Текст книги "Кто не спрятался, я не виноват…(СИ)"

Автор книги: Изменяя_реальность

сообщить о нарушении

Текущая страница: 27 (всего у книги 29 страниц)

Полозья вертолета едва коснулись твердой ледяной поверхности, как он ощутил внутри тягостное нетерпение. Хотелось поскорее разобраться в происходящем, и от того в груди все буквально зудело.

– Спасибо! Я думаю, что управлюсь быстро. Могу я Вас вызвать по телефону или по рации, если передумаю тут ночевать? – Да, вполне. Только ночью, предупреждаю, я возьму с Вас вдвое больше! – Да хоть втрое. Лишь бы прилетели по первому зову. – По рукам! – хитрый взгляд мужчины насмешил Роберта.

Деньги – вот главный источник уверенности даже в столь сытом и богатом на достаток месте, как Швейцария. Сам полёт занял от силы пять минут с учетом захода над ледниками с приличной высоты, чтобы рассмотреть и запомнить расположение искомой гостиницы. Или, как правильнее было выражаться – приюта. Роберт, придерживая на затылке тонкую шерстяную лыжную шапку, сбиваемую потоком воздуха от лопастей вертолета поспешил отойти в сторону. Как только винтокрылая машина начала набирать высоту, оставив его один на один с ледяной пустыней, в лицо ударили колючие кристаллики льда, поднятые ветром. Стоило звуку двигателя утихнуть где-то за изломанным рельефом горного хребта, как на него обрушилась удивительная, в прямом смысле слова, звенящая тишина. Присев прямо на лед, Роберт принялся цеплять кошки к подошве ботинок, чувствуя, что недооценил холод, царящий в горах. По спине зябко побежали мурашки, скручивая мышцы тугим узлом. Ничего, это пока. Как-только он начнет двигаться, согреется, да еще и вспотеет. А сейчас можно и постучать зубами. Пальцы через несколько секунд одеревенели от холода, и он, убедившись, что закрепил кошки на обуви правильно, подул на руки, согревая их дыханием. Надо торопиться, скоро стемнеет и идти в полной темноте по леднику к еле различимому и при дневном свете приюту будет совсем нелегко.

Основательно вспотев, Роберт остановился невдалеке от вертикально поднимающейся стены небольшого хребта. Где-то здесь, если верить собственной памяти, за стеной из вечной мерзлоты и камней будет тот самый приют альпинистов. Ноги с непривычки гудели, заставляя то и дело останавливаться и делать короткие, волчьи паузы, наступало состояние холодовой усталости. Утомляться было опасно, но горы не то место, где можно позволить себе расслабиться, а потому вместо передышки он вновь гнал себя вдоль гребня скалы, напоминая, что где-то там его помощи ждёт Саманта. Поверхность ледника, на его счастье, оказалась практически бесснежной – дующий вниз ветер с легкостью толкал Роберта в спину, подгоняя к самому краю. Это одновременно было и проблемой, так как постоянный поток воздуха уже несколько раз сбивал его с ног, швыряя на твердую ледяную корку. Ушибленная спина и напряженные ноги тоненько подвывали, напоминая о себе при каждой остановке, но он, стискивая зубы, отмахивался от ощущений. Зажав зубами рукавицу, стянул ее с руки и высвободил часы на запястье – до заката всего-ничего, меньше сорока минут. Успевает. Повертев головой, попытался определить, в какой стороне начинается закат, но понял, что полагаться на ориентирование по солнцу не выйдет, так как на горный перевал быстро спускался вечерний туман, застилая собой вершину ледника, по которому он полз с неприемлемо малой скоростью. Чертыхнувшись, спешно поправил экипировку, и убедившись, что все же идет в верном направлении, поднялся с выступа. Сейчас главное не давать себе слишком долго отдыхать, иначе тело совершенно расслабится, и подведет его в самый ответственный момент. Слишком хорошо он ощущал тот транс, который тяжелой плитой наваливался на сознание, и от которого отбивался уже почти час. Мелкая снежная пыль, поземкой бегущая из-под ног, мутная белесая масса ледника под подошвой тяжелых ботинок, завывание порывов ветра и гнетущая тишина гор действовали на него убаюкивающе. Если не считать холод, пробравшийся под тонкую стеганую куртку с наступлением сумерек, можно было сказать, что спуск по монолиту льда был удобным. Пару раз он видел неглубокие расщелины, уходившие куда-то в сторону, и которые мысленно сравнил с морщинами на лице старика. Пару раз оступился и мысленно поблагодарил небо и подготовку, что не покатился по скользкой поверхности прямиком к свалу льда и снега. Ничего страшного не произошло бы: ободрался бы в лохмотья, ну, и нарушил всю конспирацию, а в целом – пустяк. Вновь вернувшись мыслями к своей юности, неожиданно для себя сказал отцу “спасибо” за настойчивое желание увидеть сына с кубком за первое место в зачетном восхождении в Аспене. Кубка ему было не видать как тогда, так и сейчас, а вот опыт передвижения по горам и снегу, как и техника падения на льду, пригодились. Мотнув головой, отогнал лишние мысли и вернулся в реальность – вот и небо уже начало окрашиваться во все оттенки лаванды, от нежно-фиолетового на закате до глубокого, чернильного на востоке. Туман снесло ниже, к самому подножью гор, едва зацепив его краем крыла и очищая высокое, звездное небо. Ночь близилась, сгущая тени и усиливая холод. Проверив закрепленный на бедре пистолет, убедился, что еле видимый глазу микрофон на лацкане куртки не замерз окончательно, вынув из-за пазухи небольшой ёмкий внешний аккумулятор, проверил его заряд. Итак, вот оно – финал. Сердце учащенно забилось, разгоняя кровь по замерзшим конечностям, приливая к лицу, кусая за подбородок и скулы миллионами мелких невидимых зубов. Адреналин принялся активно разжигать тело, заставляя мышцы напрягаться в ожидании длительной и тяжелой работы.

В стремительно наступающем сумраке Роберт прекрасно различил каменную трехэтажную постройку с забавными полосатыми ставнями на окнах. Здание сиротливо прижалось к выступу скалы, словно ища у нее защиты от бесконечных ветров и угрожающе сползающих с обеих сторон ледников. Внизу, в нескольких метрах от обнесенной камнем террасы начиналась полоса густого тумана, упавшего сюда прямиком с горных вершин. Ветер, словно ехидный немой свидетель, настойчиво толкнул Роберта в спину, заставив оступиться на осыпи. Мелкие и не очень камни с грохотом покатились вниз, предательски выдавая его появление. Впрочем, это уже не имело никакого значения.

– Флинн! – хрипло крикнул Роберт, стоя за выступом скалы.

Желания попадать под прямой выстрел у него отнюдь не появилось. Его голос эхом прокатился по каменистой гряде и упал куда-то в туман. Ответом была тишина. Лишь спустя несколько томительных секунд толстая деревянная дверь распахнулась, и, прикрываясь Самантой словно щитом, показался О’Коннел. Роберт мельком скользнул взглядом по девушке. Она была легко одета, связана по рукам и ногам, рот заткнут.

– Явился, наконец!

– Поговорим?

– Выйди сюда и отдай мне свой пистолет…

– Прямо вот так сразу? Без прелюдии? – недовольно усмехнулся Роберт, ища глазами хоть какую-то лазейку.

Флинн всё предусмотрел, как казалось на первый взгляд. Безлюдно, опасно, высоко… При всём желании труп тут найдут не сразу, а лишь с наступлением сезона пеших походов.

– Брось ствол и иди сюда, – мотнув связанную Саманту так, что она приложилась виском о угол двери, рявкнул Флинн.

Роберт сделал несколько шагов к зданию, поднимая руки и нарочито медленно демонстрируя пустую кобуру. “Глок” висел, придерживаемый за спусковую скобу, на указательном пальце. Флинн высунулся из-за спины девушки и быстро дернул стволом точно такого же пистолета в сторону обрыва.

– Бросай туда. Он тебе не пригодится.

– Ты уверен? А если он мне дорог, как память?

– Всё, кончились памятные дни, “Арес”! И ты тоже кончился! Шагай сюда, – дождавшись, пока Таннер выбросит оружие, О’Коннел толкнул Саманту внутрь дома, грубо пихнув в спину.

Роберт стиснул зубы, чтобы не наброситься на него с кулаками.

– Отпусти девушку… – без особой надежды произнес он.

Понятно было, что если судьба не повернется к нему лицом, они с ней оба умрут здесь, даже если их не прикончит “Гарм”.

– С горы? Или просто отпустить?

– Просто отпусти. Я ведь пришел… – разводя руки словно в извиняющемся жесте, тихо произнес Таннер, медленно подходя к своему бывшему заместителю. – Только объясни мне, зачем все это?

– О-о, Таннер, сукин ты сын, сегодня мы с тобой здорово проведем время. Я много интересного тебе расскажу. Проходи в дом. Теперь всё время мира в нашем с тобой распоряжении. Как дочурка поживает? – неприятным, нарочито масляным голосом поинтересовался ирландец.

Роберту стоило неимоверных усилий сдержать себя. Руки затряслись. Делая шаг в сторону входной двери мельком заметил неестественно расширенные зрачки О’Коннела. Наркотики? Психотропы? Стимуляторы? Что с ним?

– В норме. Сказала, что тебя есть за что убить, – медленно процедил Таннер входя под низкий каменный потолок гостевой залы.

На миг ему показалось, что он оказался в какой-то забытой богом забегаловке на окраине Канады: на застеленных дешевыми клеенчатыми скатертями столах в высоких потемневших подсвечниках стояли самые настоящие восковые свечи. По стенам развешаны снегоступы, стальные таблички с названиями городов и указанием расстояний, фотографии улыбающихся туристов и какие-то сувениры, видимо также привезенные ими сюда. Роберт нервно сглотнул. Шутки кончились.

– О, вечер при свечах? Давно меня на свидание не звали. Не думал, что это окажешься ты, О’Коннел, но мне правда приятно, – дразня противника, съязвил он.

Флинн лишь зло усмехнулся, держась от Таннера на приличном расстоянии. Кому как не заместителю командира знать о его боевых возможностях и уровне подготовки. Совершенно логично было держаться от него на максимально возможном удалении.

– Присаживайтесь… – указав кивком на ближайший стол с зажженной свечей, приказал Флинн.

Роберт не спеша, считая каждый вдох, наклонился к лежащей на полу Саманте и помог ей подняться. Их взгляды на секунду встретились. Сердце Роберта предательски дрогнуло: на лице девушки красовался огромный фиолетовый синяк, белок глаза налит кровью, и сам взгляд тревожно-испуганный. Она что-то промычала из-под закрывающей рот повязки, активно шевеля бровями, словно помогая себе высказать мысль. Роберт слабо улыбнулся и ободряюще подмигнул ей. Саманта выглядела жалко. Усадив её на простую деревянную лавку, сам присел чуть поодаль, создавая между девушкой и собой место для маневра.

– Ой, ну не смеши, – фыркнул “Гарм”, зная, что Таннер действует скорее интуитивно, чем нарочно.

Годы, прожитые в постоянной боевой готовности и одного, и другого выдавали как профессионалов своего дела.

– Флинн… “Гарм”, зачем?

– Что именно – зачем? – прикинувшись плохо понимающим суть вопроса, переспросил О’Коннел, кривя рот в густой рыжей бороде.

Тусклый свет свечи создавал иллюзию еще более яркого, огненно-рыжего цвета его волос. По лицу метались густые коричневато-охристые тени. Роберт выдохнул, подбирая слова. Сейчас от их правильности очень много зависит.

– Зачем ты выстроил такую сложную схему, чтобы убить меня?

– А кто тебе сказал, что я хочу убить тебя? Живой ты мне нужнее. Был, по крайней мере.

– Даже так? – искренне удивился Роберт, держа руки ладонями на крышке стола.

– Эта дура – агент Томпсон, уже напела тебе на ушко про Трибунал?

– Само собой…

– Ну, тогда ты знаешь, что ждало бы нас всех, рано или поздно.

– Я не уверен, что до конца владею информацией, но по моей – я главный виновник событий в Ираке под Киркуком в две тысячи четырнадцатом году. И в гибели трех участников группы. А теперь еще и агента ЦРУ.

– Ну, это теперь… А раньше виновниками считались мы оба.

– Так ты затеял всё это – Роберт выразительно обвел взглядом пустующее, унылое помещение, – ради того, чтобы избежать наказания? Как-то мелковато, не находишь?

– Ой, надо же… Ты, наконец, научился логически рассуждать… И да, и нет… Мне плевать, кого будут считать виноватым в ЦРУ… Гораздо важнее, знать, кто виноват на самом деле!

– Виноват в чем, Флинн? Не считаешь же ты меня виноватым в смерти “Эрры”? “Хорса”? “Локи”, в конце-концов? – взгляд Таннера стал цепляющимся, изучающим. В неверном свете пламени его черты заострились, стали жестче и напряженнее.

– Они лишь помехи на моё пути, – отмахнулся Флинн.

Роберт изумленно открыл было рот, дабы что-то возразить, но не нашелся. Так легко брошенные О’Коннелом слова о бывших сослуживцах, друзьях, и практически семье поразили его до глубины души, лишая дара речи.

– Флинн, я не понимаю, что с тобой произошло. Ты ведь сам говорил, что ближе парней у тебя никого нет, что они – твоя семья… И ты расправился с ними, как с ненужным мусором?

– Они и были мусором. Всего-лишь мусором, капитан, – глаза О’Коннела опасно блеснули, – а моя семья погибла вместе с этим чертовым арабом, Лидиниллахом в две тысячи четырнадцатом году в бою за базу. И ты в этом виноват!

– Семья? О чем ты говоришь? – искренне не понял Таннер, заерзав на жесткой скамье. Слова бывшего заместителя звучали странно.

– О, тебе этого никогда не понять! У тебя ведь была семья: прелестная, хоть и неверная женушка, две замечательные дочки и масса возможности просто уйти в запас после контракта, но нет… Ты остался на должности капитана, принимал, как думал – важные решения, бросая всех нас в котел огня и на передовую… Не щадил ни нас, ни себя бросая под пули, – произносил Флинн, расстреливая Таннера словами. В них слышались океаны боли, горечи и невысказанного гнева, – а в итоге погубил всё! Из-за тебя погибли сержант Васкез, Гордон и Салли. Из-за твоей жажды славы я лишился всего, что мне было дорого!

– Я не понимаю, как единичный бой, которого стоило ожидать в любом случае, повлиял на тебя? О чем ты говоришь?

– Не понимаешь? На вот… Полюбуйся! – с этими словами перед Таннером на стол упали несколько потрепанных фотографий, с потрескавшимися уголками, замятые на разные лады. Видно было, что эти фотографии носили с собой постоянно. На снимках навечно застыло улыбающееся лицо Гарсии Васкеза – того самого капрала, чью смерть он помнил в мельчайших деталях. Того, чью смерть переживал во снах, и чья кровь каждую ночь обагряла его руки. Всё еще не понимая, к чему клонит О’Коннел, Роберт повернул фотографии к себе лицом, рассматривая.

– Он был моей семьей… Я был его семьей… – с горечью в голосе произнес Флинн, тоскливо глянув на фото, – и если бы не ты со своей идеей захватить в плен одного из валетов Иракской колоды{?}[Иракская колода (другие названия: англ. Most Wanted, Колода смерти) – известная комбинация игральных карт, выполненная в виде портретов самых разыскиваемых администрацией США иракцев. Использовалась в течение Иракской войны для поиска свергнутых иракских лидеров. Ещё задолго до войны в октябре 2002 года администрация США составила список особо опасных руководителей Ирака, так называемую «грязную дюжину». В него были включены Саддам Хусейн и 11 наиболее ближайших его соратников. Практически все они возглавляли вооружённое сопротивление войскам антииракской коалиции.] он был бы жив…

– Это была не моя прихоть, а приказ сверху! И я все еще не понимаю, какое отношение Васкез имел к тебе? – откровенно недоуменно поинтересовался Роберт. Смутные догадки вкрались в его сознание, одновременно с этим отрицая возможную связь своих подчиненных. С другой стороны это вполне объясняло то, что O’Kоннел так и не обзавелся сколь было длительными отношениями.

– Тебе надо, чтобы я это озвучил? Мы были партнерами! Друзьями! Семьей, наконец! – яростно прорычал Флинн, подскакивая к столу и с размаху ударяя Роберта по лицу рукоятью пистолета. Тот покачнулся, чуть не завалившись за край стола. В голове зашумело, болезненно заныла скула, в глазах потемнело. Разгоняя брызнувших во все стороны головастиков перед глазами, Роберт мотнул головой чуть сильнее, чем хотелось бы. Гематома на лице явственно принялась наполняться жидкостью – скулу потянуло, и в ней нестерпимо горячо запульсировала кровь.

– Я не знал. Да даже если бы и знал, что бы это изменило, Флинн? – пробормотал он, борясь с болью в верхней челюсти. В ушах шумело после удара. Саманта, сидевшая рядом, тихонько поскуливала сквозь кляп. Лихорадочно соображая, что же делать, Роберт тянул время. Чем больше Флинн говорит, тем больше шансов найти выход. Снова взглянув на своего бывшего заместителя, он понял совершенно отчетливо, что тот был не под действием наркотиков или нахлынувшего адреналина, он просто был не в себе.

– Для меня – абсолютно все! – взвизгнул вдруг Флинн, теряя самообладание.

Роберт скосил глаза на Саманту. Она дрожала, как осиновый лист на ветру, пытаясь справиться с паникой. Бедная девочка… Ей еще не доводилось переживать подобное, в отличие от него. Как-то оно скажется на ней, когда они выберутся? Если выберутся, поправил себя вдруг Таннер.

– Тогда зачем ты убил “Икара”? “Эрру” и “Урана”? И остальных? В чем их вина? – нетерпеливо спросил Роберт, понимая, что надо двигать разговор в нужном направлении дальше, – ведь тебе нужен был только я.

– А они просто стали не нужны больше. Ни тебе, ни мне.

– Мне? Я ушел девять лет назад, оставив группу под твое руководство… И что ты сделал?! Перебил их ради мести мне? – искренне возмутился Роберт. Вот что-что, а чувствовать себя виноватым за то, что ушел из отряда, он категорически отказывался.

– Я сделал так, как считал нужным.

– А цель-то какая? Я не понимаю.. Заставить меня понять, в чем я ошибся? Или заставить страдать? – нахмурился Роберт, продолжая лихорадочно искать выход. Общение с психически нестабильными людьми требовало большой осторожности, чтобы не спровоцировать излишнюю агрессию.

– Знаешь, а ты прав… Цель – заставить тебя страдать звучит намного лучше моего первоначального плана. И как я раньше не догадался…– выражение лица О’Коннела стало довольно опасным. – Я думал засунуть тебя под Трибунал почти в тот же вечер, когда погиб Васкез, чтобы все увидели, наконец, что ты не герой, что ты – монстр, порождение ночных кошмаров во плоти! Убийца как есть! Да, для этого пришлось убрать часть группы, так как они встали бы на твою сторону в Суде, а мне было невыгодно, как понимаешь.

– Флинн, ты же знаешь, что с такими обвинениями я бы не доехал до Суда. Меня бы списали еще на подлёте к Штатам… И никакого осознания в содеянном не случилось бы, – мягко, стараясь говорить убедительно, произнес Таннер. – Все равно это ничего бы не изменило для тебя. И для меня.

Под столом он коснулся ногой ноги Саманты, пытаясь поддержать ее. Девушка ничем не выдала его действия, лишь еле ощутимо толкнула коленом в колено.

– Вот по этой причине я подстраховался и вывез твою дочурку… Вместе с этим недоумком Абдалом! – зло рассмеялся Флинн, складывая руки на груди.

В этот момент он явно чувствовал свое превосходство, наблюдая за тем, как меняется выражение лица бывшего командира. Гематома на скуле заметно увеличилась в размерах, наплывая на глаз.

– Но тут что-то снова пошло не так, да?

– Абдал… Жадная скотина… Он решил, что сможет заработать на ней! – фыркнул О’Коннел, отмахиваясь, – Но девчонка – копия отца, такая же упрямая и своенравная. Пришлось сломать ее, посадить на героин, но это ты уже знаешь… А потом этот идиот Джаббар все испортил…

– Он ее изнасиловал... – зло прошипел Таннер, стискивая огромные кулаки. Это не утаилось от “Гарма”, и заставило неприятно улыбнуться.

– Абдал сказал, что так. Я не склонен верить этим животным, они не могут удержать свое либидо в штанах дольше нескольких дней, а крошка Сара провела там не один месяц, пока ее папуля бродил по пескам, как слепой котенок, – глухой ехидный смех наполнил собой гостевой зал с низкими потолками.

Роберт почувствовал себя нехорошо – от злости и бессилия кровь принялась вскипать, пузырясь гневом, словно закипающий чайник, кружа голову. От Флинна не ускользнул потемневший, полный ненависти взгляд капитана.

– Вот теперь тебе больно, так же больно, а может и больнее, чем мне… Дорогого мне человека просто убили по твоей вине… А твоего, по твоей же вине, сломали!

– В чем моя вина? – зарычал низко Таннер, борясь с гневом из последних сил. Все же разум говорил, нет – кричал ему в уши: не спеши, не провоцируй и выжди момент, а затем убей! Убей медленно, отрывая по куску голыми руками, размазывая кровь и мозги по лицу, упиваясь своей болью, и принося невыносимую боль этому чудовищу.

====== Глава 23 ======

– Что, неужели никаких угрызений совести, капитан Таннер? – зло рассмеялся “Гарм”, не сводя с пленников тяжелого безумного взгляда и темного провала пистолетного ствола. Роберт поджал губы, подбирая цензурные слова.

– Ты путаешь причину и следствие, Флинн. Не моя вина, что нас отправили в Ирак. Да и разве ты, я и остальные не сами потянулись за возможностью заработать на войне? На том, что хорошо умели – убивать? – начал он, медленно поднимаясь из-за стола. Кажется, О’Коннел ждал, когда бывший командир что-то предпримет. – И теперь ты винишь меня в собственном выборе? Когда у тебя и у Васкеза закончился второй контракт вы могли уйти! Могли! Но не сделали этого.

– Очень жаль, что ты так и не прочувствовал свою вину. Ты ведь обещал нам, что все вернутся домой живыми!

– Блядь, ты ебанутый или просто наивный? Что, по твоему, я должен был сказать всем вам, лежа под огнем? – изумился Роберт. – Что сейчас мы все подохнем?

– Но ты же не подох… А жаль...

– И ты, кстати, тоже не подох. С Васкезом в последнюю его минуту был я, а не ты! – уже не слишком заботясь о том, как отреагирует на его слова О’Коннел, низко прорычал Таннер, отодвигая в сторону скамью, и становясь стеной между бывшим подчиненным и нынешней помощницей. Флинн тяжело усмехнулся. Потемневшие глаза зло сверкнули из-под густых бровей.

– Таннер, ты ничего не забыл? – усмехнулся он, поигрывая пистолетом.

– Так, а разве не это твоя цель? – с издевкой отозвался Роберт. Тканевая подкладка бронежилета за время спуска по леднику пропиталась потом, и теперь натирала кожу, больно вонзаясь в тазовые кости.

– Ты думаешь, я – дурак и не заметил на тебе жилет? Но на твоей помощнице его нет, не так ли? – отступая на шаг назад, все так же улыбаясь, пробормотал Флинн. Теперь Роберт совершенно точно видел, что бывший заместитель за эти девять лет окончательно свихнулся, продолжая дело, с которым морально так и не смог справиться. Да, О’Коннел был хорош во всем, в чем-то даже превосходя Роберта. Во всем, но не в крепости психики. Тут Таннеру не было равных. Наверное, это было не слишком хорошо, так как инстинкт самосохранения отключался вместе с эмоциями, но это позволяло думать и действовать безотказно. Вот и сейчас мысли в мгновение упорядочились, выстроились в идеально прямую линию, нацеленную на спасение чужой жизни.

– Давай. Жми на курок, если хочешь остаться в живых. Ты ведь знаешь, что если не убьёшь меня сейчас, другого шанса я тебе не дам, – зло прошипел Таннер. Теперь было понятно, что Флинн на столько не дружит с головой, что уже не видит откровенной опасности, бравируя.

– Нет, это слишком просто, – фыркнул Флинн, едва уловимо глазу скользнув в сторону, чтобы открыть себе позицию обстрела.

Под низким каменным потолком выстрел грохнул так громко, что в ушах зазвенело. Роберт инстинктивно заслонил собой ничего не понимающую Саманту. Пуля, выпущенная с близкого расстояния ударила его в живот с силой, и на миг показалось, будто кто-то выключил свет. Бронежилет выручил в этот раз, но выстрела в упор ему не выдержать. Дыхание перехватило, и он подумал, что больше никогда не сможет вдохнуть морозный воздух гор. Саманта глухо замычала под повязкой. Флинн, спружинив, словно борец сумо, совершил головокружительный бросок в сторону девушки. Роберт, заметив темную тень все еще затуманенным болью взглядом, бросился наугад. Саманта, не дожидаясь своей участи, скатилась под дощатый стол, пытаясь избежать неминуемой гибели. Оттуда она услышала звуки борьбы, глухой удар о крышку, под которой пряталась. Стол затрясся, чьи-то ноги, обутые в тяжелые горные ботинки пинком отбросили скамейку, переворачивая и гася на соседнем столе свечу. Наступила кромешная темнота, в которой слышно было лишь рычание дерущихся мужчин, их громкое тяжелое дыхание и вдруг раздался выстрел. Затем еще один. Что-то влажно шмякнулось на каменный пол. Саманта судорожно принялась сдирать со рта повязку, пытаясь разглядеть в непроглядной темноте хоть что-то.

– Сэм? Ты цела? – голос Таннера звучал глуше, чем обычно. Ей не оставалось ничего кроме как хмыкнуть в ответ. – Отлично. Никуда не уходи, будь тут.

С тяжелым скрипом отворилась входная дверь. Послышались торопливые шаги. Кто-то спешно пытался унести ноги из гостиницы. Саманта поискала взглядом провал двери: на фоне абсолютной темноты он вырисовывался чернильно-фиолетовым небом с россыпью ярких звезд. Чей-то силуэт, придерживаясь за дверной косяк, пошатываясь, выскользнул на улицу. Саманта, торопливо развязывая узел на ногах, чувствовала, как по лицу катятся горячие слезы: настоящий животный страх заполнил ее изнутри, ширясь и распирая грудь, сдавливая сердце и легкие до тонкого писка, невольно вырывающегося с каждым вздохом. Ей никогда еще не было так страшно, и не смотря на этот поедающий её живьем ужас, она ползком направилась к двери. Шёпотом позвав Роберта, прислушалась: тяжелые шаги с улицы сменились звуком потасовки. Где-то совсем близко. Звук осыпающихся камней, чей-то вскрик и отчаянный мат вывели Саманту из оцепенения. Поднявшись на ноги, поискала на ощупь что-то, чем можно было бы себя защитить: под пальцы попалось что-то твердое и холодное – пистолет, поняла она. Уверенности прибавилось. Передернув затвор, удостоверилась в работоспособности механизмов и осторожно, как учил когда-то отец, выскользнула из двери приюта. На фоне звездного неба горы казались бессмертными могучими великанами, разглядывающими их всех сверху-вниз из-под седых бровей. Справа, у каменной террасы, происходила потасовка. Саманта на миг пожалела, что ночь была слишком темной, безлунной. Различить, кто есть кто было невозможно, и оставалось надеяться на удачливость и силу Роберта.

Роберт, разъяренный словами Флинна, сдерживал себя до последней секунды. Сейчас же, поняв, что противник морально был не готов к такому повороту, с упрямством бульдога вцепился в представившуюся возможность не просто покарать, а разорвать на куски ненавистного мерзавца. Адреналин вскружил голову, блокируя отчаянные крики тела, работающего на пределе своих возможностей. Флинн, выхватив откуда-то узкий десантный нож, недобро усмехнулся, вытирая катившиеся по лицу капли пота. Роберт занял стойку, раскрывая ладони для удобства перехвата удара. К его сожалению, ножевой бой был для Флинна родной стихией, в отличие от самого Таннера.

– И что, ничего не скажешь напоследок? – прошипел сквозь зубы “Гарм”, полоснув предупредительно воздух между ними.

– Не забудь стоп-слово, сука ирландская! – усмехнулся Роберт, делая ответный выпад, и проверяя прочность каменного настила под ногами. В следующее мгновение в воздухе прогремел выстрел, отражаясь эхом среди бессчетных горных вершин. Голос Саманты, хриплый и замученный, зло произнес:

– Сукины дети! Руки на затылок. Пристрелю обоих!

– Сэм, не вмешивайся, это личное… – прорычал Таннер, понимая, что она блефует. В темноте они с Флинном с трудом различали друг друга, не говоря уже о Саманте. Воспользовавшись замешательством, возникшим из-за внезапного появления помощницы детектива, “Гарм” выбросил вперед руку, продолженную клинком. Он чиркнул обо что-то твердое, зацепившись за полы куртки. Раздался треск рвущейся одежды и злобное шипение Таннера.

– О’Коннел, ты забыл, с кем связался, черт возьми?! – недовольно рявкнул он, вынимая из-за пазухи внешний аккумулятор с оборванным ударом ножа тонким проводом, – я тебя в порошок сотру… Ты ведь знал… Знал что нельзя было касаться моей семьи!

– А моей, значит, можно?

– Ты совсем пизданулся на этой работе… Больной ублюдок!

Ночной холодный воздух будто обратился в фирн{?}[Фирн (от др.-в.-нем. firni – прошлогодний, старый) – плотно слежавшийся, зернистый и частично перекристаллизованный, обычно многолетний снег, точнее – промежуточная стадия между снегом и глетчерным льдом. Плотность такой ледяной породы, состоящей из связанных между собой ледяных зёрен, лежит в пределах от 0,45 г/см³ до 0,8 г/см³.], становясь тягучим, затвердевая от каждого брошенного слова. Где-то вдалеке послышался отчетливо различимый звук работы вертолетного двигателя. В ночном небе появилась не яркая пока еще бело-голубая движущаяся звезда.

– Это конец, Флинн, как ты сам правильно заметил… Я же, черт возьми, бывший коп! Да еще и сыщик! – вынимая следом за аккумулятором небольшого размера диктофон с выведенным микрофоном из-за пазухи, прошипел раздраженно Таннер. О’Коннел не мог видеть этого, зато явственно почувствовал навалившуюся безысходность. Чертов капитан как всегда переиграл его. Горько хмыкнув, в отчаянной попытке уравнять шансы, бросился на Роберта. Тот не удержался на ногах, поддавшись инерции и массе тела бывшего подчиненного. Каменный свал жестко принял на себя мужчин, выбив из легких воздух, затолкав в рты и носы каменную мелкую пыль, вонзившись острыми осколками в открытые части тел. Роберт, ослепленный злостью, вцепился в густую шевелюру Флинна рукой, и с размаху приложил того головой о землю. В тот же миг что-то острое и неприятно-холодное нашло брешь в пластинах бронежилета, вгрызаясь в бок и проворачиваясь там. Сдавленно выдохнув, с размаху опустил зажатый в руке булыжник на довольную, улыбающуюся физиономию “Гарма”.

– Вот и всё, Таннер… – булькнул, захлебываясь пузырящейся черной кровью он, откидывая отяжелевшую обезображенную голову на враз почерневшие камни.

– Так точно, лейтенант… – отчеканил Роберт, разжимая пальцы. Окровавленный камень выпал из слабеющей руки, – Вот и все, мой друг…

Звук лопастей вертолета раздался совсем близко, будто включая внешний мир. Внутри что-то болезненно распирало, ширилось, давя на ребра изнутри. Роберт подумал, что надо бы прилечь и немного отдохнуть, прежде чем идти искать Саманту, но вместо этого тяжело завалился на бок, с удивлением отметив, что силы как-то резко покинули его, а ноги совсем не слушаются. Саманта, сбежав вниз по осыпи, в свете вертолетного прожектора, увидела два распростертых тела чуть ниже каменистой площадки. Сердце отчаянно колотилось, лишь бы успеть… Невесть откуда взявшийся вертолет уверенно заходил на посадку, освещая пространство вокруг себя ярким бело-синим светом. Мигающий красный огонек под хвостом заставил Саманту подумать о мигалках на машинах реанимации.

– Роберт! Ты как? – упав рядом с лежащим на спине мужчиной, поинтересовалась она. Тот виновато улыбнулся, практически не реагируя. – Я не знаю, кто, но кто-то прилетел нам на выручку!.. Ты его одолел, Таннер! Слышишь?!