Текст книги "КИНФ БЛУЖДАЮЩИЕ ЗВЕЗДЫ. КНИГА ВТОРАЯ. СОЗВЕЗДИЕ ПАКЕФИДЫ (СИ)"

Автор книги: Квилессе

сообщить о нарушении

Текущая страница: 26 (всего у книги 44 страниц)

Казалось, будто однажды обжигающее дыхание коснулось этого города, опаляя, превращая в невесомый блеклый тлен, иссушая все – книги, цветы, скатерти за раскрытым окнами, цветные игрушки, ветки и листья в садах, и понесло, развеяло неживое, серое, страшное, засыпав, похоронив все кругом…

– И где же Иги? – произнесла Ненси, оглядываясь по сторонам.

– Ночью увидишь, – ответил Черный.

– Интересно, куда ушли люди из этого города? – продолжала она.

– Они у тебя под ногами, – ответил Черный.

Ур не стал разглядывать достопримечательности. Он осмотрелся кругом, разглядывая мертвый прах – но ничьих следов не было видно.

– Да здесь годами никто не проходил, – произнес он. – Какие могут быть демоны Иги? Они что, летать умеют?

Черный молча направился вверх по улице.

– Куда ты? – крикнула ему в след кинф.

– Прогуляюсь, – ответил он небрежно.

– Где?!

– А не все ли равно?

– А как же моя птица?! – в отчаянье крикнула она.

– А ты знаешь, где она? Я – нет. Так что можешь идти поискать её. Как только найдешь – позовешь меня.

Ур неторопливо пошел за ним, и нам троим ничего не осталось сделать кроме как последовать за ними.

В темноте ночи город начал светиться.

Фосфорицировали камни стен, все сильнее набирая цвет и яркость, и даже мостовая под ногами, с которой наши сапоги сбивали пыль.

– Что это?! – благоговейно произнесла наша кинф, оглядывая светлые змейки фосфорического света, оплетавшие стену.

– Радиация, – ответил добрый Черный, и её рука интуитивно дернулась к защитному поясу. Что и требовалось доказать – она знала и что такое радиация, такая продвинутая дикарка-кинф!

Стало светлее; зажглись лампы, вмонтированные в здания – где-то нудно загудела помирающая лампа, характерно потрескивая, готовая потухнуть навсегда, – и дневной свет, какой-то больной, слепящий, мертвенно-голубоватый, залил улицы. Пепельный снег прекратился – должно быть, ветер разогнал тучи, а Черный, бродя по городу, так нас никуда и не вывел. Он просто бесцельно блуждал по пустым тихим улицам, рассматривая достопримечательности, и никаких мыслей в его голове не было. Совсем.

Всеми своими силами я прислушивался к нему – я очень хотел услышать то, что он думает! И в любой другой ситуации я бы услышал, ведь не зря же во мне углядели способности Слепого Мастера!

Но он был словно мертвый; с удивлением я смотрел в знакомое лицо, рассматривал блестящие пряжки на его одежде и прочие, такие привычные мелочи – и не узнавал его.

Я его не чувствовал; словно со мной шел мертвый человек…

Робот…

Господи, а кто это идет рядом со мной?!

Поздновато я спохватился!

Я оглянулся на других спутников, прислушиваясь – и с ужасом понял, что не слышу и не чувствую ни одного из них.

Они все молчали. Разум их был девственно-чист, как белый лист бумаги, на котором можно было написать что угодно… и кто будет писать?!

Неужели я?!

Мне стало страшно, так страшно, как бывает только в дурных снах, которые подчиняют тебя своим абсурдным законам, и в которых ты плывешь по течению, зажатый серой страшной массой, и понимаешь, что все кругом – враги и чудовища, даже те, кто похож на твоих знакомых, друзей, потому что они всего лишь похожи, а внутри – пустота, мертвая пустота… и малейший твой крик выдаст тебя, единственного живого в толпе зомби…

Я с трудом справился с нахлынувшим на меня ярким видением; снова оглянулся по сторонам – мир снова казался реальным, а не из страшного сна. Но люди, окружавшие меня, ближе и понятнее не стали.

Старый город был полон странных шумов, потрескиваний и стуков; где-то осыпались стены; где-то трескались от старости плиты; шелестели струйки стекающей каменной крошки с размытой дождями стены – казалось, что призраки переговариваются в этом бесцветном белесом мире шепчущими всхлипывающими голосами. Вода в лужах тоже была мертвой – она была прозрачна, абсолютно прозрачна, как спирт, и на дне видны были мелкий каменный мусор, крошево, обломки каких-то раздавленных металлических деталей. Ни единой зеленой крошки не было в этих лужах, ни одной ниточки травы или ряски. Застывшие тихие башни, развалины огромных залов, величественных комнат, сквозь дверные проемы и пустые окна которых просматривались какие-то другие залы и комнаты… мир был хрупок и полупрозрачен, как высохший осенний серый лист. Жилки его еще сохранились, а клеточки меж ними постепенно выпадают, выкрашиваются и теряются безвозвратно…

Покинутая стройка, или разнесенные войной развалины... Останки мяча – я в удивлении поднял почти целую, не искрошившуюся половинку детского мяча, выгоревшего почти до бела, но бывшего когда-то синим, и странно было видеть этот продукт цивилизации в руке варвара, человека из глубокого средневековья, в грубо сшитой меховой рукавице из некрашеной кожи.

Как мы смогли встретиться с останками этой игрушки?

Кто я?

Как я попал сюда?

Откуда я пришел? И пришел ли – или я тоже призрак, бестелесный гость из Вселенной, чей-то странный сон, странный и нереальный, и существую лишь до первого луча светила?

Или эта ночь, так стремительно опускающаяся на землю, теперь будет вечно длиться – так же, как и моя странная жизнь?

И я в этом городе – из прошлого или будущего?

Эта игрушка – она умерла, или я не родился?

Я долго смотрел на неё, словно не понимая, что это такое. Разум мой оцепенел. Он отказывался состыковывать два этих предмета – варварские рукавицы и старый детский резиновый мяч, крошащийся в мелкие кусочки…

Я подумал на миг, что попал домой. В свой мир.

Только он умер.

Мяч в моей руке превратился в крошки, рассыпался…

Долго бродить Черному без цели, конечно, не дали; трудно было не заметить, как агенты – пусть и в ссоре! – выводили его в нужном им направлении. Профессионально; как волки на охоте загоняют добычу.

Агенты реагировали на звуки мертвого города – но они поворачивались лишь в ту сторону, которая им была нужна. Когда за моей спиной упал камень и обрушилась часть тонкой стены, они и не глянули на неё. Но когда слева потекла в прах струйка песка, чуть слышно, как змея, как лунный свет, оба они кинулись туда – и, охваченные их нервозностью, Ур и Черный последовали за ними.

Это походило на безумие; на охоту на приведения, на тени, которые прятались за углом...

– Там кто-то есть! – выкрикнула Ненси, метнувшись в сторону, как сумасшедшая, и Ур нырнул в темноту за ней.

Это был, наверное, храм. Огромный зал, сводчатый потолок, высокие окна… в окна светит фосфорное сияние, со стен пластами сходила штукатурка, как кожа от ожогов, пол под ногами отвечал оглушительными, как пистолетные выстрелы, щелчками, и каждый шаг многократно отдавался эхом от стен.

– Кто здесь?! – орала Ненси, крутясь на мете, и шаги – её? Чужие? – не смолкали, стреляли из угла в угол, и казалось, что целая толпа народа убегает от нас куда-то вверх по ступеням..

И Черный, странно подчиняясь этой игре, гнался за щелкающими гулкими шагами, и снова на меня накатился страх и безумие. И я бежал за ним, крича:

– Стой! Остановись!

Я сходил с ума в это месте, словно то, что убило этот город, начало убивать меня…

И мы вышли к Тому Месту – что было описано в книге. Я мог бы узнать его, даже если б и не видел картинки, потому что разум сразу троих человек вспыхнул яркой вспышкой мысли «Здесь!».

И Черный так подумал.

Он знал это место.

Он его видел раньше.

Хотя никогда здесь не был.

И я чувствовал, что этот узел чувств, знаний, воспоминаний, что запутан вокруг этих людей и этого места, душит меня.

– Кто здесь?! – еще раз выкрикнула Ненси. Её колотило; кажется, истерика её была настоящей.

Усилием воли я успокоил вихрь, что крутился в моей голове; тихо, я сказал!

Ненси, глядя на белый купол, дрожала; в её глазах стояли слёзы, страх и мука – на миг мелькнула усталость, страшная, тяжелая, как плита, и мысль о том, что это выдержать невозможно, это невыносимо! Она плакала; она рыдала навзрыд от кошмара, в который погрузилась, но никто не обращал внимания на это.

Все были на грани помешательства; все давил этот узел.

И вокруг это го таинственного здания я увидел слуг Аринды. Или то, что ими считалось.

На постаментах, похожие на памятники, стояли статуи людей. Пепел снега щедро присыпал их, и они казались белесыми, как и все вокруг. Снег лежал на головах, на плечах, и не таял. Искусственные ткани были холодными. И раскрытые глаза, глядящие на нас – тоже.

Это были роботы.

Андроиды, если хотите.

Одежда на них истлела, и они были абсолютно обнажены, а новой одежды им дать не мог никто.

Это из иссохшие тела валялись в беспорядке на лестнице.

Сломанные тела, которые никто не мог починить.

====== 2. ТАЙНА ТАЙН. ======

Куда они шли, интересно, когда механизм внутри их сломался?

Их осталось мало; машины, верные городу.

Они наверняка ходили по нему ночью, чтобы не мешать днем жителям, чинили перегоревшие лампы, а днем влезали на свои постаменты и стояли так целый день. Я оглянулся – постаментов было много, и дальше по улице виднелось несколько фигур.

Теперь почти все они сосредоточились здесь, в сердце города. Они тщательно ухаживали именно за этим зданием, все свои силы бросив на это.

Интересно, а трупы они зачем выкапывали?

Впрочем, ответ на это нашелся сразу.

Один из роботов слез со своего постамента.

Он двигался медленно-медленно, осторожно, словно в его теле не было уже не энергии ни прочности для движений вообще. И это было жутко. И не было сил уйти.

Ур отступил к Черному за спину. А красавец-то наш трусоват! Впрочем, подумалось мне, эта трусость сродни осторожности – ведь при такой профессии он просто обязан быть осторожным, и лишний раз не высовываться. Только благодаря тому он до сих пор жив.

Он шел к нам, и в полнейшей тишине было слышно, как гудят и поскрипывают его механизмы, которые давно износились, которые служат века – и в которых мало помалу гаснет последняя энергия.

Голый механический человек со стеклянными глазами.

Тихо, как тяжело больной человек, он подошел к нам, к нашей застывшей в трансе группе.

Он осмотрел нас сверху донизу. Он искал повреждения.

Он принимал нас за своих. За роботов.

Они не мертвецов воровали.

Они убирали сломанных андроидов.

Они не преследовали воров; им дела не было до них.

Они хотели оценить степень изношенности механизмов.

Они давно не видели людей.

Они больше не ходили по ночам по городу, освещая его своими красными глазами.

Они не могли ходить много.

Они берегли энергию, ту маленькую искру, что все еще поддерживала в них подобие жизни.

Хотелось спросить у него, что это за город. Хотелось спросить, что с ним случилось – и как давно это случилось. Хотелось узнать, какую миссию выполняют они, слуги ушедшей цивилизации, и чего ждут – если ждут.

Но я промолчал. Потому что не знал, на каком языке с ними говорить.

И андроид отвернулся и ушел. Снова влез на свой пьедестал и замер на нем.

Мы – уйдем. Он – останется тут служить тем, кто ушел давно…

– Это демоны Иги? – произнесла Ненси заплетающимся языком. Вопрос прозвучал странно – как и её притворство. Для меня было очевидно, что она лжет, до сих пор притворяясь местной, но я смолчал.

Ей не ответил никто. Возможно, все остальные участники этого спектакля боялись выдать себя так же, как она, своим фальшивым ответом.

– Почему они не тронули нас? – спросила Ненси; этот вопрос был настоящий – она действительно не знала ответа.

– Мы им не нужны, – ответил Черный.

Какая выгодная у него позиция! Он мог говорить все, что захочет!

В Том Самом Здании приветливо горел свет. Блестел натертый до блеска мраморный пол. Там были самые хорошие лампы. Там было очень чисто.

– Идем, – произнес Черный твердо. – Там то, что нужно нам всем.

И мы пошли.

Внутри было тихо.

Лампы, встроенные в прозрачный потолок из матового стекла, не мигали и не гудели нудно.

Посередине сверкал круглый сгусток энергии розового цвета с серебристо-перламутровым отливом.

Лежали тела – все, как описывалось в книге.

И сидела золотая птица на серебряном ободе, окружающем розовый шевелящийся кисель.

Золотая на самом деле. Желтая, а не из драконьего металла.

Неподвижная кукла.

Механическая кукла, красивая игрушка, выполненная реалистично и искусно. Наверное, это можно было б назвать жар-птицей из русских народных сказок – так роскошно было её оперение.

Ур внимательно смотрел на птицу. Приближаться он к ней тоже не стал – какое завидное благоразумие! Птица могла напасть на него и повредить ему руки – я хорошенько запомнил описание того, как она клевала вора – кстати, опять вор! Интересное совпадение, – а вор без рук – это голодный и мертвый вор.

– Она нападет, если мы приблизимся к Зеркалу Мира? – спросил он деловито.

– Да, – ответил я.

– И как же быть? Мы не вынесем её атаки. Она слишком большая и тяжелая.

Я глянул на Ура – а ты откуда знаешь тяжесть золота?

– Я много где был, – ответил его красноречивый взгляд, обращенный ко мне. Да и в этом мире, за горами, золото – не тайна.

– Можно отвлечь её, – неуверенно заметила Ненси.

Черный не стал дожидаться еще конструктивных предложений. Он просто сорвал плащ с плеч и швырнул его в шевелящуюся массу.

Плащ до Зеркала не долетел.

Мертвенно неподвижная птица сорвалась – видит Бог, я подумал, что она ожила! – и ухватила плащ острым чеканным клювом за полу. Она била золотыми крыльями, и перья трещали и гремели.

Одной рукой Черный схватил плащ и рванул его на себя – треснула плотная ткань, когда он потянул его на себя, а механическая игрушка – на себя.

У него были сильные руки. Сильные, тренированные руки. Механические лапы накрепко держались за свой насест, сомкнув суставчатые пальцы, но он был сильнее механической игрушки.

Продолжая тянуть плащ, он молниеносно перехватил птичью шею, смяв тонкие перышки на горле.

С силой он пригнул игрушку к полу.

– Белый, – резко произнес Черный, ничуть не заботясь о конспирации, – иди к тому вон телу! Да, да, в коричневой одежде!

Теперь игрушка решала сразу две задачи – пыталась не пустить Черного в шевелящуюся муть и меня – к ссохшемуся трупу. Было видно, как она ворочает головой в кулаке Черного, раня ему руку, и бьется, колотя тяжелыми крыльями по золотым своим бокам. Черный перехватил второй рукой её за огузок, дернул птицу еще раз, и сорвал её с насеста – с грохотом она сверзилась на пол, потому что удержать на весу он её не смог, внутри неё что-то заскрежетало, и она, пару раз хлопнув крылом по мрамору, замерла.

Он сломал её. Она умерла.

– Все, – произнес Черный, оттолкнув груду металла. Он с трудом разжал израненную руку, и пальцы его дрожали. – Ур, путь тебе свободен.

– Пре… премного благодарен, – произнес он. – Лихо ты с ней!

Черный перевел взгляд на Ненси.

– Я выполнил своё обещание, – произнес он. – Я привел тебя в город. Я уничтожил стража, и теперь город твой. Слуги у входа ничего тебе не сделают. Никогда. Теперь я уйду. Позволь мне забрать мою награду – то, что я сам пожелаю взять, – и уйти.

– Хорошо, – бесцветным голосом произнесла Ненси. Тонкие веки опустились на её глаза, и было видно, что ей все равно, что возьмет Черный. Свою миссию она выполнила – она заманила его в этот поход, привела его сюда, в этот чистый мраморный склеп. Дальше уже не её забота… не её…

И Черный взял. Он подошел ко мне – я все еще стоял у указанного им покойника, – нагнулся и разжал сухие пальцы мертвеца.

Он не мог увидеть эту куклу.

Он не мог знать, что в ладони, ссохшейся и мумифицированной, что-то есть.

Но он знал это.

На миг все замерли – и Ур, уже шагнувший к своему спасительному Зеркалу, и я – потому что я знал о печальной судьбе тех, кто трогал эту куклу, – и Ненси, потому что она до конца не знала ответа на этот вопрос – возьмет он или нет? – и краб.

Краб даже дышать перестал.

Рыцарь-девственник замер, наблюдая, как Черный разгибает хрупкие пальцы и берет то, что взять – невозможно.

– Стой! – крикнул я, когда мои нервы не выдержали, и краб молниеносно выхватил меч и направил его в грудь Черного.

– Положи это на место, парень, – зловеще проклекотал он, и вовсе не на языке варваров, которым прикидывался все это время, а на нашем родном языке – и засмеялся от счастья. – Ты этого не возьмешь!

Ур замер; на лице его отразилось неподдельное изумление.

Он тоже знал этот язык – но он не ожидал, что его знает краб!

И мир вокруг нас ожил.

– Ты чего, красавчик, – ошарашено произнес Ур, немного коверкая слова. – Ты не имеешь права! Он может забрать все, что пожелает, в качестве награды. Это – Закон Всех Миров!

– Я плевал на законы, – прошипел краб. – Только попробуй, двинься с места, и я убью тебя! Айрин – отними это у него! – он властно кивнул на Черного, и Ненси – обманщица! – устало и испуганно посмотрела ему в глаза.

– Ну? – прикрикнул краб, увидев, что она колеблется.

– Может, расскажешь, что это за штука такая? – спросил Черный, глянув на игрушку, зажатую в руке. – И зачем тебе я был нужен?

– Расскажи, – все тем же бесцветным голосом сказала Айрин. – Он все равно никуда не денется. Тем более, у нас есть время до точки отсчета.

Опять какие-то термины, напоминающие спутанные провода и мерцающие экраны с колонками непонятных цифр! Я ощутил себя полным идиотом, куклой, манекеном на стенде, которого выставляют то так, то сяк, ничуть не заботясь о том, что я сам об этом думаю.

– А этот? – краб мотнул головой в сторону Ура.

– Он безоружен, – напомнила Айрин. – Убьем его.

– Что?! – запротестовал Ур, но Айрин уже тыкала его в спину мечом.

– Ты не сможешь уйти через этот портал все равно, – безжизненным голосом произнесла спутница краба. – Он мертв и закрыт. Он не ведет никуда. Войти в него можно лишь имея ключ. У тебя его нет.

– Так почему ты не сказала мне этого раньше? – поразился Ур.

– Потому что я не знала, кто из вас возьмет то, что нам нужно… Ну, пошел! – и она пихнула его по направлению ко мне.

– Э, нет! – заголосил Ур, что совсем не вязалось с его бравой внешностью. – Я так не согласен! Уж лучше меня схватят те, кто идет за мной по пятам! Отпустите, и разойдемся по-мирному!

– Отсюда никто не выйдет, – ответил краб и ударил ладонью по стене. На вид это была такая же стенка, как и все другие, облицованная мрамором, но прикосновение руки краба к этому месту заставило закрыться двери. – Некоторые из нас навсегда останутся здесь, – и он многозначительно глянул на Ура. Тот даже подпрыгнул:

– Что?! Да вы…

– Стой на месте, если хочешь прожить дольше на пять минут! – прошипел краб страшным голосом, и Ур замер, как парализованный.

Теперь мы, две ненужные пешки, стояли поодаль от Черного и от агентов – и на обочине событий. Мы были не нужны, не интересны и так же ничтожны и лишни, как и мелкий мусор в мертвых лужах этого города. А наш офицер, наш незадачливый офицер-Черный, сжимая в руке артефакт, стоял впереди – между нами и враждебными фигурами, на клетку вперед, как и подобает офицеру…

– Ну так как? – напомнил Черный. – Что это такое?

Краб едко ухмыльнулся; на его лицо легли яркие розовые блики от шевелящегося Зеркала, на который с тоской поглядывал Ур, и он казался малость ненормальным.

– Это – Ключ, – торжественно произнес он, и глаза его вспыхнули маниакальным светом. – Ты разве не видишь, что вокруг тебя?! Это – город, древний, как сам мир, и притом принадлежащий такой цивилизации, которая выше нашей по развитию во много раз! Это сердце древней цивилизации! – он засмеялся с таким облегчением, словно дошел до точки, до порога. – И весь этот мир – это порождение этой цивилизации! Огромная колба, опытная пробирка, лаборатория! Драконы и их золото, Орден и его знания – это все останки, обрывки знаний и умений тех ученых, что когда-то жили в этом городе. Они создавали новых животных; они продлевали жизнь до бесконечности, и заселяли миры, сотни, тысячи миров! Представляешь, какая мощь?! Какие знания, какая наука?! Они были равны богам! Потом они ушли; они не умерли – они и сейчас живы, но они заперты – заперты навсегда здесь, в этой розовой лепешке, вот этой игрушкой, что сейчас в твоей руке!

– И?

– Они не должны выйти. Никогда не должны выйти! Мы убили уже четырех посланцев, которые нашли путь в этих Зеркалах на родину. Эта планета взята нами в разработку; а высший разум – он нам не позволит тут работать…

– Гадить, – угодливо подсказал я, – и творить преступления. Но это же не сама цель. Мало ли планет в Космосе? Подумаешь, одна! Отчего такой спор? Ну, говори. Что ты теперь-то скрываешь? Ты же рассчитываешь от нас избавиться – так раскрой свои карты на последок! Я вижу, тебе не терпится поделиться хоть с кем-то тем, что так долго наполняло твою душу, – я вдохнул, вдохнул глубоко – и вдруг ощутил это.

Точку Отсчета.

Мою точку.

– Это ведь не в политике дело? – произнес я, и Черный глянул на меня подозрительно; меня понесло. – Это твой личный проект! Дело твоей жизни… Эти люди – они лежат тут веками. Значит, ты из раза в раз прыгаешь в веках, через подобный портал, отыскивая подходящего человека. Ты, человек целеустремленный, тратишь на это свою жизнь – раз за разом разрабатывая новые варианты и просчитывая новый прыжок. Ты отказался ото всего – включая любовь своей верной подруги, – я кивнул на Айрин, – ради того, чтобы найти человека, который бы смог взять эту куклу. Зачем?

Краб стрельнул глазами в сторону Айрин – той, казалось, было абсолютно безразлично, что он ответит. В душе его боролись две противоречивые, но очень сильные чувства – осторожность и огромное желание облегчиться, выговориться, оправдаться во всем том, что он сам считал злом – а в глубине души он даже ужасался тому, через что ему пришлось пройти – а порой и протащить себя, чтобы дойти до вожделенной цели!

И никто, никто не знал, чего ему это стоило!

Тупой корове – именно так он подумал о своей напарнице, об Айрин, с садистским удовольствием, – нужно только одно. Это самое! Потискаться где-нибудь на природе. Она умелый расчетчик – так называлась её должность, – но не больше. В большинстве случаев она просто мешается. Весь мозг операции – он! И все лавры по праву принадлежат ему!

– Нечего рассказать? – поддразнил я. – Значит, ты просто исполнитель.

– Не просто! – выкрикнул он с такой страстью, что не по себе стало. – Ты ничего не понимаешь! Ничего! Как ты думаешь, что это такое? – он кивнул на портал.

– Ты сам сказал – портал, – ответил я.

– Портал?! Это то, о чем люди веками мечтали! Это же временной портал.

– Ну и что?

– Не мы его создали, а они – разве не ясно? – краб торжествовал. – Сама планета такая же, как и миллионы других. Те же уголь, нефть, золото, уран. А порталы – это достижение высшего разума! И если цивилизация выйдет из своего убежища, в котором она дремлет уже сотни тысяч лет, она не позволит нам пользоваться этими портами.

Они их закроют.

И закроют вместе с ним огромные возможности.

Первый посланник, которого мы поймали, был так глуп, что рассказал нам об этом.

Он сказал, что пользоваться ими не безопасно. Что человек, только один человек, попавший в петлю времени, может разрушить все в щепки – вот для этого и существуют расчетчики, – он кивнул на Айрин, – которые считают все варианты. И точно говорят, где, когда и как нужно выйти в портале, чтобы не попасться. Он сам хотел закрыть порталы, и для этого ему нужна была именно эта вещь.

Сейчас я возьму эту вещь, – краб оскалился, – и войду в портал. Куда я пойду – этого никто не знает. Эта информация засекречена. Там я уничтожу эту вещь, и портал никогда не выпустит Их. Вот зачем эта вещь нужна нам – и мне в первую очередь.

– Это понятно, – покладисто произнес Черный. – Я-то вам зачем? Я на мессию не похож.

– Ты – мессия? – краб заржал. – Высоко берешь! Ты не мессия, это точно! Ты – пешка, образец за номером сто девяносто два, удавшийся эксперимент! Думаешь, кто все эти люди? – он указал на ссохшиеся мумии, скалящие зубы. – Это те, кто, подобно тебе, влюбились в это мир и кому позволили тут жить – как тебе, чтобы потом разработать их в своих целях. А ты думал, что кого-то интересуют твои приключения?! Ха! Смотри, что случается с такими, как ты. Они тоже хотели приключений, и думали что жизнь вокруг них – это увлекательна игра. Всех их я приводил сюда, в строго высчитанные точки отсчета, и все они, подобно тебе, брали ключ. Но он им не подходил.

– Отчего так? – встрял Ур. Краб уничтожающе посмотрел на него:

– Оттого, что не совпадали по времени, – ответил он. – Эта игрушка переброшена сюда во времени – видишь этот портал? Она из него выпала. И закрыла его навсегда. И только тот, кто с нею из одного времени, может её взять. Она с ним совпадет. Мы долго искали человека, который совпал бы с ней – и не только с ней, но еще и с агентами. Человек нам не нужен. Нам нужен индикатор – как ты. Ты смог взять её – значит, и я смогу. Мы с тобой из одного времени, парень. И все.

– И я её могу взять? – с интересом спросил я. Краб мерзко ухмыльнулся:

– Попробуй! Но если совпадение нарушится хотя бы на пять минут…

– И если я сейчас кину её в портал, – произнес Черный, – он откроется и я выпущу этот мир?

– Нет, – ответил краб язвительно. – Чтобы открыть портал, надо иметь ключ – кристалл. Кристалл соответствия, ограненный строго определенным образом. Такие кристаллы имели те, кого мы убили, те четверо. Они вшивали их под кожу, чтобы никто не нашел. Но мы находили! – краб мерзко засмеялся, и я с содроганием представил себе процедуру обыска.

Дело было сделано; краб торжествовал победу. Он был так счастлив, что его просто распирало изнутри, и он не мог не выговориться – все то, к чему он шел так долго и так настойчиво, все то, над чем он работал, претерпевая лишения и трудности, сейчас сбылось! Он радостно засмеялся, взъерошив и без того растрепанные тусклые волосы, и глаза его были совершенно безумны. Айрин смотрела на него; её острое, худое нездоровое лицо было абсолютно спокойно. Наверное, она думала о том же самом – о годах, что она провела вдали от дома в мире, который ей абсолютно не нравится, о годах лишений и голода, о работе, которую она проделала – с удивлением понял я, что расчетчик все расчеты делает в уме, не пользуясь компьютером! – о своей незадачливой любви к крабу и о том, что сейчас все кончится.

– Ответь теперь мне на вопрос, – произнесла вдруг Айрин. – Ответь сейчас, потому что сейчас мы с тобой расстанемся навсегда.

Краб перевел на неё взгляд.

Он не заботился больше о том, чтобы кто-либо из нас не удрал.

– Что тебе нужно? – недовольно произнес он. – Сейчас не время выяснять отношения, тем более – при посторонних людях. Я не стану говорить с тобой.

Айрин лишь пожала плечами – острыми, угловатыми.. совсем не такими должны быть плечи девушки, подумалось мне. Девушка с шелковистой кожей и покатыми округлыми плечами, с лицом, растворившимся в лучах света, с тонкой улыбкой на губах…

Раз!

Айрин была такой. Когда-то давно.

Потом она умерла, посвятив себя этому мертвому миру. Высохла; пепел занес и воспоминания о солнечном луге и улыбке, завалил серыми хлопьями… Краб и её принес в жертву своим планам и амбициям – когда-то далеко, давно, ей говорили, что это перспективный проект, что он – один из самых надежных напарников, что у них все получится – а это означало награды, звания…

Юной девочке это вскружило голову.

Она не думала, что придется голодать, не мыться месяцами, и считать, считать, бесконечно считать.

Краб всегда ошибался; она высчитывала точку за точкой для его очередной встречи, и он всегда приводил человека… но люди гибли. Всегда; я ощутил её ужас, шок от очередной смерти – и его безразличие и маниакальное стремление вперед. Он не испытывал раскаяния. Для него эти люди были всего лишь номерами, попытками. И на её ужас он не обращал никакого внимания.

Он снова находил человека и заставлял её считать. И она считала – уже зная, что человек погибнет

Это было самое страшное.

Муки совести, которых краб не испытывал никогда.

Два!

Краб думал, что она станет его упрекать в этом.

Но он плохо знал свою напарницу!

По её тонким губам скользнула усмешка.

Ей надоело гробить людей.

Она так и не научилась относиться к ним как к расчетному материалу.

И её талант – она хотела гордиться им.

Она хотела убить краба.

Но при этом – честно совершить свои профессиональные обязанности.

Она все-таки хотела перед ним блеснуть на прощание, и показать, что не такое уж она ничтожество, как он о ней думает.

И мозг – это все-таки она, а не он!

Смешно; клубок из амбиций, нереализованных желаний и возможностей, взаимные обиды и разбитое корыто… и еще какое-то удовлетворение, странное, непонятное – я не смог разобраться в его истинной природе. Она жалела о годах, проведенных с крабом, но была рада, что сейчас все сложилось так.

Она словно стремилась к этому финалу. Именно – к этому.

– Ты дурак, – сказала она и небрежно плюнула на натертый до блеска пол. – Так тебе и надо.

– Не понял, – насторожился краб.

– Я, может, и раньше бы тебе сказала, – небрежно продолжала Айрин, сунув руки в карманы, – да ты же такой козел, что и говорить с тобой не хочется.

Краб покраснел, как вареный.

– Ты… – от злости он даже говорить не мог. – Ты, стерва, обманула меня! Ты назвала не ту точку! Ты за это поплатишься!

Три!

Развевающиеся ниточки волосинок и лучи, ласкающие щеки…

Айрин, утерев нос грязной ладонью – кажется, снова потекла кровь, здоровье агента было препоганым, – мрачно рассматривала испачканные пальцы с обломанными грязными ногтями.

– Нет, – безразлично ответила она. – Я называла тебе точку правильно. Это моя работа. И я делаю её правильно… в отличие от тебя.

Четыре.

– Какого черта?! – заорал он, беспомощно оглядываясь на нас. Мы стояли, растерянные, и ничего не понимали.

– Он взял эту штуку, – произнесла Айрин, опираясь спиной на стену и сползая на пол, – потому что она не настоящая. Настоящая – тю-тю давно.

Казалось, краба сейчас кондратий хватит.

– Кто?! – только и смог прохрипеть он.

Айрин кивнула на Черного:

– Он – разве не понятно?

– Как?! – у краба и глаза стали крабьими – они буквально вывалились из орбит на стебельках.

– Сейчас, – устало ответила Айрин, копаясь у себя в кармане и извлекая, к моему изумлению, мятую пачку сигарет, – он уйдет туда, и ты не сможешь его остановить.

– Что?! – произнес краб. – Ну-ка, повтори – я плохо расслышал, что ты сказала?! Ты что, очумела?! Ты должна была привести меня в точку, когда все совпадет – открытый портал, артефакт и…

– Оно совпадет, – ответила Айрин, прикуривая и щурясь от дыма. – Что ты так беспокоишься?

Краб затеребил волосы, истерически расхохотавшись.

– Нет, этого не может быть! – выкрикнул он. – Портал закрыт, а камень соответствия в этом мире сделать невозможно!

Пять.

Черный медленно шагнул к порталу и протянул руку к шевелящейся розовой массе.