Текст книги "Души демонов (СИ)"

Автор книги: Joseline

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 50 страниц)

Её руки сжались в кулачки, когда девушка была на грани оттого, что хотела сейчас же крикнуть: «Вот она я, смотрите все!» Слёзы её уже капали на ворот её пальто, а в ушах помимо слов стоял плач окружающих. Особенно женщин. А Сиэль всё также и сидел в одном положении, но уже не мотая ножками. Он почти не моргал, смотрел в пол, но дрожащие желваки на его висках показывали, что он очень напряжён. Челюсти сжаты, так же, как небольшие юношеские кулачки сжимали края бедной деревянной лавки. Только он чувствовал и понимал, что ногтями проводит по нижней стороне скамейки, как занозы входят ему в кожу под ногтями. Это было неприятно, может, даже пошла кровь, но он терпел, слушая близких. Ведь он не знал и даже предположить не мог, что девушка, которую он похоронил и оплакивает, безуспешно пыталась взглянуть на него.

И вот пришло время, когда свои речи произнесли почти все сидящие в церквушке. После того, как семья высказалась, девушка почти не слушала, плача Кларе в плечо. Женщина успокаивала свою бедную девочку, гладя её по голове через капюшон. Но внимание девушки привлекло то, что последним к гробу пошёл Сиэль, просто медленно пошагал, мотая руками и не обращая внимания на то, что задел какую-то пухлую женщину, по лицу напоминающую кухарку в той самой закусочной, в которой Джозелин предложила демонам жить у неё.

– Вы меня, наверное, не знаете, – хмуро начал мальчик, снова глядя в пол, стоя у гроба. Он даже не взглянул на девушку, лежащую в нём. – Но мы с Джозелин были хорошо знакомы. Я недолго жил у неё в доме. Я, как вы понимаете, знал её не столько, сколько вы, ведь я не её семья, но легко могу сказать, что слова, сказанные вами о ней – правда чистейшая. Джозелин, Джози, Джоз, Джоджо, Джо, Лин – так я называл её. Мы понимали друг друга без слов и много общались, словно она была моя сестра. Я знаю почти всю её жизнь, знаю всё, что она прожила, хоть и не могу себе представить её боли и той тяжести, что свалилась на её хрупкие плечи. Но она была очень сильна. Она стойко выдерживала критику по поводу её внешности и повадок со стороны толпы, народа. Но она была прекраснее всех на свете даже с её неуклюжестью или колкой шуткой. Внутри, душой, она всегда была самым чистым человеком, которого я только встречал. Она не потеряла себя, обретя статус и титул, она сохранила себя, даже обучаясь манерам, не смешалась с серой толпой аристократов, презирающих друг друга. Джозелин всегда была самой собой… – На последних словах голос Сиэля сорвался и задрожал, выдавая слёзы. Мальчик прижал кулак к губам и с полуприкрытыми глазами пошагал в сторону своего места, но вдруг почувствовав взгляд на себе, поглядел на загадочную девушку в чёрном пальто с капюшоном. Она смотрела на него заплаканными ярко-зелёными глазами. Глазами, по форме напоминающими его глаза, по цвету – глаза Лиззи. Это были глаза Джозелин. Открыв рот и округлив глаза, мальчик прошёл к своему месту, не веря самому себе. Как это она могла сидеть там. Галлюцинации? У него? Быть не может…

Он вновь поднял голову на ту девушку в капюшоне и снова встретил её взгляд. Он не мог точно сказать, была это Джоджо или нет, ведь капюшон закрывал половину её лица, но то, что она покраснела и отвернулась, опустив голову, заставило его задуматься над этим. Все слёзы высохли. Теперь он понял, что оплакивать-то некого. Там в гробу лежит совершенно другая девушка, а не та, к которой он приехал. Та, родная, сидела в десятке рядов от него.

Сиэль тяжело вдохнул, и Джозелин также тяжело выдохнула. Юноша словно услышал, поднял голову снова и встретил всё тот же острый взгляд зелёных глаз. Он хотел заглянуть в них, поэтому не прерывал зрительного контакта. Но девушка сама отвернулась. Снова…

Моросило…

Улицу окутали сумерки, и церемония похорон оканчивалась.

Джо, красная от волнения, встала со своего места и отправилась за толпой знакомых и не очень знакомых людей на улицу через большие резные двери церкви. Она исподлобья оглядывала лица пришедших гостей. Конечно, она всех знала. И все знали её, её родителей или бабушку. Но память такая недолговечная. К тринадцати годам, например, Джозелин уже не помнила, как звали её любимую куклу, хотя такие вещи запоминаются надолго. Тем более, если кукла была одна единственная за всё детство.

Девушку вдруг качнуло, а к горлу подступил ком.

– Что с тобой, родная? – заботливо спросила Клара, взяв девушку под руку. Ноги совсем не держали малышку, она шагала еле-еле, чувствуя лишь странное головокружение. – Сейчас не время в обмороки падать, Лин. Ещё чуть-чуть, подожди.

Кладбище… жуткое место особенно в сумерки. Тут только Гробовщику свободно дышится. Хотя девушка так и не поняла, почему она может свободно входить в церковь. Разве демоны не являются порождением Ада, сподвижниками Дьявола. Разве они должны находиться под этими крестами с изображением Иисуса. Почему она в такой толпе не испытывает сильной жажды, влечения к запахам. Себастьян разве не желал её душу больше смерти? Разве он не хотел поглотить её всю, без остатка? Почти удалось, но… он больше ничего и никогда не получит. Даже если они когда-нибудь увидятся. Он ничего не получит, кроме острого, пробивающего насквозь любую преграду ножа, воткнутого в сердце проклятого демона. Джозелин обязательно убьёт этого демона. Убьёт!

Ком снова встал в горле Джоз, и попыталась сглотнуть его, чтобы дышать ровно и глубоко. Она облизала губы, хотя и не была голодна. Глаза прикрыты, но девушка знала, куда идти, потому что слышала медленные шаги перед собой, шла ровно в такт, ощущая лишь нервозность. Глаза открыла и посмотрела в затылок идущего перед ней. Сиэль…

Он не оборачивался, но, наверное, знал, кто за ним идёт. Джо нагнала его и пошагала рядом, глядя на профиль. А глаз всё ещё устремлён вперёд.

– Привет, Сиэль, – прошептала девушка, чуть склонившись над ухом мальчика.

– Привет, Джозелин, – уверенно сказал он.

– Замечательную речь произнёс, дедуль, – хихикнула девушка.

– Что? – Мальчик опешил и повернул на девушку голову. – Дедуль? Как ты узнала?

– Себ… кхм… твой дворецкий оставил твоё письмо. Где он, кстати?

– Грелль написал мне, чтобы я не брал его с собой. Тем более он занят.

– Занят, значит. Понятно… – Джо похлопала глазками, опустив голову. – Как у него дела? – Ей было это не так и интересно, но вопрос «Как он после того случая живёт?» волновал её.

– Не очень как-то. Когда он вернулся, на его лице не было той привычной пресловутой ухмылки, к которой я привык за долгое время. За четыре недели он ни разу не улыбнулся, не высказался против меня, ни слова не вставил поперёк. Он молча выполнял все мои приказы. Он стал странным, думаю – он скучает по тебе сильно, слишком привык к тебе. Мне кажется, что новость о твоей несвоевременной кончине ухудшила бы ситуацию. Нужно подождать, когда он отойдёт, а потом сообщить.

– Ха-ха. Наверное, ему будет жаль, что он не толкнул идеальную речь демона, как ты. Наполненную сожалением и слезами. Кстати, очень душещипательная речь. Долго придумывал?

– Нет. Она полилась от сердца сама. Я даже не думал, о чём говорил. Даже странно видеть человека, о котором говорил от всего сердца, рядом. Что случилось, кстати? Зачем весь этот маскарад? К чему эта актёрская игра? Кто, чёрт возьми, та девушка?

– Долго объяснять. Поэтому объясню позже. Надеюсь, ты не торопишься?

– Конечно, нет.

– Останешься у нас на некоторое время?

– На три дня, не больше. У меня много дел в Кардиффе. Наверное, Себастьян захочет приехать, чтобы у меня не было трудностей.

– Нет! Его не надо! Умоляю! – шёпотом кричала Джозелин, схватившись за плечо Сиэля.

– Что? Почему?

«Значит, он ему ничего не сказал?» – подумала девушка, закусив губу.

– Я не хочу видеть его… грустное лицо. Тем более о моей смерти ему знать не надо. Да и занят он сильно… – Джозелин пожала плечами. – Позвонишь ему дома, скажешь, что задержишься на два дня. А сейчас посмотрим, как меня хоронят.

Они остановились, как и вся толпа. Гроб без крышки уже находился над ямой, подвешенный на странном сооружении. Джозелин смотрела на всех и удивлялась тому, что никто не заметил подмены. Хотя да… Люди не так часто видели её в жизни, или видели в детстве. Лишь семья, уже давно не страдающая, стояла в сторонке.

– Ох, как печально. Такая молодая и красивая девочка была. Знала её родителей, а на Дни Рождения бесплатно пекла ей пироги. Она всегда так мило благодарила меня, – слышался голос где-то за спиной Джоз. Девушка прекрасно помнила её голос, это женщина работала в пекарне. Джози обернулась, но женщина стояла далеко позади. Что со слухом?

Тело стали погружать в землю. Место было приличным и находилось далеко от родных.

– Да простимся же с ней, рабой Господа нашего, – говорил священник. А в голове Джозелин был тихая усмешка: «Раба? Господа? Не думаю!»

Всё закончилось. Все бросили по горстке земли и по цветку в могилу, которую стали закапывать. Девушка снова посмотрела в конец толпы, где находилась та пекарша. Так и хотелось её утешить, но подходить к знакомым нельзя. А женщина так жалостливо плакала мужу в плечо. Отчего-то разом послышались все голоса, даже малейший шёпот. Голова взрывалась, и даже зрение стало резать разум. Уши слышали всё – стук каждого сердца. Даже своего собственного. Оно билось так редко, но было ещё одно сердечко – маленькое. Как-будто детское. Но детей не было нигде. Странно, но это сердце билось ни справа, ни слева, и даже ни сверху или снизу. Оно было где-то рядом, где-то в глубине. Скрытое от других.

Сиэль тоже это слышал, но не придавал особого внимания…

Они быстро доехали до дома в Лондоне, и Сиэль удивился этому неожиданному переезду.

– Госпожа захотела в цивилизацию, – пояснила Клара. – Загородное поместье изучено вдоль и поперёк, от него уже тошнить начало.

Тот дом был ничуть не меньше загородного. Сиэль знал, что был ещё один – одноэтажный. А в этом, похоже, жила Лиззи. Через улицу был ещё один – поменьше, принадлежащий Бонни и Джейкобу.

– Это дом Лиззи, да? – спросил Сиэль среди ужина. Ни он, ни Джозелин есть не хотели. Они просто делали вид. И никто не знал, что Джозелин – демон.

– Да. В Лондоне есть ещё дома. Один из них принадлежал её мужу, другой – зятю. А тут она росла. Поместье есть также, доставшееся от… твоего тёзки. Пропал ведь, как знаешь. Или погиб. Теперь это всё мне принадлежит. Даже то, что было у Аннеты. Вот продаю, мне ни к чему столько домов.

– Странно даже. Никто не думал, что ты душу Дьяволу продала? – усмехнулся Сиэль.

– Думаю, нет. Всё-таки главное, чтобы у твоих родственников были деньги и большие доходы. Если бы они меня любили, всё было бы хорошо, все бы остались живы. Бонни и Джейк чаще сохраняли нейтралитет, но оказались не в том месте.

Клара сидела и слушала. Это был странный разговор, который вела та милая девочка Джози. Сейчас она стала холодной. Женщиной с ясным умом, лишённой всякой радости и легкомыслия. И разговор при свидетелях не продолжился.

После ужина Сиэль и Джозелин переместились в библиотеку и там, сидя на удобных креслах перед камином, продолжили.

– Ты сказала, что если бы твои родственники тебя любили, они бы и не страдали бы… Как это понимать?

– Возможно, теоретически, если бы Аннета знала меня чуть лучше, она не стала бы называть меня воровкой. Если бы она знала всю правду. Полагаю, бабушка Лиззи оставила мне то поместье из-за тебя. Дом ведь должен передаваться потомкам. Из поколения в поколение. Также, думаю, что во мне она узнала тебя, всё-таки моя внешность сильно от твоей не отличается. Бабушка держала меня в том доме и иногда возила на прогулку в Лондон, но жить тут никогда не позволяла и не разрешала. Эта тема не обсуждалась. Она отдала Аннете то, что ей принадлежит. А мне то, что принадлежит мне. Наверное, бабушка не думала, что у неё настолько жадная дочка. Ведь ей было мало. Я много раз срывалась с места и ехала в суд, чтобы доказать права на наследство.

– Какая жадная…

– Она хотела всё. Вся в своего отца. Бабушкин муж терпеть меня не мог, поэтому я старалась ему не попадаться. Из-за меня они и ссорились.

– И когда же он умер? И как?

– Мне было 15 лет. Я жила в особняке уже около шести месяцев. Клара только что помыла меня и оставила на кухне – ужинать. А бабушкин муж ужинал в гостиной и не любил, когда я сидела с ним за одним столом. Это выводило его из себя, у него якобы пропадал аппетит при виде меня. Клара тогда ушла готовить постели, а меня оставила одну. Джон – муж бабушки – пришёл на кухню за соусом. Слуги были заняты и не услышали его требований принести ему этот соус. Бабушка была ещё в своей комнате. И он увидел меня, сидящую за столом напротив окна. Я якобы ела еду, на которую пошли его деньги. Дьявольское отродье, он так называл меня, не достойно было дышать с ним одним воздухом. Адское чудовище, проклятый урод, осквернительница рода человеческого.

– Он знал… – шепнул Сиэль.

– Знал. Может, не о твоей причастности к моей судьбе, а о том, что было внутри моего отца. Мама говорила, что папа быстро бегал. Очень быстро. Прыгал высоко и был почти неуязвим. Но тело его было человеческим, слабым совсем. Джон знал всё это. В тот вечер он около десяти минут бил меня скалкой, и вся кожа была уже в синяках. Но вдруг он остановился, а я услышала звук разбивающегося стекла. Оно посыпалось на меня. А когда я подняла голову, я увидела, что бабушка сидит рядом со мной, на полу лежит разбитая бутылка. Джон умер. Совсем слабый, его всего лишь ударили по голове. Бабушка услышала мои крики. И я была ей дороже мужа, ведь она пожертвовала его жизнью.

– И вас не обвинили?

– Нет. Бабушка и Клара скинули труп с лестницы, якобы Джон просто оступился. С тех пор бабушка жила со мной. А Аннета ревновала и обвиняла меня в смерти отца. С этого-то всё и началось.

– Как он посмел тебя избить?

– Ничего. Я к этому моменту уже привыкла. Синяки быстро сошли. Дня через два. Клара удивлялась такому быстрому заживлению. А бабушка говорила, что это гены хорошие. Да, теперь я понимаю, что это за гены. – Девушка усмехнулась.

– А когда умерла Лиззи?

– Год назад. Через два месяца после моего шестнадцатилетия. Недавно была година. – Джо странно подняла брови, а потом часто задышала, словно принюхиваясь. Затем повернула голову к двери, в которую в ту же секунду зашла Клара с чаем.

Джозелин отказалась от чая. Есть не хотелось совсем, а живот был переполнен. Хотя еда была вкусная. И у Джозелин всё также накапливались слюнки, когда она видела что-то любимое.

– Ты говорила так спокойно и серьёзно, знаешь ли, – шепнул Сиэль. – Не как раньше. Не как маленькая и наивная девочка, а как серьёзная женщина. Что-то изменилось с тех пор, как я уехал?

– Многое. Но это неважно. Я живу, и это главное. Я просто теперь спокойнее, быстрее думаю…

– Мне это что-то напоминает, знаешь ли, – подвёл итог Сиэль и посмотрел Джозелин в глаза, прищуриваясь.

– Правда?

– Да. Но это не так важно. Этого просто быть не может.

Джоз поняла, о чём он. Он думал о демонах. Так почему же этого не может быть? Ведь так и есть! Она стала демоном. Демоном…

Это так необычно, непривычно, странно. Ощущения неописуемы.

– Нам пора спать, – закончила разговор девушка. – Пойдём.

– Я ещё посижу, – помотал головой Сиэль. – Почитаю. А ты иди.

Джозелин встала с кресла и пошла к двери. Не успела она поправить платье, как Сиэль схватил маленький ножик для чистки яблок с кофейного столика, что стоял у кресла, и кинул его девушке в спину. Джозелин услышала, как лезвие разрезает воздух в последний момент, но успела податься в бок и увернуться. Джоз повернула к нему лицо, как только увидела, что ножик впился лезвием в деревянный косяк двери.

– Как странно, – сказала она отстранённо. – Даже не думала, что мой вестибулярный аппарат так поможет мне. Ты поиграть захотел, Сиэль? Не время, я хочу спать, – хитро сказала девушка. Солгала. Она солгала.

– Понятно, Джозелин. – Сиэль поднял одну бровь. – Спокойной ночи.

– Спокойной ночи.

Джозелин ушла, а Сиэль встал с кресла и вытащил свой ножик из дверного косяка. «Показалось…» – пронеслось в его голове.

========== Часть 17 ==========

Джозелин зашла в свою комнату, чувствуя дрожь в коленках. Признаваться в том, что она стала тем, кем больше всего боялась, не хотелось. Особенно Сиэлю не хотелось. Она очень боялась чего-то, поэтому сразу же закрыла дверь на ключ, балкон, соединила занавески, чтобы ничто лишнее не проникло в её комнату. Страшно. Страшно от того, что Себастьян мог приехать за Сиэлем сюда. А его общество было совершенно нежелательно ей. От одной мысли о нём, от воспоминания о его лице Джозелин хваталась за сердце от невероятной боли. Он разрушил её жизнь, её судьбу, её мечты. Он забрал её разум, душу и любовь… навсегда.

Девушка села на кровать и положила руки на колени, посмотрев на фотографии, стоящие на резном мраморном камине. Они все такие разные. Были даже старые фотографии, где ещё живы любимые родители. Где ещё были любимы длинные кудряшки, бантики, розовые платьица. Мама и папа. Улыбались они и обнимали с любовью и заботой, которых она больше никогда не испытывала. На другой фотографии бабушка Лиззи, которая любила девочку, но всё-таки была такой непривычной, немного чужой. И Джозелин стояла рядом с ней. И ведь так нелепо выглядела в пёстром платье и больших тяжёлых серёжках. А причёска мальчишеская, короткие торчащие волосики длиной не больше трёх дюймов. Смешно. Даже сейчас смешно. Клара, Онни, Виктор, Уильям. Гаретт на Дне Рождения. Семнадцатилетие… Тот день, когда Джозелин встретила демонов, изменивших её жизнь.

Была даже фотография Сиэля, который, сидя за столом, пил чай и читал газету. Не хотел фотографироваться совсем и был хмурым, как обычно. Но на уголках губ замечается проблеск улыбки. А в самом углу фотографии замечается кусочек чёрного, идеально чёрного фрака Себастьяна.

Фотография его тоже когда-то стояла на камине в её спальне. В спальне того дома за городом. Но она… бесследно исчезла, и многие думали, что Себастьян забрал её с собой, чтобы вспоминать счастливый месяц жизни в том доме, в котором всё начиналось. Но на самом деле Джозелин, Джозелин отдала её Кларе, чтобы та сожгла её. Чтобы хотя бы его запечатлённое изображение чувствовало адские муки, что испытывала бедная, юная и хрупкая Джози!

Хотя Себастьян не ушёл бесследно. Он действительно забрал с собой несколько памятных вещей. Например, подвеску в виде раскрывшейся розы, которую Джозелин повесила ему на ворот в тот день, когда в саду зацвёл последний куст алых цветов. В этот день девушка впервые играла на пианино. Она ни разу не подходила к музыкальным инструментам с того рокового дня, как проснулась одна в холодной кровати. Тем более к инструментам прикасался Себастьян. А в доме Аннеты не было пианино. Бабушка говорила, что её дочь совсем не тянулась к искусству и была чёрствой, как её отец. Никогда не любила пейзажи и даже не украшала картинами дом. Всю жизни Аннеты составляли слухи, деньги, балы, игры, ставки, веселье, пренебрежение к слугам, интерес к жизням других людей. Вот так и вышла замуж. Такой и дочь свою вырастила…

Джозелин опрокинулась на подушки, подложив руки под голову, и посмотрела в потолок так задумчиво, будто вместо него было звёздное небо. Атмосфера была спокойная, и дрожь медленно ушла. Зато вместо неё появилось месиво в животе. Странное чувство, как будто что-то упругое находится внутри. И оно шевелиться и толкается. Совсем не похоже на голодное урчание в животе. Девушка погладила пальчиками вокруг пупка, чтобы унять неприятные ощущения, но они не стихли.

– Ну, и ладно, – шепнула под нос Джоз и встала с кровати. Спать ей не хотелось, но для вида нужно хотя бы переодеться.

И следующие пятнадцать минут Джозелин провела в ванной, принимая расслабляющий душ. Она теперь поняла, что Себастьян не придёт, потому что Сиэль запретил ему, а запирать двери бессмысленно. Даже если он придёт, защита не поможет. Уже в пижаме девушка вышла из ванной и открыла все двери.

На улице было тихо, немного машин сверкнуло фарами, но не было никаких визгов, стонов, пьяных руганей. Так спокойно. Джозелин увидела старичка в соседнем доме, который пил чай и рыдал над старыми страницами фотоальбома. Наверное, у него умерла жена. Но потом к нему подошла молодая внучка, обняла и, похлопав по плечу, позвала спать, уводя из комнаты и выключая свет.

Да. Муж, жена, дети, внуки, семья. У Джозелин никогда не было нормальной семьи. Папа постоянно работал, уходил, когда Джоз ещё спала, приходил – уже спала. После его смерти девочка не видела маму сутками. Джозелин разгружала пароходы и поезда. А мама утром продавала одежду в магазинах, вечером в магазине часов, а по выходным помогала шить в ателье подруги. Бракованную ткань и одежду приносила домой и шила себе и дочери новую одежду, хоть какую-нибудь. Джозелин обедала с моряками на пристани, иногда в гостях. Много воровала на складах и в чужих садах, бегала по рынкам и выпрашивала у мясников ветчины или кусочка баранины. Соль, сахар и перец брали в маленьких закусочных. Тем не менее, Джозелин выросла здоровой. Хотя курение здорово мешало. Но курение – не помеха. Все хотели это попробовать. Многие бросали, многие продолжали. Это их дело было…

Джозелин отошла от балкона и посмотрела на часы – уже за полночь.

– Ничего себе, подумала, – шепнула девушка, схватившись за голову. – Пора спать, но сперва – хлебнуть водички.

Босиком Лин вышла из комнаты и побежала на кухню, подхватывая разлетающийся подол сорочки. Её окружали звуки храпа и сопения. Но внимания она не обращала. Глубоко дыша и чувствуя, как кожа шрама на груди натягивается, она на носочках неслась на первый этаж. На плите стоял полный кипячёной воды чайник, который Джо мечтала опустошить. От долгого молчания в горле пересохло, и девушка налила огромную кружку воды. Как же ей хотелось пить…

– Не спится? – По кухне пронёсся звонкий голос, и Лин повернула голову в сторону двери. Сиэль, хмурясь, стоял у двери, опираясь на дверной косяк. Она улыбнулась ему и уселась на подоконник, отпив немного воды и подняв голову и взглянув на луну.

– Пить что-то захотела, – выдохнула девушка. – А ты чего не спишь? – Она поглядела на мальчика, подходящего к ней. Он тоже запрыгнул на подоконник и повернул голову к луне, ярко освещающей весь задний дворик дома.

– А я демон. – Сиэль тяжело вздохнул. – Сон мне практически не нужен. Я засыпаю лишь под утро. Я читал и услышал, что кто-то несётся по коридору. Я пришёл сюда, а тут ты.

– Извини, что прервала, – с сожалением опустила голову Джоз и снова глотнула воды. – Я не хотела.

– Ничего страшного… – Сиэль даже улыбнулся, разряжая напряжённую атмосферу.

– Но… это тебе за то, что кинул в меня ножом. – Джоз хохотнула и облизала губы.

– Я проверял…

– Что проверял? – Стадо мурашек вдруг прошло по спине Джозелин. Она сжала кружку и нахмурилась. Чувствуя, как дыхание сбилось.

– Демон ли ты… – Мальчик взглянул на руки Джози, ногти были чёрными. А потом вновь поднял глаза и наткнулся на немного испуганный взгляд. – Своим поведением ты очень походила на Себастьяна. Слишком игрива и хитра. Раньше я за тобой такого не наблюдал. Ты как сам Себастьян…

– Но я не он! – Джоз нахмурилась сильнее, не веря, что её сравнили вот с этим вот… ублюдком. – И главное отличие – я женщина!

– Ой, Джозелин. Не преувеличивай. – Сиэль усмехнулся. – Ты всего лишь девушка. Юная и красивая.

– Нет. – Девушка хитро улыбнулась, ненавидя всю свою сущность. – Я женщина! Самая настоящая. И я знаю, о чём говорю. Не спорь. – Она поёжилась на подоконнике и вдруг всхлипнула, но взяла себя в руки.

– Будь по-твоему. Я не буду настаивать. – Сиэль взглянул на неё мягко. – Я не отслеживаю все ваши перемещения.

Они снова взглянули на луну. Она была прекрасна, но так далека. Казалось, что с каждым днём, часом, минутой луна становилась всё дальше и дальше.

– Небо, звёзды, – вдруг шепнула Джози. Ей вспомнился тот момент, когда Себастьян летел в небе, держа её в руках, спасая от пропасти.

Он уносил её всё дальше от старой фабрики, в которой её держали люди Аннеты. Джозелин вспомнила тот запах гнили и сырости и поставила стакан, противно корча лицо. Омерзительные воспоминания, от которых вновь трясло и тошнило. Вспомнила сырость досок, запах рыбы от похитителей и крысу в углу.

Ком снова встал в горле, и она открыла окно шире, чтобы вздохнуть воздуха. Запах цветов и машинного дыма, бензина, когда-то потёкшего, смешался с воображаемым тухлым запахом, и тошнота была уже неизбежна. Джо заткнула рот рукой, чувствуя, как по горлу ком поднимается и поднимается. Сиэль глядел на неё с шоком, и девушка, растерявшись, сиганула прямо в окно, пытаясь задать себе цель – унитаз – и бежать к ней.

– Что за?.. – воскликнул парень и поглядел наружу. Девушки не было на улице.

Ничего не понимая, мальчик осмотрел даже стены и балконы. Балкон Джозелин был открыт. В её комнате горел свет. Но… как? Как она туда забралась так быстро? Сиэль, хмурясь, побежал из кухни, опрокинув стакан с водой. Внимания он не обратил, но бежал так быстро, как только мог. Комнаты расплывались перед ним, пока он не оказался перед прикрытой дверью в комнату девушки.

Он открыл её, слыша неприятный скрип. Дверь балкона была открыта, впуская ветер в комнату. Всё было тихо, только дверь в личную ванную была чуть приоткрыта. Маленькая полосочка света пересекла комнату. Сиэль прошагал туда, дыша глубоко и взволнованно. Он поглядел на Джозелин. Она склонялась над унитазом, и тело её снова и снова вибрировало, выталкивая из себя всю гадость.

– Что это с тобой? – вырвалось у Сиэля. – Как ты так быстро добралась сюда? Там же нет пожарной лестницы!

Джозелин, проигнорировав его, встала и тут же подошла к раковине, чтобы наполнить рот водой. Склонившись над раковиной и выплюнув воду, девушка закрыла глаза, а потом резко подняла голову.

– Что произошло? – продолжал Сиэль. Девушка развернулась к нему и посмотрела в его глаза так, словно и так всё должно быть ясно. – То есть… мне не показалось? Ты демон…

Джо вновь склонилась над раковиной и вновь наполнила рот водой. Вновь выплюнула и развернулась к Сиэлю, вытирая рот рукой.

– Да. – Она обернулась назад и поглядела на себя в зеркало. Пушистые вьющиеся волосы, мягкая ровная кожа, глаза блестят. Она была так красива. Сейчас…

– Для этого и нужны были эти похороны? – Сиэль уже кричал.

– Да. Когда Грелль рассказал Кларе о моей смерти, она растерялась, но быстро собрала всё и тут же назначила дату похорон и пригласила знакомых. Когда я очнулась, было уже поздно что-то менять.

– А кем была та девушка в гробу? – Сиэль упал на стену. – Она была очень похожа на тебя.

– Проститутка. Было очень легко её найти. Хотя я и не ожидала, что она будет настолько похожа на меня. – Джоз пожала плечами и хмыкнула.

– Ты убила её?

– Да. Высосала душу. Случайно почти. Очень озверела. – Джо задумалась. – Хотя мне и сказали, как это сделать.

– Кто сказал?

– Демон. Там был демон. Я не буду говорить его имя. – Джоз сглотнула. – Он мне сказал, как нужно есть. Просил стать моим учителем, но я отказалась. Я больше не доверяю незнакомым мужчинам. Тем более в его глазах было что-то, похожее на безумие. Он словно желал этого больше всего на свете.

Девушка прикоснулась к губам, чувствуя новый приступ тошноты. Отвернувшись к раковине, она склонилась над ней и стала глубоко дышать, пытаясь унять отвратительное чувство в горле и животе. Было слишком странно всё это. Тошнота никак не уходила, но до этого не было ни толики боли в теле, кроме этого ноющего от разбитого сердца шрама.

– Почему тебя тошнит? – Сиэль подошёл к девушке и поглядел на её искажённое лицо.

– Не знаю. Такое вообще бывает с демонами? Может, это привыкание организма? – Она несла полную чушь, ведь понимала, что такого быть не может.

– Нет. Такого со мной не было. Такого, наверное, ни с кем не было. – Мальчик нахмурился, прислоняясь спиной к стене. – Такое раньше бывало с тобой?

– Нет. Я демон всего пару дней. Я не знаю, бывает ли такое вообще. Меня всё это пугает. Вчера я чувствовала себя прекрасно, у меня почти ничего не болело, а сегодня мутит. Я чуть не упала в обморок на похоронах. Мне плохо.

– Это… странно. – Сиэль снова нахмурился, глядя, как девушка глубоко дышит. – Обычно демон может всё контролировать. Даже такое неприятное чувство, как тошнота.

– Я же ещё учусь. – Джози сурово посмотрела на мальчика, который закатил глаза. – Не все умения быстро приходят. Может, тебе просто повезло, что тебя не тошнило.

– Ладно. Неважно. Пройдёт. – Сиэль пожал плечами и пошёл к двери. – Я иду спать и тебе советую. Не беспокойся, привыкнешь.

Джози поглядела на него совершенно удивлённо, и вновь оглянулась на зеркало. Она вновь убедилась, что она теперь не просто человек. Казалось ей, что она не сможет привыкнуть к этому ощущению странному, словно в ней нет души, но есть чувства. Что-то странное наполняет её, и это невыносимо. Это странно, жестоко.

Она вышла в комнату и наткнулась на два горящих глаза в темноте.

– Ты всё ещё не ушёл? – спросила девушка, выключая свет в ванной. – Что-то тревожит?

– Да. – Сиэль уселся на кровать и скрестил ноги.

– Что же?

– Твои похороны были сегодня, а значит, завтра или послезавтра к тебе в дом заявится нотариус, чтобы узнать, кому ты завещала своё состояние. На то время приостановится работа фабрики. Ты написала завещание? И кому ты намерена отдать несколько домов и фабрику?

Джози выпучила глаза на мальчика и, сгорбившись, прошваркала к кровати, плюхаясь на неё. Сиэль смотрел серьёзно и о чём-то думал. Мысли читались в его глазах.

– Я тут подумал. – Он громко вздохнул. – Как насчёт того, чтобы изменить своё имя? Выглядишь ты почти неузнаваемо. Очки и грим, и ты совершенно другой человек.

– Своё имя я не поменяю. – И лишь в голове неслись мысли о том, что если она поменяет имя, Себастьян никогда её не найдёт и не узнает, что с ней.

– Тогда фамилию. Например, на мою.

– В смысле? Ты предлагаешь мне взять твою фамилию? Почему бы не взять чью-нибудь ещё? – Джозелин притянула к себе коленки, упираясь пятками в край кровати.

– Ну, ты член моей семьи. Пусть и не совсем нормальная она у нас и вышла, – рассмеялся Сиэль, убирая чёлку с правого глаза. – Да и проблем меньше. Документы не будут фальшивыми. И я могу подправить твой возраст.

– Незачем. Мой возраст не изменишь. Пусть я вечно буду именно семнадцатилетней. Это прекрасный возраст. Последний возраст юности, когда можно не чувствовать ответственности за себя. Я потеряла то прекрасное время, когда могла уже иметь своё мнение, но и быть безответственной. Пусть хоть немного я смогу побыть именно такой.