Текст книги "Хроники Небес. Сломанный меч (СИ)"

Автор книги: Комиссар

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 34 страниц)

Глава 8. Резкие решения.

Свободный от слабости, не обращай внимания на яростные атаки своих врагов: иди и действуй!

Морихэй Уэсиба

Эдвард с трудом корректировал взгляд на бутылке с каким-то необычайно крепким напитком, принесенной в его кабинет пару дней назад Стетфордом, и сейчас уже опустошенной больше, чем на три четверти. Если бы ему раньше сказали, что можно спиться меньше, чем за пару месяцев, то рассмеялся бы в лицо такому человеку. Только сейчас он уже чувствовал, что недалек от того состояния, в каком был сам этот пират, когда впервые встретили друг друга.

Пальцами растерев виски, барон налил себе в стакан еще немного янтарной жидкости и залпом выпил, ощущая себя так, будто заглотнул хорошую порцию лавы, настолько крепким и обжигающим было это пойло, но оно хотя бы отгоняло сон, который так и лез в глаза. С другой стороны, ему действительно не мешало бы поспать хоть раз за прошедшую неделю. До этого глаз сомкнуть не получалось совершенно, все время возникали неотложные дела, где необходимо было его присутствие. Технические, но важные моменты, связанные с колонией, ответственность за которую он практически полностью взвалил на свои плечи. Северед пытался его выдернуть из этой постоянной суеты, даже находил девушек, когда останавливались в деревнях фермеров и оперативных базах, но сильно помочь не могли даже эти полные страсти моменты, мысли все так же продолжали витать совершенно в других небесах.

Прошедшая после приезда вольных торговцев неделя пролетела быстро и незаметно, полностью посвященная делам колонии и эскадры, все еще дрейфовавшей на дальней орбите в ожидании возможного нападения. Эдвард за последнее время настолько погрузился в дела, что уже не замечал, как время мчится мимо него, смазывая отдельные лица, разговоры, решения, превращая все это в сплошной вихрь событий, подхвативший молодого барона и не дававшей и минуты, чтобы остановится и задуматься хоть о чем-то, напрямую не касавшихся проблем «Новой Аверии».

Больше всего дел было с размещением фортпоста вольных торговцев, расположившихся на территории порта, но отдельно от колонистов, заняв комплекс построек сухого дока, где прежде корабли проходили капитальный ремонт. Среди множества построек и металлических конструкций чисто технического назначения сохранилось несколько высотных зданий, где прежде размещались административные или какие-то иные учреждения со сходными обязанностями, возможно, даже жилые помещения для рабочих, трудившихся здесь каждый день. Для поддержания столь масштабной цивилизации требовался ежедневный труд миллионов человек, занятых тяжелой и вредной работой, так что многие жили буквально на своих рабочих местах, превратившись в придатки промышленных мощностей.

Инженерные команды колонистов и вольных торговцев практически сразу приступили к формированию нового периметра, расчищая проходы и улицы в сухих доках от накопившегося там за тысячелетия мусора и обломков, устанавливая новые стены и реставрируя здания, где должны были разместиться вольные торговцы и привезенное ими снаряжение, оказавшееся весьма полезным для подобных работ. Особенно строительные дроны, каких у колонистов сейчас было мало. Ими при подготовке экспедиции пришлось пожертвовать для того, чтобы загрузить накорабли как можно побольше военного снаряжения и исследовательской аппаратуры, но вольные торговцы восполнили этот недостаток, привезя сотню полностью оснащенных и готовых к работе автоматов, тут же принявшихся за работу. Фортпост должен был быть готов к приему новых кораблей и новых экипажей, поскольку Эдвард все же рассчитывал, что вольные торговцы здесь задержатся, и проложенный новый торговый маршрут свяжет Аверию и с другими анклавами, а не только с феодами Рейнсвальда.

Примерно в это же время из королевства прибыл еще один корабль, с гербом графа Фларского, привезя партию грузов и новое видеосообщение. Граф выражал свое разочарование по поводу того, что сам Эдвард не смог прибыть, но уверил, что отлично понимает его ситуацию и даже готов и дальше способствовать развитию Аверии, чтобы поддержать проект. Кроме того, сам капитан также рассказал последние новости из происходившего на острове, когда барон, наспех принявший связываающие алкоголь таблетки, приехал в порт.

Оказывается, фларский корабль отправили сюда буквально через несколько часов после того, как к Камским верфям прибыл корабль Севереда. Сам граф сейчас находился там же, устроив некое подобие оперативного центра, чтобы лучше реагировать на ситуацию на острове. Дела действительно приобретали крутой поворот, если графу пришлось покинуть свой феод, лишь бы не упустить контроль над придворными событиями и случайно не оказаться за бортом политической жизни. Одна только новость о том, что прибывает корабль с Аверии, снова подстегнула котировки на биржах, и свободных для продажи акций «Сакрала» на рынке практически не осталось, но даже эти новости блекли перед действительно тревожившими очень многих дворян сведениями.

Все претенденты на престол активно собирали войска, война так и висела в наэлектризованном воздухе, и это чувствовал даже король, собравший Общий Совет и потребовавший немедленного разоружения излишних войсковых частей. Его послушались, но все это «разоружение» сводилось к тому, что вновь формируемые войсковые части, как и собираемые запасы вооружения и армейского снаряжения перешили в колонии, где ныне и продолжалась консолидация сил.

Эдвард, слушая все это, буквально каждым сантиметром своей кожи чувствовал, что ему надо вернуться на Рейнсвальд. В такое время баронат просто не может быть без своего барона, но сейчас, отравив Севереда туда, не знал, с кем оставить колонию, как и то, что следует делать с наемным флотом Вассария, висевшим над ним как топор палача.

– Можете пока остаться здесь? – спросил Эдвард капитана корабля в конце разговора, – нам нужен каждый корабль, а, графу, я надеюсь, в ближайшее время ваши услуги не понадобятся.

Он чувствовал, что практически просит капитана об услуге, но ничего не мог с собой поделать. Новости были далеки от хороших, и молодой барон понимал, что если ничего не будет делать и дальше, то ситуация окончательно выйдет из-под контроля. Что-то очень большое и очень плохое катилось на него, как гигантский каменный шар, с каждый секундой набирая все большую скорость.

– Конечно, господин, – кивнул капитан корабля, удивленно посмотрев на барона, – Мы после прибытия к вам должны были направляться к скоплению Хавкира, но, если вы настаиваете, то можем задержаться на пару недель, все равно у нас свободный график патрулирования. Это действительно необходимо?

– Да, – уверенно кивнул Эдвард, – Огневая мощь вашего корабля нам понадобится в ближайшее время... пока еще не совсем поздно... – Прошептал он больше себе под нос так, чтобы никто не слышал. Отойдя в сторону, барон уже в полный голос добавил, приказав ближайшему дрону, – Немедленно найдите Де Кастери, пусть подойдет в мой кабинет... как же все это надоело...

Прошипев уже совсем сквозь зубы, сам быстрым шагом направился к лифту, возвращаясь в свой кабинет.   Когда добрался туда, Де Кастери, откровенно выражая свое нетерпение, покачивался на каблуках перед дверьми, подойдя буквально на пару минут раньше, но уже с кейсом в руках, где лежали инфопланшеты и несколько неаккуратно сложенных бумажных карт. Заметив приближение своего барона, капитан все же вздохнул с облегчением и поклонился.

– Барон! Что-то случилось? – спросил он, разом опустив все принятые в данном случае приветствия, по одному только напряженному виду Эдварда поняв всю серьезность ситуации. – Можно уже паниковать или пока еще не время?

Говорил он с совершенно серьезным выражением лица, чем вызвал лишь короткую усмешку Эдварда.

– Пока еще не время, но уже надо готовиться к этому, – сказал молодой барон, нажатием пальца открыв дверь и пригласив его войти. Подойдя к столу, заваленному документами, планшетами и картами, он, недолго думая, одним широким жестом смахнул все на пол. Оглядев столешницу, где ничего больше не мешалось, активировал интерактивную панель и включил голограммную карту Рейнсвальда и основных его колоний, занимавших практически половину сектора. В таком масштабе основные острова и замки отмечались только небольшими точками в почти что пустом открытом пространстве. Ткнув пальцем в точку, отмечавшую сам Рейнсвальд, Эдвард вздохнул. Он не знал, как правильно подбирать слова. В душе скопилось слишком большое смятение, эмоции накатывались друг на друга с такой скоростью, что не успевал даже понять, какие именно чувствовал, проявлялось только скопившееся раздражение и хроническая усталость, испытываемая в последнее время, но даже сам себе отказывался в этом признаваться. – Капитан, у вас опыта больше, чем у меня, в несколько раз. Вы отлично послужили мне во время войны за наследство... В общем, мне сейчас, как никогда раньше, нужен ваш совет...

– Весь во внимании, – сказал Де Кастери,сев на стул у противоположного конца стола в ожидании, что именно Эдвард хочет ему показать. Молодой барон, активировав режим взаимодействия, принялся быстро чертить на карте зоны влияния баронатов, и отмечать те вольные верфи и анклавы, с какими пришлось столкнуться в последнее время. Выходило так, что они практически граничили друг с другом, а местами даже и накладывались одна на другую. Колонии феодов все теснее жались друг к другу, цепляясь за залежи полезных ископаемых и подходящие для заселения территории. Все меньше оставалось неисследованных территорий, все ближе пограничные маяки колоний подходили друг к другу, все меньше простора для свободных исследователей и независимых колонистов. Все ближе выбор, который обязательно встанет, если не начинать ничего менять. Там остаются всего лишь два пути, один из которых шел через сплошные войны и разрушения, где в пепле непрерывных сражений останется всего лишь один победитель, истощенный и обессиленный, едва державшийся на ногах. Второй же вел к радикальным реформам и переменам, какие обязаны будут отразиться на всех сторонах жизни Рейнсвальда, и никто не мог быть уверенным, что это никак не скажется на его основах, обращаясь к которым, остров пережил уже не одно эпохальное событие и не раз отступал от той пропасти, за какой была лишь тьма и забвение. Эдвард не знал, к какому именно пути они подойдут, но чувствовал, что для самого себя решение придется принимать очень скоро.

– Смотрите... – указал он Де Кастери, – Как складывается порядок вещей... Король при смерти, борьба за престол вот-вот начнется, но и так уже все напряжены настолько, что достаточно бросить тлеющую спичку, что вспыхнет все сразу. И я здесь! – Он ткнул в точку на самой окраине сектора, где не было ни одной зоны влияния, только белое пятно на политической карте. – На самой окраине, занимаюсь делами, какие не настолько важны, как мое присутствие на Рейнсвальде. Наверное, я все же допустил ошибку, что лично отправился сюда, а не пытался влиять на ход тех вещей, что сейчас идут на острове. Респир так и не напал, Гористар в открытую не объявил войну, Иинан умирает... Капитан, я не знаю, как мне следует поступать сейчас... Стоит ли возвращаться на Рейнсвальд, либо же необходимо остаться здесь, следовать первоначальному плану и пытаться разобраться с Вассарием, чья эскадра сейчас нависла над нами...

– Барон... – прокашлялся капитан тристанского флота, нервно передернув плечами и внимательно посмотрев на своего сюзерена. – Прикажете мне говорить с вами как политик или как военный? В этих случаях ответы очень сильно отличаются друг от друга, и я не знаю, какой вам больше самому понравится.

– Говорите, как офицер флота, – кивнул Эдвард, – Вы рождены в семье с достойным прошлым, и кровью вы уже не раз доказывали моему роду верность и преданность. Я хочу услышать мнение военного, политики все равно слишком часто врут...

Он глубоко вздохнул, почти что в бессилии уставившись на ярко-красную точку, отмечавшую Тристанский замок в небольшом поле Рейнсвальда.

– Как военный, я просто обязан сказать вам, что необходимо атаковать, – прямо сказал Де Кастери, ткнув пальцем в Самрийские верфи. – Сейчас войска вашего соперника похожи на мощный и опасный танк, но разобранный по частям и подготовленный к перевозке, в то время как эскадра, что сейчас висит на нашей орбите, стянута в кулак и готова в любой момент ударить. Если начинать наступление прямо сейчас, то можно добиться серьезного преимущества. Все равно мы не сможем бесконечно ожидать его нападения, а когда оно все же произойдет, я боюсь, наших сил будет недостаточно, чтобы его удержать... – Де Кастери задумался, почесывая короткую бородку, росшую на подбородке. – Он набирает все новых наемников, и пусть их корабли и недостаточно сильны, чтобы сравниться с нашими в боестолкновении один на один, но боюсь, даже сейчас они превышают нас количество. Бить надо сейчас...

– Матерь земная, капитан! – взмахнул руками молодой барон. – Я думаю точно так же, но вокруг слишком много самых различных «но», какие не дают мне отдать приказ. Что будет, если Вассарий поймет, что именно мы нанесли удар? И как потом доказать, что это было всего лишь превентивное наступление, чтобы защитить Аверию? У нас нет ничего конкретного, кроме домыслов и той информации, что получена путем шпионажа. Король это не признает за доказательство...

– Значит, надо, чтобы удар был настолько сильным и мощным, чтобы никто не смог об этом рассказать, – усмехнулся Де Кастери, – Не должно остаться свидетелей или тех, кто сможет опознать наши корабли в дальнейшем.

Он развел руками с таким видом, словно это решение лежало на поверхности, странно только то, что до него до этого еще никто не додумался.

Устроить геноцид целого анклава. Самрийские верфи были уже очень старым и развитым анклавом, вольным портом, куда ежедневно прибывали и стояли на приколе десятки кораблей, от самых маленьких пинасс до огромных грузовых лихтеров с дальних участков Известного пространства. Для подобных масштабов необходимы сотни боевых кораблей и десятки ракет с термоядерными боеголовками, способных выжечь весь остров, превратив в каток из радиоактивного стекла, но подобное будет чудовищным преступлением, бессмысленным и жестоким. Уничтожить всех будет не то, что невозможно, но не позволят даже моральные принципы, какими Эдвард всегда привык руководствоваться.

– Вы предлагаете мне убить несколько миллиардов человек? – все же решился спросить напрямую Эдвард, глядя на Де Кастери и пытаясь понять, именно ли это он имел ввиду, либо же что-то другое, – Я не могу представить себе подобное...

– Нам незачем уничтожать целый анклав, – пожал плечами его подчиненный, – Самрийские верфи вольный анклав, вряд ли они станут официально выступать на той или иной стороне рейнсвальдских дворян, спорящих друг с другом. А даже если и рискнут сделать столь опрометчивый шаг, то им нужны будут железные доказательства, чтобы король обратил на них внимание. Нас должны интересовать только наемники и люди Вассария, что сейчас находятся там. Только их уничтожение нам и нужно, остальные особой роли не играют. Конечно, можно было бы отбомбиться и по портовой зоне, – адмирал пожал плечами, переключив карту на те голограммные модели Самрийских верфей, что у них сейчас имелись, – но это может вызвать обострение отношений уже с местными властями...

– Мы не будем уничтожать ни в чем не повинное гражданское население ни под каким предлогом, – отрицательно покачал головой Эдвард. – Я еще могу понять уничтожение наемников в порту, но просто так разбомбить несколько городов только из-за того, что там может находиться несколько человек из экипажей Вассария... я не готов отдать такой приказ.

Молодой барон выпрямился и задумчиво смотрел на карты верфей. Здесь его сомнения были вполне обоснованы. Самрийские верфи имели с Рейнсвальдом довольно тесные связи, удар по ним мог серьезно сказаться и на экономике самого острова. И население этого анклава было примерно на том же уровне развития, как и Тристанский баронат. Применять к ним такие же методы военных действий, как к дикарям или заметно отстающим по уровню развития анклавам Эдвард не мог себе позволить. Все же должны быть моральные ограничения и этические рамки, шагнув за пределы которых можно дойти до той точки, возврата откуда уже никогда не будет.

– Как прикажете, барон, – кивнул Де Кастери, – но если вы сказали говорить мне как военному, то я настаиваю на нанесении превентивного удара по Самрийским верфям. Они оттягивают наши силы и наши резервы. Кроме того, мы отдаем противнику инициативу, вынужденные действовать по его плану. Вассарий и Гористары, в отличие от нас, самостоятельно принимают решения, в итоге мы подстраиваемся под них. В таких условиях мы даже не то, что выиграть, мы эффективно действовать не в состоянии... – Он замолчал и внимательно посмотрел на Эдварда. – Конечно, я не могу отвечать своими словами за целый аналитический центр, и не могу отвечать за командование Тристанского флота, но я в ответе за ту эскадру, что сейчас стоит на дальней орбите Аверии. И не хочу смотреть, как будут гибнуть парни из их экипажей, когда Вассарий все-таки придет сюда.

– Святые Небеса, почему же у меня связаны руки этой политикой! Приходится сидеть и ждать, что же случится дальше... С Респиром... С королем... С графом, демон их всех раздери! – выдохнул Эдвард, в бессилии ударив кулаками по столу. Минутное отупление, наступившее сразу после этого,закончилось тем, что молодой барон наконец-то решился, уставившись холодным и ничего не выражающим взглядом на голографическую карту. – Я не могу бесконечно ждать! Готовьте корабли...  И чтобы ни один из них... – барон имел в виду вольных торговец, кивнув в сторону строящегося форпоста, – ничего не узнал. Если хоть один что-то поймет, то вскоре будут знать все.

– Может, проще заставить их замолчать? – предположил Де Кастери. – У меня хватит людей, чтобы все прошло быстро и без лишнего шума...

– Ни за что! – тут же отрезал Эдвард. – Во-первых, в Гильдии уже знают, что их экспедиция достигла точки назначения, а во-вторых, их форпост слишком важен для дальнейшего развития колонии, чтобы так им рисковать из-за одной операции. Капитан, в течение суток все корабли должны быть готовы, до отлета не сообщать ни координат, ни какой-либо другой информации о точке прибытия. Выполнять!

В конце он снова говорил уже четким голосом, отдавая приказы. Де Кастери, щелкнув каблуками, развернулся и вышел, печатая шаг, но молодой барон был готов поклясться, что теперь этот человек выглядел куда более довольным, чем в начале их разговора. Сам Эдвард, как только закрылись двери, без сил опустился на стул и обхватил голову руками. К чему приведет только что принятое решение, он боялся даже представить, но почему-то казалось, что к чему-то очень плохому. Слишком много всего на него навалилось, и теперь он не знал даже, что именно может привести его к трагическому финалу.

– Небо, если там на самом деле что-то есть, помоги... – прошептал он против собственной воли, отказываясь признавать даже самому себе, что может обратиться за помощью к неким высшим силам, в существование которых никогда и не верил, но и для одного человека этого было слишком много. Вздохнув, барон почувствовал себя немного спокойнее и откинулся назад, на спинку кресла, чувствуя, как кровь пульсирует в висках с грохотом настоящих барабанов, сминая мысли и круша нервные окончания в своем твердом непоколебимом ритме, разогнанная скопившимся напряжением. Не хотелось ничего, вообще ничего, только тишины и покоя, и не видеть никого из людей, чтобы никто не входил и не приближался к нему. И стакана того самого пойла, что принес Стетфорд, от него хотя бы в голове становится меньше мыслей.

***

Легкий крейсер класса «Искатель» летел на скорости, превышавшей все дозволенные нормативы, практически потерявший управление и почти не способный свернуть в сторону или сманеврировать. Прямо перед ним простиралось открытое и свободное пространство, давно расчищенное от всевозможного дрейфующего мусора тысячами корабельных прыжков, только пустота и простор, где остерегаться следовало лишь других кораблей. Работавшие в форсированном режиме двигатели оставляли яркий инверсионный след отработанного топлива, расчерчивая окружающую верфи темноту и разгоняя корабль все быстрее и быстрее, делая его похожим на торпеду, неумолимо летевшую вперед. Крейсер двигался так быстро, что сканеры успели его засечь в самый последний момент, когда он практически вошел в портовую зону, уже находясь вне зоны досягаемости автоматических защитных орудий, и ворвался в царившую здесь суету.

Небольшие воздушные суда, вроде сервисных шлюпок, орбитальных лихтеров, траспортников и причальных экспрессов не были препятствием для разогнанного до скорости снаряда корабля, просто вспыхивая и сгорая в переведенных на максимальную мощность носовых щитах. Некоторых относило в сторону инерцией движения столь крупного судна, и они, вращаясь и теряя управление, сталкивались друг с другом или врезались в неподвижные орбитальные станции и дрейфующие причалы, вызывая еще больший хаос и беспорядок.

Крейсер же прошелся вдоль правого борта стоявшего на приколе эскадренного фрегата «Меркив», принадлежащего клану пиратов Черного Меча, сминая его дефлекторные щиты, выдвижные антенны и палубные настройки, серьезно повредив две носовые башни, зацепив их щитами и практически полностью своротив дула орудий. Мгновенная закипевшая плазма в орудийных отсеках детонировала с мощностью хорошей бомбы, разорвав в клочья толстые кожухи, закрывавшие разгонные кольца и вырвавшись в относительно свободное внутреннее пространство башен. Там плазма, быстро переходя в газообразное состояние, взорвалась во второй раз, разрывая многометровые броневые пластины как тонкие щепки. Меньше, чем за секунду после столкновения нос «Меркива» оказался охвачен бушующим голубым плазменным огнем.

А крейсер уже летел дальше, на полной скорости врезавшись в кормовые надстройки тяжелого крейсера «Менлай Лоннау», принадлежащего младшему сыну герцога Харисского, лишенного наследства и отправившегося в вольное странствие, быстро приобретя славу жестокого и циничного корсара, не стеснявшегося никакими средствами для достижения собственных целей. Незаконнорожденный сын герцога в тот момент сам стоял на мостике своего корабля, командуя выходом из сухого дока, когда моментально закрывший все обзорные экраны нос крейсера, сминая так и не поднятые толком дефлекторы, проломил одну из кормовых башен и, даже не замедлившись от моментально образовавшегося на месте башни взрыва, снес большую часть кормовых конструкций вместе с капитанским мостиком, буквально размазав его по толстому бронированию. Охваченный пламенем, «Менлай Лоннау», уже никем и ничем не управляемый, пролетел дальше, ударившись в борт стоящего на другой стороне дока линкор «Кизиас», основную ударную силу собираемой здесь эскадры, как стальное копье проломив бортовое бронирование и, двигаясь все дальше, подгоняемый работающими двигателями, проламываясь все глубже в корпус корабля, круша переборки, внутренние помещения и межуровневые перекрытия. Горящий нос крейсера зацепил системы охлаждения орудийных башен, и в ту же секунду десятки тонн жидкого азота, хлестающие из разорванных труб, залили ближайшие помещения. Несколько десятков человек погибли очень странной смертью в этом огненном аду, моментально замерзнув насмерть.

"Икатель" летел все дальше вперед, от столкновения потеряв часть носовых щитов и сам охваченный огнем, превратившийся уже в болид, который ничем нельзя было остановить. На полной скорости влетев в ремонтный док, крейсер практически сразу снес большую часть жилого сектора, превратив небольшие квартирки рабочих и зону отдыха для матросов и членов экипажа в сплошную мешанину металла и огня. Из-за удара отклонившись от курса, крейсер буквально переломил стоявший на профилактическом ремонте дредноут «Хассель», к его несчастью, со снятым бронированием, и раскаленный нос врезавшегося в него судна разорвал шпангоуты и каркас как тонкие ниточки, располовинив корпус корабля. Реактор «Хасселя», задетый уларом, сразу же пошел в разнос, ядерное топливо из разбитых емкостей смешалось, достигнув критической массы, и следом раздался  еще один взрыв, превосходивший все виденное ранее, разорвавший на куски весь ремонтный док и обрушивший на стоявшие у причалов корабли наемников и пиратов настоящий дождь из обломков и охваченных пламенем кусков обшивки.

Сам крейсер, уже превратившийся в раскаленную болванку, потерявший носовые щиты и остатки еще имевшегося носового бронирования, где от самого корабля остался только пылающий каркас, врезался в причал, проломив его и, как пуля, пробив борт второго линкора эскадры, гордости флота Гельского феода, один из старейших и мощнейших кораблей всего Рейнсвальда, стоявший здесь для того, чтобы возглавить будущее выступление на назначенную цель. Двенадцатикилометровая громадина линкора задрожала от мощного удара во всех своих частях, когда крейсер, круша броню и переборки, наконец-то окончательно развалился на части, и в этот же миг взорвался его собственный реактор, достигнув критической стадии. Этот взрыв с корнем вырвал одну из башен линкора, отправив вместе с ней в полет большую часть бронирования и каркаса бортовой части корабля. Еще раз содрогнувшись во всех своих частях, линкор «Лорд Нарриав» разломился, и его носовая часть, более чем не удерживаемая, рухнула на пристыкованный под ней корвет, сминая его как автомобильное колесо попавшую под нее бумажку. Казалось, гибнущего гмиганта будет бесконечной, но следом взорвался один из дополнительных реакторов, и ударной волной кормовую часть отбросило назад, на и так изуродованный причал, где корабль и остановился, зацепившись многочисленными ребрами жесткости и каркасными опорами.

На все произошедшее не потребовалось и нескольких секунд. Так быстро все произошло, что в реальном времени превратилось в череду ярких взрывов, потрясших всю эту часть Самрийской верфи, где находилась эскадра Вассария, уже почти готовая к своему завоевательному походу. Над Самрией на несколько минут расцвело настоящее солнце, от света которого люди закрывались руками и хватались за глаза, крича от боли из-за опаленной сетчатки. Следом на портовую зону обрушился целый дождь обломков, от крупных, размером с жилой дом, до совсем небольших, с человеческий волос толщиной, но настолько быстро летевших, что пробивали защитные купола и стены.

Еще не отгремели последние взрывы, продолжавшие рвать на части и так изуродованную секцию воздушного порта, как еще действующие сканеры и уцелевшие орудия орбитальной защиты засекли появление в ближайшей точке выхода из прыжка целой эскадры, сразу выстроившейся в боевое положение.

В первой линии располагались корветы, разделенные на пять небольших групп, во второй находились фрегаты, усиленные тяжелыми крейсерами, а за ними, разрывая пространство в вихрях защитного поля, один за другим вышли в реальность три десятикилометровых линкора. На ходу выравнивая строй, корабли двинулись к верфи, наводя орудия на уцелевшие корабли эскадры. Без каких-либо определяющих знаков, с закрашенной или сбитой символикой, только огромные черные черепа на бронированных бортах, где должны были находиться гербы анклавов приписки.

На Самрийских верфях уже вовсю звучали сигналы тревоги, многие вольные корабли спешно покидали свои места, обрывая крепления и оставляя не успевших вернуться из города матросов, быстро уходя в сторону от сражения. Другие ложились в дрейф и спешно начинали готовить орудия и бортовые батареи, наводя их на из ниоткуда взявшегося противника, но опасаясь открывать огонь первыми, поскольку противостоять целой эскадре у них не было даже шансов. Стрелять начали только дальнобойные орудия воздушной обороны верфей, те, что еще уцелели после столь неожиданно нанесенного удара и не отключились после произошедшей катастрофы, но одиночные залпы на предельное расстояние не могли причинить серьезного вреда приближавшимся кораблям, вспышки выстрелов только указывали на само расположение орудий.

Уже вскоре, когда появившаяся эскадра подошла ближе, корветы дали залп торпедами, направленными в первую очередь на окончательное подавление противовоздушной обороны, но часть запущенных снарядов ушла к уцелевшим кораблям эскадры Вассария, пытавшимся организованно выйти из горящих секций. Многочисленные обломки и остовы горящих кораблей почти полностью разрушенного дрейфующего причала мешали правильному построению, так что кораблям приходилось буквлаьно выползать из порта, по одному обходя разломанные корпуса и отчаянно маневрируя, чтобы не оказаться одному против целой эскадры.

Влетевшие в этот хаос торпедыеще больше усилили беспорядок. Не успев выпустить ни перехватчиков, не имея возможности полностью поднять дефлекторные щиты, корабли пытались увернуться от быстро приближающихся торпед, но возможности для маневра были минимальны. Два крейсера и вовсе столкнулись бортами, ошибившись при перестроении из-за быстро приближавшихся торпед. Фрегат «Квинст», уже успевший выйти и порта, развернул носовые дефлекторы и успел перехватить первые три снаряда, но еще две все же прорвались и угодили в уязвимые кормовые надстройки, тут же расцветая вспышками тактических ядерных зарядов. Еще удерживаясь в полете, «Квинст», чадя разгорающимся пожаром, отвернул в сторону, но, пройдя всего несколько километров, лег в дрейф, пытаясь справиться с огнем, чтобы остановить пожар прежде, чем тот дойдет до реактора.

Эдвард смотрел на Самрийские верфи с таким же чувством, с каким охотник смотрит на маленького детеныша, чью маму только что застрелил. Жалость, быстро исчезавшая под потоком осознания того, что изменить уже ничего нельзя, и грубое, но непоколебимое чувство, что отступать уже некуда и необходимо идти дальше, доводя свою работу до конца. Стоя на капитанском мостике линкора «Трайвера», назначенного флагманом, он видел на мониторах перестроения кораблей противника, в спешном порядке пытавшихся создать что-то вроде единой линии фронта, развернутой к приближающейся эскадре.

Орудия «Трайвера», принадлежащего Карийскому баронату, крупнейшему кораблю в эскадре, вооруженному сверхтяжелыми орудиями с массускорителями, запускавшими снаряды на скорости в несколько тысяч километров в секунду, не требовалось даже никакого заряда, обычные металлические болванки в подобном выстреле превращались в сгустки раскаленной плазмы, пробивающей практически любые щиты и корабельное бронирование насквозь. Они сейчас уже подошли на такое расстояние, с которого «Трайвер» уже мог вести прицельный огонь, хотя даже находявшиеся в первой линии корветы не могли точно наводить собственные орудия. Раздалась команда офицера, и буквально через пару секунд носовая башня, вооруженная спаренной пушкой, повернулась и дала залп. Человеческий взгляд не успевал проследить за яркими точками снарядов, оставивших в пространстве тонкий след сгоревшего воздуха, в доли секунды прошедшие расстояние до перешедшего в дрейф «Квинста». Бортовые дефлекторы корабля после попадания последний моргнули и исчезли, не справившись с перегрузкой, но этого было достаточно, чтобы фрегат снова активировал двигатели и попытался уйти из зоны поражения, но работающий только наполовину мощности реактор не мог дать достаточно мощности для форсажа. Уже следующий залп орудий линкора оставил длинные рваные раны на борту корабля. Бронирование буквально разваливалось на части, охваченное плазменным огнем, но корабль еще жил, судорожно выжимая из работающего в аварийном режиме реактора последние толики энергии, удерживаясь в воздухе.