Текст книги "Хроники Небес. Сломанный меч (СИ)"

Автор книги: Комиссар

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 34 страниц)

За столом, который сервисные дроны все же подготовили, и куда пригласили гостей, обсуждались уже не столь важные вопросы. Спрашивали теперь больше сами вольные торговцы, интересуясь островом, его особенностями и тем, что уже было обнаружено в развалинах, равно как и о дальнейших планах развития, что ожидается от прибытия «Сакрала» и какие действия собирается предпринимать Эдвард в том случае, если война все-таки постучится в дверь колонии. Молодой барон старался отвечать честно, но не особо открыто, рассказывая ровно столько информации, чтобы сложилось благоприятное впечатление, но недостаточно, чтобы открыть то, что надо хранить в секрете. К тому же, он был уверен, что большая часть ответов пойдет на доклад Конклаву Гильдии, где уже и будет приниматься решение, стоит ли помочь Эдварду, либо же стоит пока отложить все действия и дождаться исхода междоусобной борьбы на Рейнсвальде.

Особенно интересовал вольных торговцев нуль-реактор, о котором Эдвард упоминал, но здесь рассказывать было почти нечего. На его существование указывало очень много второстепенных особенностей острова, вроде так и не сгнивших окончательно систем энергоснабжения, спустя тысячелетия продолжавших давать столь необходимое освещение поселкам фермеров, либо же отсутствие даже развалин достаточно мощных энергостанций, способных вырабатывать минимально необходимое количество электричества для снабжения всего мегаполиса. Те же, что уже были обнаружены, несли на себе всего лишь вспомогательную роль, либо же обеспечивали автономное существование отдельным объектам особой важности. Давали о себе знать и другие признаки, вроде зафиксированного аномально излучения и перепадов магнитного поля в отдельных областях, что характерно для работы нуль-реактора, но самого его не смогли обнаружить даже дальние разведывательные экспедиции. Много сил на подобные исследования тристанский барон пока не выделял, отложив поиски нуль-реактора до того момента, когда прибудет «Сакрал», когда будет больше и свободного времени, и людей, и ресурсов, до этого же было слишком много более важных задач.

– Аверия действительно таинственна как невеста в брачном наряде, – усмехнулся Сэвер, показав свою любовь к красивым сравнениям. – Кто бы мог подумать, сколько всего может оказаться всего лишь на одном острове? Скажите, а на верхний остров вы еще не поднимались?

Вольны торговец упомянул часть острова, располагавшуюся гораздо выше основной территории, но все же связанную с ней напрямую пиками высотных горных хребтов, сросшихся с низко опускавшимися скалами основания верхнего острова. Некоторые небоскребы даже формировали подобие колонн, соединявших эти два участка, и там, выше, тоже располагались развалины города, военных баз и еще одного порта, предназначенного для военных нужд, гораздо меньшего по размеру и хуже сохранившегося, поскольку, судя по разрушениям, бои там протекали гораздо жарче и дольше. Некоторые остовы кораблей так и оставались в сухих доках, разбомбленные и уничтоженные, другие же рухнули на землю гораздо позже, погибнув после непродолжительных схваток. И там, кроме разведчиков и нескольких автономных дронов сканирования, колонисты практически не присутствовали.

– Нет, у нас недостаточно ресурсов, чтобы сразу охватить такие масштабные территории, – jnhbwfntkmyj покачал Эдвард головой, – Только несколько команд разведки, что составляют карты и изучают территорию для будущего освоения. Мы рассчитываем заняться верхним островом после прибытия «Сакрала», выделив туда значительные силы. Пока же мы постепенно продвигаемся в центр мегаполиса, и частично в катакомбы. Они, кстати, здесь достойны отдельно упоминания/

Барон даже передернулся, снова почувствовав те неприятные ощущения, какие успел получить в подземной, давно заброшенной и куда более опасной части острова, состоявшей из сплошных коридоров, залов, спусков, естественных пещер и ущелий.

Большая часть подземных полостей появилась на острове гораздо раньше, чем на нем оказались первые люди, но основатели еще старой Аверии нашли способ их расширить, укрепить и использовать. Тысячи километров подземных тоннелей проходили десятками метров ниже уровня земли, включая в себя системы канализации, коммуникаций, установок для очистки воды, подземные склады и многое прочее. Теперь все это было заброшено и находилось в страшном запустении с тех самых пор, когда цивилизация на острове рухнула. Всего лишь два раза барон спускался вместе с командами диггеров, как называли разведчиков, специально подготовленных для исследования подземных комплексов и структур, и отлично запомнил старые гнилые установки, лестницы и складские полки.

Подземные автостоянки были полны рассыпавшейся на глазах техникой и транспортом. В салонах некоторых машин даже сохранились человеческие скелеты, настолько старые, что неловкого касания хватало, чтобы кости рассыпались в пыль. Пыльный, застоявшийся воздух, такой вязкий, что приходилось надевать противогазы, лишь бы прогонять воздух до легких, без опасения задохнуться, и бесконечная мрачная темнота, давящая на плечи и мешающая идти вперед. Каждый заходящий под эти низкие своды каким-то шестым неуловимым чувством понимал, что там, в глубине и хитросплетениях всех этих коридоров есть еще что-то, древнее и злое, оставляющее за собой едкий осадок из страха и ужаса, оседавшего в коридорах. Всего лишь ничем не подтвержденные ощущения, но порой и их одних хватало, чтобы возвращающиеся из тоннелей диггеры просыпались в холодном поту, крича что-то неразборчивое, либо же вовсе отказывались снова спускаться в эти тоннели даже под угрозой расстрела.

Чем глубже спускались команды разведчиков, тем больше коридоров и проходов открывались их взору. На нижних уровнях искусственных тоннелей уже проходила разветвленная система метрополитена, частично разрушенная, с глубоко залегающими станциями, часть из которых была так же завалена и уже не имела собственных выходов на поверхность. В последние годы агонизирующей на Аверии цивилизации там, судя по оставшимся следам, устраивались лагеря для выживших, большая часть которых, к сожалению, там и осталась. Некоторые станции, буквально замурованные из-за обрушений тоннелей, были сплошь усеяны костями, белевшими в свете фонарей заходивших туда команд.

Еще ниже уже располагались технические тоннели, канализация и коммуникации, разветвленная сеть коридоров, переходов, сервисных соединений и небольших залов, имевших, чаще всего, сразу несколько выходов в другие системы. И оттуда же были спуски в еще глубже располагавшиеся системы естественных пещер и искусственных коридоров, соединявших их друг с другом. Часть таких коридоров была пробита еще с использованием мощной горноразрабатывающей техники. Исследователи обнаружили там широкие и прямые проходы с правильными стенами, потолками и полом, другие же выбиты явно вручную, с использованием простейших средств труда, вроде лопат и кирки. Примерно на том же уровне располагались военные бункера, убежища глубокого залегания, резервные склады и многое другое, до чего разведчики еще не добирались.

Автоматические дроны, отправленные на составление полноценной трехмерной карты, до сих пор продолжали свою работу, отсканировав меньше половины всех помещений и структур. Неизвестно даже было точно, сколько их работа еще будет продолжаться. К тому же, некоторые дроны внезапно, без особых на то причин, исчезали, переставая подавать какие-либо сигналы или сведения о себе. Одна посланная группа, отправившаяся в точку последнего сигнала такого пропавшего дрона, так же не вернулась, и Эдвард впредь запретил проводить столь углубленные исследование людям, разрешив использование лишь одной автоматики.

Страшнее всего оказались те существа, которые жили в этой тьме, и чем глубже проникали команды исследователей, тем более жуткими и опасными становились нападающие на них твари. В сплетении тоннелей метрополитена и скоростной доставки разведчикам приходилось сталкиваться с одичавшими тварями, после препарирования трупов которых оказалось, что это тоже мутировавшая ветвь человечества. Потомки тех выживших, что смогли приспособиться к узким тоннелям, отсутствию света и постоянной борьбе за выживание, где единственной пищей оказались другие существа, точно так же охотящиеся друг на друга. Ловкие, быстрые, способные с одинаковой легкостью передвигаться по стенам, потолку и полу, цепляясь за малейшие трещины и выступы, но абсолютно лишившиеся разума, сохранив только первичные животные инстинкты, что хоть как-то еще поддерживали их стремление выживать. Стетфорд даже поймал одного живьем, отмыл, накормил и переодел, из-за чего тот стал даже больше походить на человека, если бы не серая пупырчатая кожа, слишком длинные пальцы и лишенные зрачков глаза. Ничего с ним сделать так и не получилось, даже ментальное сканирование не выявило никаких признаков разума, после чего тварь пристрелили из жалости.

И все же там, дальше, во тьме глубоких тоннелей было что-то еще, что-то куда более страшное, чем человекоподобные мутанты и дикие твари, не имевшие названия и никогда не выходящие на свет. Эдвард даже сам чувствовал это, идя по подземным переходам, порой едва успевая заметить краем глаза какие-то движения в странных и искривленных тенях, рожденные лучами фонарей отряда, но каждый раз, когда поворачивали голову, чтобы рассмотреть получше, уже ничего не было, только пустые стены и коридоры.

– Нуль-реактор должен быть где-то в этих катакомбах, – сказал Эдвард, повторив фразу капитана корсаров, возвращаяь из воспоминаний к реальности, – но чтобы взять его под контроль, потребуется что-то большее, чем просто несколько отрядов пехоты.

– Что же там такое, если даже герой Таркийской провинции не имеет особого желания туда спускаться? – торговец аккуратно избежал слова «боиться», но, кажется, именно оно и имелось в виду в этой фразе.

– Там смерть, – сказал Эдвард прямо, ничуть не смутившись. Он никогда не испытывал никакого смущения от собственного страха, поскольку после того, что произошло в той провинции, познал эту эмоцию во всей ее глубине. Бояться было нормально, как раз ненормальным является отсутствие боязни. Страх это нормальная защитная реакция собственного сознания, удерживающая человека от слишком бездумных поступков. Вопрос лишь в том, получится ли взять под контроль эти чувства, либо же они поглотят напуганную душу, заставив бежать, спасая собственную жизнь. Нужна действительно стальная сила воли, чтобы, игнорируя его панические импульсы инстинкта самосохранения, чтобы подняться в полный рост на несущуюся на тебя волну мутантов, словно сошедших с картин какого-то сумасшедшего художника, решившего уместить все человеческие пороки и мерзости в одну картинку. А потом еще подать пример остальным, выхватив шпагу и бросившись вперед, на врага, буквально осознавая, что жить тебе осталось считанные секунды. Эдвард когда-то смог перебороть себя, переломив в одном порыве ход всего сражения, но это вовсе не значит, что он вообще забыл о таких чувствах.

– Там смерть, – повторил барон, заметив, что вольные торговцы замолчали, с удивлением посмотрев на него. – Что-то, что я пока не могу объяснить или дать хоть сколько-то правдоподобного предположения. Там, после того, как оттуда ушли люди, поселилось нечто, что боится лишь только света. И я не имею ни малейшего желания сталкиваться с этим до тех пор, пока не буду уверен, что смогу с ним совладать. Сейчас я в этом не уверен, а потому пусть пока нуль-реактор находится вне моей досягаемости, его время еще придет.

– Странно слышать от вас подобное, – заметил Сэвер, – После того, что рассказывали о ваших подвигах в Таркии... Я думал, что вы броситесь туда очертя голову... Вы же поступаете несколько более...

Он замолчал, пытаясь подобрать наиболее подходящий синоним слова «трусливо», но такой, чтобы не оскорбить хозяина.

– Расчетливо? – помог ему Эдвард, хотя это было и не совсем то, что должно прозвучать. – В Таркийской провинции все было совсем по-другому. Там не было выбора, приходилось действовать здесь и сейчас, чтобы получить хотя бы призрачный шанс на спасение. Здесь же я могу просчитать каждый свой и ответный ход, и не хочу понапрасну жертвовать людьми, все равно от этого ничего не изменится. И да, – он улыбнулся, честно признаваясь, – я боюсь того, что там внизу, но не вижу в этом ничего постыдного. Каждому из нас когда-нибудь приходилось бояться, но опрометчивые поступки я все же делать не буду лишь из одного только желания доказать собственную смелость.

– Что ж, это вполне разумно, – кивнул капитан вольных торговцев, согласившись, – Немало хороших людей погибло из-за собственной гордости, и потакать ей, действительно, весьма опасное занятие. В таком случае не смею вас торопить в данном начинании...

Фактически на этом основной разговор и закончился. Дальше уже пошел практически обмен последними новостями и слухами о политике Рейнсвальда, Гильдии и окружающих их территорий. Особенно ничего не изменилось, но, как и всегда, все вращалось вокруг власти и денежных средств. О том, что готовилось на родине Эдварда и что могло случиться после смерти нынешнего короля, вольным торговцам было известно лишь в общих чертах, хотя, казалось бы, постоянно представительство Гильдии в столице никуда не делось. Ситуация, что может привести к полноценной гражданской войне, стоит лишь хотя бы одной из сторон весов покачнуться в ту или другую сторону, не могла не навредить торговле, а сам Рейнсвальд играл далеко не последнюю роль в уже сложившихся экономических связях сектора. Кроме того, происходящее на нем могло отразиться и на всем состоянии миров Цитадели, а это бы сказалось уже не только на секторе, но и в соседних секторах.

Вольные торговцы, к слову, тоже рассказали немало интересного, связанного с происходящим в других частях Известного Пространства. Особенно сильно политикой, к тому же не связанной с его баронатом и Рейнсвальдом, Эдвард никогда не увлекался, углубляясь в нее ровно настолько, насколько было необходимо, но полученные новости его немало удивили и даже расстроили. В Известном Пространстве полыхали войны, могущественная Империя Дарриаев все же нарушила подписанный договор о вечном мире с Союзом Вольных Миров и повела полномасштабное наступление на их территории, где боевые действия раскинулись на необозримом пространстве в несколько десятков парсеков, втягивая в себя мелкие государства, анклавы и вольные колонии. Империя давно пережила пик своей эпохи, но мучительно отказываясь от этого, развертывая все новые и новые войны в бесплодных попытках вернуть быстро исчезающее могущество. Вполне может оказаться и так, что эта война станет для нее последней, и, не выдержав такого напряжения сил и ресурсов, империя просто развалиться на части, утянув с собой и Союз, который никогда не отличался надежностью внутренних связей, чем-то напоминая Цитадель, объединяясь только перед лицом внешней опасности, и то каждый из членов старался минимизировать собственный риски и подставить под удар сначала своих союзников.

Миры Цитадели обычно поддерживали Империю, имея с ней тесные экономические связи, но вот уже последние три столетия связи слабели, становясь меньше и не столь надежными, торговля затихала, а долги перед банками Цитадели у Империи только росли, пусть и отдавать их было нечем. Если война снова затянется, то давление на миры Цитадели со стороны Империи усилится, что может привести к окончательному обрыву всех связей. А это значит, что десятки сухогрузов, ежедневно отбывающих в сторону Империи с грузами промышленных товаров, останутся в портах, тысячи людей окажутся без работы, и экономический кризис и так уже давно преследующий многие из миров, полноценно вступит в свои права. Эдвард буквально ощущал, слушая эти новости, как цивилизация прогибается под собственным весом. Слишком громоздкая и тяжелая, чтобы быстро и уверенно реагировать на все происходящее в ее территориях. Нельзя не спорить, что постоянные войны, разгорающиеся то здесь, то там, всегда играли двоякую роль, с одной стороны, опустошая порой целые анклавы и острова, разрушая устоявшиеся торговые связи и нарушая привычную маршруты, но с другой, во многом постоянные военные заказы поддерживали производство, требуя все новые и новые корабли, танки и вооружение. С этой стороны постоянные войны напоминали вечно работающее горнило, в котором исчезали миллионы тонн грузов, и которому их требовалось все больше и больше.

– О чем задумались, барон? – к Эдварду подошел Стетфорд, сейчас и, как уже стало обычным, одетый в вычищенный и выглаженный камзол с цветами неизвестного ему феода.

– О, нет, просто размышляю, – отдернулся от пространственных раздумий Эдвард и внимательно посмотрел на Стетфорда, зачем-то подошедшего к нему. Сразу представив его остальным гостям, сидевший за столом, поинтересовался, – Друг мой, вы пришли за чем-то конкретно или просто поздороваться?

– К сожалению, у меня вполне конкретная необходимость увидеть именно вас и именно сейчас, – ничуть не смутившись, сказал Стетфорд и еще раз поклонился вольным торговцам: – Если вы не возражаете, то не могли бы уделить мне несколько минут для разговора без посторонних ушей? Прошу прощения за такую скрытность, но у меня очень личное дело, и не хочу, чтобы кто-то еще об этом узнал.

Стетфорд пояснил свое поведение, вежливо улыбнувшись, но вольные торговцы согласно закивали головами, вполне понимая, что действительно есть много различных проблем, каким не всегда стоит делиться с посторонними. Барон вышел всесте с ним в коридор и только там, оглядевшись и убедившись, что никого рядом нет, и никто не сможет подслушать их разговор, пират облегченно вздохнул.

– Что-то важное? – спросил Эдвард, еще не совсем понимая, к чему Стетфорд устроил подобное представление, грубо нарушив принятый этикет, по правилам которого так бесцеремонно оставлять гостей без всякой явственной на то причины не позволялось. Пусть здесь и колония, где нравы гораздо проще, но барон все еще хотел, чтобы его продолжали считать тристанским дворянином.

– Господин, вы ведь знаете, что вместе с Севередом на Рейнсвальд отправляется Ярвик? – прямо спросил Стетфорд таким тоном, словно должно прозвучать как настоящее открытие, – Он будет в составе экипажа фрегата, готовящегося к вылету...

– Да, я лично его туда назначил, – не совсем понимая, что из этого разговора должно выйти, кивнул Эдвард, – Вас это каким-то образом задевает? Просто в настоящий момент вы нужны мне гораздо больше здесь, а он принесет больше пользы, находясь там.

– Барон, я считаю, что обязан вам рассказать об этом, – замялся Стетфорд, став больше похожим на маленького мальчика, в первый раз приглашавшего девушку на танец, – я, конечно, понимаю, что мои слова можно понять двояко, но, тем не менее, тоже без внимания их оставлять нельзя...

– Друг мой, – твердо сказал Эдвард, – Говорите конкретнее, у меня нет ни малейшего желания выслушивать ваши сомнения по поводу того, понимаете ли вообще, о чем говорите, либо же вас просто прорвало и замолчать вы уже не в состоянии, – Он еще раз вздохнул. – Что вы хотите сказать?

– Ярвик не вернется, – сказал Стетфорд, – Он сам мне предложил отправиться вместе с ним и искренне рад, что вы назначали его в этот полет. Сказал, что уровень этой колонии для него слишком мал, а на Рейнсвальде возможностей гораздо больше. Барон, это может звучать как простая попытка очернить его в ваших глазах... И я не привык разговаривать о подобных вещах, но у меня есть сомнения, что от Ярвика, кроме предательства, ничего ожидать не стоит.

– Вот от кого именно, но вот от вас такого я не ожидал услышать! – усмехнулся Эдвард, жестом предложив своему собеседнику пройтись по коридору, поскольку стоять на одном месте ему уже надоело, – Я думал, что вы с ним, по меньшей мере, друзья, и на подобное заявление вашей чести не хватит. Этому человеку не доверяю с самого начала, он вообще не тот тип людей, к каким вообще можно испытывать подобные чувства. Странно только, что вы еще раньше этого не поняли. И отправил его на Рейнсвальд лишь с тем расчетом, что там, освободившись от моего непосредственного контроля, он покажется свое истинное лицо. – Заметив, как изумился Стетфорд, Эдвард даже позволил себе усмехнуться: – Неужели вы думали, будто я не предвидел подобного развития событий? Однако, к моему удивлению, сегодня я еще обнаружил, что недооценивал одного верного человека, находящегося рядом со мной. – С этими словами он остановился и посмотрел на Стетфорда: – Вы сегодня подтвердили ту клятву верности, что давали мне, и мне нужно лишь просить у вас прощения, что прежде сомневался в вас, друг мой.

      – Барон, это я у вас должен просить прощения, – Стетфорд, обрадованный такой неожиданной похвалой, вытянулся по стойке смирно. – Вы дали мне второй шанс начать новую жизнь, и у меня не было даже и малейшей мысли как-либо подвести вас.

– А вот у вашего друга, получается, такие мысли есть, – сказал Эдвард, – поэтому у меня есть предложение к вам. Если Ярвик предаст меня, вы же не последуете его примеру?

– Ни за что, – отрицательно покачал головой Стетфорд, – Я уже давал вам клятву.

– Тогда вы должны помочь мне, – велел барон, – Северед уже в курсе, но теперь мне нужно, чтобы вы дали Ярвику столько информации, сколько он вообще сможет взять с собой...

– Не совсем понимаю вас, – удивился бывший пират, – я, наоборот, предполагал, что придется многое изменить, чтобы не смог рассказать о ваших планах...

– Конечно, нет, – Эдвард рассмеялся, – Та информация, что он получит, будет полной выдумкой, но хотя бы внешне похожей на достоверную. И получив ее, Ярвик должен отправиться с ней к Гористарам, понимаете?

– Вы хотите, чтобы я его подтолкнул к этому шагу? – начал понимать Стетфорд, и молодой барон кивнул, добавив, что здесь уже бывший пират сам должен определиться, как будет поступать.

Он имел и полное право отказаться. Ярвик станет разменной фигурой в рейнсвальдской политике, и вряд ли сможет продержать там достаточно долго, прежде чем получит кинжал в спину. Пусть между ними пиратами и не было тех дружеских отношений, как раньше, но Стетфорд мог и отказаться подставлять своего товарища на смерть столь жестоким способом. И все же, он согласился, посчитав верность барону более важной, чем те союзные отношения, прежде связывавшие пиратов.