Автор книги: kalip
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 80 страниц)
Пройдя в гостиную к накрытому по этому случаю семье Карбоне столу, представили невесту. Девушка, совсем еще юная, стояла потупив взор, а посмотрев на своего жениха, вспыхнула ярким румянцем. Было видно, что ей тяжело все это дается. Она смущалась, краснела и нервно теребила ткань юбки, зажатую пальчиками.
Торжественная часть застолья прошла в общих разговорах и расспросах Кавура о его военном прошлом. Кавур чувствовал, что эти люди восхищались им, и от всего происходящего ему было настолько плохо, что хотелось бежать. Но он не мог этого сделать, поэтому сидел за столом, поднимал бокал за произносимые тосты и рассказывал о себе.
После обеда по традиции молодым дали время побыть наедине. Кавур предложил своей будущей невесте пройтись по саду. Девушка опять покраснела и кивнула головой.
Они шли по саду, рассматривая красивые цветы в горшках. Сад находился внутри, и поэтому небо над их головами было иллюзией, проекцией, так же как и пейзаж вдали в виде леса и речки. Но все выглядело настолько настоящим, что, не зная, можно было принять это за реальность. Только Кавур знал, что это иллюзия, а реальность была в том, что он должен жить с тем, что совершил, и вот это милое, невинное создание рядом с ним должно быть счастливо, так как невиновно в его боли.
Взяв себя в руки, он заговорил первым:
– Красивый сад. Ты часто здесь бываешь?
– Да. Мне нравятся цветы, я сама за ними ухаживаю, а вечерами люблю, сидя вон на той лавочке, смотреть на звезды, – девушка показала рукой на лавку и опять смутилась.
Кавур слушал ее и чувствовал, что боль заполняет его внутри. Ее голос, то, как она немного картавила, напомнил ему другой голос – тот, что он не забудет никогда.
– Ты любишь смотреть на звезды? – Кавур старался дышать, хотя чувствовал, что боль перекрывает доступ воздуха в легкие.
– Да, очень! Когда я смотрю на звезды, вспоминаю брата...
– У тебя есть брат? – еле слышно спросил Кавур, так тяжело ему дались эти слова.
– Да. Он на Эбосе, учился в школе.
– А как его зовут?
– Иларис.
Кавур почувствовал, что сердце пропустило удар, дышать стало нечем, но он заставил себя спросить это:
– А где он сейчас? – боль стала практически невыносима.
– Он остался там, на Эбосе. Родители решили, что он поступит там в университет, хотя я так надеялась, что, окончив школу, он вернется. Но я понимаю, что там лучшее образование, и ему нужно учится ради будущего.
– У тебя есть его изображение? – глупая надежда. Что он хотел увидеть? Илариса, его Илариса. Как глупо, но почему-то сердце в груди истекало кровью.
– Конечно! – глаза Аяны радостно засветились, – она провела пальчиком по браслетику на руке, и перед ней появилась проекция экрана, быстро поводя по нему рукой, видно, перебирая папки с информацией, Аяна повернула экран Кавуру, – вот он.
С экрана проекции на Кавура смотрел ребенок лет пяти, смешной малыш, милый как все малыши в таком возрасте. Только что-то в его чертах было так знакомо.
– А другие есть изображения?
– Да.
Аяна стала пролистывать семейный альбом с изображениями брата. Оказалось, что все остальные изображения были совсем маленького Илариса, только родившегося и укутанного в одеяла.
– Других изображений нет, – видя лицо Кавура, произнесла Аяна, – родители его отправили совсем маленьким на Эбос. Там ведь и для детей есть отделения, где их воспитывают и постепенно готовят к школе. – девушка погрустнела, – я тоже очень хочу его увидеть, каким он стал. Но на Эбосе очень строгие правила, его ученики не могут передавать свое изображения даже родителям. И связь с ним только в виде виртуальных писем. Да и те проходят строгую цензуру перед отправкой. У меня есть его письма. Хочешь покажу самое последнее? Он его вчера прислал. Вот смотри.
Кавур увидел очень красивую открытку с розовым слоненком и бантиками, а в ней небольшой текст о том, что братик очень любит свою сестренку и скучает по ней.
– Почему ты так смотришь? – Аяна видела лицо Кавура, – как будто ты разочарован.
– Мне очень жаль, что на нашей с тобой помолвке, а потом и свадьбе не будет твоего брата, – Кавур склонился к губам девушки и подарил ей практически целомудренный поцелуй, – ты очень красивая, я счастлив, что буду твоим мужем. Обещаю, я сделаю тебя счастливой.
Девушка смущенно краснела, а ее щеки пылали. Ощущение поцелуя на губах было настолько сильным, что Аяна забыла как дышать. Кавур понимал ее состояние, девушка была чиста и невинна.
– Дай мне свою руку, – произнес Кавур и почувствовал, что происходящее с ним раздвоилось. Он помнил как точно такое же произнес перед тем, как он и Иларис шагнули в космос.
Девушка протянула руку, и в груди опять защемило от того, как доверчиво она вложил свою ладошку в его. Кавур сжал ее руку, зная, что так не должно быть, что все это неправильно. Он должен был держать в своей руке руку того, кого обещал защитить, но он предал его и теперь не имеет права предать еще раз.
Аяна смотрела на него. Их взгляды встретились.
– У тебя глаза как космос. Они такие же темные, и в них я вижу мерцание звезд, – произнесла она.
Слова эхом отразились от точно таких же слов, которые он слышал от другого, и его мир стал распадаться на миллионы кровоточащих частиц.
– Пойдем, – севшим голосом произнес Кавур, чувствуя, что более не выдерживает этого.
Они шли по саду. Лицо девушки озарялось ее улыбкой. Она была счастлива, Кавур ей сразу понравился, а сейчас, ощущая его руку на своей руке, Аяна понимала, что влюбилась в своего жениха с первого взгляда.
******
Когда гости ушли, Бруно устало опустился на диван. Шира, подойдя к нему, присела рядом с ним.
– Ты выбрал прекрасного мужа для нашей дочери, – произнесла она, – сначала я была против этого брака, но сейчас, увидев Кавура, поняла, что более достойного человека мы вряд ли найдем. Он честен и порядочен, его военное прошлое говорит о том, что он бесстрашен, мужественен и умен. И внешне он мне очень понравился – они будут очень красивой парой.
– Спасибо. Мне очень нужно твое одобрение. После потери сына... я знаю, что ты еще веришь в чудо, но нужно смотреть правде в глаза. Корабль, на котором он летел, пропал, и уже прошло столько времени, – голос Бруно прервался, – нам нужен мужчина в семье, тот, кто возглавит наш род и даст ему продолжение.
– Я все понимаю, – глаза Ширы наполнились слезами, – но я чувствую, что наш мальчик жив. Если он вернется, то тогда он возглавит по своему праву наш род, и Кавур будет подчинятся ему.
– Да, этот так. Но сейчас Илариса нет, и поэтому старшим в роде будет Кавур.
Бруно замолчал, понимая, что это очень тяжелый разговор. И сколько его жена уже выплакала слез по своему ребенку, он видел, да и сам, прячась от нее, плакал. Его сын, его наследник, его любимый мальчик пропал. Хотя исчезнуть в космосе – это означает смерть. Но он верил в чудо, он хотел в него верить, это давало силы жить.
– Жаль, что на свадьбе Аяны не будет Илариса, – Шира стерла слезы с глаз, – ты не забываешь отправлять ей открытки от Илариса, хотя нехорошо все это. Нам приходится обманывать собственную дочь.
– Ты знаешь, почему мы это делаем. Император не хочет знать, что на его корабли нападают, он хочет слышать только радостные известия. Поэтому об исчезновении целого пассажирского лайнера всю информацию изъяли, а всем, кто говорил об этом, не поздоровилось. Аяна еще слишком мала и наивна, она может проболтаться... Так лучше. Пусть она думает, что ее брат поступил в институт. У нас есть пять лет, а там посмотрим...
Шира понимала, о чем говорит ее муж. Пять лет надежды, а потом придется официально признать гибель их сына. Только вот сердце ей подсказывало, что он жив.
***
В каюте, куда притащили сопротивляющегося Илариса, было уже пять пиратов, они сидели на своих кроватях и смотрели проекцию экрана на стене, где шел фильм. Иларис, только мельком взглянув на экран, понял, что это порно фильм, но сейчас ему было уже не до стыда. Видя это общую каюту с кроватями, банки из-под алкоголя и лица пиратов, Иларис знал, что его ждет. И все это началось. Насиловали его долго. Он перестал сопротивляться и ждал, когда все закончится, когда он им надоест. Сейчас он воспринимал свое тело как источник удовольствия для других. От этого было мерзко, только вот что он мог поделать.
Когда, видно, все желающие им воспользовались, Илариса так и оставили валяться на полу посредине каюты.
К нему подошел Дэка и, присев, грубо схватил за подбородок.
– Малыш, сегодня у нас первый урок в долгой череде уроков по твоему воспитанию, – Дэке нравился страх в глазах мальчишки, – вот мой ботинок – поцелуй его.
Дека отпустил подбородок Илариса и, встав, стал смотреть на него сверху вниз.
– Ну же, малыш, будь послушным – поцелуй ботинок и тогда дядя будет добр к тебе.
Иларис полулежал на полу и смотрел на ботинки стоящего перед ним пирата. Он понимал, что и так потерял честь, превратился в раба для секса. Но сейчас от него хотели большего, хотели окончательно отобрать то, что оставляло его человеком. Это чувство достоинства, пусть и растерзанного другими, но ведь другими, а не им самим. Он не может сам осознанно сделать то, что перечит ему по своей сути. Что это – гордыня? Иларис читал о том, что раньше, когда люди верили в богов – гордыня была грехом. Потом богов не стало, но осталась гордость. Раньше считали, что быть гордым это плохо, потом все переменилось, и гордого человека не считают зазнайкой. Теперь гордость и достоинство личности стали равноценны, вот перед Иларисом стоял выбор потерять последнее, что у него есть – гордость. Он стиснул зубы и ждал, что ему будет за отказ подчиниться.
Пират лишь хмыкнул и медленно достал нож из чехла, который был прикреплен к его ремню. Он опять присел на корточки, смотря на мальчишку.
– Давай поиграем, малыш, – мерзкая ухмылка коснулась его губ. – Подержите-ка его.
На эти слова четыре пирата с радостью пришли ему на помощь. Мальчишку распяли на полу. Дэка сел на него и придавил своим весом.
– Какие красивые у тебя ушки, – Дека провел по правому уху Инфарио кончиком ножа, – они явно длинные, и сейчас мы это исправим.
Иларис почувствовал, как Дэка схватил его за кончик правого уха, а затем последовала боль. Он слышал, как рвется кожа под лезвием ножа, как его крик заглушает все. Боль усиливалась, и казалось человек не в состоянии этого вынести.
Срезав верх уха мальчишки, пират победоносно поднял отрезанный кусок.
С него стекала кровь. Иларис, окаменев от боли, смотрел на часть себя в руке пирата. Кровь с отрезанного кусочка его плоти капала на лицо. Пират безумно засмеялся и положил этот кусок себе в рот. Иларис видел, как он жует и улыбается окровавленными губами. Затем для него наступила чернота. Его создание более не выдержало всего происходящего.
***
Стоя рядом со своим мужем Бруно, Шира Инфарио наблюдала пышную помолвку своей дочери. Кавур Карбоне элегантным жестом подал руку невесте. Вместе эта пара смотрелась великолепно. Высокий, мужественный Кавур, а рядом с ним стройная и красивая Аяна. Шира смахнула с глаза слезинку, но Бруно заметил этот жест и сильней сжал руку своей супруги. Он понимал, почему его жена еле сдерживает слезы. Ведь именно такую свадьбу они хотели для своего сына. Сколько раз в мечтах они представляли, как Иларис именно таким элегантным жестом подаст руку своей невесте. Мечты, они неподвластны нам. Как трудно отказаться от мечты, и как трудно признать, что твои мечты разбились о суровую реальность. Их сын пропал, и все, о чем они мечтали, осталось лишь в мечтах. Жизнь для них написала совсем другой сценарий, по нему они сейчас и живут. Как больно смотреть на то, что должно было быть в их жизни. Свадьба Илариса, как они хотели увидеть своего сына счастливым, идущим под руку с возлюбленной. Теперь же все это они видят у дочери, хотя они рады за нее, но только боль от потери сына не проходит. Как тяжело знать, что твой сын пропал, и его судьба неизвестна. Хотя есть надежда. Надежда всегда живет в душе, надежду не убить ничем. Даже суровая реальность неспособна убить надежду, и никакие доводы разума не заставят сердце матери прекратить надеяться, что ее сын жив. О своем горе они не сказали никому. При дворе императора поощряли хорошие новости и очень сдержанно относились к плохим. Зачем омрачать день императора, он не любит слышать плохое. В его правлении есть только хорошее. То, что пассажирский лайнер исчез с радаров, такое бывает. Но если об этом говорить – это значит подвергать сомнению власть императора. Следовательно нужно молчать, зная, что это произошло, и лишь принять свершившееся как факт.
Шире было очень больно, все это время она чувствовала, что с ее ребенком, ее любимым мальчиком происходит плохое. Вообще, как только она узнала, что Иларис сел на борт космолайнера, в ее душу просочилось беспокойство. Она гнала его от себя, делала вид, что ничего не происходит, и это лишь пустые волнения. Но внутри нее ощущение тревоги не проходило. А потом она узнала, что лайнер пропал. Шира знала, что это означает – его захватили пираты. Только в этом случае корабль исчезает с радаров, ведь если происходит поломка или корабль взрывается – то его передатчики сообщают об этом. Если корабль исчез – значит были те, кто заглушил все сигналы. Шира сходила сума от беспокойства. Сердце матери чувствовало, что ее ребенок жив, но ему плохо. Через некоторое время беспокойство внутри нее ушло и сменилось чувством ожидания. А потом все резко поменялось. Шире казалось, она чувствует страх и боль своего ребенка.
«Сынок, родненький, только не умирай. Я верю, что ты вернешься, и я обниму тебя», – Шира утерла слезу с щеки. Как страшно чувствовать, что твое дитя в опасности, и как страшно чувствовать его боль , не имея возможности защитить своего ребенка.
– Дорогая, не плачь. Ведь это помолвка нашей дочери, и мы должны выглядеть веселыми, – Бруно опять сжал руку своей жены.
Все это время он тоже держался, изображая, что ничего в его жизни не произошло. Он никому не рассказал об исчезновении их сына. Это плохая новость, за нее можно впасть в немилость. Ведь исчезновение целого пассажирского лайнера говорит о том, что космический флот императора не может защитить своих граждан. Подвергать сомнению власть императора – это чревато серьезными проблемами. Бруно всю боль от произошедшего носил в себе. Разве он мог показать ее? Он же видел, что Шире плохо, и поэтому он должен быть сильным. Он не имеет права на слабость – его жена нуждалась в его поддержки. И Бруно был сильным, а в душе у него все болело, а слезы так и набегали на глаза. Его единственный сын, тот, кого он спас еще в младенчестве, и тот, кого он так ждал. Его кровиночка, его продолжение и тот, кто должен возглавить его дело и его род, исчез. Как больно осознавать, что он так и не смог уберечь своего сына от его судьбы. Приговор, не исполненный в детстве, настиг его. Хотя, нет это не так. Бруно чувствовал, что Иларис жив. Откуда в нем была эта уверенность? Уверенность вопреки всем логическим доводам и рассуждениям, он знал, что сын жив. Это ощущение не покидало его. Только вот в последнее время к этим ощущениям добавилось беспокойство и чувство, что сыну плохо. Но что он может сделать? Как помочь своему ребенку? Бруно ощущал свою беспомощность, и только надежда в душе не давала ему впасть в отчаянье.
Церемония помолвки была роскошна. Бруно Инфарио, сидя со своей женой в первом ряду, мог полностью насладиться ею. Голограммы и проекции флагов, шаров, огромных цветных бабочек и пестрых лент. Все это украшало просторный зал, где происходило это торжество.
Жених и невеста были прекрасны. Смотря на Кавура, Бруно понимал, что гордился бы таким сыном. Он был рад за Лантана Карбоне, зная, что ему осталось недолго жить и вот такой подарок – увидеть сына и быть на его помолвке.
Император Тао, сидевший на троне, который возвышался над головами всех, встал, и все голоса вмиг затихли.
– Сегодня я, император Тао,
объявляю Кавура Карбоне и Аяну Инфарио помолвленными.
Далее последовала пафосная речь о его империи и о долге каждого служить ему. Затем праздничный салют в виде голограммам цветных вспышек, нереальных по красоте картин в небе над ними, завершил это действо, и зал заполнили димирунги, ставя воздушные столы с едой и напитками перед гостями. Зазвучала музыка, смех и голоса.
Шира чувствовала, что более не выдерживает всего этого. Ее сердце болело и ощущение, что ее сыну плохо, усиливалось. Она не находила себе места.
– Бруно, я уйду, – видя, что ее муж хочет идти с ней, она положила свою руку на его, – ты должен остаться. Мой уход никто и не заметит, а твой сочтут как оскорбление императора.
Бруно и сам понимал, что не имеет права уйти отсюда. Император при всем том, что казалось вообще никого не замечает, видел все.
========== Глава 10 ==========
