Текст книги "Души демонов (СИ)"

Автор книги: Joseline

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 50 страниц)

Джозелин вздрогнула.

– Может, они рождаются. Я точно знаю, что есть те, кому что-то известно, но они сами скрываются или скрывают информацию от других. Ты, Джозелин, должна выведать информацию. Ведь никто не знает, кто ты и что ты. Если бы у тебя был создатель, женщины бы сами нашли тебя.

– Какой ещё создатель?

– В моём случае это была Анна Анафелоуз. В твоём случае это либо Паркер, либо Се… либо его отец, либо обстоятельства твоей смерти. Ты, Джоз, уникальный случай. И я не знаю, как поступить. Я спрошу у отца Паркера что-нибудь. Но не уверен, что он знает что-то.

– Да что ты заладил, отец-отец?! – вспылил Рик. – Скажет мне кто-нибудь, кто он.

– Нет, – жёстко произнёс Сиэль. – Пока Джозелин этого не захочет.

Снова у Рика заскрипели зубы. Он поднялся с кровати, и посмотрев на Джозелин, выбежал из комнаты. Последовало долгое молчание. Тишину нарушали лишь частые глотки ребёнка и вздохи Грелля.

Сиэль и Джозелин же боялись прервать странную атмосферу. Паркер пил молоко матери, что было странным. Джоз всегда мучилась вопросом, как она его выкормит и вырастит. Но оказалось всё так просто… Он был обычным малышом. Но самым прекрасным.

Рик покинул дом на время, и вернулся вечером, и Джозелин ждала его, беспокоясь.

– Где ты был? – спросила она его, как только он пересёк порог дома.

– Ты оставила ребёнка одного?

– С ним сейчас Сиэль и Нора. Он спит. Практически не просыпается, не плачет. Но питается много, ему нужно расти.

– Я понял. – Рик уселся рядом с девушкой. – Кем тебе приходится Сиэль? Почему он приехал?

– Ну, он мой родственник. Единственный из оставшихся. Мы с ним стали очень близки за очень короткий срок. Он мой брат, можно сказать.

– А откуда он знает отца Паркера? Они друзья? – Энрике посмотрел на то, как руки Джоз дрожат.

– Не знаю. У них сложные отношения… Я не хочу об этом вспоминать. Просто не хочу думать о нём. Я расскажу тебе скоро… Ты всё узнаешь. Мне больно.

– Ладно. – Он обнял её и поцеловал в висок, улыбнувшись.

========== Часть 24 ==========

23 декабря 1935 года

Сиэль начал собираться ещё с утра и приказал слугам собрать его вещи на неделю, хотя сам планировал остаться дня на три. У него в Кардиффе было много дел, но Рождество он не хотел провести в одиночестве. Тем более, он обещал. Себастьяна об отъезде он известил в последнюю очередь.

– Это так срочно? – спросил дворецкий, стоящий у кровати и глядящий на то, как господин сам завязывает себе бабочку. Раньше о таком можно было только мечтать, но сейчас не модно было быть таким немощным.

– Нет. Я планировал эту поездку уже давно. – Мальчик посмотрел на своего дворецкого хмуро, как и раньше. – А ты чем-то недоволен?

– Вы снова не берёте с собой меня, господин. Не помню времён, чтобы вы путешествовали один. – Голос Себастьяна был грустным и покорным.

Чёрт возьми, всегда думал Сиэль, что же изменило демона так. Неужели ситуация с Джозелин? Неужели из-за того, что он послушался и покорно повёл себя, он должен вести себя так всегда? Где тот зануда, который не давал сладкого, где тот всемогущий Себастьян, который не без удовольствия издевался над хозяином? Сиэля это начинало раздражать. Всегда он хотел, чтобы его дворецкий был покорным, но как только он таким стал, всё изменилось.

– Ты хочешь, чтобы я взял тебя с собой? – недовольно сказал мальчик и подошёл к своей обуви. Он сам завязывал шнурки, хотя раньше этого никогда не делал.

– Не могу и мечтать об этом, господин, – выдохнул мужчина. – Но…

– Ты хочешь, чтобы я взял тебя с собой, – повторил мальчик, но уже утвердительно. Он поднял голову на Себастьяна, и тот кивнул. – Как-нибудь в следующий раз.

Мальчик стал напяливать жилетку.

– В один из следующих разов. Ты мне там пока не нужен. Я справлюсь сам. – Он вспомнил, как взял на руки маленького Паркера, как погладил его по маленькой головке.

Мальчик был слишком похож на Себастьяна. Сиэль не знал, как можно сохранить такую тайну. Вряд ли ему удастся держать Себастьяна тут вечность, чтобы отец и сын никогда не встретились. Себастьян ведь совсем не глупый, чтобы чего-нибудь не подозревать, но… Сейчас дворецкий, казалось, совсем не хотел думать ни над чем. Он бездумно бродил по дому и выполнял свои обязанности. Все заботы он скинул на других слуг и очень много времени проводил в своей комнате.

– Отправляйся на кухню и приготовь мне пирог в дорогу. Я не хочу есть в поезде. Сейчас, говорят, что-то подмешивают в мясо, чтобы восстановить экономику. Я перекушу чем-нибудь твоим.

– На поезде в Лондон ехать всего пару часов. Я не думаю, что вы проголодаетесь.

– Проголодаюсь, – перебил Сиэль.

Себастьян вышел из спальни, и мальчик перешёл в кабинет. Он вновь достал недавно прочитанное письмо с просьбой приехать на праздник.

«Дорогой Сиэль,

Сообщаю тебе о последних прекрасных новостях. Клара родила девочку весом в три килограмма двести грамм. Она очень напугала нас, подавившись какой-то слизью при рождении. Благо, я заметила, что она задыхается, поэтому вытащила гадость у неё изо рта. Клара позволила мне дать ей имя. Скарлетт Элизабет Клинд. Маленькое дополнение в нашем огромном семействе. Клара предложила мне стать её крёстной, но Рик сказал, что это будет совсем неуместно. Мы с тобой понимаем, какой смысл он прилагал к этим словам – я демон и не могу стать крёстной. Но Клара поняла всё иначе. Она подумала, что из-за того, что я её хозяйка, будет странно выглядеть со стороны то, что дочь слуги моя крестница. Теперь Клара с Энрике практически не разговаривают. Клара вся в делах – ухаживает за нашими детьми. Теперь она у меня няня. Очень хорошо справляется, кстати. Жалуется только на то, что Паркер не кричит много и не испражняется, когда ему это хочется, а терпит, пока его не распеленают. Затем кричит. Надо же, жаловаться на такое! Но Рик и я думаем, что Паркер из-за своей сущности гораздо умнее и больше понимает, нежели Скарлетт. Если он чувствовал отца…

А у нас идёт подготовка к Рождеству. Мы ждём тебя всей семьёй. Даже Паркер, наверное. Жаль, что он не может этого сказать, но стоит мне показать ему твою фотографию, он улыбается. Твой племянник-правнук понимает всё и ждёт тебя. Как и я. Надеюсь, скоро увидимся.

Твоя Джозелин.

19.12.1935».

Сиэль улыбнулся. В доме уже два ребёнка. Наверное, в доме происходит какой-то кошмар. Все суетятся, бегают. Ещё и праздники на носу. Бедные…

Всё для них произошло так быстро. Вроде только недавно всё было стабильно, потом тускло, а сейчас дом сияет жизнью. Джоз, наверное, забывает периодически о той боли, что прожигает дыру и разрывает сердце. Малыш помогает ей забыть. И как бы она не хотела думать, что у малыша нет отца, он является частью Себастьяна. Похож на него очень сильно. Фотография младенца стоит у Сиэля на столе. Каждый раз глядя на картинку, мальчик снова и снова убеждался, что малыш будет похож на своего отца.

Себастьян с какой-то грустью смотрел на яблоко, что он должен был порезать. На кухне он давно не был первым поваром. Его заменили практически во всём. Всё равно Сиэль не нуждался в еде так часто, как люди нуждаются.

– Эй, Себастьян, вы чего? – спросила горничная, которая так отличалась от той неуклюжей Мэйлин. – Что-то случилось?

– Нет, с чего ты взяла? – подняв голову, проговорил дворецкий.

– Я впервые вижу вас таким… несобранным. Может, вам помочь?

– Нет. Я справлюсь, – помотал головой демон и начал нарезать яблоко.

– Господин не берёт вас с собой в гости к той женщине? – Девушка прочистила горло и вновь улыбнулась.

– К какой женщине? – В воображении Себастьяна всплыла Джозелин, какой он её помнит. Коротенькие волосы, грустные глаза и нежная улыбка…

– К той девушке с ребёнком. Я не знаю, кто она, но фотография ребёнка стоит у господина на столе. А про женщину я уже догадалась. Ведь не может он только к ребёнку ездить…

– Он не говорил мне ни о какой женщине. – В воображении Джоз тут же расплылась. У неё не может быть ребёнка, ведь прошло ещё так мало времени. Так кто же она?

Себастьян отправился к себе в комнату и посмотрел на фото, что украл в доме Джози. Он смотрел на неё каждый день по несколько минут. Просто смотрел, не прерываясь, и думал, ведь просто не мог оторваться от черт её лица. Такая юная, прекрасная. Почему так случилось, что он не может быть с ней? И он выбрал вечно страдать по ней вместо того, чтобы прожить остаток её дней рядом. Господин бы не позволил…

А потом Себастьян прошёл к кабинету господина и убедился, что его там нет. Малыш на фотографии был очень маленьким. Может, только родился. Он был в руках девушки с длинными чёрными волосами, но лицо её не попало в кадр. Кто же эта загадочная особа?

Себастьян никогда не был любопытным, но сейчас он искренне хотел узнать, кто задел сердце Сиэля.

– Что ты тут делаешь? – Сиэль зло нахмурился и хлопнул дверью.

– Извините, господин. Я полюбопытствовал. Кто эта девушка?

– Не твоё дело, – устало сказал Сиэль и плюхнулся в кресло. – Просто девушка, которой я помог. Тебе не стоит об этом думать. Я приказываю тебе об этом не думать…

– Да, мой лорд, – кивнул мужчина, приложив руку к сердцу.

Но загадочная девушка не выходила из его головы. Может, это та, что приходила к ним в гости? Она ведь была беременна…

Сиэль отправился в путь, не беспокоясь о Себастьяне. И пусть тот стал странным, он даже не будет стараться найти что-то, что связано с фотографией. Начал бы он, он бы нашёл Джозелин. Но всё в порядке. И Сиэль приехал в Лондон с лёгкой головой. Его встречал Виктор и тут же проводил в дом, где было как-то тихо, но волшебно…

После смерти родителей Сиэль никогда не украшал свой дом на праздники, это делала Лиззи, когда приезжала, но вот он приехал в свой дом и увидел его совсем иным. В гостиной стояла огромная ёлка, украшенная разными игрушками, везде были развешаны гирлянды, дом сверкал…

– Ух ты, – вырвалось у мальчика.

– Удивлён? – С лестницы спускалась Джозелин, и выглядела она великолепно. Словно и не рожала – она стала стройной, как и раньше, только грудь была больше.

Девушка стала одеваться, как подобает женщине, матери. Скромно, но в то же время просто прекрасно. Видимо, её нынешний облик нравится всем. А может, это праздничный наряд.

– Как поживаешь? – спросила она и обняла своего «брата».

– Прекрасно… А как ты?

– Замечательно. Если, конечно, не считать бессонных ночей. Скарлетт кричит на весь дом. А Паркер плачет, потому что плачет она. И это, наверное, единственный способ заставить его плакать. Обожаю его… – Джоз чуть не расплакалась.

– Поздравляю, чёрт возьми. У тебя идеальный сын. А у меня племянник. Он хорошо себя чувствует?

– Да. И глаза его, кстати… зелёные. Мои. – Девушка закусила губу. – Хоть что-то у него от меня. И он прекрасен. Самый прекрасный ребёнок во Вселенной. Пойдём, ты его увидишь. Он… смотрит так, словно всем сердцем любит. Правда. Он невероятен.

В Кардиффе Сиэль оставил все дела на Себастьяна. Они были не так важны как праздники с семьёй, поэтому не было того, что дворецкий не смог бы сделать без помощи господина. Он был осведомлён во всём, поэтому уже несколько часов сидел и писал или печатал письма, на которых потом ставил подпись Сиэля. Документов было очень много.

Тут в дверь постучали, и в комнату робко вошла горничная Мэри.

– Можно, – пропищала она. – Мне нужно протереть пыль…

– Конечно, – кивнул дворецкий. – Ты мне не помешаешь.

И он снова уткнулся в документы. Девушка незаметно бегала от цветка к цветку, от картины к картине, от столика к столику. Она была практически незаметна, а Себастьян так погрузился в работу, что почти не слышал её шагов. Он не думал о ней, пока что-то не мелькнуло рядом. Краем глаза он заметил, что Мэри стоит рядом и протирает стекло фотографии, которая исчезла со стола. Надо же, раньше он её и не заметил…

– Просто прекрасный ребёнок, – улыбнулась девушка и показала Себастьяну фото малыша.

– Обычный ребёнок, – пожал плечами Себастьян, который никогда не замечал чего-то странного в младенцах, которых он вообще видел редко. Зачем демону младенцы? Он лишь спасал некоторых от жертвоприношений. Люди были очень жестоки, отбирая детей.

– Нет. Не обычный. Он очень красивый. Вот моя племянница родилась довольно страшненькой. Волосы спутаны, слюни, лицо сморщено. А этот малыш… Он ведь недавно родился и такой красивый, что взгляда не отвести. А взгляд… глаза большие и довольно разумные. Он прекрасен. Великолепен. Может, это ребёнок той женщины, к которой уехал господин?

Тут перед глазами Себастьяна встал образ Джозелин. Она не могла быть беременной. Нет. Не так скоро после него. Челюсти Себастьяна невольно сжались, и он надавил на перьевую ручку. Он выводил слово за словом, не контролируя себя, пока не послышался скрип бумаги. Вместо слов стали появляться дыры, а края дыр были испачканы чернилами.

– Вот чёрт, – шикнул дворецкий, откидывая перьевую ручку и убирая лист, пока чернила не капнули на дорогой дубовый стол.

– Подождите, я достану новый лист.

Мэри присела и открыла последний ящик. Но вместо чистых листов там были лишь конверты с письмами. Самый верхний из них датировался началом июля и был подписан «For Ciel from Joselyn». Именно так. Что-то в груди сжалось у демона. Немного шокированный своими чувствами, он взял конверт и достал из него сложенный вдвое лист. Он не знал, что делает, запрещал себе читать переписку господина, но желал знать, что она могла там написать.

«Дорогой Сиэль,

Никогда не чувствовала себя так одиноко. Весь Лондон кажется занудным и серым. Его словно покрыл дым или туман. И так сложно дышать этим грязным воздухом. Я не знаю, что со мной происходит, но я не чувствую себя такой же радостной, как раньше. Разум не слушается меня, не подчиняется. Иногда думаю, что лишь Смерть может меня успокоить. Хотелось бы уснуть навечно. Каждый день думаю лишь о прошлом. Нет никого, кто мог бы осчастливить меня, нет ничего, что могло бы мне помочь.

С любовью,

Твоя J».

Себастьян шумно выдохнул и отложил письмо. Откинувшись на стул, он снял очки, в которых работал, и закрыл глаза. На лице его была гримаса боли, хотя он и не чувствовал её. Но что-то было внутри такое, что доставляло неприятные ощущения. Почему? Казалось, что демон мог что-то ощущать. То, что чувствовали другие люди.

– Это последнее письмо, которое она написала. Такое грустное, – прошептала Мэри и положила письмо на стол. Она лишь прошлась по нему глазами. – Кто эта женщина?

– Не женщина. Девочка. Маленькая, милая девочка семнадцати лет. Весёлая, несмотря ни на что.

– Но… это письмо. Что так изменило её?

– Я…

– В каком смысле?

– В прямом. Это из-за меня. Точнее, из-за моего ужасного поступка. Я должен ненавидеть себя за него. Наверное, ей очень больно было…

– Не понимаю. Что можно такого натворить? Расскажите мне пожалуйста.

– Да что там говорить? Вы, Мэри, будете разочарованы во мне. Насколько я знаю людей, вас, молодых барышень, вы просто не сможете на меня смотреть как на человека…

– Прошу. Я переживу.

– Ладно. – Демон пожал плечами. – Мы с господином тогда отправились в Лондон впервые за долгое время и просто не смогли сориентироваться. Эта девушка помогла нам, а вскоре предложила нам пожить у неё. Она графиня, поэтому у неё несколько домов, в одном из которых жили мы. Сначала господин заинтересовался ей и предложил мне учить девушку. Она сирота и большую часть сознательной жизни пробыла мальчиком и работала на пристани. Муж её бабушки выгнал её отца из дома, когда тому исполнилось восемнадцать, поэтому семья Джозелин была бедной. После смерти родителей, Джозелин забрала бабушка. Вскоре и та умерла. Девушка была умелой и весёлой, хотя в душе, в её такой чистой душе, была печаль. Глаза её всегда грустили, хоть губы и улыбались. И я с удовольствием проводил с ней время. Я хотел отгородить её от всех печалей, что обрушились на неё. Ещё и тётка её хотела забрать всё наследство. И однажды, когда я уехал, Джозелин похитили. – Мэри ахнула. – И я пришёл как раз вовремя. Её чуть не изнасиловали. И я убил её похитителей, а её забрал домой. Хотел бы, чтобы она не плакала. Ты бы видела, как она выглядела. Синяки по всему телу, ноги совсем не двигаются, руки дрожат. Боялась так сильно. Хотелось лишь обнять её, прижать к себе, чтобы больше никогда не видеть такого страха в её глазах. Я тогда поцеловал её, не сдержавшись. Я просто хотел быть рядом. Она влюбилась в меня, и я был этому рад. Её сердце принадлежало мне. А позже и её тело стало моим. Я в ту ночь не сдержал порыва и овладел ею. И это была лучшая ночь за всё время моего существования. Но была одна проблема. Господин приказал мне вернуться сюда. И утром я вернулся… Я ушёл от неё, не разбудив. В моей памяти она до сих пор та, кто испытывает наслаждение от моих прикосновений, кто с аппетитом ест мою еду. Я не мог видеть её боль. Снова ту грусть, снова печаль… Из-за меня. Больше я не смел с ней связываться. Она меня ненавидит…

– Да, ненавидит. Вы были правы… – Мэри вытерла слёзы. – Это ужасный поступок. Вы обязаны были с ней связаться, извиниться. Скоро Рождество. Отправьте ей букет!

– Что?

– Она не отвергнет простой букетик, – пожала плечами горничная. – А если вы добавите записку, она поймёт, что это от вас. Она будет знать, что вы помните о ней. Что вы… до сих пор вспоминаете о том, что было. Ей не будет так больно. Ведь вы поступили глупо. Вы совсем не знаете её. Девушка бы поняла, если бы вы разбудили её и объяснились. Вы вытерпели бы боль в её глазах. Она бы даже улыбнулась и сказала, что будет ждать вас и ваших писем. Напишите ей…

– По почте её любимые цветы доходить будут очень долго.

– Так вы закажите в Лондоне. У меня записан телефон. Господин несколько раз просил отправить букеты. Вот и вы поздравьте её с Рождеством! Сделайте это! – топнула ногой девушка и гордо подняла голову.

– Хорошо…

Джозелин проснулась утром от того, что в груди вновь поселилась боль. А всё из-за того, что она вновь проснулась в этом чёртовом доме. В Рождество они специально вернулись в этот дом. Тут уже были приготовлены вещи для маленьких детишек. Здесь был гардероб для них, кроватки, плетёные коляски с деревянными колёсами, которые не лопались на морозе. Ребёнок спал в своей кроватке рядом, поэтому Джоз тут же улыбнулась, увидев, как он смешно сопит. Встав с кровати, девушка наклонилась над колыбелькой и погладила сына по коротеньким волосикам.

Не удержавшись, Джоз взяла Паркера на руки и подошла к окну, так тихо-тихо, чтобы не разбудить сына. Ни шороха. Вдруг в комнату постучали, и голову в комнату просунул Энрике.

– Ты уже не спишь? – спросил он, заметив, как девушка повернулась к нему. – Доброе утро.

– Доброе. Как тебе дом?

– Больше, чем тот, что в Лондоне. И территория красивая. Особенно пруд. Кстати, отсюда вид на него лучше, чем из моей комнаты. Так специально?

– Да. Я жила в ней с того момента, как бабушка умерла. Отсюда прекрасный вид. И всегда слышно, что кто-то едет. Это так… удобно.

– Да. А будущая комната Паркера будет соседней?

– Да. Мы её переделаем и обставим по-другому. Думаю, что воспитывать детей лучше здесь. Воздух чище, нет машин, в саду удобно играть. Можно поставить площадку. А когда они пойдут в школу, переедем в Лондон. На каникулы и выходные возвращаться сюда.

– Да уж. Очень удобно тут всё. Не собираешься продавать дома?

– Да, один я сдаю. Но он нам и не понадобится. – Джоз опустила голову к сыну. – Он вырастет у меня таким красивым. Весь в отца, – шептала она. Но Рик услышал.

– Ну, конечно. Ты всё время о нём грезишь. Прекрасный демон, которого ты любишь и видишь его лик во всём! – чуть ли не рычал Энрике. – Даже при мне умолчать о нём не можешь. Ещё и Паркер на него похож. Чёрт возьми, когда же ты его забудешь?

– Он отец моего сына, Рик. Я не могу забыть его. Как же это сделать, если нас столько связывает?

– Да ничего вас не связывает! Он трахнул тебя и бросил! А ты его боготворишь ещё за то, что твой сын вырастет красавчиком!

– Пошёл вон! – шикнула Джоджо, а Паркер в руках зашевелился. – Ненавижу тебя.

Она отвернулась от мужчины, а дверь за её спиной хлопнула. Через минуту она заметила, как Рик выходит из дома, потом шагает к воротам и скрывается. Он ушёл, как она и просила. Джозелин горько вздохнула. Раньше он говорил по-другому. Но она не так часто радуется тому, что её сын похож на Себастьяна. Чаще она грустит по этому поводу. Образ дворецкого всегда будет преследовать её. Но Паркер сейчас занял большую часть сердца.

Покормив сына и переодев его к прогулке, Джоз сама спустилась к завтраку, а после отправилась в сад. Ей не было холодно, но она всё-таки накинула шубу. Прогуливаясь с сыном по саду, Джоз невольно вспоминала, как Себастьян застукал её за курением, он тогда был очень зол, вспомнила, как он учил её плавать, но всё-таки она до сих пор боится воды. Вспомнила их последний пикник.

Слёзы текли непроизвольно, и даже Паркер грустил. Он заплакал, тихо хлюпая носом, и девушка снова взяла его на руки.

– Ну, что ты, маленький мой, – всхлипнула Джоз. – Всё хорошо. Ничего не происходит.

Девушке пришлось снова отправиться домой. Она снова переодела сына и легла на кровать, положив мальчика себе на грудь. Он засыпал под звуки её сердца. И пусть этот звук был совсем тихим и медленным, но Паркер вслушивался в него. Он был очень милым, спокойным, послушным.

И снова стук.

– Войдите, – прошипела Джоз, чтобы не разбудить мальчика.

В комнату вошёл Виктор с букетом алых роз. Больше и красивее этого букета девушка никогда ничего не видела. Встав с кровати, она положила сына в кроватку и взяла букет, который был просто шикарным. От кого он?

– Принёс курьер, – сказал Виктор. – Помочь с вазой?

– Да. Она на шкафу. Достанешь?

– Без проблем.

Джоз понюхала розу и заметила открытку, что лежала меж цветов. «Прости меня, Джози». Девушка нахмурилась. Только Себастьян так называл её, но он уже давно не помнит о ней. Так кто прислал эти розы. Неужели Рик. Да, он обидел её. Он должен просить прощение. Джозелин поставила цветы в воду и снова прочитала записку. Кажется, Джозелин никогда не слышала от Рика «Джози», а если и слышала, то просила так не называть. Она не любила это сокращение её имени. Ведь именно Себастьян первым стал её так называть. Себастьян…

Он забыл о ней. Неужели он, правда, просто овладел ею и уехал? Он ведь написал в письме, что та ночь была лучшей в его жизни. А что бы помешало ему солгать? Он ведь солгал, чтобы ей не было слишком больно. Хоть немного о ней позаботился. Но на самом деле он жестокий, злой, невыносимый демон, которого не волнуют люди. Ведь когда они познакомились, она невзлюбила его. Это и были его искренние чувства к ней. Ничего, кроме заносчивости. У него было множество девушек до неё. Она просто в его коллекции.

– Ох. Дура… – шепнула девушка, посмотрев на розы. Мог Себастьян помнить, что она любит алые розы?

Нет, конечно. Её жизнь его не интересует. Он за всё это время не спросил у неё, как дела, что с ней. Сказала бы она ему, что у них ребёнок? Паркер обрёл бы отца?

Нет, скорее, нет. Она бы не простила таких поступков. Она бы не смогла жить рядом с тем, кто причинил ей такую боль. Он поступил неправильно.

Подойдя к окну, Джозелин взглянула на пруд. Рядом с ним прогуливался Рик. Вернулся… Джо открыла балкон и спрыгнула на землю.

– Джо, прости меня, – побежал он к ней. – Я не хотел. Честно, я просто сорвался. Ты не говоришь мне, кто отец Паркера, но говоришь о нём, как о самом волшебном человеке в твоей жизни.

– Это не так, Рик. Он не был таким. Просто… он привлекательный. И я счастлива, что мой сынок будет таким же. И спасибо за букет. Я не злюсь.

– Букет?

– Ну, да. Красные розы. И записка «Прости меня, Джози». Спасибо тебе за них. – Девушка обняла мужчину и прижалась ухом к его груди. – Спасибо. И не говори больше глупостей.

– Конечно, нет. Ничего больше не повториться. Я… буду с тобой рядом всегда. Не обижу, не причиню боли. Я не буду таким, как он.

========== Часть 25 ==========

24 декабря 1938 года

Ровно три года прошло с тех пор, как Паркер отпраздновал своё первое Рождество. Теперь он осознавал, что делал, и был просто прекрасным ребёнком. В три свои года он уже свободно говорил и даже умел читать. Учился он быстро, и Джозелин гордилась своим сыном. Но она понимала, что если бы сейчас они оба были просто людьми, всё было бы куда сложнее. Малютка Скарлетт была очень капризной, но старалась учиться. Она хотела успевать за Паркером, ведь тот уже способен был здраво и чётко мыслить, он знал, кто он, в чём его сущность, и пытался привыкнуть к тому, что он не такой, как все остальные. Он был демоном и знал это. Он видел, как его мама ради него убивает людей и старался контролировать свой голод и потребности. Обращая внимание на Джоз, он научился быть по-взрослому умным.

Жизнь шла хорошо, правда, Джоз теперь пришлось управлять фабриками самой. Мистер Форвард недавно слёг, ведь был уже стар. Он часто лежал в больницах и очень мало времени проводил дома. Было непривычно видеть его таким. Обычно бодрый и энергичный, он сейчас казался очень слабым. Джозелин часто навещала его в больнице и пыталась сделать всё, чтобы улучшилось его состояние.

Клара занималась воспитанием детей и не видела в Паркере ничего странного, ведь тот вёл себя так, словно он нормальный ребёнок. Он старался капризничать, что-то спрашивать и мямлить, как Скарлетт. Но иногда выходило плохо, ведь ход его мыслей иногда был слишком сложным для ребёнка. Он не был маленьким наивным мальчиком. Он видел смерти людей с тех пор, как научился сам принимать истинный вид демона, как и его мама. Он смотрел на Джозелин и Рика и учился. Паркер увидел уже множество душ, попробовал их, почувствовал прекрасные вкусы. Мама и Рик учили его быть настоящим демоном. А Джозелин показывала ему жизнь, которой не видела сама. Они втроём ездили по миру и изведывали страны, Энрике учил Джозелин языкам, чтобы она позже научила сына. Жизнь кипела.

Это Рождество было таким же счастливым, как и предыдущие, только не было мистера Форварда, но зато остались две горничные в этом доме. Мелисса и Нора Вебер были приветливыми и заботливыми девушками. Они изменились, все изменились. Даже Джозелин, но она не постарела. Отрасли лишь волосы. Поэтому Джоз старалась поддерживать стиль женщины, матери. Когда Паркер только родился, она не верила, что сможет произвести впечатление готовой девушки, но сейчас… Она прекрасна! Соблазнительна, обворожительна. Именно такой она мечтала быть когда-то, когда ненавидела эту несуразную мальчишечью внешность. После родов её тело округлилось, грудь выросла, но это не сделало её хуже. Сущность демона лишь приукрасила всё. Должно быть, так и бывает с демонами. Поэтому они прекрасны. Им ничто не мешает.

– Ты нашёл свой подарок под ёлкой? – спросила Джозелин, убирая сырую чёлку со лба сына.

– Да, мама, спасибо большое, – улыбнулся мальчик и посмотрел на Джозелин искренним взглядом. Его зелёные глаза сияли, как у матери.

Паркер был копией своего отца, что всегда расстраивало Рика. Джозелин просто не обращала внимания на это. Старалась делать это, ведь Себастьян не выходил у неё из мыслей никогда. Стоило только посмотреть на себя в зеркало. Шрам не проходил, портя её прекрасный облик. Рик не понимал, что это за шрам, который причиняет боль демону. Но Джоз не говорила ему, что это как символ разбитого сердца. Должно быть, этот шрам – напоминание о том, что сделал Себастьян. Девушка надеялась, что когда она забудет этого мужчину, тогда успокоится её сердце, тогда и пройдёт этот шрам.

Утром, глядя на соседнюю подушку, девушка вспоминала, как проснулась тогда. Каждый раз снова и снова она ощущала тот же холод. Лёжа в кровати, она чувствовала, что рядом никого. Лишь иногда к ней прижимался Паркер. И сынок успокаивал её сердце. В эти ночи ей не снились сны. Кто сказал, что демонам не снятся сны? Снятся. И самые скверные. И Джозелин стала их жертвой.

Не смотря на то, что она старалась поддерживать себя в прекрасном состоянии, часто девушка видела на своём лице уродливые следы – остатки бессонных ночей и пережитых ситуаций. Пока её жизнь была нормальной. Ничего не вмешивалось в неё. Удивляло только одно: Себастьян до сих пор ничего не знает. Сиэль говорил, что он не подпускает его ни к какой информации о Джоз. Три года, и он ничего не сделал сам…

Если бы хотел, он бы обязательно приехал или написал что-нибудь, верно? Такой мыслью она мучила себя, хотя понимала, что без этого демона ей будет гораздо легче. Как же можно было так жить? Три года…

Каждый день, просыпаясь в своей кровати, Джозелин вытирала слёзы с лица. Даже во сне она вспоминала каждый тот день, что провела с ним. Никогда ведь не думала, что он так поступит.

Вот и сегодня после весёлого празднования она легла на кровать со слезами. Ещё в ванной она начала плакать. Казалось, что последние три года были счастливыми, но воспоминания накатывали снова и снова. Ещё и Рик «обрадовал» новостью, что он уезжает на несколько месяцев. Он собирался писать, но кто знает, сколько будут письма доходить?

Этот год был довольно странным, даже погода шалила. Рождество, должен идти снег, но с неба капает дождь, гроза. Хотя чего удивляться, это Лондон. Точнее, его пригород. Вдруг постучались в дверь, и Джозелин присела, вытирая слёзы.

– Войдите, – сказала она, надеясь, что человек не заметит в темноте её слёз.

Но снова раздался стук, такой неуверенный и тихий. Джозелин сползла с кровати и открыла дверь. Оказывается, за ней стоял Паркер, которого она только что уложила спать. Он был таким милым в своей пижамке, таким невинным. Он сонно потирал глаза.

– Ты чего? – спросила Джозелин, присаживаясь перед сыном. – Упал с кровати?

– Нет, мам. Мне не спится там одному. Гроза, страшно. – Его голос был довольно высоким, но говорил Паркер осознанно, но был таким маленьким ребёнком.

– Ты хочешь поспать со мной? – спросила девушка и подняла сына на руки.

– Да, – звонко сказал он и приобнял Джозелин. – Я хочу с тобой, мама. Ты… – Он поднял голову и взял её лицо в руки, – плакала?

– Нет, милый, я просто только что из ванной. А там жарко, вот лицо и покраснело.

– Ты врёшь? – спросил Паркер и поцеловал её щёку. – Твои щёки мокрые. Ты меня обманываешь, мама.

– Прости, милый. Я не хотела, чтобы ты волновался.

Она прошла в комнату и посадила сына на кровать.

– Что случилось? Тебе опять больно? – Паркер переполз к Джозелин и прижался головкой к её груди. Он поцеловал шрам и вздохнул.

– Нет, милый. Мне не больно. Всё в порядке. Когда ты рядом, мне совершенно не больно. Мне хорошо. Мой миленький, ты меня успокаиваешь.