Текст книги "Война мнимых богов (СИ)"

Автор книги: katzi

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 30 страниц)

– Как ты посмел? – гневно крикнул отец, замахнувшись и сильно лупанув его. – Подлец! Всю семью опозорил! – удар. – Сам ничего не знаешь, так других учить пытаешься? – удар. – Только попробуй пискнуть! Что ты ревешь? – с отвращением взглянул на тщедушное лицо. – Что ты слезы пускаешь? Ты мне дочь, чтобы рыдать? – угрожающе посмотрел в беззащитные глаза. – Подбери свои слюни, размазня! Видимо мало лупил в детстве, раз вырастил такое! – гневный хлопок ремнем по ягодицам.

Генри отчаянно хекнул, выдавая наружу одно лишь дыхание, без намека на голос.

– Позорище! – удар. – Только женитьба тебя и спасла! Ничтожество! – удар. – Мелкий выродок! – удар.

Граф уже выдохся, о чем говорила его злобная отдышка. Встряхнул рукой, только войдя в раж.

– Пианист! – замахнулся и ударил так, что тот вздрогнул всем телом, начав отдавать богу свою душу. – Хоть музыкой не посрамил, идиота кусок, – осмотрел тело. – Еще раз скажешь такое – до полусмерти отлуплю. Понял? – взглянул на лицо. – Я у тебя спрашиваю! – гневно лупанул. – Тебе понятно?!

Мальчик начал быстро кивать.

– Одному богу известно как Ванда узнала про тебя. Сама пришла ко мне и попросила вылечить. А ты ее дар не ценишь! – ударил. – Был немым – молча кивал, научился говорить – сразу пререкаться начал! – удар. – Неблагодарный! – удар. – Невоспитанный! – удар. – Выродок! – удар.

Граф злобно осмотрел дрожащего от боли и страха ребенка:

– Радуйся, что я выпил сегодня, – встряхнул рукой, – бью не сильно. Спи, уродец, – взял свечу со стола и направился к двери.

Генри проснулся в холодном поту и слезах. Перевернулся на спину. Сердце билось несказанно быстро. Тут же начал вытирать лицо, напуганное этими воспоминаниями. Встал, не в силах дальше лежать. Подошел к столу и налил вина. Вышел с кубком на балкон. Рывком опустошил его. Тело продолжало необъяснимо дрожать и бояться. Положил руки на перила и глубоко вдохнул, медленно выдохнул, чувствуя как ночной ветер колышет его волосы, и гладит светлую кожу.

– Это не конец, – тихо говорил он себе. – Это не конец. Ты еще не отдал свой долг, не отдал… – закрыл глаза. – Не отплатил ему… – медленно вдохнул через нос. – Не отомстил…

– Кому ты мстишь? – послышалось нежное со спины.

Генри тут же обернулся. В дверях стояла сонная и все равно прекрасная Льена в шелковой ночной рубашке, доходившей ей до голени. Возлюбленный отвел уставший взгляд и отвернулся, снова положив руки на перила. Посмотрел вдаль, на бокал в ладонях.

– Генри… – беззвучно подошла и положила нежные руки на плечо, присматриваясь к измученным глазам, что тот отводил. – Что стряслось?

– Я ненавижу его светлость, – взглянул на нее совершенно спокойно. – Я хочу уничтожить его. Хочу отплатить той же монетой.

– Генри… – сочувственно прильнула к нему, опираясь копчиком в перила.

– Льена, – взял ее в объятия, став напротив. – Я просто ненавижу его. Из-за него моя жизнь была Адом, – положил тяжелую голову на хрупкое плечо.

– Ты собираешься убить его? – начала гладить спину.

– Нет. Я хочу уничтожить его не убивая, – закрыл глаза. – Его жизнь тоже станет Адом, – нежно ее сжал. – Он изувечил мою душу. Он убивал ее каждый вечер, каждый божий день… – болезненно впился в нее пальцами, прижимая к сердцу, к той пустоте, что образовывалась при этих страшных воспоминаниях, вызывающих слезы и апатию.

На заре он как обычно позвонил в колокольчик, вызывая в покои слугу. Давид проснулся также. Не успел он открыть глаза новому дню, как дернул за веревочку с кистью на конце. Ариф вскочил как укушенный.

– Господин! – спотыкаясь подбежал к нему и упал на колени перед правителем. – Господин!

Король даже повернуться в кровати не успел. Прикрылся одеялом, надеясь защититься от этого ненормального тканью.

– Что? Что такое? Что ты кричишь? – ошарашенными глазами смотрел на него.

– Господин! – схватился за край одеяла, с ужасом глядя на него. – Ночью я слышал звуки. Оттуда, – опасливо посмотрел на картину, закрывающую тайный ход. – Там кто-то был.

– Тебе показалось. Наверняка это просто крыса пробежала.

– Нет! – подскочил и схватил его руку обеими. – Я слышал скрежет и шаги! Это был человек! Он хотел зайти сюда!

– Да? – неуверенно нахмурился.

– Да!

Входная дверь отперлась. Зашли двое. Один с миской, полной чистой воды, другой с подносом, на котором красовались необходимые для бритья вещи.

– Ваше Величество, – синхронно кивнули правителю, проходя внутрь.

Давид взглянул на них и повернулся к беспокойному рабу:

– Сейчас же иди в детскую и проверь как мой сын. Потом найди маркиза Холодного и приведи сюда.

Тот сильно кивнул. Поднялся и направился к двери. Выслизнул наружу словно рыба. Водонос подошел к правителю. Давид как раз сел и окунул в холодную воду руки, умылся. Ему предложили полотенце. Пока он вытирал лицо и пересаживался в кресло для того, чтобы побриться, то начал:

– Ариф сказал, что Густав снова его обидел, – сложил полотенце на столик, поднос. – Мне просто интересно, что с ним стало в этот раз. Надеюсь, мой подопечный не убил его, – закрыл глаза, приготовившись к ритуалу бритья.

Слуги неуверенно переглянулись.

– Да… – протянул брадобрей, беря в руки пену и начиная обмазывать ею короля с помощью кисти. – Случилось кое-что… Наверное, Густав не сможет сегодня служить вам…

– Наверное? – открыл один глаз, наблюдая за ним. – Так что же случилось?

– Ваш подопечный… – неуверенно взял лезвие и повесил на руку полотенце. – Отравил его, – переглянулся с коллегой, – и несколько других ваших слуг тоже… – вернулся к королю.

– Хм, – открыл глаза. – Так сколько человек сегодня не в состоянии выполнять свои обязанности?

– Семеро. Не знаю смогут ли они вернуться к вам завтра…

– Всё так плохо?

– У них страшная диарея…

– Даже так. А что собственно случилось?

Тот опустил глаза, пытаясь скрыть свое участие в этом:

– Это вам лучше уточнить у Густава, – взглянул на правителя, приготовив бритву.

– Не думаю, что сегодня он мне ответит. Ладно, – закрыл глаза. – Надеюсь, в будущем он не допустит подобных ошибок. Ведь… – взглянул на брадобрея, что уже поднес лезвие к щеке. – Я прощаю подобное только в первый раз. Со вторым таким прогулом, по собственной тупости, Густав отправится домой. Обязательно передайте ему это, – закрыл глаза. – Ему обязательно найдется замена.

– Конечно, – кивнул цирюльник. – Мы ему передадим, – приступил к бритью, тихо радуясь внутри, что его миновало желание попробовать это дорогое вино.

Спустя время, минут 15, когда король уже заканчивал с одеждой, в покои заскочил Ариф. Словно маленький зверек, он проскочил дверь и жестом указал на маркиза, что грозным шагом заходил внутрь.

– Давид, что случилось?

Имея с правителем семейные связи и достаточно хорошие отношения, мужчина мог звать зятя и просто по имени.

– У меня есть к вам небольшая просьба, – надел кафтан, начав его застегивать сверху, пока тоже самое делал слуга снизу. – Это касается Антуана.

– Мальчик заболел? – прошел внутрь и сел в кресло возле столика.

– Нет.

– Или вы считаете, что он не ваш сын? – грозно приподнялся.

– Ни в коем случае, – взглянул на тестя, когда его наконец застегнули. – Антуан моя маленькая копия, – жестом отпустил всех.

Дождавшись когда все уйдут, все, включая раба, Давид подошел к маркизу и сел рядом.

– Тогда в чем причина такого раннего разговора? – не понимал тот.

– Я хочу обезопасить его, – сомкнул руки в замок. – Вы поймите – я молод, недавно овдовел да и сын у меня один, отец жив, но стар и братьев ни у него, ни у меня нет. Меня очень легко сейчас свергнуть. Тем более, сейчас в замке происходит бог пойми что. Все всех травят. Я хочу, чтобы вы увезли его к себе и растили как своего внука, но не как моего сына.

– Что? – недоумевая нахмурился. – Ты хочешь отречься от него?

– Нет. Дело лишь в том, что отец рано или поздно заставит меня жениться снова, чего я делать ни в коем случае не хочу. Я любил и все еще люблю Марику, но… у меня всего один наследник. Меня принудят.

Давид думал о том, что новая жена захочет убить Антуана, ради того, чтоб все наследство и престол достались уже ее отпрыскам.

– У меня чудесные дочки, – заинтересованно указал на окно. – Похожи на Марику как две капли.

Давид сдержанно закрыл глаза:

– Я уже говорил вам, что Марика – это Марика, а ваши дочки – это ваши дочки, – посмотрел на него. – Это разные люди. Дорогой мой тесть, вот что я от вас хочу – вы заберете Антуана к себе в замок. Воспитаете и вырастите его как своего сына, внука, как вашу родную кровь. Я хочу, чтобы его не баловали и воспитывали умным, ответственным и таким, кому не страшно отдать корону, когда я уйду на покой. Пока он не окрепнет и не станет способен постоять за себя в таком страшном месте как этот замок, он будет жить с вами.

Маркиз слушал все это с пониманием и недоумением одновременно.

– Я конечно все это сделаю, но как ты объяснишь все это остальным? Будет лучше, если никто не будет знать, что он у меня.

– А как вы объясните все это своей семье?

– Мои дети умеют держать язык за зубами. Им не страшно поведать и правду.

– Да, – нежно улыбнулся глазами. – Марика умела хранить тайны… Я скажу, что Антуана украли.

– А Леонид? Он сейчас сам не свой. Если ты скажешь ему такое – старик на тот свет отправится.

– Не скажу же я, что отправил сына в “надежное место”. Все сразу поймут о чем речь, когда увидят ваш кортеж, покидающий город.

– Скажи отцу правду в таком случае. Ты будешь слишком жесток, если промолчишь.

– Кстати насчет жестокости. Я бы не хотел видеть своего отпрыска живодером или любителем смотреть на казни. В конце концов ему управлять страной надо будет, а не головы всем подряд рубить.

– Не волнуйтесь, все демоны нашей семьи сохраняются под маской невозмутимости и холодности. Даже если он будет любить смотреть на человеческие смерти – эта страсть не омрачит его чистого лица, а просто сделает любителем наводить порядок в тюрьмах. В нем мои гены и ваши. У него хорошие шансы стать хорошим правителем.

– Тогда решено. Сегодня вечером вам придется уехать. Предлог выберете сами. Антуана вам принесут на берег Ру́кты в полночь. Я буду сопровождать своего сына до вашей кареты. После этого вы едите домой.

– Надеюсь, ты будешь приезжать к нему.

– Несомненно. Я хочу видеть как растет мой сын. Для других скажем, что это племянник Марики, к которому я привязался на почве того, что потерял собственного сына.

– Есть смысл поменять его имя.

– Согласен. Предлагаю утвердить имя ночью. Дня вполне достаточно, чтобы определиться, что ему подойдёт, – поднялся.

– В таком случае, – встал следом, – в полночь у секретного выхода из замка.

– Да.

– Не забудьте сообщить о своем плане отцу.

– Я займусь этим сразу после завтрака.

После обеда, маркиз выехал под тем предлогом, что дома что-то случилось и ему срочно нужно обратно.

После восхода луны, Давид вызвал нескольких рыцарей, взял с собой отца, Арифа и пошел к катакомбам. Раб нес горящий факел, престарелый король – младенца. Актуальный же правитель следил за лишними глазами и открыванием дверей. Войдя в катакомбы возле примечательного гобелена, все двинулись в среднюю арку, в тот самый длинный коридор, заканчивающийся дверью.

Леонид беспокойно шагал, прижимая внука к груди и чувствуя за спиной холодное одеяние рыцаря, что гремело при каждом новом шаге. Ребенок, не понимающий, что вокруг него происходит, лишь оглядывался и издавал какие-то неопределенные звуки с желанием поговорить. Деда и отца он уже узнавал, так что на их руках не плакал.

Дойдя до двери, король самолично ее открыл и вышел наружу. Коридор продолжался еще шагов двадцать, после чего все поднялись по небольшой лестнице и открыли еще одну дверь, более влажную и украшенную цветными пятнами грибков. Вышли.

Давид ступил на берег реки, скрытый от других людей деревьями и холмом, из которого эта дверь выходила. Недалеко была замечена лошадь с ожидающим рядом с ней всадником. С той же стороны послышалось еще одно ржание. Ночь была ясной. Куда бежать было видно. Королевская семья вышла к неизвестным. Окруженные вооруженными рыцарями и одним рабом с факелом, они представляли собой беглецов. Тех неродимых и несчастливых королей, которых только что свергли и которые пытаются спастись от жестокого гнева народа, жаждущего увидеть их головы на пиках.

Всадниками были сам маркиз и его сын, похожий на отца как две капли. Молодому человеку было 25 и он служил при короле одним из телохранителей его умершей супруги. Лишь увидев его, Давид немало удивился. Он никогда не замечал этого воина раньше.

Передав ребенка и в который раз попрощавшись, всадники сели на коней, взглянули на королевскую семью, чьего единственного наследника они забирают, и умчали вдоль по реке. Давид отягощенно вздохнул, глядя им вслед. Было решено, что Антуан станет Артуром – внебрачным сыном того самого рыцаря, брата Марики.

Возвратившись в покои, король еще долго не мог уснуть. Ариф спел ему колыбельную.

На утро, еще натощак, Давид отправился к Леоне, узнать как она там висит. Девушку заковали практически в позе звезды. Руки ее не дотягивались до головы или тела, ноги – до другой ноги, сесть или удариться о что-то она так же не могла. Единственное, что давало делать ее положение – это звенеть цепями в своих болезненных конвульсиях, сводящих ее с ума, и кричать. Откусить язык и умереть быстрой смертью она не догадалась, так как просто не знала о таком необычном способе покончить с собой в таком непростом положении. Поили ее каждые три часа, еды не давали, убирали в камере по мере надобности.

Давид открыл окошко в двери, как раз тогда, когда сестра находилась в обмороке или сне, повиснув руками на цепях и совсем немного не доставая до земли коленями. Тело ее было истощено болью и внутренними повреждениями. Кожа стала бледной, просвечивающей синие вены, ветвящиеся по ней словно корни растения. Губы и веки наоборот отекли и жутко покраснели. Волосы собрали в косу и закрепили на затылке, но девушка все равно каждый раз дергалась с такой силой и таким отчаянием, что по вечерам, она была похожа на взбесившуюся ведьму. Места крепления кандалов давно были в синяках и крови. Также, были видны места переломов, вывихов и рваных мышц из-за сильного дергания. Леона определенно мучалась больше чем Марика. Но сегодня ее мучения всё равно окочатся, так как вчера вечером братец дал ей последнюю порцию смертельного зелья.

Давид осмотрелся, взглянул на воина, держащего службу.

– Который час?

– Время близится к семи, ваше величество, – четко и гласно выдал тот.

– Хм, – перевел взгляд на заключенную. – Обычно, она к этому времени уже просыпается. Пусть проверят жива ли она еще.

Тот кивнул и покинул пост. В течении минуты, к правителю вышел тюремщик, поклонился и вошел внутрь, стал искать признаки жизни. Король наблюдал за всем из коридора. Неведомая сила мешала ступить ему внутрь и взглянуть на сестру поближе. У него было чувство, что если он приблизится к ней хоть на шаг, зайдет в эту камеру хоть на минуту, то его поглотит пучина ада, где беснуется хаос и торжествует чистое зло.

Проведя осмотр, хоть и поверхностный, тюремщик взглянул на Давида:

– Она мертва, ваше величество.

– Хорошо. Снимите ее, помойте, оденьте. Нужно провести обряд прощения и бальзамирования. Я сообщу придворным о ее смерти.

Сказав это так, будто Леона была ему не родная сестра, а безразличная соседская кошка, молодой человек ушел на завтрак. Впервые за долгое время придя в общий зал, в место, где едят и короли, и придворные, Давид первым делом сообщил новость о которой только что узнал. Пока други думали как им на это реагировать, король прошел к столу и сел на место супруги, так как его место было занято отцом. Взял приборы, указал слугам, чего ему насыпать. Вельможи переглядывались друг с другом. Они всё еще не понимали с каким уровнем сочувствия стоит высказаться на этот счет и стоит ли сочувствовать вообще. Леонид, только услышав эту новость, схватился за голову, а после и вовсе ушел, не желая кого-то видеть в такой тяжелый для него момент. Генри же с облегчением выдохнул. Для него эта новость была весьма благоприятной. Его отец однако тоже не совсем понимал, что с этим делать. Выпил вина. Завтрак прошел в неловком молчании.

После церемонии прощания и ужина, Леонид сообщил сыну, что не может тут больше находится, так что уедет в свою резиденцию на рассвете. Давид его останавливать не смел.

Слуги, тем временем, особенно те, которых Ариф отравил позавчера вечером, начали по-другому смотреть на раба. Для них он стал не просто собакой, а злой и мстительной псиной, чью жестокость его хозяин никак не наказывает. Обижать его или тем более принимать какие-то подарки из этих рук уже не хотелось. Рабу однако было все равно. Он смирился со своим одиноким положением и менять его как-то уже не хотел, не видел смысла.

Вечером, Давид снова позвал его к себе. Густав по-прежнему выглядел жутко, так что король предпочитал компанию чистого и ухоженного раба, чем своего изуродованного слуги.

Зайдя, Ариф тут же поклонился. Хозяин сидел на краю кровати, спиной к нему и смотрел в окно, будучи в ночной рубашке. Тяжёлый королевский вздох нарушил гнетущую тишину:

– Ариф, может я зря отослал его?

– Кого, ваше величество?

– Моего сына. Я конечно доверяю тестю, но это мой сын. Моя кровь. Я хочу, чтобы он рос рядом, в столице, в этом замке.

– Господин, я думаю вы поступили правильно, – небыстро подошел. – Меня пугает то, что сейчас происходит здесь. Я боюсь, как бы не добрались до вас, мой господин, – поклонился, став рядом.

– Добрались до меня? – взглянул на него. – Что ты имеешь ввиду?

– Тот мужчина, что просил у меня лекарство. Он честно пугает меня. В его глазах живет истинное зло и желание править. Он сказал, что купит меня у вас и голос его был настолько уверенным, что я испугался, как бы он не решил убить вас ради короны и моего умения убивать.

– Ариф, – лениво скривился, – ты раб, – отвел взгляд к окну. – Сочинять какие-то планы ради тебя? Бред какой-то.

Тот опустил голову, чувствуя какую-то обиду и вину за то, что для господина он стал не таким ценным, не за 500 кранге, а всего за 340. Лицо его преобразилось в печали.

– Но кто этот мужчина? Я недавно узнал, что у моего казначея появилось такое загадочное лекарство, что чудом лечит кашель и медленно забирает его светлый ум. Граф стал каким-то рассеянным в последние дни.

– Мужчина этот маркиз. У него страшные глаза.

– Это я слышал. Как его зовут?

– Не знаю, мой господин.

– А как он выглядит?

– Как Дьявол. Он так красив, что он точно продал душу ради такой внешности.

Давид сомнительно покосился на него:

– Глаз положил на этого черта?

– Что? – с ужасом отступил, вглянув на владетеля. – Нет, я не мужеложец. Не думайте так про меня.

Тот нахмурился:

– Повтори еще раз.

– Господин? – широко открыл глаза, осознав, что только что сказал.

– Ты слишком смелый, Ариф. Пора бы тебя уже наказывать за этот длинный язык.

– Господин! – упал на колени и протянул к нему руки, спускаясь лбом на ковер. – Мой прошлый хозяин воспользовался моим бесправием, дабы использовать в своих целях. Я не смею противиться тому дару, что преподносит мне хозяин, приглашая в свою постель. Господин, – поднял испуганные глаза, – я умоляю вас не убивать меня и не продавать. Я не виноват в том, что тот продавец обманул вас.

– Ты обманул меня, – решительно поднялся.

– Не по своей воле, – взял подол его длинной рубашки.

– Ты не противился, когда я делал это с тобой, – отбросил его руки и прошел к столику.

– Я не хотел покидать вас, – повернулся, следя за ним глазами. – Вы бы прогнали меня, если бы я не был послушным.

– Ты постоянно обманывал меня, – упал в кресло. – Я желал раба как раз для утех, а ты оказывается совсем не приспособлен для этого.

– Вы сами недавно сказали, что вам нужен слуга, – быстро прошел к нему на коленях. – Я буду самым верным и самым отверженным рабом на свете, если вы оставите меня у себя.

– А так бы ты им не был? – скептически взглянул на него. – Пф. Зачем мне такой раб, что даже обязанностей своих не знает? – отвернулся.

– Господин, – испуганно взялся за подлокотник, – я говорю это лишь для того, чтобы вы не избавлялись от меня.

– Я и тебе был противен… – невольно закрыл глаза рукой, упираясь локтем в кресло. – Даже рабу мои пристрастия отвратительны. Жену убили, сына отослал, сестру истязал и убил, отца разочаровал. Я сам себе противен…

“Не удивительно, что меня кто-то убить хочет,” – добавил он про себя.

– Господин! – схватил его руку и прижал к груди. – Вы мне не были отвратительны! Вы чудесный человек, я хочу быть с вами до конца своих дней!

– Вранье все это, – покосился на него.

– Нет, не называйте меня обманщиком, – стал мять его пальцы своими. – Я говорю настоящую правду. Поверьте мне.

– Как же я тебе поверю, если ты не объективен? Ты скажешь что угодно, лиж бы угодить мне и остаться рядом.

– Да, это правда, я сделаю что угодно, лиж бы вы не прогнали меня.

– Хм, быть рядом с королем всем хочется.

– Я это делаю не ради вашей власти.

– Глупец.

– Может быть, но я люблю вас, господин. Пусть бы вы были простым торговцем – я служил бы вам с тем же рвением.

– Врешь.

– Нет!

– Хм, – забрал руку и отвернулся. – Некоторая правда действительно не нужна. Теперь ты мне уже не так интересен, – покосился на него. – Будешь простым слугой. Станешь помогать Густаву служить мне. И вылечи его от этих водянок. Они отвратительны, – поднялся и лениво прошел к кровати. – Можешь идти спать. Я больше в твоей компании не нуждаюсь, – отбросил одеяло.

Чувство собственной отвратительности, заставляло Давида не отвернуться, а отогнать, избавиться от всех близких, приближенных, даже от тех, кому он действительно был дорог. Ариф шокированно поднялся и медленно повернулся к Давиду, что уже залезал на кровать.

– Вы… – опустошенно начал он. – Отпускаете меня?

– Получается, что да, – накрылся одеялом, посмотрев на это испуганное лицо. – Теперь, ты слуга. Можешь радоваться. У тебя появилось значительно больше прав, чем было до этого.

– Но господин…

– Я больше не твой хозяин. Можешь не называть меня так.

– Чем я вам не угодил..? – голос его дрогнул, а подбородок сморщился. – Я ведь…

– Уходи. Я хочу спать.

– Нет, – обиженно нахмурился, сжав неуверенные кулаки.

– Что? – недоумевая взглянул на него.

– Я требую объяснений, – топнул ножкой, словно ребенок.

– Объяснений? С какой это стати я должен тебе объяснять что-то?

– Вы были моим хозяином и я могу убить вас, если вы мне не скажете чем я вам не угодил. Вы теперь не владеете мной. Я могу отравить. И я сделаю это.

– Ариф, ты с ума сошел? Ты угрожаешь королю.

– И что? Объясняй давай.

– А ты дерзкий.

– Я требую.

– Кто тебя таким смелым сделал? – решительно встал с кровати и подошел к нему.

– Говори давай, – неуверенно выдал в лицо.

Слуга был румяный, весь блестящий от пота и зажатый от собственного страха.

– Ариф, я тебе голову отрублю, если ты не успокоишься.

Тот проглотил слюну, чувствуя как начинает дрожать от напряжения в мышцах.

– Я требую, – дрожащим голосом повторил на властителя.

Давид сдвинул брови, совершенно не понимая, что этот человек сейчас делает и чего пытается добиться.

– Ариф, ты дурак или действительно смерти хочешь? – недоумевая глядел в его темные глаза.

– Думай как хочешь. Я хочу ответ, – проглотил слюну.

– Ты сейчас в обморок упадешь.

– Не упаду. Говори. Давай, – несильно толкнул его в плечо.

– Ариф? – принял враждебный вид. – Еще одна такая выходка и я брошу тебя в темницу.

– Опять? Опять тюрьма? Как будто это напугает меня. Я жил в местах и похуже. Говори, – снова топнул.

– Ты выглядишь идиотом.

– Да хоть придурком. Почему ты отказываешься от меня? Я хочу отдать тебе всю свою жизнь, а ты без причины выкидываешь меня. Да, я не мужеложец. Ну и что?

– А то, что теперь я противен в твоих глазах.

– Когда ты заметил отвращение во мне? Я такого не помню. Я помню много чувств, что ты вызывал. От обиды до гнева, но ты не был мне противен.

– Врешь.

– Ты опять меня обманщиком назвал? – обиженно толкнул его. – Я не обманщик! – сжал кулаки по швам.

Давид на пару шагов отступил:

– Ты сумасшедший, а не обманщик.

– Пусть! Но я не обманывал тебя!

Король смутно оглядел испуганного. Отчаяние, гнев, недовольство… Интересно было какие еще эмоции способен испытывать этот человек. Подошел и сильно толкнул его в грудь:

– Проваливай отсюда!

Ариф испуганно упал назад, но скоро вскочил:

– Никогда! Я тебе больше не подчиняюсь! Ты сам такое сказал!

– Ты находишься в моем доме!

– И что? Вышвырнешь меня за дверь?

– А ты сомневаешься?

– Конечно! Ты хорошо обращался со мной! Ты был слишком добр, чтобы сейчас так обойтись со мной!

– Доброта погубит меня! Я слишком добрый! Пора становиться злым!

– Ты убил свою сестру худшим ядом! – отчаянно выдал. – Ты совсем не добрый!

– Она убила мою жену! – гневно ударил кулаком в грудь. – Ты хотел, чтоб я молча это выдержал? Нет! Никогда такого не будет!

– Ты – не добрый! Доброта тебя не погубит!

– Ха! Да я очень добрый! Если бы я таким не был – стража уже вела бы тебя к палачу!

– Ты прогоняешь меня! Ты кидал в меня камни! Ты бросил меня в темницу! Ни за что! Ты не добрый! Совсем!

– Но я поселил тебя в отдельную комнату, дал одежду и кров! Ты не называешь это добротой?

– Я не бездомный кот, чтоб для меня это было наивысшей благодетелю! Ты заставил…

– Да! Ты пес!

– … убивать меня! – Ариф пораженно замер при его словах. Глаза его болезненно открылись, а сердце сжалось: – Ч-что?..

– Да! – не успокаивался Давид, чувствуя близкую победу. – Ты – бродяга! Бездомный пес, что нуждается в хозяине и его доме! В харчах и в приказах!

Слуга все это слушал молча, пораженный тем ударом, что нанесли так неожиданно и в самое больное место.

– Без хозяина ты просто не выживешь! Ты – животина! Пёс!

Молодой человек опустил глаза. Давид понял, что попал прямо в цель. Собеседник наконец успокоился и снова нападать не собирался.

– Спасибо, что отпустили меня, – тихо и спокойно сообщил тот. – Я отказываюсь от всех своих слов, действий, обязанностей и любых званий, должности вашего слуги, – снял драгоценный браслет. – Спасибо за все, – положил подарок на столик и молча вышел.

Давид не сразу понял, что это сейчас было, а когда понял, то взялся за голову, сев на кровать.

– Ну зачем я это наговорил..? Черт побери. Мало того, что отпустил, так еще и задел. Твою мать, – посмотрел в окно. – Марика умерла, Леону убил, Антуана отдал, отец уехал, Карла прогнал, а этого, – обернулся на дверь, – отпустил. Зачем трудиться меня свергнуть, если я сам себе навредить могу? – плюхнулся на кровать. – Я настоящий идиот… Еще и совсем недобрый, – накрылся с головой.

Утром у короля было неважное настроение. Пока он одевался, то сказал позвать Арифа, однако Густав, и так не жалующий этого человека, никого к правителю не привел. Видите ли тот отказался выполнять приказ и просто вытолкнул первого слугу за дверь, чему Густав был тотально удивлен и рад. Рад от того, что Ариф сам дискредитирует себя перед королем, а значит, уже не претендует на такое близкое рядом с ним место. Давиду всё это не нравилось. Он король в конце концов и имеет недюжую власть над этими землями. Так почему его не слушает один единственный человек, что ранее в ноги кланялся, да и находится сейчас в его доме? Все это возмущало и злило.

До Генри однако слухи об этом непослушании дошли крайне быстро. Не успел начаться завтрак и не успели собраться все вельможи, как он пригласил Арифа к себе. Тот пришел без особого желания. Из вежливости несильно поклонился маркизу, с разрешения вошел и присел в кресло. Генри самолично налил им вина.

– Я слышал у тебя возникли недопонимания с нашим правителем, – дружелюбно вручил кубок.

– Я бы назвал это не так. Король отпустил меня, а я отказался быть его слугой, – немного отпил.

– Неужели наш Давид принуждал тебя к чему-то? – присел рядышком.

– Нет, – скучающе посмотрел в бокал. – Просто сказал кое-что.

– Что же?

– Он меня оскорбил. Непомерно сильно, – поставил вино к бутылке и отвернулся. – Я не хочу служить ему.

– Хм, – хитро улыбнулся. – Но есть и другие вельможи, которым ты приглянулся. Как насчет меня? Оплату обещаю стоящую. Одеваться будешь точно лучше. Свободу гарантирую. Снова рабом ты не станешь.

– Вы будете заставлять меня убивать.

– Ну что ты, – мило улыбнулся. – Разве я похож на убийцу? Тот сироп, что я обменял у тебя на вино не убивает моего врага, а всего лишь делает его чуть менее сообразительным. Разве это убийство?

– Нет, но у меня чувство, что вы точно захотите кого-то убить.

– Это чувство ошибочно, – продолжал улыбаться. – Я не убийца. Мне противно все это. Я предпочитаю убирать недругов более гуманно. В сравнении с нашим королем я само милосердие. Он свою сестру убил, а я хотел всего-лишь развестись с ней, – отпил вина. – И кто из нас больше способен на злодеяния? Точно не я.

– Но она убила его жену.

– А хотела убить меня. Не оправдывай Давида. Я имел такие же мотивы начать ей мстить. В конце концов яд был для меня, а не для Марики.

– У вас много врагов? Зачем вам я?

– Ты мне понравился, – хитро усмехнулся. – Твоя жестокость с врагами… Ты даже моих слуг затронул своим отравлением. Хаха! Бедные мои люди. Целый день из туалета не выходили.

– Вам их не жалко?

– А тебе?

– Они издевались надо мной, – сложил руки на груди. – Мне их точно не жалко.

– Хах. Ты можешь присоединиться ко мне и тебя никто обижать больше не будет. У меня есть золото, а золото как известно меняет людей.

– Это просто слова или обещания? – взглянул на него.

– Обещания чего? Того, что ты станешь богатейшим слугой или того, что ты изменишься?

– Того, что надо мной не будут издеваться.

– Однозначно, – кивнул. – Я со своими людьми строг. Тебя не посмеют тронуть.

Тот немного подумал.

– Ваше сиятельство, я буду делать яды и лекарства для вас, но вашим слугой я не буду.

– Хах, как это? – с легкой улыбкой отпил красного.

– Сейчас я свободный человек и пока что я не хочу этого статуса терять. Яды и лекарства буду делать за деньги. Какая в конце концов разница, если и так и так вы получаете яд, а я – деньги?

– Разница в верности, – сменил улыбку строгостью. – Откуда я знаю кому ты будешь служить и не подменишь ли ты яд безвредным зельем? – наклонился. – Мне в твоем лице нужен верный союзник.

– Я не хочу кому-то служить и не хочу кого-то защищать. Есть я. И теперь я один. В этом замке у меня нет друзей или союзников. Полагаю, что врагов теперь у меня тоже нет. Какой мне смысл обманывать, подсовывая не то зелье?

– И все же. Я хочу быть в тебе уверенным.

– Лекарство, что я дал вам действует так, как я предсказывал?