Автор книги: kalip
сообщить о нарушении
Текущая страница: 73 (всего у книги 80 страниц)
Завершив бессмысленное сражение, Иль обратился к капитанам кораблей, которые перешли на его сторону. Он пригласил их на Катарсис, чтобы понять их намерения. На этих переговорах присутствовал и Чен.
Иларис сидел в зале переговоров в своем высоком кресле. За его спиной стоял Мун. Чен расположился в кресле справа от него. Еще двенадцать парней из его команды тоже присутствовали здесь.
Капитаны кораблей, ранее принадлежащих Тао, говорили о том, почему они приняли решение перейти на сторону мятежного Катарсиса. Оказалось, власть Тао давно не нравится тем, кто служит ему, а Катарсис для них стал как луч надежды. Но чашу их терпения переполнило известие об аресте адмирала Кавура Карбоне. Все они видели, как он сражался с пришельцами, а обвинения в его адрес считали делом дворцовых интриганов. Снятие адмирала с поста и заключение под стражу окончательно разрушило их веру в императора. Но главное, что все они верили, что такой корабль, как Катарсис, сможет свергнуть ненавистную им власть. Эти же мысли поддерживала и их команда. Когда же Катарсис открыто выступил против императора, они перешли на его сторону. Иль не был к такому готов. Он и не думал о том, что своими действиями сподвигнет людей к таким решениям. Но теперь на нем была ответственность и за их судьбы. Они поверили в него. А он в душе гордился Кавуром. Ведь эти военные верили в честность адмирала, и пошли против императора в поддержку него.
Теперь в подчинении Иля были и эти корабли. Это была ответственность. Он не имел права не оправдать доверие тех, кто ему поверил.
Решив все организационные вопросы по вновь прибывшим и отдав распоряжения Чену, в подчинении которого были теперь эти корабли, Иль вышел из зала переговоров. Со всем этим Чен прекрасно сам справится. Корабли мятежников летели за Катарсисом, а их капитаны, обсудив все с Ченом, должны были вернуться к своим командам и ждать распоряжений от капитана Иля.
Все время переговоров Иль думал о Дэе и о Медоре. Девушка была один на один со своей болью. Он вообще слабо представлял, как она справилась с увиденным. Он сам еле выдержал вид искалеченного Римуса. Каково же Медоре. А он, занятый то военными действиями, то переговорами, оставил ее одну.
В сопровождении Муна Иль шел в медицинский блок. Собрав свое мужество в кулак, он зашел в стерильно светлое помещение. Кровать Дэя располагалась посредине. К телу Римуса были прикреплены многочисленные трубочки. Подойдя ближе, Иль увидел, что его раны были обработаны и их покрывала заживляющая субстанция. Хотя толку от этой субстанции, когда у Дэя не было кисти правой руки, а на левой пальцев. Да и ноги Римуса были настолько искалечены, что ни одна субстанция не сможет их восстановить. Что уж говорить о выколотом глазе и обезображенной коже черепа.
Переведя взгляд на Медору, Иль читал боль в ее глазах, но девушка держалась. Она не плакала, лишь молча стояла подле любимого, держа его за обрубок руки.
Приглядевшись к Дэю, Иль увидел след от пореза на его шее и, судя по состоянию, Римус спал и явно не от лекарств – это Медора погрузила его в сладкий сон мечты. Единственное, что она могла сделать для любимого – это подарить ему сказку.
Не зная, что сказать, Иль вызвал данные о состоянии Римуса. Возникшие перед ним в воздухе экраны проекций предоставили ему информацию о том, какие медицинские обработки были ему сделаны, что будет делаться далее, и каковы предположительные итоги после проведенного лечения.
Все это было неутешительно. Римус будет жить, оставаясь калекой, изуродованным калекой.
Вспоминая рассказы о подпольных медицинских центрах, Иль ввел данные в программу, выясняя, существуют ли варианты его восстановления. Вскоре он получил информацию по восстановлению Дэя теми технологиями, которыми обладало человечество. Программа перечислила, что сделают с Римусом: искусственные ноги, замена кисти руки на протез, а на другой руке пришивались обрубленные пальцы. Глаз заменялся на искусственный, который будет видеть и передавать информацию в оставшийся глаз, искажая зрение. Кожный покров, поврежденный огнем, заменялся, а на голову вживлялись волосы.
Примерный образ восстановленного Дэя ужаснул Илариса. Он быстро свернул проекцию, радуясь, что Медора смотрела все это время на Римуса. Ей точно не стоит видеть то, каким станет Дэй после лечения.
Конечно, она любит его и таким, но каково будет самому Римусу находиться подле Медоры, осознавая себя уродливым калекой.
Приблизившись к девушке, Иль взял ее руку.
– Я что-нибудь придумаю. Обещаю!
– Я знаю, как он будет выглядеть после лечения, – все это Медора уже просмотрела, то, что Иларис хотел скрыть от нее.
– Программа выдала лишь ту информацию, которой обладает. Но есть еще врачи, они за деньги творят чудеса, – он сам хотел в это верить, хотя не знал, где искать таких врачей.
– Мне неважно, каким он станет, – произнесла Медора, – это важно ему… Я боюсь потерять его. Он не сможет смириться со своим уродством.
То отчаянье, которое сквозило в каждом ее слове, убивало. Не в силах врать ей, Иль стал отступать к выходу. Врать Медоре не имело смысла. Она все знала. Его ложь не принесет ей облегчения.
– Я найду выход. Слышишь, я найду того, кто восстановит Дэя!
Видя, как слезы заструились по бледным щекам Медоры, Иль вышел из дверей, которые сомкнулись за ним.
Более не в состоянии сдерживаться, Медора плакала у спящего Римуса, который видел сказочный сон.
Грань отчаянья, достигшая своего пика за этой дверью, была настолько велика, что Иль не знал, чем помочь. Он стоял потрясенный и потерянный.
– Катарсис, – прошептали его губы, – ты сможешь помочь Дэю?
– Нет, мой капитан.
Ответ прозвучал, как приговор. Последняя надежда исчезла. Римус останется уродом. Это исковерканное тело разрушит его, разрушит любовь к Медоре…
«Фроз», возникло в его сознании.
Может, он сможет помочь? Эта слабая надежда дала силы двигаться. Встав на светящуюся голубым дорожку, Иль направлялся к капитанской рубке. Мун все это время был рядом с ним. Теперь его присутствие давало поддержку. Остаться совсем одному было тяжело.
– Я найду выход, как вылечить Дэя, – смотря в холодные глаза Муна, произнес Иль.
Мун ничего не ответил. Но лучше так, чем осуждение или сомнение. Пусть он не верит в него, но он рядом, и это дает силы держаться.
В капитанской рубке Иль, создав прозрачную звукоизолирующую стену от всех, направил сообщение Фрозу. Он просил его выйти на связь.
Вскоре пришло сообщение от Фроза. Иль активировал экран проекции. Напротив него в полный рост возник Фроз, который стоял в ярко-серебристом свечении.
Видя его так близко, Иль улыбнулся. Пусть сознанием он понимал, что Фроз безумно далеко от него, но он видел точки его зрачков и, смотря в них, вспоминал то, что между ними было.
– Фроз, я так рад тебя видеть, – это было правдой, – ты так близко и так далеко, – в его голосе было сожаление. Иль сделал полшага вперед. Но замер. Фроз не сможет его обнять, чтобы согреть. Нужно держаться. Нужно быть сильным. – Столько всего произошло…
– Ты воевал с императором, – получая данные о сражении людей с людьми, Фроз не понимал в этом смысла. – Зачем.
– Император захватил пленников. Я их освободил. Я не хотел этой войны, – прозвучало как детское оправдание, но он ведь действительно не хотел войны с людьми.
– Карбоне. Ты воевал для него, – информацию об освобождении из тюрьмы заключенных передавали по всей вселенной.
– Нет, не для него! Вернее, я хотел освободить его и Римуса, но я не хотел войны!
– Зачем.
– Император убил бы их.
Нервно теребя многочисленные металлические браслетики на шнуровке, обвивавшие его запястье, Иль ждал от Фроза, что тот скажет, но Фроз молчал.
– Помоги мне… вернее, не мне, Римусу, ему нужна помощь. Его пытали, он искалечен, но жив. Может, ваша медицина сможет восстановить его… – один из браслетиков порвался. Металлические шарики стали падать к ногам Иля.
– Зачем.
– Его любит Медора. Она мне как сестра... она друг. Сейчас ей так плохо, и я не могу ей помочь.
– Любит, – программа поясняла сказанное человеком. Хотя Фрозу казалась, он стал воспринимать больше, чем поясняла программа. Смотря, как падают металлические шарики к ногам Иля, Фроз почему-то знал, что это нужно сделать.
– Да! Медора любит Римуса. А он не сможет жить с таким уродством… он раньше был красивым, а теперь даже ходить особо не сможет…
– Данные.
Не совсем поняв, что спросил Фроз, Иль смотрел на него, продолжая дергать порвавшуюся ленточку.
– Данные, – повторил Фроз.
До Иля дошел смысл сказанного. Он актировал проекцию, сгруппировав медицинские показания Дэя, и отправил их Фрозу.
Тот молчал. Глаза Фроза ничего не выражали. Точки черных зрачков на фоне полностью голубого глаза. Но хотелось сделать еще шаг и попросить, чтобы он обнял. Поборов в себе абсурдное желание, Иль ждал. Наконец Фроз ответил.
– Я смогу. Доставь ко мне.
– Ты сможешь? Ты поможешь Римусу?! – эта была последняя надежда, и Иль хотел в нее верить. – Я сейчас направлю Катарсис к тебе.
– Координаты.
Видя поступившие координаты, Иль загрузил их в программу управления.
– Вернись.
От голос Фроза Иль вздрогнул, переводя взгляд с пульта управления в его глаза.
– Я вернусь к тебе.
Экран проекции растворился в воздухе. Обманная иллюзия, что Фроз рядом, исчезла. Между ними было расстояние пустоты пространства и мертвых звезд. Смотря на показания расчета расстояния, Иль видел, что расстояние начинало сокращаться. От этого стало легче. Теперь у него в этой бездне пустоты есть тот, кто готов помочь. Быть не одному, это давало силы.
А сейчас нужно дать надежду Медоре. Она должна верить, что все будет хорошо.
Вызвав ее на связь, Иль увидел все то же бледное лицо девушки, но теперь со следами слез.
– Медора, Фроз обещал помочь! Слышишь? Я говорил сейчас с Фрозом. Он посмотрел данные Римуса и сказал, что поможет. Мы летим к нему.
Ее глаза засияли. Она смотрела на Илариса, не произнося ни слова. Но этого взгляда, где ожила надежда, было достаточно.
– Верь мне. Все будет хорошо! – произнес Иль.
Девушка кивнула. Иль отключил связь. Теперь она будет жить надеждой. Это лучше, чем падать в бездну отчаянья.
Почувствовав на себе взгляд, он встретился с глазами Муна.
– Фроз сможет помочь, – еще раз повторил Иль.
Чувствуя, что все это отбирало массу сил, Иль опустился в свое кресло на капитанском мостике. У его оставалось последнее на сегодня дело – он должен был пойти к Кавуру.
По-другому нельзя. Кавур на его корабле, заперт в каюте. Он капитан Катарсиса и должен прийти к освобожденному пленнику. Должен. Вот только сил уже не осталось. Этот бесконечный день все длился и длился.
Сначала полет на Землю, потом освобождение Римуса, далее отступление. Возвращение на Катарсис, бой с флотом императора, переговоры с капитанами присоединившихся к нему кораблей, поддержка Медоры, встреча с Фрозом. Все это время он не думал о себе. Не имел права. Он даже не переоделся. Так и был в гражданском, как полетел на Землю, только куртку с капюшоном снял, так как при отступлении по воздуховоду в ней было жарко. Его темные брюки были все в пыли и чужой крови, удлиненная черная рубашка тоже в пятнах и порезов от пуль. А сам он был безумно уставшим. Но откладывать разговор с Кавуром Иль не хотел.
Поднявшись, он пошел к выходу. Мун последовал за ним.
***
Оказавшись в каюте, Кавур наконец выдохнул. Напряжение уходило. Война, сражение – это была его стихия. Он жил ей, играя со смертью, но все же оставаясь живым, воспринимал этот дар как подарок судьбы. И сегодня он выжил, хотя, оценивая происходящее, и не надеялся на это. Побег из тюрьмы императора был рассчитан на удачу, и она улыбнулась ему и всем, кто пришел на его освобождение. Хотя не всем. Много парней из команды корабля погибли. Но такова жизнь. А он цел и невредим, вот только что дальше?
Пройдясь по каюте, Кавур оценил ее обстановку. Это каюта явно не для содержания пленника. Убранство прямо роскошное: диван, кресла, панорама космоса, растения в сферах, столик на ковре, похожем на шкуры животного. Он заглянул в смежное помещение. Там стояла большая кровать, которую он обошел с трех сторон, опять ковры, космос во всю стену, приглушенное освещение. Все смотрелось красиво и создавало атмосферу отдыха. Дойдя до душевого отсека, Кавур увидел, что оно просторное, и в нем было все необходимое. Там же лежала одежда. Понимая, что эта каюта для него, а значит и одежда для него, он решил воспользоваться ею. Прикрывающий его наготу с чужого плеча плащ был истрепан, порван и перепачкан. Скинув его, Кавур перевел взгляд на душ, но остановил себя. Он надел штаны и свободного покроя рубашку темного цвета. Там же стояли ботинки, которые моментально подогнались под его размер. Проведя рукой по спадающим на глаза неровно остриженным волосам, он вернулся в первое помещение. Там его уже ждала еда. Смотря на еду на столе, Кавур, при всем желании поесть, не стал это делать. Хоть он и питался в тюрьме Тао безвкусной биомассой, а здесь была настоящая еда, он не притронулся к ней. Бутылка же хорошего вина привлекла его внимание. Открыв и налив вина в цилиндр, он выпил. Приятное тепло разливалось по телу. Напряжение уходило, а мысли прояснялись.
Его спасли, то, на что он уже и не надеялся, свершилось. Он освобожден из тюрьмы Тао, откуда побег нереален. Его миновала участь позорного суда перед всеми людьми Земли и казни. То, что его казнят, у Кавура не было иллюзий. Дэй своим молчанием лишь оттянул время, но не более. В конце концов, они бы нашли массу свидетелей его измены и порицаемых в обществе связей. Так что финал был бы одним – изъятие органов. Неприятный холодок сжал сердце. Такую казнь Кавур наблюдал не единожды. Органы изымались последовательно, от наименее травматичных для жизни донора до самых основных. Такая пытка шла часами. Лекарства поддерживали сознание, но не заглушали боль. Иногда люди жили, а их тело уже было разделано на части. Страшная картина, но она была привычна для людей. Ведь такой казнью наказывали тех, кто ее заслужил. И он ее заслужил. Это было больно осознавать. Он ведь действительно служил императору. Да, он не идеален. Он всего лишь человек, со своими слабостями и пороками, но императору он был верен и готов был отдать ради него жизнь. Его душевный порыв не только не оценили, но еще и оклеветали, сделав из него предателя. Было мерзко и обидно. Хотя вся его жизнь превратилась в один сплошной мерзкий поступок. А он, наивный, думал, что слово мерзавец никогда не будет отнесено к нему. Как так произошло, что, совершая правильные поступки, в результате он пришел к их неправильным последствиям? Служба императору вылилась в предательство, долг перед семьей - в трагедию жизни, причем, не только его. Лантан Карбоне умер, зная, что его сын мерзавец. Он, не ведая, женился на сестре того, кого любит. Вот итог его жизни – все в ней от начала до конца было неправильным. А как же тогда нужно было жить? По велению сердца… Но это наивно. Так не живут в современном обществе. Глупые романтики вымерли много веков назад. Разум определяет наши поступки. Все его поступки были разумны, а финал – фиаско.
Кто он теперь? Изменник, беглец, изгой. Его род – Карбоне, - вычеркнут из списка аристократии, он уже объявлен в розыск. О своем прошлом теперь он может только помнить: адмиральские погоны, армада кораблей под его руководством, почет и восхищение людей – все это лишь воспоминания, а реальность – он беглый заключенный, если его поймают – это страшная смерть. Тогда что его ждет? Вечно скитаться на отдаленных планетах, доживая свой век…
Страшная действительность врывалась в сознание. Его будущее – планета-помойка, где он может примкнуть к мародерам и так жить с помощью грабежей. Ведь ничего более он не умеет делать, он умеет воевать. Да и не сможет он вести другой образ жизни. Его удел - прятаться от обнаружения по генкоду, а это значит, что жить он сможет в самых редкопосещаемых служителями императора планетах. Мародер на планете-свалке – это его будущее.
Горько усмехнувшись, Кавур налил себе еще вина.
«Спасибо, мой мальчик, ты сполна отыгрался за мое предательство, подарив мне такую жизнь».
***
Подойдя к дверям каюты Кавура, Иль замер.
– Останься здесь, – попросил он Муна.
