Текст книги "Алмазный венец севера"

Автор книги: Larka

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 28 страниц)

– Каждого десятого… испытанных и проверенных в бою ветеранов… – обезумевший от гнева король словно не слышал слов своего офицера. Побледневшей трясущейся рукой его величество сорвал с ворота баснословно дорогие кружева и швырнул в угол словно грязную салфетку. – Вы разжалованы, Морис!

Всё же, монарх удержался от того, чтобы метнуть в проштрафившегося молнию или ещё какую-нибудь дрянь. Да и не подал стоявшим у стен гвардейцам знак прямо тут же смахнуть провинившемуся голову с плеч. Последнее на памяти полковника было лишь раз, когда прежний министр финансов проворовался просто до неприличия резво…

Гвардейский полковник с треском сорвал с бледного как полотно Мориса знаки различия и награды. Полуоторванный рукав сиротливо болтался на плече, и Блентхейм отчего-то подумал в этот миг, что приязнь и неприязнь монарха всё же одинаково опасны – прав был, наверное, тот поручик Ларка, когда уклончиво но непреклонно изъявил желание держаться подальше от сомнительного изъявления королевской милости…

– Стоять, Морис! Ваше наказание ещё не закончено, – как ни странно, голос его величества стал спокойным. Даже чересчур – ледяное дыхание зимнего ветра так и пронеслось по королевской приёмной.

Король встал и тяжело пошатываясь, словно пьяный, сделал несколько шагов вниз. Напряглись стражники, отчётливее завибрировала едва заметная аура вокруг обоих волшебников-телохранителей. А их августейший покровитель некоторое время стоял на самой нижней ступени, глядя разжалованному в лицо с блуждающими по нём лихорадочными пятнами. Всего лишь на миг августейший взгляд оторвался от бывшего фаворита, с тем чтобы мазнуть по короткой шеренге с четверыми стоявшими позади того командирами платунгов – а потом опять впился в Мориса.

– Вы, шаг вперёд! – и полковник в предчувствии совсем уж паскудного почувствовал, как уколола в сердце обжигающе-ледяная игла.

Ибо нетерпеливый жест монарха указал на стоявшую среди прочих капитаншу в полевом мундире с потёртыми почти до неприличия шнурами и аксельбантами на правой стороне груди.

Вся верхушка армии прекрасно была осведомлена насчёт романтических взаимоотношений этой пары, которой одни завидовали, но большинство всё-таки аплодировали, и которой все безоговорочно прочили самую блестящую карьеру…

– Не откажетесь ли принять майорский чин, дворянство вместе с ним, и должность командира полка? – словно темнота сгустилась во взгляде полковника, и лишь лицо Мориса виднелось там бледным пятном. Всё верно, все глаза сейчас смотрели на него… а потом медленно перетекли на капитаншу.

Блентхейм только сейчас обнаружил, что уже давненько держался за грудь, и биения своего сердца что-то не ощущал. Вот уж… не страдающий ни тучностью, ни одышкой, он сейчас запросто мог бы схлопотать апоплексический удар… другая ладонь его нетерпеливо затеребила стоявшего рядом магика. Тот горазд был не только своего короля охранять, но и первую помощь оказать в случае чего – совсем, знаете ли, дело в такой работе не лишнее.

И когда живительная сила, текущая из обжигающего Силой прикосновения, всё-таки заставила усталое сердце солдата трепыхнуться испуганным воробышком и забиться в навязанном извне ритме, только тогда полковник и увидел, как капитанша гордо подняла голову. Лишь две крохотные искорки сорвались с её загорелых щёк, но голос прозвучал хоть и чуть глуховато, но ровно.

– Приказывайте, ваше величество!

Суки, какие ж вы на самом деле всё-таки суки, бабы! Вот она, цена всей вашей любви и верности!.. на пределе сил задохнувшийся от гнева полковник ещё видел, как Морис медленно поднял голову. Да уж, тяжкой оказалась полная мера королевского наказания… и нелегко осознать истинную цену воздушным замкам… ладони бывшего офицера зашарили по поясу, сейчас лишённому привычной тяжести оружия – в сгустившейся словно ватная тишине они с треском сорвали золочёный дворянский знак и швырнули его королю под ноги.

Вот и всё… дальнейшее потерявшему сознание полковнику пересказал уже наутро осунувшийся и злой как разъярённая кобра канцлер.

Замер в ожидании недоброго вызолоченный королевский дворец. В статуи обратились тела гвардейцев с побледневшими от напряжения ладонями на их оружии. Соляным столбом на полушаге застыл за их спинами неслышно спешащий по своим делам церемонимейстер, страшась завершить шаг и таким образом хоть на миг приблизить неминуемое. Даже неуёмная звонкая капель неумолимо отсчитывавшей мгновения вычурной клепсидры неуверенно зависла в воздухе и не спешила ещё на шажок сдвинуть с места самоё время.

Его величество нехорошо прищурился.

– Вот как? – голос короля в тишине тёк мёдом и сладчайшим нектаром. – Спасибо, наш бывшийофицер и наш бывшийдворянин, что хоть в лицо нам не швырнули дарованную милость. Стража, взять его! Поместить в самый глубокий подвал – в цепи, на хлеб и воду, без права обжалования и помилования.

На щеке, под самым глазом его величества бешено дёргалась жилка. Король обвёл собравшихся безумным взглядом.

– И не приведи боги, если кто-нибудь… когда-нибудь… при мне упомянет это имя, – повелитель уже едва сдерживался, и неистовый рык его заметался под высокими сводами.

– ВОН!!!

Верно когда-то говаривал с кряхтением почёсывавший свою пегую бородёнку староста Хведот – давеча не то, что таперича! Даже война пошла нынче совсем не та, что в былые времена. Раньше-то как бывало меж ратящихся сторон? Собирали две армии, выбирали место в чистом поле и давай проявлять удаль молодецкую… а ещё вернее, проламывать и сносить друг дружке дурные головы. Но в этой войне медное королевство в очередной раз доказало, насколько же опасно придерживаться старых традиций и отмахиваться как от мошкары от новых идей.

Привыкшие набирать разгон и таранить стальным клином противника, святые рыцари в том занятии немало поднаторели и, пожалуй, заслуженно снискали себе славу грозных бойцов. Однако нынче они пребывали в тягостном недоумении – медные воевали откровенно по-иному. Они организовали сплошную динию фронта, дамы и господа! Представляете? Казалось бы, чего проще, собрал пару десятков тысяч тяжёлой конницы да рви на куски растянувшуюся в ниточку жиденькую королевскую пехоту? Да вот тут-то и выяснилась вся пакость задумки генштаба медного королевства. Одно дело рыцарям в чистом поле боговать – но совсем другое постоянно натыкаться на укрепления.

Да-да, хоть медники – как презрительно называли тех гордые паладины Света – традиционно предпочитали пехоту, но всё же сумели в этой войне заставить уважать себя. Едва только продвинувшись вперёд и выбрав себе новые рубежи, отряды ненавистных еретиков тотчас принимались строить оборонительные редуты. Плели из ветвей туры и фашины, набивали землёй. Вчерашним пейзанам и ремесленникам руками-то работать не впервой. За пару часов на пустом месте вырастали хоть и простенькие, но укрепления – и штурмовать такие тяжёлой коннице весьма как-то несподручно, знаете ли. Тем более, что все ближние подходы защищались хитро замаскированными рвами и ловушками, незаметными в траве кольями и канатами, что так мерзко калечат ноги мчащихся боевых коней.

А из-за прикрытия удобно расположившихся в укреплениях пикейщиков и меченосцев лучники с магиками спокойнно, как в тире, просто расстреливали потерявшую разбег да смешавшую ряды рыцарскую конницу. Да и с пехотой не сильно поштурмуешь таковое. Вон, на днях один полк медников в междуречье без труда целый день сдерживал бешеные атаки усиленной бригады святого воинства. И когда к вечеру таки удалось сбить оборонявшийся полк, говорят что командовавший рыцарством фон Бивер заплакал кровавыми слезами, а потом хохотал до такой степени, что заподозрили тут неладное. Медники просто отошли от разрушенных редутов… на сотню шагов назад. Как оказалось, там за день тыловики уже оборудовали вторую линию обороны – и как бы не лучше прежней. А лазутчики донесли, что офицеры медного воинства вроде уже присматривают и третью копать… если соотнести потери и достигнутые результаты, то фон Бивер оказывался прав в своём безумии, пожалуй – к такой войне светлое королевство оказалось не готово.

Чтобы подвинуть армию медного королевства хотя бы на десяток лиг назад, не хватит всего рыцарства, их оруженосцев и дружин. А до прежней границы, веками проходившей по высоченному горному хребту, и войск всего мира мало будет… а меж тем, быстрая как ветер лёгкая конница медного королевства в любом месте вонзалась в незащищённые сбитой в одно ядро святой армией места. Вновь продвигала вперёд линию фронта – и там как по волшебству вновь вырастали укрепления.

Генералы святого воинства недоумевали – идти на захват территории, не обеспечив разгром армии противика – это противоречило всем воинским, веками освящёнными канонам. Но тем не менее, это работало. А медники тем временем упрямо избегали генерального сражения, всё время юля и пускаясь на обходные маневры и охваты. И уж если им удавалось окружить неосторожно выдвинувшуюся часть или выдвинутый в разведку боем полк – вот тогда наваливались всей гурьбой. Азартно и гулко грохотала боевая магия, ворочались в мешанине грязных и потных человеческих тел вдруг ставшие почти неуязвимыми для святых молитв огненные демоны, и спустя некоторое время лишь кровь и пыль оставались посмертной славой светлой армии.

Короче, святое воинство медленно но безнадёжно проигрывало эту войну. Оно всё ещё было сильнее – и тем не менее откатывалось назад как медведь под натиском стаи собак…

Сир Андреас отвлёкся от своих невесёлых размышлений и вернулся вниманием в высокую залу. Разумеется, прибывших еретиков не удостоили чести посетить королевский дворец. Но и оскорбить тех, выслушав где-нибудь на торговой площади или в собрании купеческой гильдии, как предложила одна из святых сестёр, тоже не решились. И тогда он сам озвучил идею устроить встречу в Круглой Зале – да-да, в том самом месте, где традиционно собирались высшие из высших паладинов Света. И хотя от прежнего состава осталось тех всего пятеро (брат Теверин намедни умер от ран и ожогов), таковое компромиссное решение устроило всех.

Но двое клириков из Святейшего Синода всё же настояли, чтобы его величество светлый король тайно прибыли в одну из дальних комнат, дабы с помощью непрерывно бормочущих псалмы откровения двенадцати святых братьев услышать предложения еретиков. Всё же, прежде чем отказаться, выслушать таки стоило…

Ларка обвёл собравшихся усталым взглядом. Всего час, как закончилось больше похожее на клоунаду зрелище у городского фонтана – а казалось, прошла целая вечность!

– Дамы и господа, разве я предлагал здесь отречься от вашей веры? – он обратился к упрямо поджавшему губы плотненькому протоиерею. – Быть может, я всё же обмолвился насчёт такого?

Тот помялся, покривился, но всё же выдавил из себя, что точно таких слов не было произнесено…

– Если хорошенько порыться в ваших святых книгах, можно найти оправдание и подтверждение всему – равно как осуждение и опровержение, – надо признать, первой кто осенила себя святым знаком после таковых богохульных слов, оказалась леди Хельга.

Хотя прежнюю яркость и буйство расцветок райской пташки миледи и сменила на более умеренные, но всё равно заметно выделялась на общем фоне как орхидея среди пыльных и скучных кактусов. Правда, в глазах здешних дам и святых сестёр иной раз мелькало нечто уж слишком похожее на неприкрытую зависть…

– В общем, мой совет – покопайтесь в ваших талмудах да найдите соответствующие новым идеям толкования, – голос поручика прозвенел на миг калёной сталью, и тут уже собравшиеся поняли, что по этому пункту обсуждения или трепыхания пресекаться будут жёстко и безоговорочно. – Равенство перед Спасителем и законом всех рас и народов, включая духов и домовых.

Ларка устало повернулся к корнету, своею безупречной выправкой посрамлявшему замерших возле окон и у входа стражников, и вздохнул.

– Я ничего не упустил?

Смазливый юноша с бумагами и свитками в руках смотрел на своего командира с откровенным обожанием. За каких-то полчаса иносказательно втолковать святошам, что те произошли от бандерлогов, а вовсе не от своих родителей; обложить витиеватой флотской руганью святого рыцаря, случайно уронившего на пол один из документов; и при этом недвусмысленно флиртовать взглядами с не на шутку разволновавшейся и разрумянившейся от того святой сестрой из нагорного монастыря? Положительно, тут от зависти просто удавились бы все какие ни есть прожжённые и лощёные дипломаты – метод элефанта в посудной лавке, во всей его сногсшибательной эффективности…

– Пожалуй, медный король оказался прав, назначив посланником этого поручика вместо, например, герцога Метерлинка, – сир Андреас задумчиво взъерошил свои светло-рыжие усы щёточкой и шумно вздохнул.

Вкратце суть сообщённых Ларкой сведений оказалась такова. Король и его министры маленько прикинули-посчитали, да сообразили: сковырнуть светлое королевство им под силу. Но вот удержать эти земли за собой… просто не хватало никаких сил и ресурсов установить на столь огромной территории свою администрацию и баронов. А что выйдет на этих землях после ухода оттуда поредевшей королевской армии, представлять никто даже не хотел. Дикость и варварство, и это поначалу.

Как уже не раз бывало в истории, словно из-под земли появятся орки и демоны, гули-трупоеды и барлоги – и вот такая победа и такое соседство повелителю медного королевства были попросту не нужны. А потому его величество и предложил: сделайте чуть терпимее свою людоедскую веру, гарантируйте мир и всё такое – и тогда светлое королевство, хоть и в ополовиненном виде, продолжит своё существование.

Ворчливые подгорные рудокопы, при всй своей несговорчивости, после долгих дебатов и выдранных в пылу споров бород старейшин, всё же согласились оставить святош в покое и не дожимать – удар их дружин из захваченного ныне железнорудного района оказался бы для святого воинства воистину смертельным…

– Ну да, лишились вы почти всех железных шахт. Зато гномам на их новом месте потребуется еда, дерево – а также столь уважаемое ими пиво. Надеюсь, у вас нет табу на развитие торговли и получение от того прибыли? А там, если замиритесь с бородатыми, дела и вовсе пойдут… – надо признать, ошеломлённые собравшиеся не смогли сразу подобрать ответ на столь дерзкие слова.

Но вот, против ожидания, единственными кто решительно возражали против мира со светлым королевством, оказывались до сих пор отсиживавшиеся в сторонке эльфы.

– Я даже и думать не хочу, что останется от вас и ваших людей, если из лесов выйдут на охоту их лучники, – собравшиеся дружно осенили себя святым знаком. Уж тут каждый помнил легенду, как одинокого остроухого, гордо стоявшего на вершине пологого холма, едва осилила сотня святых рыцарей – всего лишь трёх стрел не хватило тому, чтобы выйти победителем. Но и оставшиеся воители вскоре умерли в страшных мучениях. Предсмертное проклятие эльфа, знаете ли, это вам не какая-нибудь церковная анафема…

Корнет мазнул взглядом по документам, порыл носом над списком, и поднял голову со смеющимися блекло-синими глазами.

– Свидетельствую – воля его величества передана верно. Если светлое королевство согласится пойти на предложенный компромисс и найдёт способ умаслить остроухих – войне конец.

Ларка устало мотнул головой в ответ. При некотором желании это можно было принять за согласие – но и в самом деле, недавнее, больше похожее то ли на откровение, то ли и вовсе на чудо происшествие у фонтана, да и все эти дебаты в Круглой Зале вымотали собравшихся до предела.

– Спасибо, корнет Велерин, – он быстро перебрал бумаги, а потом жестом дал понять – ссыпай всю эту писанину обратно в крепкий дорожный сундучок, откуда продукция королевской канцелярии и была извлечена.

Второй комплект документов и карт уже был передан светлой стороне. И дальнейшее зависело только от её гибкости мышления или же неуступчивости. Ведь с одной, самой высокой башни опоясывавших столицу укреплений уже можно было различить в ночи яркие вспышки боевой магии или же лиловое мерцание оказавшихся почти бессильными святых молитв. Война неумолимо приближалась сюда.

– От себя добавлю, дамы и господа – прошу отметить, что это моё личное мнение – королевская армия и магики показали ещё не все заготовленные хитрости и находки, – поручик отвернулся от созерцания ловких ладоней корнета и его ладной фигуры. – Доподлинно мне неизвестно, но чутьё подсказывает, что штурмовать столицу наша армия не станет. Её просто сравняют с землёй… иными методами. Так что, выбор за вами. Всё, я закончил.

Медленно, словно чужая, ладонь Ларки подняла с большого и нарочито круглого стола свой лениво мерцающий хвойной лапкой кинжал. Выложенный на столешницу в знак, так сказать равенства и свободы говорить, клинок строптиво дёрнулся в руке, сыпанул искоркой – но позволил укрыть себя в уютной тесноте ножен. Речи произнесены, осталось принять решения. Но каждый из числа собравшихся отдавал себе отчёт, что всё висело на волоске. Завтра взойдёт солнце, и снова в ослепительном огне и душном позвякивании рубки будут опять гибнуть и гибнуть люди.

Можно наделать самого совершенного оружия и боевых кораблей – но без бойцов это всё так, груда металлолома и древесины. Можно обладать великолепными рудниками, плодородными полями да пастбищами – однако без работных рук то всё замрёт в вековечном сне матушки-природы. Люди, вот главная ценность любого государства; и как же трудно доходят до власть имущих иные простые истины!..

Собравшиеся чуть расслабились, зашептались. Но круглая зала со сводчатым потолком, как оказалось, отменно глушила эхо – шагнувший к стене Ларка обнаружил, что поверхности выложены меленькими изразцами с рифлёной поверхностью, изобилующей чудными выступами наподобие рукоятей вонзённых по самый эфес мечей. "А, чтоб звук гасить – неплохая находка" – устало сообразил поручик.

В самом деле, голоса робко или же с жаром совещавшихся доносились словно из-под воды. Под настороженным, колючим взглядом часового Ларка тихо приоткрыл выходящую на балкон дверь и выскользнул под летние звёзды. Только здесь он вздохнул чуть свободнее – просто душившая всю его сущность атмосфера святости уступила место ночной прохладе. А если учесть, что у пары-тройки дам и святых сестёр определённо наступили лунные дни – то некурящий и почти непьющий поручик ощущал по запаху сполна – то здесь, снаружи, определённо показалось получше…

Изящная тень выскользнула следом. Ловкие пальчики тут же проворно мазнули по мундиру поручика и ловко расстегнули пару верхних пуговок на воротнике.

– Ты был просто неподражаем, сир дворянин, – едва заметный в слабых отблесках изнутри здания корнет легонько засмеялся. – Особенно они заводились, глядя на это…

Ладонь коснулась груди парня раз, другой – в том месте где под единственной наградой малой звезды чести обретались самолично сделанные из брони павших паладинов стальные значки. А затем, в полном соответствии со старой пословицей, что житейские пакости столь же неисчислимы как полчища комаров, руки корнета обняли командира за шею.

– А с балкона полететь? – Ларка кое-как попытался отстраниться от коварно прильнувшего всем телом юнца.

Тот странно заколыхался, и лишь потом напрягшийся парень осознал, что нахал беззвучно смеётся. Зато сам он сейчас весьма дорог дал бы, чтоб оказаться как можно дальше отсюда. За кинжал взяться, что ли?..

– Мы с тобой оба по бумагам числимся в вихлянутых, – сладко и многообещающе мурлыкнул сей развратный вьюнош. – И я таки воспитаю из тебя достойную девятку. А ну, не дёргаться!

Остренькие ноготки корнета – единственное послабление, сделанное себе столь мастерски преобразившейся волшебницей – немилосердно впились в ухо и наклонили голову поручика к себе…

"Спасибо хоть, что помадой или блеском для губ не пользуется" – Ларка просто с неимоверным трудом удерживал себя в шаге от тошноты или уже ставшего почти нестерпимым желания нашинковать тут кое-кого тонкими ломтиками. А бесстыжий юнец всё смаковал его губы, пил словно дорвавшийся наконец до воды жаждущий – ещё и язычком шалил.

– У, мерзавец, хоть бы для приличия отреагировал, – наконец, Велерин вздохнул с лёгким удовлетворением, а нескромная ладонь его легонько погладила поручика в том самом, ничуть не пожелавшем откликнуться месте меж ног. – Железный ты, что ли?

Ларка смущённо пробормотал в том духе, что на мужчину или животное у него никогда, пардон, не подымется – и решительно отстранил корнета от себя. Сзади-сбоку еле слышно пахнула током воздуха отворившаяся дверь, и на балкон под ручку с леди Хельгой с шумом выбрался сир Андреас. Хотя в почти полной темноте и не были видны его столь примечательные рыжие усы, но поручик вдруг почувствовал, что бесконечно благодарен паладину за своевременное спасение. Да что там – сейчас за помощь он и самому Падшему пожал бы его когтистую лапу…

– А, вот вы где, – лёгкий смех миледи беззаботно рассыпался в ночной тиши. – Я же говорила, святой воин – что пока мы там мозги и копья ломаем, эти двое тут плюшками лакомятся.

Паладин с хорошо заметным неодобрением заметил, что подобные особи имеются и в светлом королевстве. И что лично он, сир Андреас, если его изберут в паладины Круглой Залы, будет непреклонно ратовать, чтобы приняли насчёт таких дел суровый закон. Калёное железо на известное место одним – и соответственно, на шипастый кол сажать других.

Ларка невесело хохотнул, снова отогнав от своего естества коварно проскользнувшую туда под покровом тени ласковую ладошку корнета, и протянул вперёд руку.

– На один миг, – набивший трубку паладин неохотно прикоснулся люлькой к белеющей в полутьме ладони, и в той тотчас разгорелся огонёк.

Впрочем, благодарить святой воин даже и не подумал. Лишь кивнул коловой и затянулся первой, самой сладостной затяжкой. Странно было наблюдать, как из темноты вдруг озарились воинственно встопорщенные рыжие усы и кончик носа… или скорее, забавно. Да за что ж тут благодарить-то? К магии святые братья и сёстры относились как к страшному греху – но вот от таковых колдовско-ведьминских дел их и вовсе плющило да карёжило.

– Ладно, господа не станем ходить вокруг да около, – миледи задумчиво облокотилась на каменные перила балкона, вперила в ночную темноту свой взор и лишь затем принялась осторожно подбирать слова.

Да, судя по всему, власть имущие светлого королевства, оказавшись перед угрозой бесславной и неминуемой смерти, скорее всего сделают правильный выбор. Да и вопреки всяким сплетням да слухам, вовсе не все настроены фанатично и восторженно принять мученическую смерть – и оставить на погибель и без присмотра народ. То бишь ту самую, смиренную паству, светскими лордами и духовными поводырями которой им волей божией назначено быть.

– Мы со святым воином прямо сейчас направимся на расширенное заседание Священного Синода, где будут присутствовать бароны и лично сам король, – последнее слово миледи произнесла с благоговейным придыханием. Но и общий смысл тоже заставлял ой как призадуматься внимательно вслушивавшегося не только в слова, но и в интонации Ларку.

Он снова отогнал расшалившуюся ладошку по-прежнему полувисящего на его шее корнета и заметил – быть посему. Но лучше бы не затягивать, война уже подошла к стенам столицы. Миледи и посерьёзневший по сему случаю паладин заверили, что решение примут быстро.

Но поручик придержал за локоть шагнувшего было вслед за леди сира Андреаса и этак доверительно поведал тому на ухо – за этой миледи, оказывается, числится вполне законный баронский титул в медном королевстве. Со всеми к тому прилагающимися и причитающимися, как говорится…

– Из соображений высокой политики лучше было бы, чтоб никто из святых воинов не вздумал… через постельные дела вылезти в бароны.

Отшатнувшийся паладин смущённо проворчал в усы, что блюсти честь дамы, в общем-то, дело привычное. Но большая политика, это дело и в самом деле хуже болота. В общем, он обещался не только присмотреть, но и довести новые сведения до нужных ушей – опасности тут и в самом деле могли проистекать нешуточные и весьма запутанные.

Потоптавшись и хмыкнув, здоровенный как лось святой воин наконец покинул балкон, оставиви поручика наедине с гудящей от усталости головой, лениво ворочающимися там мыслями – и с вырядившимся в мундир корнета от инфантерии смазливого искушения.

– Для себя бережёшь эту столичную штучку? – юнец весело и нахально потеребил Ларку за ухо и снова полез целоваться.

А чтоб тебе кисло стало! В самом деле, что ли с балкона сбросить – высота вполне приличная. Убиться насмерть не убъётся, но покалечится хорошо. Или расслабиться и наконец проблеваться от непередаваемой смеси отвращения и омерзения? Ну никак он не воспринимал это недоразумение как… это. Всё же, парень не решился ни на то, ни на другое, и с тихим безропотным спокойствием принялся терпеть эти становящиеся всё более опасными игры.

Ничего у тебя не выйдет, корнет Велерин! Это в здешнем святом писании святой Антоний не смог устоять перед искушением – уж обаяние и женственный аромат ведьмы прошибает любое восприятие да играючись сметает любые преграды. А ты не ведьма… и даже не колдун. Но дело даже вовсе не в том.

– Нет, Ольча не по мне, – он не без удовольствия вдохнул свежего воздуха после затяжного штурма своих губ и не удержался от того, чтобы непроизвольно их не вытереть. – В том смысле, что я потомственной ведьме не ровня. У неё взгляд и без баронского титула повыше моей головы поставлен.

Смазливый нахал с досадой стукнул кулачком по груди парня.

– Говори-говори! Если б хоть пальчиком поманила – помчался бы за нею вприпрыжку, как резвый щенок за дворовой кошкой, – он от наслаждения мурлыкнул, всем телом чуть ли не вплавившись в своего поручика, и вздохнул. – Нет, ну хоть бы приличия ради откликнулся! Губами навстречу шевельнул… или шевельнул другим местом – хвостиком спереди.

Ну вот как тут объяснить? Ну не нравится, не лежит душа, не греет и не ласкает даже одна только мысль о подобных гнусностях! Корнет выслушал всю эту полную, судя по скептической улыбочке и хихиканью, ахинею – с чарующе блеснувшими в глазах звёздами.

– Но вот здесь-то ты где-то в уголке сознания знаешь, кто я на самом деле и что я, – еле слышно выдохнул он в ухо, легонько побарабанив пальчиками парня по лбу. – И что, всё равно не… греет? Как интересно!..

Ночной воздух окончательно посвежел, и нескромно прижавшийся к парню юнец чуть присмирел, уже не казался пресловутым наказанием господним. Да и вон за тем длинным с колоннадой помпезным зданием разлилось в небе бледно-серебристое сияние – похоже, в той стороне наконец-то должна была взойти луна.

По притихшему городу лишь иногда проносились всадники и кареты, перекликались патрули, а на перекрёстках потусторонним светом мерцали размещённые на стелах святые символы, освещая столицу немеркнущим сиянием святого присутствия. Вон смирениебросало на булыжник синеватые сполохи, а напротив, за рекой, зеленоватое благочестиерадостно вторило своему собрату мягкими весенними сполохами.

Как странно… ну да, с виду-то всё верно. Да вот, как однажды подумалось замыслившемуся над рефератом ещё в Академии одному кадету – одни люди не убивают, не крадут и прочее из страха перед карой господней и адскими муками. В то же время он, Ларка, не режет вдов и младенцев из своих убеждений. И кто тут оказывается честнее? Перед собою и богами, а?

Но даже, даже если по святой вере и предположить, что всем нам уготовано воздаяние – неужто хозяйничающий в царстве мрака Лучезарный настолько туп, чтобы мариновать хороших парней в котлах с кипящей смолой или давать им без толку париться на раскалённых сковородах? Фигушки – уж такого мастера как Ларка сразу приставят к какому полезному занятию. Или вон, Блентхеймы… если уж таковые попадают в ад, то скорее всего они сейчас тренируют и возглавляют тамошнее войско. А с такими учителями и генералами исход последней битвы Света и Тьмы попросту предопределён. Ну ничего не светит святошам в Армагеддоне…

Велерин снова мягко и вкрадчиво принялся за своё, словно выглянувшая краешком из-за красиво окружённого заревом здания луна вдохновила этого извращенца на новые ночные безумства. А ладонь его словно в забывчивости нежно ласкала волосы парня.

– Тьфу, болван бесчувственный! – корнет оторвался от своего занятия и со вздохом тихо сплюнул в сторонку. – Ну никакого удовольствия целовать этакую статую!

Тихо вжикнула начищенная домовёнкой бронзовая пряжка на поясе юнца, и враз насторожившийся Ларка почувствовал, как его ладонь мягко, но непреклонно увлекли в пушистое тепло совсем иных, нежели представлялось взгляду, тайн. И сейчас, в почти полной темноте, когда зрение и прочие чувства не видели отвратительного юнца, живое и смелое воображение по одному только прикосновению тамтотчас дорисовало всё остальное совсем другим. А если ещё чуть дать волю расшалившимся пальчикам… мягко, ласково и шаловливо – словно порхающая над раскрывшимся навстречу цветком бабочка…

…

– О, это совсем другое дело, – теперь уже вполне женщина последний раз вздрогнула в сладкой судороге и медленно расслабилась. Теперь уже парень мягко, но неуклонно придерживал ту за неприлично тонкую талию, чтобы она не упала. Зубки её прекратили терзать плечо, и лёгкий выдох состоявшегося блаженства нежно донёс до ушей еле слышное. – Спасибо – ты оказываетя просто очаровашка, мон шер.

Как поведал уже отдышавшийся еле слышный голос, это оказалось просто неописуемое блаженство – стоять одетой в мужское платье, лунной ночю, в самом сердце святого королевства, и тайком урвать… воистину, ничего подобного она никогда не пробовала.

Ну да, как прикинул Ларка – шпионско-любовная романтика ещё та. Он всё же оставил нежным вниманием ласковые и влажные тайны да поднёс ладонь к лицу.

– А ты сладко пахнешь, мон шер, – шепнул он и тут же с чувством облизал нескромно и притягательно пахнущие пальцы. – По одному только этому запаху догадаться можно, что ты фемина.

Волшебница тут же возобладала над женщиной. Она спохватилась, прошептала что-то неслышное, и тут же зябковатый ветерок маленького заклинания унёс прочь столь понравившийся парню аромат.

– Неужели настолько приятно, что ты мог бы поцеловать меня… там? – Велерина легонько, еле заметно передёрнулась от отвращения.

Вот ты и выдала себя с головой, подруга! Точно, всё байки про бордель – а грубоватая циничность бывалой шлюхи, стало быть, всего лишь хорошо отрепетированная маска лицедейки?

– Тише ты, дурак! – взвившаяся как маленькая буря волшебница тут же заткнула поручику рот очередным поцелуем. Правда, принят тот оказался не в пример весьма благосклоннее предыдущих. – Есть тайны, которые убивают вернее топора палача…