Текст книги "Души демонов (СИ)"

Автор книги: Joseline

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 50 страниц)

«Скажи это своему сердцу», – подумала Джозелин, опираясь на комод, что стоял под овальным зеркалом. Она случайно задела рукой стопку лент для волос, которые она теперь часто убирала, ведь они сильно отрасли, какой-то крем, который не был ей больше нужен, немного косметики, стоявшей для вида. Также на комоде стояла старая корзинка с нитками для шитья и вышивания, сантиметровая лента…

Джозелин, наткнувшись на кусок розовой резиновой ленты с сантиметровой и дюймовой шкалами, схватила его и тут же обвила вокруг своей груди. Девяносто сантиметров, подумала она, вспоминая последние измерения. Сама она не интересовалась своим телом, но они делались портнихой.

– В прошлый раз было восемьдесят четыре, – пискнула Джо, прикидывая разницу в шесть сантиметров.

Она перемерила и не ошиблась, снова видя цифру 90.

– Быть не может, – пропищала она робко, кидая ленту на комод.

Девушка сползла на пол и обняла колени, опрокидывая голову на деревянную стенку. Не хотела она ничего подобного. Но теперь и не думала, что Сиэль ошибся. Ведь не может быть так, чтобы грудь её увеличилась в результате превращения. Не хотелось…

Джозелин поднялась с пола на еле шевелящихся ногах. Колени дрожали, а думать было невозможно. Она боялась всего. И ответственности, и неизвестности. Хотела покончить с этим всем.

Практически не ощущая себя, Джозелин взяла ножницы из той самой старой корзины и поглядела на себя в зеркало. Глаза были полны уверенности, а руки совершенно не дрожали. Она решилась. Так и нужно, чтобы всё прошло, чтобы всё забылось.

– А когда проходит токсикоз? – спросил где-то в коридоре Сиэль.

– Неделе на одиннадцатой, – крикнула Клара.

Концы ножниц холодно скользнули по её животу. Девушка совершенно ничего не чувствовала…

========== Часть 19 ==========

20 августа 1935 год

Одиноко. Было одиноко в этом странном мире, где никто не понимает, каково это – жить в голоде и вечном холоде в душе. Джозелин стала ощущать это совсем недавно. Какое-то отстранение от мира, даже от семьи. Часто она бродила по крышам в поисках кого-то похожего на неё саму. В городе было пусто, и грязный воздух раздражал. Стало совсем не по себе. Поговорить не с кем, а когда она была человеком, так не ценила общения. Клара так и не нашла себе замену, а ведь ребёнок в её животе всё рос. А всё потому, что Клара не доверяла никому, ни одной пришедшей девушке, науськивая Джозелин и Онни против каждой. Одна похожа на воровку, другая – подозрительно полная, наверное, постоянно тащит с кухни. Третья была наоборот худая, того глядишь, свалится. Другая слепая, третья похожа на пьяницу, наркоманку. Одна шептала неразборчиво…

Всем отказали.

Джозелин не видела в девушках ничего необычного, чего должна была видеть Клара. Это просто люди. В них не было ничего ненормального, и все они подходили на роль обычной горничной. Кроме, может быть, худой. Действительно похожа на анорексичку.

Сегодня Джозелин пришла домой с чёрного входа, откуда всегда выходила, чтобы не заметили люди на дороге. Суета в Лондоне была, конечно, нескончаемая, толпы народа и всё такое. Но! Вдруг в толпе будет знакомое лицо. Нужно быть осторожнее.

Откинув все мысли, Джозелин смяла в руке листок, исписанный кривым почерком, на ровных напечатанных линиях жёлтого листа были непонятные слова, стояли две печати и написана одна, решающая всё фраза. Это странно, думала Джоз, не верила ни во что.

Тут, засмотревшись на выведенную чёрными чернилами фразу, она столкнулась с кем-то, летящим на неё. Листок выпал из рук. Такой драгоценный лист, который является оправданием всех её проблем.

– Простите! – воскликнула девушка, выглядевшая старше Джозелин лет на шесть-семь. Она была неуверенной, немного напуганной. – О боже!

Незнакомка подняла листок и уставилась в него, протягивая его Джозелин. Словно пыталась разобрать слова.

– Вы кто? – немного строго спросила Джо, пряча драгоценный лист в кармане штанов.

– Я пришла по объявлению на роль горничной, – отчеканила гостья, встав прямо, словно солдат перед генералом. – Только вот меня не приняли. – Она тут же сгорбилась, опуская глаза.

– Вас-то за что? – Джозелин усмехнулась и присела за стол, приглашая незнакомку присесть рядом. Они были на кухне, куда и вела задняя дверь, тут никого не было. – Расскажите, как вас зовут.

– Зачем вам, меня уже отвергли… – буркнула гостья и выпятила губки.

– Я понимаю, конечно, что вы расстроены, но вы мне нравитесь. И я тут хозяйка, так что… расскажите.

– Но…

– Клара моя горничная, а по совместительству хорошая подруга. Она беременна и слишком преувеличивает свою нужность в этом деле. Боится передать свои обязанности непроверенному человеку.

– А-а, – протянула девушка, поправив каштановые прямые волосы, что выпали из высокого хвоста. Джо рассматривала незнакомку с интересом. Она должна была подойти. Не худая, не толстая, всё в меру, не похожа на наркоманку, нет на лице усталости, лишь скромная улыбка и негодование. – Ну, меня зовут Мелисса Вебер. Можно просто Лисса, я пришла сюда, потому что… – Она замялась.

– Нужны деньги, – предположила Джоз, и Мелисса кивнула, закусив губу. – Понимаю. Такое и было условие, работа на некоторое время. Но, каким будет срок, пока неизвестно. Дело в том, что я и мои слуги являемся одной большой семьёй, и конечно, я не могу уволить мою горничную или лишить денег. Она будет жить тут со своим мужем и воспитывать своего ребёнка, как и требуется, в хороших условиях.

– Как тут всё хорошо. На прошлых работах лишь дворецкий получал отдельный небольшой домик, а все остальные или уходили к себе домой, приходя к шести утра, либо жили в подвалах, в комнатах слуг.

– Да, но я не тиран. И для слуг отведён второй этаж. Дом большой, чтобы уместились все. Ты можешь поступать, как тебе будет угодно: или жить тут, или приходить из дома. К девяти. Все тут просыпаются в девять. Я чуть позднее, но это из-за того, что мне совершенно нечего делать.

– Конечно! – воскликнула Лисса. – Что ещё делать мёртвому человеку? – Она наивно пожала плечами.

– Вы знаете… – Джо прищурилась.

– Да, госпожа. В газетах писали, а мой дедушка очень любит читать их вслух. Разрабатывает челюсть. Некоторые статьи я запомнила. Ваша фотография была на первой странице. Вы сильно изменились, или фотография была старая. Сейчас вы…

– Красивее?

– Нет. Женственнее. Вы стали больше походить на взрослую женщину, чем на девочку. А вам ведь семнадцать, как я читала. Ваши волосы длиннее, чем на фотографии, грудь больше, да и вы сами стали ходить так плавно, покачивая бёдрами.

Джозелин нахмурилась, обнимая себя. Она не казалась себе изменившейся. Целый месяц она искала в себе изменения, но раз чужой человек говорит… ему стоит поверить в этом.

– Так что вы решили насчёт работы? – перевела тему хозяйка дома и закинула ногу на ногу.

– Я думаю, что первое время я буду приходить. А потом перееду. Может, вы пока меня проверите…

– Хорошо. Оплата еженедельная, даётся в полдень субботы. Выходные с вечера субботы до утра понедельника. Вас устроит? – Джо улыбнулась мило.

– Конечно. Это просто замечательно. Но… что делают здесь люди, которые тут живут, по выходным? – Лисса даже посмотрела назад.

– Ничего. Могут поработать. Повар, конечно, работает, но ему и за неделю не приходится сильно уставать. Готовит всё на всех три раза в день, посуду и овощи ему мыть не приходится. Горничная убирается, когда сочтёт нужным, но, конечно, каждый день стирает пыль, полы мыть необязательно постоянно. Водитель отдыхает почти всегда, ведь мы никуда не ездим, отлучается только по поручениям повара и горничной. Три мальчика-близнеца тоже не устают, занимаясь тем, что попадётся. Так что… вам тут будет вполне легко жить. А зарплата приличная. Хотя… если вы будете тут жить, вам и тратиться не придётся ни на что – всё есть! И еда, и теплая постель. Можете скопить или покупать себе красивую одежду. В свободные часы я не буду запрещать вам прогуливаться по Лондону. Можете устраивать свою личную жизнь, вы же так молоды.

– Да. – Мелисса покраснела и опустила глаза. – Тут так замечательно, я чувствую. Мечта для слуги.

– Слугой вы будете условно. Я буду вам давать некоторые поручения, будете помогать мне одеться, приносить мне завтрак в комнату, но всё же… отношение к вам будет, как и ко всем… как к родному человеку. Особенно, когда вы тут обживётесь. – Джозелин как-то хитро улыбнулась, и Лисса нахмурилась, заметив далеко не дружелюбную улыбку. – Не бойтесь, тут нет сатанистов. Все живут в любви и гармонии. Я вам гарантирую.

– А зачем тогда вы подстроили свою смерть? Махинации с деньгами?

– Что вы! – Джоз откинулась на спинку стула и притянула к себе маленькую корзиночку с мармеладом. Хотелось сладкого. – Я, так сказать, впала в некую кому. Или летаргический сон. Сердце билось слишком тихо, кровь бежала так медленно, что я охладела. Это последствия операции. – Девушка указала на шрам, что виднелся над воротом рубашки. – Клара и мой друг Грелль подумали, что я погибла и заказали шикарные похороны, которые было уже не отменить. Знаете, фактически умерла не я, а проститутка, имя на могиле не моё. Не до конца моё, – дополнила Джо и продолжила. – Столько денег было потрачено, столько знакомых приглашено. А ещё я не хотела, чтобы меня отправили на опыты. Сейчас подобные явления редкость, малоизучены. Я не хотела стать объектом обследований. У нас есть план, как я получу своё состояние обратно. Просто поменяю имя, а завещание с этим именем уже составлено.

– Какое же имя? – Лисса с интересом слушала строгий голос своей семнадцатилетней хозяйки. – Вам подойдёт имя… Джозелин…

– Я знаю, – рассмеялась девушка. – Меня так и будут звать. А фамилия станет другой. Фамилия моего дедушки. Фантомхайв.

– Очень умно, – похвалила Лисса и улыбнулась. – Когда я могу приступать к работе?

– С завтрашнего дня – среда. Добро пожаловать в нашу семью, Лисса. – Джози встала и протянула гостье руку. Та с удовольствием её пожала и поклонилась, улыбаясь. – Я провожу вас к Кларе. Она покажет вам, как вам ориентироваться в этом доме, чтобы не тратить на это ваше рабочее время. Если она начнёт вас запугивать, не поддавайтесь. Тут не заблудишься, работы всё-таки немного, и семья вас полюбит. Она просто противной немного стала. Не хочет, чтобы её заменяли в доме. Ревность, знаете ли. Да ещё и гормоны бушуют. Беременность такая страшная вещь, – улыбнулась Джозелин, вспоминая о листке в кармане.

– Да, госпожа. Спасибо. – Лисса снова поклонилась и пошагала за Джо, которая вела её в комнату горничной.

Клара отреагировала на согласие Джозелин неохотно. Слишком оценивающе оглядев Лиссу, она фыркнула и скорчила недовольное лицо, но всё же пошла показывать новенькой дом. Близилось время обеда. С одиннадцати до трёх Джозелин отсутствовала по делам за городом. Она вернулась к себе в комнату и упала на кровать, разувшись. Она достала листок снова и поглядела на корявую запись, написанную дрожащей рукой престарелой докторши.

«Беременность подтверждена»

Девушка прикрыла глаза и смяла справку в руке. Она боялась этого больше всего на свете. Именно того, что внутри неё есть жизнь. Тогда её рука дрогнула. В последний момент. И холодный металл ножниц безобидно провёл по её животу, когда они падали на пол. Всё-таки Джозелин не могла убить своего ребёнка. Он же её часть – плоть и кровь. Он половина когда-то любимого человека, он там, внутри, живой и здоровый, растёт, крепится. Сердечко его стучит. Как раз в тот момент, когда ножницы уже достигли своей цели, Джозелин вдруг представила звонкое «Мама!» из чужих уст. Это было пугающе, но так восхитительно.

Джозелин никогда не думала о детях. Не думала, что хочет их, не планировала, пока сегодня старая женщина-врач, вечно поправляющая очки, не сказала ей с беззубой улыбкой «Вы беременны, поздравляю!» и написала подтверждение в справке.

Внутри всё пылало. По пути домой девушка старалась не думать об этом, держала справку в руке и искоса поглядывала на неё, пока Виктор что-то спрашивал. И вот сейчас её взгляд натолкнулся эту на надпись, и снова всё оборвалось. Даже зная, что внутри что-то растёт, Джозелин не смогла спокойно отреагировать на эту новость. Теперь всё точно известно, и внутри неё умненький малыш, пытающийся постоять за себя и свою маму. Он хочет жить, он хочет, чтобы жила она и защищала его. Он словно уже любит. Ему примерно два месяца, а он любит…

Джо повернулась на бок и положила руку на живот. Любовь к этому ребёнку захлестнула её. Да, любовь.

Она сейчас, когда точно знала, что внутри неё он есть, не понимала, как раньше вообще могла решительно настроиться на то, чтобы убить его. Она вспомнила свой взгляд в зеркале, каким он был твёрдым, вспомнила, как рука не дрожала, держа у живота ножницы. А если бы вдруг она не поняла, что не сможет, что бы было? Она бы… убила его…

– Нет, – пискнула она в подушку и обняла себя. Внутри словно появился комочек, в животе чувствовалось что-то тягучее. Словно она сама настраивала себя на то, чтобы чувствовать его.

Вдруг она села, сама не зная почему. В голове всплыла какая-то мысль, но тут же пропала. А потом вновь всплыла.

Девушка соскочила с кровати и босыми ногами прошла в ванную, где за зеркалом был шкафчик с лекарствами и всякими медицинскими штуками, о которых она не заботилась. Баночки, скляночки с таблетками, капсулами, растворами, настойками Лин сдвинула и увидела небольшую зелёненькую сумочку, больше похожую на косметичку. Она вытащила её и потащила обратно в комнату, раскрывая её. Внутри лежал стетоскоп, и Джо улыбнулась, предчувствуя что-то прелестное.

Она села на кровать и задрала рубашку до груди, ощупывая ещё совсем плоский живот. Ничего нет, думала она, но скоро она начнёт толстеть. Это не радовало, но если так она даст своему ребёнку защиту, а позже прекрасную жизнь, то ничего страшного в этом не было. Такие все матери. Даже она.

Вставив в уши трубки стетоскопа, Джозелин приложила его к животу и прикрыла глаза, укладываясь на подушки и пытаясь расслышать в шуме своего сердца ещё один стук, быстрый, как стук сердца человека. Может даже, быстрее.

Лин улыбнулась и продолжила путешествовать по животу, улавливая громкость стука. Слева, прямо под её сердцем, стук был очень громким, и Джоз закусила губу, улыбаясь всё шире. Из уголков глаз покатились слёзы, и Джо убрала руку от аппарата, оставив его на животе. Через пять минут послышался стук в дверь, и девушка убрала стетоскоп под подушку, понимая, что он ей ещё пригодится. Она чувствовала некое удовлетворение в том, что она слышала стук.

– Войдите, – крикнула девушка и села на кровати, складывая ноги лягушкой.

Вошла Клара, а за ней стояла улыбающаяся Лисса. Ей всё нравилось тут. Её комната была слишком богатой для обычного слуги, а эта комната была просто чудесной.

– Время обеда, Джозелин, – покорно сказала Клара. – Тебе сюда привезти, или ты сама спустишься?

– Сюда. – Джо подумала и кивнула в подтверждение своих слов.

Клара поклонилась и вышла. День был странным. Когда горничная выходила, Джоджо успела взглянуть на её живот. У Клары срок больше в месяц, а живот уже достаточно заметен. Странно. Девушка вновь увалилась на кровать и задрала рубашку, со смешными лицами, осматривая животик. То с одного бока, то с другого. Провела пальцами от рёбер до ширинки штанов, обводя пупок. Никаких странностей. Всё как обычно. Но всё-таки малыш был внутри неё. Кроха беззащитная.

Через десять минут пришла Клара, одна. Она прикатила тележку с обедом и выставила тарелки на стол, а потом собиралась уже уходить, но Джози остановила её:

– Клара, постой. Мне нужно поговорить с тобой. – Джозелин встала и подошла к зеркалу, в которое смотрела, игнорируя взгляд Клары.

– Давай скорее, меня там ждёт твоя новенькая, – ухмыльнулась Клара и оперлась на стол, глядя в спину Джозелин, которая шумно вздыхала.

Она не могла решиться. Всё никак не могла. Сказать пару слов не сложно, но это такая новость. Хотя зачем её скрывать? Всё уже понятно, родится малыш, и он никуда не денется, от этого не уйти!

– Я беременна, – сказала она в полголоса и не услышала реакции от Клары.

Подняв голову, Джозелин обернулась и увидела совершенно поражённое шоком лицо горничной. Глаза не выражали ничего, кроме пустоты. Словно все мысли ушли из головы Клары, а рот приоткрылся.

– Как это? – переспросила она, еле находя глаза девушки. Она почти не видела, потеряв фокус глаз. – Беременна?

– Да, – кивнула девушка. Рука Клары подлетела к животу, а потом к сердцу.

– Всё-таки те похитители что-то успели сделать с тобой? Почему ты не сказала раньше? – бормотала женщина. – Ах, да, ты боялась быть опозоренной. Чёрт возьми, что теперь будет. Тебя изнасиловали и…

– Нет, конечно! – крикнула девушка, царапая комод, на котором стояли её руки. – Меня не насиловали, я бы не далась.

– А кто же тогда это сделал с тобой? – Клара медленно подошла к кровати и плюхнулась на неё, почти теряя равновесие, но удержалась, подставив руку. Выглядела она нелепо, словно её тошнит, но в то же время на лице был шок и остатки отвращения.

– Тот, кто спас меня от них. – Джо не могла сказать его имени. Всё ещё было больно. Ни хуже, ни лучше не стало. Лишь боль в груди при воспоминаниях.

Джозелин старалась контролировать свои мысли, не зная, вредит ли эта боль ребёнку, либо только она её чувствует. Но всё же лучше было перестраховаться. Она боялась за жизнь малыша, ведь Сиэль говорил, что она должна защищать его, обязана. И Джозелин будет его защищать.

– Себастьян? – Клара прикрыла глаза рукой и устало простонала. – Я так и думала, что эта ваша нежность, улыбки, объятия – всё это не просто так. Я догадывалась, что этим всё и кончится когда-нибудь.

Джозелин присела рядом с Кларой и глубоко и шумно вздохнула, признавая всю проблему. Два ребёнка в доме, и они родятся примерно одновременно. Хаос в доме обеспечен, придётся тратить слишком много денег, заниматься делами не будет времени.

– И он ушёл? Вот так? – Клара положила руку девушке на колено. – И у него ничего не ёкнуло?

– Похоже, нет.

– Как же так? Я думала, что он настоящий мужчина. Думала, что он хороший. – Женщина помотала головой и вдруг расплакалась.

– Я тоже так думала, но… он ушёл, Клара. Не стоило ему доверять.

– А он хоть знает, что у него будет ребёнок?

– Нет. И не узнает, пока этого не захочу я, то есть, возможно, никогда. Такой отец моему ребёнку не нужен… – Джозелин улеглась на кровать и положила руки на живот, глядя в потолок. Вспомнила день, когда её привезли из больницы, когда она не могла пошевелиться от боли. Вот, что он сделал с ней, и он не достоин называться отцом её ребёнка.

– Правильно. Ты как? Держишься?

– Ещё бы. Теперь у меня есть стимул держаться, жить, быть счастливой. Ради моего ребёнка я сделаю всё. Знаешь, Сиэль ещё подумал о том, что я беременна, месяц назад. Я не верила, хотела, чтобы ребёнка не было, но теперь я хотела бы извиниться перед ним за своё первоначальное решение. Я даже пила вино, пока не подумала, каково ему там. Теперь я уверена в том, что у меня будет малыш. Справка даже есть…

Джозелин нашла скомканный лист и посмотрела на него. Эта запись была так важна для неё. Около двух недель назад она сходила в больницу впервые, жалуясь на боль в груди. Для предлога. Не могла же она сказать Кларе, что есть подозрения в беременности…

– Ты уже думала об имени? – спросила, хихикая, Клара и встала с кровати. Кажется, она уже успокоилась и подошла к двери, собираясь выходить. Джозелин посмотрела на неё насмешливым взглядом. – Ладно, не волнуйся. Понимаю, рано ещё. Но ты думай об имени, никогда не знаешь, когда родишь.

Джозелин рассмеялась и встала с кровати, вспоминая об обеде. Ей совершенно не хотелось есть, ведь она помнила, что утром всё это выйдет из неё. Но необходимо было питаться для здоровья её малыша. А может, он хочет душ, подумала девушка и поморщилась, вспоминая то странное чувство. С первого своего дня, она больше не пробовала ни одной души, пыталась смириться с витающими повсюду запахами. Но… если он хотел? Что же тогда делать?

Джозелин решила отправиться завтра куда-нибудь, чтобы поесть. Правда, у неё было в этом совсем мало опыта, и девушка просто терялась в догадках, где же можно лишить человека жизни? Неужели снова придётся наведаться к проституткам? А вдруг они запомнили её? Здесь можно обратиться, разве что, к Греллю. Он должен знать, где им мешают демоны.

Джозелин вышла в коридор и увидела Мелиссу, которая с восторгом осматривала дом. Да, было на что посмотреть. И тут их взгляды встретились, и Лисса улыбнулась, собираясь подниматься. Гостья поднялась к хозяйке и осмотрела дом с балкона, присматриваясь к картинам. Более всего её привлекла привезённая из дома за городом картина Джозелин и её бабушки.

– Давно рисовали? – спросила девушка, рассматривая сначала Элизабет, потом Джозелин на портрете.

– Около четырёх месяцев назад. Кажется. – Джоз нахмурилась и поглядела в бабушкины глаза. Они светились добром, а ведь с ней случилось что-то похожее. Она ждала ребёнка от демона, не могла поверить в подобное.

Сейчас Джозелин поняла, что Сиэлю вечно тринадцать, а Лиззи на тот момент было уже шестнадцать, так? Девушка поморщилась, представляя их вместе. Извращением ей это не казалось, но всё же. Ему тринадцать…

Хотя когда только что-то подобное не случается. Если бы Сиэль тогда не вернулся, её отец бы не родился, тогда бы не было её. Не было бы всех этих проблем. Была одна разница в этих ситуациях. Элизабет не была одна – она была замужем, хоть и за нелюбимым человеком, но он мог обеспечить будущее её сыну. Второе – её сын был любим, от любимого человека, а Себастьян уже давно перестал быть им. Но её ребёнок тоже будет любим. Всем разбитым сердцем любим.

– Вы так не похожи на себя, – продолжала Лисса. – Вам тут тоже семнадцать?

– Нет. Ещё шестнадцать. Почти семнадцать… – вздохнула Джозелин, опираясь на перила балкончика и кладя руки на живот.

– Здорово. В газете была девушка более похожая на ту, что на портрете, нежели на вас. Почему вы так изменились?

– Все меняются, Лисса. Все растут. Просто я стала ухаживать за собой и перестала стричь волосы. Когда-то же нужно становиться членом общества. Тем более у меня есть задача – измениться до неузнаваемости. Знаешь ли, я всё-таки хочу предстать перед нотариусом. Так что…

– Понимаю. Госпожа, так, вы уже не вернётесь к прошлой жизни, и люди будут знать вас теперь под другим именем? То есть скоро вас все забудут, а ваша тайна, ваше существование и жизнь так и останутся неизвестными?

– Так и надо, Лисса. Многие умрут, так и не поняв, что я жива. Собственно, в их жизни я ничего не представляю, и они так и будут жить, как жили раньше. Собственно, все люди, почти все из них, что пришли на мои похороны, видели и знают меня достаточно давно, если можно говорить, что семнадцать лет – долгий срок. Этих людей я уже почти не помню. Некоторые были просто старыми знакомыми моих родителей, но после их смерти я далеко ушла от того мира. То есть меня увели от того мира.

Джозелин откинула голову назад, глубоко вдыхая. Она посмотрела в потолок и вспомнила те нелёгкие годы. Они были уже размыты в её голове, воспоминания словно стирались. А может, она так забудет обо всём, как когда-то позабыл Себастьян? Сколько ему понадобилось? Пятьсот лет?

Слишком долго, подумала Джоз. Она не знала, выдержит ли столько времени, соберётся ли с силами. Она боялась остаться одна в мире, забыть своё настоящее имя, позабыть человеческую жизнь. Джозелин дорожила своими воспоминаниями, пыталась каждый день прокручивать свою жизнь, хотя знала, что в итоге всё забудется. Разве что боль останется. Боль поможет ей помнить о случившемся…

Странно будет забыть, думала девушка, слушая восхищения Лиссы по поводу дома. Забыть то, чем ты существовал, как стал таким и почему? Совершенно неясно, как из головы могут пропасть те сокровенные мечты, мысли, тайны.

Но потом вдруг что-то ёкнуло у девушки в животе, и она опустила глаза. Ребёнок! Она не останется одна, она будет с ним, ведь малыш не оставит свою мать. Джозелин вдруг поняла, что этот ребёнок ей просто нужен.

Девушка положила руки на живот и погладила место от рёбер до пупка. Так странно, она ещё ничего не чувствовала.

Лисса отошла, когда, Джозелин не поняла. Она осознала, что стоит одна перед картиной и поглаживает свой живот. Она приняла своё состояние, поняла, что думала глупости, не верила, что могла когда-то убить этого ребёнка. Пускай он от демона, что предал её. Какое отношение его рождение будет иметь к Себастьяну? Малыш никогда не узнает своего отца, а отец ни за что не узнает о ребёнке.

Так будет лучше, конечно. И никакой боли, никаких страданий, лишь любовь к ребёнку.

Джоджо вдруг вспомнила, что Сиэль говорил об их приезде. Если беременности не будет, они нескоро тут заявятся, а если всё же будет… И хоть она просила его ничего не говорить Себастьяну, он может сделать любые выводы.

Девушка быстро забежала к себе в комнату, причём даже не поняла, когда рядом с ней оказалась. Она села за стол и достала чистый лист и перьевую ручку с чернилами. Ровными, ставшими идеально красивыми буквами, более уверенной рукой, она писала письмо Сиэлю. Нельзя было и его оставить неведении. Если он появится тут и узнает всё, он будет в гневе.

Стараясь собрать все мысли по порядку, Джозелин написала Сиэлю довольно короткое письмо, вспоминая, что общение письмами совсем не любит. Проще было ему позвонить, но разве дозвонишься до Кардиффа, когда люди в Лондоне не могут дозвониться друг до друга.

«Дорогой Сиэль,

Сегодня я узнала, что всё-таки стану матерью. Это так сложно, не чувствовать и даже не представлять того, что есть что-то внутри. Ты был прав, прости. Я до сих пор не могу поверить, что уже скоро стану матерью, а также в то, что обычная прихоть демона кончилась подобным.

Знаешь, я ошибалась, когда не хотела этого малыша. Я теперь просто ненавижу себя за то, что могла подумать о его смерти. Я хотела его убить, но рука дрогнула. Несколько недель я делала всё, как раньше, не заботилась о нём, пила вино, ела что-то вредное. И каждое утро это из меня выходило. Как я была глупа, Сиэль. Теперь, когда в больнице подтвердилось моё положение, я просто проклинаю себя за то, что доставила малышу внутри меня хоть какие-то неудобства. Каково ему там было…

Знаю, дура. Бабушка ни за что не поступила бы так со своим ребёнком. А я поступила. Скажешь по мне, что я чудовищная?

Я знаю, что ты сейчас думаешь. Не приезжай сюда, мне не нужно этого. Себастьяна я видеть не желаю и прошу, пусть он не знает совершенно ничего. Ему этого не нужно. Я и мой ребёнок ему никто. С того момента, как он покинул мой дом мы не имеем ничего общего.

Ты ведь можешь понять меня? Прошу, пойми. Это, можно сказать, не его ребёнок. У малыша нет отца.

Люблю тебя,

Джозелин».

Она сложила письмо и упаковала его в конверт, наклеив марки. Она незамедлительно отдала это письмо Виктору, чтобы он отвёз его на почту. Джозелин надеялась, что Сиэль поймёт её и искренне примет её мысли. Конечно, неправильно, что у её ребёнка не будет отца, он ведь будет спрашивать о нём, глядя на Клару и Онни. Но… так ведь лучше? Отец её ребёнка не должен ни от кого зависеть, жизнь его семьи должна быть превыше всего. А разве есть такой в её жизни? Нет.

Тем более, подумала она, будет куда проще быть одной, чем разделять с кем-то свою судьбу. Мало того, в её сердце вряд ли уже вспыхнет любовь к кому-то более сильная, чем была к Себастьяну. А может, её сердце вообще никогда не потеплеет по отношению к мужчинам. Может, все они такие?

Конечно, нет. Онни же не такой. Виктор не такой. Но… демон. По словам Грелля, их тут много, и они все такие. Жизнь человеческой девушки им ничего не стоит, её сердце никогда не исцелится – плевать, они не влюбляются.

========== Часть 20 ==========

15 сентября 1935 год.

Одиночество всё засасывало. Становилось совершенно неясно, как понимать всех, как видеть в них людей. Это было ужасно, и Джози постепенно сходила с ума. Все мысли были лишь о голоде, о ребёнке, о себе самой. Нужно было как-то существовать, а это было трудно, когда вокруг всё напоминало лишь о сущности чудовища и о страхе. Иногда Клару невозможно было слушать, запах её души забивал лёгкие, и Джозелин вдруг осознавала, что хочет убить, но сдерживалась. Девушка практически не выходила на улицу, мечтала лишь о том, чтобы это чувство прошло, но это было невозможно. Даже поганая, мёртвая душа Грелля вызывала сладостные муки, о которых оставалось только мечтать.

Но вместе с голодом пришёл страх. Страх за ребёнка. Именно из-за своего положения девушка боялась идти на «охоту». И именно за его самочувствие переживала больше всего. Джозелин не знала, что станет с малышом. Либо он погибнет от её перевоплощения в истинный облик, либо от голода. Выбора не было. Опасность велика. В любом случае он пострадает.

Кто может дать совет?

Сиэль не знает ничего о подобных случаях, он ещё слишком мало повидал в этой жизни и очень редко встречался с демонами. Себастьян? Спрашивать его было совсем опасно, он же не глупый, догадаться сможет быстро, а если и нет, то его это не касается. Книги, сотни книг Джоджо пересмотрела, чтобы узнать что-то о том, что такое вообще было! Но ни одна из них не говорила о демоницах, что могли родить детей. Были демоницы, что соблазняли мужчин, существовали демоны, что соблазняли женщин. Бессмертные влюбляли в себя смертных. Но нет ни одного упоминания о том, что бессмертные могли иметь детей от бессмертного. Разве что древнегреческие и древнеримские боги? Нет!

Нет ничего!

Мифология разных стран ничем не помогала, зато Джозелин преуспела в истории, изучая что-то подобное. Голова её была забита разными мыслями, но ни одна из них не была нужной. Как быть?

– Госпожа, можно мне отгул на завтра? – спросила за спиной Лисса, отвлекая от чтения. Джоз вздрогнула от неожиданности и, положив руку на живот, прокляла себя за то, что стала такой рассеянной в последнее время.

– Да, конечно, – кивнула девушка, по-доброму взглянув на горничную. – Что-то стряслось? – Джо уткнулась в книгу, делая вид, что читает, но глаза не находили полезных строчек.

– Ну, да. Почти. Виктор пригласил меня в Лондон на чай. – Лисса хихикнула. – Он сказал мне, что завтра у него и так выходной, и что вы позволяете ему просто так брать машину. И… он решил прокатиться со мной.

Джозелин подняла глаза и, не находя, чего ответить, рассеянно осматривалась и хмурилась, чувствуя, как дрожит нижняя губа.

– Замечательно, – выдохнула она, слыша, как подвёл её голос. Словно она плакала, звучал он. Было это очень заметно, много печали в нём, грусти. – Удачно отдохнуть, – откашлявшись, исправилась Джоджо.