Текст книги "Кто не спрятался, я не виноват…(СИ)"

Автор книги: Изменяя_реальность

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 29 страниц)

Сара спала, уткнувшись лбом в его плечо. Роберт же как ни пытался задремать, не мог: стоило на минуту прикрыть глаза, как в голову нескончаемым потоком лезли тревожные мысли. Их лишь от части разгонял гул двигателей самолета. Оставалось всего каких-то три часа, как он снова окажется на английской земле, и с каждой минутой тревога все сильнее и сильнее терзала его.

Прощаясь с Хасаном он явственно ощутил грусть. Покидать вновь ставший таким привычным, как и девять лет назад, мир, было не легко: пыльные, унылые стены Багдада, Мосула, Тикрита и Киркука навсегда оставались с ним. В этот раз воспоминаниями о неожиданной дружбе. Хасан, хоть и не хотел признавать этого, был опечален не меньше самого Роберта. Пожимая на прощание друг другу руки, мужчины молча смотрели глаза в глаза, говоря без слов. Да и что тут скажешь? Дружба, начавшаяся много лет назад с вражды, скрепилась самой настоящей родственной кровью, пролитой на голой Иракской земле. Роберт садился в самолет с тяжелым сердцем, понимая, что обещал никогда больше не возвращаться сюда, но чувствовал, что сдержать обещание будет нелегко. Желтая, каменистая земля, желтые полуразрушенные дома, утренние крики мальчишек-лоточников под окнами, призывное пение муэдзинов в любое время суток… Все это стало таким родным и знакомым за эти несколько месяцев и он чувствовал себя так, словно отрывает очень большой кусок от сердца. Но главное, пожалуй, было не это. Главным стало совершенно отчетливое чувство, что на этой сожженной солнцем и войной земле он дома. Не нужно хитрить, не нужно пытаться понять, что делать, если тебя обманули… Просто берешь оружие и уходишь каждое утро как в последний раз. И эта игра со смертью и жизнью стала привычной. Стала понятной. Подменила собой абсолютно все. Наверное, кто-то решил бы, что он сошел с ума, или отупел настолько, что не хочет видеть очевидные вещи – что война это кровь, смерть и слезы, а не романтика. Но у него был свой собственный ответ на это – здесь он вновь ощутил забытое чувство вкуса к жизни. Здесь он умер много раз, и воскрес, чтобы вновь ощущать каждое мгновение. Лежа под пулями снайпера, в безымянной придорожной чайхане, он умер. Посеченный осколками мины, лежа на столе под скальпелем какого-то ветеринара, он умер. Стоя в брошенном ангаре на коленях перед Абдалом, с ножом у горла, он умер. Дожидаясь пробуждения дочери, он внутренне умер несколько раз, снова и снова. И сжимая каждое утро рукоять верного “Глок-34”, он выписывал самому себе эпитафию. Но каждый раз воскресал. Это хождение по лезвию бритвы явственно дало ему ощутить жизнь.

Сара, потревоженная его попыткой устроиться в кресле поудобнее, тяжело вздохнула, и закутавшись в плед, сползла с плеча на колено. Роберт накрыл дочь рукой словно крылом. Ее знобило. Верный признак героиновой ломки. Хорошо, что Регина уговорила-таки дать ей таблетки: Саре действительно стало легче. Роберт, окинув взглядом полупустой салон самолета, медленно выдохнул, и попытался поудобнее устроить затекшие ноги.

Мыслями он вновь вернулся к своим собственным демонам. Тревога продолжала расти, и он все пытался найти ей объяснение. Может быть дело в том, что он просто отвык от мирной жизни? Стал самым настоящим адреналиновым наркоманом на излете лет? Что ждало его в Лондоне? Привычная работа частным детективом, поиск неверных жен и мужей, интриги, мышиная возня под ковром сытости и покоя? Попытка привнести в собственную жизнь каплю разнообразия выпивкой и случайными связями. И пустота. Нет, пустота квартиры его не пугала. Его пугала глубочайшая пустота собственной души, стоило ему остаться один на один с собой. Она наваливалась, выползая из каждой тени, каждого угла, каждого пустого шкафа, подобно монстру из дешевого ужастика, заставляя бояться взаправду. И он боялся… Там, в пустыне Ирака, он каждый день выцарапывал у смерти право жить, и ему не было нужды думать о одиночестве. На это просто не было времени. И он с азартом цеплялся за эту возможность, с жадностью утопающего хватал ртом воздух Востока, понимая, что вот в эту секунду он жив как никогда. Сейчас же он остро ощутил, как одиночество хватает его за грудки, возит мордой о стекло, за которым рождественские огни горят в чужих жизнях, в чужих жизнях существуют тепло и уют. А в его, в лучшем случае – бутылка бурбона вечером в пятницу, двести фунтов очередной проститутке, и перспектива действительно однажды сдохнуть в канаве, подобно бродячей собаке. Его это совсем не радовало, пусть он и не признавался.

Самолет тряхнуло на воздушной яме. Роберт отвлекся от размышлений, мельком окидывая дочь взглядом. Она по прежнему спала, на сей раз сбросив плед на пол. Он осторожно дотянулся, стараясь не будить Сару, и положил его на свободное кресло. Через пару-тройку минут ее снова начнет морозить. В голове выстраивался план действий: для начала надо поместить Сару в клинику Эрика, затем найти Саманту, куда бы она не спряталась, собрать максимум информации по смерти Хиллари, и вбить ее, как последний гвоздь в крышку гроба О’Коннелу. Кстати о нем… Найти его будет не просто без помощи Томпсон. Придется ждать, пока агент ЦРУ выйдет на связь. Хотел ли он убивать Флинна? Однозначного ответа у Роберта не было. Хотелось услышать мало-мальски внятное объяснение происходящему, зачем нужно было все это.

И теперь не менее важный для него вопрос: что делать, когда он вновь окажется в нормальной, мирной жизни? Ощущение собственной ненужности этому миру уже много лет не покидало его. Роберт вдруг вспомнил, как впервые ощутил внутри это странное сомнение – сразу по возвращении из Ирака, после первого двухгодичного контракта. Он знал, что возвращается домой, к семье, к ждущим его девочкам. Но как только прошло несколько дней, как только он выспался, отъелся, отмылся, то остро ощутил себя лишним в собственном доме. Да и в собственной жизни тоже. Бывшие коллеги с опаской смотрели на него, ожидая какого-то подвоха, сдвига или психического расстройства. Их разговоры сводились к ставшим совсем непонятными темам, обсуждению нового начальства, сплетням и слухам, так, что в конце концов он замолкал, замыкался в себе или незамеченным тихо уходил. Но все это осталось в прошлом теперь и на сей раз никто не ждал его возвращения. На сей раз он возвращался в никуда. “Птица без гнезда” – вспомнились слова Натали. Да, пожалуй, так и есть. Роберту пришло в голову, что вся его жизнь была сосредоточена на ком-то другом, что ему было необходимо что-то делать, о ком-то заботиться, чтобы просто доказать самому себе, что его тоже есть за что любить, уважать и принимать таким, какой он есть. И все его поступки, и так называемые подвиги, нужны лишь чтобы он мог сказать себе, что чего-то стоит.

“...От кого ты бежишь? Так вот наконец появилась девушка, которой ты не безразличен, и что ты сделал? Правильно – толкнул ее в руки бывшего любовника…” – голос Саманты разрезал рассуждения. Быть может (только быть может) она права, и он действительно все это время просто бежит от себя? От того себя, который на самом деле ему отвратителен, от которого он устал, с которым просто не в состоянии примириться. И дело не в том, что он чувствует себя виноватым в гибели отряда, похищении дочери или в том, что оттолкнул Натали, а вина его в том, что он никак не может принять себя, не смотря на все, что он делал и продолжает делать. Может быть пора остановиться наконец-то? И перестать себя жалеть, упиваясь собственной ненужностью.

“Я ничего не могу обещать… Хотел бы, но не могу. Простите. Я бы хотел, чтобы тот вечер не кончался.”

Еще раз перечитав собственное сообщение, он задумался. Почему именно тот вечер? Ведь в сущности, ничего особенного между ними не произошло. Почему ему так хотелось, чтобы Натали узнала, что он продолжает видеть ее во снах, думать о ней?

“Я бы хотел, чтобы тот вечер не кончался.” Глупость какая. На самом деле он хотел только одного – почувствовать себя нужным. Голос командира корабля отвлек его от последней мысли. Самолет готовился к посадке. Вот и старая добрая Англия.

– Сейчас реабилитолог подойдет, – пояснил Эрик. Роберт, покинув палату, в которой уже во всю трудились медсестры, подготавливая похожий на бабинный магнитофон на высокой ножке аппарат для очистки крови, присел на скамейку в коридоре, разглядывая социальные плакаты на стене.

– Хорошо. Я думаю, что это будет нужно знать: во время перелета мне пришлось дать ей дозу анальгетика и какой-то седатив.

– Отлично. Это было хорошее решение. В любом случае в течении нескольких часов проведем плазмофорез, и отправим ее спать. Пару недель в клинике, и она будет как огурчик, – заверил Эрик. Гулкий цокот каблуков по кафелю заставил мужчин разом повернуть головы на источник звука. Элис, заполнившая все необходимые документы, уже спешила к ним.

– Роберт! Я не знаю, как тебя благодарить… – пробормотала она, разглядывая крепкую фигуру бывшего мужа. Он похудел, лицо и руки заметно загорели, – выглядишь неплохо.

– Да не за что меня благодарить. Она и моя дочь тоже. Как там Эмма?

– Роберт, нам нужно поговорить. Как раз о ней, – начала Элис, глянув на мужа в поисках поддержки. Тот кивнул, и приобнял ее за плечи. Роберт вдохнул поглубже: кажется, пришло время раскрывать карты.

– Элис… Я знаю о ней, – после его слов лицо бывшей жены вытянулось. – Если ты хочешь рассказать наконец правду, то ты опоздала лет на четырнадцать.

– Когда ты узнал?

– Перед повторной операцией. Ей искали донора крови, – устало улыбнувшись, ответил Роберт, наблюдая, как она меняется в лице.

– Почему ты молчал?

– А что было говорить? Отступать было поздно – операцию назначили. Да и не мог я позволить ей умереть, – спокойно сообщил он, расслабленно откинувшись на спинку скамейки, – как бы там ни было, я считал ее своей дочерью... Согласен, звучит странно. Вполне можешь считать меня слабоумным идиотом.

Эрик нервно облизнул губы.

– Прости… Я…

– Элис, это давно в прошлом. Мы развелись черт знает когда. Неужели ты думаешь, что я буду устраивать тебе разнос из-за этого?

– Тебя будто подменили…

– Да не подменили. Просто надоело это все. Тайны эти. Устал я, смертельно устал... Поеду домой. – тяжело поднимаясь, Роберт улыбнулся и на миг помедлив, продолжил, – держи меня в курсе, как продвигаются дела у Сары, хорошо?

Элис кивнула, судорожно сжимая ладонь мужа, и наблюдая за тем, как Роберт удаляется. Еще несколько секунд она пыталась понять, что с ним случилось, но в итоге махнула рукой, последовав за Эриком в палату к дочери. Через несколько минут должны были начать плазмофорез, и пока было время, она хотела провести его с Сарой.

На крыльце клиники Роберт остановился и взглянул в пасмурное лондонское небо. За время в Ираке он отвык от непогоды, и сейчас почувствовал, как кожа покрывается колючими мурашками. Мелкий моросящий дождь срывался, холодя. Немного постояв, подумал, что неплохо было бы поймать такси, и доехать до агентства, но вместо этого зашагал в направлении Кавендиш Сквер Гарденс. Совсем недалеко от частной клиники Харли, располагался небольшой итальянский ресторанчик, куда можно было попасть, миновав невероятное количество точно таких же частных клиник, собранных в этом районе для большего удобства. Но вместо того, чтобы заглянуть туда, прошел мимо, купив в уличном лотке стаканчик отвратительного кофе. Хотелось почувствовать атмосферу Лондона, вернуть ощущение реальности происходящего вокруг. После пустынного пейзажа Ирака Лондон встретил его бушующими красками весны. На деревьях распускались клейкие молодые листочки, газоны пышной растительностью радовали глаз. В сквере, сев на лавочку, он заметил нескольких сотрудников фирмы по озеленению, старательно высаживающих какие-то яркие цветы в свежую клумбу. Громко взвыла сирена скорой помощи, заставив его невольно вздрогнуть и оглянуться в поиске источника звука. Лондон жил привычной жизнью, совершенно не заметив его отсутствия, а так же, пропустив возвращение. С одной стороны это порадовало Роберта – жизнь не останавливалась, текла своим чередом. Задумавшись, он не заметил, как остыл кофе в картонном стаканчике. Рядом с ним кто-то опустился на скамейку. Роберт вздрогнул, когда услышал к себе обращение по имени. Подняв глаза, встретился взглядом с высоким и худым мужчиной. Его лицо показалось отдаленно знакомым, пришлось немного напрячь память, чтобы вспомнить, кто перед ним.

– Детектив Таннер… Не сказал бы, что рад Вас видеть, но тем не менее – добрый день!

– Мистер Уильямс… Неожиданная встреча, – искренне удивился Роберт.

– Возможно. Я живу неподалеку от агентства. Вышел выгулять собаку. Что Вас сюда привело? Опять в поисках компромата? – ехидно осведомился Джеймс, рассматривая своего собеседника. Выглядел тот уставшим. К ногам мужчин подбежал Бобби, весело вертя косматым хвостом. Собака любопытно ткнулась влажным носом в штанину Таннера, изучая. Роберт на автомате протянул руку и потрепал ее по мягким кудрявым ушам. Собака активнее завиляла хвостом и поставила лапы ему на колено, оставляя грязные отпечатки на ткани. Уильямс досадливо зашипел, одергивая собаку за ошейник.

– Нет, отвез дочь в клинику, – рассеянно отозвался Роберт, словно не заметив грязных мокрых пятен на джинсах. Сглотнув противный холодный кофе, поморщился, но выкидывать не стал.

– О, надеюсь, ничего серьезного…

– Я тоже на это надеюсь, спасибо, что поинтересовались.

Мужчины молча наблюдали за тем, как Бобби что-то активно вынюхивал в траве, вертя хвостом, будто пропеллером. Коротко остриженная волнистая шерсть собаки покрылась мелкими росинками дождя, подрагивающими при каждом движении. Роберт перевел взгляд на Уильямса, сосредотачиваясь, но так ничего и не говоря.

– Вы выглядите не важно, детектив.

– Я знаю.

– Как там Натали?

– Понятия не имею, – честно признался Роберт, поежившись. Футболка и тонкая джинсовая куртка промокли, заставляя чувствовать себя неуютно. От дальнейшего бессмысленного диалога его спас звонок мобильного телефона. Роберт взглянул на экран. Номер был незнаком.

– Роберт Таннер. Слушаю…

– Ну, привет, капитан… Нашел, значит Сару? – при звуках голоса О’Коннела его бросило в жар. Он вскочил со скамьи, опрокинув стаканчик с кофе. Сам не зная, почему, принялся крутить головой по сторонам, будто Флинн мог быть где-то поблизости. Непривычный шум большого города, движущийся поток автомобилей, звуки сирен, птичьи крики и человеческие голоса сбивали с толку, дезориентируя его. Лондон вдруг превратился в капкан.

– О’Коннел… Нашел, само собой. И не только ее.

– О, я уже наслышан… За что ты так поступил с бедным Беннером? Роджерсом? И нашей сладкой парочкой Кавана-Макклоски?

– Кажется, ты что-то путаешь…

– Ну, я может и путаю, а вот ЦРУ уверено в твоей виновности. Надо было еще и Томпсон завалить, суку эту рыжую. Чтобы замести следы окончательно.

– Не держи меня за дурака. Когда я приехал на базу, там уже была пара трупов.

– Ну, может и так, только кто тебе поверит?

– Да наплевать. Я тебя из-под земли достану, ты же понимаешь это? Кто подсадил Сару на героин?

– Слушай, у меня сегодня совершенно нет времени на душевные телефонные беседы… Если тебе так горит, давай встретимся где-нибудь, и поговорим с глазу на глаз… – тон Флинна звучал издевательски. Роберт напрягся: как он узнал, что Таннер уже в Лондоне? Следил?

– Где? – с деланным равнодушием спросил Роберт.

– О-о… Не так быстро. Для начала я прикончу твою маленькую подружку… А потом увидимся и поговорим…– разговор оборвался. Роберт растерянно уставился на потемневший экран смартфона. Сердце сделало пару гулких ударов, и выровняло ритм.

О ком говорил О’Коннел, кого имел ввиду? Саманту? Или Регину? Бросив быстрый взгляд на внимательно изучающего его Уильямса, задумчиво сощурился. Неужели Ирак неведомым образом перебрался сюда… Война шла по пятам, подталкивая в спину.

– Элис? Алло… Роберт…

– Роберт, плазмофорез только начался, еще никаких вестей… – недовольно произнесла Элис.

– Погоди ты со своими новостями, – оборвал он ее, – я пока ничего не могу точно сказать, но вам с Эриком лучше всего будет никому не сообщать о том, где находится Сара. И удалить все ее документы из регистратуры.

– Что случилось?

– Поверь мне на слово – так будет лучше для всех. Сделай, как я говорю, – буквально приказал он, и дождавшись, когда она согласится, положил трубку, не прощаясь. Мозг привычно заработал на опережение. Кажется, помощь Томпсон ему уже не понадобится.

====== Глава 21 ======

Любая сильная эмоция мешает думать. Страх, гнев, радость, влюбленность, ревность – все это может стать началом фатальной ошибки в сложившейся ситуации. Доедая заказанный стриплойн-стейк{?}[Стрипло́йн (англ. strip + loin «филейная полоса») – «премиальный» стейк, который нарезается из отруба тонкий край, состоящего из единственной мышцы. По периметру стейка проходит тонкая полоска жира, придающая мясу сочность. Многие повара обрезают ее после прожарки стейка, и он получается постным.], Роберт старательно гнал эмоции, продолжая листать страницу за страницей Daily Mirror. Взгляд скользил от полосы к полосе, не задерживаясь надолго, но особого интереса не вызывал: бульварщину он не любил, но отвлечься было необходимо. На следующем развороте к своему удивлению Роберт наткнулся на знакомые фамилии. Джеймс Уильямс и Элизабет Хоупс объявили о совместном проекте, по завершении которого пара планирует заняться восстановлением подорванного Уильямсом здоровья. И ниже фотография: Уильямс в розовато-пыльном костюме-тройке, худой до измождения. Рыжая бородка клочьями торчит на ввалившихся щеках, очки в темной оправе еле держатся на визуально удлиннившемся носу, голубые глаза потеряли былой блеск. Рядом – пышущая здоровьем, несколько располневшая Хоупс. Фотография сделана на каком-то публичном мероприятии, кажется, в одном из театров, возможно, на премьере спектакля. Роберт действительно смог отвлечься от эмоций, разглядывая не очень качественное цветное фото. Офсетная печать не передавала всех тонкостей, но резко сдавший Уильямс сильно бросался в глаза. Странно, сегодня в сквере он показался на порядок бодрее… Роберт невольно сложил газету, удостоверяясь, что номер издания свежий. Все верно, сегодняшний… Значит, фотографии где-то от силы неделя, может две. За две недели прийти в тот вид, в котором Уильямс предстал сегодня в сквере можно лишь, обратившись к тем же врачам, что и Сара – наркологам-реабилитологам. Значит, его подозрения были верны, и Уильямс все-таки лечится от зависимости. Роберт усмехнулся, еще раз перечитав газетный разворот и заказывая себе кофе. Пока официант не подал заказ, у него появилось время, чтобы подумать над ситуацией, гнев ослаб, позволяя мыслям течь плавно, без скачков. Итак, О’Коннел уверен, что Макклоски и Кавана мертвы. Так же, он уверен, что Томпсон действительно считает, что в их смерти виноват исключительно Роберт, а значит, если уж натравленные на него адские гончие не справились с задачей, то О’Коннел будет считать, что дело довершат в ЦРУ. Будет ли сам О’Коннел скрываться, или позвонит Томпсон под предлогом свидетельства против бывшего капитана? Скорее всего так и будет. Главное, чтобы дело попало в руки Томпсон, и на него не назначили кого-то ещё, иначе самому Роберту не выкрутиться – бюрократическая машина ЦРУ так же неповоротлива, как и скора на расправу. Последняя мысль прошила Роберта внезапно, словно раскаленная игла. От внезапного озарения он дернул рукой, сбивая на пол поданную чашку кофе. Чертыхнувшись, принялся спешно собирать с пола осколки, и неожиданно для самого себя ощутил острое дежавю: много месяцев назад он точно так же собирал осколки битой посуды в квартире по адресу Стэмфорд-Роуд, 37. Подоспевший официант принялся вытирать ароматную коричневую лужу, собирая ее тряпкой. Роберт, извиняясь за свою неуклюжесть, попросил счет.

«Встречай Рождество в плавках!» – ещё несколько секунд он смотрел на странную надпись на холодильнике, набросанную рукой Саманты. Что бы это могло значить? Намек на то, где её можно найти? Вполне возможно. Ещё раз скользнув по надписи глазами, щелкнул клавишей кофемашины, и на ходу раздеваясь, направился в душ. Стоило открыть в ванную комнату дверь, как его будто ужалила пчела – он остолбенел на пороге. Перед зеркалом на полке стоял знакомый пузатый флакончик духов из сиреневого прозрачного стекла. «Иклат-Дарпедж от Ланвин», прочитал Роберт золотистые буквы. Вот значит, как они называются. Горло будто сжала невидимая рука. Странно, он был уверен, что Натали вывезла все свои вещи, перебираясь в гостиницу. Присмотревшись, понял, что флакон совсем новый, а значит, что его вполне могла оставить Саманта в качестве подсказки. Умная девочка. Очень умная. Наконец, приняв горячий душ, Роберт позволил себе растянуться в постели. После долгого отсутствия, казалось непривычно буквально всё, начиная от горячей воды в душе, заканчивая хрустящим, заботливо накрахмаленным постельным бельём. Роберт задумался, растягиваясь на свежих простынях: с момента, когда он позвонил Саманте прошло всего-ничего – каких-то семь дней, и если она всё сделала верно, то уже должна быть в гостях у Натали. Странно, что та не упомянула в разговоре факта пребывания Саманты у неё, с другой стороны, Этвал можно смело считать профессионалом своего дела, и уж что-что, а исчезать из поля зрения, да ещё так, что даже опытный сыщик не сразу найдет, она научилась. Роберт, перекатившись с боку на бок, с непривычки никак не мог найти удобное положение: пять месяцев сна на чём придётся отучили его от комфорта, и даже ортопедическая основа матраса сейчас казалась изощренной пыткой. Наконец, найдя удобное положение, вернулся мыслями к двум девушкам. Кого имел ввиду О’Коннел, называя «маленькой подружкой»? Если Саманту, то найти её будет не так-то просто: ни Кавана, ни Беннер уже не помогают, а значит полагаться в добыче информации Флинну попросту не на кого. По крайней мере, не на кого, кто был бы в этом настоящим специалистом. Роберт прикрыл глаза, продолжая делать расчеты в голове до тех пор, пока мысли не потеряли связность. Тело конвульсивно дернулось, проваливаясь в тяжёлый глубокий сон…

Утро хмурилось в окна небольшого двухэтажного домика, заглядывая в гостиную сквозь полупрозрачные, украшенные мелкими цветами занавески. В комнате стояла непривычная тишина, нарушаемая лишь лаем собак на улице, да далёким блеянием отары овец. Эту практически сельскую идиллию делала невыносимой лишь всё усиливающаяся тревога: Саманта искренне не понимала, почему отец не перезванивает ей в оговоренный срок. Повертев в руке смартфон, с надеждой взглянула на Натали. Та сидела в кресле, перелистывая страницу за страницей какого-то профессионального ежегодника для фотографов. Что, впрочем, всё равно выдавало её напряжённое состояние. Казалось, что она точно так же, как и Саманта просто ищет занятие, лишь бы отвлечься от беспокоящих мыслей. С момента приезда Этвал в доме не прекращались разговоры о Роберте и чувство давящего ожидания буквально давило со всех сторон. Это не могло не нервировать. Натали казалось, что мужчина в прямом смысле слова присутствует в её доме – на столько остро чувство беспокойства после рассказа Саманты царапало нервы.

– Сэм… Не смотри так на меня. Позвони ему сама,– не выдержала Натали, когда гостья в очередной раз перевела напряженный карий взгляд с настенных часов на экран смартфона, а затем взглянула в поиске какого-то ответа на неё.

– Не могу. Если Роберт прав, то может получиться, что я этим звонком всё испорчу.

– Думаешь, если тебе позвонит отец, то это что-то изменит? – искренне удивилась Натали. Саманта на миг задумалась.

– Ну, впрочем, да… – отозвалась она, уже набирая номер телефона отца. Короткие гудки известили её, что линия занята.

Буквально в следующую секунду смартфон в руках ожил, огласив большую светлую гостиную дома противной трелью. Саманта моментально ткнула в кнопку ответа.

– Папа! Ну, сколько можно, я волнуюсь за тебя!

– Правильно делаете, юная леди… – незнакомый мужской голос звучал насмешливо.

– Простите, а Вы кто? – растерялась Саманта, вслушиваясь в чужой бархатистый голос. Интонация, с которой были произнесены слова, не показалась ей доброжелательной. Секунду потратив на изучение номера телефона, с которого поступил звонок, она ощутила холод, прокравшийся по спине. Звонили с номера телефона отца.

– Поверьте, дорогая Саманта, я давно желаю познакомиться с Вами лично, так как много наслышан о Вас, – елейный тон, однако, не смог сгладить первое и крайне неприятное впечатление. – Моё имя – Флинн О’Коннел.

Саманта растерянно обвела взглядом гостиную, не понимая, с кем говорит, и откуда неизвестный столь информирован.

– Вы звоните мне с номера телефона отца, – тревожное предчувствие больно кольнуло в груди. Сердце учащенно забилось, отзываясь шумом в ушах. Саманта вспомнила слова Роберта о грозящей опасности. Неужели все-таки это произошло... Надо было уговорить отца, силком забрать с собой.

– О, да. Мы неплохо проводим время с Фрэнком.

– Не могли бы Вы позвать его к телефону? – стараясь не подавать виду, уверенно спросила она, однако мышцы предательски свело, парализуя страхом шею и вгрызаясь в затылок.

– Увы, это невозможно в настоящий момент. Саманта, я советую Вам вернуться в Лондон в ближайшее время, если хотите увидеть его живым. И не смейте никому говорить о происходящем… Особенно, нашему общему другу, Роберту. – неприятный, словно ядовитый, голос Флинна напугал её намного сильнее, чем произнесенные слова.

– Кто Вы, Флинн? – хмурясь, Саманта попыталась справиться с внутренним напряжением. Отчего-то ей сейчас отчетливо вспомнился Роберт, стоявший посреди кабинета с затравленным взглядом, когда узнал о похищении дочери. Теперь она в полной мере прочувствовала все его эмоции на себе, и сразу же пожалела, что вообще поинтересовалась, каково это – быть на его месте. А вот каково: жуткий липкий страх и беспомощность связывают по рукам и ногам не хуже пластиковых наручников, парализуют волю, хватают за горло, обдавая холодным потом.

– Давайте познакомимся лично. Я и Ваш отец будем ждать Вас в Лондоне… Скажем, через двадцать четыре часа, – голос немного завибрировал, и не прощаясь, прервал разговор.

Саманта, стараясь сохранить хладнокровие, взглянула в окно, скользя взглядом по изумрудным холмам Южного Острова. Там, под слепящими лучами солнца, рассыпалась по холмам Хилленда кажущаяся бесконечной отара овец. Саманта не смогла не отметить, что это похоже, будто облака упали на землю и разбрелись во все стороны. Тем не менее, от Натали не ускользнула тревога, явственно обозначившаяся на ее лице.

– Сэм, что стряслось? – упавшим голосом поинтересовалась подруга.

– Мне нужно срочно вернуться в Лондон.

– Ты прилетела три дня назад… – с неподдельным непониманием выдавила Натали, откладывая в сторону толстую печатную версию “The International Photography Awards”.{?}[Международная фотопремия, проводимая для профессиональных фотографов, фотографов-любителей и студентов, изучающих искусство фотографии.

В настоящее время этот фотоконкурс является одним из самых амбициозных и широких по охвату фотоконкурсов в мире.]

Саманта спешно принялась что-то искать в телефоне. Оставалось лишь ждать, пока она самостоятельно решит разъяснить ситуацию. Вместо этого Этвал вскинула темноволосую голову, и решительно глянув в глаза Натали, выпалила:

– Рейс на Лондон через четыре часа. Я уже забронировала билет. Отвези меня в аэропорт, пожалуйста.

– Саманта, ты ничего не объяснишь?

– Не могу. Хотела бы, но не могу… Правда. Это касается моей семьи… Роберт был прав, и всем нам грозит опасность.

Слова тяжело повисли в гостиной, нарушаемые лишь далеким лаем собак с улицы. Натали кивнула, поднимаясь с кресла: спорить было бесполезно.

Тишину пустого офиса разорвал телефонный звонок. Роберт торопливо поднял трубку, ожидая всего, что угодно. Встревоженный женский голос заставил его сердце учащенно забиться:

– Роберт, доброго дня…

– Элис? Что случилось?

– Сара пришла в себя. Хочет срочно видеть тебя.

Роберт повертел в руках металлическую пепельницу. Курить не хотелось, но хотелось чем-то себя занять. Слушая голос Элис, он задумчиво скользил взглядом по непривычно пустому кабинету. Казалось, что с момента его отъезда прошло не пять месяцев, а целая вечность – на рабочем месте ощутимо чего-то не хватало. Словно смотришь на картину из паззлов и видишь, что в самом центре нет крупного фрагмента.

– Приеду через сорок минут. Передай ей, – произнес он, не понимая, что его так гнетёт в собственном кабинете.

– Хорошо. Жду…

Роберт в полной тишине вновь обвел помещение взглядом. Всё было знакомо, каждый дюйм пространства, каждый предмет на полках. И всё это больше не вызывало в нём никаких эмоций, скорее наоборот – ощущалось посторонним, чужим. Долгие восемь лет ему казалось, что всё осталось в прошлом и он смог запечатать двери в воспоминания, в свою историю, но стоило оказаться на каменистых равнинах Востока, как дремавший, всего-лишь дремавший всё это время зверь внутри проснулся. И это оказалось необходимо для выживания. Что теперь делать с этим разбушевавшимся чудовищем, он попросту не знал: внутреннему демону было тесно и пусто в цивилизованном городе, среди покоя и нормальной жизни, и он царапался внутри, пытаясь прорваться.

Роберт еще раз окинул взглядом кабинет. Больше он никогда не сможет вести тот образ жизни, который благополучно, как он думал, вёл всё это время. Спасения ждать неоткуда, да и существовало ли оно. Возможно, вариант Томпсон – угодить за решётку на семь лет окажется не таким уж и плохим, ведь разницы между заточением среди людей в городе, и заточением в камере на самом деле теперь нет. Тяжело вздохнув, опустился в рабочее кресло и примерился к столу. Проведя ладонью по краю, подумал, что когда всё нормализуется, он передаст бизнес Саманте, ведь та проявила себя достаточно умной, дальновидной и знающей дело. За окном сгущались сумерки. Надо поторопиться.

Ведя тяжелый “Форд Эксплорер” по узким улицам Лондона Роберт продолжал чувствовать себя неуютно, словно его выбросили в совершенно неизвестном месте, предварительно запутав и лишив средств ориентации. Улицы хоть и были до боли знакомы, но сейчас он глядел на них глазами путешественника – всё казалось каким-то сказочным, нарисованным, не настоящим. Интересно, именно это подразумевала Натали, говоря, что Лондон задавил её? При этом воспоминании он почувствовал себя неуверенно: а точно ли в его жизни была девушка? Ведь это ему могло показаться… Поцелуй в “Lume” внезапно всплыл перед глазами. Привкус красного терпкого вина, запах чабреца и розмарина, нежность губ и глубина темного взгляда как наяву предстали перед ним. Задумавшись, Роберт ненароком проскочил на красный сигнал светофора, совершенно забыв, что больше не в Багдаде. Повезло, что его машину в потоке было не сложно заметить, и всё обошлось лишь несколькими возмущенными гудками в спину. Да, штраф придет: видеокамеры не дремлют в этом районе Лондона. Чертыхнувшись, припарковался возле здания клиники, но из машины выходить не спешил. Повертев в руках смартфон всё же набрал знакомый номер. Возможно, именно её голос заставит внутреннего демона успокоиться хоть на миг, хоть ненадолго отпустить его, не грызя изнутри.