Текст книги "Алмазный венец севера"

Автор книги: Larka

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 28 страниц)

Справедливости ради следовало признать, что вот в этой миледи и приснопамятной, оставшейся за перевалом леди Оуверрон оказывалось чертовски много общего. Обе худощавые, с лёгкой сумасшедшинкой где-то в глубине взора, если не сказать "со своими тараканами в головах". И точно так же многое понимавшие с одного взгляда.

Воспоминание о маленьком горном замке и утворённой там неким вечером шалости сами собою выгнали под вспотевшие на жаре усы лёгкую улыбку. Хотя прилежно молчаливая собеседница напротив и не поняла её смысла и причины и по сему поводу откровенно запаниковала, Ларка всё же мысленно поставил себе "зачёт".

Вот оно, то самое!..

Секунд-майор уже отужинал, да и поручик его тоже щедро проверил, чем же кашевары потчевали нынешним вечером его платунг – потому разговор вышел на свежем воздухе. По другую сторону от командира обреталась неразлучная капитанша первого платунга, и прогулка по пятачку пустого пространства в ожившем к вечеру лагере оказывалась скорее приятной.

– Значит, предлагаете наслать на святош такие ночные кошмары, что завтра они будут трястись от страха и портить с перепугу воздух? – всё же, Морису идея весьма понравилась. Пусть не каждого проймёт до глубины души – но что такое вещие знамения, коим святое воинство и жрецы придавали столь преувеличенное значение, недооценивать, знаете ли, не стоило.

Затем он ненавязчиво поинтересовался, а возможно ли?.. На что Ларка со сконфуженной физиономией ответствовал, что к магии оно никоим боком и образом, потому выучить королевских магиков не получится.

– Это по колдовской части, меня как-то старая ведьма из Кривого Урочища научила по доброте душевной – а потом и оказалось, что я тоже могу сны навевать, – парень сконфуженно добавил, что однажды за кое-какие проделки от старосты подзатыльника он получил, с тех пор и не баловал.

Морис потому и дослужился весьма быстро до секунд-майора, что умел мыслить не только быстро, но глубоко и даже широко. Тут же он распорядился капитанше найти того писаря из штаба, которому вечно под каждым вечерним кустом мнились всякие страхолюдства. Да подключить барда из третьей сотни, слагавшего печальные, обладавшие странной и некой мрачноватой притягательностью баллады – и придумать нечто этакое…

– Что-то особо страшное. Чтоб цепляло и пронимало до самого донышка. Как в детстве, помнишь?

Капитанша уже хихикала неприлично, подрагивая грудью и от восторга неприметно колотя командира в плечо. Отдышавшись, она поведала, что помнит несколько весьма впечатляющих ночных кошмаров из последних гм-м… лунных своих дней. То ли жара настолько доняла, то ли вместе с усталостью и одиночеством такое привиделось.

– В общем, Ларка, мы пошли сочинять тебе сценарий. Уж такую-то гадость придумаем быстро и с особым извратом – это если что хорошее, попыхтеть приходится долгонько, – она демонстративно-небрежно откозыряла ему, откровенно чмокнула в щёку командира и тут же направилась к штабным палаткам.

А секунд-майор задушевным тоном поведал – осмелевшие после битвы у Поднебесной духи огня вовсю шастают в округе, и контрразведка светлого воинства ничего с тем поделать нынче не могла. Так что, лично он знал или в любой миг мог узнать о крепости и её защитниках всё что ему заблагорассудится. Выяснилось попутно, что имеется и старый подземный ход…

– Правда, на этой стороне он под водой. Затоплен, да и на всякий случай в нескольких местах решётками перегорожен. Но я думаю – бравому поручику то нипочём? – взгляд его в сумерках блеснул сдерживаемой весёлостью – задумка вместе с масштабностью постепенно приобретала всё более реальные черты. – Куда тебе лучше пробраться? План-маршрут и раскладку по времени набросаем тебе по всем канонам воинской науки.

Ларка, не без некоторого смущения представлявший себя в роли лазутчика в могучую и битком набитую святым воинством крепость, поёжился.

– В середину… чтоб сразу весь город и башни накрыло, – осторожно предположил он.

Секунд-майор кивнул. С неясной задумчивостью он смотрел некоторое время на своего поручика, а потом свойски похлопал по плечу.

– Ладно, давай иди покемарь часиков несколько – а я всё подготовлю и проверю-перепроверю лично…

Лишь одинокая луна взирала с неба сиротливо. Когда бы знала лишь она, то не было бы так тоскливо. И всё же, всё же – отчего хмельною рябью полно тело? Вроде и сладко как вино, но и терзаться тож не дело. Решил, так бей. Пошёл – иди, и пусть потом досужие яз ыки… Ларка не без труда выбросил из головы рифмованный некстати бред и огляделся.

На берегу реки оказалось всего несколько человек. Естественно, среди оных и он сам в облегающей, наспех подогнанной лучшим полковым портным чёрной одежде. Верный кинжал в рукаве – но лучше бы до него дело не дошло. Равно как и наспех зазубренного заклинания из новых. Как заверил с сожалением волшебник, убить никого не убъёт – но вот ослепит хорошо.

– Главное, успейте вовремя, поручик, глаза зажмурить…

Голова легонько не то чтобы болела. Гудела. В самом деле, каково же приходилось полковым лазутчикам, коим с помощью полузабытого обучения во сне впихивали туда нужные сведения перед самой вылазкой? А тут – Ларка сейчас в полной темноте смог бы найти путь в любом месте немаленького города. Словно табачком трубку, мозги бесцеремонно напичкали и даже набили разнообразными сведениями – а уж полуобвалившийся подземный лаз горел поверх этого всего огненной изломанной линией.

– Ну, удачи, поручик, – наблюдавший за последними приготовлениями секунд-майор сердечно обнял своего подчинённого. Затем словно засмущавшись своего порыва, отстранился и погрозил кулаком. – Сделай им чучу – за всех наших. Чтоб до конца жизни в подрясники гадили…

В сонную черноту реки уходила крепкая верёвка с завязанными через равные промежутки узлами – то один из унтеров, плававший почти как рыба в воде, уже протянул путеводную нить к находящемуся под водой отверстию подземного лаза.

После тёплого воздуха вода едва не обожгла своим ленивым холодом. Однако Ларка упрямо перебирал руками по скользкой шершавости верёвки, иногда попадая ладонями на узлы и оттого чуть пугаясь. Из-за пазухи с неприличным щекотанием выскочили ещё несколько пузырьков и с упрямым дрожанием настойчиво пробежали вдоль всего тела. Однако не вырвались наружу, а застряли где-то в сапоге.

Плывущий рядом невидимый унтер дёрнул нетерпеливо за рукав – давай, чего замер? И поручик продолжил упрямо своё продвижение в этой бочке с чернилами. В голову неожиданно что-то резко стукнуло, а макушка и одно ухо неожиданно оказались над водой.

– Тише ты! – шикнул на него неслышно объявившийся рядом напарник.

Оказалось, что они уже вплыли в тоннель и теперь упирались головами в узкий как волчья нора промежуток меж верхним сводом и перегораживающей путь массивной решёткой. Тут оставалось чуть места дабы подышать заменявшей воздух затхлостью подземелья, и некоторое время Ларка посвятил, приводя в порядок умолявшее о глотке свободы дыхание.

А почти сведённые от холода ладони уже ощупывали преграду, приценивались к покрытому рыхлой коркой металлу. Пилить эти прутья или жечь волшебным огнём было бы просто бессмысленно. Переполошатся все на пару лиг в округе.

– Подожди… – шепнул он невидимому унтеру. – Тут доброе железо… не поскупились святые братья, поставили решётки не хуже чем на паладинские доспехи. И охранные молитвы имеются, как же без того…

Но всё же, он сумел приспособиться. Ржавая корка озадаченно хрустнула, когда надёжное железо под нею вдруг податливо заструилось под ладонями кузнеца. Потекло со стыдливой покорностью, на прощание помахав ручкой испарившимися с этого места святым благословениям.

– Держи теперь вот здесь. Попробуй потом привязать к верёвке да вытащить к нам – наделаю хороших клинков, не хуже паладинских, – от бесшумного бултыхания в холодной воде Ларку уже начала пробивать дрожь.

Не раз и не два ему приходилось нырять. Но в противовес ожиданиям, железо послушно подавалось и под водой. Чуть теплело, словно принимая в себя жар человеческой души – и покорно соглашалось сменить форму.

– С железом всё. Теперь вот тут пережми – чувствуешь, святая молитва дрожит как флаг на ветру? Сейчас я её завяжу… вот так, теперь отодвигай.

Унтер плеснул чуть громче обычного, сдвинув с места чуть ли не всю массивную решётку и отодвинув ту к стене. Некоторое время они оба настороженно прислушивались. Однако, в темноте впереди ничего такого не проистекало. Иногда звонко со свода капала вода, где-то шебуршали вездесущие крысы. А обретавшийся на берегу реки полковой магик прислушивался своими методами – и уже в случае чего поднял бы такооой тарарам…

Кошачьи глаза пока не работали. Заклинание, словно унаследовав от усато-хвостатых их исконную неприязнь к воде, разгоралось плохо – перед взглядом лишь плавали неясные тени. Однако, стоило пошатывающемуся и трясущемуся поручику в сопровождении озаботившегося двумя кинжалами унтера чуть пройти вперёд, как в глазах постепенно прояснилось.

"Порядок" – жестом показал тот, и прислушавшийся всеми заклятьями и органами чувств Ларка осторожно кивнул.

Они стояли по колено в воде. Вперёд у чуть вверх уходил круглый тоннель с местами выкрошившейся, а кое-где откровенно даже обвалившейся кирпичной кладкой. На стенах обнаружилась такая великолепная коллекция то ли мха, то ли плесени, что парень улыбнулся – старая ведьма с Кривого Урочища наверняка пришла бы в восторг.

Унтер тем временем спрятал оружие и отцепил со своего пояса маленькую серебряную фляжку. Подобранная на поле боя у какого-то офицера светлого воинства, она содержала весьма неплохую церковную настоечку. Впрочем, сейчас для сугрева самое оно… выдохнув, Ларка утёр губы рукавом и выдохнул в него же. Ох и крепка, зараза!

Осторожно они уже вышли на сухое. Вернее, на относительно сухое – называть таким словом месиво из жидкой грязи и остатков кирпича под ногами Ларка не решился бы. Тощий унтер не мешкая отцепил со спины пухлый вещмешок. В самом деле, заклятье полкового магика не подвело – на четверть часа его хватило – вытащенная наружу одежда оказалась сухой и ох! восхитительно тёплой.

Оба лазутчика не мешкая переоделись – Ларке вовсе ни к чему было появляться в осаждённом городе в мокром. Да и унтер, коему по плану надлежало дожидаться того здесь, тоже нуждался в тепле.

– Удачи, – они на расставание легонько стукнулись кулаками в извечном мужском жесте…

Второй поворот налево, третий направо… вторая решётка оказалась чуть тоньше или же просто чуть сильнее изъедена ржавчиной – её Ларка преодолел просто играючи. С последней, из-за которой уже веяло тёплым сухим воздухом и даже доносилось пение и редкие голоса, он и вовсе не церемонился. Дужка пудового замка покорно развалилась пополам, а заботливо смазанные здесь массивные петли даже не вздумали заскрипеть или завизжать, когда объявившаяся из глубины тоннеля тень прильнула к ним.

На всё про всё отводился час. Смехотворно мало – однако, если вдуматься, даже с избытком. Подземный ход некогда вёл в замок здешнего барона, однако укрепление того за некие уже забытые за давностью грехи разровняли. И теперь над Ларкой басовито и звонко гудел вечерней службой кафедральный собор.

Скучавший на перекрёстке подземных галерей тощий святой брат так и не понял, отчего его настороженно зыркавшая из стороны в сторону голова вдруг склонилась на грудь и даже принялась сладко похрапывать. Уж не слабенькому послушнику пятого ранга противостоять передающимся из поколение в поколение секретам – когда-то давно, сейчас уже почти вечность назад, старая ведьма или Ольча таким ведьминским наговором запросто погружали в глубокий, больше похожий на беспамятство сон болезного человека или скотину. И уж только потом принимались в том вдумчиво ковыряться…

Да и пара плотных крепышей у входа в подвал, на коих рясы смотрелись как на корове седло, озадаченно перглянулись, когда из потёмок на них бесшумно вышел плечистый святой брат с пылающей косым крестом нашивкой внутренней службы на плече. Особенно когда оный брат задушевно поинтересовался – не проходила ли тут недавно сестра Джеремия?

– Что-то её видели одновременно в двух местах… не кроется ли тут ересь? – при этих словах оба здоровяка с крепкими дубинами не сговариваясь переглянулись. Да со смятенными лицами осенили себя святым знаком. Шутка ли – в веками освящённом месте непонятки обнаружились!

Напоследок строго-настрого предупредив да чуток постращав посеревших ликами охраняльщиков, Ларка демонстративно уточнил их имена и ранги по некоему свитку и с сожалением кивнул – означенные в грехах сверх допустимого не замечены.

– Ладно, я с вами потом поговорю. И не здесь. Но за сестрой Джеремией незаметно посматривайте. Если уж их сразу две… – многозначительно процедил святой брат из внутренней безопасности на прощание, а потом направился куда-то во внутренние службы.

Внутренне он посмеивался – парни даже на вид соображением не блистали. И теперь, потея от усердия, в случае чего только и припомнят означенный феномен с раздвоением заведовавшей дарохранительницею послушницы.

Пронырливый дух огня даже верно посчитал ступени. И через минуту Ларка накинул на плечи позаимствованную из ниши чью-то просторную мешковатую рясу да незаметно пристроился к процесии святых братьев и сестёр, следовавших к хорам. Вот уж повезло – святые монаси оказались настолько впечатлены и подавлены видом ставшей в виду стен грозной королевской армии, за седмицу затопившей половину светлого королевства, что переговаривались с видом откровенно ошарашенным и едва ли что-то замечали по сторонам.

Мощное песнопение хора ударило в грудь невидимой мягкой лапой. Ларка огляделся, чувствуя как благодать здешнего небожителя с дрожью пронизывала всё тело. По правде говоря, в таких масштабных соборах ему пришлось побывать впервые. А уж во время всенощной-то и подавно… а ничего. В подавлявшей сумраком темноте мягкими точками светились огоньки, грозди и целые россыпи свечей. Густой бас архидьякона или кто он там (кадет вызубрил все эти церковные звания, сдал и сразу же старательно забыл) бубнил что-то. То спрашивал, то сам себе будто спохватившись отвечал – и тогда крепкий, зычный голос его тотчас подхватывался хором да торжественно взмывал вверх, в темноту под сводами.

И тогда казалось, что в ответ на плечи мягко обрушивалось если не само небо, то взгляд всевышнего уж точно – собор обладал великолепным звучанием. Даже, пожалуй, получше нежели королевская опера, куда Ларку однажды затащили выбравшиеся в столицу на увольнение кадеты-девятки.

В ответ на удивлённый взгляд тщедушного святого брата, который задумавшись о вечном семенил себе куда-то в боковой притвор и которого Ларка едва не сшиб на ходу крепкой грудью, он показал пальцами знак тайной внутренней службы и глазами поинтересовался – ничего такого?

Тот подавился вопросом и столь же молча показал – всё в порядке. Впрочем, тут даже орать оказывалось бесполезно, уж хор из как бы не сотни душ старался и надрывался вовсю. Взаимно осенив себя святым знаком (Ларка другою рукой за спиной скрестил пальцы), они расстались и поспешили по своим делам. Доходяга в свою келью или как тут оно называлось – а дерзкий лазутчик к своей цели.

Прихватив из стопки на столе в углу потрёпанный том, поручик старательно напустил на себя крайне умный и одухотворённый вид. И вроде как погружённый самые что ни на есть благочестивые раздумья, кружным путём направился к хору. Пронзительные и страшные лики со стен и искусно устроенных алтарей словно обжигали кожу, однако ничего поделать не могли. Вопрошали, давили и всматривались грозно. Но пока помалкивали, и ладно.

А всё же, волшебница в розовом как-то подчеркнула, что в этаких культовых сооружениях на самом деле бога нет. Не нужны ему эти domus dei, и все дела…

– Ну вот представьте себя творцом всего сущего. Создателем, спасителем и иже с ними. Представили, господа кадеты? Так вот, что вы подумаете, глядя с небес на то, как ваши дети и ученики вместо того чтобы заниматься делом, строят в вашу честь молельни, расшибают лбы в поклонах и до хрипоты рвут глотки в славословиях?

Больше всего ему понравился ответ той пухленькой кадетки с блестящими задатками полковой магички – стыд. Если б я была богиней, мне бы стало стыдно…

Скраю в третьем ряду как раз освободилось место. Две тощие святые сестры с золотушными и постными лицами очень кстати убрались, освободив пространство для плечистого святого брата. Медленно, как во сне или под водой, Ларка проделал последние шаги и вышел к точке главного удара.

Посеревшие страницы с засаленными краями перелистывались неспешно, словно бережно – прибывший с усердием искал нужный псалом, что ж тут такого? Странное оцепенение охватило тело, а отогревшиеся наконец руки обрели прежнюю послушность. Ларка хоть и глядел в страницы, однако не видал ни единой буковки – краем взгляда он охватывал и цепко оценивал всё окружение. Зря, что ли, учили? Слева проход и отполированная плечами стена… чисто. Позади (озабоченно поправить край невовремя завернувшейся рясы) святая сестра так погрузилась в благочестие… тут разве что если каменюка на голову прилетит… чисто. Справа соседи тоже погружены, распевают чинно и сосредоточенно – ишь морды какие, аж вспотели от усердия. Или то слёзы просветления? Ладно, чисто.

Впереди могучая спина святого брата с просто-таки гномьей ширины литыми плечищами почти полностью загораживала обзор – но уж Ларка-то по сему поводу отнюдь не роптал. Чисто.

Спеть иной раз он и сам любил. Грустное или озорно-весёлое – смотря чего душа просит. Да и на ухо медведь вовсе не наступил. Это ж надо иметь особый слух и воображение, чтоб изготовить на тройку коней колокольцы. Причём разные для коренного и обоих пристяжных. А когда по снегу целый караван таких? Вот и смекайте – пол-королевства зимою знало, что вон то едут из баронства Эшле. Уж по особому звуку на совесть подобранных и словно перекликающихся, сплетающих дивную мелодию колокольчиков спутать процессию ни с какой другой оказывалось решительно невозможно. Особенно радовался тому и ухмылялся в ус старый барон…

Некоторое время Ларка прислушивался к песнопениям, легко вычленяя разные лады и голоса с подпевками. Ай, да и пёс с ними всеми! И он, улучив момент, ловко подстроился под сочные и красиво вибрирующие в пространстве собора баритоны с их симпатичным оканьем:

– Обмани-ближнего-своего-однако-не-позабудь-и-дальнего-иначе-ближний-и-дальний-объединятся-да-обманут-тебя – иииии возрадуются!

Тоже мне, вельми понеже… Пальцы под прикрытием подставки с требником и полутьмы показывали сразу две щедро растопыренные козы, а сценарий кошмара, переведенный для пущего злодейского эффекта на эльфийскую мову и спешно зазубренный, разматывался в голове гладко как клубок бабкиной пряжи. Если честно, душа уходила в пятки от одного только соображения, какого же масштаба кощунство тут творилось. Но Ларка с самой одухотворённой физиономией драл глотку (благо тут расслышать его богохульство вряд ли смог бы и сам всевышний) и щедро разливал вокруг старый ведьминский наговор.

Специально отлитая полковыми умельцами вполне церковно-приходского облика свечечка с добавлением нужными травок сама собою занялась крохотным огоньком, как ей и было положено – сосед справа лишь завистливо покосился и тут же отвернул нарочито постную физиономию.

Смех смехом, а надувательство немеряное, как ни крути. Однако, то ли столь почитаемый святошами Спаситель и в самом деле редко заглядывал в сию обитель, то ли чокнутые и в самом деле всё крепко перепутали – но пока всё катилось как по маслицу. Ощутимо реявшая в пространстве огромного собора вязь молитв сыграла с парнем хорошую шутку. Вдохновила, что ли… одним взглядом он сейчас мог определить любой металл в пределах видимости. И даже усмехнулся краем рта, приметив что уж сильно много лигатуры в массивных золотых изделиях.

В застёжках-оковах священных книг обреталась фальшь. И ажурное обрамление вокруг свщенных досок с намалёванными на тех ликами, золотым оказалось едва наполовину. Священная чаша в центре, правда, оказалась из чистого металла – право, да могла ли быть такая у сына простого плотника? Курам на смех, и цыплятам их тоже. А вот меч рядом… ах, позорники – пустотелый! Да уж, куда тут святым братьям без тренировки поднять настоящий, полновесный…

Святая молитва напиталась ведьминским ядом – и разом выскользнула во все стороны, словно каменные стены и в частом свинцовом переплёте витражи вдруг оказались наподобие сита. Ярче разгорелись огоньки свечей, разрумянились почувствовали снисхождение небесной благодати лица. А незримая но столь ощутимая сила реяла над городом свободною птицей, своенравно ломилась в окна и двери, и каждый заслышавший её жадно, всею сущностью приникал к этому источнику дабы причаститься и наполнить душу.

Пейте, пейте – жалко нам, что ли…

Свечка почти догорела. Прихватив ту в пригоршню и скорчив по сему поводу самую скорбную физиономию, Ларка неспешно направился обратно. Изображать из себя уставшего даже нужды не было – пот лил градом, да и пошатывало вовсе не на шутку. Да уж, та ведьма могла бы гордиться молодым кузнецом, коему она иной раз показывала старые умения да тайности.

"Представляю, что бы тут утворила та, прежняя Ольча с её силой!" – как ни странно, мысль эта Ларку приободрила. Настолько, что он даже не стал особо стращать двух давешних лоботрясов, радостно сообщивших насчёт того, что сестра Джеремия вот только что проследовала в кладовую – наполнить паникадило елеем. Правда, всего одна, никак не две их.

Смеха ради Ларка заглянул в кладовую. Означенная сестра выяснилась бабищей весьма крепкой комплекции, заставившей бы озадаченно почесать в затылке любого надумавшего бы на такую взгромоздиться мужика. Но мысль эта ему так понравилась, что тётка мгновенно растворилась, едва её вопросительно вскинутый взгляд встретился с глазами маячившего в дверях поручика.

Сейчас он мог бы потягаться на равных с полковым магом или даже Велериной. А уж паладина скрутил бы как ославленного в здешней религии кроткого агнца. Всё вокруг виднелось неестественно чётким и понятным, а любое препятствие оказывалось легко преодолимым и простым.

– Идите вот сюда, – давешний тощий святоша с перекрёстка нижнего уровня вскинулся мгновенно, будто до этого и не спал стоя.

Замок на пустой пока кладовой, не заполненной до осени всякими вкусностями, открылся после мимолётного только прикосновения. Внутри оказалось полутемно и прохладно, даже весьма уютно – в уголке Ларка приметил аккуратно сложенную стопку пустых мешков. Хм-м, очень кстати!

– Не смущайтесь. Вы одни, настоятель не узнает – а вы давно мечтали согрешить. Потом отмолите, и онпростит, – ухмыляющийся шутник едва успел выйти и прикрыть за собою дверь, как тщедушный мужичок и вдвое более тяжёлая святая сестра уже сплелись в объятиях, а количество одежды на них обоих стало стремительно убывать.

Вот и ладушки, займитесь хоть раз полезным делом… Ларка представил наутро, когда наваждение пройдёт, озадаченные физиономии этой парочки – и устало засмеялся. Ладони его проворно открыли да вновь заперли за собой первую с этой стороны решётку, да ещё и щедро насыпали сверху пыли. Вовсе незачем наводить святых братьев на нежелательные подозрения и раздумья.

Дальнейший путь оказался не столько долгим или утомительным… то ли содеянное старое чародейство, то ли святые в соборе молитвы оказывались тому причиной, но кошачьи глаза едва дышали. Стены всё время тонули в холодном и липком тумане безразличия. А вот вам, господин поручик, благость всевышнего! Хотя скорее всего, просто обыкновенная усталость. Выложился хорошо, как говорится, на всю.

Один раз он обнаружил себя стоявшим перед кирпичной кладкой и недоумённо её рассматривавшим. Даже запаниковал на миг – в какую же сторону идти? Но доносившийся слева даже сюда мощный хор недвусмысленно гнал прочь. И уже остывший, пошатывавшийся от утомления парень едва добрёл до того места, где при его появлении буквально из стены пресловутым чёртиком из коробочки выскочила фигура в чёрном.

– Порядок… но я уже всё… выложился…

Наверное, тощий унтер всё же был не абы каким докой в своём водоплавающем деле. Ларка чуть пришёл в себя от показавшейся одновременно тёплой и обжигающе-ледяной реки. Затрепыхался, задёргался в попытках судорожно глотнуть немного воздуха – вернее, воды. Но провожатый как-то интересно обвил всем телом, а рот и нос заткнул цепко, умело. Так что, на руки двух словно вынырнувших из темноты теней поручик упал хоть и жадно дышащим, но живым.

Оказывается, здесь уже наступила ночь. Надоедливая луна очень кстати скрылась за плотными облаками (ах, мечта ночного лазутчика и татя), так что теперь оставалось лишь ждать. В полночь-то старое ведьминское колдовство и разгорится в полную силу – да так, что следовало нынче держаться от стен Норреброгеде подальше.

А то и впрямь штанишки отстирывать замаешься… Ларка словно в тумане приметил упрямо высовывающееся оттуда лицо секунд-майора. Высказав тому всё, что о том думал, поручик всё же смилостивился и сообщил – всё прошло отменно и даже лучше чем планировалось.

Зато наутро… наутро все ворота, калитки и даже форточки города-крепости оказались распахнуты. Народ удирал оттуда словно тараканы из горящего дома. Побросав пожитки и оружие, святые книги и рясы, плотные толпы горожан и солдат с рыданием умоляли королевское воинство принять их под свою защиту.

Смурневший с каждою минутой всё сильнее секунд-майор Морис в конце концов схватился за голову. Одно дело управляться с полком или бригадой – а совсем другое с этакой оравой народу, причём не совсем как бы и в крепком душевном здравии. Люди исходили слезами и соплями, умоляли его на коленях принять под своё медно крыло, а в сторону недавнего дома и пристанища косились с посеревшими лицами и плохо скрываемым ужасом.

Многое дал бы кое-как разбуженный позавтракать Ларка, чтобы узнать, какие же мысли скрывались за задумчивым в его сторону взглядом командира. Но проглотив показавшуюся безвкусной пищу, он снова уснул под полыхающим при виде него одновременно радостью и ненавистью взором Ольчи.

Вернее, святой миледи Хельги…

Конец третьей части

Вообще, таковые шутки проходят один только раз. Возможно, мир слишком уж сильно нуждался в чём-то похожем на встряску, потому и поддержал прокравшегося в святой собор парня всеми силами. А возможно просто, что столь почитаемый святошами боженька оказался тоже не лишён чувства юмора и решил по случаю легонько подшутить на своими не в меру ретивыми поклонниками.

Как бы то ни было, отголоски простой и мощной ведьминской волшбы прокатились по всему материку. Не задело никого, но переполошились прочувствовавшие то все обученные обращаться с Силами. Вон, и бородатые гномы забегали-зашныряли по всем щелям как ошпаренные – уж не предвидится ли тут землетрус вселенского масштаба? Флотские, правда, упрямо гнули своё, причём с точностью до наоборот. Дескать, это на нашем окияне шторм-буря грядут такие, что и русалок до морской болести укачает! И даже из неведомой страны елфов прилетело зловещее: смотрите, хомо, однажды таки доколдуетесь…

Возможны, конечно, и другие объяснения. Леди Хельга, например, порыла над святыми книгами своим носиком с проявившимися от интересной бледности веснушками, и нехотя объявила – подобное положение звёзд да планет бывает раз в невесть сколько тысяч лет. И вообще и в частности, да на всё воля божия. Её, конечно, выслушали с интересом, а полковой магик даже направил по сему поводу запросы королевским звездочётам и в Академию.

Разумеется, допущенные в тайну допытывались и у самого Ларки – как же оно так, мать его итить, вышло? Луна полночи отплясывала на небе краковяк, звёзды стаями носились и чуть ли строем не маршировали, паразитки – а в тылу благополучно разродилась тройней баба, на которую уже и лекаря рукой махнули да втихомолку от той посоветовали могилку рыть. Не бывало такого в истории – только пришли под стены крепости-неберучки, а на следующий день та возьми и сдайся!

Но поручик на пару со своей-не-своей ледью с неописуемым удовольствием трескал всё самое сытное и вкусное, что только и могли найти для него в округе, да с невозмутимым видом ответствовал – я, мол, честно исполнял свой долг. А что там с означенными и не очень феноменами вышло, то уж не моё дело. Вон, у старой ведьмы с того света поспрашивайте. Не иначе как пособила оттуда втихомолку, кошёлка…

– Ладно, поручик, – секунд-майор Морис (по слухам, уже почти подполковник) на прощание крепко пожал руку. – В другое время я бы не отдал такого командира платунга никому и ни за что. Горло перегрыз бы. Но раз уж лично король просил одолжить попользоваться, куда деваться? Удачи!

Леди Хельга в это время обреталась чуть поодаль и с самым восхищённым видом взирала на питомцев королевской грифонятни. За неким окаянным поручиком сюда прислали сразу пару – на одном в столицу медного королевства надлежало отправиться ей с Ларкой, а на втором сердито щёлкающем в её сторону клювом птахе расположились аж трое не самых хилых боевых магиков.

Миледи с опаской приценилась к этим огромным полуорлам-полульвам и против воли прониклась к ним уважением. Вот же ж утворил боженька этакое страхолюдство! И никакого тебе покоя, в любую погоду днём и ночью развози на себе всяких-разных… впрочем, пока свободная и чуть меньшего размера птаха оказалась самочкой.

Ноги подкашивались и предательски тряслись – однако миледи с гордо вскинутой головой заперла в душе все чувства на амбарный замок. И словно на деревянных, то и дело подгибающихся ходулях сделала несколько шагов поближе.

Либо долбанёт своим клювом так, что сразу напополам – либо и впрямь ведьма… грифоняшка скептически покосилась огромным, чёрным и блестящим глазом с нежно-оранжевым ободком да предостерегающе нахохлилась. Тем не менее, на глазах от изумления разинувших рты наблюдателей, гигантская зверюга позволила себя погладить и даже почесать где-то на затылке.

Хельгу осыпало вдоль спины жаром. Значит – и в самом деле… между нею и здоровенной уродливой птахой словно протянулась вдруг тоненькая, неощутимая пока ниточка доверительности. Некая странная, обоюдная болезненная симпатия искрой проскочила от одной-к-другой и обратно.

– Хорошая, славная ты моя… – она словно чувствовала, что у птахи легонько зудело именно вот в этом месте, и запустила туда всю пятерню. Под большими и жёсткими грифоньими перьями обнаружился нежный, восхитительно тёплый пух – и как странно было осознавать, что вот этот лёгкий клёкот неописуемого блаженства адресован ей, благородной леди Хельге и святой сестре-под-запретом.