Текст книги "Warhammer 40000. Катарсис (СИ)"

Автор книги: deinon

сообщить о нарушении

Текущая страница: 44 (всего у книги 45 страниц)

– Уходи! – Ристелл не могла доверить ментальным силам эту просьбу, ибо ей хотелось кричать. Кричать от страха и отчаяния. Спасти его жизнь…, когда-то это была ее греза, но теперь она понимала, что эта мечта останется только мечтой, если она позволит Реосу зайти так далеко. Он не должен идти за ней!

Но Реос не собирался оставлять ее, словно робкий демон, он надеялся укрыть свое сокровище в безопасной обители и наконец успокоить свою тревожную душу.

Он повернулся к ней, и на какое-то мгновение ей показалось, что он услышал ее просьбу, но в тот самый момент, когда глаза их встретились на мучительно короткий миг, его скрыла нестерпимо яркая вспышка света. Опустошитель рассекли трещины по всему корпусу пробежала волна огня и словно предсмертной агонии древнего корабля было не достаточно, к нему с триумфальным ревом стали стекаться танки космодесанта и гвардии, игнорируя беспомощную фигурку, словно опаленный войной, одинокий пустынный цветок.

Многие катачанцы и десятки космодесантников поплатились за пренебрежение простыми кабалитами, но это уже не имело значения, ибо всякий видел в падении Опустошителя конец войны.

А Ристелл видела свою очередную гибель. Она была на Опустошителе…, в сердце демона, который нашел в себе силы отпустить ее к свету, донести на ладонях до небес и скрыться в языках огня.

Она потеряла все. Мир едва обретенный в душе снова дрогнул как в бесконечном кошмаре навеянном ядами Вормаса. Он никогда ее не отпустит, она никогда не будет свободна. Никогда не вернется домой… Ее сестры, те рабы, которых она не смогла защитить, те, чьи жизни она забрала лично… Реос… Из всего что было в ее жизни все дни плена остался лишь ядовитый ключ из кузницы варпа. Она выполнила часть своего долга, но теперь, когда оглянувшись назад, она увидела смерть целого мира, ключ на запястье казался до омерзения ничтожной безделушкой.

Вокруг шла война. Гибель Опустошителя не остановила войска Империума, напротив, и катачанцы и космодесантники бросились в многочисленные битвы с удвоенной яростью. Нельзя дать противнику возможность оклематься. Впереди была Цитадель и окончательная победа над вторгшимися ксеносами.

Все, чего она достигла, это варп-игрушка на запястье, более чем достаточно для алчущих власти, но не для нее… Внезапно ею завладело чувство, что рука с ключом полностью вымазана омерзительной грязью и липкой кровью. Лишь иллюзия отчаяния и злости на саму себя.

Ристелл стиснула зубы от ярости и поднесла заляпанный кровью меч к руке. Ради этого гибли рабы, ради этого погибли ее сестры, ради этого, пусть даже и не ведая истинны шли в бой люди. Из-за него Ристелл вытерпела все муки плена и только из-за него прошла весь путь под защитой Архонта. И теперь Реоса нет…

Рука с мечем безвольно повисла. Сил не было даже на слезы. Словно бездушная машина она развернулась к изрытому взрывами холму, где виднелись белые блики доспехов сестер Ордена Священной Розы и черпая силы в одном лишь желании избавиться от ключа поплелась к ним.

Ночь словно раненый зверь отступала, постанывая разрывами снарядов и заливая землю кровью. Канудат готовился выйти из-за горизонта и посмотреть, что стало с миром, который он оставил в начале войны.

Чем ближе она подступала к сестрам, тем охотнее измученное сознание возвращало ее в «древний» мир ее прошлого. Холм сиял в лучах зари, словно храм эклезиархии. Ее сестры были чисты, их доспехи сияли, словно ореол святости простер над ними сам Император. В их яростных лицах Ристелл не замечала жестокости, она не замечала даже темных, следующих за ней и бросающихся в бой со свирепым орденом. Она видела лишь свет. Тот, который мечтала увидеть с тех пор, как очнулась в рабстве. К этому свету она хотела привести Реоса, вместе с ним растаять в нем, избавиться от темноты в душе, стряхнуть пыль войны и бесконечные игры теней. Найти покой…

Но она одна. Все, что у нее было, осталось там, за спиной, изъеденное болью, оскверненное тьмой, выжженное ненавистью. Вновь утраченное прошлое.

– Они наседают отовсюду!

– Держать оборону, это лишь отчаяние!

Тяжелые удары болтеров отбрасывали кабалитов на землю, сбрасывали с холма, роняли части тел под ноги канонисы. Но она этого не замечала. Вспышка прошлой жизни дали волю слезам, руки не в силах были занести меч для удара и сразить даже тех эльдар, которые посчитав ее лишь бледным призраком проносились дальше, к позициям сестер битвы.

Ноги дрожали, пару раз она подала на колени, но свет впереди заставлял ее подниматься. Как и в прошлом, заряды неведомым образом избегали ее. Они скользили у самой головы, обжигали кожу, царапали пыльную землю, но не тревожили ее.

– Они отступают! Темные бегут!

И действительно, теперь она могла видеть силуэты воинов, стремящихся покинуть захваченный сестрами холм. Они бежали вниз, к Ристелл. Они думали о том, как избежать выстрела в спину. Ей казалось, что подобное было с ней совсем недавно. Но потом все, кто был с ней погибли.

– Вы умрете, – Ристелл не замечала как ее губы расползаются в беспомощной улыбке и шепчут слова.

Она смотрела сквозь воинов, бегущих с холма, а перед глазами мелькали лица тех, кого уже не было.

Никто из кабалитов не поднял меч на нее, не стал тратить заряды излучателей. Она выглядела словно призрак, заблудившийся на поле брани, самый первый из восставших в ожидании судного дня.

Рана на бедре непрерывно кровоточила, но Ристелл уже не ощущала боли. Все силы уходили на то, чтобы держаться на ногах, добраться до вершины холма. Она видела там свет и надеялась увидеть того, кто сотворил его. Пусть как падшую грешницу, Император не примет ее, но она молилась о том, чтобы хотя бы увидеть его и попросить прощения, за то, что не оправдала ожиданий.

– Ристелл!

Этот голос казался знакомым, она привыкла слышать его в мыслях, за время в плену, она забыла как он звучит в реальности и отбросила как навязчивую мысль.

– Ристелл!

Она уже была на вершине холма. Словно белые ангелы вокруг замерли сестры ордена Священной Розы.

– Неееет!

Это тот же голос. Только теперь он наполнен паникой и ужасом. Почему?

Ей уже не важно, ибо она увидела ту, кто излучал необыкновенный божественный свет. Паря над землей, не достойной касаться ее ног, опираясь на огромные крылья. Существо, казалось, излучало любовь, яростную, бескомпромиссную, словно праведный огонь.

Ристелл!

– Очистись, ведьма!

Внезапно на фоне ангела возникла фигура в стихаре, почти таком же как у нее, только не изорванном, чистом от крови, незапятнанном грехом.

– Пламенем праведным я выжигаю ересь и спасаю твою темную душу!

Ристелл едва могла различить свою сестру на фоне священного света и она знала, что не достойна смотреть ей в глаза.

– Сестра…, – Прошептали ее губы и безмятежный покой оборвал ее последний шаг.

– Стой, сестра!

Слишком поздно Кхан добрался до вершины холма. Безупречный механизм, сотворенный механикумами покорился воле сестры битвы и освященный печатями чистоты огнемет изверг праведное пламя укрывая с головы до ног испещренную ранами, едва живую девушку, к которой рвалось его сердце.

Нечеловеческий рев вырвался из груди, слезы отчаяния практически полностью лишили его возможности видеть.

Отпихивая сестер битвы с дороги он рвался к ней, к Перышку, объятому пламенем. Он кричал, невольно спуская с цепи псионические силы, словно взрывной волной отбрасывающие всех вокруг. Но они были бессильны остановить неизбежное. Он не мог вернуть секунды назад, не мог успеть…

========== Глава 47 ==========

Ристелл ощутила жар, мгновенно поглотивший все иные чувства. Жар породил боль, боль переросла в агонию, а агония ей стала почти привычна.

Кхан стоял перед ней, но она различала лишь мутный силуэт на фоне самого прекрасного создания, что когда-либо могло явиться ей во сне. Она смотрела над головой инквизитора, над головой сестры с огнеметом и видела лишь святую во плоти. Ее небесно синие глаза подергивались поволокой, тлен коснулся белоснежный волос. Словно жестокий палач, пламя нежно коснулось ее слез, иссушая их, иссушая кровь. Она уже не слышала криков и даже не замечала как подгибаются ее ноги, не замечала как ее возлюбленный учитель прижал ее к груди, как его плечи содрогаются от рыданий. Боль прошла почти также внезапно как и завладела ей.

Она уже скоро перестанет видеть, уже сейчас свет приманивший ее расплывался бесформенным облаком.

«Помню когда была еще послушницей, моей самой большой мечтой было увидеть Святую Селестин…»

«… Однажды мне довелось увидеть ее…»

– Как она выглядела?

Лик прекрасней лика ангела. Ее крылья простираются по всему горизонту, словно отблеск зари и в ее глазах она прочла страдание. Святая Селестин проливала слезы по ней! По заблудшей душе, сотни раз проклянувшей саму себя.

Кхан прижимал ее к груди, отнятые пламенем его слезы почти сразу высыхали, ментальный щит словно растянул время, и пламя медленно но неизбежно стирало с картины мира, ту, кого он любил. Из груди вырывался звериный крик. Но она уже не слышала. Ее рука замерла, протянутая к святой, объятой пламенем истинной веры. Она была подобна грешнице, коснувшейся образа и сожженной огнем чистоты. Она нашла дорогу домой, но никогда не вернется из плена…

Ветер рассвета с запада обогнул Кентерейский хребет и вырвался на изъеденную сражением пустошь. Он заглядывал в лица солдат, бросался на раскаленный металл орудий, играл с полотнищами стягов и огнем пожаров, доедавших последние деревья равнин. Он взлетел по усеянному телами склону холма, разнес скорбный вопль человека с инсигнией и молитву сотен сестер над землей скользнул по крыльям святой во плоти и нежно коснувшись почерневшей хрупкой фигурки в объятиях инквизитора, медленно развеял ее прах над равниной, укрытой телами, залитой кровью.

Кхан пытался разглядеть сквозь слезы как пепел выскальзывает из его объятий, в безумном отчаянии он пытался удержать то, что отнимал ветер, но был бессилен

– Мне жаль, Кхан

Его схватили за плечи, но словно лишившись человеческой речи, он зло зарычал и стал отпихиваться локтями, рвался к ней, впивался ногтями в бронированный доспех Нолана и рыдал. Были еще голоса, но понимать человеческую речь он так же разучился.

– Это шок, он обгорел, скорее медика сюда! – Приказал Севингайт

Обгорел. Он этого не заметил. Только пожар, который горел внутри, он разгорался все сильнее, с каждой минутой, проведенной в мире без нее…

Он не знал сколько масок нужно, чтобы удержать того зверя, что пробудился в нем. Не безумная ярость а невыносимая боль, которой не приходилось испытывать никогда ранее. Самый искусный гомункул не мог вызвать такого. Он не мог объяснить безудержных слез, что заполнили его глаза и стерев их рукой зарычал бросившись к вершине холма.

– Реос!

Он стряхнул руку Легсдара и проревел:

– Сжечь их всех! Вырезать все живое на этой планете! Оставьте лишь пепел!

Да, это то, что осталось в его душе, это того чего он желал этому миру. Пусть в нем будет так же пусто как в его сердце теперь, пусть каждая тварь оставившая след на этой земле осознает пустоту, всеобъемлющую, беспощадную, пожирающую изнутри.

– Ты не в себе!

Легсдар схватил его за грудки и дернул в сторону каменной насыпи, подальше от все еще гремевших вокруг выстрелов и взрывов.

Архонт яростно отпихнул соратника. Он действительно был не в себе. В один миг он лишился всех чувств, что не так давно научился ощущать, казалось он лишился самого себя, оставив только маски, которые изобретал тысячи лет для мира, который ненавидел. Его ангела поглотило пламя и он сам сгорел, словно опустел.

– Прости меня, – он произнес слова шепотом, но желал выкрикивать их, кричать пока не услышит ее голос, пока не почувствует ее прикосновение, пока она снова не будет жива

– Похоже твой план потерпел фиаско, – Легсдар перезарядил излучатель, – Ключ уничтожен. Но должен признать, что безумие людей предусмотреть было невозможно.

Реос нашел в себе силы лишь покачать головой. Больше всего ему хотелось остаться одному, хотя бы для того, чтобы слезы, которых он не мог себе позволить могли наконец высохнуть.

– Надо убираться.

В последний миг, когда гибель Опустошителя стала неминуемой, им удалось вырваться из пламени через скрытый портал и только для того, чтобы не сгорев телом, Архонт в полной мере ощутил как пылает его душа.

Он прижался лбом к камню и до боли сжал культю отрубленной руки. Это лишь немного позволило отдышаться, но боль внутри не утихала, а горела обжигая. Он не мог видеть. В глазах еще горело пламя, пожиравшее самое дорогое ему существо, которое он посмел забрать с небес и ввергнул во тьму боли. Он вновь ощущал себя проклятым, как тогда, когда демоны варпа сохранили его жизнь. Он должен был умереть тогда, чтобы она жила! Но он выжил и погубил ее…

– Да что с тобой такое?! Соберись, десантники скоро разнюхают, куда мы подевались.

Реосу было плевать на это предупреждение и все же, он нашел в себе силы стиснуть зубы и обратить боль в ярость. Все неугодное, все болезненное, каждое чувство, что заставляло сердце петь о синеглазом Ангеле, все было брошено в огонь ярости. Он вновь ощущал падение, чувствовал как сердце обращается в камень едва успев ощутить жизнь. Ее забрали у него. В назидание за грех похищения. Он думал, что можно вернуть дар богов и они простят, но боги не простили его дерзости. Опьяненные жестокостью они забрали того кем он дорожил и обратили в пыль на его глазах.

Вернув привычную маску гнева и сумрака на лицо, он наконец мог спокойно встретиться взглядом со своим помощником.

– Это еще не конец, верно? – Легсдар вглядывался в святую во плоти, простершую крылья над холмом, захваченным сестрами битвы, – Мы ведь не сдадимся? Ты ведь не просто так позволил ей уйти? У тебя всегда был план, только поэтому мы шли за тобой.

Реос сжал рукоять меча и заставил себя посмотреть на курган своего Ангела.

Вопросы Легсдара напомнили ему слова инкубов: «Бегство ее судьбу не изменит». Быть может они ничего не видели в варпе или солгали ему, или…

– Я завладею Сердцем Мира и обращу все живое в прах.

Он больше не желал быть игрушкой рабов.

Легсдар довольно оскалился, решив, что Реос совладал с провалом и готов разумно мыслить:

– Прежде нам нужно отсюда выбраться.

Архонт медленно кивнул и не дав себе ни секунды, для нового порыва отчаяния, поднялся на ноги и не оборачиваясь направился к остаткам своего преданного войска.

По нему стреляли, но он словно не замечал этого. Ему было все равно. Несмотря на то, что он лелеял в душе мысли о мести, даже они казались ему пустыми, ибо не могли вернуть Ангела.

Его прикрывал Легсдар, меткими выстрелами убивая тех, кто принимал беспечный вызов Архонта.

Вместе с Реосом и его генералом удалось уцелеть и отряду Легсдара, который теперь рассыпался по месту гибели Опустошителя и каждый своей дорогой направился в точку сбора, назначенную Архонтом.

Реос понимал, что теперь его жизнь повиснет на волоске, но с некоторым удивлением ощущал полное безразличие к этому факту. Прежде он горел желанием найти способ освободиться от своего наследия, от оков Слаанеш и ни за что не позволил бы смерти встать на его пути, но теперь…, когда он нашел то, что искал и потерял это, все прожитые тысячелетия лишились смысла.

За их спинами Опустошитель натужено скрипел принимая на себя удары имперской артиллерии, он отслужил свое и на какое-то мгновение, Реос пожалел, что не остался на борту.

Капеллан Севингайт почти сразу определил темную природу странного темного браслета, словно свернувшегося в клубок, укрытого горстью пепла несчастной девушки. Он успел вскинуть руку, прежде чем одна из сестер битвы пожелала поднять его с земли.

– Не стоит, сестра, это не безопасно, – С минуту приглядываясь к ключу он шепнул, – Я чувствую его голод.

– Эта девушка…, она принесла его в своем теле, – Канониса Аделинис склонилась над браслетом.

– Ведьма принесла заразу варпа,

Сестра, свершившая казнь, все еще держала палец на курке огнемета.

– Она не ведьма.

Большая часть отряда сестер битвы отправилась в погоню за разбегающимися силами вичеров и кабалитов. Совокупность внезапности и превосходящих сил не оставила шансов темным захватчикам и вскоре должен был прозвучать приказ о завершении зачистки. Часть армии темных успела скрыться за северным хребтом и казалось в один миг они испарились, укрывшись в скрытых варпом строениях, еще не убранных рабами. Но псайкеры орденов Сестер битвы и космодесанта уже скоро обнаружат секреты эльдар и легион темных будет сокрушен полностью.

– Она не ведьма, – Скорбно повторил Нолан.

Он опустился на колени рядом с капелланом и прижал ладонь к остаткам пепла, которые ветер еще не успел забрать.

– Прости нас, Ристелл…, прости, – Не найдя больше слов, Нолан поднялся с колен и обратил взгляд к небу. Не оправдавшему ожиданий рассвету.

– Канониса Элинерис? – Аделинис смотрела на останки сожженной. Она не ждала ответа, ибо в памяти всплыли белоснежные волосы «ведьмы», имперский меч, и… ощущение благодати, которое излучала девушка. Инквизитор прижимал ее к груди как родную дочь, сгорая вместе с ней, пока Нолан не оттащил его.

– Я видела в ее глазах святость, – Произнесла канонисса, – Я думала Святая Целестин отрезвила ее разум в последний миг жизни.

– Вы слишком поздно ее разглядели, – Покачав головой, Нолан пошел к «Громовому ястребу» где апотекарии готовили Кхана к транспортировке в медицинском модуле.

Севингайт бросил несколько молитвенных слов ветру и сложил руки в подобие аквилы.

– Вашей вины в этой смерти нет, сестра Элани, это лишь скорбный несчастный случай. Дружественный огонь. Такое случается на войне.

Он последовал за помощником инквизитора, оставив сестру битвы и ее канонису словно смертных стражей ныне бессмертной души.

Вскоре к вершине холма подошли десантники, облаченные в черную броню караула смерти, под присмотром библиария, они положили золотой браслет в саркофаг, где ему надлежало храниться, пока не будет распознана его суть и назначение.

Цитадель Тьмы пала еще до подхода имперских войск, разрушенная по приказу Архонта. Едва капелланы указали космодесанту и катачанским гвардейцам на еще невредимые бараки, как вслед за Цитаделью был отправлен в варп и весь остальной город эльдар, темной опухолью разросшийся на земле Империума. Часть армии осталась искоренять следы пребывания эльдарской чумы, а часть направилась к вратам, извергнувшим детей тьмы из миров варпа. Путь предстоял не близкий и у эльдар была фора, но с неба продолжали сыпаться капсулы космодесанта, словно кошмарные капли дождя, после которых на земле распускались черные цветы закованных в броню гигантов-космодесантников. Переломный момент уже свершился и исход войны, пусть и растянулся, но был определен. Подкрепление, которого так ждал вичер не прибыло, возможно они просто опоздали, а вероятней Архонт Кабалы Черного Сердца решил не тратить силы на бесперспективное сражение.

Севингайт опираясь на посох, остановился рядом с Ноланом. Какое-то время он вместе с помощником инквизитора наблюдал за тем как апотекарии трудятся над потерявшим сознание Кханом, затем заговорил:

– Вы знали ее.

Нолан посмотрел на капеллана, но не увидел в старых глазах осуждения или упрека. Севингайт смотрел на скованное страданием лицо Ависантера.

– Он пришел за ней.

– Но опоздал, – Шепнул Нолан.

Старик лишь кивнул скорбно поджав губы:

– Ваш друг бросил людей на смерть не тщеславия ради, меня это радует.

Апотекарии закончили подготовку к транспортировке и помощник инквизитора с капелланом расступились давая им возможность погрузить реанимационную капсулу в громового ястреба.

– Но он сделал это и не ради людей на этой планете, – Продолжил свою мысль Севингайт.

Нолан бросил взгляд на собеседника:

– И вы не премините упомянуть об этом в отчете, верно? – В его голосе звучал вызов, но старик ответил на него улыбкой:

– Если девушка, погибшая на этой вершине та, кого вы узнали и если то, что она принесла с собой то, что я думаю…, она проделала долгий путь, – Взгляд капеллана обратился к месту гибели Ристелл, его глаза словно затуманились

– Долгий путь ради нас, – прошептал он.

Бросив взгляд на Нолана и кивнув, старик поднялся по трапу ястреба, затем развернулся к помощнику инквизитора:

– Об этом я тоже не забуду упомянуть, мистер Дэрт.

========== Глава 48 ==========

Реос смотрел как космодесантники в черных доспехах разносят на куски Опустошитель, лишившись опор основных турбин спустя пару секунд, после того, как Реосу и Легсдару удалось выбраться из него, он рухнул на кроваво красный песок. Тяжелые разрывные заряды выворачивали его нутро наизнанку и порой в грохоте выстрелов ему слышался предсмертный стон корабля. Даже в его гибели Архонт видел смерть мира, открытого Ристелл. Болтеры и плазменные пушки взрывали и плавили палубу, по которой она ходила, его каюту, в которой он слушал ее голос, в которой они предались обжигающей страсти. Теперь это стон прошлого, не более…

Архонт по привычке хотел убрать прядь волос со лба, запоздало осознав, что пытается это сделать уже отсутствующей рукой

«Я дам тебе победить. Я приведу тебя домой». Что он наделал!?

– Надо уходить, – Рядом словно призрак возник Экристем и послал разряд плазмы в спину имперскому гвардейцу, подобравшемуся слишком близко к их импровизированному укрытию из догорающего Рейдера. Он руководил подкреплением преданной Реосу армии, которую успел собрать на поле сражений, и которая теперь рассыпалась по укрытиям, затаившись и позволяя вичерам Агатана нарываться на снаряды и мечи десантников.

Архонт лишь кивнул. Перед его глазами все еще пылал живой факел, сгорала его жизнь, настоящая. Единственные несколько настоящих живых дней из тысяч прожитых лет. Он заблуждался и напрасно надеялся, что отняв свободу сумеет ее вернуть. Этот урок потребовал самую большую цену, какую он только мог заплатить.

– Я ошибался, Ристелл, прости меня, – одними губами прошептал он. Если бы не жар от раскаленного металла, собратья Архонта заметили бы предательские дорожки от слез на его щеках, но они успели высохнуть, прежде чем Экристем навел на Реоса бластер и прошипел:

– Ты с нами, или мне тебя пристрелить?

Легсдар удивленно нахмурил брови и уже был готов вмешаться.

Он не имеет права показывать слабость.

– Повелитель? – Окликнул Легсдар.

Архонт сжал кулак уцелевшей руки и в последний раз посмотрел на поверженный Опустошитель, затем оглядел самых преданных воинов, укрывающихся за разгромленной галерой и множество тел, устилавших промежуток между их укрытием и поверженным флагманским кораблем. Преданность темных эльдар была самым зыбким понятием в живых мирах, но сам не подозревая как, он сумел удержать ту горстку, что уцелела и осталась неизменной еще со времен Падения. Эта была не вера в Повелителя, а что-то более рациональное. Быть может всего лишь осознание того, что на стороне вичера Агатана у них будет еще меньше шансов уцелеть, ведь Архонт, сотворивший кабалу Ледяной крови и восставший из мертвых, всегда сумеет выбраться из пекла. Так думали они, не подозревая какой пожар бушует в его груди.

Инквизитор Кхан привел с собой несчетное число солдат и решающим ударом по армии Архонта стала высадка ордена космодесанта. Эта армия должна была отвлечь предателей Вормаса, должна была стать прикрытием для бегства из системы вместе с Ристелл, но судьба – искуснейший из всех ткачей интриг, распорядилась самым жестоким образом.

У виска Реоса загудела батарея излучателя, но он ее проигнорировал и стиснув зубы подал сигнал к отступлению.

Схватив бластер Экристема, он посмотрел ему в глаза:

– Отступаем. Прибереги свою ярость для мести!

Воин улыбнулся:

– Я рад, что ты вернулся, негоже искушать Слаанеша дважды.

Уцелевшее верное ему подразделение под руководством Экристема и Легсдара стало собираться в группы и готовиться к отступлению. Все же ему удалось занять гладиаторов Агатана и у них был шанс прорваться к скрытым в тайных пещерах порталам. Основные силы вичер бросил против космодесанта Империума и нужная тропа между двух холмов осталась практически не защищенной.

Реос достал из поясного кармана золотое кольцо. Теперь это было ни к чему. Какое-то горько-сладкое тепло проникло сквозь ладонь от осознания, что вторая часть ключа осталась с ней. Призрачное и уже невыполнимое чувство того, что их судьба в их руках.

– Я верну тебя, – Прорычал Архонт и сжал часть ключа в руке, – Я исправлю свою ошибку.

В распоряжении Реоса осталось около четырехсот воинов – согласно его приказу, едва армия Империума ступила на территорию базы, те четыреста пятьдесят воинов, что он привел на встречу с гомункулом отступили и пропустили на передовую воинов вичера, одновременно организовав коридор безопасности для бежавшей наложницы. Теперь этих воинов, согласно приказу Реоса, Экристем собрал в глубоком тылу армии Агатана. Взяв с собой лишь пару отрядов он пробился к Архонту и Легсдару и теперь предстояло выбраться из пекла, чтобы бежать из этой системы.

Без жертв не обошлось, но они были минимальны. До скрытых пещер вели несколько путей. Реос со своим войском выбрал тот, что перекрывали преимущественно гвардейцы Империума. Легкая добыча для его ветеранов.

Дальше проблем для отступления не возникнет, порталы приведут уцелевших эльдар к четырем тысячам подкрепления, которые Реос оставил на середине пути к вратам Зетар, через которые планировалось отступление после успешного захвата Сердца мира. Те самые четыре тысячи воинов, «трагически погибших» в столкновении с Империумом.

Казалось он не потерял ничего, кроме части армии и артефакта. В первом случае основные потери составили лишь предатели, а во втором…, одна из частей ключа по-прежнему была у него. Несмотря на это он возвращался в родной мир с острым чувством тотального поражения. Казалось Падение вновь повторилось, но на этот раз для него одного и душа страстно желала, чтобы мир так же как и прежде канул в варп. Без нее Реос не видел в мире ничего стоящего, ничего хоть сколько-нибудь важного. Ни одной причины существовать. Только месть.

Пока Архонт разыгрывал свои карты в игре с гомункулом, верные ему воины вызвали подкрепление из врат Зетар и теперь их ждали транспортные корабли, готовые доставить темную армию в родной мир.

Никто не счел состоявшийся поход триумфом. Из двух легионов половину съело предательство гомункула и Агатана, а часть изрядно потрепала армия людей. Артефакт был утрачен и что более важно, остался в лапах вичера, возможно не надолго. Не надлежало воинам Архонта знать, что он вернулся не с пустыми руками. Зато все знали, что в Коммораге их ждут союзники вичера и сам Агатан, если уцелеет в сражении с Империумом пожелает поквитаться с Архонтом кабалы Ледяной Крови.

– Что теперь, Повелитель? – Оглядывая загружающихся на корабли воинов, спросил Легсдар, возглавивший половину уцелевшего войска.

К нему присоединился Экристем и так же выжидательно посмотрел на Реоса. Под его начало встала вторая половина армии.

Империум провожал их кроваво красным закатом. Канудат опускался за горизонт там, где наступила ночь его души. Последний раз он оглянулся назад, затем ответил:

– Нам нужно восстановить силы, пополнить запасы и заделать дыры в рядах.

– А потом? – Вскинул бровь Экристем.

– Потом я верну то, что принадлежит мне.

Архонт одел шлем, одернул плащ, лишь на секунду позволив затуманиться взору образом Ристелл, укрытой им, и направился к флагманскому кораблю.

Его генералы последовали за ним.

– Со мной пойдут только верные мне, каждого, кто сомневается, отправляйте к Слаанешу. Хватит с нас предателей!

========== Эпилог ==========

Канудат клонился к закату. Тени ползли по долине подчеркивая шрамы воронок от взрывов, изломы далеких хребтов и черные от копоти камни. Казалось пустошь пыталась укрыть наступающей ночью уродства нанесенные на ее лицо двумя армиями.

Вдалеке еще были слышны звуки выстрелов и загорались вспышки огнеметов, но работа по уничтожению живой силы противника уже была закончена. Космодесант караула смерти сжигал все, что источало яд варпа, подготавливал полуразрушенные строения эльдар к полному уничтожению и стиранию из памяти этой земли. Только Нолану это казалось бессмысленным.

Он стоял у подножья холма и никак не мог решиться сделать то, что от него требовалось. Он был ассассином, воспитанником культа смерти, безжалостным убийцей, но не сейчас…, сейчас в его глазах светилась грусть и он никак не мог с ней совладать.

Небо рассекали ястребы и десантные катера, они забирали остатки армии и боевую технику, которая покидала посты последней. Остатки армии темных эльдар ушли на запад и как докладывали по общему каналу связи, части удалось скрыться в тайных вратах. Но десант вместе с псайкерами закрыл эти лазейки навсегда и история не должна была повториться.

Скоро катер прилетит и за ним, времени мало и Нолан заставил себя преодолеть тот путь, что проделал день назад, вместе с Кханом, когда надежда еще была жива…

В руках он бережно держал меленькое пушистое белое перо и печать чистоты с клятвой хранить и оберегать, которую снял с наплечника Кхана. Он знал как важно инквизитору будет достойно попрощаться со своей ученицей.

Чем ближе была вершина холма, тем сложнее было сдержать чувства, не смевшие прежде тревожить ассассина. Кхан хоронил свою любовь, но для Нолана и всей свиты инквизитора Ристелл стала сестрой, примером истинной чистоты, будучи простой смертной, она излучала свет, словно ангел из древних легенд. Кхан часто говорил Нолану, втайне поглядывая на Ристелл: «Вот за что мы боремся, за этот свет…, свет в глазах ангелов».

Нолан сделал два последних шага и замер. На вершине холма он был не один…

– Не обнажай оружия здесь. Только не в этом месте.

Опустившись на корточки и прижав ладонь к тому месту, где еще хранился прах Ристелл, спиной к Нолану замерла фигура в плаще.

– Это место должно быть чистым от боли и ненависти…, оно должны быть святым.

По голосу ассассин понял, что человек в плаще так же проглатывает боль застрявшую в горле. Он отпустил рукоять болтерного пистолета, пристегнутого к бедру и медленно приблизился к обожженной земле:

– Кто ты?

Реос поднял руку от земли и сквозь слезы посмотрел на следы пепла на пальцах:

– Теперь лишь призрак, – Ответил он.

Ассассин подошел ближе:

– Призракам еще рано подниматься из могил.

Он разглядел серую кожу человека, темные волосы, заостренные уши и резную броню. Его рука вновь вернулась на рукоять болт-пистолета.

– Вы убили ее, – Реос даже не взглянул на ассассина. Произнесенные слова, словно признание приговора, заставили его закрыть глаза в безуспешной попытке избавиться от слез.