Текст книги "Души демонов (СИ)"

Автор книги: Joseline

сообщить о нарушении

Текущая страница: 26 (всего у книги 50 страниц)

Потом Равенна объяснила, что Филипп – не настоящее его имя. Он взял его, когда они путешествовали по Среднерусской равнине в XI веке, где его называли Филей. Джозелин никогда не была в СССР. Они с Энрике разъезжали только по Европе. И теперь она пожалела, что не знает культур этих объединённых стран. Стыдно даже стало. Ведь 3 года – довольно большой срок для демона. А она даже плавать не научилась. Но у неё есть оправдание – она заботилась о сыне, а сначала вынашивала его. У неё была очень тяжёлая беременность и роды.

Джозелин вздрогнула, вспомнив. Это было… очень страшно.

Обхватив себя руками, Джозелин продолжала слушать Равенну.

– А где-то веке в пятнадцатом мы переехали в Италию, где всё и началось. Всё поменялось, естественно. Но мы снова начали искать сына. Это глупо, конечно, спустя столько времени. Ведь за сотни лет мы не встретили его ни разу. В итоге мы решили, что его убили. Не знали, ради чего, но в живых не оставили. Бедный мой мальчик.

– Он жил здесь, в Англии, – сказала девушка, вспомнив его рассказы. Он мало говорил о своей жизни, потому что не помнил подробностей. Годы проходили для него, словно мгновения. И события были для него не важны. Подумать только, он провёл с ней всего месяц, это так мало, это секунда, доля секунды в его огромной жизни.

– Откуда ты знаешь? – Равенна подняла заинтересованный взгляд и затеребила руками юбку своего дорогого льняного платья.

– Он рассказывал мне. В его жизни было мало необычного, но он рассказывал один случай. Для него это один случай, а для людей, окружающих его – несколько десятков лет. Его звали… – Девушка задумалась, пытаясь возродить человеческие воспоминания почти четырёхлетней давности, – Оливер.

Она улыбнулась, вспомнив, как хохотала над этим именем. Тепло разлилось по её телу. Это были приятные воспоминания. Да, ей было очень хорошо с Себастьяном. Она любила его, хотя и знала, что он демон. И ничем хорошим это окончиться не могло. Улыбка сползла с её губ, и Джо вернулась в грустную реальность.

Равенна всё ещё смотрела на неё с интересом и восхищением. Да, Джозелин, которая провела с Себастьяном всего месяц, знает его гораздо больше, чем родная мать. Это странно, она нашла его… казалось бы, нашла.

Если бы она знала, что он сейчас с Сиэлем в Кардиффе, там же, где и она. Если бы она знала… открылась бы?

Наверное, после таких невероятно долгих поисков, она просто не стала бы ждать ни минуты.

– Расскажи, что ты знаешь о нём, милая, – попросила Равенна, придвигаясь ближе.

– Я очень немного знаю, – помотала головой Джозелин. Она закрыла глаза и откинула голову, возрождая воспоминания. Тот короткий рассказ. – Он дружил с королём, и ему был дарован титул герцога и земли, что сейчас примыкают к Лондону. Это было небольшое поселение, деревушка на пару десятков домов. Он управлял землёй. И… – Она открыла глаза и опустила голову, вспоминая что-то. – Ридер…

Она пощёлкала пальцами. Пытаясь что-то вспомнить. Встала, прошла к камину и щёлкала пальцами, будто это могло помочь. Что-то вертелось на языке.

– Ридер?

– Да. Это фамилия. Девушка… – Джоз снова прикрыла глаза и закусила губу, щёлкая и щёлкая. – Она была его невестой. Не по любви, конечно. Но… как же. Как же её звали.

Джозелин заметила, что щёлкает ещё быстрее и очень громко. Даже раздражающе! Она остановилась и снова присела. Упав в кресло, она закинула ногу на ногу. Пальцы покраснели, кожу покалывало. Она засунула руку в карман и нащупала что-то. Вдруг всё стало яснее ясного. Улыбка удовлетворения от осознания расплылась на губах. Она всё поняла. Всё…

«Тёмные длинные вьющиеся волосы, она была немного лопоуха, но скрывала это за волосами. У неё было румяное личико и большие изумрудные глаза с густыми ресницами, Джоз», – сказал Себастьян в тот день. Нет, это было не её теперешнее описание. Это была… Мария.

– Я всё поняла, – шепнула вдруг Джозелин и достала из кармана часы. – «Место Короля», значит.

– О чём ты? – спросила Равенна, глядя на часы.

– Себастьян дал мне эти часы, когда я была в Кардиффе и столкнулась с ним, помнишь? – Она протёрла камушки на часах большим пальцем. – «Место Короля» это та земля, что ему даровалась близ Лондона. Он жил там. Его фамилия была Кинг. Поэтому и такое название. Ридер… Мария. Девушка, которой он оставил всё своё состояние, потому что они обвенчались. Чтобы обеспечить ей будущее. Он любил её, как дочь, как друга.

Джозелин притронулась к груди, где заныла рана. Так больно осознавать, что не оставила в жизни своего единственного на веки мужчины ни следа. Она посмотрела на Равенну, которая отстранённо смотрела на руку девушки, что была прижата к груди.

– Мне очень жаль, дорогая, – проговорила она низким ласковым голосом. Женщина встала и подошла к Джоз. – Ты сильно любила его?

Девушка горько вздохнула, снова вспоминая. Казалось, поток чувств нахлынул на неё вместе с этими воспоминаниями. Она сейчас знала, что чувствовала тогда, какой трепет вызывал в ней Себастьян. И она тихо, но уверенно сказала:

– Да.

Опустив глаза и отвернувшись, Джозелин тоже встала и, тяжело вздохнув, попыталась собраться с мыслями и забыть всё то, что сейчас к ней вернулось. Он был таким ласковым и заботливым, он был героем для неё. А на самом деле она вызывала лишь жалость. Конечно, юная сиротка, которой просто повезло, что у неё была богатая бабушка. Её история не могла не вызывать слёз, и даже демон разжалобился! Но в итоге тоже предал. И сердце её не выдержало. Теперь не стоит даже задумываться о том, что она может вызывать у Себастьяна хоть какие-либо чувства. Она была жалким человеком и своей историей временно затронула его. Но ни один человек не может связаться с демоном. Надо было быть идиоткой, чтобы влюбиться. Но она была слишком наивна и в очередной раз ожидала счастья.

Что ж…

Оно пришло к ней в виде относительного спокойствия, добрых родных и… Паркера. Он её единственное чудо. И неважно, кто его отец. Он лишь её. Её маленький сыночек, и его отец просто не достоин знать о том, что у него такой замечательный сын. Паркер унаследовал от него только его прекрасное лицо. Но он честен, благороден, чувственен. Он никогда не поступил бы плохо с человеком.

Равенна положила руку на плечо девушки.

– Прости… за моего сына. Я его не знала никогда, но чувствую ответственность. Он…

– Не надо, – помотала головой Джозелин. – Ты ни в чём не виновата, он рос без твоей помощи. Он таким стал сам. Он не любит людей, даже ненавидит. Я понимаю, странствовать одному. Он говорил, что ему около пяти сотен.

– Такое бывает, когда демон долго спит. – Равенна обошла девушку и встала к ней лицом. – Он спит несколько сотен лет, устав от жизни. Обычно это делают старые и одинокие. Мой сын ненамного младше меня, и я понимаю, как было сложно. Меня поддерживал Филипп. Мы знаем, чем заканчивается такой сон.

Равенна посмотрела на руки и вздохнула, отчего плечи её поднялись.

– Ты не будешь помнить себя, не будешь помнить родных. Этот сон словно смерть, и проснуться сложно. Но когда ты это делаешь, ты не узнаёшь обстановку. Начинается новая эпоха. Следовательно, новая жизнь. Твоих близких давно нет, и все они стёрлись, как давнее воспоминание, как сновидение.

Джозелин ахнула. А что если и она так уснёт? Она забудет боль? Всё равно рано или поздно она проводит последнего члена своей семьи в могилу. Паркер покинет её и будет жить один или… со Скарлетт. Может, она сможет забыть?

Казалось, все её мысли отпечатались на лице. Потому что Равенна, подняв руку с протестом, быстро и громко заговорила:

– Даже не думай, юная леди!

Это был приказ матери, и что-то тёплое разлилось по телу Джозелин. Она вспомнила родителей. Да, Равенна одной такой фразой, как и всякая мать, может отсечь любую самостоятельную мысль.

– О чём ты? – спросила девушка.

– Я говорила это, чтобы предостеречь тебя, а не чтобы ты сделала это! Я понимаю, твои эмоции – эмоции семнадцатилетней девчонки, чувства бушуют, и решения принимаются моментально. Но даже не смей думать о таком. Каждый раз, когда мы с Филиппом задумывались о сне, мы… заводили ребёнка. Поверь, это даёт надежду на будущее.

– Но у меня нет партнёра, не будет и детей. И ты ошибаешься, я не семнадцатилетняя девочка. Я уже выросла, я стала матерью!

Равенна резко заставила её заткнуться, схватив за подбородок и сжав его. Она подошла к девушке вплотную и посмотрела с высоты своего роста как-то надменно, хитро. Это был взгляд Себастьяна. Эти же бордовые глаза, такие же густые чёрные ресницы. Глаза Равенны загорелись алым, и она открыла рот. Пара клычков выглянула, и женщина сказала:

– Сколько бы ты об этом не думала, сколько бы не говорила, что ты взрослая, что ты женщина, ты никогда ею не станешь. Ты застыла, окаменела. Ты навсегда, навечно останешься маленькой семнадцатилетней дурочкой. Ты никогда не вырастешь, как бы не старалась это изменить. И ты не посмеешь сделать это, потому что это не выход. Ты никогда не забудешь о своей любви, его образ будет вечен в твоих воспоминаниях. И вместо того, чтобы совершать глупости, рассказала бы ты ему лучше о последних годах, а не сама решала.

Женщина убрала руку и отступила. Лицо её было похоже на каменную маску, глаза горели, и Джоз в шоке смотрела на неё. Демоница плавно отстранялась, словно плыла над полом. Потом плюхнулась в кресло и вздохнула, расслабившись.

Словно две разные личности, заботливая мать и демон, такой же, как Себастьян. Джозелин иногда тоже надевала такую маску, маску страстной, но расчётливой женщины. Когда мстила за Клауса. Но это была всего лишь маска, всего лишь ложь. Неужели Равенна может контролировать эти две ипостаси? Неужели она может жить вот так, чувствуя всё это?

Такой Джозелин никогда не быть, она не сможет контролировать власть и навсегда останется лишь тенью, скроется среди людей. Таким был как раз Себастьян. Он был демоном до кончиков ногтей. Властным, всемогущим. Скрывать свою сущность его заставили лишь обстоятельства. В средние века – способ выжить. Но не он ли говорил, что вызвал Чёрную смерть? Это было невыносимо…

Убить столько людей просто по прихоти?!

Как такое возможно?

Джозелин с Паркером и Рик убивали по одному человеку, когда уже не терпелось. Предварительно она узнавала у Грелля, кому предстоит смерть. Или они отправлялись в больницы, к тяжело больным людям и забирали их боль. Но не пускали эпидемию, что унесла столько невинных жизней! Да, люди грешны, но это не повод их убивать.

Джозелин и Себастьян никогда не поймут друг друга.

И даже сын не сможет объединить их.

«Ох, угораздило же меня влюбиться!» – в очередной раз подумала Джоз. Как часто она повторяла эту фразу за последние три года…

– Я тут хотела спросить, – начала Равенна таким тоном, будто ничего не произошло.

Джоз подняла голову и потёрла подбородок. Равенна сдавила его так, что Джозелин даже подумывала, что кости треснут.

– Что?

– Ты уже выбрала наряд для бала? Просто… это официальное «мероприятие». – Женщина указала пальцами кавычки. – Там нужно быть красивой.

– Я приготовила платье. И оно… красивое. Рик сказал, что в последнее время, показываясь в красивых бальных нарядах, я становлюсь невероятно хорошенькой. В том смысле, что не просто красивой, не сводящей с ума всех мужчин. – Джоз покраснела. – А просто… хорошенькой. Милой, но сногсшибательной.

– Божественной, – улыбнулась Равенна. – Да, знаю. Ты была потрясающей в обоих платьях. И даже в такой одежде ты очень привлекательна. Это я сужу не как человек, а как демон. Все мы красивы. Потому что мы хищники и должны привлекать жертв.

Поэтому Себастьян был так хорош. Идеален. Чтобы свести с ума любую человеческую девушку, чтобы забрать её сердце, душу. Чёрт, как много она о нём думает.

– На вечере тоже будет много женщин. Их приведут, как жертв. Для осторожности их забрали с разных городов разных стран. Ты должна выделяться на их фоне. Тебя должны заметить. Ты заявишь о нашем существовании и посмотришь на их реакцию. Я надеюсь… нет! Я верю, что всё будет в порядке! Те, кто угрожал нам, должны были уже… умереть или уснуть.

– Себастьян говорил, что женщин всего единицы, – шепнула девушка. – И что они не хотят влюбляться. И Сиэль всегда упоминал, что они нужны.

– Да-да! – воскликнула Равенна. – Ты только представь! Мы объединимся! Сейчас времена безопасные, поэтому подставлять кого-то не имеет смысла. Это же потрясающе. Я помню те чудесные времена, когда мы все были вместе. Никто не страдал, никто не боялся. Это было замечательное время…

Джозелин буквально представила это. Да, невероятно. Семьи, чувства. И из-за одного предательства, одной глупой идеи всё рухнуло. Сейчас другое время, такого не повторится.

Девушка кивнула и улыбнулась. Она даже хотела представить себя и Себастьяна вместе. Но быстро откинула эту мысль. Это же глупо!

– Покажешь мне его? – спросила Равенна. – Себастьяна… Я вижу, что ты о нём думаешь. И я знаю, что Паркер похож на него. Но я хотела бы видеть его лицо. У тебя есть фотографии?

– У меня… нет, – помотала головой Джоз и усмехнулась. – Но Клара их точно не сожгла, как я просила. Она вообще верит, что Паркер должен будет увидеть фотографию отца. Когда-нибудь… увидит.

Что ж. Мать имеет право увидеть лицо сына. Девушка кивнула на дверь, и Равенна отправилась за ней. Клара уже ушла из игровой и сейчас, посадив мальчика и девочку в гостиной, читала им что-то.

Паркер поднял голову и тут же метнулся к Равенне.

– Иди ко мне, мой милый! – протянула та руки. – Мой мальчик хороший!

А Джозелин подошла к Кларе и шепнула ей:

– Ты можешь найти фотографии Себастьяна для гостьи?

Клара метнула взгляд на Равенну.

– Она его сестра что ли?

– Да… сестра.

Кулаки Клары сжались.

– А знает она, что её брат ублюдок, каких мало? Чёртов идиот. Бросил мою малышку одну беременную. – Клара всхлипнула.

– Она знает и очень сожалеет, что он такой. Они ещё не виделись. Я сама недавно поняла, что они родственники. Прошу, найди.

– Да чего искать-то? Они в альбоме все. – Клара снова взглянула на то, как Равенна сюсюкается с Паркером. – А почему не виделись-то?

– Я позже всё объясню, милая. Поскорее.

Клара кивнула и отправилась за фото.

Чуть позже, когда Равенна и Джозелин снова остались одни, демоница без отрыва разглядывала фото, что сделали когда-то тройняшки. Джозелин и Себастьян были на кухне, и девушка ела. Ножки она поставила на его ноги под столом, и это выглядело так мило. Она ему доверяла, она была с ним близка.

И чем это закончилось?

========== Часть 35 ==========

Равенна оставила в сердце Джозелин след. Какое-то странное напряжение возникло сразу после того, как демонесса ступила за порог. Стало одиноко, и Джоз потеряла толику поддержки. И сейчас она поняла, что до бала осталось два дня. Всего два чёртовых дня.

Равенна уехала, начиная чувствовать появление демонов. Джозелин тоже это чувствовала. И Паркер прошлой ночью, ложась спать, спросил, что происходит в городе. В воздухе чувствовалась опасность, в городе стоял странный запах, и люди, наверное, тоже чувствовали его. Они были напряжены. И Равенна тихо покинула город. Пока демонов не стало ещё больше. Но Джозелин не боялась. Она не нарушает баланса. Уже три с половиной года она живёт в Лондоне, в этом доме, и пока её никто не потревожил. И теперь, зная причину этой скопившейся в Лондоне энергии, она не переживает.

Забавно, но в прошлом году в городе её не было. Ни её, ни Рика, ни Паркера. Она была в Испании, и теперь с улыбкой вспоминала о той поездке. Из-за её чёрных волос и изменившегося от родов тела, её спрашивали, есть ли у неё испанские корни. Но она не могла точно ответить. Она не знала своих родственников дальше бабушки и дедушки. Разве что по стороне Сиэля и Лиззи. Но не по матери, которая вполне могла быть отчасти испанкой. У её матери Сьюзен была персиковая кожа и вот такие же чёрные волосы. Карие глубокие глаза, очень тёмные, темнее шоколада. Такие были и у её бабушки, которая была очень смуглой даже в старости.

Но всё доводы были ложными. Живой, она совсем не походила на себя теперешнюю. Вспоминая себя, девушка не могла не огорчаться. Она была неуклюжим мальчонкой, озорным, наивным, с милым личиком. А в моде были стройные фигуристые барышни. Развязные и раскрепощённые, страстные. Как ни крути, но с развязностью и раскрепощённостью до сих пор проблемы.

Её соблазнения действуют и без этого. Она была слишком хороша на личико. Ни один из убитых ею мужчин не мог не повестись на него, не довериться этому дикому взгляду.

Они приглашали её в постель, и она не отказывалась. И потом они умирали.

Новой целью Джозелин был Джим Энтони Поук. Называющим себя просто «Тони». Он так и представился в день их знакомства, которое произошло крайне случайно. Джозелин даже удивилась тому, как ей повезло, ведь адрес Джима Поука ещё следовало найти.

Они познакомились ещё до приезда Равенны. В субботу прошлой недели. То есть они уже неделю как знакомы. Да, ровно неделю…

Сегодня воскресенье, во вторник бал. И надо как-то справиться с ним за эти два дня. Возможно, после бала. И пока так много демонов в городе, жнецы не заметят её, патрулируя территорию. Да, это отличный выход. Тем более, если она заявится к нему в том потрясающем платье, он не в силах будет отказаться даже от ночного визита.

Тони Поуку девушку представила его дочь. Её звали Сеона. Они встретились случайно на рынке, и Сеона заинтересовалась милым Паркером. Позже Виктор подвёз девушку и её горничную, и та взамен напоила его, Джоз и Паркера чаем, пока отца не было.

Он явился как раз в тот момент, когда Джозелин собиралась уходить. Она уже отпустила сына с Виктором на улицу, прогревать машину, а сама, стоя у входной двери в ещё расстёгнутом пальто, наспех накинутом шарфе и длинных неудобных сапогах, разговаривала с застенчивой Сеоной.

При виде отца та скрылась за спиной Джозелин, робко представляя их друг другу.

Вспомнив, какой была их первая встреча, девушка испытала отвращение. Зайдя в дом пятидесятилетний Джим Энтони сначала обратил внимание на то, что его дочь не в своей комнате. Только потом, когда Сеона спряталась, он заметил гордую Джозелин, стоящую с высоко поднятым подбородком. Он забыл о дочери мгновенно, и его за-за-заикающееся «Здра-рав-равствуйте» прозвучало как-то глупо. Он протянул ей руку и сглотнул, глядя на её реакцию. Руку протянул левую, и Джозелин поморщилась, почувствовав, какая она потная. Как и лоб и шея мистера Поука покрылись испариной.

Ему словно резко стало жарко. Как-будто бы он догадался, кто она. Но это невозможно. Она убивала людей моментально, и новости о их смерти не успевали проникать ни в СМИ, ни в сплетни. Ещё учитывается то, что половина из того списка находилась в других городах или командировках.

Джозелин попрощалась в тот же момент, но вышла из дома только тогда, когда Сеона скрылась на втором этаже, а её отец не поклонился, прижав шляпу к груди.

Пока что мистер Поук был самым НЕ омерзительным из всего списка.

– Чем они богаче, тем симпатичнее, – буркнула под нос девушка и перелистнула страницу короткого любовного романчика.

– Что ты сказала? – спросила Сеона, подняв глаза.

– Ничего…

За неделю они сдружились. Точнее, Сеона привыкла к обществу Джозелин. Выяснилось, что покидает она дом очень, ну очень редко. И только под присмотром прислуги. Прислуга была, прямо сказать, не лучшей. Невежливые чванливые тётки были горничными и ворчали по каждому поводу. Хотя один взгляд Джозелин заставлял их заткнуться. Она умела посмотреть так, что замирало сердце то ли от страха, то ли от восхищения.

Сейчас, спустя неделю, Джоз в который раз сидела, откинувшись на подушки, на маленькой односпальной кровати Сеоны, пока та сидела на небольшой деревянной скамейке рядом с комодом. Она развернулась к Джоз, но посматривала на неё нечасто, занятая вышивкой. Девушка была очень скромна и ничего не знала о внешнем мире. Но и не спрашивала, не интересовалась, была тихой и робкой.

Откинув роман, Джозелин осмотрелась. Она сидела в серой, в прямом смысле, комнатушке, больше напоминающей кладовку не только по размерам, но и по собравшемуся здесь ненужному хламу.

Казалось, сюда скидывают все ненужные вещи. Не считая вёдер и швабр в углу. Веники, мётлы. Лопата!

Вместо новых красивых вещей здесь был один мусор. Люстра была пыльной и в паутине, на комоде стоял старый канделябр с немного подтаявшими свечками. Давно изобрели электричество! И только эта комната находилась в таком хаосе. Наверное, комнаты прислуги были лучше. По крайней мере, скрипа других кроватей Джо не замечала. Хотя эта кровать скрипела чудовищно!

– Ты никогда не хотела выйти отсюда? – спросила Джоз, снова окинув комнату взглядом.

Её взгляд остановился на мишени для дартса, повешенной на двери, что находилась прямо напротив кровати. Пара дротиков была в середине. Но явно это не Сеона практиковалась.

– Я же выхожу отсюда, – подняла голову Сеона, потом опустила и цыкнула. Кажется, сделала лишний стежок.

– Я имею в виду свободную прогулку по дому, без горничных и надзора. – Джоз села и притянула к груди колени. – Поход в парк, ведь там так замечательно. Свежий воздух.

Джозелин тут же покосилась на окошко. Свежего воздуха тут явно хватало. Комната проветривалась, как никогда, потому что старые деревянное окошко, помимо того, что не было заклеено, ещё и треснуло в некоторых местах. Одно из больших стёкол было таким уродливым, трещины шли по нему паутинкой, словно о него ударили кого-то головой. Девушка надеялась, что не Сеону. Хотя та и выглядела спокойной.

– Папе это не нравится, – прощебетала та, опустив руки с пяльцами на колени.

Она грустно вздохнула и отвела взгляд своих оливковых глаз в сторону. Это был не тот зелёный цвет, что был у Джозелин. Гораздо темнее. Сама Сеона пару раз назвала его болотным. Кажется, у неё сильный комплекс. И Джозелин понимала её, пережив подобное. Но Сеона действительно была красивой. У неё были потрясающие, густые и длинные волосы пшеничного цвета. На солнце они светились! Узкое миловидное личико, пухлые розовые губы. О такой внешности можно было только мечтать. Да, эта невинность в её внешности была немодной, но это не делало её некрасивой. В итоге мужчина захочет именно такую жену для себя, а не тех шлюх, что ходят на вечеринки каждый вечер.

Все мечтают о скулах, впалых щеках, тонких талиях. Но мужчины выбирают вот таких вот девушек, таких простых, как Сеона.

Джозелин уже не раз убедилась, видя, как один за одним женятся старые знакомые.

– Он не любит, когда я показываюсь ему на глаза. А если выйду, слуги всё равно донесут ему. Я ещё и не уверена, может, кто-то сейчас стоит под дверью и подслушивает. – Она сглотнула и посмотрела на вышивку.

Она отвлеклась, и работа уже не шла.

– Не подслушивают, – помотала головой Джоз. – Тогда почему ты не уедешь из этого дома? Твой отец богат, и у него не один дом. Я слышала, что есть дом за городом.

– Да, есть. Но там живёт или жила его любовница. Тем более, кто меня туда отпустит?

– Не понимаю, что не так…

– Я не знаю, Лин. – Сеона пересела на кровать. Та была маленькой и прогнулась под лёгким девичьим телом. – Это началось, когда мама умерла. Мне сейчас двадцать два, и я уже восемь лет вот так живу.

– Восемь? – переспросила Джо. Она настрадалась не меньше, поэтому сочувствовала.

В её семье денег много никогда не было. До смерти папы просто вполне хватало на то, чтобы вкусно кушать (хотя это не сравнится с теперешними обедами), поддерживать дом в порядке и менять гардероб, особенно для быстро в своё время растущей Джози.

Девушка вздрогнула, вспомнив это сокращение.

После смерти папы было очень худо, деньги уходили быстро, потому что был сильный кризис. Работы не было, зарплат тоже, сбережений после папы осталось мало, а потом и они исчезли. Джозелин не ходила в школу, как все остальные, чтобы работать. Но у остальных и была полная семья. На папиной бывшей работе всегда относились к вдове Фройлих с жалостью, дочку её любили, хотели помочь материально, но денег им едва хватало на то, чтобы выдать зарплаты. Им иногда выдавали небольшую компенсацию за смерть папы, но она была настолько ничтожна, что её едва хватало на пару ужинов.

В то время и бабушка перестала перечислять на счёт семьи сына небольшие суммы, которые выдавала каждый месяц. Кризис коснулся и её, и её мужа. Тот контролировал все счета и вёл учёт. Никаких лишних денег не оставалось.

Джозелин до сих пор грустила, вспоминая впалые мамины щёки, её серую кожу в последний год её жизни. Руку, казалось, можно было обхватить даже маленькими пальчиками девочки. Ещё и мама занималась сексом с поставщиком в магазине, в котором работала.

Джоз прикрыла глаза.

Это было отвратительно.

Как много у неё отвратительных воспоминаний. Сеона не должна больше так жить.

– Отчего умерла твоя мать? – спросила девушка хрипло, стискивая зубы. Она пыталась прогнать воспоминания.

– Я не знаю, папа говорил, что она долго болела чем-то ненужным.

Странная формулировка.

– Но я слышала несколько сплетен, – прошептала Сеона и снова грустно вздохнула. – На рынке. Ещё когда мне было четырнадцать.

– Расскажешь?

– Да. Говорят, говорили, что моя мама устала от деспотизма моего отца, устала от его извращений. Потому что он… немного ненормальный в плане… Ну… – Она показала двумя руками что-то странное, будто ком лепила, но Джозелин поняла и кивнула. – Ты понимаешь. Я-то за ним не могла такого замечать, потому что его любовницы всегда жили в том доме, что достался ему вместе с мамочкой.

– Но причём тут её смерть?

– Притом, что она завела себе романтичного ухажёра. Она не спала с ним, нет, – помотала головой Сеона. Впервые Джоз слышала из её уст слова «извращения», «спала». – Он просто был галантен и иногда сопровождал её на прогулках.

Девушка приблизилась к Джозелин и покосилась на дверь. Дальше продолжила шёпотом:

– Папа узнал об этом и убил её. А меня запер, чтобы я не стала такой же, как она. Он считал её…

– Шлюхой?

– Да! Но…

– Но?

– Но также говорят, что маму он запер в монастыре. Он остриг её и отдал в монахини. Поэтому о ней ничего не известно. Но был ещё слух. Что ей удалось сбежать. Со своим возлюбленным. И она хотела забрать меня, но ей помешал папа, потому что я его наследница, и он меня выдаст за богатенького старичка.

Сеона покраснела. Джозелин же поморщилась. Старичок?

– Если твоя мать жива, я найду её, обещаю, – ровным голосом сказала Джозелин.

Она услышала, как за дверью кто-то остановился и притаился. Приложив палец к губам, Джоз показала девушке молчать. Та кивнула.

Шаги возобновились.

– Как ты это сделаешь? – прошептала Сеона возбуждённо.

– Ч-ш-ш. Успокойся. На это уйдёт много времени. Я не уверена, что она жива, что она близко. Но я выясню! Я верну тебе мать, или тебя матери.

– Но… папа.

– Не называй такого человека этим «папа». Он не достоин таких нежных слов. Он больше не важен. Ему жить не больше двух дней.

– Два дня?

– Да. В этот вторник, ночью он умрёт. А ты… – Девушка указала на Сеону, – должна уйти из этого дома раньше, чем сюда я приду. Или пока я убиваю твоего отца.

– Ты-ы-ы?!

– Я. Твой отец убил не только твою мать. Или заставил всех думать, что её убили. Он убил невинных людей, детей! Его союзники пытались убить одного мальчика в его собственном доме. Они порубили на кусочки его родителей и хотели оставить сироткой его маленькую сестру. Возможно, убили бы и её, если бы не пришла я. И все тогда умерли, но были ещё люди. И сейчас они быстро умирают, словно по цепочке. Я их убиваю. Но ты… – Джоз взяла в руки лицо Сеоны, – никому об этом не скажешь.

Она взглянула на бедную девушку почти гипнотизирующе. И та кивнула.

– Конечно, нет. Если я буду счастлива.

– Поверь, ты будешь. Во вторник, до того, как я постучу в дверь, я загляну к тебе. – Головой она кивнула на окно. – Я думала об этом несколько дней. Я сейчас оставлю тебе адрес, адрес моего дома в Лондоне. Постучав в окно, я дам тебе сигнал, но ты должна быть собрана. Слуги будут спать, ты как будто бы тоже. А твой отец, занятый до глубокой ночи, будет занят… мной. И не услышит ни единого скрипа.

Он умрёт. Слуги, всего скорей, тоже…

– А как мне добраться до твоего дома? – спросила Сеона, глядя позже на клочок бумаги с адресом. На всякий случай она старалась его запомнить, а потом сунула клочок в лиф.

– Ты можешь ждать меня где-нибудь в тени, – предложила Джоз, пожав плечами. – Но не там, где бомжи и маньяки. Я найду тебя и «подкину» до дома. Прикажу подготовить тебе комнату.

После того, что случится, Джозелин не сомневалась, что Сеона поймёт её сущность.

– Хорошо, – согласилась Сеона.

Джоз кивнула и взглянула на настенные часы. Тоже разбитые.

– Мне пора. Мой сын меня заждался.

Было уже четыре часа, начинало темнеть. Но на самом деле Паркер тут не причём.

– Ладно. Мне ждать тебя завтра?

– Во вторник. Подготовься. Как следует!

Джозелин накинула на плечи шаль, которую использовала, как шарф. В комнате было холодно для человека.

Она вышла, и Сеона закрыла за ней дверь. Она не стала провожать её, но это было на руку.

Девушка прошла дальше по этажу и остановилась у резной деревянной двери. Поправив причёску, она изобразила кокетливую улыбку, затем… постучала.

Шаги раздались тут же. Быстрые такие, и девушка уже увереннее улыбнулась, представляя себя глупышкой. Мистер Поук открыл дверь и взглянул на Джоз с удивлением, но потом губы его расплылись в кривой уверенной улыбке.

– Я сейчас уже ухожу, – голосом немного ниже своего сказала Джоз и снова улыбнулась. Она сделала робкий шажок назад, но Тони успел схватить её руку.

Он потянул девушку в кабинет и прикрыл за собой дверь.

Это единственный привлекательный мужчина из всего списка, подумала Джозелин, осматривая ухоженно зачёсанные русые волосы. На корнях и бакенбардах уже была седина. Также у мистера Поука была ухоженная борода и усы. Словом, для своих пятидесяти он выглядел довольно неплохо.

– Постой немного, – проговорил он, осматривая Джозелин. Она встала в такую позу, что были видны все соблазнительные изгибы её тела.

– Да, мистер Поук, – проговорила Джоз, вспоминая о его извращениях.

Тот прикрыл глаза и вздохнул, откидывая голову. Пока глаз он не открыл, Джоз осмотрела его и заметила явный бугорок в штанах. Чуть не хихикнув, она снова вернула себе это глупое выражение лица.

– Я хотел бы… попросить тебя. – Он чуть не зарычал, осматривая её снова.

Девушка сделала шаг к нему.

– Ночь между вторником и средой, – шепнула девушка и послала ему ещё одну кокетливую улыбку. – А сейчас до свиданья, мистер Поук.

Она прошла мимо и обернулась у двери. Взгляд мужчины был пронизан страстью и желанием, а бугорок в его штанах стал больше. Посмотрев на это с улыбкой и одобрением, Джозелин вышла в коридор и отправилась вниз, где горничная уже стояла с расправленным пальто.