Текст книги "Души демонов (СИ)"

Автор книги: Joseline

сообщить о нарушении

Текущая страница: 30 (всего у книги 50 страниц)

Паркер тут же увлёкся едой.

– Скажи, – шепнула гостья, склонившись к Джозелин, – а ты знаешь, где моя мама?

– Да, слухи были правы, она в монастыре. Не знаю, в каком точно, но твой отец сказал, что он на краю города.

– Я, кажется, знаю, – кивнула Сеона. – Спасибо огромное, Джозелин! Я в долгу перед тобой.

– Что собираешься делать?

– Заявлю, что была у тебя в гостях в ночь взрыва. Это алиби и мне, и тебе. Слуги на замене знают, что мы были близки, так что это вполне вероятно.

– А где собираешься жить? Если хочешь, можешь разместиться здесь…

– Нет-нет. Я не хочу никого утруждать. Тем более, в доме скоро свадьба и бегают два малыша. И без меня много забот, а я не привыкла быть гостьей. Так что, наверное, размещусь за городом. Пока не уладится дело о наследстве, буду там. Теперь-то я в состоянии выгнать папину любовницу. Ведь папы больше нет. – Сеона покосилась на Паркера.

– Не волнуйся, он не слушает. А если и слушает, то ему глубоко безразлично то, чем я занимаюсь. Это всего лишь помощь Клаусу.

– Кому?

– Юноша, с которым у меня контракт. – Джозелин показала руку, где метка не была скрыта гримом.

– Так вы всё-таки сектанты, – вздохнула Сеона. – Вчера я не могла понять, долго думала, как ты это сделала. С гепардом. Это было великолепно. И пугающе. Знаешь, не каждый захочет сесть на гигантскую кошку, дикую, взявшуюся чёрт знает откуда! Могла бы предупредить!

– Прости-прости. Всё ведь прошло хорошо.

Джо взглянула на сына. Да. Всё хорошо. Осталось только убедиться, что они останутся вдвоём. Сиэль пока не подавал знаков. Поэтому было непонятно, где они сейчас, уехали ли или пока остались.

– Я прошу только остаться у тебя на денёк, хочу сходить в монастырь, проведать маму, узнать, там ли она. Я хочу вытащить её оттуда. Если она захочет, пусть живёт со мной. – Сеона потёрла плечо, потом посмотрела на Паркера. – Спасибо вам огромное! Если бы я тогда не повстречалась с вами, жить бы мне до конца жизни под присмотром отца, или выдал бы он меня за богатенького извращенца, каких сейчас просто огромное количество.

– Не думай. Это мой долг. Я обязана помочь одному юноше, Клаусу. И его сестре. Я говорила, что твой отец сделал ему и многим остальным очень плохо. Таких, как он, осталось совсем немного. И скоро будет порядок.

Сеона кивнула и хихикнула, протянув руку к Паркеру и растормошив его волосы. Мальчик хихикнул и тоже запустил пальцы в волосы. Недавно Джоз отстригла ему чёлку. Но волосы всё равно такие же лохматые.

– Кстати, мама, – поднял голову Паркер, лицо его было в крошках, – ты сегодня пойдёшь к Клаусу?

– Да, милый, я должна отчитаться ему по поводу мистера Поука. – Салфеткой девушка вытерла мальчику рот. – Но это быстро, сегодня я вернусь домой рано.

– А тебя там ещё что-то задерживает? – удивилась Сеона.

– Да, я работаю у него секретарём, веду дела его компании. Она небольшая, но довольно прибыльная. Когда справлюсь со всеми проблемами в ней, найду человека, что заменит меня.

– Ты в этом разбираешься?

– За три с половиной года, что я живу в этой своей ипостаси, я научилась многому. Мой эконом, Уильям, многое мне рассказывал, показывал. Многому учил. В этом году он умер, и на мои плечи упала моя собственная компания. Благо, у меня работают профессионалы, а не ленивые и воры, поэтому проблем у меня не возникает.

Сеона вдруг жалостливо посмотрела на Джозелин и сжала руки.

– А мне ты с этим поможешь?

Джозелин это не удивило. Она знала, что Сеона не получила и доли хорошего школьного образования, а теперь стала наследницей. Она могла ей помочь, но не сразу.

– Я помогу, позже, – согласилась Джоз и посадила Паркера, доевшего свой завтрак, на колени. – Пойдём мыться, милый?

– Подожди, – улыбнулся мальчик и потянулся к тарелке Джозелин. – Ты же ещё не доела!

– Я не очень хочу, – помотала головой Джозелин. – Пойдём.

– Нет, – хихикнул Паркер и откинулся на её грудь. – Поешь.

Девушка поцеловала ребёнка в макушку и принялась за завтрак. Паркер же разговаривал с Сеоной и иногда дрыгал ножками, что немного отвлекало Джоз.

Невероятно прибыть домой в тепло и любовь после того, как убил человека. С каждым разом вновь возвращаясь сюда, Джозелин не могла нарадоваться, что может вести такую жизнь – как все люди. Она возвращалась домой с мыслью о сыне и о семье, которые так тепло оберегают её, любят. Не у каждого демона есть что-то подобное. Хотя женщины… привыкли быть в окружении семьи, им это требуется, они желают чувствовать заботу.

Опустошив тарелку, Джозелин встала с Паркером на руках и, предложив Сеоне пока осмотреться, посидеть в библиотеке, вышла из комнаты. Она позвала одну из горничных, чтобы сопроводить гостью.

В ванной Джозелин быстро вымыла Паркера, и заметила, что волосы на его голове снова отрастают, словно по волшебству. Произойдёт ли то же, если она отстрижёт волосы?

Оставив Паркера играть со Скарлетт, девушка вернулась к себе. Она некоторое время сидела перед зеркалом и смотрела на себя. Демоническая жизнь превратила её в девушку, которой она мечтала стать в семнадцать лет. Женственные формы, длинные волосы, яркие глаза, румянец на щеках. Но всё же проглядывала и прошлая Джози. Волосы всегда лохматые, даже если причесать! На укладку в красивую причёску уходит мало времени, потому что волосы стали послушными, но этот бардак на голове всегда присутствовал. Она сидела, ссутулившись, как и прежде, когда бабушка, а затем Себастьян учили её сидеть с осанкой, ведь она наследница графов и маркизов. А глаза её всё такие же грустные, как и раньше…

Встав рядом с зеркалом, девушка взяла в руку свои волосы. Они были довольно длинными, как в детстве. Джоз не узнавала в этой девушке себя.

Где та наивная девочка?

Но потом взгляд Джо упал на фото её и Паркера. Нет, она мать, обязана быть той, кого хотят видеть в ней другие.

В ванной Джоз просидела около двух часов. Она просто сидела в остывшей воде и думала обо всём, что произошло. Она специально избегала всех мыслей о дворецком, чтобы не причинять себе боль. Но он всё равно лез в её голову. Его образ, его голос. Все слова возрождали воспоминания и возбуждали, и в один момент Джоз даже хотела притронуться к разгорячённой плоти, но быстро отдёрнула руку и вылезла из ванной.

Выйдя в комнату, она достала шёлковый чёрный халат и бросила его на кровать. Распуская волосы, она услышала шаги и повернулась в сторону двери. Тут же раздался стук.

– Войдите, – уверенно сказала Джоз и сглотнула, ведь голос не подвёл. Всё тело дрожало.

Девушка взяла халат и накинула его на плечи, когда дверь открылась.

– Ой, прости, – несмело проговорила Сеона и отвернулась.

– Ничего, – улыбнулась Джоз, посмотрев в окно и прикрываясь. Она поплотнее запахнула халат, поправив его на груди. – Тебя что-то волнует? – спросила девушка, приглашая гостью присесть на софу.

– Да, – кивнула Сеона и медленно плюхнулась на диванчик. – Я тут подумала… у меня ведь совсем нет денег. И я не знаю, как попасть к маме. Ты…

– Я помогу, – кивнула Джозелин и вздохнула, перекидывая волосы на правое плечо и присаживаясь рядом с Сеоной. – Ох. В последнее время только и занимаюсь благотворительностью. Но вы – мои друзья, поэтому вам помогать одно удовольствие.

Джоз положила руку Сеоне на колено и улыбнулась.

– Нам нужно передохнуть от всего случившегося, особенно тебе. – Она снова встала и подошла к окошку, скрестив руки за спиной. – Сегодня отдохни, выспись. Можешь быть здесь столько, сколько тебе захочется, а завтра мы отправимся к твоей матери и вытащим её оттуда. Завтра.

Сеона улыбнулась и покраснела. В глазах стояли слёзы, но она благодарно кивнула.

– Спасибо, – шепнула гостья и встала, поправляя вчерашнее платье.

Джозелин критично осмотрела подругу. Надо бы одолжить ей что-то, а то похожа на оборванку.

– Не за что, – кивнула в ответ Джозелин.

Быстренько вытерев слёзы с щёк, гостья встала и, произнося тихие слова благодарности, вышла из комнаты, прикрыв дверь.

Сколько раз за сегодня она услышала уже это «спасибо». И снова Джоз вздохнула, чувствуя во рту горечь, а на глазах слёзы. Снова счастье, которого у неё никогда не будет. И кто загубил всё? Кто разбил её сердце?

Она снова упала на диван и разрыдалась, опять и опять вспоминая то, о чём запретила себе вспоминать. Себастьян. Каким же он был чудесным когда-то, таким добрым, и пусть он демон, хорошим, заботливым. Было похоже, честное слово, что ему нравилось проводить с ней время. Что он желал не только её тело.

Снова шаги, скрип двери, и кто-то упал перед ней на колени.

– Кто тебя обидел? – спросил Рик, вытирая слёзы с её лица. – Ну, что случилось?

– Ты же сам знаешь, – расплакалась девушка и подняла влажные глаза. Большими пальцами мужчина вытер влажные дорожки. – Сам… прекрасно знаешь…

– Знаю, знаю, – кивнул Энрике и нежно улыбнулся. – Я чувствую это всегда.

– Прости…

– Ничего, я всё понимаю. Ты не можешь его отпустить, выкинуть из головы и из сердца. – Рик поцеловал её в лоб и влажные щёки. – Но я могу подождать столько, сколько потребуется ждать. Хоть сотню лет. Это недолго. А я терпелив. Ты ещё по-человечески чувствительна, но, надеюсь, пройдёт время, и всё забудется.

Джозелин снова ничего не сказала ему. Она не полюбит его никогда. Бедный Рик. Бедный, хороший, славный Рик. Как же он жить-то будет, если она причинит ему боль своими словами? С ним будет происходить то же, что и с ней? Та же боль в груди, словно дыра, разъедающая тело ядом любви?

– Ты видел его, как ты… отреагировал?

– Разозлился. Ты… не сказала ему о сыне?

– Нет, – всхлипнула Джоз и отстранилась немного. Она стыдливо опустила голову и уставилась на свои руки. – И не собиралась…

– Почему нет? Он ведь должен знать…

– Ничего он не должен. – На этот раз, подняв голову, девушка посмотрела на друга холодно и отстранённо. – Никому. Он отказался от меня ещё до того, как узнал о Паркере. Что изменит наличие ребёнка, которого он не хочет. Он никого из нас не хочет, и это важно! Не хочу обременять этого… демона лишними заботами, ведь ему нужно помогать Сиэлю, и этот долг превыше всех остальных.

Рик понимающе кивнул, но Джоз успела заметить, как он поджал губы прежде, чем встать.

– Я сейчас отправлюсь к Клаусу. – Девушка вытерла последние капли с щёк и почувствовала, как кожу покалывает от слёз. – Вернусь быстро, но надо уладить пару дел. Ты…

– У меня тоже дела. Жиль снова собирает нас, особенных. – Рик как-то странно отвёл глаза. – Как Равенна в своё время. Ужин, выпьем у камина, поболтаем в тесном кругу.

– Думаю, особенных у вас в десять раз больше, – хихикнула Джозелин, повеселев. – «В тесном кругу» это пара сотен?

– Нет, пара десятков. Близкие друзья господина. Ты же помнишь Георга? С ним я познакомился вскоре после своего обращения. Помнишь, я рассказывал, когда мы встретились?

– Да.

– Вот. Можно сказать, что Георг и мне отец, хотя меня он не учил и не создавал, как Жиля. Но я привязан к ним обоим даже спустя века. – Рик расправил плечи. – Не задерживайся там, у Клауса. Я вернусь поздно, хотя ты и не волнуешься за меня…

– Они ничего тебе не сделают, я же… обернулась на тебя вчера ночью. Многие заметили…

– Не волнуйся, я вышел оттуда живым, и, возможно, сегодня они спросят меня о тебе, обо всех остальных. Я не скажу им, где они, пока мне не разрешит сама госпожа Равенна. Тем более, кто знает, где живут все остальные?

– Верно, – улыбнулась Джозелин, – хорошо.

Рик тоже улыбнулся и посмотрел в окно. Пару секунд он колебался, чувствуя, как Джозелин неуверенно на него смотрит. За эту пару секунд она поняла, насколько он великодушен, хотя у него и нет души. Она поняла, насколько ей будет жаль его, насколько будет не хватать, если он уйдёт. Рик делает для неё всё, что в его силах. Он добр, отзывчив, как настоящий друг, заботлив, ласков. Таким и должен быть её любимый человек, но сердце обманулось и теперь принадлежит другому навеки.

А ещё Джозелин поняла, сколько Рик помнит. Он сказал, что сто лет – миг. Он помнит свою связь с Жилем и Георгом, значит, и она не сможет забыть Себастьяна так скоро. Сколько страданий она переживёт, если время и будет идти так медленно, как сейчас.

Рик ушёл вскоре, и девушка начала одеваться. Молчание, тишина, одиночество – всё это заставляло вновь возвращаться к тем мыслям.

Ей казалось, что вчерашний вечер не потряс её так сильно. Она думала о Сеоне, засыпая вчера, о её доле.

Но сегодня всё пошло не так, как ей хотелось. Может, всё-таки ей не стать спокойной? Мысли о Себастьяне не покидали её голову, и впервые за три года было не так уж и больно. Она удовлетворённо говорила себе, что ему плевать на неё, что она не ошиблась, решив тогда не говорить ему о ребёнке. Такой отец Паркеру не нужен. Она сама воспитает его и выучит. И возможно, когда он вырастет, она расскажет ему, что сама отгородила своего любимого мальчика от ужасного отца.

Джозелин оделась скромно. Несмотря на то, что стояла она перед зеркалом, смотрела она вовсе не на пуговицы серой хлопковой блузы, смотрела она себе в глаза, почти не разрывая контакта. Она смотрела и удивлялась, как меняется её взгляд, когда мысли сменяются. Джо увидела за несколько минут всё от неуверенной девчонки до заботливой матери. Словно вся жизнь пронеслась, и сейчас Джоз казалась себе старухой, столько она рассуждала.

Но как быть?

Этот вопрос всё ещё мучил её.

Ни один мудрец или философ не подскажет ей, что делать в такой ситуации. Щекотливой ситуации даже.

И грустной…

Джоз, в последний раз взглянув себе в глаза, поджала губы, и зубы скрипнули. Невозможная история, подумала она и, резко развернувшись на каблуках, вышла из комнаты.

Пожелав Паркеру удачного дня и поцеловав его, она отправилась к Клаусу. Пешком, как всегда. Сегодня была хорошая погода, до весны ещё две недели всего, и уже чувствовалось тепло. Хотя мальчик, раздающий газеты, кричал на всю улицу, что в течение недели придут рекордные холода. Но сейчас было так свежо.

Солнце заставляло снег блестеть и переливаться, он был липкий, и ребятня играла во дворах. Многие уже вернулись из своих школ, но не устали, чтобы кидаться снежками.

Джозелин сама взяла в руку горсть снега и шла с ней всю дорогу до дома Клауса.

========== Часть 40 ==========

Джозелин дошла до дома Клауса без спешки. Комок в её руке стал настолько идеальным, что было жаль кидать его, но девушка только посмеялась над своей детскостью и оставила его у лестницы, ведущей на крыльцо. Дверь со скрипом открылась, и Джо вошла внутрь, в тишину особняка. Будь она человеком, она подумала бы, что дом пуст. Тут было темно и довольно пыльно, но Джозелин слышала, как поёт на втором этаже Кэт, на кухне кипят кастрюли, а полная повариха не успевает, поэтому бранится, Лидия читает в гостиной детскую книгу по слогам, а Клаус читает название созвездий, изучая астрологию с новым преподавателем.

Всё спокойно, всё хорошо.

Не спеша девушка поднялась к себе в кабинет и уселась на стул, лицом к окошку, чтобы посмотреть на зимний сад, отличающийся своей красотой. Обычно в её саду к зиме или зимой Виктор или кто-то из тройняшек отпиливает ветви у деревьев, чтобы дать им новую жизнь весной, но этот сад был заброшен, и сухие ветви, не убранные осенью, припорошило снегом, он блестел на солнце и искрился. Сухие подмёрзшие лозы винограда обвивали забор, словно вьюн, но это было довольно красиво, особенно в снегу.

Джоз никогда не любила зиму.

Она несла болезни и смерть.

Её мама… умерла такой же зимой, и все остальные люди делали свои дела, а девочка страдала, плача над маминой кроватью. Женщина была слаба, сера и беззащитна. Как и её дочь. Джозелин повезло, что она не умерла тогда, болезни часто обходили её стороной, поэтому, наверное, жизнь поиграла с ней. Она дала ей вечность взамен на страдания. Девушка всё бы отдала, кроме, может быть, жизни своего сына, чтобы вернуть те времена. Она всё отдала бы, чтобы вернуть всем их близких и семьи. Вокруг неё всегда была одна смерть, и она, словно проклятая, собирала вокруг одиноких людей.

Клара, потерявшая ребёнка и мужа, Онни, который сам потерялся на войне и не вернулся домой, потому что его родственники просто его покинули, не сообщив, куда отправляются. Виктор тоже остался сиротой. А мать тройняшек погибла вскоре после их появления, и Элизабет поклялась оберегать их. Клаус потерял отца и мать, осталась только сестра. И Сеона…

Девушка вздрогнула, вспомнив, что она причина потери Сеоны. Она надеялась, что мать её вернётся, и девушка не останется одна. Без семьи с этой сумасшедшей жизнью не справится.

Джоз развернула кресло. Она посмотрела на пустой стол и потянулась к ключу, что висел у неё на шее, словно кулон. Все ящики в этом столе открывались этим ключом. Просто мера предосторожности. Кэт часто убиралась здесь.

А в её документах сведения о недавно убитых людях.

Сам список людей, а также вырезки из газет, адреса, работы, жалобы…

Девушка достала список. Почти все имена зачёркнуты. Осталось семеро. Вспомнить только, скольких она убила за всё это время! Наверное, она больше никогда этого не повторит, ведь не видит смысла в такой… еде. Им с Паркером всегда приходится питаться только тогда, когда кто-нибудь из них проголодается. И они никогда не убивали как маньяки – жестоко и насильно. Только по желанию, когда люди не могли жить от боли и жаждали смерти и упокоения, наконец.

Так проще, так души слаще. Тем более, Джо никогда не хотела, чтобы её сын вырос жестоким, чтобы был убийцей, какой является она. Наверное, поэтому о работе у Клауса она старается не говорить. Уж слишком это… неприятно. Да, это человечно и гуманно для демона, но ни в коем случае не изменяет саму Джозелин. Всего семеро… С ними она справится довольно быстро.

Джоз откинулась на спинку стула. Как же ей надоела эта работа! Нет никакого удовольствия в убийствах. Кроме вкуса их душ. Он… неплох. Хотя все эти ублюдки достойны смерти. Ещё ни один из них не был хорошим человеком, каждый извращенец, садист или насильник, убийца или мелкий преступник. Наверное, всех хороших людей они убили. Как родителей Клауса.

В дверь постучали, и Джоз оторвала взгляд от списка и подняла голову, пряча его.

– Я войду? – Клаус просунул голову внутрь и улыбнулся ей.

– Конечно, – кивнула девушка, снова доставая список. – Я тут просматривала оставшихся.

– Надо остановиться, – перебил Клаус. – Ненадолго.

– Что? – вскрикнула девушка, вскакивая. – Что ты сказал?

– В газетах пишут об этих убийствах, Джоз! – воскликнул юноша и присел на стул напротив девушки.

Она тоже села, пытаясь собраться с мыслями. А ведь скоро всё могло закончиться, но…

– Я понимаю, что ты не убийца, что ты любящая мать и достойная девушка, но… – Снова это «но»! – Вчера я прочитал в непопулярной газетёнке о том, что часты убийства не только среди богатых членов той секты, но и среди бедняков, обычных клерков. – Клаус вздохнул и потёр ладонью ногу, нервничая. – Ты делаешь всё замечательно. Несколько дел даже не афишировали, потому что они были представлены либо как самоубийства, либо как несчастный случай. Но… кто-то начинает догадываться и копать.

– Они не доберутся до нас. Тебя и меня! – настаивала девушка. – Тем более скоро всё окончится. Их осталось всего семь! Они, если и поймут, что это убийства, просто замнут всё, ведь всё кончилось. Им никогда не опознать меня, а до тебя не добраться в жизни, ведь ты сам жертва, сын погибшей пары.

– Знаю, но могут поверить, что я нанял тебя, чтобы убить остальных. Если захотят, полиция узнает и про секту, и про моих родителей, и про меня, а потом и про тебя. А сами члены секты? Вряд ли они решили, что выжил просто так, что я собрался жить без жажды мести, а ведь я её испытываю, и, спасибо тебе, мне становится легче от того, что меня больше не будет преследовать опасность, и Лидия будет в порядке. Но, как думаешь, не подозрительно ли для членов самой секты, что я выжил, а мои убийцы погибли и умирают один за одним дальше? А ты вступила в должность главы моей компании в день смерти Глена Пэллока?

– Может быть… – туманно ответила Джоз, осознавая всю опасность.

– Они и на тебя подумают, и опасность грозит твоей семье.

– В Скотланд-Ярде одни идиоты!

– Может. Но они и не знают всей сути. Бояться стоит оставшихся семерых. Они умны, занимают место в правительстве, имеют власть. Стоит им только приказать, нас найдут. Стоит тебе появиться близко, тебя узнают и разыщут.

– При малейшей опасности я спрячу тебя, – согласилась Джозелин. – Хорошо. Я подожду немного. Не больше месяца. Затишье перед бурей. Дам им расслабиться.

Клаус улыбнулся и кивнул. Лицо его вмиг посветлело, а глаза заблестели.

– Что там с Поуком? – спросил он.

– Крайне неприятный тип, – пожала плечами Джо. – Был.

– Вчерашний взрыв в его доме всех удивил. Проблемы с газом.

– Да, мертвы все, кроме его дочери. – Джозелин вспомнила о Сеоне, надеясь, что ей нравится гостить в её доме. – Он травил её в течение нескольких лет, держа в худшей, чем у прислуги, комнате с разбитым окном. Словно крысу в коробке. Девушка худая, несмелая. Была мне рада. – Джозелин сложила руки на груди и улыбнулась. – Поук засунул жену в монастырь, как только та решила уйти от него, а всем сказал, что она мертва. Даже дочери. Но завтра мы отправимся в тот монастырь.

Клаус отреагировал на новость довольно доброжелательно…

Рик прибыл в дом Георга раньше на полчаса. Хозяин часто устраивал подобные вечера: без музыки, без девушек, без лишних гостей. И каково было удивление Энрике, когда он, завернув к одному из коридоров, увидел Себастьяна, глядящего в окно. Дворецкий был спокоен, хотя глаза его бегали, словно в своём сознании он просматривал картинки. Себастьян был явно обескуражен, но стоило Рику сделать шаг в его сторону, тут же собрался. Лицо его стало невозмутимым, и когда он повернулся к Рику, взгляд его посерел.

Обоим хотелось что-то сказать. Хотя, по сути, их ничего не связывало. Просто Рик, наконец, знаком с тем, кто мучил во снах его возлюбленную. Вот и всё…

Ему не о чем волноваться. Джозелин ненавидит Себастьяна и не собирается показывать ему Паркера. Знала бы она, что все уже знают о её сыне… Но он не скажет ей, ведь он… сам видел её секреты, и это ей может не понравиться. А Себастьяну плевать на сына, иначе он уже что-то бы сделал. Подлец…

Дворецкий вдруг кивнул ему, и взгляд его стал уважительным. Что-то изменилось в нём со вчерашнего вечера. Словно бы жизнь наполнилась смыслом.

Но Рик прошёл мимо и вошёл в просторную гостиную. Свет был приглушён, и не хотелось шуметь. Демон заметил Жиля и Георга, а также жнеца. Что этот парень в очках делает тут снова? Неужели они нашли что-то ещё? Рик заметил и Сиэля и присел рядом с ним, задумчиво оглядываясь. Здесь было не больше двадцати человек. Все сидели в полукруге, разговаривали шёпотом

– Ты знаешь, что они задумали? – спросил Энрике, закидывая ногу на ногу.

– Жиль, кажется, решил заново всё пересмотреть, – мрачно ответил юноша. – Я не понимаю, для чего. Что они ищут?

– Чего-нибудь нового. Словно ищут улики. Но они ничего не найдут. Джозелин сама мало знает. Я мало знаю. Никаких подробностей. Они позаботились о том, чтобы никто ничего не узнал.

В гостиную вошёл Себастьян. Он выглядел обеспокоенным.

– Что он здесь делает?

– Он мой дворецкий и обязан сопровождать меня. – Сиэль пожал плечами. – Тем более я всегда рад смотреть на то, как он мучается.

Рик удовлетворённо хмыкнул. Неужели Себастьян не такой бесчувственный, каким хочет казаться? Так в чём причина его холодности к собственному ребёнку? Энрике, на его месте, тут же сорвался бы увидеть мальчика. Это же его сын!

Себастьян вдруг стал приближаться к ним и плюхнулся в кресло по другую сторону от Сиэля. И Рику стало неуютно. Он не знал, что с ним происходит. Он разрывался от бури человеческих чувств. Ревность, ненависть и… зависть. Себастьян недостойный человек, он не должен был находиться рядом с Джозелин, но именно ему она показала всю силу своей любви, Паркер именно его плоть и кровь. Как же повезло этому гаду, а он и не оценил. Рик посмотрел на вставшего Жиля, не заметив, как сжались кулаки, а ногти впились в кожаную обивку кресла.

– Итак, – начал демон, негромко хлопнув в ладоши, словно призывая ко вниманию, – вчера вечером все мы видели нашу очаровательную мисс Фантомхайв. Женщина… это что-то желанное нами, я прав?

Все закивали, кроме троих: Себастьяна, Сиэля и Энрике.

– Сегодня днём мы вновь и вновь пересматривали её плёнку и поняли, что мисс Джозелин знает слишком мало, чтобы рассказать нам. Но!.. Мы нашли фрагмент её жизни, где нам объяснятся все правила жизни женщин, и мы поймём, как себя вести с ними, если, а точнее, когда они появятся. На самом деле, меня… эти подробности немного взволновали и даже… обрадовали.

Жиль скромно улыбнулся, и Рик понял, что ещё никогда не видел его таким. Это было удивительно, и Рику самому уже захотелось узнать, что же они выяснили. Георг вдруг взглянул на Рика с сожалением, будто хотел сказать “Прости меня”. А Жиль приказал жнецу снова найти плёнку. Рик напрягся. Что-то тут было не так. Напряглись многие. Энрике видел, что написано на их лицах – интерес. Радовало то, что личная жизнь Джоз не интересовала их, и никто не пялился на него и Себастьяна.

Лента с плёнкой была слишком короткой. Один подробный фрагмент.

Джоз сидела с Миной и Равенной в комнате, напоминающей библиотеку.

Себастьян замер. Лицо женщины в чёрном платье казалось ему знакомым. Эти черты… полюбились ему в ту секунду, как он их увидел. Как красиво было это белое лицо, эти длинные волосы цвета воронова пера, такие взрослые бордовые глаза, отражающие мудрость и сожаление. Вдруг вспышкой появилось воспоминание в голове. Эта женщина… улыбалась ему искренне, а глаза светились заботой. Выглядела она моложе. Гораздо, особенно глаза. В них не было тех пережитых лет. Наверное, он знал её когда-то давно…

Наконец, он заставил себя сосредоточиться на её словах. И голос, опять же, показался ему знакомым.

– Что будет с моим сыном? – спросила у неё Джозелин. Она была так прекрасна в этом зелёном платье. Оно струилось по её ногам, обволакивая совершенный силуэт.

Её глаза блестели от слёз, щёки покраснели, но она всё равно была шикарна. Как замечательно цвет платья подчёркивал её грустные глаза! Как бледна она была и юна. Его Джози… она и не изменилась ничуть. Как же сразу он не узнал её? Как мог проигнорировать этот взгляд, такой острый и неуверенный одновременно? Глупец. Слепец. Идиот.

Он корил себя и проклинал её за эту красоту.

– Он демон, – ответила ей брюнетка. – Наступит день, и он перестанет стареть.

Значит, его сын будет нормально расти.

– Это обычно случается к двадцати пяти годам. Я надеюсь, что следующий малыш не заставит тебя так волноваться.

Себастьян вспомнил ту сцену её родов. Какой ужас это был! Следующий малыш? Неужели Джозелин планирует ещё ребёнка? Дворецкий взглянул на Энрике. И не от него ли? Сиэль говорил, что Паркер не любит Рика. Как же он отнесётся к этой новости?

– Она с отцом своего сына не вместе, госпожа, – произнёс другой голос, и Себастьян понял, что это сказала третья женщина, та, что в золотом платье.

– Да, я слышала часть вашего разговора… Когда ты видела его в последний раз?

– Сегодня, мадам, – ответила Джози, и Себастьян вновь нахмурился. Что это был за день? Когда?

Женщина в чёрном платье искренне удивилась, убирая от губ бокал вина. Русая ахнула, приложив руку к груди.

– Да, Паркер, мой сын, подбежал к нему в магазине сладостей.

Ах, это тот день. Удивительно, что увидев ребёнка, Себастьян подумал лишь о том, что видел эти зелёные глаза когда-то. Вовсе он не глядел на лицо мальчика, хотя сейчас видел, что его сын похож на него даже слишком сильно. Его сын… Снова эта мысль крутилась в голове, но он заставил себя сконцентрироваться на плёнке. О Паркере он подумает позже. А вскоре, может, и увидит его.

Из-за мыслей он пропустил слова Джозелин.

– Тем не менее, о другом ребёнке придётся забыть.

– Снова что-то непонятное. Теперь Рик растерялся. И Джозелин озвучила вопрос всех присутствующих:

– В каком смысле?

– Дело в том, – начала объяснять русая, – что ты можешь родить от демона, которого любишь.

Странный холодок прошел по спине Рика, а Себастьян прищурился.

– Но я не люблю его! – воскликнула Джозелин. – Разве я не могу сойтись с Риком?

Дворецкий почувствовал гнев. Она сказала, что не любит его. Она жалеет о тех чувствах?

Себастьян ничего не понимал в любви и людях. Мало знал о чувствах. Но этих слов он боялся. Он понимал, что такое боль, но физическая. И сейчас почему-то испытал совсем другую. Где-то в груди что-то лопнуло, а в горле встал ком. Дворецкому даже показалось, что он покрылся испариной. Эти чувства казались ему опьяняющими. Они заставили его почувствовать себя слабым. И в данный момент слабее, чем… Рик, которого Джоз выбрала.

– Боюсь, что нет.

Эти слова резко отрезвили и дворецкого, и Рика, почувствовавшего сначала радость от слов девушки. Но теперь он нахмурился и засомневался.

– Лишь с одним. На всю жизнь, – проговорила русая.

– То есть, – спокойно начала Джозелин, но руки сжались, – если я захочу ребёнка, я должна подойти к человеку, которого практически ненавижу, и сказать «Себастьян, я хочу ребёнка, сделай мне его»?

Дворецкий сначала усмехнулся. Это была бы забавная картина, ведь Джозелин слишком гордая, чтобы сказать это. Но факт того, что девушка может иметь детей только от него, даже радовал как-то. Себастьян посмотрел на Рика, тот был растерян и ежесекундно сглатывал. Словно бы сдерживал слёзы. Стало жаль его. Искренне жаль.

Сердце Себастьяна наполнилось уважением и благодарностью. Рик терпел, осознавая всю напрасность трёх прожитых лет. Он старался зря. Теперь ни тот, ни другой ей не нужен.

Себастьяна она уже не любит, а с Риком у неё не будет общих детей.

Краем уха Себастьян услышал что-то про изнасилования девушек-демониц. Он снова задумался, глядя на Энрике.

– Вряд ли ты влюблена в Рика. – Слова вывели его из ступора, и он заметил, как Рик сжал плечи, слыша их. – Это может быть дружеская любовь. От него ты получила поддержку, о которой мечтала.

Себастьян сжался сам. Да, его не было рядом с ней в тяжёлые минуты беременности, во время родов, таких мучительных и страшных! Он не видел своими глазами Паркера, его первые шаги, первые слова. А его сын не знаком с ним. Снова что-то лопнуло, будто натянутая струна.

– Ты отдала своё сердце Себастьяну ещё тогда.

– Нет! – ответила Джозелин. – Это было всего лишь влюблённостью! Я увидела его сегодня и ничего не испытала, кроме страха.

За сына… да.

А потом она указала рукой на шрам, часть которого виднелась над платьем.