Текст книги "Алмазный венец севера"

Автор книги: Larka

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 28 страниц)

Что да, то да – начёт последнего утверждения Ларка ничуть не спорил. Правда, и не горел желанием совать нос в этакие весьма опасные для здоровья дела. Тем более, что в раскинувшемся по сторонам ночном городе редкая суета постепенно стала принимать более осмысленное направление. Гуще и чаще засновали посыльные и кареты, невесть зачем проскакал к полуденным воротам целый отряд святого воинства.

– Похоже, святоши наконец прекратили совещаться? – корнет кое-как привёл неприлично растрёпанный мундир в порядок. – Руки убери, мон шер поручик – я уже в образе! А впрочем…

Впрочем, вывалившийся опять на балкон запыхавшийся сир Андреас неприкрыто содрогнулся и даже втихомолку осенил себя отгоняющим Тьму знаком, когда застал эту залитую лунным светом парочку взасос целующейся. Ну ладно бы, где-нибудь в потёмках, стыдливо пряча такое непотребство от досужих глаз – однако на залитом луной балконе, опоясывающем священную Круглую Залу?

– Кхм-м!.. – со значением громыхнул предупредительным кашлем паладин и не мешкая взял инициативу в свои руки.

Выяснилось, что в принципе никто из святых братьев и сестёр, равно как и представителей старинных родов не торопится на тот свет. Общее мнение оказалось почти единодушно – ещё не все дела на этом завершены. И раз такое дело, всё должен решить торжественный молебен в соборе святых Ивана и Паоло. Коль отец наш всевышний одобрит маленькое кощунство, быть посему.

– Гонец с официальным ответом в штаб медной армии уже у городских ворот, – сир Андреас привычным жестом взлохматил ус. – Ждёт только пакета.

Но тут выяснилось другое обстоятельство. Ни один смертный из числа не исповедующих святую веру, не в состоянии перенести столь мощное воздействие без… э-э, как бы то помягче сказать…

– Без того, чтобы не обратиться в истинную веру или же повредиться рассудком? – чуть насмешливо ответил Ларка, легонько лаская под мундиром соблазнительную попку корнета, сейчас уже почти не вызывавшего прежнего отвращения.

Паладин смущённо отвёл глаза и не без облегчения кивнул. Вот уж прости-господи! А вообще, чего ещё ожидать от этих еретиков, кроме какого-нибудь непотребства?

Ларка не без труда перевёл свои мысли от нежно прижимавшегося к нему мягкого тепла на другие, куда более жёсткие и опасные материи. Он взглянул в эти лучащиеся внутренним светом глаза, и вовсе не оставил без внимания заметное только ему движение взгляда влево-вправо.

– Корнет, приказываю навестить служанку-домовую и проверить пока, как там наше имущество… миледи Хельге наверняка захочется переодеться поскромнее к службе в соборе, – ноготки волшебницы предупреждающе впились ему в бок, но всё же, поручик королевской армии до конца озвучил своё решение. – А мне как посланнику и офицеру негоже пасовать перед опасностью.

Внутри его всё дрожало и корчилось в сладкой муке – вот оно, испытание, ради которого стоило рискнуть даже не то чтобы жизнью… как говорят эти чокнутые святоши, спасением души своей. Может и правы они да некоторые из учёных академиков медного королевства, что есть что-то такое за последней чертой. Что смерть это ещё не конец, а лишь очередной этап… но лично он на вопрос, как собирается закончить свою жизнь, всегда и неизменно отвечал с заставлявшим содрогнуться цинизмом:

– Умереть и сгнить!

Отгремел и закончился торжественный молебен. Умаялся и чуть притомился вдохновенно распевавшие свои псалмы церковный хор – признаться, с чисто песенной точки зрения получалось у тех весьма неплохо. Не хуже королевской оперы, пожалуй…

Но закончилась и другая битва – невидимая и едва ли осязаемая. Ларка не вслушивался в густой и зычный бас проводившего службу здоровяка в таком несметном количестве богато вышитых и украшенных одежд, что самому парню становилось за того неудобно – да как же можно в таком обилии всяких барм, риз и подрясников самому не упасть?

И всё же, ощутимо реющая в тёмном пространстве собора сила не коснулась самого поручика, скромно стоявшего в сторонке у самого притвора. Темнота с блеском свечей и окутанных потусторонним сиянием раскрашенных досок (кажется, тут это называют иконы) давила на плечи своею бархатной ненавязчивостью… а голос здоровяка теребил, не давал полностью отрешиться от реальности. То вздымался тоном едва ли не к самим небесам, то что-то вопрошал скороговоркой, то даже нервно вскрикивал, и тогда торжественно гремящий хор приходил на выручку всею своей разноголосицей.

Да, шарила в огромной пустоте невидимая сила. Не раз и не два вопросительно проводила по поручику мягкой вопрошающей лапкой – но каждый раз равнодушно отворачивалась да принималась за просветлённые лики других. Сами собою загорались поодиночке или целыми связками свечи, мягким сиянием во тьме озарялись лики святых приснопамятных в бога-рога-носорога великомучеников или как их там, а Ларка терпеливо стоял у стены под ликом неодобрительно взиравшего на него бородатого мужика с измождённой физиономией да пронзительным взглядом.

"Была б у меня по жизни этакая харя, я б тоже в пустыню на десять лет сбежал – да и поститься нетрудно было бы, уж бабы от такого кренделя небось сами шарахались!" – отчего-то эта крамольная мысль изрядно развеселила парня. Он сочувствующе подмигнул, казалось, нахмурившемуся от таковых мыслей святому и украдкой огляделся.

Оставленный на столе со свечами и какими-то чашами золочёный ножик для церковных дел мгновенно поменял хозяев. В проворных пальцах ритуальное оружие столь же привычно, как и положено металлу, сразу потекло. Что там руки учудят с ним, поручик даже и задумываться не стал. А вот проверим, что же такого в священном месте учудит подсознание, о котором так уверенно толковал тот академик Зигфрей или как-то так.

Оказалось, получилось такое, что и на людях показать-то стыдно. Ларка с полыхающими щеками разглядел в своих руках напряжённый уд, отчего-то с мельчайшими подробностями вылепленный его руками. Вот уж… прямо как в той армейской байке. Типа, подходит к рядовому ротмистр да вопрошает – о чём вы думаете, глядя на вот эти кирпичи, мастерок да ведро с известковым раствором? А солдатик этак бодро и отвечает – так мол, и так, ваш-бродие, думаю о женской потаёнке. Ротмистр в удивлении, ясное дело – а при чём тут это дело? Солдатик молодой вздохнул – мол, я всегда о ней думаю…

Ужас – узнать вдруг о себе такое… кощунство, в соборе да во время службы! То ли и впрямь прав был тот академик, что курил такие вонючие сигары… да как же его звали? Фреймунд, что ли? Вроде как, если со знанием дела хорошенько покопаться в первопричине всех наших дел и помыслов, то всё оно к постельным желаниям и сводится. Или же то Спаситель таким образом недвусмысленно намекнул Ларке – вот тебе, а не святое причастие! Правда, малахитовый талисман за пазухой что-то уж подозрительно притих.

Нет, так дальше не пойдёт – парень осторожно вздохнул, опасаясь одним только этим нарушить откровенно воцарившееся вокруг святое благолепие. И быстренько принялся комкать это дело во вспотевших от стыда ладонях да употреблять металл на что-либо не настолько уж откровенно… гм-м, возвышенное.

Или то остатки внимания Велерины сказались? Не выветрился сладкий хмель из крови, что ли. Признаться, куда проще было бы представить себя с уютной и понятной даже сейчас Ольчей – однако, не с этой блестящей и опасной как удар молнии волшебницей…

– Вижу, поручик, коль скоро в корчах с синюшной харей не бьётесь и пузыри с бессмысленным видом во взоре не пускаете – стало быть, готовы принять святое причастие? – к обречённой мышкой притихшему Ларке приблизился буквально светящийся божественным присутствием сир Андреас и какой-то гвардейский полковник.

– Нет уж, пусть другие мозги себе запудривают, – Ларка с облегчением положил на застеленный церковной, закапанной воском парчой столик прежний ритуальный нож.

Да вот только, отныне на том переливалась яркой зеленью по лезвию строптивая еловая веточка.

– Как такое может быть? – у паладина откровенно полезли глаза на лоб.

Но спутник его куда больше заинтересовался ножом.

– Ну-ка, ну-ка, – полковник лет сорока с весьма холёной физиономией (за лигу их благородие дворянина видно) поковырял ногтем строптиво полыхнувшее клеймо. – Значит, правду сообщали о вас как о редкостном мастере? Возможно, направить такого к нам было знаком доверия?

Сир Андреас уже немного пришёл в себя. Во всяком случае, глаза на лоб уже не лезли, а воинственно распушившиеся усы не норовили встать дыбом. Он коротко посовещался с пока что стоявшими в сторонке святыми братьями весьма высокого ранга – а потом все они дружно принялись пожимать плечами, да с чрезвычайно растерянными физиономиями притом…

– Поручик, а не сделаете ли мне на память кинжал? – негромко поинтересовался полковник. – Вроде и боевой, но красивый. Чтоб как ни у кого.

Ларка пожал плечами. Да что ж, сделать-то нетрудно – да вот, чаровные клинки светлая религия отвергала строго-настрого. Только освящённые молитвами, и все дела… полковник в ответ доверительно заметил, что не выдаст.

– Ну, если как солдат солдату… – парень ухватил за рукоять требовательно протянутый ему нож и не мешкая принялся за дело.

Ну держитесь, господин полковник! Ваше благородие чудес жаждет? Будет вам их… потерпите лишь чуток.

Всё-таки, даже такую редкостную дрянь как божия благодать, если умеючи, тоже можно употребить в дело. Ларка работал легко и увлечённо, зачёрпывал силу из воздуха полными пригоршнями, сотворяя внезапно пришедшую на ум прихоть. И через минуту в руках его оказался ладный кинжал, прямо-таки зовущий к себе взгляды изящной простотой. Поручик убедительно заверил полковника, что капельку крови надо, дабы причаровать оружие – дескать, оно тогда и у наследников не потеряет своей силы.

– Нарекаю тебя… впрочем, не надо. Ты будешь всегда легче входить в ножны, чем выходить из них, – наконец, он положил на столик ещё тёплое оружие, умиротворённо мерцающее еловой лапкой.

Полковник осторожно взял со стола клинок, повертел его в пальцах, и на странное выражение лица его стоило в этот момент посмотреть!

– Положите на стол и глубоко вздохните, – посоветовал внутренне хохочущий от своей шалости Ларка.

Тот послушно выполнил подсказанное, затем взял кинжал вновь – и наконец усмехнулся.

– А теперь представьте – как вы или ваши потомки, и с каковым ощущением будете вонзать его в тело врага, – поручик этак доверительно и бесхитростно усмехнулся, как он умел.

Сквозь любопытно обступившую толпу церковных и воинских чинов, беззастенчиво раздавая пинки, протолкалась леди Хельга. Стоило признать, что она и в самом деле переоделаясь в чертовски приятного вида брючный костюмчик зеленовато-серого муара, так шедший к её чуть рыжеватым волосам и так выгодно подчёркивавший и без того весьма недурственную фигуру. Но боги! Как же она сейчас яростно блистала божественной силой! Да уж, избранница небес, как ни крути…

– Что здесь такое? – миледи немилосердно заломила бровку в неуклонном требовании тотчас же получить ответы на все тайны мироздания.

Полковник с лёгким поклоном в сторону дамы положил клинок на столик.

– А попробуйте сами оценить, миледи, – он с озорным и любопытным блеском глаз посмотрел на неё.

Леди Хельга не колебалась ни мига. Кинжал хоть и не подчинился её требовательно и нетерпеливо вытянутой ладони, не вплыл в неё сам и покорно, как не преминуло бы сделать сейчас почти любое оружие, но молодая женщина снизошла к этой строптивой железке и взяла её со столика сама.

Клинок здорово шипел и брезгливо отплёвывался, однако через несколько мгновений глаза у миледи подозрительно заблестели. На как обычно бледные щёчки вымахнул смятенный румянец, а на для контраста побледневшем носике снова проявились веснушки.

– Опасное оружие… впрочем, как раз для мужчин, – ноздри миледи трепетали в гневе, как крылышки неугомонной бабочки. Ещё бы! Попасться в такую коварную ловушку! И даже божия благодать не защищает…

Однако, стоило только вернуть клинок на стол, как через некоторое время леди Хельга всё же сменила гнев на милость.

– Ох и юмор же у вас, молодой человек, право… – она всё же не смогла сдержаться, прыснула смехом и шепнула пару слов своей соседке в бледно-шафрановой рясе с кружевами. Та испуганно округлила глаза, но смотрела на кинжал со вполне понятным теперь нездоровым любопытством.

Ларка заверил полковника, что о таковом клинке нигде в истории и летописях с легендами даже не упоминалось. Мало того, кинжал и мог быть сделан только сегодня и только здесь – даже он сам не сможет повторить и изготовить точно такой же. Он прервался на полминуты ради того, чтобы полюбоваться весьма огорошенным видом дерзнувшего тоже полюбопытствовать оружием сира Андреаса.

– Так что, подарок, какового ни у кого нет и больше не будет, – он взял со стола уютно мурлыкнувший в его ладони клинок и рукоятью вперёд протянул полковнику.

Тот немедля вынул из ножен старый кинжал, на место того с заметным облегчением сунул новый. Покачав головой, вытер вспотевший вовсе не от жары лоб батистовым платочком. И лишь усмешка в жёстких умных глазах полковника напоминала о случившемся.

– Кажется, я знаю теперь – отчего милость отца нашего небесного не оказала на этого юного нахала своего обычного воздействия, – полковник подкинул к голове ладонь, намереваясь откозырять на прощание, однако передумал в последний момент и просто протянул руку в извечном жесте.

– Спасибо, поручик – и спасибо тоже.

Ларка осторожно пожал поданную ему руку и проводил полковника задумчивым взглядом. А отчего это у окружающих физиономии такие вытянутые?..

Однако оказалось, что снаружи величественно гудящего собора, с паперти которого уже хлынула разношёрстная толпа, история получила совершенно неожиданное продолжение и даже развитие. На поручика медной армии косились хоть и беззлобно, однако вовсе не дружелюбно, потому-то он без особого труда и пробрался на боковую сторону храмовой площади, где полковник и величественно покуривавший трубку сир Андреас о чём-то спорили в компании двух кардиналов с блестевшими от пота выбритыми тонзурами, и одной чопорной монашенки возрастом эдак лет под пятьсот-шестьсот.

– Что за шум, а драки нет? – весело поинтересовался Ларка.

Выяснилось, что руководство светлого королевства после совещания в соборе со своим Спасителем всё-таки приняло правильное решение. Да-да, бытиё – и возликовавший парень мысленно поздравил себя… всё-же он не зря прожил свою жизнь. Начать войну куда проще, чем остановить её. А сколько детей теперь не останутся сиротами, а женщин вдовами? То-то же.

– Остался только вопрос с остроухими, – мрачно заметил полковник. – Правда, есть тут один весьма интересный нюанс…

В краткой речи его и в самом деле обнаружилось одно чертовски любопытное обстоятельство. Оказалось, что ещё в прошлом веке отряду святых рыцарей посчастливилось взять в плен никого иного, как принца эльфов – одного из сыновей увенчанного вечнозелёной короной остроухого короля. Именно этим-то до сих пор тщательнейше оберегаемым секретом, кстати, и объяснялась ненависть племени перворождённых к светлому королевству – а с другой стороны, сдержанность и даже половинчатость позиций тех.

– Жизнь этого нечестивца берегут и тщательно поддерживают, – с недовольной физиономией процедила святая сестра. – А живут они почти вечно.

Но оказалось, что существовало с тех пор ещё и предсмертное проклятие старого рыцаря – одного из немногих, кому посчастливилось выжить в том бою. Дескать, никогда и ни за что не возвращать елфам лесного демона. А проклятия это дело такое, знаете ли, весьма серьёзное…

– Ну и какие проблемы? – поручик с облегчением вздохнул на свежем воздухе. Наверное, уже и рассвет скоро. – У вас в королевстве, кажется, рабство ещё имеет хождение? Так и продайте мне елфа… ну, скажем, за бочонок пива – а я уж буду знать, что и как мне с ним делать.

– Эльфийского принца? Обменять на бочонок пива? – паладин заржал громко и весело – так понравилась ему эта мысль. – Клянусь муками Спасителя, это мне по душе!

Полковник тоже усмехнулся в ус – да и святые братья с сестрой переглянулись с просветлевшими лицами. В самом-то деле – продать на сторону эту хуже смерти надоевшую всем занозу в заднице пророчеством вроде бы не возбранялось… а уж меднолобый офицер пусть потом проклятие и расхлёбывает. Хотя, скорее всего, ему опять всё как с гуся вода пройдёт – коль скоро и благостью Спасителя в соборе не проняло.

– Так значит, мы продадим принца вам… за бочку пива, – полковник тоже усмехнулся. – А вы вернёте того в лес. Что ж – похоже, умаслить племя перворождённых таки удастся. Лучше худой мир, чем полностью проигранная война?

И только сейчас до похолодевшего Ларки что-то и начало доходить. Эта небрежность в обращении, и в то же время неприкрытое подобострастие окружающих… этот властный взгляд, а величественный поворот головы! О, как же он был слеп!

– Ваше величество? – вовсе не малость и по понятной причине севший голос выдал всю глубину его волнения.

– Вольно, поручик. И отставить чинопочитание, сейчас не время, – с усмешкой отмахнулся оказавшийся королём полковник, и пустился со святыми братьями в обсуждения.

Повелительный жест – и вокруг замельтешила маленькая буря. Дожидавшемуся гонцу тотчас же послали пакет. Предложение мира принято, а конкретные протоколы и обсуждения пройдут уже в соответствии со всею дипломатической и бюрократической тщательностью. Дескать, нельзя допустить, чтобы из-за неверно сформулированной фразы или небрежно проставленной запятой потом снова начали проистекать некие недоразумения со вполне понятными последствиями.

За елфом, содержавшимся под неусыпной стражей и святыми молитвами в одном из недальних замков, тотчас поскакал получивший как подтверждение своих полномочий королевский перстень сир Андреас.

– А пока что, дамы и господа, – король повёл вокруг смеющимся несмотря на ситуацию взглядом. – Не устроить ли нам маленький бал? Проигрывать нужно с достоинством – да и не покажем же мы медному королевству своего уныния?

С последним доводом согласились даже такие хитрые бестии, как внимавшие с самыми постными физиономиями святоши. Ну, а уж дворяне и военные (а пуще того их жёны да прочие подружки) и вовсе горячо поддержали эту затею. В святом королевстве и без того каждое развлечение наперечёт. Так что – гуляем до самого утра?..

– Во дворце, подаренной самой весной, и под песню вечных звёзд мы танцевали, – корнет шаловливо усмехнулся, напевая эту старую песенку на мотив вполне недурственного здешнего менуэта.

В самом деле, они танцевали – плечистый и весьма приятно выглядящий поручик и стройный как юная рябинка корнет. И действительно во дворце, пусть это был и оплот вчерашнего злейшего врага.

Все эти танцы-манцы Ларка откровенно не любил. Ну да, заучил движения и па на обязательных в Академиях уроках этикета – как оказалось, пригодилось. Да вот только, с куда большим усердием и прилежанием он изучал фехтование или приёмы ковки да обработки металлов. Уж куда лучше этого дурацкого дрыгоножества… но оказалось, что и от таких нелепых на первый взгляд телодвижений можно получать удовольствие – особенно когда в твоих объятиях иногда оказывалось это юное и смазливое недоразумение в мундире корнета…

– Вам, вьюноша, было бы лучше родиться девицей, клянусь ранами Спасителя! – въедливо и с отчётливо заметной ноткой осуждения заметила в их сторону приятно пухленькая дама лет слегка за тридцать, когда Ларка вёл своего спутника к столам в соседней галерее.

Поручик окинул позволившую себе такие нескромные слова едва одним взглядом – но понял всё мгновенно. Хм-м, а весьма ничего, симпатичная дамочка здешняя королева… в ушах если это сапфиры так блистают радужными брызгами, то он, Ларка, в камнях и вовсе не разбирался. Ну скажите на милость – какая ещё придворная дама может позволить себе носить в ушах полфунта бриллиантов? А эта широкая, алая с золотом лента по диагонали, с которой колючими искрами блистала высшая награда светлого королевства? Тоже мне, крест Спасителя! А платье? А походка и этот уверенный разворот полуобнажённых плеч? Миледи Хельга тут просто удавится от зависти – перед такойона словно дитё малое. Каждая мелочь на этой ухоженной ляльке ненавязчиво и мягко прямо-таки вопила о богатстве – и власти. Но, хороша всё же, ничего не скажешь…

– О, ваше величество, какая неслыханная для нас честь, – Ларка мигом вспомнил все, казалось бы, старательно и безнадёжно забытые правила этикета да принялся было изощряться в поклонах-расшаркиваниях да прочих ужимках.

Однако, королева ничуть не купилась. С бархатным глубоким смехом она легонько оттаскала поручика за ухо и поинтересовалась – как же это того угораздило? А придворные и монаси так и шарахнулись подальше после одного только повелительного движения веером. Ну что ж, такие намёки понятны. Ларка подхватил королеву под ручку и чинно повёл прогуляться по галерее, а потом и в зимний сад. По пути он разливался соловьём, по вполне похвально усвоенной привычке стараясь не утомить собеседницу, а наоборот – нащупать интересующую именно её тему.

– Да, с предназначением трудно бороться, – после некоторого раздумья заметила её величество и повела бровкой в сторону двух подозрительно плечистых святых сестёр, что следовали за нею неотрывно как тени. – Оставьте наше величество! В компании этого… гм-м, джентльмена я могу не беспокоиться за свою репутацию дамы. А уж тем более в оранжерее.

– И что же, поручик, вы не пробовали исправиться и встать, так сказать, на путь истинный? – карие глаза королевы блистали лукавством.

Ларка с самой покаянной физиономией заметил, что надумал вроде. Как-никак, в офицеры выбился, да во дворяне – пора уж и насчёт наследников озаботиться. Да вот, его величество медный король не иначе как для поддержания морального облика направил с ним в поездку этого смазливого корнета.

– Да, очаровашка этот кавалерист от инфантерии, – рассеянно проронила плывущая по дорожке зимнего сада королева.

От таких слов в самую пору насторожиться! Чтоб знатная дама просто так разбиралась в табели о рангах противного королевства? Вот Ларка и насторожился – однако августейшая спутница лишь чуть печально улыбнулась и едва заметно увлекла за руку в просвет, с трудом различимый меж пышно разросшихся, похожих на апельсиновые деревьев.

Здесь оказался сделанный стараниями садовников вполне зелёный тенистый грот. Несмотря на то, что где-то под стеклянными сводами ярко пылали свщенные руки святого то ли Хомы, то ли Брута – здесь обнаружился весьма интимный и уютный уголок. Журчал откуда-то сбоку невидимый рукотворный ручеёк. На широкой альтанке лежал небрежно брошенный августейшею рукой меховой плащ, а на невысокой тумбе, довольно успешно сделанной из нижней части резной эльфийской колонны, сиротливо покоилась одинокая книга в тёмном переплёте.

Королева оставила руку своего спутника и шагнула к тумбе. В несколько мгновений она, притопывая от нетерпения каблучком, нашла нужные страницы и скороговоркой прочла несколько строк…

Поначалу озадаченному парню почудилось, будто он оглох. После лёгкого звона как отрезало разудалые звуки из золочёной королевской залы, умолкло щебетанье птиц из проволочного вольера у входа в оранжерею. И лишь ручеёк журчал всё так же звонко и неугомонно.

– Что-то вроде завесы тишины? – с видом записного знатока осведомился он.

Однако её величество небрежно соизволила уронить священную книгу обратно и повернуться. Некоторое время она рассматривала гостя своего излюбленного места с непонятным тому серьёзным вниманием, и лишь потом её полные красивые губы раскрылись.

– Нет, друг мой – это куда серьёзнее. Ведь мне тоже дарована всевышним определённая милость, – дальше выяснилось куда интереснее.

Оказывается, есть среди святых молитв одна чрезвычайно интересная. Как назвала её королева, Вуаль. И теперь на пару часов снаружи этого уголка время попросту замерло. Сюда не сможет пробраться ни звук, ни ветерок – но что самое интересное, ни один даже самый искушённый святой брат или маг. Когда Вуаль будет снята (а сделать это можно только изнутри), то снаружи не пройдёт и мгновения.

– Я понимаю, что уже не та что в лучшие годы. В общем, мой августейший супруг с некоторых пор завёл себе толпу молоденьких послушниц, и я буду не я, если не… Все равны пред ликом Спасителя! – её величество заметно волновалась. – Я попытаюсь наставить вас на путь истинный как женщина – а вы поможете мне отомстить?

О, коварство, имя тебе женщина! Но всё же, бывает иногда, что судьба благосклонно улыбнётся своему пасынку и от щедрот подарит сладкое мгновенье. Парень не колебался ни мига. Если уж прелюбодействовать, как говорят святоши – то с королевой. Тем более, что дамочка ещё отнюдь не утратила своей женской прелести, а оказалось немного сродни хорошо выдержанному вину.

– Нет, ну кого провести надумали, шельмы! – королева весело засмеялась, отчего аппетитная грудь её приятно для глаза заколыхалась, и с видом победительницы уселась на расслабленно лежавшего парня. – Рррр! Если ты из девяток, то я уж и не знаю…

Она призадумалась на миг, одною рукой лаская своего любовника, а другой ласково тормоша за нос.

– Если пройтись методом исключения, то единственно возможный ответ тот, что некий корнет на самом деле отменно замаскированная девица, – глаза женщины прямо-таки светились счастьем и лукавством. – А то будто я не видела, как вы целовались в тени за сиренью! С восторженной пылкостью неофитов…

И вновь, и снова, и ещё раз, и опять проистекли те сладостные события, что не оставляют равнодушной ни служанку, ни герцогиню. Королева казалась словно сорвавшейся с цепи – пылкой, ненасытной. Но в конце концов оказалась вынуждена сдаться и она.

– Никогда не думала, что месть может быть настолько сладостна, – лукавый шёпот выпорхнул вместе со вздохом сожаления. – Ладно, встаём, мой друг? Два часа уже почти прошли.

Но Ларка, с видом якобы расслабленным и безучастным лежавший на краю плаща, приоткрыл в ту сторону один глаз. И с самым ханжеским и смиренным видом поинтересовался – а нельзя ли набросить Вуаль ещё раз?

– Для повторения урока, так сказать – и закрепления пройденного материала… мне просто понравилось одна горячая девчонка. Можно ещё немного сладкого? – стоило признать, что счастливый смех и ласковый поцелуй были ему ответом.

– Дай мне требник, Ларка. Повторно не сработает – но там есть ещё один похожего действия текст.

Книга перекочевала в ладони королевы. Прищурившись в этой благословенной полутьме, женщина попыталась что-то прочитать, но потом всё же сдалась. Тогда парень потянулся рукой, пошарил под скамьёй и достал не замеченную садовниками опавшую веточку. Миг-другой, и меж ладоней та высохла, а потом и занялась с одного кончика крохотным оранжевым огоньком. Маленьким светом истины во тьме невежества.

– Как красиво, – зачарованно шепнула женщина. С лёгкой улыбкой она положила на грудь держащего свет парня книгу и лихорадочно принялась в той что-то выискивать. – Ну же, ну! Ага, вот оно…

Чуть нараспев она прочла несколько строк. И снова лёгкий звон прокатился по всему телу, и снова вокруг покорным стражем улеглось само время. Ну что ж, не стали его терять и эти двое, заблудившиеся в лабиринте судеб, но встретившиеся в хитросплетениях случая.

New.

Языки раскалённого почти добела лилового огня яростно лизали изнутри прозрачный шар. Метались, суетились и переливались в каком-то извращённом подобии жизни, а всё же раз за разом оказывались не в силах преодолеть границу. Отблески этого призрачного сияния бросали на лица двух склонившихся мужчин безумную мешанину света и тьмы – так что порою те казались ожившим воплощением вырвавшихся из мрачных бездн ночных кошмаров.

– Ну, вот и всё, остался последний шаг драмы, – едва слышно прошептал тот, что держал хрустальный шар в своих ладонях, и замолчал. Суровая складка над переносицей отчего-то показалась чуть глубже, а в горько опущенных уголках губ на миг почудилась печальная улыбка.

– Я тоже хочу видеть это своими глазами, – столь же мрачно откликнулся его собеседник, и обладающий столь явственными способностями волшебника король оторвал от мерцания шара зачарованно утонувший в лиловом неиствстве взгляд, поднял его на только сейчас отозвавшегося напарника.

Лицо того, да выступающий из-под чёрного плаща край кружев – вот и всё, что виднелось в окружавшей этих двоих беспросветной тьме. И не столько по знакомым всем чертам, сколь по мрачно-щёгольской черноте одежды можно было тотчас признать канцлера медного королевства.

– Да… мы не просто ждали эти десять лет, друг мой – мы готовились. Пусть это опасно – однако я не вправе лишить тебя сладости зрелища. Хорошо… да будет так.

Снаружи, с башни ратуши ударил колокол, и заунывный звук его что-то сдвинул в окружающем мире. Чуть дребезжащий сигнал полуночи пролетел над городом и увяз где-то вдали, в ночной сырости и прохладе. Король погасил сияние внутри прибора магической связи и бережно уложил ещё прабабке служивший хрусталь в специальную выемку ящичка, обитого изнутри траурным бархатом.

Витой шёлковый шнур портьеры скользил и ластился к пальцам, но всё же, с еле слышным шорохом тяжёлая плотная ткань раздвинулась в стороны, и в высокое окно пролилось слабое мерцание ночного города.

Присмотревшись и прислушавшись чуть, мужчины легонько кивнули в знак того, что всё в порядке – и вышли наружу. На балкон, единственно с которого и можно было попасть в эту запретную почти для всех комнату старого королевского дворца.

– Всё в порядке, господа? – вопрос чуть приободрившегося на свежем воздухе его величества адресовался двум крепким мужчинам с обнажёнными клинками в руках и волшебнику, чья ухоженная борода белела в этой темноте.

Адмирал фон Триер с облегчением сунул в ножны тяжёлую абордажную саблю – да и полковник Блентхейм с заметно успокоившимся лицом проделал со своей шпагой то же.

– Франек, ваши услуги пока не нужны нашему величеству – но завтра с утра вы нам понадобитесь, причём хорошо отдохнувшим, – волшебник в кажущейся сейчас чёрною красной мантии с достоинством поклонился и убыл – уж таковые слова августейшего повелителя в пояснениях не нуждались.

А оставшиеся на балконе вояки этак смущённо переглянулись – и что-то уж больно неприкаянно переступили с ноги на ногу.

– Что такое, господа? – хмуро поинтересовался погружённый в мрачные думы канцлер.

– Кажется, мы догадываемся, – с посеребренной луною слабой улыбкой заметил король. – Говорите смело, господа военные.

Странно – не боявшиеся ни полков святого воинства, ни их боевых флотов крепкие мужчины снова переглянулись.