Текст книги "Души демонов (СИ)"

Автор книги: Joseline

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 50 страниц)

– О, нет, мисс. – Девушка встала на колени и вытерла лоб тыльной стороной ладони. – Этот глупый Дин должен сейчас появиться. Он таскает мне воду.

Потом она перевела взгляд на Грелля, и нижняя челюсть её медленно упала.

========== Часть 29 ==========

Дом Глена Пэллока был похож на склеп – тёмный, жуткий, тесный. Туда-сюда сновали слуги, которых было до лишнего много. Даже Джоз это заметила, хотя была в доме всего около минуты.

Надменный дворецкий пропустил её тут же, без лишних слов, хотя на секунду и заметил, что она довольно красива для обычного человека. Он оценил состояние её кожи и волос. Дома девушка смыла с себя всю косметику, убрала отросшую чёлку с помощью невидимки, но не смогла найти чего-то достаточно бедного в своей одежде, ведь вся она шилась на заказ у лучших ткачей. Забавно смотрелось это сочетание: её богатая одежда и выражение полной безнадёги на красивом лице. Джозелин надеялась, что дворецкий ничего не заподозрил.

Шаги на лестнице заставили Джоз повернуться, и оказалось, что это робкая девушка, красная, заплаканная. На лице было выражение презрения, кажется, к себе.

Она прошла мимо Джоз, глянув на неё лишь на секунду.

– О, а кто у нас вы? – спросил мужской голос, и девушка подняла глаза.

На верхней ступеньке, держась за поручень одной рукой и поправляя ширинку другой, стоял толстый мужчина, точь-в-точь, как на фотографии. Он был омерзителен и пах потом, который не смывался, наверное. Слишком уж вонял.

– О, красавица. – Он начал спускаться, но остановился на середине лестницы. – Иди ко мне.

Девушка сделала шаг вперёд, который выглядел, должно быть, слишком робким, но уверенность её росла, на самом деле.

Шаг за шагом она делала, глядя в свинячие глазки за очками. Глен улыбался, вытягивая руки к ней.

– Проходи, милочка. – Мужчина, точнее, свинья указал ей рукой наверх, поддерживая за талию, и Джоз поджала губы. Как неприятно…

Как она жалела сейчас тех девушек и женщин, которые побывали в его объятьях. Сама она к такому была не готова сейчас. Она даже невольно вспомнила Себастьяна. Снова. Но сравнивать прикосновения было единственным выходом. Она вспоминала об объятиях демона, чтобы не обращать внимания на эту руку на её талии, которая спускалась всё ниже, когда они шли к двери.

– Прости, постель помята после предыдущей девушки. – Он рассмеялся, открывая дверь, и вводя Джоз внутрь.

Комната была совсем не лучше, чем весь остальной дом. Совсем мрачный и серый. Холодный. До ужаса неуютный. Даже Джоз почувствовала себя здесь странно.

– Снимай-ка своё пальто, милая. – Он сам развязал пояс и расстегнул пуговицы, потом стянул пальто и кинул его на один из стульев. – О, ты прекрасна, какая фигура.

Он сжал её бёдра, проходя пальцами по ягодицам. Сжав кулаки, Джозелин снова попыталась вспомнить Себастьяна.

Нет, больше нельзя такого терпеть.

– Я не этого хотела, – сказала Джо холодным голосом, который сама не узнала.

Повернувшись лицом к свинье, она злобно улыбнулась, и мужчина удивлённо и испуганно вытаращился на неё.

– А зачем ты пришла, дорогая? – спросил он и снова провёл взглядом по её телу.

Джозелин прикрыла глаза и улыбнулась шире, показывая ровные белые зубы с заострёнными клыками. Её красота ушла на задний план, и теперь что-то в ней пугало.

– Помнишь, свинья, мальчика, которого вы хотели убить ради власти? – спросила она, открыв алые светящиеся глаза. Мужчина отошёл на шаг, потом вдруг побежал к ящику стола и, открыв его, протянул девушке листок.

– Вот, возьми, прошу! – говорил он дрожащим голосом. – Это все члены нашего ордена. Они… они… только не убивай меня!

Джо хмыкнула и с серьёзным лицом взяла листок и прошлась взглядом по именам, запоминая их. Около двух сотен имён, Клаус не ошибся. Их можно убивать очень быстро, пока не доходят вести об убийствах, пока они не скрылись. Одного за другим…

– Хорошо, – произнесла девушка и сложила листок. Она сунула его в рот, удивив свинью, потом разжевала. Все имена она запомнила и даже увидела несколько знаменитых имён. – А теперь займёмся тем, чем планировали.

Джоз скинула серый кардиган и поиграла плечами, и глаза свиньи опустились на её грудь, которая потряслась немного.

– О, да! – крикнул он и с довольным видом пошёл к ней, протягивая руки.

– О, да, – тише повторила Джозелин, голос её был шипящим, а язык, словно змеиный, на миг выглянул.

Схватив мужчину за галстук, девушка кинула его на кровать и нависла сверху. Кожа её вдруг почернела, и язык облизал губы.

– Не такой уж и вкусный… – прошипела она.

Пронзительный крик раздался на весь дом, и Глен-свинья умер, кряхтя в последний раз.

– Его душу ты сожрала? – спросил надменный голос, когда Джоз упивалась взволнованными голосами, что раздавались из той самой комнаты.

– Не сожрала, а съела, Уильям! Можно и повежливее! – крикнула девушка, поворачивая голову к жнецу, что столбом стоял за её спиной.

Он поправил очки секатором и вздохнул, заглядывая ей в глаза. Отчего-то он долго не отводил взгляд, пока Джоз намеренно не разорвала этот контакт, отвернувшись.

– Грелль говорил, что ты придёшь, так что не удивил. – Девушка зевнула. Точнее, сделала вид, что зевнула. – Зачем ты явился, если знал, что не получишь душу этой свиньи.

– Надеялся, что ты, демон, отдашь мне её всё-таки.

– Нет. По контракту все души убитых мною людей принадлежат мне. Или используются по моему усмотрению. А я не хочу отдавать их вам, жнецам. У меня есть свои заботы, так что я лучше заберу их себе. – Девушка вспомнила про Паркера и говорила про него, но жнец просто не мог про него знать.

– И всё же…

– Слушай! – крикнула Джозелин уже Уильяму в лицо. Она оказалась рядом с ним так неожиданно, что жнец сделал шаг назад невольно. – Ты даже не пробуй уговорить меня уступить. Уильям Ти Спирс, лучше высылай Грелля, когда я иду убивать людей. Он хотя бы приятная компания. В отличие от тебя, деревяшка!

– Ты… ты…

– Что я? – Девушка помотала головой и отошла к краю крыши, на которой они оба стояли. – Я хочу лишь прокормиться и помочь юноше спокойно жить. Я не злобная и не стараюсь мешать вашей работе, жнецы. Ты не представляешь, какое это чувство. Подумай над моими словами и прими к сведенью моё предложение насчёт Грелля!

Она повернулась к нему и улыбнулась, а потом резко шагнула вниз. Жнец подбежал к краю, но девушки не было, и даже не обнаружилось следов на снегу. Она будто бы улетела…

Но для девушки не было ничего проще, чем просто поползать или пройтись по стене. Сейчас ей не хотелось возвращаться к Клаусу. Задание было исполнено слишком быстро, и не было места лучше расслабиться, чем… лавочка ритуальных услуг.

Джоз присела на гроб и выдохнула.

– Мы уже давненько не виделись, да? – спросил Гробовщик, протягивая ей мензурку с чаем. – Уже… несколько месяцев.

– Прости, были дела. И возможно, скоро понадобится твоя помощь. – Она вздохнула и хлебнула чаю, вспоминая о Уильяме. Не о жнеце, который сегодня доконал её, о её милом друге, который сейчас в больнице.

Его надо навестить, подумала Джоз, не веря, что скоро может быть… конец.

– Сделаю всё в лучшем виде, – усмехнулся Гробовщик, сцепляя пальцы в замочек. – Когда?

– Ты издеваешься? – выдохнула Джозелин. – Я не знаю, когда. Пока никто не умер, но всё к этому идёт. Один близкий человек сейчас без сознания, он спит, и никто не верит, что он сможет пойти на поправку. Скорее всего, он умрёт.

– Смерть – это печально, – грустно произнёс жнец, но на губах вновь расплылась улыбка. – Но это и праздник одновременно, да. Такой покой, которого нам с тобой узнать предвидится ещё нескоро. Это как сон без сновидений, спокойствие без дыхания. Сожалеть о чужой смерти не стоит.

Он подошёл к девушке и взял её личико в руки. Глаз его видно не было, и девушка не знала, куда смотреть, пока просто не подняла глаза в потолок, чтобы остановить поток слёз.

– Близкие каждого умирают. – Он был серьёзен. – Существует жизнь и смерть, и после смерти люди уже не вернут своего сознания. Я пробовал понять это, но совершил ошибку. Жаль, никто не остановил меня тогда. Погубил стольких людей. И пусть мне нравится смерть… я ещё не сумасшедший. – Он рассмеялся. – Пока что.

– Это точно! – усмехнулась девушка. – Совсем нисколько.

Громкий смех почти оглушил её, а на улице снова рухнула тяжёлая вывеска. Надо же так хохотать! Гробовщик на пару секунд согнулся пополам, даже чуть не свалился, а, поднявшись, вытер слёзы.

– Я чуть не надорвал живот, – крикнул он, пытаясь глубоко дышать, но смешки вырывались. – Ты заставила меня смеяться так, как никто до этого за всю долгую жизнь, Джоз.

– Но…

Она же ничего не сделала! Но предпочла молчать об этом. Слишком переменчивый Гробовщик мог даже не услышать её. Как говорил Грелль, когда-то этот жнец был величайшим из всех, серьёзным работягой, добившимся успеха. Грелль говорил, что Гробовщик давно ушёл в отставку, но во всех документах до сих пор числится всё ещё работающим, потому что не сдал свою косу смерти, которую соорудил сам. Грелль сказал, что лишь единожды видел эту косу, хотя её увеличенная копия находится сейчас в руках мраморной статуи в библиотеке жнецов.

– Итак, у тебя всё хорошо? – спросил Гробовщик и перешёл к своему столу, развалился на стуле и закинул ноги на стол. – Я никогда не интересовался ни у кого, как они поживают. Представляешь? Зачем такие жизнерадостные вопросы тем, кто сюда приходит. Но ты… при твоём рождении я присутствовал.

– Чего? – удивилась Джоз. – Ты присутствовал?

– Да! А ты что забыла, как лёжа в гробу открыла свои аленькие глазки и позже притащила ко мне довольно неприятную проститутку, из которой я должен был сделать юную хорошенькую девушку. Это было самое странное, что произошло в моей жизни, не считая, конечно, ангела в мире жнецов, потом демона в мире жнецов. Дедуля твой явно переборщил тогда.

– Сиэль?

– Да. Из-за его души тогда велась такая борьба, что поверить было бы сложно. И дворецкий его… смешной такой, за ним ещё красноволосая девчонка на шпильках бегала, орала «Себастьянчик», кажется. Ради всего свято-ого! – Он подобрал слюну от смеха. – Такого ни у кого не было. Безумие!

Девушка подняла бровь, понимая – за три года впервые! – фразу Грелля, произнесённую в день её смерти. «Себастьянчик меня убил бы!» – говорил он тогда. Или примерно так. Когда она очнулась, он повторял эту фразу в течение всей ночи. Он был в него влюблён! Грелль! В Себастьяна! Дьявол, это же просто смешно. И как отвечал демон на эти чувства? Судя по тому, что сейчас они далеко друг от друга, не знают о жизни друг друга, у Грелля ничего не вышло.

Джоз выдохнула с облегчением, не желая представлять альтернативы. Легче бы ей не стало. Разве что не случилось бы ничего этого, будь любовь жнеца взаимной.

И жила бы она сейчас спокойно.

Хотя нет. Она была бы мертва. Она должна была умереть год назад от порока сердца. Если бы она выдержала тогда это испытание, умерла бы спокойно. Должно быть, во сне. И не пришлось бы мучиться сейчас, не пришлось бы испытывать боли в груди.

Но Паркер. Без него было бы жить невозможно, и девушка не представляла, что было бы, если бы он не родился тогда. Джоз готова была испытать вновь ту боль, разрывающую всё тело, нереальную слабость, чтобы он родился.

– Интересная история, – наконец, проговорила Джоз. – А ангел откуда взялся?

– Да смерть его знает, – похихикал Гробовщик. – Он похитил твоего дедулю и хотел быть рядом с его дворецким.

– Да он прямо нарасхват, – усмехнулась девушка как-то злобно.

– Дворецкий?

– Сиэль.

– А, ты про графа. Кстати, ты понимаешь, что твой сын унаследовал титул графа Фантомхайва, а также титул маркиза от Эдварда Мидлфорда, ведь у того одни дочери, да и герцога, пожалуй, за которого твоя бабушка замуж вышла.

Надо же, но Джозелин никогда не думала об этом. Что она делала три года? Они прошли для неё, как миг, и она никогда не задумывалась о титулах. Зачем им эти титулы и известность при дворе? Её сын всё равно никогда не войдёт в парламент, чтобы предложить что-то, он не появится в свете.

– Это неважно, Гробовщик. Мой сын может быть и маркизом, и графом, и герцогом, но он демон, поэтому всю жизнь будет скрывать своё существование, а известность ему не нужна. И эти титулы тем более. Вряд ли мы будем похожи на дворян, не считаешь?

– Да, пожалуй, так и есть. Но всё же… ты ведь известная личность, у тебя фабрики, ты даёшь работу тысячам людей. Что на это скажешь?

– Передать дела можно будет довольно просто. Я всегда буду следить за деятельностью фабрик. За жизнью моих друзей и близких. Я уйду из их жизни, но буду следить, писать письма, пока не придёт последнее – известие о смерти. Вот ты… у тебя есть друзья?

– Нет. Заходит тут только одна девчушка иногда. Бессмертная, так что я не переживаю. – Он хихикнул.

– Ты это про меня?

– Конечно! – воскликнул жнец и хлопнул в ладоши. – Я же говорил – я видел твоё рождение. Так что…

– Мне пора, – перебила Джоз. – Прости, пожалуйста, но я работаю, и… мне нужно зайти в больницу. Я хочу проведать друга. Я зайду в выходные и приведу сына, ладно? Он тебя давно не видел. Уже… около полугода, верно?

– Да, где-то так. – Гробовщик наклонил голову. – Буду рад вас видеть, твой сын чрезвычайно смешной. И очень похож на отца, как вспомню, падаю со смеху. Такие шутки говорил, как никто. Знал, что мне нужно. Хотя и не побил твоего сегодняшнего рекорда.

Джоз кивнула и поставила мензурку на гроб, на котором сидела, потом спрыгнула на пол.

– Если тебе будет нетрудно, приготовь те вкусные печеньки, которые я люблю, в форме косточек. Паркеру они нравятся и мне тоже.

– Хорошо… хи-хи… проблем никаких!

Девушка улыбнулась и кивнула на прощание.

До больницы она дошла пешком… по крышам.

Она всё время думала о Уильяме. Наверное, не будет иметь смысла этот визит, наверное, он даже не почувствует, что она рядом. Спрыгнув у больницы, она медленно прошла к входу, поднялась по ступенькам, слушая свои шаги, потом открыла двери и прошла к стойке регистрации, и медсестра ей улыбнулась.

– Мисс Фантомхайв, – обратилась та к демонице. – Простите, но я не могу вас пропустить. У нас карантин, и никто не может войти дальше этой двери. – Она мотнула головой на дверь, ведущую к лестнице.

– Хорошо, – шепнула она и повернулась обратно к двери.

Она хотела увидеть Уильяма. Этого старичка…

– Но у меня хорошая новость, мисс! – крикнула медсестра. – Он очнулся! Очнулся, только дышит с трудом и не разговаривает. Сейчас он спит. Если что-нибудь изменится, мы вам сообщим. Карантин закончится через неделю.

– Хорошо, спасибо, – всё ещё шептала Джоз и вышла на улицу. Тут было заметно холоднее.

Девушка обошла здание и планировала снова прыгнуть на крышу, но вдруг заметила скамейку во внутреннем дворике. Присев на неё, она взглянула на окно в палате Уильяма. Его перевели, и теперь он лежал один. Там горел приглушенный свет, и Джозелин смотрела на окошко, пока вокруг становилось совсем темно. Джо прислушалась и услышала лишь тихий стон и кряхтение.

Высокий дуб вёл к окну, и Джоз не составило труда забраться по крепкому толстому стволу на нужную ветку. Она цеплялась ногтями, словно кошка, её движения были быстры и грациозны.

Уильям проснулся и смотрел сейчас в потолок. Медсестра только что вышла, и теперь палата пустовала.

Джозелин соскользнула на подоконник и посмотрела на мужчину, который не сразу в тени ночи заметил её. Её искрящиеся глаза, огонь в них.

Он вновь простонал, и рука его поднялась. Он подозвал её к себе, но окно было закрыто. Девушка не могла просто выломать его. И тогда мужчина встал. Вынув иглу из руки, он сначала с трудом сел, потом опустил по очереди ноги и, покачиваясь, встал. Его босые ноги шлёпали по деревянному полу, и Уильям подошёл к окну.

Со скрипом окно открылось, и Уильям выглянул наружу, поворачивая на девушку голову.

Он что-то простонал и посмотрел на Джозелин с такой болью в глазах, что девушка вдруг осознала, что ему так плохо, как только может быть плохо человеку. Слёзы текли из его глаз, и он не мог произнести ни слова. Дышал с трудом и стоял только благодаря опоре на руки.

– Ещё не время, мой дорогой, – прошептала Джоз, прикрывая глаза, стараясь не плакать. – Пожалуйста.

Снова кряхтение Уилла, и девушка разрыдалась. Невозможно! Он не может желать смерти сейчас, она ещё не готова. Никто ещё не готов! Они ещё не смирились с его болезнью.

– Ложись, – попросила Джо и пролезла внутрь. Она взяла Уильяма за руки и подвела к кровати, потом уложила. – Это не больно. Словно ты умер во сне.

Закрывай глаза.

Уильям исполнил её желание, а потом ничего. Пустота и тишина.

Девушка воткнула иголку ему в руку и подошла к окну, вытирая слёзы. Вот это и свершилось. Ей не хотелось забирать его душу, но он желал этого, наверное, считая, что она ангел. А она просто так питается. И теперь душа Уильяма в ней. Спрыгнув на землю, девушка прикрыла глаза и приложила руки к груди. Сердце её билось быстрее, чем обычно, но внутри было такое умиротворение. Счастье даже. Наверное, Уильям счастлив, что попал туда.

Его душа спокойна.

Плюхнувшись на землю, девушка разрыдалась, хватая пальцами снег. Нет! какое тут может быть спокойствие? Уильяма больше нет! Он умер и больше никогда не вернётся, никогда не заговорит с ней своим скрипучим голосом, поучающим. Он больше не улыбнётся ей и не скажет, как было хорошо ему жить в её доме, воспитывать её.

Нет, надо собраться.

Девушка встала и вытерла слёзы, отряхнулась и посмотрела в небо. Нельзя быть такой чувствительной, для демона это неправильно. Она должна сейчас вернуться в дом Клауса и позже сообщить новость дома.

Клаус, кажется, не заметил её отсутствия, а Лидия развлекалась с Кэт. На ужине Джозелин заметила на себе оценивающий взгляд Дина, робкого паренька, который был чуть старше её. Худой, но довольно красивый, с кучей родинок на руках и, наверное, по всему телу. Лицо обрамляли лохматые тёмные волосы, и один голубой глаз был прикрыт длинной чёлкой. Руки крепкие держали поднос. Слуги в этом доме будут ужинать позже.

– Вот, возьмите, – сказал Дин Джозелин в коридоре.

Девушка убрала от лица список дел и перевела взгляд на веточку незабудок, что он держал в руке.

– Что? – спросила девушка, посмотрев в глаза паренька. Точно такого же цвета, как и цветочки.

– В зимнем саду растут эти цветочки, и я не представляю, почему, но они прекрасны. Вы… тоже прекрасны, мисс. Примите этот цветок. – Джоз протянула руку и взяла тонкий стебелёк.

Цветы были прекрасны. Откуда они зимой? Синие лепестки, казалось, переливались, и Джоз вспомнила, что в поместье летом тоже растут такие, и Уильям любил их поливать.

– Это так мило, – произнесла девушка и поднесла цветы к голове Дина. Он был не намного выше её. – Вот, так гораздо красивее, – шепнула она, чувствуя слёзы, и вставила стебелёк пареньку за ухо. – Тебе идёт.

– Спасибо, мисс. Вы так прекрасны, мисс. – Он схватил её руку и поцеловал. – До свидания, мисс. Увидимся завтра.

И он ушёл дальше по коридору.

Он очень милый, подумала девушка и улыбнулась с теплотой в глазах. В кабинете она сложила все бумаги, разложила их по ящикам и некоторое время просто смотрела в дерево стола. Иногда мысли так давили на голову, что Джоз просто переставала их замечать. И что сейчас будет?

Она вернётся домой и скажет всем, что Уильям умер во сне, когда все надеялись, что его состояние улучшилось. Хотя дома не знают и о том, что он очнулся. А откуда тогда она может знать? Ведь, по сути, она весь день проторчала на фабрике, что находится на краю города, то есть не смогла бы съездить в больницу. Тогда нужно… молчать?

Да! Точно! Ничего им не говорить и отсрочить плохую новость на максимально длительный срок. До завтра.

Завтра его обнаружат мёртвым, потом позвонят им в дом и скажут, что Уильям Форвард умер во сне после того, как очнулся. И это будет самым большим шоком для всех. Он недолго пробыл без сознания. Ему было больно.

Джоз накинула дублёнку на плечи и вышла на улицу. Шла очень медленно. А ведь Себастьян когда-то рассказывал о похожем случае. Он забрал душу своей подруги. Она попросила его об этом. И смерть её была спокойной, в кругу семьи. И эта смерть была счастливой для неё, спокойной. Вот и Уильям. Он уходил на покой, как и говорил Гробовщик. Смерть – это покой, праздник, вечный сон. Это отдых после тяжёлых лет жизни и существования. Умереть – хорошо, и люди зря держатся за жизнь и мечтают жить вечно. Нет, это неправильно.

Нужно проживать отведённый срок, нужно радоваться ему, совершать ошибки, подниматься и опускаться, полюбить, создать семью, узнать всё, что интересно, почувствовать многое от нереального возбуждения до страха. Нужно успеть, а потом уйти на покой и спать там, на небесах. Уйти тогда, когда будешь готов, когда все дела завершены, когда не осталось долгов, и ты чувствуешь, что с тебя хватит.

Показался её дом, и Джоз увидела Паркера, сидящего у окна в своей комнате. Его силуэт виднелся, и девушка подняла голову. Он ждал её, её маленький сынок. Джозелин помахала ему рукой и пошагала по большому крыльцу к двери. Её уже поджидала Нора и тут же открыла дверь с улыбкой. Если бы она знала, что нечему улыбаться…

– Добро пожаловать домой, госпожа, – прощебетала девушка и приняла пальто.

Не разуваясь, Джоз прошла к лестнице, потом наверх и в комнату Паркера. Он кинулся к ней, словно бы давно не видел.

– Я соскучился, мама, – сказал он и приобнял девушку за шею. – Ты убила этого человека? – спросил он уже тихо, прямо на ухо.

– Да, мой маленький. Я убила его. – Потом она пыталась думать не о Уильяме, а о Глене-свинье, о котором и спрашивал Паркер. Она шумно и прерывисто вздохнула.

– Что-то случилось? – тихо шепнул Паркер, заглядывая Джозелин в глаза. – Что-то плохое?

– Да, милый, – всхлипнула девушка. – Уильяма… больше нет.

Паркер вздрогнул, а глаза его стали круглыми, и мальчик заплакал, прижимаясь к маминой груди.

– Тише, малыш, не надо, – повторяла Джозелин, поглаживая мальчика по спине. – Вдруг сейчас кто-то войдёт. Они не должны знать, пока не позвонят из больницы. Я… это я освободила его от страданий.

Паркер поднял удивлённый взгляд на Джозелин.

– Как это ты? – пискнул он. – Ты?! Мама!

– Прости, но на моём месте каждый сделал бы то же самое. Он так… страдал… – Девушка вытерла слезинку со щеки сына.

– Как тот мальчик?

– Да, как тот мальчик. – Джоз кивнула. – Ему было так больно, что он не хотел жить и сам попросил меня забрать его жизнь. Он был слаб и понимал, что нормальная жизнь больше не вернётся к нему, он не хотел быть обузой своим близким. И поэтому ты не должен переживать и грустить. Понимаешь, так было лучше.

– Да, я понимаю, мама. Это обычные люди должны грустить, а мы… нет. Но ведь ты будешь делать вид, что тебе грустно?

– Да, мой хороший. И нам нужно готовиться к поездке в Кардифф, помнишь? Я ещё не сообщила Сиэлю о ней. Было много дел, но завтра будет уже лучше. Вскоре, смогу вообще приходить после обеда на весь оставшийся день.

– Ты всё-таки работаешь у Клауса, да? – Паркер наклонил голову и хитро посмотрел на Джоз светящимися от остатков слёз глазами. – Я же знаю.

– Да-да, я у него. Его я тоже пока не предупредила о поездке. Мы поедем туда только вдвоём. – Джо щёлкнула сына по носику.

– И Рик. Он там будет с нами. Почему бы тогда не взять всех остальных? Ведь им тоже хотелось бы поехать. Пока мы заняты, развеяться, походить по незнакомым улицам, полюбоваться красотами города. Что скажешь?

Девушка подумала об этом. Но если вдруг кто-то из них встретит Себастьяна?

– Нет, – сказала она строго. – Там… нам негде жить.

– У Сиэля, – непонимающе сказал Паркер.

– У него нельзя. Ни в коем случае.

– Почему?

Как объяснить ему, что у него служит дворецкий, который является отцом Паркера!

– Думаю, я и тебя не возьму, – выдохнула девушка и поставила мальчика на пол. – Сладких снов.

– Мама, не обижайся, – крикнул Паркер и подбежал к ней. – Пожалуйста, возьми меня с собой, я не буду мешать. Обещаю. Я не смогу без тебя долго. Ты ведь… не на один день? Мы…

– Пока не знаю. Но если ты хочешь поехать со мной, не задавай больше глупых вопросов и не высказывай странных просьб. Понимаешь, я пока не могу объяснить тебе, почему им нельзя. И вообще не знаю, смогу ли объяснить тебе это. Всё сложно.

– Да, мама, – сказал мальчик и протянул к Джоз руки, чтобы обнять. – Прости меня…

========== Часть 30 ==========

Похороны прошли спокойно, правда, день был мрачным, как и настроение всех присутствующих. Джоз сидела на последней скамье в церкви вместе с Паркером и Скарлетт. В отличие от девочки, Паркер сидел тихо и вёл себя, как взрослый. А Скарлетт совсем не понимала напряжённой атмосферы. Поэтому Джоз и пыталась её успокоить.

В доме уже всё успокоилось к тому моменту, как Джозелин начала собираться в Кардифф. Был конец января, и девушка убила уже столько человек…

Казалось, за три года она не видела столько смертей, хотя работа была такой лёгкой. Убивать одного за одним, и даже не надо играть с ними. Никто не помнил её или, уж точно, не опознают. Джоз всегда выглядела по-разному, лишь первый – Глен Пэллок видел её настоящей. Почти. Когда расследовали его убийство, никто не мог понять мотива, пока не обнаружилось, что он частенько принимал у себя в гостях, а точнее, в постели молоденьких девушек, нуждающихся в деньгах и материальной поддержке. У каждого нового члена ордена были свои грешки. Один трахал каждую юбку, имел столько детей, что представить сложно. Он знал о них, о каждом, но не принимал ни одного. Его бесила собственная дочь, которая, по сути, была вовсе не его. У неё не было той характерной черты, что унаследовали все остальные дети – косых глаз. Поэтому, наверное, снова и снова он доказывал жене, что раскрыл её обман.

Следующий торговал рабами. Точнее, людьми, которых он выкрал, юными девушками и юношами. Для… сексуальных утех. Все они были извращенцами. У половины были татуировки со знаком ордена. Девушка узнала его, ведь после списка, который отдал ей Глен Пэллок за свою жизнь, была печать с точно таким знаком. Во главе списка стоял глава ордена, поэтому Джоз и начала с конца. Почти… Глен-свинья был заметной фигурой в правительстве. Но… его смерть никто не принял за месть ордену. В нём состояли разные люди: от клерков до лордов. Последние стояли во главе и, должно быть, финансировали весь этот кошмар. В списке также были родители Клауса. Но вычеркнуты… кровью.

Похоже, они отказались… просто отказались участвовать во всём это из-за детей. Если бы они только знали, чем это обернётся.

Жизнь дома приходила в норму – траур уже не носили. Джозелин собирала вещи в дорогу, а Паркер спрашивал, что может взять.

– А это? – спросил мальчик, подходя к девушке с чёрным парадным костюмом.

В нём он был до жути похож на отца, который не вылезал из фрака.

– Пожалуй, можно взять, мы же идём на бал. – Девушка улыбнулась и подумала, в чём же пойдёт она.

У неё было очень много красивых платьев. Одно прекраснее другого, но все они были тусклыми, чёрными. Заметят ли её в толпе демонов в чёрном? Вряд ли. Завтра они с Паркером уже будут в Кардиффе – отправляются ночным поездом, которым должен был три с половиной года назад уехать Себастьян. Рик встретит их. Ближе к полудню они отправятся на встречу с Миной Барлоу, которая и подсказала им путь. Джозелин чувствовала что-то грандиозное.

В груди затаилось такое странное чувство радости, которым можно пересытиться. Кажется, она скоро лопнет от этого счастья.

Вечером они начали собираться.

Виктор обещал отвезти их на вокзал. На улице поднялась метель, и стало гораздо холоднее. Для Паркера Джоз прихватила тёплых вещей, надеясь, что им хватит на те несколько дней, что они уезжали. Если что, можно купить, думала девушка, глядя на сына. Он был рад, что снова куда-то едет. За три года его жизни он побывал во многих странах, они объездили большую часть Европы, мальчик начал изучение нескольких языков. Он видел довольно для своих лет, восторгался многим. Но Кардифф…

Они никогда не ездили по своей стране. Забавно…

Но это было опасно. Сейчас тоже, но дело неотложное. Отступать нельзя, это ответственный момент!

Совсем скоро она уже не будет одна и будет знать, что случится с её сыном, если он такой не единственный. Но всё же… они могли знать о таких случаях. Мина сказала, что возраст самой старшей из них – около двух тысяч лет. Две тысячи лет!

И вот они сели в поезд, в одно из купе, и Паркер тут же принялся высматривать Виктора в окошке. Тот стоял недалеко на платформе и помахал мальчику, улыбаясь. Они уезжают совсем ненадолго, и никто не соскучится, но всё же…

– Мам, а скоро мы отправимся? – спросил Паркер, плюхаясь на сиденье.

Девушка посмотрела на миниатюрные наручные часы и нахмурилась.

– Ещё тринадцать минут, – произнесла она и вновь посмотрела на Виктора. Он уже уходил к машине. Было довольно холодно, поэтому ждать так долго он не собирался.

Вот и наступает этот момент. Уже совсем скоро она найдёт хоть какую-то цель в своём существовании. Наконец-то! Наконец, она получит хоть какую-то поддержку и убедится, что всё когда-нибудь изменится.

– Мам, а мы и поедем одни? – спросил Паркер, сползая на пол и подходя к двери.

Он отодвинул её, не прилагая особых усилий, ведь был физически силён, а потом посмотрел в коридор. Там рассаживались по местам люди, но во всех купе было по четыре человека.

– Да. Я не хотела, чтобы нам мешали посторонние люди. И тут мы можем делать всё, что хотим. Тебе, кстати, надо спать, молодой человек.

– Но, мама… – Он вытянул жалостливо губки. – Я хотел посмотреть в окошко. На красоту.

– Там… всё скучно. Дороги, деревья. Поезда… Поверь мне, когда я была беременна тобой, я ездила в Кардифф. Виды довольно скучные. Так что спать.

Паркер вздохнул.

– Ты всегда сделаешь всё, чтобы было по-твоему. – Он улыбнулся и подпрыгнул, чтобы залезть на сиденье Джозелин. – Можно я посплю с тобой?

– Конечно, милый. Только сними свои ботинки.

Он послушался и, развязав шнурки на ботинках, скинул их на пол и, поджав ножки, прижался к девушке, положил голову ей на колени и закрыл глаза.

– Тут тепло, – произнёс он тихо и зевнул. – И ты хорошо пахнешь.

– Спасибо, милый. Спи. – Она заботливо положила руку ему на голову, второй – обняла и принялась гладить его волосы.

Спать ей не хотелось. Она не ребёнок, но сон ей нужен… Ненадолго. Будь её воля, она спала бы днём, ведь ночь – её время. Ей так нравилось бродить в темноте, когда везде тишина и спокойствие. Её никто не видит и не слышит. Жизнь спокойна. Словно… никого нет.

Поезд остановился несколько раз, принимая пассажиров. Купе медленно заполнялись, и было много шума, но Паркер спал, пока Джоз гладила его по голове. Она сидела в одном положении, словно камень, застыла, Паркер почти не ворочался, пока в очередной раз не заскрипели колёса поезда, соприкасаясь с рельсами. Все шестерёнки зашевелились, и девушка взглянула на вокзал. Шума стало больше, и Джо поняла, что они приехали. Паркер тихо посапывал у неё на руках, а на сборы давалось полчаса. Девушка быстро собралась и обула мальчика, потом напялила на него тёплое пальто и шапочку, взяла его на руки и вышла.