Текст книги "Warhammer 40000. Катарсис (СИ)"

Автор книги: deinon

сообщить о нарушении

Текущая страница: 28 (всего у книги 45 страниц)

«Но, мне надоели глупые истории, где всегда все хорошо, это ведь не правда»

Мама улыбнулась и погладила ее по голове, а маленькая девочка насупившись ждала интересную, захватывающую историю.

«Ты правда, этого хочешь?»

Девочка закивала улыбаясь.

«Тогда я тебе расскажу о твоих любимых сестрах битвы. Давным-давно…»

Она укрылась одеялом до самых необыкновенно синих глаз и слушала.

«Мама, только пускай эта история будет со счастливым концом».

Длекари слизала языком слезу, соскользнувшую по щеке девушки.

– Твоя боль так пленительна.

Сознание покидало Ристелл и ей уже было безразлично, что творится вокруг. Эта история не имела счастливого финала, но теперь канонисса видела свою жизнь, тот путь, что теперь заканчивался. Уже не было того ужаса, что охватил ее на колонне в мире темных богов. У ее истории было начало, и хотелось верить что в ней был смысл, но об этом будут судить уже после…

– Наш спектакль затянулся, – Черная тень гомункула нависла над девушкой и его палец приподнял голову Ристелл за подбородок, заставив ее в последний раз открыть глаза.

– Я понимаю Реоса. Не легко устоять перед этими глазами и многое можно за них отдать.

– Я вырежу их на память, – Засмеялась ведьма царапая кинжалом кожу на шее девушки.

– Твое последнее слово

Вормас отпустил Ристелл и подняв меч с земли повернулся спи-ной к ней. Возможно затевая новую игру, на которую у наложницы не было сил, но скорее всего лишь давая осознать ей свою полную беспомощность.

– Ну, что скажешь, наложница? – Длекари шипела ей на ухо, в любой момент готовая перерезать ее горло, – Может что-нибудь пафосное? Сестры битвы это любят.

Ведьма наконец вышла из-за спины Ристелл, удерживая кинжал у лица девушки. Ее лицо как всегда украшала улыбка, обещающая медленную и мучительную смерть, но Ристелл с удивлением обнаружила еще и следы ожогов, должно быть тех самых, которые по ее вине разбрызгал гротеск.

– Да, маленькая дрянь, это тебя я обязана этим, – Длекари шипя уколола полип на животе Ристелл, заставив его подтянуть щупальца и вызвав новый пожар под кожей наложницы.

– Хуже не стало, – Канонисса равнодушно смотрела в глаза ведьмы.

– Вормас избавит меня от этого, но то, что я сделаю с тобой, неизлечимо.

Гомункул за плечом ведьмы воздел руку с мечом вверх, вновь вызвав бурю восторженных воплей среди приутихших зрителей:

– Приветствуйте нашего первого победителя! – Вормас указал мечом на Ристелл, – Она великолепно сражалась и победила. Преодолела долгий путь на нашу праздничную арену, лишь затем, чтобы порадовать нас красивым боем, так наградим же ее за старания!

С последним возгласом гомункула на трибунах поднялся настоящий гвалт и барабаны вновь принялись оглашать арену грохотом смерти.

Мир поплыл перед глазами Ристелл, увлекая ее в беспробудный сон. Она еще чувствовала как ноет тело, слышала отзвуки голосов, но все это было далеко, очень далеко.

«Даже на расстоянии, я все равно чувствую тебя, Перышко. Я всегда буду рядом» – Голос Кхана вновь стал признаком бреда, но в этом бреду Ристелл находила покой.

«Ты всегда был рядом, но теперь тебе со мной нельзя»

– Ты заслужила быструю смерть. Длекари, она твоя.

Ристелл лежала навзничь на песке. Она не помнила как потеряла равновесие, быть может она так и лежала на арене, как только оказалась на ней и бой с Борлаком был лишь сном. Это уже не имело значение. С тем, с чем не справился гротеск, прекрасно справлялись яды гомункула.

Похоже близилось утро. Сквозь пелену на глазах было сложно различать полутона реальности. Света стало меньше, наверно прожектора на арене выключили.

Над ней склонилась Длекари. Только силуэт и злобный смех… и блеск кинжала.

«…пускай эта история будет со счастливым концом»

– Прощай, сладенькая.

Мгла сгущалась и силуэт ведьмы растаял в ней, словно черная тень на саване ночи.

Ристелл ждала боли, к которой уже успела привыкнуть, словно рабыня со стажем. Но смерти все не было, если только она не сильно отличается от предсмертного состояния.

Через несколько томительных минут в ускользающее сознание стали врываться звуки. Вопреки ожиданиям, Ристелл не услышала триумфального смеха темных. Новым звуком реальности был звон металла и голос, который казался очень знакомым. Слова было не разобрать, но Ристелл знала, что это не елейный шепот ведьмы и не ядовитый язык гомункула. Предсмертная агония вновь окунула ее в сети голосов из памяти. Но это не было воспоминанием об учителе. Голос был из недавнего прошлого и скоро обрел знакомые слова:

– Ты забыла свое место?! Я тебе напомню, – Стальные нотки в голосе не предвещали ничего хорошего и почти тут же Ристелл услышала звон металла, а после крик. Крик, который не мог быть бредом, потому что даже охмелевшее от смерти сознание не могло вернуть из памяти, того, кто уже был мертв и похоронен страданием. Но голос ведьмы совершенно ясно звучал за пределами сознания канониссы и явно не был игрой Вормаса:

– Нет, Реос!

Сердце Ристелл дрогнуло, загоняя кровь в искалеченные полипами сосуды, а сознание непонятным образом стало проясняться и вскоре она увидела силуэт над собой. Какой-то эльдар похоже осторожно извлекал из нее тварей варпа. Часть сознания хотела оттолкнуть нового врага, вторая часть надеялась на избавление от боли, но мышцы были слишком слабы, чтобы исполнить желание мыслей и Ристелл могла лишь вслушиваться в происходящее рядом.

Возможно сны за гранью смерти отличаются редкой реалистичностью, но постепенно трезвеющий разум говорил канониссе, что она еще жива. По мере того как эльдар избавлял ее от заразы Вормаса, тело все явственней ощущало песок под собой и прохладу утреннего ветра. Теперь она точно знала, что наступило утро. Постепенно мир из темного превратился в белый, а затем стал обретать свои естественные краски.

– Ты же был мертв! – Знакомые истеричные нотки проникли в голос Длекари и пара глухих ударов возвестила о том, что бой перешел на уровень рукопашной.

Затем прозвучала еще пара ударов и слишком знакомый хрипящий звук воздуха вырывающегося через новое отверстие в горле.

На какой-то момент, Ристелл удалось поднять тяжелые веки и в паре метров от себя, она увидела силуэт в плаще, вонзивший длинные когти в шею рыжей ведьмы

– Да, был. Теперь твоя очередь

Фигура в плаще медленно опустила на землю повисшую на когтях жертву и Ристелл услышала тихий шепот:

– Я сожалею, что сохранил твою жизнь.

– Реос.

Канонисса не сразу осознала, что это первое слово произнесен-ное ею после пробуждения. Губы прошептали едва слышно, но Архонт услышал и его взгляд, полный боли и тревоги, встретился с синевой ее глаз. Окунувшись в привычную темноту зрачков, Ристелл позволила векам опуститься и в этот момент эльдар-лекарь перешел к извлечению капсулы с токсином и выплеснувшийся яд, вместе с болью вновь лишили Ристелл сил, погрузив ее в сон. На этот раз с надеждой на пробуждение.

========== Глава 28 ==========

Ей снились сны. Сны, в которых Реос Хензитар, Повелитель кабалы Ледяной крови стоял посреди арены и его голос разносился подобно реву гротеска. В его ногах лежало тело ведьмы Длекари а в вышине над ним парил гомункул Вормас Нкуаб и вплетал свою ядовитую речь в проблески тишины:

«Хвала Слаанеш, наш Повелитель уцелел несмотря на коварство имперской ведьмы»

«Ты предал меня, Вормас!»

«Я старался защитить вас от слепоты, что напустила на вас эта женщина. Кто мог знать, что она найдет общий язык с Веллорией, истинным предателем»

«Это ложь! Он был твоей марионеткой»

Вормас кружил на постаменте, возвышаясь над Архонтом, словно он был истинным повелителем темного племени, но это ничуть не убавило величия Реоса и всякий воин чаще обращал напряженный взгляд к его фигуре, словно заполнившей арену, подавив даже тело гротеска.

«Я верно служу вам Повелитель и готов признать свою вину в том, что не вывел предателя на чистую воду, но вы живы, а он нет»

Ложь. Это слово шептали губы Ристелл.

«Я обнаружил наложницу у вашего тела»

Ложь. Почему Архонт молчит.

Сон перемежался с воспоминаниями, где Вормас пытался вытащить из Ристелл секреты Реоса. Было что-то в его словах странное. Токсин разъедал ее разум и от нее почти ускользнул их смысл, но сейчас умирающий мозг словно проигрывал события вспять и ей стало ясно, что весь этот цирк на арене не более чем план Вормаса выманить Архонта. Единственный способ найти вторую часть ключа.

Но Реос мертв. Это бессмысленно. Хоровод грез, снов и бреда.

Открыть глаза казалось непосильной задачей, все тело пылало, словно она была фитилем свечи и мысли не успев оформиться растекались горячим воском. Может это все-таки смерть?

– Потерпи, Ангел, еще немного.

Этот шепот, казалось, нежным бризом касался ее истерзанного сознания и приносил успокоение. Сон, который был так необходим.

Она лежала на руках Реоса, укутанная в его плащ. Он укрывал ее от утреннего холода, наверно не подозревая какой пожар объял ее душу.

Ристелл одинаково боялась ожившего призрака воспаленного сознания и того, что он исчезнет. Она видела как погиб Реос и знала, что умирает сама. Возможно, это и есть причина их новой встречи.

– Еще немного, Ангел.

Слезы проложили горячие тропки на лице канониссы. С каждым ударом сердца, жизнь пугливо ускользала из ее тела. Но голос удерживал Ристелл на грани, словно в том мире, который она покидала, было еще что-то имеющее смысл.

Ей не нужно было открывать глаза. Сознание, готовое вырваться прочь из изувеченного тела наблюдало образы вокруг лучше, чем искусственные глаза техножрецов.

Утро вступало в свои права, устилая арену тонкой дымкой тумана. Канудат бросил первые лучи на высокий купол неба и скользя к земле, они серебрились в каплях росы и крови.

Она видела темных. Они сторонились Архонта молча уносящего едва дышащую наложницу с арены. Возможно это лишь сон или игры отравленного разума, но Реос выглядел таким, каким она видела его на Опустошителе, в лучах рассветного светила. Таким, каким видела его в своих снах. Темного Повелителя способного править миром и бережно хранить его. Способного убивать и защищать. Казнить и миловать.

И она видела себя. Существо не похожее на человека. Плащ милосердно скрывал уродливые язвы, покрывшие все тело, но липкие нити-щупальца, добрались и до лица, превратив его в потрескавшуюся глиняную маску, почти полностью обескровленную, не живую.

Реос прижимал ее к груди и казалось где-то вдалеке, она слышала как под тяжелой броней бьется его сердце. Тревожно и в тоже время неукротимо, словно позволяя ему одним взглядом разгонять темных и бережно согревать ее, немым шепотом молить тепло жизни вернуться в холодную обитель.

Но Ристелл не знала, хочет ли возвращаться. Можно ли остаться на границе миров, укрыться вечным сном под колыбельную светлого сердца Темного Повелителя.

Она слышала Кхана на арене. Возможно такого же призрака или фантома сотворенного гомункулом. Стоит ли держаться за жизнь, если из нее ушел тот, кого она любила? Возможно инквизитор уже встретил свою гибель в бою, так же холодеющими губами шепча ее имя и тот миг триумфа Вормаса, когда гротеск настиг свою жертву, дал ей возможность последний раз услышать голос учителя. Он молил не сдаваться, но может она уже преодолела точку не возврата.

«Пока существует надежда, люди ни в чем не будут уверены наверняка» – Кхан из воспоминаний улыбнулся и легонько коснулся губами виска Ристелл.

Лишь остатки надежды удерживали ее от вечного сна. Надежды на то, что призраки прошлого еще живы в реальности, а не сотворены мастером пыток, обещавшим канониссе долгие мучения под гнетом собственных воспоминаний.

Боль вернулась новым приступом, загоняя блуждающее сознание в омертвевшее тело и то ли сон, то ли явь исчезла в глухой темноте.

Возможно Реос был жив, но где-то на грани сознания, всколыхнулась почти детская обида, подогретая воспоминаниями о пролитых слезах, пережитой боли и страхе на пути к арене и на ней. Архонт был жив. Он оставил ее одну…

Время в лихорадочном бреду текло словно по спирали. Порой Ристелл казалось, что со дня битвы на арене миновали годы, а порой казалось, что она ее так и не покинула и вот-вот кровожадная ведьма нанесет удар в сердце и голос гомункула возвестит окончательную победу темных, совершивших набег на мир Императора. Но удара все не было. Казалось она спала и во сне ей снился сон и пробуждаясь от него, она не могла очнуться в реальности, вновь и вновь цеплялась за призрачные образы. Она видела Ришейл, сестер безвольно лежащих в колбах гомункула, словно куклы с подрезанными нитями и Борлака подставившего горло под удар.

Ристелл больше не ощущала происходящего вокруг, это все больше склоняло ее к мысли, что образ Архонта на арене был лишь очередным видением, но порой она слышала голоса из прошлого, перекликающиеся с лихорадочным бредом. Они то выносили ее на поверхность пробуждения, то вновь утягивали в бездну мучительных грез.

Она слышала голос Кхана, взывающий к ней и как и прежде не могла отличить голоса призраков сотворенных Вормасом, от собственных снов.

В какой-то из дней или может месяц, год, Ристелл ощутила холод. Он медленно сочился по венам, словно демонические полипы вновь пробудились и продолжили поглощать плоть. Но их проникновение было пылающим, а не леденящим. Несмотря на кружение хаотичных мыслей, а иногда полное погружение в апатию, где-то на краю сознания Ристелл всплывали старые заученные знания, убеждающие ее в том, что мышцы давно обратились в тлен и от тела должны были остаться одни кости. В каком-то из многочисленных кошмаров, Ристелл поднимала свою руку и видела угольно черную кость, такую же как те, из которых был собран трон Архонта.

Но холод упорно пробирался по телу, даже там, где некроз уже давно должен был выесть все нервные окончания. Добравшись до легких, холодный воздух напомнил Ристелл о том, что она может дышать и канонисса вдохнула воздух полной грудью, словно долгое время была под водой.

Жар ушел и впервые за долгое время Ристелл ощутила свое тело. Очередная иллюзия, или все же пробуждение?

Как тогда во сне, Ристелл попыталась поднять руку, которую снова могла чувствовать. Боли почти не было, лишь ощущение игривого холода, словно она вытаскивала руку из ледяной воды.

– Не спеши, – Голос оборвал ее попытку вместе с едва уловимым ощущением прикосновения к руке.

Он не был знаком ей, в отличие от голосов из лихорадочных видений, но это можно было списать на ее полубессознательное состояние. Во всяком случае сейчас она слышала довольно отчетливо и голос не плавал в пространстве, то усиливаясь до громогласного крика то стихая до едва уловимого шепота.

Кто здесь? – Эта мысль всплыла раньше, чем Ристелл успела ее осознать. Возможно ей просто хотелось вновь услышать живой голос и убедится в том, что он ей не приснился.

Ответа не было. Новый приступ отчаяния был готов завладеть разумом, но свой вопрос она озвучила лишь мысленно, может тот, кто был рядом, не мог услышать его. Это одновременно и успокаивало и пугало. Если ее мысли не смогли прочесть, значит это не палач, вернувшийся, чтобы продолжить пытку. Но и ответа Реоса не было. Тогда кто?

Горло обожгла боль, когда Ристелл почувствовала, что может отдавать приказы онемевшим мышцам лица.

– Кто здесь? – Воздух, который она вдыхала с трудом вырвался из легких и слова больше походили на сиплое рычание.

Этих слов было достаточно, чтобы истощить силы девушки

– Ты в безопасности.

Этого ответа хватило, чтобы она вновь погрузилась в беспокойный сон.

Следующей попыткой было открыть глаза. Боль проникала в каждый капилляр и невыносимое жжение не раз останавливало Ристелл на пути к прозрению. Терпя боль, она не обретала зрения и только спустя какое-то время, осознала, что ее глаза от-крыты, а тьма вокруг, тьма настоящая, а не порожденная сном.

Все тело ныло как после долгой и очень тяжелой болезни. Но сны отступили и потусторонних голосов она не слышала. Воз-можно ни слух ни зрение к ней не вернуться и тогда она навсегда обречена остаться между сном и явью. Эта мысль повергала в отчаяние, и Ристелл вновь захотелось вырваться из тела, увидеть мир как на арене, пусть и призрачный, но не лишенный красок. «Ты уничтожил свою душу, и больше не можешь видеть мир во всех его красках» – эти слова она произносила когда-то, но не могла вспомнить когда и кому их адресовала. Помнила только последние слова: «Ты не найдешь истинны, и не обретешь спасения».

Если это пытка Вормаса, то она была готова признать его величайшим мастером. Она видела смерть, за ней не было ничего, только муки прошлого. «…ты увидишь…, ты прозреешь».

Ристелл почувствовала, что задыхается, казалось воздух врывался в ее горло, словно пылающий меч. Она хотела закричать, услышать хотя бы свой голос на фоне темноты и тишины, но прежде, чем она смогла издать хоть звук, ее ослепил яркий свет и чьи-то руки прижали ее плечи к столу. Инстинктивно канонисса попыталась вырваться. Она была уверена, что ее вернули в западню гомункула, но знакомый голос зашептал ей на ухо:

– Успокойся, твое тело и разум почти избавились от зелий Вормаса. Ты в безопасности.

На фоне белого света, подобного тому, что Ристелл видела на арене, когда свет прожекторов переплелся с пеленой на глазах, проступил силуэт, постепенно обретающий четкость.

Пытаясь согнать пелену и сфокусироваться на силуэте, Ристелл широко открывала и крепко зажмуривала глаза. Разглядеть лицо или хотя бы одежду ей не удалось, но внезапно ее взгляд скользнул на удерживающую ее руку и Ристелл увидела на ней свою, крепко сжимающую запястье человека, пытающегося ее удержать.

– Все хорошо, ты идешь на поправку, – Незнакомец разжал пальцы на ее плече и терпеливо ждал, пока девушка отпустит его руку.

Канонисса словно завороженная смотрела на посеревшую, но судя по всему обретавшую естественный цвет кисть. Едва давление на плечи прекратилось, она осознала, что нет боли в том месте, где ее пронзила аугметическая плеть гротеска.

Она продолжала разглядывать свои руки, сгибая и разгибая пальцы, пока не смогла сфокусировать взгляд на силуэте незнакомца.

– Кто вы?

Ничего не ответив, человек отошел в сторону и вскоре вернулся с тонким шприцом:

– Эта сыворотка ускорит процесс восстановления поврежденных нервных окончаний, но тебе сейчас лучше не двигаться, так что, позволь мне делать свое дело.

Какое-то время Ристелл недоверчиво смотрела на силуэт, сейчас она едва ли могла ему сопротивляться и тем не менее он ждал ее решения и она кивнула.

После укола по ее телу прокатилась новая волна холода, на этот раз не такого пронизывающего и она почувствовала как температура приходит в норму, позволяя ей ощутить атмосферу в помещении. Принимая во внимание свое состояние она не рискнула обратиться к псайкерским способностям и по-прежнему пыталась привести зрение в порядок.

– Скоро ты сможешь видеть, – словно прочитав ее мысли заметил незнакомец, – Я позову Архонта.

Последние слова отдавались эхом в ушах, пока сознание медленно отпускало реальность. Архонта? Реоса из ее снов или гомункула присвоившего себе новый титул? Канонисса не рискнула задать этот вопрос вслух, боясь что разрушит реальность, в которую она начинала верить. Возможно ее пробудили, лишь для того, чтобы подвергнуть новым пыткам. Не интересно наблюдать страдания того, кто уже не осознает где смерть, а где жизнь.

Она слышала, как незнакомец ушел. Теперь она была уверена, что это очередной темный слуга Той Кто Жаждет, и она по-прежнему в лагере безжалостных убийц. Какая ирония воскреснуть в мире, в котором не хочется жить.

Несмотря на наказ темного, Ристелл попыталась пошевелить пальцами на ногах. После некоторых усилий, мышцы отозвались на команду мозга и через несколько минут, девушка почувствовала, что ноги так же приходят в норму после ядовитой лихорадки гомункула. Она боролась с желанием сесть и осмотреться, оценить грозящую ей опасность, ибо словам темного она не доверяла, несмотря на упоминание Реоса. Возможно пара лишних движений вновь истощат ее силы, а времени на беспокойные сны у нее нет.

Жар с тела еще не спал и Ристелл не могла понять одета она или нет, но страх наткнуться на демонические полипы мешал проверить это. Медленно поворачивая голову из стороны в сторону, канонисса смогла осмотреть какую-то часть комнаты, она казалась знакомой, но яркий свет, падающий с потолка не давал признать детали.

Она лежала на жестковатой кровати, напоминающей больничную койку, справа стоял стол с медицинскими инструментами, частично запятнанными какими-то растворами и кровью, а слева в полумраке отбрасываемой светильниками тени, она разглядела подушки. Тень узнавания скользнула в сознании. Ристелл была уверена, что над ней, за световыми панелями, высится полог кровати, на которой она ждала Реоса, в первое свое посещение Цитадели тьмы. Эта была та сама комната Архонта, переоборудованная под лазарет для одного пациента. Значит справа должен был быть портал, в котором похоже и растворился ее врач.

Глаза постепенно стали привыкать к краскам и яркий свет, который она раньше надеялась увидеть, теперь раздражал. Закрыв глаза и перебарывая страх, Ристелл подняла руки и медленно прикоснулась к животу. Под пальцами ощущалась гладкая ткань в виде узких полосок. Повязки. Она осторожно провела ладонями по всему телу. Прикосновения не вызывали боли и что было еще важней, не вызывали спазмов, возникавших, когда по ее сосудам пробирались щупальца демонических глаз. Ристелл вспомнила, как в одном из снов, над ней склонился эльдар и мучительно больно извлекал из ее тела варп-заразу. Она прошлась пальцами по тому месту, куда Вормас воткнул цилиндр с ядом. От этого «подарка» ее так же избавили, не оставив ощутимых следов.

Ристелл не рискнула снимать повязки, тем более, что похоже это ее единственная защита от наготы. Вместо этого она нерешительно поднесла руки к лицу, вспоминая маску, в которую оно превратилось во сне. Кончики пальцев почти коснулись кожи, когда вспышка портала возвестила о появлении того, кого она не ждала больше встретить.

Комментарий к Глава 28

Прошу прощения у тех, кто все таки нашел время и терпение, чтобы прочесть мою книгу, за то, что главы появляются медленно. Тем кто боится приступить к чтению, опасаясь, что я книгу не закончу, сообщаю, что книга уже давно дописана и состоит из 48 глав, так что, если наберетесь терпения, то доберетесь до развязки). Спасибо

========== Глава 29 ==========

– Ристелл

Она открыла глаза и словно вновь погрузилась во тьму, но в этот раз тьма не высасывала из нее жизнь, а была полна сострадания и печали.

Канонисса смотрела в глаза Архонта, но не могла поверить им:

– Ты был мертв.

Реос лишь покачал головой и мягко прикоснулся к щеке девушки.

– Ты бросил меня.

Ристелл взяла Архонта за руку, но не оттолкнула ее. Она не хо-тела говорить этого, но не могла остановить выкованные болью злость и обиду. В тоже время она боялась, что Реос рассмеется и обратится в гомункула, и кошмары продолжаться, растягиваясь в вечность. Ристелл не хотела видеть его и боялась, что он исчезнет.

– Прости, – Реос склонил голову и в глубине его глаз, канонисса увидела подлинное сожаление.

Это не то, что она хотела услышать, этого было мало. Хоть теперь Ристелл и осознавала, что вернуться из мертвых невероятно тяжело, она не могла так просто простить ту боль, что испытала, когда смотрела как уходит жизнь из глаз Реоса, не могла простить, тех испытаний, что рухнули на нее, едва их свет погас.

Игнорируя головокружение и боль в мышцах, Ристелл резко поднялась, оттолкнув руку Архонта:

– Ты лгал мне

– Я старался уберечь тебя

Реос обнял Ристелл за плечи, преодолев слабое сопротивление и прижал к груди.

– Но не уберег, – Девушка стиснула зубы, одновременно сдерживая стон от проснувшейся боли и подступающие слезы.

Она чувствовала напряжение Реоса, ощущала его тело и жизнь в нем, но страх не уходил.

– Даже сейчас я не могу быть уверена, что проснулась от кошмаров.

Реос немного отстранился и прижал ладонь к лицу Ристелл, за-глянув в ее глаза.

– У меня нет оправданий для тебя и я не заслуживаю твоего прощения, но я хочу чтобы ты знала, в тот миг, когда я увидел тебя на арене, я понес самое жестокое наказание за свою темную жизнь, которое только мог испытать.

Ристелл не выдержала пронизывающего взгляда глаз Архонта и сосредоточилась на грудной пластине его доспехов. Реос прижал ее к груди и уткнулся в макушку.

– Я должен был прийти раньше и защитить тебя, но мне не сразу удалось выбраться из ловушки Вормаса.

При упоминании имени гомункула, Ристелл вздрогнула и позволила себе прижаться к груди Реоса. Если это и вправду не сон, она хотела быть как можно ближе к тому кусочку реальности, который казался наиболее надежным, несмотря на все еще тлеющую обиду.

– Я думала ты погиб.

– Вероятно он на это и надеялся, когда подослал ко мне Веллорию.

Архонт нежно обнимал девушку:

– Мне следовало убедиться, что он мертв, но я позволил себе слишком глубоко увязнуть в интригах вичера.

Ристелл хотела посмотреть на Реоса, но внезапный спазм головной боли заставил ее отстраниться и зажмуриться.

– Прости, тебе необходим отдых, я…

– Нет, – Голос канониссы был тверд, – Я слишком долго отдыхала.

Реос взял со стола небольшой флакон со знакомой Ристелл жид-костью с запахом корицы и присел возле нее:

– Это последняя возможность отдохнуть, – Он поднес флакон девушке, – Я помню он тебе понравился.

Ристелл приняла питье и какое-то время держала его в ладонях, согревая руки.

– Я не помню, что реально, а что нет. Что с Вормасом? И Длекари? Как ты…

– Ожил?

Канонисса посмотрела на Реоса, он выглядел задумчивым и мрачным. На какое-то мгновение она позволила совести уличить себя в эгоизме, но это было лишь мгновение от напряженного взгляда Архонта, до его лжи и того, что она слышала от Вормаса.

– Он говорил, что ты использовал меня как марионетку.

– Я не должен был допустить этого, – Реос сжимал кулаки и в глазах его светился гнев, не безумные искры как у Длекари или ядовитое свечение глаз гомункула, а чистый лед, который часто можно было увидеть в глазах Кхана.

Это сходство напугало Ристелл, она боялась возвращения кошмаров, где Реос и Ависантер сливались в единую марионетку на нитях в руках гомункула.

– Я знаю, у тебя много вопросов и обещаю, что отвечу на все, но сейчас у нас очень мало времени.

– Почему?

Вопрос был риторический, канонисса не ждала, что после ее «смерти» все вопросы разрешаться сами собой, но все же это был шанс прояснить ситуацию для себя.

Реос какое-то время молчал и Ристелл была готова вновь дать волю подозрениям, что она лишь игрушка в руках Темного Повелителя, любимая, но все же игрушка.

– Вормас жив, – Коротко пояснил Архонт

Канонисса сжала руки на флаконе с напитком. Это было ожидаемо:

– Он сбежал или это очередное покушение, которое ты простил ему? – Ристелл хотела вложить в голос стальные нотки, но усталость не позволила и слова прозвучали скорее равнодушно, нежели зло.

Реос посмотрел в глаза канониссы:

– Я никогда не прощу ему того, что он сделал с тобой.

Возможно тон или скорее взгляд сказали Ристелл больше, чем можно было выразить словами. Да Реос лгал ей, но не эта ложь привела ее в руки Вормаса, и те слова, что он говорил ей были призваны отгородить ее от пристального внимания гомункула, пусть даже ценой жизней ее сестер и других рабов. Как бы Ристелл не старалась его обвинить во всех событиях, что последовали после его смерти. Похоже она отвыкла от ответственности. В плену не часто выпадает возможность самостоятельно принимать решения.

– Почему ты солгал про Борлака? – Ристелл уже не волновали причины, она лишь хотела услышать того эльдара, который таился в глубине темной оболочки, который явился ей однажды и которому она поверила.

Реос бережно взял ее за руки:

– Мне пришлось выбирать. Каждый мой шаг в твою сторону давал возможность Вормасу захватить власть над армией и каждый шаг от тебя позволял мне напомнить ему о том, кто правит кабалой.

Ристелл понимала разумом слова Реоса, но боль от пережитого не давала ей вновь почувствовать себя защищенной или хотя бы не преданной и она знала, что Архонт это видит.

– Ристелл…

– Я видела как ты погиб и не могла простить себе, что стала ловушкой для тебя.

Канонисса смотрела в глубины хрусталя пустого флакона.

– Ты спасла меня, Ристелл, – Архонт нежно повернул лицо девушки к себе, – Если бы ты не сказала мне тогда о Веллории, Вормасу бы удался его план. Он не ожидал, что я убью его посланника и тем самым разрушу чары.

Ристелл вздохнула и опустила взгляд. Она чувствовала, что силы постепенно возвращаются к ней, но слабость отступала медленно. Выходит Реос знал, что Вормас приготовил для него западню.

– Это он был целью моего отряда. Месяц назад.

Реос обнял ее за плечи:

– Значит ваша миссия выполнена.

Это действительно было так, но после всех мук плена, всех потерь, страшной гибели Ришейл, смерть Веллории казалась лишь жалким пустяком, каплей чернил растворенной в озере дегтя.

Реос поднялся и Ристелл увидела протянутую руку:

– Моей первой мыслью, когда я очнулся от ментальной атаки Вормаса, была мысль о том, что я навсегда останусь один, если не смогу защитить тебя, если не смогу вновь открыть глаза и не увижу тебя. Только эта мысль вытащила меня из бездны.

Ристелл встретилась глазами с Архонтом. Несмотря на то, что Реос практически всегда сдерживал свои страстные чувства, она никогда раньше не видела такого оттенка в его глазах – не оста-лось и следа темной души, один лишь свет, словно у тысячелетнего старца, которым по человеческим меркам и был Повелитель Хензитар. Свет и боль.

Он ждал с протянутой рукой и Ристелл знала, что в этот миг пе-ред ним раскинулась пропасть, в которую он готов сорваться, если она отвергнет его. Но теперь канонисса знала бездну, о которой он говорил и не знала, сможет ли вырваться из нее сама. Она склонила голову.

Архонт опустил руку и слегка склонившись поцеловал Ристелл в макушку.

– Демонам нет места в небесах, – Реос присел на корточки перед канониссой, опустив взгляд к полу, – Я благодарен судьбе за встречу с тобой, и проклинаю себя, за то что не сумел укрыть от всех невзгод.

Он поднял взгляд и синие озера глаз Ристелл отразились в слов-но постаревших глазах Повелителя тьмы:

– Позволь демону последнее желание, – Канонисса тонула в печальном сиянии души Архонта и чувствовала как слабость пытается отвоевать измученное тело.

– Позволь проводить тебя домой

– Домой?

Девушка прикрыла глаза не в силах выдержать очередного заключения в согревающей темноте глаз Архонта.

Разве у нее есть дом? Тот, что она помнила из детства…, от него не осталось и следа. Храм сестер битвы? Она уже не из их числа, она враг для тех, кого раньше называла сестрами. Было лишь одно место, которое она могла назвать домом и существовало оно лишь в ее мечтах. Что-то напоминающее беседку в саду, где она снова увидит Кхана и они день за днем будут проводить вместе, а страшный плен останется в далеком прошлом, обратившись в ту самую страшную историю, которую она хотела услышать в детстве.