Текст книги "КИНФ БЛУЖДАЮЩИЕ ЗВЕЗДЫ. КНИГА ВТОРАЯ. СОЗВЕЗДИЕ ПАКЕФИДЫ (СИ)"
Автор книги: Квилессе
сообщить о нарушении
Текущая страница: 18 (всего у книги 44 страниц)
Гедиминас спешился; так как никто из нас не горел желанием отрубить голову немощному старику, а для простого палача он был слишком важной особой, то пришлось князю лично удовлетворит просьбу почтенного старца.
– Ты уверен, – произнес Гедиминас, вытаскивая меч из ножен, – что не желаешь более мягкого наказания?
Патриарх посмотрел в мои глаза и ответил:
– Более мягкого наказания не будет и быть не может. Руби, князь. Я не боюсь смерти – я боюсь той жизни, что может мне устроить Слепой Мастер – а ты ведь знаешь, что ты Слепой Мастер, ведь так?
Это было адресовано мне, и я ничего не понял.
– Не понимаю, о чем ты толкуешь, – ответил я, – но жизнь твою я бы испортил, будь на то моя воля.
Старик кивнул и, опустив голову, неспеша пошел вперед, за валуны. Гедиминас последовал за ним.
Когда все было кончено, и вопрос с пленными больше не занимал нас, мы собрали совет прямо в захваченной палатке Патриарха.
– Так, – произнес Гедиминас, оживленно и возбужденно сверкая глазами, – мы отсекли ящерице голову! Но тело её еще живо, и в нем достаточно яду, чтобы отравить еще многих! Нам нужно покончить и с ним. Для этого предлагаю вновь разделиться – я отправлюсь в город и уничтожу тех, кто еще остался жив. В моих руках архив Ордена – да, благородный Торн, я не терял времени зря, и этой ночью, когда вы меня так ждали, я разорил их тайное хранилище и добыл все, что у них было – знания. Там написаны все имена тех, кто принадлежал Ордену, их звания и места в Ордене. Я не беру в расчет рядовых – они почти не скрывались от нас, от Проклятых. А вот Патриархи! Сегодня мы покончили с боевым Патриархом, он много лет стоял с мечом впереди Ордена, и многие крепости покорились ему. Но есть еще и Патриарх – архивариус, и Патриарх-путешественник. Архивариус погиб вместе со своим разоренным архивом, а вот путешественник… я не могу найти его следов. Из всех Патриархов он самый скрытный и хитрый. И его нужно найти, не то он разнесет свою заразу по всему свету.
– Кажется, я знаю, где искать, – небрежно ответил Черный, развалившись на патриаршем креслице. – Есть такая харчевня толстой Лу – я хорошенько запомнил её название! Мы должны были проезжать мимо неё, но не поехали. Там он, а, наорг Екро? Тот, что навещал нас на плоту?
Екро, допущенный на совет, задумчиво потер переносицу, изрядно натертую спадающим на глаза шлемом.
– Брат Оавр? – произнес он. – Никогда бы не подумал, что он Патриарх. Он всегда отдавал мне приказания лично, а у нас не принято, чтобы такой высокий чин опускался до такого низкого, как я.
Гедиминас согласно кивнул.
– Оавр Быстрый, – сказал он. – Это и есть ваш последний Патриарх. Ну что, наорг Екро, он там, где предполагает Зед?
– Да, он там. Но скоро его там не будет, потому что истекает отведенное им время. Мы должны были встретиться с ним, и если никто на встречу не придет, вы и следов его не найдете. Он умеет прятаться! Даже если вам известны все тайные убежища Ордена, все подземелья, то он наверняка припас такую лазейку, о которой вы и не слыхивали. И я не знаю, куда он направится, когда никто не придет.
Гедиминас и Черный переглянулись.
– Думаю, есть возможность прибыть туда в назначенный срок? – сказал Гедиминас. – Чем, говоришь, сейчас занят господин Дракон?
– Господин Дракон кушает статую Короля, – ответил Черный. – Для здоровья – он здорово замерз, пока прятался на крыше башни под снегом.
– Слушай, – осенило меня, – а как это ты отважился вытащить ключ из печи?! Ведь он был…
– Холодный, как лед, – весело перебил меня Черный. – Ему полагалось пролежать в печи три дня, чтобы расплавиться – забыл?!
…Вообще-то, строго говоря, летать человеку на Драконах не принято и не положено… впрочем, мы и не летели на нем. Алкиност просто сжал нас в кулаках своих лап и рванул в небо, перелетев через неровно бугрящиеся под снегом Скалы Разделения. Наорг Екро, путешествующий, как обычно, в мешке у Черного за спиной, орал, как резанный, от ужаса. Тяжело достается слава и почетное место в истории…
Мы поднялись высоко, так высоко, что видно было и оставленный нами замок Короля, издалека выглядевший призраком, и высохшее озеро Равновесия, по дну которого пролегала тропа, протоптанная грузовыми караванами наоргов, отчетливо видная даже свысока. Немного поодаль от озера виднелись жуткие черные искореженные деревья, убитые жаром – то был мертвый лес. К нему-то и вела наоржья тропа; интересное место. Что-то подсказывало мне, что однажды я там проедусь, но не сейчас.
Алкиност перемахнул через скалы; Дракон устал и был болен, но продолжал махать крыльями так, словно участвовал в гонке или соревнованиях. Времени оставалось в обрез, и Патриарх-путешественник мог уйти в любой момент и разнести свою заразу по всему свету.
Харчевню толстой Лу, несмотря на подробную карту наоргов, я не заметил и не узнал бы никогда. Крохотный домик, припорошенный снегом, казался просто обломком скалы, прильнувшим к подножию гор, и я не понял, отчего Алкиност вдруг начал снижаться, дав небольшой круг над маленькой прогалиной в лесу.
Наше счастье, Светлый лес был так редок и прозрачен, что Дракону удалось найти себе место для посадки, не то нам пришлось бы прыгать вниз.
– Удачи, дети мои, – сказал нам Алкиност на прощание. – Я не могу помочь вам. Силы мои на исходе; будь я немного умнее и доверяй я вам больше, я не был бы сейчас так близок к смерти. И сейчас я жалею о своем необдуманном поступке.
– Лети скорее домой, мой повелитель, – ответил Черный. – Надеюсь, лекари сделают свою работу хорошо, и скоро ты будешь здоров. Мы же закончим дело, которое ты начал. Обещаю – этот человек, что мы ищем, не уйдет.
В Светлом лесу было намного теплее, чем в городе наоргов. Может, оттого, что располагался он южнее, а может оттого, что пришла оттепель, и природа вспомнила, что сначала следует осень с листопадами и дождями, а уж потом зима с вьюгами и снегом.
Так или иначе, а снег растаял, лишь маленькие его островки остались под деревьями, да на буграх неряшливые серые шапки, порядком изъеденные теплом. Без труда мы нашли тропу, ведущую к харчевне, засыпанную влажными листьями. Наорг Екро бесстрашно шагал впереди, воинственно размахивая своим мечом. Мы же с Черным благоразумно свое оружие спрятали. А я даже закутал лук в тряпки, оставшиеся от роскошного гардероба наорга, который он взял с собой в путь, и лук стал походить на дорожный кривой посох. Впроем, не думаю, что мне кого-то удалось обмануть этой нехитро маскировкой.
Несмотря на оттепель, вокруг харчевни сохранился снег, чистый и девственно-белый. Никто не нарушил его ровного покрывала, и это вселяло некую надежду на то, что Оавр Быстрый никуда не ушел.
– Теперь главное – не прозевать, если этот господинчик вдруг вздумает смазать пятки салом, – сказал Черный, когда мы очутились на крылечке приветливого и красивого, как пряничный домик, наоржьего постоялого двора, с козырька которого на наши головы капала талая водица. – Что-то мне подсказывает, что брат Оавр уже не доверяет тебе, Екро. В любом случае, он будет наблюдать за нами из своего темного угла, притворившись самым невиннейшим существом в мире, например, мирно дремлющим у камина древним стариком, и если вдруг ему покажется, что мы как-то не так поглядываем кругом, он запросто попрощается с нами, вежливо раскланявшись, наденет свою неряшливую драную шляпу и уйдет на восток, умиротворенно глядя на встающее солнце своими хитрыми лживыми глазенками. Кстати, ты знаешь его в лицо, наорг Екро?
Екро жалко скривил губы.
– Я никогда его в лицо не видел, – ответил он. – Он всегда прикрывает лицо маской. В Ордене поговаривали, что он обезображен огнем Дракона, или же обжегся в кузне своего отца еще младенцем, такое частенько случается с наоргами – многие носят отметки огня, и никто на это уж не обращает внимания, – и говорит он сиплым шепотом, словно и горло его обожжено, но, думаю, это враки, и на самом деле он обычный человек, и ничем от иных не отличается. Иначе его уродство – ожоги да еще и голос сиплый, – слишком бросалось бы в глаза, и ему сложно было б затеряться в толпе.
Над дверями звякнул колокольчик, и мы вошли в дом, принеся в его тепло и уют запах сырости и леса.
– Ну, вот мы и у цели, – произнес наорг Екро, благоразумно спрятав свою кривую саблю. – Сейчас бы хорошего табака в мою трубку и стаканчик доброго винца, чтоб согреть душу!
Харчевня была уютной и нарядной не только снаружи, но из изнутри. Надо ли говорить, что заведение это было наоржьим, и все тут было чуть меньше, чем надобно человеку обыкновенного роста, и это тоже придавало некий дополнительный оттенок сказочности, словно находился я в игрушечном домике.
Столики все были сплошь из отполированного добротного дерева – наорги, в отличие от людей, весьма аккуратны и любят красивую мебель, и умеют её сохранять таковой длительное время. На потолочных балках были живописно развешаны связки нарядного золотистого лука и красного жгучего перца, а также всяческие сушеные травы, которые добавляются в суп для вкуса и запаха. На окошечках, прикрытых нарядными кружевными шторками, стояли глиняные обожженные горшки с цветочками, гордость хозяйки, а на камине была такая прекрасная кованая решетка, что и королю не снилась. И ни одному наоргу в этом мире не придет в голову воткнуть свой нож в блестящую столешню или нацарапать нечто на стойке, которую без устали полировала нарядная хозяйка в красном корсаже.
Наверное, по-наоржьим представлениям она была красавицей, да еще и настолько, что наш храбрый Екро вдруг судорожно глотнул, и толстые его губы просто разъехались в глупейшей улыбке. Пока мы устраивались за столиком, он, как петух, разгуливал мимо хлопочущей толстухи Лу, сунув важно руки за пояс, выставляя напоказ свою саблю, которую до того так благоразумно прятал, и вид у него при этом был преважный.
Я же ничего этакого в толстухе этой не видел. Она была низенькая и плотная, как кадушка, её округлые икры обтягивали нарядные полосатые чулки, и башмачки из отличной козьей кожи стучали красными щеголеватыми каблуками. Из её нарядного корсажа так и выпирали её соблазнительные телеса, зеленая юбка соблазнительно приоткрывала кружевные штанишки, когда Лу наклонялась, и круглая мордочка её, окруженная золотистыми завитушками, сияла румянцем. Словом, красотка Лу с её кудряшками пшеничного цвета, напудренным и нарумяненным личиком, с накрашенными красненькими губками походила на белую сдобную булочку, и Екро, пожирающий её своими белесыми глазами, был бы не прочь припасть к её полненькой шейке, или щипнуть её за соблазнительный зад, поцеловать пухленькую ручку и пошептать что-нибудь этакое на ушко, отчего толстушка бы залилась звонким хохотом.
– А ты все хорошеешь, красотка Лу, – произнес наш наорг отодвигая свой плед настолько, что стало видно не только его ржавую саблю, но и кошелек, привязанный к поясу. Толстушка наградила его ослепительной улыбкой – а она умела улыбаться, эта наоржья красотка, даже мне она показалась привлекательной, – и поставила перед своим смелым ухажером самую большую кружку с пивом. Мы с Черным переглянусь – уметь надо!
– А ты все такой же храбрый, Екро, – произнесла она красивым голоском, игриво поглядывая на Безъязыкого. – Что привело тебя и твоих друзей сюда?
– Так, так, ничего особенного, – ответил небрежно Екро, убедившись, что толстушка увидела его саблю, и теперь демонстративно спрятал её под свой плед. В белесых глазах красотки отразилось почти детское восхищение, и наорг приосанился. Мы с Черным наклонили головы пониже, чтобы скрыть свои неуместные улыбки – уж больно смешон был надувшийся Екро, так безвозвратно потерявший свою голову! Наверное, он был влюблен в неё давненько, и без взаимности – может, папаша её не позволял водить знакомства с таким пройдохами, как наш славный Екро?! А может, она просто водила его за нос, придерживая верного поклонника про запас, – а красотка околдовала его настолько, что он готов был у неё с рук есть. Вот она, истинная власть – власть женщины над мужчиной!
– Но могу без хвастовства тебе сказать, – продолжал трепаться наш наорг, совершенно одуревший от очередной улыбки толстушки и её восторга от его россказней, – что скоро слава обо мне загремит на все королевства! И имя мое впишут золотыми буквами в книгу истории… ай!
Наорг вдруг подскочил, словно его кто ткнул локтем в бок. Черный, безмятежно попивая свое винцо, пристально смотрел ему в глаза, и Екро прикусил свой урезанный язык. Кажется, Черный под столом пребольно наступил на ногу хвастуну.
Но хозяйка, глядящая щенячьи восторженными глазками на своего героя, казалось, не замечала этого. Если она водит его за нос, подумал я, то весьма умело притворяется. Я бы руку дал на отсечение, что её глуповатый восторг – настоящий, но кто их, наоргов, знает…
– Ах, смелый наорг Екро Безъязыкий! – восторженно воскликнула она, обеими руками сжимая тарелку с такой страстью, что, казалось, сейчас разломит её пополам. – Ты такой храбрый господин! Как интересно мне слушать твои рассказы о странствиях и приключениях! Вот бы ты взял меня с собой!
Екро, позабыв от этой пылкой речи обидный пинок, полученный от Черного под столом, снова раздулся, как индюк, и гордо взглянул на нас. Вот как с ними надо, с этими красотками, говорил его самоуверенный взгляд. Похоже, все же папаша-наорг против этого брака – не то Екро давно бы уже умыкнул свою красотку из её лесного приюта.
Толстушка Лу проворно вернулась за свою стойку и нацедила нам еще по стаканчику вина, хоть мы и не просили её о таком счастье. В печи её горел яркий огнь, и на вертеле жарился славный поросенок – кажется, я видел хлев рядом с харчевней, где хрюкало не меньше двух дюжин этих во всех отношениях замечательных животных, – а в духовке стояли горшки с тушеной капустой.
И так хотелось просто посидеть, отдохнуть, и ни о чем не думать, глядя на огонь – особенно о том, что вообще-то это разбойничье гнездо. И вон те постояльцы, коротающие время за картами, вполне могут оказаться из Ордена…
– А что, Лу, много ли у тебя сейчас работы? – как бы между прочим спросил Екро, заметив, как Черный внимательно рассматривает потенциальных врагов. Лу покраснела от удовольствия:
– Хватает, – с гордостью ответила она. – Отец построил еще четыре комнаты и сейчас, когда погода так неопределенна, отбоя от посетителей нет. К нам заходят и путешественники, и дровосеки – переждать непогоду и ночь… Доход стал больше, и этой зимой я куплю себе славную юбку к праздникам!
– Пожалей подружек, Лу! Если на тебе будет еще и новая юбка, то ни на одну из них ни один честный наорг даже и не посмотрит!
– А что, – спросила Лу, – мне показалось, или над лесом летал господин Дракон? Холодновато для полетов! Да и что за дела могут быть у благородного господина так поздно?
– Да, летал, – небрежно ответил наорг. – Наверное, он влюблен, и, как и я, не замечает холода, потому что сердце его греет?
Лу прямо-таки зарделась от смущения, томно опустив глазки и наворачивая на пухлый пальчик прядку золотистых волос.
Тем временем Черный неторопливо набил трубку своим табаком – расторопная Лу принесла ему местный, но он тихонько вывалил его себе в карман, – откинувшись на спинку стула, стал рассматривать посетителей.
Наорги – в основном то были наорги, – все походили на дровосеков или на рудокопов. Дровосеки, подобно нашему наоргу, прицепили к поясу своему топорики – маленькие, с блестящим отполированным острым лезвием, с темными рукоятками с вытравленными на них узорами, и если бы не мозоли на их руках, то я поручился бы, что топоры их бутафорские, подвешенные к поясу для красоты.
====== 3. ОСАДА. ======
Но мозоли были настоящие; как и дрова – тут же, прямо за натертыми красивыми столиками, велась неторопливая торговля, кто-то продавал вязанки отличных дров, кто-то – ценное дерево, раздобытое в самой чаще лесной (о том, как его добывали, рассказчик рассказывал, словно об охоте на редкого и опасного зверя). Рудокопы – а были тут и таковые, и к их поясам были привязаны лопатки, маленькие и блестящие не меньше, а то и побольше, чем топоры дровосеков, – рассчитывались драгоценными камнями и даже мелкими слитками золота – а такой роскоши мог себе позволить далеко не всякий человек! Сами предметы торговли находились на заднем дворе, в сарае – и, держу пари, никуда оттуда они бы не испарились. Жадность жадностью, но чужого наорги не брали. Другими словами, среди наоргов было мало воров. Для этого они слишком любили работать.
И вся эта публика была настоящей; не походила она на членов Ордена! Что Орден? Сборище интриганов; они умели лишь пакостить – пожалуй, все потенциальные воры из наоргов подались в него! – и странно было бы подумать, что Патриарх, оторвавшись от своих важных дел, подняв свой нос из книг, пошел бы и порубил дров, так, для разнообразия чтобы поразвлечься.
– А скажи-ка мне, наорг Екро, – произнес Черный, пуская в потолок кольца дыма, – отчего это твои собратья все свои сокровища побросали в сарае, а свои лопаты и топоры притащили сюда?
– Оттого, мой высокорослый друг, – ехидно ответил наорг, и прозвучали эти слова так, словно он сказал «длинный ты осел», – что истинное сокровище наорга – это не дрова, и не ценные породы деревьев, и даже не драгоценные камни, а тот инструмент, при помощи которого он кормится. Потому наорг оставит в хранилище и золото, и камни, но свою лопату-кормилицу он всегда принесет с собой, и ею он дорожит более всего. Украдут золото – что ж, можно раздобыть еще. Но что делать, коли в пути останешься без кормильца? Худо. Раньше носил я пику – вы, длинные люди, ничего не поняли бы, увидь вы это оружие у меня, но любой наорг понимал, что я не простой копальщик – а вы меж тем поверили, что я кормлюсь тем, что рою подземные ходы!
– Какие сложности! – уважительно произнес Черный. – А что, в таком случае, брат Оавр прицепит к своему поясу?
– Обычно то были предметы, нужные для путешествия. Мешочек с картами, деньгами… кроме того, у него при себе всегда была маленькая, с ладошку, книжица, куда он записывал всяческие наблюдения. С нею он никогда не расставался. Раньше я думал, что он просто любознателен, но теперь…
– Да? Значит, тогда нам было б легко вычислить его. И кто же тогда из них брат Оавр?
Вопрос этот поставил Екро в тупик. А и в самом деле, кто? Все наорги, что присутствовали здесь, красовались с разными инструментами, и не было никого, кто бы носил у пояса просто маленький мешочек.
– Ну, а может ваш Патриарх повесить, скажем, лопату к поясу? – спросил Черный, оставив безуспешные попытки узнать Оавра. Екро скривил презрительно губы:
– Даже я, имеющий не самое высокое место в Ордене, и то постеснялся бы, – надменно ответил он.
– Это оттого, что ты слишком глуп, – парировал я. – В вот Патриарх ваш, судя по всему, не из стеснительных. Вот потому-то он и Патриарх – и найти его мы не можем.
Мало-помалу Черный начал мучительно зевать. Лу, поглядывая на нас вопросительно, ожидала, когда же мы попросим предоставить нам комнату, но Черный отчего-то этого не делал.
– Слушай, – произнес я, когда очередной его зевок вышел очень уж мучительным. – Ты устал… я тоже. Давай оставим наорга на карауле, а сами пойдем поспим хоть пару часов. Не то мы уснем в самый неподходящий момент, и некто, нас интересующий, уйдет.
Черный кивнул явно нехотя. И Лу, повинуясь моему кивку, кинулась готовить нам комнаты.
Снова меня посетило то странное чувство – скорее, предчувствие, – что брат Оавр рядом, и что он смотрит на нас. Не тот ли это наорг, что присел поближе к жарко пылающему камину, погреть свои старые кости? Или тот, что так хитро посматривает на нас, тряся кружку с костями?
За окном небо наливалось темнотой, и становилось все темнее в харчевне; глаза наоргов светились как угли по темным углам, и огоньки в их трубках то разгорались, то гасли.
С лестницы колобком скатилась Лу, оповестив нас, что комната готова. Черный, мучительно потирая сощуренные глаза, нехотя поднялся. Кажется, он уже практически спал, и славная Лу проводила его сочувственным взглядом.
– Ваш друг так устал, – произнесла эта славная девушка. – Да, тяжело путешествовать, когда за окном слякоть и холод!
Только мой несчастный друг, которого так пожалела хозяйка, вдруг странно повел себя, стоило ему оказаться в комнате, отведенной нам под отдых. Зевающий и щурящий свои красные глаза, он вдруг одним прыжком оказался у окна, стоило закрыться двери за Лу, и отдернул занавеску, которой было прикрыто стекло. Зевота его вдруг исчезла, как по мановению волшебной палочки, и глаза он щурить перестал. Конечно, он устал за день, но вовсе не так, как старался показать.
Зачем же он устроил это спектакль?
– Ты что, увидел Патриарха?! – сообразил я, подскочив к нему. Одному богу было известно, что он там хотел разглядеть, в этой непроглядной ночи, в слякотных сумерках, но лично я ничего такого не увидел. Пустой двор, черный и неуютный по-осеннему…
– Конечно, увидел! – Черный тихонько рассмеялся. Казалось, он потешается – то ли над собственной глупостью, то ли над находчивостью Патриарха. – Все, как сказал Екро – мешочек у пояса и книжица… Что должна привязать к поясу хозяйка харчевни, Екро?
– Лу? Ну, не поварешку же!
– А что, храбрый Екро Безъязыкий? И откуда она знает твое недавно приобретенное прозвище – Безъязыкий? Ведь я его тебе дал; и не думаю, что кто-то, из слышавших его, поспешил бы сюда, чтобы рассказать о тебе твоей зазнобе. Ты сам выболтал его на плоту Оавру Быстрому. Почему Лу не удивилась, что ты шепелявишь, и не спросила тебя о порахившем твой язык недуге? Да потому, что она уже слышала твою речь, и знает, отчего ты так говоришь. У Лу на поясе висит мешочек, в который она складывает денежки, и книжечка, в которую она записывает все – в том числе, и кто сколько ей должен.
На лице Екро отразился неподдельный ужас.
– Не может быть! – прошептал он своими толстыми губами. – Красотка Лу! Я всегда с ней заигрывал, и, случалось, щипал её за зад.
– А она, пользуясь твоей симпатией к ней, вызнавала все секреты, что вертелись на кончике твоего болтливого языка, – подытожил Черный. – Дорого бы я отдал, чтобы заглянуть в её книжицу.
– Но как ты догадался? – поразился я.
– Вместо табака она насыпала мне шари, наркотической травы, – ответил Черный, усаживаясь в кресло под окном и поглядывая вниз. – Мало кто знает её запах, но вот я – знаю. Она рассчитывала, что я накурюсь сам и обкурю вас, а значит, мы все уснем, и нас можно будет легко обыскать, убить – и так же легко уйти, посмеиваясь.
Екро, поникший, сидел в углу. Страшная весть о том, что его возлюбленная оказалась монстром, просто обескровила его, и его маленькие ручки лежали на его коленях, словно у приговоренного на смерть. Одно дело – самому работать в Ордене, и совсем другое – узнать, что женщина, с которой он рассчитывал когда-нибудь разжечь семейный очаг и завести маленьких лупоглазых детишек, так же, как и он, служит Королю! Наорги ревностно и трепетно охраняли свою семью и дом от нечистот мира, очаг их был не просто огнем – у него они отдыхали душою. И вдруг такое разочарование…
– Этого не может быть! – упрямо, надеясь на чудо, произнес он.
– Если ты прав – твоего Патриарха здесь нет, – отрезал Черный, – а он должен бы тут быть. Не печалься, Екро! В истории человечества ты не единственный мужчина, которого красотка водит за нос – а она не единственная женщина, под ангельским личиком которой скрывается демон! Знаешь, чем-то она мне даже напомнила этакую хитрую роковую красотку, леди Винтер… И те же кудряшки, и голубые кроткие глаза… м-м, надо же, как причудлива природа!
Тем временем на дворе произошло что-то – теперь даже я, далеко не такой бдительный, как Черный, заметил некое движение в темноте. Фигура в темном плаще кралась по раскисшему двору, и по всему было видно, что это именно брат Оавр. Я узнал его по очертаниям тела, укрытого темной тканью, по манере двигаться, словно большая хитрая крыса. И в том, что это толстушка Лу, я тоже не сомневался – из-под наспех натянутого на голову капюшона предательски выбилась кудрявая блестящая прядь, напомаженная веселая спиралька, которую Лу на ночь наматывала на тряпочку, смешно украшая многочисленными маленьким бантиками свою голову.
Лу действовала очень решительно и смело. Движения её были порывисты и уверены, она умело проверила сбрую у мула, на которого были навьючены необходимые вещи для побега. Затем она решительно вынула нечто из-под полы своего платья и направилась к порогу своего заведения. Не знаю, отчего, но я торопливо отпрянул от окна, словно испугался того, что она может меня заметить, а ведь это была крохотная толстенькая женщина, а не головорез-громила! Черный, мельком глянув на мое перепуганное лицо, беззвучно рассмеялся.
– Да, ты прав, друг мой, – произнес он, лихо закусывая свою трубку и снова разжигая в ней табак, – эта женщина опасна, как кобра! И под полой своего плаща она наверняка прячет нож. Не то, чтобы она нас ненавидела – нет, но прирезать ей нас хочется. Просто так, из мстительности. Или связать, одурманенных, и немного попытать. Как думаешь, что она тебе хочет отрезать в первую очередь, нос или уши? Или пальцы по очереди?
Тем временем в коридоре раздался острожный шорох. Екро, сверкнув глазами, словно огромный кот бесшумно спрыгнул со своего крошечного стульчика и сжал рукоять своей сабли настолько кровожадно, что я диву дался – только что заигрывал с местной красоткой, и уже жаждет треснуть её по голове?! На это способны лишь наорги!
Черный молча кивнул мне, и я занял место у дверей, Екро – подле меня, и мы приготовились принимать гостей.
Дверка, эта красивая маленькая дверка в пряничном домике, начала открываться. Тихонько. Бесшумно; и это-то и было жутче всего! Потому что я сам запирал её на ключ.
Наверное, толстушка Лу была абсолютно уверенна в эффекте своего зелья, и даже рдеющий в темноте огонек трубки Черного её не насторожил и не напугал – а может, и придал уверенности в безнаказанности. Ведь если Черный курил еще и в комнате, думала толстуха, то он отравился еще сильнее, и теперь спит без чувств, как бревно.
Мы с Екро у дверей и дышать перестали, когда маленькая серая тень неслышно проскользнула в комнату. Те же туфли на красных каблуках были надеты на ногах Лу, но теперь не слышно было ни звука, не то, что веселого топотка, который так очаровал меня там, внизу, в жарко натопленной гостиной!
Лу кралась к Черному, от трубки которого в темноту поднималась тонкая, как кисея, струйка дыма, и он не выдержал.
– Здравствуй, толстушка Лу, – произнес он, сделав затяжку, отчего его лицо осветилось красноватым светом. – Или, точнее сказать, Оавр Быстрый – тебе как больше нравится?
Лу встала на месте, как вкопанная. Я с треском захлопнул дверь за её спиной и пинком придвинул к ней какой-то сундук, отодвинуть который Лу так запросто не сможет, а Екро, обманутый влюбленный, зажег свечу, и Лу вскрикнула в испуге, озираясь. На миг я даже пожалел её – страшно, наверное, должно быть женщине, тем более – такой крохотной, оказавшейся одной в комнате с тремя мужчинами, которые ничего хорошего ей не желали, но лишь глянув на неё, я оставил свою жалость для кого другого.
Она запросто могла бы притвориться простушкой Лу, искренне переживающей о своих усталых гостях, заглянувшей посмотреть, не нужно ли нам чего. Но имя Оавр настолько поразило её и обескуражило, что она не смогла скрыть своих истинных чувств. И свеча Екро выхватила из мрака страшную демоническую маску, настолько жуткую, что я отступил на шаг от этого маленького разъяренного существа.
Лу была отвратительна; её красные губы искривились в жутком оскале, открыв острые зубки, и нос её сморщился, как у рычащей собаки – да она и вправду рычала от злобы и бессильной ярости. Волосы на её голове, с которой Екро содрал капюшон, эти смешные веселые кудряшки, теперь шевелились словно живые, как кипа блескучих змей, а глаза походили на черные бездонные провалы.
– Так что, сестрица Оавр, – продолжил Черный, небрежно закинув ногу на ногу и с наслаждением сделав еще затяжку, – поговорим? Что ты искала в нашей комнате?
Лу, скрежеща зубами от злобы, не ответила на его вопрос. Её крохотные кулачки сжимались и разжимались, и, глядя на её искаженное, обезображенное яростью лицо, я с легкостью мог себе представить, что она могла хладнокровно производить над людьми жестокие эксперименты, нацепив на нос очки, копошась в медицинских трактатах и не обращая внимания на вопли и дикий отчаянный рев пытуемого, у которого ножом подправляли форму ног, скажем, или еще что, не взирая ни на пол, ни на возраст своего подопытного кролика.
– Не слишком вежливо сидеть в присутствии дамы, – вкрадчиво произнесла она, косясь на меня – я и в самом деле присел на краешек сундука. Ого! Она что, реально рассчитывала, что сможет его отодвинуть, если ей представится такая возможность?!
– Принцу Дракона еще и не такое позволено, – возразил Черный, пуская дым в потолок. – А Королю, коим я еще недавно назывался – и того больше. А тебе полагается стоять передо мною на правом колене, а руки держать за спиной в знак уважения. Не так ли?
– Хитрый, демон, – прошептала она, принюхиваясь к дыму. Наверное, она втайне все еще надеялась, что Черный-таки накурится её отравы, но он лишь усмехнулся.
– Я не курю наркотических трав, – сказал он, – это крайне вредно для головы. Но я хорошо знаю, как пахнут эти травы, и знаю, как дорого они стоят – слишком дорого, чтобы ты, жадный наорг, насыпала мне её так щедро по ошибке. Итак, Оавр Быстрый, что ты искала в нашей комнате? Впрочем, не отвечай. Я знаю. Ты искала Ключ. Ты ведь Патриарх, не так ли? Ты человек, служащий Ордену, но при том не лишенный своего «я» и наделенный острым и честолюбивым умом. Для тебя раздобыть Ключ и уйти, посмеиваясь, даже не дело чести – это и есть твое истинное «я».
– Думаю, ты не прав, – вступился я. – Она не просто ушла бы – она бы убила тебя. Или всех нас – чтобы все знали, что Оавр Быстрый сильнее и страшнее непобедимого Зеда, слава о котором уже разнеслась по всем Мирным Королевствам.
– Да-а… Гедиминас много чего рассказал мне о подвигах Оавра – сдается мне, что она личность незаурядная настолько же, насколько жестокая и мерзкая. И до сих пор все сходило ей с рук. Но не теперь. Ты предстанешь перед судом, толстушка Лу, именно за этим я сюда и прибыл.
Лу взбесилась еще больше; на её перекошенное лицо смотреть было почти невыносимо. В жизни не видел я такого ужаса – даже в кунсткамере! И верный влюбленный Екро отшатнулся, отступил, и на лице его было написано отвращение.
