Текст книги "Другая жизнь (СИ)"

Автор книги: Haruka85

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 27 страниц)

– Эй, ты! Ты чего?! Ты же не реветь собрался?

Сергей опустил лицо ниже, роняя густую, длинную чёлку на сбрызнутую едва различимой россыпью мелких, бледно-коричневых веснушек переносицу:

– Отпусти. Дышать нечем… – давясь словами, выдал он после небольшой заминки.

Действительно, дыхание его, частое и поверхностное, срывалось и всё больше походило на панические попытки тонущего ухватить глоток кислорода с поверхности воды. Эрик немного ослабил хватку, и Томашевский осторожно выкрутил руки из захвата.

– Сейчас я отойду, только не бросайся на меня больше… – отстраняясь сперва понемногу, потом резко отшагивая на полметра сразу, Эрик с недоумением почувствовал что-то похожее на сожаление: тесный контакт с Томашевским разбежался по нервным окончаниям лёгким, как прикосновение пёрышка, трепетом, взбудоражил своей непривычной, неожиданно приятной притягательностью.

Мокрый с головы до ног, но разгорячённый борьбой, гибкий, хлёсткий, как ивовая лоза, со свистом взрезающая воздух. Гораздо сильнее и крепче любой девчонки, кисти крупнее и ладони жёстче, а запястья нежные. Плечи – красивый рельеф мышц под ровной, блестящей редкими капельками влаги кожей. Спина, поясница, бёдра – напряжённые, пружинистые, налитые ожиданием и тревогой, как натянутая струна. Необычно. Обнимать парня – это было, определенно, что-то новое, не испытанное прежде, на пробу совсем не такое пугающее, как казалось прежде.

Не пугающее совсем. Непонятно. Попробовать снова.

Теперь тоже мокрый, Эрик особенно остро почувствовал, как холодит сквозняк от выбитого окна наверху. Руки едва не протянулись сами, чтобы вновь прижать к себе жаркого, строптивого Серёжу, но тот маленькой хищной зверушкой тут же метнулся вглубь квартиры.

– Куда ты? Разве не на кухне льёт? – не дождавшийся ответа, Эрик по-хозяйски прошлёпал в совершенно такую же, как у него, кухню, подобрал с пола ведро и принялся наощупь вычерпывать накопившуюся воду.

– Я совсем забыл, у меня сумка с ноутбуком на полу… – Томашевский появился спустя минуту неясных блужданий по квартире с парой зажжённых свечей в пепельнице.

– Сильно намочил?

– Вроде, сухой. Хорошо, что в чехле был.

– Хороший ноут?

– Обычный, – пожал плечами Томашевский, со вздохом уселся на табурет и лениво повозил босой ступнёй в луже на полу. – Только без него я могу спокойно покупать билеты и катить из столицы на все четыре стороны.

– Почему это?

– Потому что там все мои работы. Потому что другого у меня нет, без компа в аспирантуре делать нечего, ещё один кредит я не потяну, а работать разносчиком в каком-нибудь фастфуде выгоднее там, где жильё дешевле стоит.

– То есть от такой вот мелочи зависит вся твоя жизнь? – удивился Эрик, который не особо любил задумываться об основах мироустройства.

– От многих мелочей зависит. И не только моя жизнь. Любая жизнь, на самом деле, зависит от тысячи незаметных обстоятельств. Просто люди не особенно любят об этом думать. Иначе жить страшно, – Томашевский облокотился о стол и спрятал в ладони половину лица, смешно перекосив щёку.

– Да ты философ, Серёженька! Иди-ка поищи себе тазик без дырки и черпак поудобнее, а там уж расскажешь, от каких ещё таких мелочей зависит твоя жизнь, – скомандовал Эрик, неустанно работающий совком для мусора.

– На самом деле, я зря трепыхаюсь, скорее всего, – Томашевский присоединился, наконец к уборке, и принялся с горем пополам собирать воду ведёрком из-под мороженого.

– Очень многое решается прямо сегодня, и пока ещё можно хоть что-то сделать, я вынужден обрывать звонками аварийную службу и бегать с ведром и тряпкой.

– Что же за пожар такой? – полюбопытствовал заинтригованный неожиданной откровенностью соседа Эрик, выплеснув очередную порцию воды в унитаз.

– Тебе интересно разве? Впрочем… Два года назад я выиграл вступительные испытания в крупном федеральном конкурсе. На кону хорошая помощь в развитии проекта и приличная сумма под создание опытного образца. Дальше – круче, с успехом защитив первый этап, после публикации энного количества статей в академических изданиях и оформления патента, можно подавать документы на участие во втором этапе. Если проект и его апробацию признают успешными, выделят средства на организацию предприятия и запуск производства.

– Да верь ты больше! Денег тебе не достанется! – Эрик всегда так и делал – никому не верил.

– А есть у меня другие шансы? Нет, конечно, с моим образованием работу можно найти неплохую, даже очень, но я уже порядком помотался по разным шаражкам в последние годы. Кем я только не был!

– Что, и полы в «МакДаке» мыл?

– Не мыл, повезло. Морда лица смазливая, так что почти сразу с котлет на кассу перевели. Короче, жить захочешь – не так извернёшься. И дипломы я писал, и курсовиками-контрольными не брезговал, и на складах ящики таскал, всего и не вспомню уже. Даже стриптиз танцевать пробовал… – улыбнулся вдруг Сергей.

– Стриптиз танцевать?! – Эрик шлёпнул мокрую тряпку на пол и чуть не поскользнулся от удивления.

– Один вечер всего. Меня хватило ровно до перерыва. Хотя, судя по реакции публики, я мог бы преуспеть на этом поприще! – развеселился Томашевский.

В неровном пламени свечей Эрику показалось, что тот заметно покраснел, но улыбаться всё равно не перестал.

– Короче, денег насовали столько, что месяц можно было бы на складе не появляться, жаль только отобрали всё в общий котёл, стоило со сцены спуститься. А уж до финальной делёжки чаевых я не дотерпел, домой сбежал, да так и не вернулся.

– Ну-ну, всё пай-мальчиком прикидываешься!

– Да ладно тебе, с кем не бывает! И пай-мальчик из меня неважный, на самом деле. Приличные подработки у меня тоже были. Только они отнимали столько сил, что на учёбу времени не оставалось. В общем, сколько на чужого дядю не работай, хорошей жизни не дождёшься. Хозяин, в первую очередь, будет делать хорошо себе, а не тебе. Понимаешь?

– Понимаю. Бате, вроде, и денег не жалеют, да только за эти деньги света белого не взвидишь.

– Вот я и решил, что работать нужно на себя. И тут этот грант. В общем, шанс. Я же в первый раз не успел даже документы подать, весь год готовился, задел нарабатывал, по конференциям мотался, чтобы хоть как-то засветиться, проект писал, эксперимент придумывал, к защите готовился… Сколько бумажек заполнил, и представить теперь не могу… До сих пор не знаю, как так повезло, что я вошёл в пятёрку победителей.

– В смысле? Ты же готовился целый год – и «повезло»?

– Повезло, да ещё как! Четыре проекта из пяти – чистый блат, это я уже потом понял. Есть откровенные пустышки, есть и неплохие идеи, но потраченные чисто на добычу денег. В общем, реально повезло, что меня всё-таки выбрали. Повезло ещё и тем, что из пятерых я один действительно хочу пройти все этапы без фикции и добиться результата, потому что спонсоров не интересуют картонные подделки.

– А у тебя точно не картон?

– Точно. Я уже ездил на калибровку в Минусинск.

– Куда?! – из уроков географии Эрик никак не мог припомнить, чем примечателен этот славный населённый пункт, но уже само название указывало, что искать его стоит где-то, мягко говоря, на окраине великой Родины.

– В тундру, – и точно, на окраине, да ещё какой! – На геолого-геофизические работы. При исследовании новых месторождений и оценке ресурсов, уже освоенных, в первую очередь, определяются глубины залегания нефти и газа, проводится анализ запасов и устанавливаются первоочередные участки для дальнейшей деятельности. Собирая и анализируя данные по магнитной проницаемости горных пород, можно… Извини, я немного разошёлся.

– Погоди, так у тебя получилось?!

– В общем, да. У меня получилось. И запатентовать, и опубликовать, и эксперимент с теорией воедино свести. Первый этап я защитил.

– Ну так всё круто. В чём проблема тогда? С чего тебе чемодан паковать?

– Сегодня крайний день подачи заявки на второй этап, – как-то обречённо подытожил Сергей.

– Офигеть, ты её не подал, что ли?! – Эрик снова от души впечатал набрякшую тряпку в сырые доски.

– Нет. Чисто формально – нет.

– Да как ты умудрился?! Ты же идеалист, или где?!

– Ну говорят некоторые, лучшее – враг хорошего. Я никогда не верил. Вот и пролетел. Всё готово было к отправке, отправлять собирался уже, нет, захотелось в заявку ещё кое-какую информацию добавить. Для убедительности. Обычно я всегда только дома на своём ноутбуке такими делами занимаюсь, а вчера торопился очень, на кафедре флешку в комп пихнул, прямо на ней документы откорректировал, оттуда же отправил по электронке и успокоился. А сегодня вечером мне координатор позвонил, у нас, к счастью, отношения неплохие, – стал он мой комплект проверять, а файлы битые все. Вирус.

– То есть совсем дохлые?

– Совсем. Есть надежда, что на ноутбуке сохранился «чистый» вариант в архиве. Только ноут теперь перед работой сначала на вирусы проверять надо, а это время. И даже если файлы в порядке, мне снова нужно их дорабатывать. Не знаю, ждёт ли меня ещё этот человек вообще, только у меня даже шансов нет попытаться. Я затопил весь подъезд!

– Я бы в такой ситуации взял бы ноут, закрыл дверь и ушёл в ближайшую забегаловку своими делами заниматься.

– А соседи?

– Скажешь тоже! Засор в трубе или дело всей жизни? Их мои проблемы сильно волнуют? Ну и меня их – не очень. Ушёл бы. Кран бы в подвале выкрутил, конечно, а вода моя к соседу вниз сама утечёт, пускай собирает. Один фиг уже затопленный.

– Вообще-то мой сосед снизу ты!

– Да. И я тебе ответственно заявляю, залезай на диван с ногами и занимайся тем, что важнее.

– Эрик…

– Давай-давай, я не всегда такой добрый, могу и передумать.

– Спасибо! Я мигом!

– Переоденься в сухое, я электричество пока включу.

Уже через минуту Сергей, так и не переодевшийся, совершенно не реагируя на внешние раздражители, увлечённо стучал клавишами ноутбука.

– Диван намочишь! – тишина в ответ. Эрик несколько раз моргнул выключателем – никакой реакции. – Тамарочка – дурак! – снова ничего.

Он сам не заметил, что давно уже не улыбался так, как получилось улыбнуться, разглядывая взъерошенного, беззвучно шепчущего что-то Серёжу, синюшнего, покрытого мурашками, как ощипанный цыплёнок на прилавке. Эрик потихоньку сдёрнул со спинки стула пыльный, потрёпанный плед в клеточку, встряхнул и осторожно накинул на плечи самозабвенно работавшего Томашевского.

– Спасибо, Эрик, – Серёжа неожиданно поднял взгляд от экрана. – Правда, спасибо.

Ещё минуту назад Эрику ни за что не пришло бы в голову делать нечто подобное. Застигнутый будто врасплох, он не испугался, даже не вздрогнул. Спокойно сунул руки в карманы и пошёл на кухню. Именно в тот самый момент он и почувствовал, наверное, впервые, что ради искренней, благодарной улыбки Сергея, готов на многое. На очень-очень многое.

*Макивара – тренажёр для отработки ударов, представляющий собой связку из соломы, прикреплённую к упругой доске, вкопанной в землю. Применяется в том числе в контактных единоборствах.

====== “Тамарочка” – Глава 5 ======

Комментарий к “Тамарочка” – Глава 5 Стихотворение Yuki Eiry “Рано” https://ficbook.net/readfic/6394550

Всё именно так. Спасибо!

Иллюстрация от Haruka85, Серёжа https://cloud.mail.ru/public/FdCV/P7aauThLc

Семь тридцать утра на часах. Эрик оказался совершенно не в состоянии вставать с постели в такую рань. Гори синим пламенем и понедельник, и школа с первым уроком в половине девятого… У Томашевского на этот счёт были явно другие планы.

– Дети, в школу собирайтесь, петушок давно пропел! – бодрым речитативом возвестил он. – С днём рождения, мелкий! Держи шоколадку! – и со смехом потянул новорождённого за ухо.

– Да пошёл ты! – не скрывая раздражения, отмахнулся Эрик, но шоколадку взял. – Я ещё сплю!

– Должен же я принести официальные поздравления! С сегодняшнего дня тебе разрешено законом покупать алкоголь и табак, совершать вредные и тяжёлые трудовые подвиги и даже смотреть порно!

– И гей-порно тоже можно? – осклабился Эрик.

– Конечно! Но не советую. Мне в своё время так понравилось, что теперь только его и потребляю!

Эрик не выдержал и захохотал в голос, спать совсем расхотелось.

– Хватит гоготать, собирайся давай! Опоздаешь, балбес!

– Я не опоздаю. Потому что я никуда не собираюсь!

– У тебя олимпиада по математике! Я зря твою директрису уламывал? Я зря тебя по задачникам гонял? Ты поступать не передумал, нет?!

– Зря гонял, конечно! Я и без тебя умный.

– Вот и собирайся, умный! А я пока чайник поставлю и прослежу, чтобы не отклеились новые обои.

Со дня памятного потопа прошло уже три недели. Эрику пришлось порядком повозиться, но в тот вечер он умудрился в одиночку не только высушить обе квартиры, но и без помощи аварийной службы прочистить засор в трубе. Счастье, что кафельная плитка на полу прихожей, кухни и ванной в квартире Эрика не дала воде протечь ещё ниже, на второй и первый этажи, но всё-таки упущено было достаточно для того, чтобы испортить потолки и стены на третьем.

Томашевский же как увлёкся работой, так и не отрывался почти до утра, он едва смог попрощаться, когда добровольный помощник отправился, наконец, спать. К благодарностям младший Рау привык так же мало, как и старший, поэтому на следующий вечер немало удивился, услышав оклик Серёжи у входа в «любимый» закоулок. Томашевский едва удерживал в руках увесистую связку обоев, ведро с краской и полный пакет сопутствующей хозяйственной ерунды вроде кисточек и клея.

– Эрик! Можно тебя на минутку? – ничуть не стесняясь, заявил Томашевский, как будто ни капли не сомневался, что Эрика «можно».

– Чего тебе? – Эрик нехотя отколупался от стены и, не спеша, отвёл Сергея подальше от своей свиты.

– Привет! Я… В общем, спасибо тебе большое за вчерашнее. Ты очень меня выручил, я твой должник. Из-за меня твоей квартире теперь ремонт нужен. Вы с отцом посовещайтесь, сколько я вам должен в качестве компенсации – отдам постепенно, сейчас наличных не очень много в запасе, поэтому я купил краску и обои нашёл такие же, как были у вас…

– Делать мне, конечно, нечего вечерами – только обои клеить, – Эрик скептически скривился и сплюнул. – Уж лучше я батю подожду.

– Что ты, не стоит беспокоить Александра Генриховича! Я сам всё сделаю. Если можно…

– Ты?! Ремонт сделаешь?! – Эрик уставился на собеседника с нескрываемым любопытством. Томашевский откровенно мало походил на опытного маляра. – Да ты же безрукий! Хотя… Когда собираешься приступать?

– Могу сегодня и начать, – Сергей поставил покупки на снег и сунул в карманы скрюченные от мороза голые пальцы. – Смысл тянуть есть?

– Прямо вот сейчас, да? – в вопросе звучала неприкрытая издёвка, беззлобная, впрочем.

– Ну… Да, – в словах Томашевского слышалось всё меньше уверенности, как будто он чувствовал подвох, но не улавливал, в котором месте он скрывается. – А что не так?

– Так сырое же всё! Пока не высохнет, нечего и пытаться. К тому же зря ты всё это затеял. За проблемы с канализацией отвечает управляющая компания, на худой конец, собственник квартиры, ты ничего нам не должен.

– А они компенсируют? Тем более, аварийка не выезжала, никаких бумаг у нас нет.

– Разумеется, не заплатят. Но и ты не будь лохом, сдай это барахло обратно в магазин.

– Я так не могу, – упрямо насупился Сергей.

– Ладно уж, пошли… – Рау легко подхватил багаж и развернулся по направлению дому, – краску в тепло поставить надо, пока не промёрзла.

– Эрик! Отдай мне мои пакеты, я сам понесу!

– Ещё чего! Меня, вообще-то, учили старшим помогать! Я вежливый!

– Взвешиваю и никак решить не могу, какое же оскорбление в твоих устах мне нравится больше: «гомик» или «старикашка»?

– Да тебе оба одинаково идут, потому что правда – и первое, и второе!

Плотный снежок врезал Эрику по затылку, посыпался холодными, мокро-колючими клочьями за шиворот куртки и под кое-как намотанный шарф.

– Эй, старикашка-гомик, ты совсем страх потерял?! – взревел Эрик, не раздумывая, бросил поклажу и наклонился, чтобы слепить комок.

Серёже, видимо, только того и надо было – чтобы вещи оказались отставленными, потому что в следующий момент Эрик с размаха приземлился лицом в свежий, пушистый сугроб. Отплёвываясь отборной бранью и талым снегом, поднимался он уже в шапке набекрень, краснолицый, с мокрыми щеками и белёсыми бровями.

– Ха-ха-ха! – Томашевский заходился от самодовольного восторга. – А вот и твоя фирменная вежливость! Ха-ха!

Насмеяться вдоволь Сергей не успел: в три прыжка преодолевая расстояние до Томашевского, Эрик развил скорость пушечного ядра, мощным броском, достойным американского футболиста, повалил Серёжу навзничь и с силой впечатал в сугроб всем своим весом.

– Извращенец! Ты и есть из нас настоящий извращенец! Ха-ха! Слезай с меня!

Снова то же пьянящее ощущение обладания, запретная близость, вибрация по нервам, смешавшиеся дыхания, глаза в глаза: густая синь зимних сумерек и колдовская болотная зелень:

– А что, если и правда, извращенец? – с неподобающей моменту серьёзностью хрипло прошептал Эрик.

«А что, если и правда? – Он хотел было испугаться, но страха в себе не ощутил. – Он мне нравится?!»

Бесшабашное веселье Сергея растаяло без следа. Он посмотрел настороженно, испытующе, а потом вдруг откинул голову на снег, полностью расслабив тело, медленно сморгнул снежинку и устремился взглядом в низкое февральское небо.

Томашевский был чудо как хорош: румяное от мороза лицо в обрамлении пушистого меха запорошенной шапки, в мелких капельках ресницы и щёки, блуждающая улыбка и мечтательное, немного беззащитное выражение лица – этот образ отпечатался в памяти Эрика поразительно чётко, до мельчайшей детали. Этот образ звал прикасаться.

На лицо спланировала ещё одна снежинка, ещё и ещё – на лоб, щёки, нос, ресницы, брови, губы… Томашевский улыбнулся шире, заискрил задорными смешинками.

– Ты чего? – насторожился Эрик.

– Хорошо… До чего хорошо! Как в детстве! – он легко подтолкнул ничего не соображающего Эрика снизу и перевернул рядом с собой на снег. – Смотри! Смотри в небо!

Эрик закинул руки за голову, посмотрел, зажмурился, прислушался:

– Правда, хорошо… Тихо… Кажется, слышно, как снежинки падают. Слышишь?

– Слышу…

А Серёжа ведь действительно нравился, и это не было страшно, не было странно, это тоже было хорошо – так же, как слушать снегопад, ловить мягкие, обжигающие холодом хлопья, вдыхать полной грудью ледяной воздух:

– Арбузами пахнет…

– Арбузами пахнет море, Серёж…

– Значит зима пахнет морем?

– Зима пахнет лесом…

Невдалеке жалобно заскулил снег, покой разрушил топот множества подошв по укатанному тротуару, угрожающий гомон нетрезвых голосов обрушился грудой осколков и раздробил тишину.

– Ну что, сизы голуби, доигрались?!

Вскочили синхронно, в мгновение ока, чтобы встретить опасность лицом к лицу.

Сиплое: «Мочи, уродов!» – и толпа ринулась в нападение – много больше, чем двое на двоих. Первым под руку подвернулся Молоток, он и просил больше других – команды отдавал он. Кулаком по уху и тут же ответный хук в челюсть, тычок в правый бок – удачный, ещё один, лицом об колено – достаточно, чтобы сломать нос. Гвоздяра – долговязый, мосластый, неуклюжий – Эрик явственно почувствовал, как хрустнуло его плечо при столкновении с деревом.

Звон в ушах – кто-то не побрезговал зайти со спины… Искры из глаз. Тяжёлый ботинок тупо воткнулся под рёбра – печень. Вставать… Снова ботинок в бок. Два, три… Почки? Кровь из рассечённого виска. Лежачего только в хороших книжках не бьют. Здесь – бьют, всем миром. Таковы правила. Бьют беспощадно, пока не прозвучит властное «довольно!».

«Сегодня не прозвучит. Акела промахнулся», – чтобы хоть самую малость ориентироваться в происходящем, Эрик наскоро обтёр пригоршней снега кровь со слипающихся ресниц и обернулся из последних сил. Томашевского уже окружили.

– Серёга, беги! – перед лицом сверкнул коротким бликом карманный нож.

Знакомый нож. Опасный, острый, как бритва, хоть и игрушечный на вид. Рывок под руки с двух сторон, и Эрик снова оказался на ногах, окружённый плотным вражеским кольцом. И Серёжа среди них, с выкрученной за спину рукой – не шелохнётся, какое уж там «беги»!

– Ну что, красавец, теперь поговорим? – процедил Молоток. Безумное, порочное, перекошенное лицо, окровавленный оскал. – С кого начнём? С тебя? С куколки? Нет, куколка нам живая нужна… Красивая куколка! Мне тоже нравится. Только что же ты забыл, игрушками делиться надо? Плохой мальчик.

Взвизгнула молния, куртка распахнулась, свитер оказался задран почти по грудь. Шакалята затявкали жадно, нагло, предвкушая забаву, доныне неизведанную. Никто, ни за что не осмелился бы встретиться с поверженным вожаком один на один, в честном бою. В толпе – другое дело, в толпе ты смел за десятерых, в толпе трусов нет.

– Ну что, «пятёрочник», анатомию хорошо учил?! – Молоток принялся выписывать лезвием круги всего в паре миллиметров от обнажённого живота Эрика. – Где-то здесь у нас должна быть печёнка, селезёнка, желудок, кишки – они вообще везде, куда ни ткни, – хмыкнул новый лихой атаман, и следом послышались натянутые, послушные смешки.

Эрик упрямо молчал, исподлобья высматривая за спинами нападавших Томашевского, которому, судя по всему, здорово досталось. Сергей, казалось, был полностью дезориентирован и едва не терял сознание. От слабости он почти повис на руках своих конвойных, и те, утомлённые дракой и тяжестью безвольного тела, прислонили его к стволу дерева, чтобы алчно уставиться на разворачивающийся перед их глазами спектакль. Актёр, впрочем, в этом спектакле по-прежнему оставался один, Эрик не выражал желания поучаствовать в диалоге:

– Выбирай, как ты хочешь сдохнуть: быстро и больно или больно и медленно?

Эрик даже не глядел на нож, он продолжал смотреть только на Томашевского и думал о том, что, по сути, сам виноват – проворонил опасность, своей беспечностью подставил под удар и себя, и того парня, которого больше всего хотел защитить, а теперь ровным счётом ничего не мог сделать.

– Давай, медленно? Тогда успеешь посмотреть, так ли хорош твой Серёжа, как кажется? Не успел, небось, сам-то попробовать? – новый взрыв хохота. – Ничего, ничего, мы не жадные, покажем, как надо с такими, как он, обращаться!

Всё произошло быстро: кисть Томашевского незаметно скользнула в карман, окончательно растерявшие бдительность соглядатаи оказались раскиданными по сторонам, ловкий выпад вперёд… Эрик сообразил, что из кармана Сергей вытащил почти такой же небольшой нож, когда его остриё уже упёрлось Молотку точно в сонную артерию.

– Стоять! Предупреждаю всех сразу, я анатомию знаю идеально и в игры играть не люблю, – на шее Молотка проступила тонкая, алая ниточка пореза, – поэтому больно не будет. Будет быстро и навсегда.

Молоток испуганно дёрнулся, и пониже первой раны появилась вторая – глубже и ярче. Кровь струйкой потекла за шиворот. Толпа замерла, зачарованно наблюдая за каждым движением худенького парнишки в смешной ушанке, сдвинутой на самый лоб. И Эрик, своим глазам не веря, смотрел, не отрываясь, вместе со всеми.

– Отпусти меня! Слышишь, ты, маньяк! Чего тебе нужно?! – прохрипел Молоток и нервно клацнул зубами. Щёки его мелко затряслись, разбитые губы вывернулись, как у обиженного пупса, – лысого, большеголового, уродливого.

– Проси прощения!

– Прости! Прости-простите-простите! – хрипы становились всё истеричнее и тоньше.

– Как следует проси!

– Я не знаю!.. – снова укол лезвием. – Пожалуйста! Прошу, умоляю! Отпустите меня!

– Расходитесь! Все видели, шакалята, каков ваш новый вожак? Стоит его слегка прижать, и он зарыдает, как девчонка! Чтобы спасти свою трусливую шкуру, он всех вас ментам сдаст, всех до единого! Так, Молоточек?

– Хорошо, хорошо, всех сдам, только отпусти! Больно!

Эрик почувствовал, как разжимается захват, как соскальзывает вниз задранный край свитера… Перепуганная гопота бросилась врассыпную.

– Ну что, пупсик? Хочешь ещё с «куколкой» поразвлечься? – приторно-ласково проворковал Томашевский прямо в ухо своему пленнику. – Ты, как погляжу, ценитель у нас?

Крепкий пинок коленом в крестец отправил тучного «пупсика» в окровавленный, разваленный дракой сугроб, в котором ещё десяток минут назад так мирно и беззаботно было валяться, разглядывая бурые вечерние облака мегаполиса.

– Пойдём, Эрька. Хватай мешки – вокзал отходит! Теперь мне без помощи не обойтись.

– Старикашка! – восхищённо поддел его Эрик и не без труда склонился над растерзанным пакетом. Дежавю.

О ремонте больше в тот вечер не вспоминали. Откопали в аптечке Эрика перекись и эластичный бинт, извели пачку ваты, разморозили о синяки целых две пачки пельменей, но опухшие лица вряд ли стали от этого краше, а несчастный полуфабрикат в итоге пришлось сварить.

Разговор за ужином не клеился, да и попыток к общению делать ни один не спешил – только короткие фразы по необходимости. Эрик запихивал в рот пельмень за пельменем, не замечая ни вкуса, ни количества съеденного. Томашевский, напротив, вяло поковырял вилкой в тарелке, одолел всего пару штук и, подчистив кое-как разлитую сверху сметану, отложил прибор.

– Ешь! Ты что? – не выдержал Эрик. – Вкусно же!

– Спасибо, очень вкусно, просто наелся. Я, пожалуй, пойду. Ладно? – Сергей неуклюже начал выбираться из-за стола.

– Эй, погоди! У тебя аппетита нет? Мутит? – встрепенулся Эрик.

– Не переживай, мамочка, я предохранялся в прошлом месяце, – вяло отшутился Томашевский.

– Вот ты дебил всё-таки! Я же серьёзно спрашиваю! Тошнит тебя? – Эрик перегородил дорогу к выходу.

– Да, и поясницу потянул хорошо. Пойду полежу.

– Постой, у тебя не сотрясение часом? Давай-ка скорую вызовем!

– Угомонись, обычная реакция на адреналин, – вздохнул Серёжа и без сил опустился обратно на табурет.

– Ну не знаю… Я после таких приключений ем, как слон. Дотронься до носа, давай!

Томашевский молча выполнил стандартный набор неврологических тестов:

– Теперь за молотком пойдёшь?

– Зачем это?

– Рефлексы проверить, коленку разбить… Эрик, если тебе больше ничего не нужно, я домой.

– Подожди, Тома, ты сердишься?

– Нет. Почти нет.

– Это из-за меня всё случилось… – Эрик, наконец, решился сказать то, о чём думал всё это время.

– Боюсь, ты винишь себя вовсе не в том, о чём думаю я, – устало констатировал Сергей.

– Так скажи, о чём ты думаешь! Я целый вечер жду, когда ты хоть что-нибудь скажешь! Если слов нет, можешь просто затрещину дать. Я заслужил, признаю. Пожалуйста, не надо молчать!

– Эрик, я думаю о том, что завтра снова встречу тебя в той подворотне, – Томашевский, наконец, тоже выдал то, что его беспокоило.

– Не вздумай никогда больше той дорогой ходить! – бурно возразил Эрик.

– Почему нет? Думаешь, я испугался?

– Потому что меня там не будет! Потому что я испугался за тебя, придурок! – шквал эмоций нарастал.

– Это не я придурок, а ты. И я боюсь, когда ты поймёшь, что творишь, может оказаться поздно. Вот, чего боюсь я! А за меня бояться не надо, и не такое бывало. Жив до сих пор, как видишь, – Сергей, напротив, оставался неестественно апатичным.

– Прости меня, Тома. Как ни прикидываю, выходит, я и тебя подставил, и сам подставился. Не стоило при них…

– Не стоило – с ними, Эрик! Связываться с ними не стоило! И пока ты с ними пасёшься, я продолжу ходить прежней дорогой!

– Я не пойду… Правда, Том! Только ты не ходи проверять!

– Тогда пообещай!

– Честное слово! Я бы умер, наверное, на месте, если бы они тебе что-то сделали!

– Никому не полезны твои фантазии, Эрик. Ничего с тобой не сделается, даже если меня на кусочки начнут резать.

– Тома… Но что если они снова попытаются напасть на тебя?

– Или на тебя? Лично я способен за себя постоять, но думаю, эти ребята никого больше не побеспокоят, если только ты снова не объявишься. Этот «пупсик» уничтожил свой авторитет трусливыми рыданиями, а остальные разбредутся от скуки в отсутствие головы стада.

– Но что мне тогда делать? Я сам от скуки сойду с ума. Или сопьюсь!

– Или скуришься. Или девицу невинную обрюхатишь. Делом займись, Эрик. Все говорят, ты умный чуть ли не до гениального, а творишь сплошные глупости. Ты разве поступать не собирался?

– В училище я не хочу, а в университет уже поздно.

– Где же поздно? Четыре месяца минимум. Городские олимпиады на носу, кстати. В МГТУ, например, для победителей всегда оставляют льготные места. Всего-то останется ЕГЭ сдать не совсем паршиво.

– Кто же меня допустит до участия?!

– Тебя уже допустили и в списки участников внесли, если что. Я как раз сегодня в твою школу заходил и кое-какие твои неприятности уладил. Осталось подготовиться. Ты только не нарывайся больше, мои возможности не безграничны. Терпение, кстати, тоже.

– Погоди, повтори, где ты был? Что ты сделал?

– Повторяю, я добыл для тебя кредит доверия у директрисы, классной, учителей физики и математики. С русичкой поговорить сегодня не удалось, а жаль – теперь придётся отложить, пока синяк не сойдёт.

– Тома, а как нужно готовиться?

– Если хочешь, я тебе немного помогу с подготовкой. Только скажи на милость, с какой стати ты стал меня Томой звать?

– Просто. Тебе идёт.

====== “Тамарочка” – Глава 6 ======

«Я забыл,

Что всего лишь хотел тебе сниться,

Ничего о любви не зная».

Yuki Eiri, «Без повода»

– Том! Тома! – Эрик осторожно тронул лежавшего на диване соседа, уже полтора года как старшего товарища, а в последний месяц даже официального босса. – Ты заболел, что ли?

– Нет… – голос тихий, сухой, как степной ветер.

– Как тогда понимать твоё состояние? Валяешься здесь, словно тряпка и не шевелишься! К двери не подходишь, на звонки не отвечаешь! И что я должен думать?!

– Ничего не должен думать, у тебя есть ключ. С утра ты должен собираться и идти на работу, пока твой наниматель тебя не уволил.

– Мой наниматель – ты! – Эрик едва не вспылил. – Объясни, чего ради ты с утра пораньше права качаешь?

– Иди на работу, Эрик, серьёзно. Закончи, наконец, с разводкой многострадального модуля матрицы… – слова сквозь усталость, будто из последних сил. – Я приду вечером и проверю.

– Только бы не наоборот: я приду вечером, а ты тут сдох!

– Я бы не отказался…

– Дебильная шутка, между прочим! Да что с тобой такое, Серёга! Долго я ещё буду с твоим затылком разговаривать?!

С Томашевским, действительно, творилось нечто странное. Обычно собранный и подвижный по утрам, он прямо в одежде лежал носом к спинке продавленного дивана и почти не шевелился. Изредка волны озноба добавляли каплю динамики в общую картину, да плечи мерно вздымались в такт частому поверхностному дыханию.

– Серёг! Может, ты перебрал вчера? – не дождавшись внятного ответа, Эрик решил действовать методом подбора. – Давай сгоняюсь в магазин за пивом – и вся проблема!

– Один мохито.

– Нет, за мохито не возьмусь. Похмеляйся пивом, сибарит.