Текст книги "Другая жизнь (СИ)"

Автор книги: Haruka85

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 27 страниц)

Причина звонка оказалась весьма странной: на стульчике, скромно придвинутом сбоку к необъятному столу Томашевского, восседало невообразимое нечто. Каких только чудаков не повидал на своём пути Эрик, тем более, что родился и вырос он не в консервативной глубинке, а в относительно лояльной Москве-матушке, и модную тусовку посещал регулярно, но этот парень выглядел натуральным фриком даже на вкус Эрика.

Невысокий, щуплый парнишка лет восемнадцати от роду, несмотря на знойную погоду, был обут в высокие, зашнурованные лишь до середины гриндерсы. Из расхлябанных отворотов башмаков торчали скомканные, светло-голубые джинсы, изорванные по самое «не балуй», изрядно потасканные и не особенно свежие к тому же.

Натянутая на тощее тельце безразмерная футболка сочного оранжевого цвета семафорила, очевидно, неприличным принтом на спине и сомнительного содержания надписью на груди. Истинные черты лица мальчишки приходилось только угадывать под плотным слоем не по-летнему бледного грима, жирной, уже изрядно смазанной подводки на веках и давно не стриженными, выжженными краской цвета ультрамарин, волосами, свешенными аж до середины лица. Ближе к правому уголку бледной, в тон кожи, нижней губы красовались два металлических шипа пирсинга; ещё один, возможно, не последний из полного списка, насквозь пронзал внешний край левой брови. Плюс к этому связки разномастных фенечек и браслетов на запястьях, деревянные бусы, бечёвки с многочисленными узелками и пёстрыми амулетами на шее. На полу, рядом со стулом, валялся кислотно-зелёный рюкзак, увешанный брелоками, значками и обыкновенными английскими булавками размера XXL. В руках мальчишка нервно теребил прозрачную пластиковую папку-конверт с неаккуратно исписанными листками бумаги. Позой своей он явственно выражал смущение.

Серёжа, отгороженный от диковатого посетителя грудами бумаг, тоже смотрелся несколько озадаченным, поглядывал недоверчиво, и при появлении Эрика на лице его отразилось откровенное облегчение.

– Сергей Валентинович, я здесь, – Эрик вошёл без стука и без лишних расшаркиваний направился прямо к шефу.

– Знакомьтесь, Эрик Александрович, это Александр Широков, рекомендованный мне на летнюю практику моим научным руководителем, профессором Равацким. Александр, это Эрик Александрович, руководитель отдела управления инновациями.

– Ко мне пихнуть хочешь? – с сомнением протянул Эрик, бегло просматривая характеристику «недоразумения». – Не густо… И что мне с ним делать, спрашивается?

– Проведи по конторе, расскажи, что к чему. Потом, может, задание какое-нибудь простенькое выдашь…

– Отправляй его к конструкторам сразу. Или к схемотехникам. Зачем здесь я?

Томашевский окинул своего протеже внимательным взглядом и горестно вздохнул:

– Университет даёт лишь общую базу знаний, слишком широкую. Студент покидает вуз перегруженный информацией весьма туманного назначения. Вспомни себя!

– Ничего подобного!

– Потому что с самого начала у тебя была возможность практиковаться! Не всем по плечу реализоваться сразу во всех областях. Да и ни к чему это, на работе востребованы узкие специалисты.

– Предлагаешь протестировать студента?

– Лучше начать с азов. Недельку вам на ознакомление с предприятием, оставшиеся три на выполнение задания для отчёта по летней практике.

– Вообще-то я ещё не согласился! Что мне за это будет? – Эрик всем своим видом демонстрировал, что знает, чего именно хочет, а чего – нет.

– Эрик Александрович, шутить будете в свободное от работы время, – немедленно отреагировал Томашевский и обратился к сутулящемуся на стуле «недоразумению».

– Саша, что вас больше интересует: конструирование, схемотехника, программирование? Может, технологии производства?

– Не знаю… – парень неопределённо пожал плечами и сгорбился. – Дедушка считает, я ни на что не гожусь, но исключить с кафедры жалеет…

– Дедушка?! Ты внук Равацкого, что ли?! – Сергей и Эрик заговорили одновременно.

Паренёк согласно кивнул.

– Это многое объясняет. Посмотрим, на что ты способен, Шурик, – неожиданно просветлел лицом Эрик, как если бы его посетила вдруг занятная идея. – Сергей Валентинович, я его беру!

Поручение Томашевского не понравилось Эрику с самого начала. Вообще-то, ничего необычного, – Широков был далеко не первым его подопечным. За время работы в компании Эрик, сам талантливый молодой специалист, успел набраться опыта во многих отраслях сам, руководил практикой у нескольких студентов и буквально месяц назад вывел на защиту своего первого бакалавра. Так что проблема заключалась отнюдь не в сути поручения, а в самом мальчишке: он не понравился Эрику от слова совсем. Пожалуй отвертеться от дополнительной нагрузки у него всё равно не получилось бы, но вытребовать у Томашевского массу мелких услуг в качестве компенсации за неудобства было можно без особого труда. Первым на повестке дня стоял вожделенный пикник после работы. Не получилось. То ли момент был выбран неподходящий, то ли Сергей, как и Эрик, оказался напрочь выбит из колеи новоявленным соискателем. Однако, внезапно открывшееся обстоятельство в лице высокопоставленного дедушки Широкова зажгло свет озарения в голове Рау.

Идея была откровенно гаденькая, но избавиться от своей знаменитой злопамятности с годами так и не смог. Эрик от души ненавидел Равацкого и не скрывал этого. Равацкий, в свою очередь, терпеть не мог Эрика, но вёл себя немного хитрее и доводил вспыльчивого, несдержанного студента бесконечными придирками в самых неподходящих ситуациях. И если бы не он, Эрику не пришлось бы после окончания бакалавриата поступать в магистратуру по совершенно другой специальности, с уклоном в управление наукоёмкими предприятиями. Не самое плохое решение, ведь Томашевскому, чистой воды технарю, довольно дорого обходились проблемы из сферы экономики, финансов и права. Таким образом, Рау весьма успешно взял под контроль административное направление и за последние два года серьёзно подтянул финансовую дисциплину в компании, заметно преуспев в борьбе за новые тендеры и укреплении имиджа Серёжиного детища среди заказчиков.

Однако, признавая на словах, что конфликт с Равацким пошёл в итоге на пользу делу, Эрик продолжал его ненавидеть в глубине души. Не очень глубоко, но и не слишком продуктивно, поскольку Томашевский искренне уважал наставника и позволял выражаться о нём либо хорошо, либо никак. Благодарность и преданность Серёжи этому немолодому уже, но без сомнения умному, интересному и привлекательному внешне мужчине превышала всякие разумные пределы, и Эрик ревновал ещё до того, как имел честь быть представленным профессору.

Во внимательных взглядах Равацкого всегда сквозило что-то большее, нежели допускает отношение учителя к ученику и даже родителя к ребёнку. Подозрения переросли в уверенность, когда однажды вечером после занятий Эрик отправился искать Серёжу, который вроде бы должен был приехать в университет, чтобы провести встречу с дипломником. В начале девятого в университете, пожалуй, оставались только вахтёры да припозднившиеся после турнира волейболисты в спортзале. В лаборатории Равацкого горел свет, и разговор между завкафедрой и аспирантом явно вышел за пределы науки – Серёжин смех был слышен издалека. Эрик, не обнаруживая своего присутствия, дошёл до кабинета и незаметно заглянул внутрь. Томашевский сидел за компьютером и, увлечённо хрустя яблоком, пролистывал свою страницу «В контакте». Он, очевидно, ни капельки не стеснялся профессора, который завис прямо у него за спиной, едва не касаясь грудью его плеча.

– Спасибо за яблочко, вкусное! – довольный Серёжа обернулся, и, почти встретился лицом к лицу с профессором, не выказывая при этом ни малейшей неловкости по поводу нарушения личного пространства. Профессор совершенно будничным жестом забрал у него огрызок и отправил в мусорную корзину.

– Ты не наелся совсем. Поехали куда-то нибудь в тихое место, я угощаю. Посидим…

– «Поговорим…» Не начинай, Игорь, я тебя прошу, – Серёжина улыбка поугасла.

– Знаю, знаю. Но… У тебя кто-то появился?

– Нет. Мы ведь обсуждали уже.

– Я помню, мой мальчик, но ты молод, мог передумать. И потом… Посмотри на себя!

– Что? Что ещё со мной не так? – Сергей недовольно скрестил руки на груди.

– По-моему, тебя кто-то подкармливает! У меня глаз намётанный!

– Это другое! – горячо возразил Томашевский.

– Неужели же бабуля-соседка тебя нянчит?

Сергей предпочёл отвернуться к монитору и промолчать.

– Ладно, ладно, не дуйся, малыш, я пошутил, – примирительно добавил Равацкий после непродолжительной игры в молчанку, когда Эрик уже почти собрался с духом, чтобы войти. Он бы и вошёл давно, но «Малыш», «Игорь, ты…» – детали случайно подслушанного разговора между аспирантом и завкафедрой, приоткрывали совершенно новый пласт их отношений. «Да не может быть того! Это омерзительно!» – вопил внутренний моралист Эрика. – «И почему же нет? Потому что тебе этого не хочется?!» – тут же парировал внутренний реалист.

Прежде, чем войти, Эрик предпочёл постучать – лишь бы не столкнуться ещё с чем-нибудь не менее любопытным; пищи для размышлений хватило с избытком:

– Здравствуйте! Сергей Валентинович, можно вас на минутку? – для начала стоило вызволить Томашевского из лап старого извращенца.

– О, Эрик! Пойдёмте, я уже закончил! – Томашевский, словно только и ждал приглашения, по-быстрому завершил работу системы, подхватил сумку и протянул руку профессору. – Спасибо, Игорь Николаевич, что уделили мне время. Я посижу ночью со статьёй, ещё немного переделаю и завтра перешлю вам на электронку новый вариант.

Профессор пожал протянутую руку и сдержанно кивнул в сторону Эрика:

– Это он?

Томашевский вместо ответа картинно закатил глаза и вздохнул:

– Знакомьтесь, профессор, это Эрик Рау, ваш студент-первокурсник.

Почему-то его попытка уйти от прямого ответа взбесила Эрика окончательно:

– Да, это я!

– Рау, Эрик. Действительно, где-то слышал… – надменно мурлыкнул Равацкий, внимательно разглядывая свой идеальный маникюр.

– Да, это я та «бабуля», что подкармливает Сергея Валентиновича, – вот так и только так. Застолбить! И никаких побитых молью докторишек. Его Тома, Эрика. Он демонстративно дождался, когда Томашевский покинет кабинет, и лишь после него вышел следом.

– Ты соображаешь, как и с кем разговариваешь, Эрик?! Ты хоть понимаешь, что университет тебе не школа и не дом родной! Школьные учителя и старушки у подъезда – просто милые феи по сравнению с местными преподами! Сожрут и не подавятся!

– Зато ты исстрадался, бедный, яблочки профессорские лопать. Животик не бо-бо?

– Эрик, опомнись, что ты несёшь? Ты ведь не для того столько сил потратил на поступление, чтобы вылететь отсюда до начала первой же сессии?

– Да этот старикашка говорил обо мне, словно я мебель! Нужно было молчать? Зато к тебе он клеился напропалую! Тебе, видно, нравится, раз ты его защищаешь!

– Ничего подобного!

– Он твой любовник! Я всё видел!

– Что ты видел, Эрик? Секс, может быть?! Уверен, что нет. Поэтому прекрати выдумывать и лезть в мои отношения с научным руководителем! Чтобы ты знал, у него жена и взрослые дети!

Сколько ни старался Эрик, ни единого признания из Томашевского выудить так и не смог. Знакомство с профессором Равацким как началось со взаимной неприязни, так и развивалось в том же направлении все четыре года до защиты диссертации бакалавра. Игорь Николаевич травил жизнь «любимого» студента сотнями изощрённых способов, а Эрик в отместку самозабвенно хамил, мелко пакостил и сходил с ума от бессилия и злости. Он не раз думал о том, что действительно вылетел бы из университета по какому-нибудь ерундовому поводу, если бы только не был лучшим студентом на курсе и если бы Тома не продолжал оставаться главным фаворитом заведующего кафедрой. Выпускную работу он написал под руководством Сергея – любой другой вариант грозил проблемами.

Тем не менее, время шло. Эрик мужал, профессор старел, а повзрослевший Серёжа даже после защиты кандидатской продолжал навещать Равацкого и с величайшим почтением относился к мельчайшим его просьбам. Эрик всё так же ненавидел профессора, но почти смирился, что для мести тот недосягаем.

И тут… Александр Широков, внук профессора Равацкого, целиком и полностью во власти Эрика. Судьба умеет преподносить сюрпризы, когда их не ждёшь. Вот уж подарок, так подарок!

====== “Свободные отношения” – Глава 4 ======

Отомстить никак не получалось. Был момент, когда Эрик на полном серьёзе усомнился в себе: обленился, растерял квалификацию и напрочь утратил способность нести возмездие, – но проблема, по всей видимости, крылась в чём-то другом.

Во-первых, месть не была справедливой. Эрик изначально не взял в расчёт, что собирается сливать негатив не напрямую источнику своих затянувшихся на много лет неприятностей, а невинному, в общем-то, человеку. Он пробовал задевать своего практиканта едкими насмешками и резковатыми придирками, он доводил свою критику до абсурда, но профессору Равацкому от этого не становилось ни холоднее, ни жарче. Вряд ли Шурик (так с лёгкой руки Рау стали звать новичка в коллективе вопреки собственному официальному «Александр») опускался до откровенных жалоб деду, а если и так, то вряд ли достопочтенному Игорю Николаевичу действительно были интересны проблемы своего непутёвого потомка. Равацкий, в принципе, принадлежал к тому сорту людей, которому есть дело только до себя и собственных неприятностей. Другое дело, если бы профессор переживал за внука, но нет, ему было абсолютно плевать. Естественно, накормлен, напоен, устроен и обогрет, но это всё явно ради очистки собственной совести и, разумеется, не пожизненно.

Во-вторых, месть не была увлекательной и удовольствия не доставляла. Мальчишка не сопротивлялся – то есть не сопротивлялся совершенно, абсолютно никаким нападкам. То ли отношение к миру у него было такое – индифферентно-пофигистичное, то ли мозги настолько неповоротливы, что не успевали сфабриковать в короткий срок даже самое простое, детсадовское «сам такой!», то ли… Возможно, Шурик был просто добрый, не способный ответить злом на самую горькую обиду?

Как бы там ни было, Эрик шпынял подопечного, ругал грубо, не стесняясь, изо дня в день. Целых две недели Шурику доставалось и за внешний вид, и за отсутствие знаний и способностей, за обыкновенную житейскую недогадливость, за «кривые» руки и даже за те мелочи, в которых он и виноват не был. Саша смотрел испуганно, кивал согласно, пытался отворачиваться, косячил чаще и глупее прежнего, но упорно продолжал ходить следом за патроном и просить об очередном поручении.

– В который раз вы переделываете это извещение? Пятый? Шестой? Может, десятый?! – Эрик недовольно бросил на стол перед Широковым ворох документации, испещрённой карандашными пометками. – Как эти бумажки, спрашивается, можно отнести на подпись представителям заказчика, если их даже КОС* на проверку не возьмёт?! Завернут же с ходу и обматерят вдогонку! Правильно сделают, кстати, потому что после четырёх лет университета вы эти вещи как «Отче наш» должны знать! Да что я говорю, с таким клоуном, как вы, ни один порядочный профессионал иметь дело не захочет.

– Я не клоун, – тихо ответил Саша, не отрываясь от методичного скручивания фантика от карамельки.

– Не клоун?! Вы видели себя в зеркале? – Эрик уже и сам не понимал, почему, а главное, для чего разошёлся, но дело как будто шло на принцип. Довести фрика во что бы то ни стало.

– Да, видел, – пальцы завертели бумажку быстрее, но и только.

– Тогда, вероятно, вы подрались с клоуном?! – «Пускай уже закричит, разозлится, хлопнет дверью и сбежит с мучительной практики куда-нибудь в другую контору. Вот в этом месте Равацкий точно утрёт сопли своих амбиций!»

– Нет… – конфетная обёртка не выдержала повышенного внимания со стороны Шурика и порвалась на два неровных кусочка.

– С таким отношением к собственной внешности никто вас не воспримет адекватным человеком. Пока вы выглядите, как придурок, ведёте себя, как придурок, а работать вообще не способны… – на самом деле, если бы Эрик задумался о настоящих причинах своего взрыва, он ушёл бы совершенно в другую сторону от Саши, но он не думал, просто высвобождал свой гнев сразу на весь мир. – Таланта – ноль! Как бы ваш дедушка ни лез поперёк природы, он бессилен. И я бессилен. Бросайте это дело!

– Извините! – мальчишка вскочил из-за стола и пулей вылетел из кабинета.

Эрик удовлетворённо вздохнул. Сегодня Шурика удалось довести – совершенно точно. Маленькая победа в маленькой бессмысленной войне.

«Вряд ли этот недоумок скоро вернётся, а документацию нужно сдать срочно», – отпихнув подальше робкую критику совести, Эрик уселся в освободившееся кресло у компьютера и углубился в поиски папки с проектом, который следовало довести до ума. Телефон на столе завибрировал, и Эрик цапнул его, не особенно вглядываясь в имя на экране. Люди с разных концов страны звонили ему круглые сутки, из Сибири или с Дальнего Востока, умудрялись выходить на связь даже глубокой ночью, и он привык отвечать автоматически, почти не глядя на экран.

– Слушаю!

– Кто это?

– В смысле? Вы набрали номер, но не знаете, кому звоните?! – телефонные тупицы бесили Эрика особенно сильно, поскольку продемонстрировать идиоту по ту сторону разговора, какой он на самом деле идиот, было практически невозможно, а хотелось безумно.

– Я набрал номер собственного внука, но отвечает мне явно не он, – бесстрастный, надменный тон, тем не менее, выражал встречное недовольство слишком явно, чтобы оставить его незамеченным.

– Профессор?! – противно признавать, сегодня телефонным тупицей оказался Эрик.

Опростоволосился, да ещё и перед самим ненавистным Равацким. Вдвойне неприятно. Маленькую победоносную войну никак не удавалось выиграть, потому что даже на расстоянии профессор умудрялся щёлкнуть Рау по носу.

– О, да это же новоиспечённый начальник моего Саньки! – Игорь Николаевич оказался полностью готовым к боевым действиям и не скрывал своей радости от перспективы поглумиться. Можно было не сомневаться, что Эрика Рау он узнает даже по голосу. – И, как водится, вы не в настроении. Милейший, как вас терпят подчинённые?!

– А вы у «Саньки» спросите. Как вы успели верно подметить, я теперь не ваш студент, а руководитель подразделения на серьёзном предприятии.

– Ладно, перефразирую. Как вас начальство терпит, любезный? У Серёженьки ангельское терпение, – Равацкий не стал ходить кругами и сразу ударил по больному.

– «Серёженьке» от меня сплошное удовольствие! – Эрик знал, что профессору только того и нужно – довести до белого каления, но поделать уже ничего не мог. Есть вещи, которые сильнее нас.

– Ой, сомневаюсь. Вы всегда слишком много о себе воображали.

– По-моему, вы просто ревнуете, Игорь Николаевич, – любимая мозоль профессора Эрику была также известна хорошо.

– Вот-вот, с годами мания величия прогрессирует, а понятие о приличиях по-прежнему отсутствует.

– При чём здесь этикет?! Я забыл снять шляпу перед вами?

– Я вряд ли дождусь объяснений, с какой стати вы берёте чужой телефон, но по-прежнему намерен поговорить с внуком. Может, вы уже вернёте трубку хозяину?

– Его нет на месте. Я перепутал его телефон со своим, у меня та же модель, – после обвинения в невоспитанности Эрику меньше всего на свете хотелось вести себя вежливо, но де юре профессор был прав. – Извините.

– Извиняю. Что дальше?

– Александра нет на месте, он куда-то вышел уже довольно давно. Я передам, что вы звонили, когда он вернётся.

– Я надеюсь, так и будет.

Профессор тут же завершил разговор, не прощаясь, но Эрик не сразу погасил экран телефона с удивлением разглядывая обои – анимешная физиономия растрёпанного, как ворон, сутулого чудика с закушенным кончиком большого пальца и явно подведёнными глазами.

«С мультяшки пример берёт? С него станется! Тогда почему башка у Шурика синяя, а не чёрная? Ребёнок!» – Эрику вдруг стало стыдно, как будто и правда ребёнка обидел, а не двадцатидвухлетнего парня с необъятными тараканами в голове.

«Что-то давно его нет. Уже час, как все по домам разбежались, а этот даже за вещами не идёт…» – смутное беспокойство стало мешать работать тем сильнее, чем больше проходило времени. Шурик исчез и не спешил возвращаться.

Эрик отправил документы на проверку, от души потянулся и встал. Никакого удовольствия. Возня с извещением утомила его больше, чем ожидалось. Откровенно говоря, работу с конструкторской документацией Эрик ненавидел всеми фибрами души. Особенно, если это было не сопровождение нового изделия, а всевозможные разновидности корректировок и изменений в уже существовавших проектах. По большому счёту, профессору Равацкому стоило бы отнести бутылку хорошего коньяка и крепко пожать руку за то, что вынудил нелюбимого студента уйти на другую кафедру. Менеджмент и экономика увлекли Эрика гораздо сильнее, чем бесконечные кропотливые мучения с бумажками. За четыре года инженерной практики под руководством Томашевского он научился многим тонкостям работы конструктора и схемотехника, но последний, пятый курс своего обучения в университете Эрик отработал уже в качестве руководителя отделом управления инновациями, а по сути, первым помощником директора по административной части. Этот год явственно показал, что талант Рау-бизнесмена намного превосходит талант Рау-инженера. В последнее время Эрик окончательно забросил свою исконную специальность и теперь, стоило снова окунуться обратно в мир нудных мелочей, ему захотелось собрать в кучу все эти дурацкие чертежи с табличками, затолкать в шредер и сбежать в неизвестном направлении. Хотя почему – неизвестным?

Задание действительно оказалось не таким простым, а соисполнители из соседнего подразделения несколько раз дополняли его новыми деталями. Работу Эрик заканчивал со стойким чувством вины перед Шуриком – выполнить такое извещение без помарок с первого раза практически невозможно даже для опытного сотрудника, а практикант, если быть точным и не играть в террориста, исправлял всего-то в третий раз.

«Шурик!» – вспомнил Рау. – «Шурик так и не появился. Того и гляди, грязный старикашка снова названивать примется!»

Эрик сунул телефон Широкова в карман и отправился на поиски. Коридор был пуст, как и холл у лифта. В комнате отдыха тоже никого не оказалось – идеальный бардак и абсолютно холодный чайник. Чтобы убедиться на сто процентов, что и в туалете Шурика точно нет, пришлось наклониться и заглянуть под двери каждой из кабинок.

«Пусто. Если его нет в курилке, а в курилке его быть не должно, потому что он не курит, то я понятия не имею, куда он подевался! Вот гадёныш! Как будто мне домой не надо! – как обычно, беспокойство Эрика выражалось досадливой руганью. – Закрою этаж и поеду купаться! Надоело всё! Работа, работа! У всех порядочных людей летние отпуска, а я в своей жизни не только каникул ни разу не видывал, но и уломать любовника на поездку к озёрам не могу!» – у Томашевского приключилась очередная командировка до конца недели, и Эрик был вне себя.

«И мальчишка этот странный! Вроде слова поперёк не скажет, а и не подчиняется! Вот надо же уметь!»

Шурик всё-таки нашёлся в курилке. Когда Эрик вошёл, тот стоял у открытого окна и смотрел на приближающуюся грозу.

– «Тьма, пришедшая со Средиземного моря, накрыла ненавидимый прокуратором город…» – насмешливо процитировал Эрик из любимой с юношества книги. Ответа он не ожидал, точнее, ожидал любого ответа, но не того, что получил. Парень, сгорбившийся у открытого окна, неожиданно продолжил:

– «Пропал Ершалаим – великий город, как будто не существовал на свете. Все пожрала тьма…»

– Любишь читать? – это был приятный сюрприз. Хотя, если подумать, потомственный интеллигент Шурик должен был обладать достаточно широким кругозором. Эрик вошёл, встал рядом и подставил лицо мощному потоку тёплого, пыльного воздуха, относительно прозрачного на уровне девятого этажа, но мутного, раздувающего мусор и песок близ земли.

– Читать люблю. Гораздо больше, чем решать уравнения, чертить и разбираться в электрических схемах.

– Заметно. Так шёл бы на филологию какую-нибудь.

– У нас династия. Дедушка доктор технических наук, мама без пяти минут доктор, папа – кандидат… В общем, профессию мне выбирать не пришлось.

– И ты послушался?! Отказался бы, да и всё!

– Я в театральный хотел, – уныло уточнил Шурик. – Пытался готовиться тайком. Всё равно узнали. С тех пор меня клоуном и дразнят. Сначала – родители, пока не уехали. Потом – дед с бабушкой. Бабушка иногда пожалеет ещё, уговаривает, объясняет, как, по её мнению, жить нужно. Дед – тот сразу морали читать принимается. Всем я ему плох, – парень прерывисто вздохнул, по-прежнему не глядя на собеседника.

Эрик не нашёлся, что ответить. Вывод, что он две недели изводил человека только из-за того, что не поладил с его дедом, а орудие возмездия оказалось на поверку точно такой же жертвой, как он сам, напросился помимо воли и откровенно вышиб из колеи.

– Вам я тоже не нравлюсь, – бесцветно констатировал Саша. – Почему?

– Чушь! – Эрик брякнул первое, что пришло в голову. Что угодно подошло бы сейчас, только не оправдания. Рау принципиально не оправдывался и забыл, просил ли когда-нибудь прощения. Пусть думают плохо, пусть винят во всех смертных грехах, только бы не держали за слабака. Хотя извинения сейчас пришлись бы очень кстати, Эрику оставалось только отрицать и уходить в оборону:

– Можно подумать, я вам нравлюсь, Александр! – Рау не сомневался в ответе.

Признание взаимной неприязни сравняло бы позиции сторон и автоматически уничтожило необходимость в дальнейших объяснениях. Вроде как оба квиты, а уж каковы размеры урона, понесённого каждой из сторон, не так и важно.

Шурик рассудил иначе, нашёл свой способ погасить конфликт:

– Да, вы мне нравитесь, – и никакого пафоса, никакого позёрства и подтекста.

– Издеваешься?! – от возмущения Эрик перескочил на «ты». – Я не могу тебе нравиться!

– Мне самому удивительно, как это может быть. Наверное, я мазохист, но что бы ни произошло, вы для меня пример для подражания.

– Не выдумывай же ты ерунды! Какой ещё пример?! Я ужасен! У кого хочешь спроси! Я лично тебе это подтверждаю!

– Вы самый лучший, Эрик Александрович! – парнишка внезапно оставил созерцание грозовых зарниц на низком небе и повернулся к Эрику лицом – чумазым, как у домовёнка, немного сонным и заплаканным. – Вы сердитесь на меня, значит, так надо!

Глаза, обычно просто невзрачно-серые, приобрели на фоне покрасневших век в потёках подводки удивительный блеск и оттенок морской глубины. Припухлые, искусанные губы оказались неожиданно яркими, ягодно-сочными без маскировки бледным гримом.

– Чудовище! – Эрик картинно хлопнул себя по лбу. – Нет, ну не придурок ли?! Ты тут ещё плакать из-за работы вздумал?

– Я не из-за работы, я из-за вас… – «чудовище» задрожало лицом и вознамерилось отвернуться обратно.

Откровенно говоря, Эрик снова испугался – сильнее, чем когда обнаружил исчезновение своего подопечного двадцать минут назад. Слёзы в принципе ставили Рау в положение шаткое, как и любого, наверное, мужественного человека. Слёзы, спровоцированные именно его словами и поступками… Такое случалось прежде лишь однажды. Разреветься Шурику снова Эрик позволить не мог, поэтому ловко подхватил его под локоть и, попутно захлопнув окно, потащил за собой.

– Куда мы? – встрепенулся малец, спустя пару десятков метров путешествия по коридору.

– В туалет!

– Но я не хочу в туалет!

– Ты себя в зеркале видел?!

– Видел, вы уже спрашивали! – наконец-то от слов Шурика повеяло упрёком.

– Ах, ну да, как я мог забыть, что макияж ни одна красавица без зеркала не намазывает! – Эрик не мог удержаться и снова дразнил.

– Прекратите надо мной смеяться!

– А ты забавный, когда огрызаешься! Как ты только умудрился молчать столько времени?!

Ответ Эрика вовсе не интересовал. Пока мальчишка пытался показать зубы, Рау довёл его до ближайшего санузла, подтащил к раковине и выкрутил оба крана.

– Ну, берегись! – только и скомандовал Эрик, прежде чем нагнуть голову Шурика под самую старую. Мальчишка попробовал вырваться, но затих, как только оказался прижат грудью к краю раковины. С волос и лица, смываемая тёплой водой с жидким мылом, потекла сине-чёрная краска.

– Ишь, какой ты на самом деле! Русенький! Если бы я раньше знал, что это синюшнее безобразие так легко смывается, давно бы тебя выполоскал! – лишённый дикой расцветки волос и мертвецкого макияжа, Шурик выглядел симпатично, даже мило, насколько это возможно для студента-четверокурсника. – Надеюсь, не простудишься?

– Эрик по-хозяйски промокнул волосы мокрого почти по пояс Широкова и улыбнулся.

– Теперь довольны, господин начальник?

– Теперь – да! И чтобы я больше этой боевой раскраски не видел! Закончишь практику – гуляй на все четыре стороны хоть синий, хоть розовый! А пока ты здесь, ходи нормальный. Уяснил?

– Уяснил.

– Тебе, кстати, дед звонил, – Эрик протянул телефон.

– Да пошёл он! – Шурик ничтоже сумняшеся выключил телефон и вытряхнул из него аккумулятор. – Сам вечно пропадает где-то, дела у него, видите ли, важные, а мне, значит, домой ехать к семи и законы Максвелла зубрить?

– А у тебя, похоже, совсем другие планы? – Эрику стало искренне любопытно, чего же может хотеть этот странный парень на самом деле.

– Да, планы! Я купаться хочу! Так скоро и лето кончится! Родители, конечно, обязательно потащат меня по всяким сокровищницам мировой культуры, когда вспомнят о моём существовании, но я хочу поехать на самый обыкновенный подмосковный пляж.

– И что тебе мешает?

– Если подумать, много чего мешает. Да та же работа, например! Сейчас вот ещё погода – гроза собирается. С транспортом проблемы… Но я сегодня твёрдо решил искупаться. Пусть похолодает до минус двадцати пяти, пусть дед лопнет от злости, пусть мне придётся пешком идти туда и обратно, хоть даже в полночь!

– Да не придётся, не горячись ты так! Работу я твою уже доделал, так что собирайся и поехали. Надеюсь, ты, мой «Стремительный»**, плавки не забыл прихватить?

– Эрик Александрович, а вы…

– Давай-ка, Шурка, без отчества и на «ты»…

*КОС – комплексный отдел стандартизации, призванный проверять соответствие любого документа, выпущенного уважающим себя предприятием, на соответствие государственным стандартам, техническим условиям и т.п.

«Стремительный» – детский лагерь в составе всероссийского детского центра «Орлёнок».

Припев из знаменитого гимна лагеря звучит так:

«Лагерь мой, моя каравелла,

Шепчет сердце моё доверительно.

Обещая себе несмело:

Я вернусь к тебе, мой Стремительный.»

====== “Свободные отношения” – Глава 5 ======