Текст книги "КИНФ БЛУЖДАЮЩИЕ ЗВЕЗДЫ. КНИГА ВТОРАЯ. СОЗВЕЗДИЕ ПАКЕФИДЫ (СИ)"
Автор книги: Квилессе
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 44 страниц)
В-третьих – зрители даже привстали от восторга, и я тоже, когда целая процессия из одетых в синее юношей вынесла на богатой подушке приз будущему победителю, по традиции – драгоценный пояс из золотых и серебряных пластин. Он был очень широк и, несомненно, тяжел – в две ладони шириной. Под ярким осенним солнышком он пламенел огнем от обилия чистейшей воды камней, усыпавших его, рубины поблескивали кровавыми темными огоньками, радужно переливались алмазы, а на самых больших пластинах искусным гравером были выполнены гербы городов этого кнента и вписаны их имена. Словом, приз был просто потрясающий; не знаю, самый ли он был богатый или считался наравне со всеми, но я, ничего иного не видевший, был потрясен этим великолепием. Человек, его выигравший, мог озолотиться на всю жизнь, и дети его вели бы безбедное существование.
Принцы продолжали появляться на арене под громкие приветственные крики болельщиков, и с первого же взгляда на них мы поняли, что наш Чингисхан не самый богатый. Да еще и слушок прошел по рядам, как дурной запашок, что принц Зед в немилости у государя.
Принцы были в очень простых костюмах, без украшений и без плащей, разумеется, но у всех, как у одного, на лбу были изысканные венцы из золота с их вензелями, да еще и пуговицы, застежки – все было из золота. Кое на ком я увидел драгоценные пояса из пластин – то были победители в прошлых соревнованиях в других кнентах. Да, пожалуй, нынешний приз был самым богатым – а, впрочем, наверное, он просто отвечал требованиям современной моды.
Наш Чингисхан вышел на поклон к публике при всем параде, то есть, практически так же, как мы его увидели впервые, весь увешанный своими громоздкими камнями и в золотой парче, в тяжком тюрбане, в пурпурном плаще, словом, рядом с остальными он смотрелся, прямо скажем, аляповато.
Черный недобро ухмыльнулся, глядя, как он важно раскланивается перед публикой, словно не замечая неодобрительных возгласов.
– А ведь он и правда бедствует, – заметил Черный. – Посмотри – на нем нет ни крошки золота. Он не может себе его позволить.
Тем временем принц Зед начал переодеваться прямо на арене. Он снял тюрбан и плащ и отдал их сопровождающим его людям, важно отцепил свой пояс и оправил свое парчовое платье. Черный рядом со мной злорадно ухмылялся, наблюдая, как принц вытаскивает из ножен свой меч – большой, богатый, такой же расфуфыренный, как и вся его одежка, но, несомненно, молодой, может, кованный в прошлом году и не особенно великим мастером. Он был украшен так броско и ярко, что напоминал ярмарочную игрушку, а не оружие, и, по-моему, некоторые камни были просто подделкой.
Стразы.
Гламурненько.
У того же Черного на мече не было ни единого драгоценного камня, но меч был шедевром мастера, изысканный и красивый в своей строгой простоте. Боюсь, Чингисхану никогда этого не понять – или, напротив, он прекрасно это понимал, и старался хотя бы свей цветастостью пустить пыль в глаза соперникам. Несомненно, принц очень старался показать свой шик, но не было в нем ни особого ума, ни вкуса, ни изысканности, каковая присуща была всем прочим, его окружающим. Не буду вдаваться в тайные дебри психологии, и объяснять обуревающие меня страсти, скажу проще – принц Зед был воином, и его мозгов хватало лишь на войну и победу.
Нам повезло с соседями. Едва присев на лавку рядом с парочкой горожан, притом – весьма богатых, наверное, это были торговцы или мещане, их добротные одежды, пошитые из нарядного синего и темно-зеленого бархата с черной отделкой были украшены нарядными шнурками и не мятые, явно были сшиты специально для праздника, а не вынуты из сундука, – мы оказались в курсе всех событий, словно уселись рядом с комментаторской кабиной.
– Это принц Изольд. Хорош! Главный претендент на выигрыш – после принца Зеда, конечно. Принц Зед, конечно, силен – ого, какой выпад! Да, он еще может показать, на что он способен, но все равно, он уже не тот.
– А что вы хотите, добрейший Ян? Годы беспробудного пьянства не прошли для него даром. Слыхали, Дракон отказался оплачивать его счета.
– За что?!
– На самом деле есть за что, есть. Мало ли на его счету подвигов, за которые Дракон мог бы выгнать его в три шеи?
– Да, вы правы, много.
– А в этот раз, кажется, какой-то жалобщик все-таки достиг своей цели. Народ в столице уже давно ропщет, и это не могло укрыться от внимания Дракона.
– Да, да. И что же произошло?
– А, что? Ну, по одним слухам принц Зед вновь ограбил кого-то, и этот кто-то оказался весьма ловок, проник в замок и потребовал аудиенции. Принц вынужден был давать объяснения – да, хорош! И принц Наадир очень хорош, и вон тот, в сером, вы не находите? Если Зед хочет выиграть и вернуть благосклонность Дракона, ему придется попотеть.
– Да, в самом деле. Но вы, любезный, не закончили свой рассказ – что там, в замке?
– А, что? Зед умеет быть убедительным, если захочет; он смог вывернуться, сказать, что это кто-то из его стражи напакостничал, и что-то в этом роде. Дракон поверил – или сделал вид, что поверил. Но все-таки отказал принцу в содержании за то, что недобрая тень легла на само имя принца и его титул. И это известно всем.
Очень интересно! Мне, например, не известно.
– Однако же, – тоном заправского комментатора продолжил один из наших соседей, – Дракон его не выгнал.
– Как же, – подхватил второй, – ведь его заслуги перед кнентом весьма и весьма велики, и сбросить их со счетов невозможно. Так что…
Оба комментатора помолчали, наблюдая за шоу, разворачивающимся на арене. Принцы были представлены все; все стояли теперь в линейку, и за каждым из них стоял знаменосец с флагом. Герольд со свитком торжественно выкрикивал их имена (последнее напоминание) и названный выступал вперед, кланяясь. Трубачи торжественно выдували что-то приветственное, словом, началась церемония открытия, и комментаторы примолкли.
Публика встречала своих кумиров ревом и свистом, рукоплеща. Где-то над ареной торопливо полз в небо еще один флаг – приехал еще один гость, немного припоздав, и его символ, красная обезьяна, нарисованный на полотнище, словно взбиралась по шесту, корча уморительные рожи.
– Ага, – оживился рыжий комментатор, стриженный, как и я, под горшок. Солнце ярко сверкало на его макушке, словно он был в медном начищенном шлеме. – Это приехал принц Лар. Тоже претендент, между прочим.
– Без сомненья! – солидно согласился второй, почесывая круглое пузко, лежащее на коленях. Оно было такое круглое и такое тяжеловесное на вид, что, казалось, тонкие ножки в серых рейтузах, покривились именно от его веса. – Однако он припоздал. Отчего бы это?
– Может, его Дракон противился тому, чтобы Лар вообще приезжал сюда? – предположил рыжий. – В прошлом году, в соседнем кненте, на турнире лагерь принца Лара ограбили, и я бы сказал – надругались над флагами…э-э…
– Тоже Зед?
– Не исключено. Тогда у Лара были все шансы победить, а это происшествие просто выбило его из колеи. Он был вне себя, когда увидел… ну, вы знаете, что. Свой поруганный флаг.
Комментаторы многозначительно переглянулись. Словом, из их ужимок, недомолвок и полунамеков можно было понять, что кто-то просто нагадил посередине палатки Лара и вытер его флагом свой зад. Однако, если это действительно сделал принц Зед, он не лишен чувства юмора.
– А может, сегодня он вовсе не опоздал? Возможно, он просто схитрил – теперь-то уже никто, кто бы это ни был, не успеет отдать приказа снова осквернить его палатку.
– А теперь, – зычный голос глашатого окреп и зазвучал особенно четко, громко и торжественно, – поприветствуем Летающего, Императора Алкиноста Натх Ченского! Слава и долгие годы, наш отец!
– Император! – восторженно пискнул рыжий и стрелой взвился в воздух. – Долгих лет!
Широкий занавес из алого шелка со змеящимися по нему золотыми языками пламени и черными змеями, который мы вначале было приняли просто за шикарную декорацию, прикрывающую затененную часть арены за высоким барьером, отдернулся (его тянули за золотистые шелковые кисти по пять человек в красном с каждой стороны), и мы увидели, что на самом деле за ним королевская ложа. Увидели – и привстали от изумления и шока, потому что Императором реально был Дракон. Настоящий.
Это был громадный – зверь? Нет! Несомненно, передо мною было разумное существо. В его змеиных немигающих желто-зеленых глазах светился разум, он не рычал, не плевался огнем и не вел себя как бестолковое животное, пусть даже священное. Он пришел посмотреть на игры, а не выполз из клетки, откуда выпускают погонщики каких-нибудь почитаемых ритуальных зверей. В священном ужасе рассматривал я плоскую чешуйчатую изумрудную голову, увенчанную шикарным гребнем с алыми подпалинами, изящно вырезанные крылья, сложенные с королевской небрежностью за спиной на алой горностаевой мантии – представляю, сколько горностаев пошло на неё! Его громадные когти на лапах были наточены и отполированы с известным шиком, а плотная, чешуйка к чешуйке, зеленая, как вешняя травка, чешуя была умащена розовым маслом, я издали почуял волну, распространившуюся по стадиону из его ложи.
Ложа его, подобно пещере сокровищ из какой-нибудь сказки, была невообразимо прекрасна, вся сплошь из красного, с черными прожилками, полированного гранита. Посередине её возвышался трон – или ложе, точнее сказать не могу. На этом возвышении лежал отличный мягкий тюфяк, этакая громадная бархатная подушка с шелковыми кистями. По обеим сторонам от него стояли жаровни, по десять штук с каждой стороны, и в них курились благовония. Витые колонны, украшенные живыми цветами, поддерживали крышу, богатые ткани искусно драпировали ложу так, что она казалась сомкнутым бутоном какого-то прекрасного цветка. Это было столь красочное и небывалое зрелище, будто кусочек сказки вырвали из страны фантазий и поместили в реальную жизнь.
На голове у Дракона был надет золотой королевский Венец. Скромно и со вкусом.
Он, верно, только что прибыл на место – слово «приполз» застревает у меня в горле, но оно было бы правильным, – и аккуратно складывал свой хвост кольцами на подушках. Народ, приветствуя своего повелителя, стоя аплодировал его приходу. Он сдержанно наклонил голову, и шум стих как по мановению волшебной палочки.
– Начнем наши соревнования, – он даже говорить умел! Я почувствовал, как ноги у меня становятся ватными, а в висках шумит так, словно я собираюсь упасть в обморок. – И пусть победит сильнейший!
– Ты это видел? – прошептал Черный; у него было такое лицо, словно он только что помешался. – Он настоящий!
На арену выбежал последний, опоздавший принц Лар. Это был высокий человек, статный, одетый как и прочие – неброско, но со вкусом. У него были длинные ухоженные платиновые волосы и открытое чистое лицо. Думаю, он простил негодяю его мерзкую выходку с его флагами, или, по крайней мере, сделал вид, что простил. Но, так или иначе, а он посчитал, что пропускать из-за этого праздник, который очень важен для кнентов и мира в них, просто нельзя. Он мне определенно понравился.
Припав на одно колено и склонив голову перед Драконом, он попросил извинения за свое опоздание. В руке его был флаг на длинном древке, и обезьяна корчила рожи непосредственно принцу Зеду, стоящему, по этикету, рядом с королевской ложей. Дракон благосклонно кивнул опоздавшему; он изволил не сердиться на него, напротив, был очень рад, что видит в своем кненте такого благородного героя. Зед и Лар недобро переглянулись; и если утонченное лицо Лара выражало настойчивость и гордую решимость, то Зед просто усмехался в свои усы, и его налитые кровью глаза горели как угли. Неужели и вчера, перед турниром, он устроил хмельную пирушку, затянувшуюся до утра? Однако, как он самоуверен, если думает, что и в таком состоянии сможет выиграть…
Своему принцу Дракон за все время не сказал ни слова, и по трибунам вновь поползли шепотки о том, что Зед в немилости у повелителя, и что он обещал, поклялся страшной клятвой перед своими друзьями этот турнир выиграть, чтобы доказать Дракону, какие ничтожества остальные принцы в сравнении с ним. Принц Лар встал с колен и отошел; церемониймейстер махнул платком, и праздник продолжился. Трубы торжественно пропели, принцы ушли в специальное помещение, где должны были дожидаться своей очереди выступать и откуда они могли наблюдать за выступлением соперников.
Тем временем объявили жеребьевку; это означало, что принцы должны были по очереди промчаться на коне мимо специальной витрины с вывешенными на ней порядковыми номерами и на копье подхватить свой номер (так прокричал глашатай). Номера были написаны на кольцах, а те висели хаотично, которое ниже, которое выше, и попасть в них, наверное, было трудно. На этих же кольцах было написано, какой номер с каким сразится.
Но, похоже, это было всего лишь зрелищное испытание, потому что принцы справлялись с ним играючи. С размаху они налетали на эту витрину, заставляя лошадей вставать на дыбы или же перескакивать через нижние планки её, и срывали свои кольца под громкий рев болельщиков.
Тут оживились наши комментаторы. Похлопывая себя по пухлым коленям, рыжий привычно начал:
– Да, похоже, победителем будет кто-то один из них, либо сиятельный Зед, либо сиятельный Лар. Посмотрите – принц Наадир не смог подцепить кольцо с первого раза, вот так так! Получит штрафное очко, и если в конце он будет бороться за приз… ой, нелегко ему будет! Кто бы мог подумать? Такое легкое состязание…
– А что вы хотите, добрейший мой друг? Годы-то берут свое. Кроме того – Наадир сам патрулирует границы своего кнента со своей армией, говорят, там снова неспокойно, и эта беспрестанная походная жизнь не идет ему на пользу. В прошлом году он вообще не смог принять участия в празднике, залечивал рану. Вот Изольд – он может и победить. Хорош! Кроме того, он молод.
– Да, да… Вы правы.
Участники разобрались, наконец, на пары посредством своих колец, и началось настоящее действо!
Принц Наадир, высокий, худощавый, мрачный, черный от загара, как головешка, в простом темно-сером костюме, действительно оказался бойцом не промах (у него, кстати, был старинный серебряный пояс победителя, очень скромный и простой – видно, Наадир был победителем очень давно) и мне понравился более всех остальных. Что ему кольца, подвешенные на веревке! Наверное, он и в самом деле не очень хорошо умел их срывать. Но зато он был могучим и выносливым воином, и яростно теснил своего более молодого соперника. Может, не было особой красоты в его манере сражаться, он приехал не покрасоваться, а отдать дань уважения Дракону и всем принцам, зато как сильно он бил, как тверда его рука!
Нужно ли говорить, что сражались они до первой крови. Я даже зажмурился, когда Наадир безжалостно полоснул своего соперника по рукаву, и яркий голубой шелк пропитался темной кровью. Тоже искусство – не покалечить соперника бесповоротно…
Побежденный, как ни странно, захохотал – если бы не комментаторы, я бы не понял причины его веселья.
– Господин Завр хорошо держится, – одобрительно произнес толстяк.
– Конечно, – с готовностью поддакнул рыжий. – Он в первый раз на празднике, и получить рану от господина Наадира – это не всякий сможет выдержать, и не всякий не испугается. Завр долго продержался. Он с честью выдержал испытание, этот жуткий Поцелуй Луны.
Черный скривил губы и с уважением покачал головой. Сам он до сих пор не знал, как целует сталь.
Словом, дальше все дрались по кругу, и победители, отвешивая поклоны зрителям, уходили передыхать. Мой фаворит, господин Наадир проиграл какому-то аутсайдеру, юному Адису – публика хохотала над его ужимками и над тем, как ловко он удирал от мощной Луны в могучей руке старого воина. По-моему, Адис даже какую-то похабную песенку напевал, по крайней мере, неулыбчивый рот Наадира дрогнул, уголки его чуть приподнялись вверх, но тут хитрый Адис ужом проскользнул мимо страшной неумолимой Луны и распорол серый кафтан Наадира. Наадир молча перенес ранение, ему не привыкать, и что-то мне говорило о том, что были в его жизни раны и посерьезнее; теперь он ухмылялся во весь рот – кажется, специально для него Адис допел песенку до конца. Торопливые слуги посыпали небольшие пятна крови песком, побежденного увели в королевскую больницу, к королевским лекарям, Император уважительно распрощался с принцем. Я даже испытал какое-то разочарование – все-таки, я за него болел!
– Однако, кто бы мог подумать, добрейший Ян! – разочарованно стукнул по колену рыжий, глядя, как суровый Наадир уходит с арены. Кажется, он тоже искренне болел за него. – Молодежь начинает наступать на пятки!
– Это хорошо! – солидно возразил толстяк. – Побольше бы таких, как господин Адис, и сонки знали бы свое место.
Ага, подумал я. Значит, эти праздники проводятся еще и для устрашения врагов! Умно. Если Наадир всю жизнь успешно гоняется за варварами, то он сильнее их всех. А если есть кто-то, сильнее Наадира… бойтесь, варвары!
====== 3. ПОДНЯТИЕ ФЛАГА ======
Черный вошел в азарт; он не просто был на празднике – он изучал потенциальных противников, их слабые и сильные стороны. Иногда я слышал его замечания, которые он делал, скорее всего, автоматически, говоря словно в полусне:
– Выпад с уколом… это все, на что ты способен? Ух ты, ух ты, разошелся! Держи, держи удар! Не отступать, нет! Этот винт опасен, да… хитро придумано… не попасть бы под него…
Его замечания немного отрезвили меня, привели в себя. Он, значит, собирается драться с этими вот вояками?! Которые, как я уже заметил, не слабаки, и дерутся до первой крови! А как он собирается утвердить свою победу – распоров кому-нибудь живот? И ладно бы он кому-то, а если этот кто-то – и ему?! Все эти животрепещущие вопросы я ему и задал трясущимися губами. Он смотрел на меня совершенно отсутствующим взглядом, взглядом сумасшедшего, летающего в облаках, и безмятежно улыбался.
– Да ладно, – безответственно произнес он. – Потом что-нибудь придумаю.
Тем временем праздник подходил к самой главной своей части – остались самые ловкие и сильные, и среди них Изольд, Лар и Зед. Немного еще пожалев о полюбившемся мне Наадире, я переключил свое внимание на Лара – тоже неплохой боец, и выглядит достойно. Черный болел за пакостливого Адиса, соперники которого умирали на арене со смеху – тот знал просто чудовищное количество похабных анекдотов и песенок.
Тут же стало понятно, отчего побеждает Зед. Его просто боялись – а он давал к этому повод! Так получилось, что он дрался на отборочном туре почти последним, и его соперник, некто Равен, был слишком молод. Он вышел против Зеда, храбрясь, но видно было, как дрожит в его руке оружие. Зед, усмехаясь, указал на него мечом – притом указал на голову, и я понял, что он собирается её оттяпать. На праздниках и такое бывает. Нечаянно.
Они дрались страшно; трибуны молчали, слышен был лишь лязг оружия, и я зажмурился, не желая видеть, как это чудовище будет убивать смелого юношу – а он был смелый, он мог бы отказаться от поединка и признать свое поражение, но он готов был скорее умереть, чем посрамить своего государя!
Удар в гонг остановил это страшное побоище, и я распахнул глаза в ужасе – все?! Уже все?
Юноша, тяжело дыша, лежал на земле, сбитый с ног ударом могучего Зеда. Он был избит – иногда Зед бил, просто бил кулаком с зажатым в нем мечом куда придется, а приходилось в основном в лицо, – истрепан, но жив, и даже не ранен сталью. Но, по-моему, у него была сломана рука, и глаза были бессмысленны. Острие яркого ярмарочного меча Зеда упиралось ему в дрожащую жилку на шее.
В гонг ударил государь, своим решением остановив бой.
– Мне кажется, – тяжко произнес государь, – я вижу первую кровь.
Судьи, до тех пор сидевшие, как окаменевшие, зашевелились, и главный судья, поплотнее натянув шапку на голову, словно стараясь скрыться за ней, спрятаться, выкинул синий флаг – знак того, что победил Зед. Гигант закинул голову и зарычал – то был кровожадный рык зверя, растерзавшего добычу и справляющего теперь победу. Затем он кинул победный взгляд на государя – да, Дракон должен был это признать, Зед был сильнее всех, его боялся целый стадион, все молчали, когда он говорил! И ничего с этим Дракон поделать не мог.
С этим поединком я многое понял о Зеде, о тех мыслях и чувствах, что им движут. Первое – но вообще, на первом месте стояло сразу двое претендентов, – это честолюбие. Второй претендент – это глупость. Потом шли гордыня и самоуверенность. Зед был силен; он веровал только в свою силу и не видел никого сильнее себя, а потому считал, что все можно решить только ею. Он хотел убить своего соперника, чтобы его боялись еще больше, чтобы никто даже не осмеливался выйти с ним на поединок, и злился на Дракона за то, что тот остановил бой. Ему было плевать, что это убийство осложнило бы отношения меж кнентами – что за беда?! Он первый встал бы под знамена войны, когда б сосед объявил месть за убитого принца! Он, Зед, снова пошел бы в бой, он снова бы сражался и был бы первым, и тогда-то государь убедился, что он куда полезнее, чем эти фанфароны, разряженные Драконами в золото! Что они умеют? Только болтать! А Зед на все плевал, на все дипломатические ухищрения и договоренности. Он был жаден и жесток, он хотел подавить всех и вся, чтобы главенствовать надо всеми, и стань он Императором, Мирные Королевства в угоду ему перестали бы быть мирными.
Да, таков был Зед – безжалостный и гордый. И он не понимал, почему Дракон не считал его лучше прочих просто потому, что сам таковым себя считал. Он старался таким образом доказать Дракону о своем превосходстве, хотел заставить его..! Он не хотел понимать, что мир лучше войны и не хотел меняться, чтобы угодить своему повелителю. Он хотел изменить повелителя или убить его.
Но ничего из того, о чем я подумал, не было сказано, и Зед с точки зрения закона не совершил ничего предосудительного, хотя и испортил всем праздник. Он стоял, распаленный схваткой, страшный и улыбающийся, а тишине суетливые слуги помогали подняться побежденному. Государь поклонился ему, и побитый юноша столь же уважительно поклонился в ответ государю. Все-таки, какой молодец!
И тут раздались аплодисменты.
Надо ли говорить, кто был зачинщиком?
Черный торчал на притихшей трибуне, как тополь среди травы, стоя во весь свой рост, и хлопал, не жалея ладоней.
– Да здравствует смелый принц Равен! – крикнул он и оглушительно свистнул, сунув пальцы в рот. Физиономия его была вызывающе дерзкой.
Арена ахнула тысячью глоток; а Черный, самозабвенно аплодируя, свистя и улюлюкая, так и стоял, и эхо многократно размножало его голос на тысячи голосов. Я, немного смущаясь, поддержал его, привстав. Император с удивлением посмотрел на нас – я думал, умру от его внимательного взгляда, – и принц Зед, уже ушедший с арены отдыхать, выскочил обратно, как ошпаренный.
По-моему, он даже зарычал от ярости, губы его сложились в неслышимое мне, но понятное «Тристан!».
Мало того, что идиоты чествовали побежденного – много ли чести в том, что щенок наполучал оплеух?! – так еще и кто его чествовал?! Этот ублюдок, Тристан, со своим дружком! И не таился; Черный, казалось, нарочно разорался громче, размахивая над головой плащом, и Зед чуть не лопнул от ярости, черная кровь прилила к его лицу, на шее, висках, лбу вздулись жилы, гнилые зубы скрежетали, чуть ли не крошась.
– Равен!
Далее произошла еще одна вещь, более небывалая.
Черного поддержал Дракон. Он изволил дважды хлопнуть в ладоши, и у Зеда дрогнули колени.
Арена ахнула в великом изумлении еще раз; летописцы заскрипели перьями, увековечивая эту немыслимую сцену. А затем арена словно взорвалась – все повскакивали, и нас уже не было видно в беснующейся толпе. Все орали и свистели, и уже даже не Равена славили – все орали против Зеда. Только потому, что ему это было как кость поперек глотки.
Зед отпрянул. Миг он смотрел ненавидящими глазами на трибуны, стараясь выцепить, запомнить лицо кого-то одного, чтобы потом отомстить, но не мог. Они все сливались в одну скалящуюся рожу, издевающуюся над ним, и он отступил. Он уходил все дальше в тень, и его глаза горели как угли из темноты.
– Он пришибет тебя теперь, – сказал я Черному, когда мы сели. Черный, возбужденный, сверкая глазами, протирал ручки.
– Меня?! Ха! – усмехнулся он. – Кишка тонка!
– Ты уверен? – я с сомнением покачал головой. Черный, все такой же возбужденный, закачал головой, наблюдая, как на арене все приводят в порядок:
– Конечно. Он же устал, видел? Короткий бой с не самым сильным противником вымотал его; если бы он не сломал мальчишке руку, он бы проиграл. Через пять минут он бы выдохся, и все.
– Ха! Как у тебя все складно! А если он тебе руку сломает?
– А кто ж ему даст-то?! Я очень быстро бегаю!
Я лишь пожал плечами; пока что перспектива боя меж Черным и Зедом была далека и туманна, и я не верил в неё, а потому особо не беспокоился.
Меж тем праздник продолжился; подпитанный этим небывалым происшествием, он стал как-то по-другому выглядеть; казалось, даже небо стало ярче и трубы громче, а принцы, что выходили драться, от упоения визжали, и вертелись, как цветные волчки. Словно новая жизнь влилась в тела, свежая и одуряющая, как вино, и трибуны орали уже и по поводу, и без повода, одинаково славя и проигравших, и победителей. Это действительно стало походить на праздник! Похоже, даже Черный забыл о своих завоевательских планах. Я был рад; тем более что выигрывал принц Лар – вот кто достоин награды! Я в нем не ошибся, он действительно был самым сильным и искусным среди всех претендентов. Наадир, конечно, нравился мне больше, но…
Лар выступал блестяще. Он отделал Адиса, который и ему спел песенку, но не смутил Лара, и вместо конца своего анекдота громко и смешно взвизгнул, когда Лар оцарапал острием своего оружия ему щеку. Публика хохотала, и Адис, не отошедший после испуга, тоже, вытирая блестящим рукавом нарядного костюма кровь с лица.
С Изольдом Лар возился дольше, они составили примерно равную пару (Черный болел за Изольда, и то, наверное, лишь потому, что предвидел его поражение), и это было очень красиво, в мелькании красных платков и блеске гибких клинков – это было какое-то экзотическое оружие, и я, профан, даже названия его не знал. Кроме того, Изольд очень искусно владел весьма своеобразным приемом – он бил своей длинной косой, угольно-черной, с наконечником стрелы, прикрепленным к концу, и Лару приходилось беречься сразу от двух опасностей. Я смотрел во все глаза, и если бы дерущиеся на миг не оказались возле Императорской ложи, я бы и не заметил движения в ней.
Дракон поднимал голову, которая до того была низко опущена, почти к самой земле, а от ложи торопливо катился, похожий на синий колобок, низенький приземистый судья в смешной айковской шляпе, под огромными полями которой болтались бубенцы. Человек шмыгнул на трибуну и потерялся в толпе болельщиков, которая поглотила его, как океан проглотил бы маленькую капельку, проглотил и не заметил. Но от того места, куда он нырнул, пошло какое-то волнение, какое-то движение. В массе это особенно хорошо было видно – толпа жила своей жизнью, колыхалась и двигалась в одном направлении и ритме, а какая-то крохотная капелька двигалась против всеобщего движения, нарушая гармонию и ритм.
Дело было яснее ясного – Император изволил заинтересоваться человеком, которому пришло на ум прославить побежденного. Я даже ожидал увидеть этого толстенького посыльного в синем около наших мест, наблюдая, как кто-то пробирается к нам поближе, расталкивая толпу, но появился совсем другой человек.
На первый взгляд, простой работяга, задиристый парень, небогатый – вместо головного убора на нем была всего лишь грубая головная повязка, на ногах стоптанные башмаки из бычьей кожи с завязками, простая ношеная куртка подпоясана веревкой… Он согнал стайку мальчишек со скамьи и плюхнулся на неё сам, стреляя глазами по сторонам. С минуту оценивал ситуацию; затем наклонился к толстому комментатору и что-то зашипел ему на ухо. Тот в изумлении посмотрел на него.
– Черный, – позвал я, дергая Черного за рукав. – Тобой интересуются, Черный!
– Кто? – не отрываясь от зрелища, спросил он.
– Судя по всему, Император.
Черный и ухом не повел, продолжая хлопать в ладоши, глядя на арену. Казалось, все его внимание было обращено только на праздник.
– Ты нарочно это сделал, да? – догадался я, глядя, как он освистывает сжульничавшего Изольда – говорил же, он проиграет! – Ты так хотел привлечь к себе внимание? И именно Дракона?
– А то!
– Ты понимаешь, что это опасно?
Он не ответил.
Тем временем толстый комментатор, ловко ерзая задом по скамье, приблизился к нам, точнее, к Черному. Его хитрые маленькие круглые глазки так и буравили безмятежного Черного, точно комментатор примерялся, рассчитывал, с чего бы начать разговор, чтобы собеседник не отверг его.
– Как думаете, кто выиграет? – вкрадчиво поинтересовался, наконец, он. Черный, не глядя на комментатора, уклончиво ответил:
– Принц Лар сильнее всех.
– Я тоже так думаю, – оживился толстый хитрец. – А вы, юный господин, видно очень глупый.
Вот это сказанул! Такого даже я не ожидал; после такого заявления никто не остался бы равнодушным. Черный не был исключением; он оторвался от увлекательного зрелища и уничтожающим взглядом глянул на комментатора.
– Глупый? – процедил он сквозь зубы. – Это отчего же?
– А оттого, мой юный господинчик, – весьма охотно и с готовностью ответил толстяк, – что своим красивым поступком весьма опрометчиво навлек на себя гнев сиятельного Зеда. Зачем было славить его побежденного противника?! Это оскорбило сиятельного; ты унизил его, освистав его победу. Не думаю, что такой юный господин, как ты, был бы так силен, что не боялся сиятельного Зеда. Значит, ты просто не представляешь, что может следовать за таким прилюдным уничижением сиятельного. Ты, видно, не местный? Откуда ты приехал – впрочем, наверное, издалека, и название твоего родного края мне ни о чем не скажет. Живи ты хоть бы в соседнем кненте, ты бы знал, что ни один человек так просто не отделается, обидев сиятельного.
Черный со злым прищуром смотрел на разглагольствующего толстяка, и у него было злое лицо обиженного мальчишки.
– А если, – шумно сопя носом, произнес Черный, – я все-таки отлично знаю, что может последовать за моим поступком и все-таки не боюсь?
– Тогда ты глуп вдвойне,– пожал плечами толстяк.– Или ты надеешься, что в нужный момент ты убежишь?
– Тристан не от кого никогда не убегал, – милосердно сказал я. Зачем ходить вокруг да около, сразу бы спросил – «как тебя зовут, пацан?». – И глупым нужно считать того, кто так опрометчиво оскорбляет незнакомцев, не задумываясь, а не нужно ли незнакомца бояться больше сиятельного?
