Текст книги "Хроники Небес. Сломанный меч (СИ)"

Автор книги: Комиссар

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 34 страниц)

Эдвард оглянулся в сторону появившейся красной метки, что теперь приближалась к ним со стороны высохшего леса, и уже через пару секунд на обзорном мониторе загорелось еще несколько, направлявшихся с той же стороны. Не меньше десятка, практически столько же, сколько и высадилось сейчас из его отряда. Кто бы это ни был, но двигались они не очень быстро, стараясь полукругом охватить небольшую группу спецназовцев, слишком сильно напоминая такими действиями засаду. Устроенную, видимо, либо дикарями, не знакомыми с биолокаторами, либо полными идиотами, но такие понятия недалеко друг от друга отходят. В любом случае, эту столь глупую засаду обнаружили еще прежде, чем они была готова. Зафиксированные биологические объекты, помеченные как мишени, можно было пристрелить уже сейчас, сухие стволы деревев не является серьезным препятствием для репульсорного снаряда штурмовой винтовки, но Эдварду хотелось посмотреть, с кем же сейчас имеет дело.

– Стрелять только по моему приказанию! – повторился барон, поднимая руку вверх в знак предупреждения, но сам все же на всякий случай все же сняв свое оружие с предохранителя. В этих местах стоило быть готовым ко всему, а учиться стрелять первым он еще начинал на службе в королевской армии, где наглядно объясняли, чем могут закончиться попытки начать дело миром с незнакомцами, встреченными в пустошах. Первое же проявление агрессии, и его спецназовцы перестреляют всех, кто окажется в зоне поражения.

Они появились в свете пожаров спустя всего несколько секунд после того, как их засекли. Внешне похожие на людей, без ярко выраженных следов мутаций или генетического дрейфа, но все же заметно отличавшиеся от тех мирных обывателей, что уже успел увидеть молодой барон в первом поселении. Разукрашенные боевыми красками и татуировками, облаченные только в легкую кустарную броню, одетую прямо на голое тело и оставлявшую открытыми целые участки кожи, покрытые буграми наростов и химических шрамов и вооруженные одним лишь холодным оружием, топорами или копьями. Они не делали ни малейших попыток перейти к переговорам или мирному общению, сразу с боевым кличем ринувшись в атаку, прямо на наставленные на них дула репульсорных и рельсовых винтовок.

Эдвард выстрелил первым, взяв в прицел в лицо ближайшего противника, успев только подивится глупости этих людей, даже не пытавшихся сообразить, что из себя представляют потенциальные жертвы. Выкокий, почти на голову выше самого барона, абориген бежал прямо на него с поднятым над головой топором, когда выпущенная репульсорная пуля, оставив после себя короткий рвущийся звук на высоких нотах, в клочья разнесла его черепную коробку, забрызгав товарищей этого дикаря фрагментами ее содержимого.

Остальные бойцы как по приказу открыли огонь следом за своим командиром. В оперативной ситуации первый выстрел старшего офицера был равен самой команде вести огонь на поражение, так что нападение закончилось быстро и жестко. Огненный шквал за несколько секунд перебил налетчиков, слишком примитивных или разъяренных, чтобы попытаться устроить хоть что-то, похожее на настоящую засаду, и теперь не успевших даже понять, что произошло.

– Интересно, здесь есть еще такие? – произнес Эдвард с брезгливым тоном, подойдя к одному из трупов. Перезарядив магазин своего оружия, он попытался носком сапога перевернуть лежащее на груди тело, пробитое насквозь сразу в нескольких местах. При более внимательном осмотре можно было увидеть, что тела этих людей жилистые и с хорошо развитой мускулатурой, что очень часто встречается у кочевых племен на поверхности, когда вопрос выживаемости решается его физическими возможностями и выносливостью. Там естественный отбор быстро отсекает всех, кто не может соответствовать столь жестким рамкам. Эдвард отступил от трупа и повернулся к пирату, – Ярвик, вы не встречали подобных аборигенов? Они не похожи на тех, что я уже успел увидеть.

– Встречали, молодой барон, – усмехнулся Ярвик, задержавшийся на пару секунд, чтобы подобрать один из топоров убитых. Вероятнее всего, тоже повесит на свою трофейную стенку в лагере, когда вернется, но здесь Эдвард вмешиваться не стал, у каждого есть свои собственные отклонения, и у Ярвика, видимо, они проявлялись в виде склонности к трофеям. Перевернув ногой труп другого убитого налетчика, все еще сохранившего голову в неповрежденном виде, чтобы всем стало видно его лицо, пират показал на странную татуировку на лбу, слабо светившуюся в темноте. Больше всего походила на геометрический узор, с расстояния похожий на схематично нарисованный череп. – Это клан Черепов, кочевники с кислотных пустошей. Уж не знаю, чем они там питаются, но ядовитые испарения особого ущерба им не наносят. Наверное, прижились там как-то. Естественно, в пустошах им делать особенно нечего, поэтому постоянно занимаются грабежами и разбоями, отправляя такие вот охотничьи отряды по всему острову. Нападают, грабят и снова исчезают среди ядовитых туманов, оставаясь безнаказанными. Даже мы с ними ничего особенно сделать не смогли. Племена постоянно перемещаются, а с воздуха их очень сложно обнаружить. В кислотных туманах ни датчики движения, ни тепловые визоры почти не дают никакого эффекта.

– Как ты думаешь, это все? – поинтересовался Северед у него, подключившись к разговору, – Странно, что я о таких никогда не слышал. Мутанты, по всей видимости. Все равно ни один нормальный человек в подобных условиях выжить не сможет, не говоря уже о том, чтобы жить там постоянно... – поставив винтовку прикладом вземлю, он присел перед трупом, пытаясь его внимательнее рассмотреть в свете фонаря. – Интересно было бы вскрыть одного такого, посмотреть, как смогли выработать иммунитет к испарениям...

– Можете забрать один из трупов, – пожал плечами Эдвард, стоявший чуть в стороне и пытаясь разглядеть поселение в тепловой визор ближнего действия. – На флагмане, насколько помню, есть вполне подходящая препараторская, чтобы найти ответы на все интересующие вас вопросы относительно этих дикарей. И лучше бы еще понять, как можно их выследить и перехватить. Меня не устраивает, что рядом с колонией могут шляться подобные кровожадные твари...

– Они похожи на разведчиков, – заметил Ярвик, нервно оглядывавшийся по сторонам, словно ожидая появляющегося из ниоткуда второго отряда дикарей, – Основной отряд должен быть где-то еще. Либо приближается к поселку, либо уже его атакует, хотя отсюда сложно что-либо говорить...

Он тоже попытался что-то разглядеть среди ярко горящих вдалеке фонарей поселка фермеров, но ничего, кроме светлых точек работающих внешних ламп с такого расстояния различить не получалось. Оставалось только пожалеть, что не стали загружать на флаеры хотя бы один наземный траспортер, чтобы быстро доехать до ворот, маячивших впереди.

– Оставьте группу прикрытия барражировать над нами, – приказал Эдвард связисту, тут же кивнувшему и подключившемуся к каналу пилотов. – Если что, стрелки прикроют нас с воздуха, а нам, господа, предстоит легкая пешая прогулка до поселка аборигенов. Спросим, как у них дела... Вперед, здесь больше нечего делать!

Барон махнул рукой, приказывая идти следом по грязной дороге, где керамитовые сапоги солдат погружались в перепаханную землю почти что по щиколотку, смачно чавкая при каждом новом шаге. Это направление вело к поселку, и дорога тут хорошо укатана и укреплена по обочинам. Видно было даже, что местные ее время от времени перекапывали, не допуская больших промоин и уж слишком заметных колдобин. Ближе к поселку колеи и вовсе исчезали, а простое направление в поле превращалось уже во что-то, близко похожее на настоящую дорогу, засыпанную щебнем и битым камнем. Здесь за ней следили и постоянно обновляли, засыпая промоины бетонной крошкой, обновляя сточные канавки на обочинах и ближе к самим воротам даже выкладывая по обе стороны галькой. Такой примечательный ориентир не мог не вывести налетчиков на саму деревню, и местные поплатились за свое пристрастие к порядку.

Напали налетчики прямо в самый разгар рабочего дня, если судить по все новым и новым следам той нечеловеческой жестокости по отношению к беззащитным крестьянам, мимо которых солдаты проходили, освещая дорогу впереди себя дальними и узкими лучами света тактических фонарей. Тела все новых и новых жертв, встречавшиеся по пути, были изрублены и окровавлены. Безоружные, они не смогли ничего сделать, и рядом с трупами валялись разве что тележки и мешки, набитые удобрениями.

Через пару сотен метров движения по дороге отряд барона натолкнулся на еще пару разграбленных телег, но эти почему-то налетчики поджигать не стали, так что и с воздуха их почти не было видно. Возниц и охранников убили с такой же эффективностью и так же жестоко, как и в первом случае, но здесь они хотя бы успели убить одного из нападавших. Дикарь лежал на дороге, раскинув руки в стороны, с железными вилами в груди. С такой же татуировкой, как и указанный Ярвиком, этот труп вызвал интрес у севереда, и корсар задержался около него, пытаясь что-то там обнаружить, но вернувшись к группе через несколько минут. Убедившись только в том, что здесь выживших не осталось, Эдвард приказал двигаться дальше.

Шедшие первоначально вдоль дороги высохшие леса, похожие на призрачных скелетов со своими скрюченными ветвями без листьев, постепенно сменялись полями со странными злаками, растущими в полной темноте, но при этом с твердыми и мясистыми красными листьями, слабо покачивавшимися на ветру. Подобные растения были известны и на Рейнсвальде, но их никогда не использовали как сельскохозяйственные, поскольку плодоносили мало, и сами плоды были волокнистыми и безвкусными.

– Зато неприхотливые, – заметил Северед, когда барон выразил ему свои сомнения по поводу того, что здесь выращивают, – Барон, вы же бывали на поверхности, сталкивались с дикарями... Часто они думают об эффективности или эстетичности своего собственного хозяйства? Им скорее важно, чтобы хоть что-то получилось из того, что делают. У них нет таких возможностей, какие доступны в цивилизованных анклавах, так что приходится выкручиваться из того, что имеют. Главное для них, чтобы было съедобно, а остальное уже такого значения не имеет, тем более, что такие растения плодоносят постоянно, а не отдельными периодами. Я ел кашу из их плодов, вполне сытно, хотя о вкусовых качествах говорить не приходится... ноги с такого не протянешь, и большинство аборигенов радо уже такому результату.

Выходило по таким словам, что введение нормального сельского хозяйства на этой территории станет настоящим спасение для большинства местных, буквально выживавших день ото дня несмотря на все свои усилия. Даже первичные возможности, что станут доступны с внедрением имеющихся тристанских технологий окультуривания земельных угодий, наверняка привлекут к себе и колонистам множество местных, готовых на многое ради уверенности в следующем дне.

Через следующие сто пятьдесят метров на дороге оказалась еще одна телега, перевернутая, с рассыпавшимся грузом маленьких черных плодов, как раз таких, что давали эти растения. Возница лежал чуть в стороне, с топором в спине, пытавшийся убежать, но неудачно.

– Они шли к поселку, – определил Ярвик, обходя телегу вокруг и делая первые выводы по найденным следам, – Видите, сколько отпечатков вокруг? Шли прямо на деревню, убивая всех, кто встречается на пути. Если бы были обычные налетчики, то обошлись парой караванов и свернули в сторону, прежде чем их обнаружили... А эти шли намеренно. Получается, это не налет...

– Завоевание? – удивился Северед, – Это уже что-то новое. Империи, конечно, дело не новое, но честно признаю, не ожидал ничего подобного здесь. Не с их уровнем развития.

Кажется, корсар усмехнулся, но из-за опущенной маски респиратора нижняя часть лица оставалась невидимой, как и выражение эмоций.

– К черту это все, – отмахнулся от таких обсуждений Эдвард, – Никаких завоеваний здесь не будет. Во всяком случае, пока я не скажу иначе. Если эта деревня играет действительно такую большую роль в регионе, то нашей первостепенной задачей будет склонить ее на свою сторону. Никаких других хозяев у нее быть не должно. Особенно, если это мутанты!

Эдвард попытался сплюнуть, но в закрытом шлеме такое было довольно глупой затеей, так что он просто покачал головой. Чистки местного населения от мутировавшего генокода были необходимой частью процесса развития любой колонии, обнаружившей пригодных для ассимиляции аборигенов, но здесь подобными вопросами придется заниматься гораздораньше, чем рассчитывалось изначально.

На поселок действительно напали. Это было хорошо заметно, когда отряд барона подошел достаточно близко к остаткам переходного шлюза в оранжереи. С такого близкого расстояния стеклянный купол бывших оранжерей казался огромным, уходя в обе стороны так далеко, насколько хватало глаз, и исчезая в темноте. Единственным проходом внутрь сейчас оставался только масштабный грузовой терминал, где до сих пор стояли большие контейнеры и тяжелые колесные грузовозы, по размерам соперничающих с габаритами тяжелого танка. Когда-то через него проходила монорельсовая ветка, но от подвесной дороги и опорных столбов мало что осталось, кроме торчавших из земли балок с керамитовыми основаниями. Большую их часть местные разобрали на баррикады, укрепив проход и построив там что-то вроде примитивных дотов, но без заметного огнестрельного вооружения. Самым серьезным ворружением там оказалось нечто, напоминающее примитивную дульнозарядную пушку на колесном лафете. Из контейнеров и фрагментов грузовиков поперек терминала выстроили нечто, напоминающее стену, где в качестве ворот поставив гусеничный трактор, дополнительно обшив его листами железа.

По тому, что здесь осталось от всех этих укреплений, было видно, что налет был неожиданным и быстрым, застав охрану врасплох. Стены были проломлены сразу в нескольких местах, но нападавшие атаковали столь быстро, что даже не стали задерживаться, чтобы пройти сквозь пробитые в обороне дыры. Часть из них поднялась наверх стен, используя наспех сколоченные из арматуры и каких-то веток лестницы. Только здесь они встретились с хоть каким-то сопротивлением, несмотря на свое превосходство. Защитники все же успели положить не меньше двух десятков нападавших перед стенами, стрелами и метательными дротиками, но, как только внешние стены пали, судьба деревни была решена. Защитников внешних укреплений вырезали без всякой жалости, и теперь их тела усевали все с внутренней стороны стен, валявшиеся на дороге в лужах крови, изрубленные на части многочисленными ударами.

– Боевая готовность! – предупредил Эдвард, разглядывая всю эту картину, словно срисованную с забойного двора, – Стрелять прицельно, здесь могут быть еще живые гражданские. Их не трогать...

– Какая разница, каких аборигенов убивать! – удивился Ярвик, снова не понимая всего происходящего, явно шедшего в разрез с привычными ему принципами. Пират развел руками, не видя особой важности отданного приказа. – Кочевники и так тут всласть порезвились, если мы добавим еще парочку трупов, то никто и внимания не обратит!

– Друг мой, не заставляйте меня жалеть о заключенном соглашении, – холодно процедил Эдвард, все больше и больше раздражаясь присутствием этого своенравного пирата. – Если вы убьете, пусть даже и случайно, хотя бы одного местного крестьянина, то к остальным телам я добавлю уже собственно ваше. Честно признаюсь, не буду долго колебаться по этому поводу.

– Да кто ты такой... – возмутился было Ярвик, но был мгновенно остужен Севередом, почему-то случайно оказавшимся рядом с ним с плазменным пистолетом, тоже совершенно случайно направленным в грудь пирата.

– Барон Тристанский, дворянин Рейнсвальда, человек благородных корней, которому я поклялся служить, – абсолютно спокойным тоном произнес корсар, не убирая оружия, – чья кровь для этого мира в десятки раз ценнее, чем та, что течет в жилах такого разбойника, как ты сам. И то, что сейчас ты хочешь сказать, уже можно соотнести с бунтом. Думаю, ты не хуже моего понимаешь данный факт, равно как и то, как именно поступают с бунтовщиками на корабле.

Только теперь корсар опустил оружие, а Ярвик, присмиревший, убрал руку с эфеса своей сабли, осознавая, что сейчас не самое подходящее время доказывать свое превосходство.

– Прошу прощения, барон, я просто еще не совсем привык к вашим идеям, – произнес он уже более спокойным тоном, усердно стараясь не оглядываться на Севереда, – Просто дайте мне еще немного времени, чтобы окончательно во всем разобраться.

Склонив голову, Ярвки отошел в сторону, продолжая стрелять глазами в корсара и явно что-то еще желая добавить к сказанным словам, но никак не находя в себе достаточно смелости. Интересно было даже узнать, что между ними раньше было, но барон тоже хорошо понимал, что с подобными вопросами стоит разбираться в безопасности стен их временной базы, а не здесь и не сейчас.

– Не очень медлите, – кивнул Эдвард, приминая извинения пирата, но решив пока ограничиться только этим, – У нас впереди будет еще много работы, где у вас будет возможность показать себя с лучшей стороны

Разобравшись с этим моментом неподчинения, молодой барон только теперь снова позволил себе повернуться к пирату спиной, обратив внимание на поселок, – Двигаемся дальше, под купол, если кто-то и выжил...

– Господин барон! Тут выживший! – доложил один из спецназовцев по внутреннему каналу связи, – Сильное ранение. Разрешите использовать медикаменты?

В голосе солдата прозвучало сомнение, но с чем оно связано, с пренебрежением к аборигенам, либо же с тем, что они все равно вряд ли смогут помочь при таком ранении, сказать было сложно. Однако находка бойца оказалась важной, и этот человек должен был прожить достаточно долго хотя бы для того, чтобы рассказать о произошедшем.

– Окажи всю посильную помощь, мы сейчас тоже будем, – ответил Эдвард и кивнул остальным, чтобы следовали за ним, – Кажется, сейчас получим хотя бы часть ответов на наши вопросы.

Выжившим оказался один из защитников, которого нападавшие просто незаметили или не захотели добивать во время налета. Несчастному воткнули в спину копье с такой силой, что оно вышло через грудь, зазубренный наконечник торчал снаружи вместе с осколками ребер. Удивительно было, что от такого сильного удара человек вообще не погиб сразу, вместо этого теперь медленно умирая от боли и кровопотери. Спецназовец вколол ему обезболивающего и сыворотку для ускорения свертывания крови, но это были лишь только временные меры, какие не могли изменить всей ситуации. Разодранные внутренние органы продолжали кровоточить, и крови было потеряно слишком много, чтобы пытаться спасти этого человека без помощи медицинских модулей и полноценной операционной, до ближайшей которой было несколько сотен километров.

– Ты меня понимаешь? – поинтересовался Эдвард, присев рядом с раненым, чтобы лучше слышать его слова. Снаряжение этого человека было совсем легким, состоявше из простой брезентовой одежды с нашитыми на нее защитными пластинами из металла, и легкая разгрузка для дополнительных боеприпасов вроде метательных ножей и коротких стрел для арбалетов. Подняв голову, абориген, сообразив, что сейчас обращаются к нему, что-то прошептал, но Эдвард не смог понять ни слова. Местное наречие слишком сильно отличался от того, что использовали на Рейнсвальде, а о существовании общепринятых языков здесь, вероятно, не знали.

– Я буду переводить, – сказал Северед. Присев рядом, он повторил вопрос барона на языке аборигенов и выслушал последовавший ответ, – Он говорит, что на них напали неожиданно, ничего не успели сделать. Ха... ну да, самое хорошее оправдание...

– Скажи ему, что мы хотим помочь, – сказал Эдвард, снова поднимаясь и оглядываясь по сторонам, – Куда направились нападавшие и куда могут отступить его сородичи? Времени таскаться по всему этому комплексу нет, ни у нас, ни у них...

– Он вам не верит, – сказал корсар через пару минут, передав слова барона раненому и выслушав от него ответ, – Он говорит, что люди с небес не принесли сюда ничего хорошего, только смерть и разрушения, а их деревня и так сильно пострадала, чтобы еще отдавать ее нам на разграбление. Да... вы действительно оставили о себе хорошее впечатление, ничего не скажешь, – это уже относилось к Ярвику, стоявшему чуть в стороне и больше смотревшего на тристанскими спецназовцами, чем за возможными опасностями. Пират в ответ только презрительно усмехнулся, добавив короткую фразу о бесполезности «дикарей».

– Скажи ему, что выбор у него невелик, – предложил барон, вздохнув, не желая тратить время на лишние уговоры, – Либо всю его деревню вырежут налетчики, либо он рискнет и даст нам шанс спасти его сородичей от верной гибели. Если бы мы хотели сами их перебить, то не было бы ничего проще, чем оставить здесь все как есть, не вмешиваясь. Если этот поселок действительно снабжает едой все окрестные деревни, то он мне нужен в целостности и порядке, а не разоренный каким-то мутантами... Можешь тоже ему это перевести, если первая фраза окажется неубедительной.

Эдвард сложил руки на груди, поражаясь человеческой глупости и неспособности видеть дальше собственных пальцев.

– Хорошо, он все расскажет, – кивнул Северед через пару минут, когда перевел раненому все сказанное. Местный язык звучал слишком странно, содержавший много гласных звуков, лишь изредка перемежавшихся согласными, но почти все шипящие, – Ему все равно больше нечего терять, да и надежд у них действительно никаких не осталось... Говорит, в дальней части купола есть укрепление, там люди должны прятаться, если враг ворвался внутрь. – Корсар еще раз прислушался к тихим словам умирающего, теперь силившегося сказать как можно больше, пока еще в состоянии самостоятельно дышать. – Если кто-то еще и смог выжить, то все будут собираться только там. Внутри купола есть указатели, которые приведут нас прямо к нужным воротам... Хотя, мне кажется, гораздо проще будет идти просто по трупам. Может быть, будут еще и другие участки сопротивления, но об этом он ничего не знает, слишком много было налетчиков, ничего подобного прежде никогда не видели. Господин барон, это действительно не похоже на простой рейд.

Последние слова добавил корсар уже от себя, снимая с пояса фляжку и дав сделать раненному несколько глотков, о чем тот тоже попросил. Барон, стоявший рядом, внимательно смотрел, с каким трудом раненный мог глотать, проливая половину воды вместе с перханием кровью из горла.

– Ему нужно милосердие? – все-таки спросил Эдвард, вытаскивая из кобуры пистолет.

– Да, пожалуй, – кивнул Северед, выслушав ответ от раненого. Приняв пистолет от барона, он произнес общепринятую фразу, используемую в подобных случаях, – Ты храбро сражался, но этот бой был для тебя последним. Я освобождаю тебя от страданий...

Одиночный выстрел в сердце разом оборвал мучения несчастного.

– Теперь вперед! Уничтожать каждого, кто оказывает сопротивление! Стрелять только на поражение! – скомандовал Эдвард, принимая пистолет у корсара и убирая его обратно. Сняв автомат с предохранителя, он первым направился под купол, рассчитывая захватить снующих там мутантов врасплох, уже уверенных в своей победе и не ожидавших никак подкреплений для осажденных.

Вторые ворота, установленные на выезде из терминала, и вовсе были сбиты с петель, валяясь на покрытой трещинами бетонной площадке, а неподалеку, всего в нескольких шагах, валялся брошенный и уже ненужный таран, представлявший собой спиленное сухое дерево, очищенное от веток и коры, окаменевший ствол которого оказался достаточно прочным для использования в подобных целях.

Большая часть погрузочного терминала, превращенного местными в укрепления перед этими примитивными воротами, была разрушена и местами ще догорали последние огоньки пожаров. Вонючий и едкий дым, исходивший от медленно сгоравшего пластика и полимерных блоков, был настолько густым и сильным, что пришлось снова опустить внешние забрала, подключив воздушные фильтры.

естные, видимо, потеряв первую линию обороны, еще некоторое время пытались сдерживать нападавших около прохода под купол, но наспех собранные баррикады, по большей части представлявшие собой перевернутые телеги и корзины с камнями, которыми пытались перегородить проход, оказались бесполезны. Часть бойцами противника отброшена в сторону, открывая проход, другая часть так и осталась на своих местах, заваленые телами защитников, не успевших отступить, когда баррикады прорвали.

Для большего удобства проезда грузовых машин и провоза контейнеров архитекторы изначально сделали здесь широкий терминал на шесть полос, с мельмитоловым покрытием, но именно это и сыграло решающую роль при штурме. Слишком широкий проход, слишком тяжело защитить и полноценно укрепить для немногочисленных крестьян. Баррикада оказалась слишком длинной и ненадежной, из-за чего у защитников не хватило сил закрыть все участки под напором численно и качественно превосходящего противника.

За полуразрушенными укреплениями снова начиналась цепочка истерзанных трупов, словно у нападавших была мания на уродование тел убитых врагов, говорившая о чрезвычайной жестокости и агрессивности, делавшими возможные переговоры бессмысленными.

Эдвард, проходя мимо тел, почти что видел, как эти люди бежали, спасаясь от преследователей, догонявших их, сбивавших с ног и забивавших топорами и тесаками прямо на месте. По пути еще встречались тела налетчиков, погибших там, где обреченные все-таки оказывали последнее отчаянное сопротивление. В одном месте это оказался старик, пытавшийся защитить близких, в последней безумной и бессмысленной попытке проткнув вилами грудь напавшего на него дикаря за несколько секунду до того, как ему самому располовинили голову топором. Чуть дальше охотник с разряженным арбалетом, успевший положить троих нападавших, прежде чем его изрубили на куски. За ними, всего лишь в паре шагов, один из дикарей с топором в груди, а сразу за ним изрубленная на куски мать, все еще прижимающая к себе окровавленный сверток.

И все же, тел фермеров и мирных жителей было гораздо больше, чем нападавших, почти все изрубленные и окровавленные. Их убивали без всякой жалости, как и принято у дикарей. Убей или будешь убитым. Подобное Эдвард не раз видел на поверхности, порой и сам отдавая похожие приказы. Разглядывая тела под ногами, барон жалел их, но не потому, что они погибли в муках или так рано. До таких глупостей в отношении дикарей он еще не опустился, в душе говорили только логические рассуждения. Эти люди могли стать его поданными, а вместо этого совершенно бессмысленно полегли под ударами кровожадных дикарей, не принеся никому никакой пользы. Если бы он прибыл сюда на пару дней раньше, то ничего подобного могло бы и не произойти, все эти люди были бы живы и успешно ассимилировались бы с населением новой колонии, добавив столь нужные сейчас рабочие руки.

Эдвард вел отряд все дальше, осторожно продвигаясь среди тел, мимо разрушенных домиков и складов, разграбленных и местами даже подожженных, но огонь плохо занимался среди полимерных обломков, распавшись на маленькие, до сих пор тлеющие огоньки. Под куплом действительно разросся большой поселок, больше всего похожий на деревню со стоявшими без всякого строгого плана большими избушками из ссохшегося дерева и фрагментов старых конструкций, огороженных заваливавшимися заборами, чье охранное предназначение и вовсе сомнительно. Эти примитивные домики облепили прежние постройки сельскохозяйственного назначения, обветшалые и заброшенные, использовавшиеся еще тогда, когда анклав еще не погиб и не вернулся в первобытное состояние. Сейчас все эти примитивные и даже порой откровенно выглядевшими так, словно собранные из мусора, домики выглядели так, словно по ним ураган прошелся, с выбитыми дверями и окнами, обгорелые и с проломленными стенами.

– Они не восстановятся самостоятельно после такого, – оглядываясь по сторонам, предположил Северед, наблюдая весь этот разгром, – Даже если не брать в учет все разрушения, барон, только посмотрите, сколько погибших. И по большей части взрослые мужчины, на которых и приходится основная часть работы... На поселке можно смело ставить крест...

– Ни за что. Достаточно только посмотреть на все это, – развел руками Эдвард, словно пытаясь охватить руками весь комплекс, – Это место нельзя оставить просто так, из-за каких-то налетчиков. Подробные сады ничуть не хуже тех, что используют на Рейнсвальде. Если использовать их не так примитивно, как до сих пор делали местные, то можно решить проблему еды для всей будущей колонии.

Барон пальцем указал на полузаброшенные оранжереи, распаханные примитивными инструментами местных фермеров. Структура и порядок организации, использованные здесь, впечатляли даже родившихся в Рейнсвальде людей. Гидропонные поля были сконструированы в виде огромных шестигранников, размещающихся на разной высоте и с разных сторон купола, расставленных друг над другом в виде правильной решетки. С нижней стороны на этих платформах прежде находились лампы, имитирующие наиболее оптимальное освещение для благополучного роста растений. Они сохранились только частично, по большей же части разбитые или перегоревшие из-за неправильного ухода. Не работали и системы обновления и промывки почвы, из-за чего местным фермерам приходилось вручную поливать и распахивать поля, но их сил хватало лишь на то, чтобы обрабатывать лишь пару нижних ярусов, оставив все остальное медленно загнивать без надлежащего ухода.

В центре этой всей системы находилась диспетчерская вышка из гладкого белого композита, до сих пор чистого и неповрежденного, уходившая далеко наверх, к самой вершине оранжерейного купола. Оттуда, вероятно и велся контроль за работой, и там же, у ее основания, располагались основные корпуса для обработки и уборки продукции, когда-то полностью автоматизированные и самообеспеченные, о чем говорили остатки конвейерных линий и роботоцехов, ныне почти разобранные местными на различные детали или для переплавки металла. Часть из них была заброшена за непригодностью, а другая часть использовалась не по прямому назначению, приспособленная под нужды местных крестьян, явно не понимавших предназначение автоматизированной фабрики, отключенной от энергоснабжения, а потому и бесполезной. Одним из этих корпусов, как сказал Северед, и должно быть то последнее укрепление, где могут прятаться остатки населения деревни. Туда же, должны были стягиваться налетчики, не до конца утолившие жажду крови и разрушений.