Текст книги "Девочка Дьявола. Без иллюзий. Книга четвертая (СИ)_"

Автор книги: Dave Gahan Admirer Violator

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 31 страниц)

Глава 20

Марта потушила недокуренную сигарету и, взглянув еще раз на парк, раскинувшийся под окнами резиденции, направилась к выходу из кабинета – нужно было проконтролировать горничную, которая должна была в этот момент укладывать багаж для поездки в Германию.

Они вылетали ночью, чтобы быть в назначенное время в Киле, где у Барретта была запланирована важная встреча. Марта рассчитывала, что перед их с Ричардом совместным отъездом в Германию он заедет домой. Однако, увидев Лата, направлявшегося из хозяйской спальни к лифту с чемоданом, Марта предположила, что Ричарда она увидит только на взлётно-посадочной полосе. Ее мысли подтвердились, когда Лат, увидев ее, поклонился и проинформировал о том, что кун-Ричард задержится в городе, ее водитель уже предупреждён, и машина будет подана в одиннадцать.

"Это к лучшему. Не будет этой предпоездочной спешки. Поговорю с ним в самолете. Времени будет много…"

Поблагодарив тайца, она приветливо улыбнулась, но логика продолжала выдавать очередной вывод: “Скорее всего, Барретт наведается после работы в пентхаус”.

Зайдя к себе, она обнаружила уже упакованный багаж, машинально кивнула, одобрив исполнительность горничной, но мысли о пентхаусе не хотели покидать разум. Она недовольно потёрла лоб, представляя, что будет там происходить, но быстро сконцентрировалась на другом: "Не будет он с ней спать в первый же день перед поездкой. У него голова забита другим. Скорее, проинструктирует относительно жизни на своей территории. Хотя, одно другому не мешает, условия для разрядки перед напряженной поездкой самые благоприятные", – скривилась Марта, и у неё вновь возникло это первородное желание хлопнуть дверью, чтобы наконец успокоить свое женское самолюбие и гордость.

“У тебя еще вся поездка в Германию впереди. Сделай все возможное, чтобы Ричарду не захотелось пускать в постель другую”, – подбадривала она себя, но разум резал фактами “если он решил поселить ее в пентхаусе, он не будет так скоро менять своих решений”.

Помимо неприятных картин, встававших перед глазами, теперь ее волновал ещё один момент – скажет ли ей Барретт, что с сегодняшнего дня в его жизни появилась ещё одна любовница.

“Скорее всего, скажет. Если он поселил ее у себя в отеле, ему нет смысла скрывать этот факт”, – подумала она и, подготовившись встретить эту новость с достоинством, решила, что этот момент будет самым лучшим для начала встречного разговора.

Сидя в салоне джета, она посмотрела на часы и перевела взгляд на взлетно-посадочную полосу, куда с минуты на минуту должен был приехать джип Барретта. Обычно подобное ожидание ее напрягало. Она, как человек действия, не любила неопределенности, которая ее преследовала постоянно с первого момента ее совместной жизни с Ричардом. Он никогда не говорил, где он, что он и когда будет дома. Никогда не отчитывался о своих решениях, лишь ставил ее перед фактом, что тоже ей радости не добавляло. С Сенгом все было радикально по-другому – муж всегда с ней советовался по любому вопросу, уже не говоря о том, что она всегда знала всё о его передвижениях и встречах от него самого. Да, можно было сказать, что бывший муж ее разбаловал, но она не жалела ни дня, что ушла от него. Она жалела лишь об одном, что когда-то судьба свела ее с другим мужчиной, Ричардом Барретом. Для нее эта любовь стала роковой. Она так и не смогла ее забыть, не смогла загасить другими отношениями с любящим ее Сенгом, его заботой и поклонением ее уму и красоте.

“Ты как бабочка, которая уже познала обжигающий свет солнца. Оно опалило твои крылья, но без этого света ты уже не можешь. И ты летишь на него снова и снова, чтобы обрести себя…” – в свое время сказала Мэй и была права. Марта вновь и вновь возвращалась к Ричарду, чтобы обрести себя, чтобы забрать у него ту часть себя, которой по воле рока она лишилась.

***

Бангкок. Много лет назад.

– Я знаю что ты дома. Открывай, Ментол, – Марта слышала сквозь стук в дверь низкий баритон, который она так любила, но стояла по другую сторону, прижавшись к стене и беззвучно глотала слезы.

Она понимала, что если Ричард захочет, то выбьет двери одним движением, но была уверена, что он этого делать не будет. Не будет что-то ей доказывать и возвращать. Не будет ее ценить и любить. Ничего не будет делать. Ни-че-го. “Не тот замес мужчины”, как любила говорить ее подруга Мэй, с которой она тогда жила по соседству на Сукхумвит в той, старой квартире.

“Scheiße! Рик, проваливай… Не мучь меня…” – хотелось ей выкрикнуть, но она дала себе слово больше с ним не разговаривать. Даже через дверь. Марта боялась, что если она вступит с ним в диалог, ее воля не выдержит, и она опять побежит за ним, как собачонка, несмотря на то, насколько жестоко он с ней поступил.

Прошло два дня с тех пор, как она вернулась из больницы. Тот день она не забудет никогда. Барретт лично нашел толкового гинеколога, насильно доставил ее в подпольный абортарий и отвез ее, опустошенную во всех смыслах, домой.

Его “нет, пойдешь на аборт” было спокойным, но по тому железобетонному тону, не терпящему возражений, она все поняла. Не нужен был ему ни ребенок, ни она.

Марта не стала устраивать скандал – по сути, он ей ничего не обещал. Но она все же надеялась, что их многолетняя связь что-то для него значит. Но, как оказалось, нет.

– Мне не нужны дети, – равнодушно ответил он на ее немой вопрос, и простить ему этого хладнокровия, с каким он отправил ее на аборт, Марта не могла. Она видела его спокойный, ничего не говорящий взгляд и знала, что Барретт был равнодушен к детям, и вообще к самому понятию Семья. Он был и оставался зверем-одиночкой.

Она беззвучно всхлипнула и, закрыв глаза, вспомнила их первую встречу.

Они познакомились много лет назад. Банально познакомились. В немецком баре на Сукхумвит, где она в то время работала официанткой. Обычно она не обращала внимания на клиентов, но этого молодого мужчину она сразу выцепила из толпы полупьяных отморозков, щупавших ее взглядом.

Он на нее не обращал внимания. Несмотря на то, что его поза была непринужденной, глаза полупьяными, а под боком сидела молодая тайка, которая раскручивала его на выпивку, Марте показалось, что он был здесь не для развлечения. Так он приходил несколько раз в течение недели, с разными девицами, заказывал много выпивки, оставлял щедрые чаевые и уходил. В четвертый раз, когда он появился в их баре, она не выдержала и заговорила с ним первым. Он поднял на нее взгляд – и именно этот момент она стала считать реперной точкой ее нового существования.

В первую же ночь он остался у нее. В ее маленькой убогой квартирке на Сукхумвит. Просто. Без объяснений. Посадил на свой мотоцикл после работы. Отвез домой. И остался. И она согласилась. Хотя никогда и никому не позволяла подобного обращения. Ранее у нее были парни, но только в Германии, а, приехав в Таиланд, она сторонилась контактов с молодыми людьми, которые в массе своей выглядели похотливыми свиньями. Однако этот странный зверь придавил ее равнодушным взглядом серых глаз с первой минуты, и она пошла за ним, даже не спросив его фамилии.

Он появлялся внезапно и исчезал без предупреждения. И каждый раз, когда Марта считала, что он уже не вернется, этот странный зверь вновь врывался в ее мир, эгоистично переворачивая все с ног на голову.

Он никогда не рассказывал о себе, где жил, какой национальности был. При нем никогда не было документов. Она знала лишь одно его имя – Рэдд, которое и именем нельзя было назвать. Она также не знала, чем он занимался, но пару раз видела у него пистолет, что давало ей основание думать о его связи с криминалом.

А потом он исчез. Надолго. На много лет. Она за это время успела стать менеджером ресторана, перебралась в престижный кондоминиум, обзавелась нужными связями в Бангкоке, когда он вновь появился в ее жизни. Случайно. Она увидела его на вечеринке у друзей. И только тогда она наконец узнала его имя. Ричард Барретт. Новый совладелец небольшой судостроительной компании. Она посмотрела в его серые глаза – и будто не было этих лет без него. Их связь возобновилась, и все вернулось на круги своя. Он вел себя как и прежде, за исключением, может быть, того, что теперь она знала его фамилию и социальный статус.

Сейчас, слыша стук в дверь, ей хотелось вырвать свой мозг, чтобы больше не видеть, не слышать, не думать, не вспоминать. Как Марта и предполагала, Ричард не стал настаивать. Стук быстро прекратился. В коридоре раздались гулкие удаляющиеся шаги, и немка облегченно выдохнула.

Из открытого окна послышался звук заводящегося мотора джипа, и она аккуратно, чтобы ее не было видно, выглянула из-за шторы.

Эту картину удаляющейся машины Ричарда она тоже навсегда сохранила в памяти.

“Сбросил балласт”, – горько усмехнулась она, и на нее навалилась неимоверное чувство жалости к себе.

Все еще слыша в ушах спокойные удаляющиеся шаги и звук мотора, она сползла вниз по стене и, уже не сдерживаясь, в голос, громко зарыдала, пообещав себе, что когда-нибудь она станет мега-успешной, ее будут любить, ценить и уважать, а значит, она будет счастлива. Но если бы это было так просто…

Глава 21

– Фрау Вернер, вам принести что-нибудь попить? – спросила горничная Грета по-немецки, отвлекая от размышлений.

Барретт не терпел на борту личного самолета посторонних бортпроводниц, предпочитая Лата, поэтому Марта всегда с собой в поездки брала Грету, которая могла не только следить за ее гардеробом, но и знала предпочтения свой хозяйки в выпивке и еде.

– Может быть, бокал Рислинга? – улыбнулась Грета.

Марта хотела заказать белого вина, но решила, что алкоголь в данном случае не лучший помощник. Ей нужно было сохранять спокойствие, уверенность и ясность мысли.

– Пожалуй, бокал воды без газа будет кстати, – коротко кивнула она и увидела подъезжающий к трапу джип Барретта.

“Вовремя”, – посмотрев на часы, отметила Марта, и уже через минуту наблюдала, как Барретт, выйдя из машины, направился к трапу, на ходу отдавая распоряжения сопровождавшим его Макартуру и Лату. Марта машинально улыбнулась. Она любила наблюдать за Ричардом, за его уверенной походкой, исполинской статью и спокойными движениями. Всё всегда под контролем. Ни одного лишнего движения или ненужной мысли. Именно в такие моменты она чувствовала себя женщиной за своим мужчиной, забывая о своей независимости и эмансипации. Именно находясь рядом с Ричардом, она менялась. Только Барретт ей давал это ощущение женственности. Только с ним ей хотелось встать ЗА его плечо и притушить свою самодостаточность. Только с ним она чувствовала себя не партнером, которой нужно принимать сложные решения наравне с мужем, не королевой на пьедестале, которой внимали, а слабой женщиной под защитой своего мужчины. Это было странное чувство, противоречившее ее независимой гордой сути, но отрицать этой трансформации она не могла и не хотела.

Барретт зашел в салон самолета и, как обычно, не сказав ни слова, сел в свое кресло напротив.

Она наблюдала, как он спокойно достает ноутбук, и пыталась найти отличия Ричарда вчерашнего и сегодняшнего. Она хотела понять, изменилось ли в нем что-нибудь за тот день, пока ее жизнь вновь перевернулась с ног на голову, но Барретт, как обычно, был спокойным, уравновешенным, молчаливым. Изучая его лицо, Марта не находила ничего, что бы позволило ей сделать вывод, что он решил заменить одну женщину на другую.

Он бросил на неё спокойный взгляд, и Марта поняла – он знал, что она в курсе о Лилит. Он быстро просчитал ее верную Вирджи и желание самой Марты все контролировать.

– С сегодняшнего дня доступ в пентхаус и рестораны отеля ограничен. Твоя территория – резиденция, – ровным тоном проинформировал он, не пряча взгляда, и Марта в очередной раз вспомнила слова Мэй “вы обе ему подходите”.

Она даже не стала строить удивление на лице и бросила взгляд в иллюминатор, отмечая, что самолет уже набирал скорость на взлет, как собственно и ее разговор.

– Мне нужно смириться с ее существованием, или ты таким образом решил от меня избавиться? – первое, что спросила Марта. Ей нужно было окончательно убедиться в правильности своих выводов.

– Для того, чтобы избавиться от тебя, не обязательно привлекать другую женщину, – спокойно произнес Барретт, пока самолет набирал высоту.

“Значит, либо смириться, либо уходить”, – сделала вывод немка.

– Я знаю, что это игры не для тебя, я лишь проверила, – пожала она плечами и добавила: – Безусловно, в пентхаусе мне делать нечего, но как быть с бутиком в отеле?

– Не вижу смысла в ограничениях. Но я могу выделить средства, чтобы перенести твою ювелирку в другое место.

– Я бы не хотела переносить бутик. Он рентабелен и дает хороший доход.

– Твой магазин – твое решение, – коротко ответил Барретт.

– И тебя не тревожит, что я буду сталкиваться с Лилит в холле отеля?

– Нет.

– Ты же понимаешь, что она не будет рада этим встречам.

– Она знала, на что идет.

“Столкнуть нас лбами…? – пронеслась мысль, но Марта ее отмела. – В этом не было смысла, если он решил нас оставить обеих. Причина была в другом. Он просто был эгоистом. Как и сказала Мэй, мы его обе устраивали. И он не считал нужным ставить перед собой проблему выбора. Ему просто так было удобно…”

Между тем самолет выровнялся, и Барретт бросил взгляд вперед, за Марту, где поодаль сидели Лат и Грета, каждый слушая что-то свое в наушниках. Таец, почувствовав взгляд хозяина, молча кивнул и, зная привычки Барретта, ушел на кухню готовить кофе, а Грета вопросительно посмотрела на Марту.

– Я, пожалуй, тоже выпью кофе, – бросила она горничной и та, молча кивнув, удалилась вслед за Латом.

Марте совсем не хотелось ни кофе, ни воды, она лишь хотела выпроводить прислугу и поговорить наедине, если так можно было назвать присутствие Макартура и ее телохранителя и водителя Алекса, сидевших в отдалении.

– Ты хочешь, чтобы каждая из нас смирилась с существованием другой. Тебе так удобно, – продолжила Марта и, не отметив на лице Барретта возражений, поняла, что сделала правильный вывод.

Однако, если Барретта это устраивало, если Лилит была готова смириться с таким положением вещей, то Марта вовсе не желала в их отношениях третьего лишнего. И здесь не имелись в виду одноразовые связи для разрядки. Лилит основательно заняла место в пентхаусе, а это уже был статус.

– Или, может быть, ты изменил свое решение и хочешь детей? Так ты же понимаешь, что я всегда могу родить тебе ребенка. Моя бездетность с Сенгом целиком проблема самого Сенга. Да, мне под сорок, но сейчас многие женщины рожают и после сорока.

– Нет. Дети мне не нужны, – спокойно ответил Барретт, отведя взгляд от лэптопа, и Марта кивнула, понимая, что Барретт говорит правду.

– Я просто подумала, может ты предпочел двадцатилетнюю для будущих детей, – продолжала она.

– Нет, – был его короткий ответ. – Если бы я хотел детей, ты бы уже была беременна.

– Резонно, – кивнула Марта, понимая, что она находилась в отношениях с Барреттом уже достаточно длительный срок. К тому же, учитывая, что переломанная после аварии Лилит как минимум в ближайший год-два вовсе не лучший кандидат для производства крепкого здорового потомства, у Марты не было повода для недоверия, и она, наконец, подошла к главному, желая проверить до конца правдивость слов Барретта.

– Если все так серьезно, то Лили имеет право знать о своем радужном бездетном будущем.

– Имеет, – спокойно ответил Барретт и, бросив внимательный взгляд на Марту, добавил: – Если цель этого разговора получить от меня разрешение на твой контакт с ней – оно у тебя есть. Твое право ей рассказать о своем прошлом, что посчитаешь нужным.

– Если ты не возражаешь, – уточнила Марта, в очередной раз отмечая, что и здесь Ричард быстро вычислил цель ее разговора.

– Не возражаю, – ответил Барретт и, судя по его спокойствию его действительно не волновала будущая встреча любовниц.

– Не боишься, что убежит от тебя сверкая пятками? Ведь ты ее уже поселил у себя. Даже дизайнера пригласил.

– Я ее не держу. Дизайнер и прочие расходы – это не те деньги, о которых я буду волноваться, – не отрываясь от монитора, произнес он, и Марта кивнула, соглашаясь с его логикой. Однако, она никак не могла успокоиться. Она по-прежнему пыталась найти какую-то неведомую ей причину сложившейся ситуации, желая вычислить в поступках Барретта элемент какой-то многоходовой комбинации.

– Зачем мы тебе, Рик? – прямо спросила она.

Он оторвал взгляд от монитора и посмотрел на Марту.

– Вы меня обе устраиваете. Я с вами не играю. Прими, как данность, – он сказал это спокойно, как всегда, без эмоций, и Марта, которая всегда хорошо считывала настроение Барретта, поняла – он говорил правду.

Она покачала головой, понимая, что все ее выводы изначально были верны, и, горько усмехнувшись, произнесла:

– Барретт, эгоистичней и циничней тебя сукина сына я ещё не встречала.

– Я не скрываю этого, – спокойно ответил он, вновь возвращаясь к работе.

– Ты сгоришь в аду, – вздохнув, произнесла она, отворачиваясь к иллюминатору.

– Банально, – спокойно ответил он, не отрываясь от лэптопа.

***

Сейчас, по возвращении из Германии, Марта понимала, что незапланированная поездка Ричарда в Вашингтон очень подходила для расстановки всех точек над “i”. Она все еще надеялась удержать свои позиции не только в резиденции, но и в пентхаусе. Марта всегда любила эти отельные апартаменты. Даже когда она переехала в резиденцию, она иногда навещала Ричарда в городе. Так она чувствовала ритм Сиэтла. Здесь она была ближе к своему мужчине, к той части его стремительной жизни за пределами загородного дома, где она ощущала себя на отшибе. Но она прекрасно понимала, что резиденция была той территорией Ричарда, куда он никогда не пускал посторонних, резиденция была логовом зверя, где он отдыхал. И она ценила это доверие. Сейчас, когда ее любимый пентхаус был оккупирован, она чувствовала, что лишена очень важной части не только своей жизни, но и жизни Ричарда, и она должна была сделать все возможное, чтобы все вернуть на круги своя. Марта планировала позвонить Лилит в один из дней ближе к возвращению Барретта из Вашингтона, но, услышав от Вирджинии о встрече с подругами, она поняла, что момент мог быть подходящим, либо для того чтобы, оценить Лилит, либо для самого разговора, который она уже подготовила.

Главное, ей нужно было увидеть – произошли ли в самой Лилит метаморфозы в сторону взросления за два с половиной года, прошедшие с того момента, когда она видела ее в гостях у Чоенга с мальчиком на руках. Даже невооруженным взглядом было видно, что Лилит, убаюкивая ребенка, мечтала о своих детях с Ричардом.

Там, в беседке летней резиденции Чоенгов, Марта быстро вычислила, что для такой девочки, как Лилит, всегда будут важны семья и дети. По той же причине Марта никак не могла понять, зачем Ричард впустил эту девушку с наивными глазами в свою жизнь, учитывая его равнодушие к семейным ценностям. Сначала Марта сделала вывод, что он решил воспользоваться любовью Лилит к детям, чтобы родить наследника, но она ошиблась. Поговорив с Барреттом перед его отъездом от Чоенгов всего несколько минут, она поняла – Ричард не изменился, а эту девушку ждало большое разочарование в ее надеждах завести детей с этим человеком. Несмотря на то, что Барретт впустил Лилит в какую-то часть своей жизни, она была попросту ему удобна, собственно, как и сама Марта в свое время, когда они познакомились в Бангкоке по-новой.

Сейчас, стоя в вестибюле отеля у ресепшена, она смотрела на Лилит, провожавшую своих подруг, и оценивала её. Вспоминая ее прошлую, с любовью смотревшую на ребенка, Марта пыталась просчитать, насколько повзрослела эта девушка.

Марта наблюдала, как Лилит помахала рукой подругам и, развернувшись, остановилась, не ожидая увидеть соперницу на своей территории.

Их разделяла лишь отполированная стеклянная дверь отеля, но Марте было достаточно одного спокойного взгляда, чтобы понять дальнейшую тактику поведения.

“Надо отдать должное этой девушке, она научилась владеть своими эмоциями”, – отметила Марта и радушно улыбнулась, наблюдая, как Лилит идет ей навстречу.

Глава 22

Я стояла перед дверью в отель, рассматривала через стекло силуэт Марты и пыталась понять – была ли эта встреча случайной.

“Ведь Лат говорил, что Ричард пробудет в Вашингтоне еще несколько дней… Неужели он уже вернулся? ” – промелькнуло в сознании, но поспешных выводов я решила не делать – Барретта вполне мог после Германии отправить Марту домой.

Я не хотела прятаться или делать вид, что не знакома с этой женщиной – так я бы дала понять, что избегаю встречи с ней, а значит боюсь. Быстро справившись с эмоциями, я шагнула на мраморный пол холла отеля и, улыбнувшись, направилась к немке.

Увидев мою доброжелательную реакцию, Марта в ответ радушно улыбнулась и тоже сделала шаг навстречу мне.

– Добрый вечер, мисс Вернер, – первой поздоровалась я, останавливаясь, чтобы показать, что я владею своими эмоциями и не страшусь неожиданной встречи.

– Здравствуйте, Лили, – улыбнулась Марта в ответ, демонстрируя доброжелательность.

– Что вас привело в столь поздний час в отель? – поинтересовалась я, чтобы понять ее намерения.

– Я была в бутике с проверкой документов. А задержалась я, чтобы поговорить с вами, – спокойно ответила она и добавила: – Не скрою, я планировала позвонить вам на днях и договориться о встрече. Но, увидев вас в камеры наблюдения бутика, решила, почему бы не сейчас.

Я машинально глянула на прозрачную витрину магазина – он был уже закрыт, когда мы рассматривали драгоценности, но даже сквозь стекло просматривалось несколько внутренних дверей, значит одна из них ведет в кабинет, где Марта могла заниматься своими делами или целенаправленно ждать меня.

– Я вас слушаю внимательно, – ответила я и бросила взгляд на пустующие кресла в холле отеля, хотя была уверена, что Марту не устроит открытое место на всеобщем обозрении.

– Все-таки хотелось бы поговорить наедине, – поняла Марта мой взгляд. – Эта информация не терпит лишних ушей. Выберите сами место. Вы здесь хозяйка, – добавила она, обводя взглядом лобби отеля.

Я внимательно изучала ясные голубые глаза немки и была немного удивлена этой открытостью. Марта могла бросить мне вызов и предложить беседу на своей территории у себя в кабинете, и мне пришлось бы согласиться, чтобы показывать ей, что я ее не боюсь. Однако, она этого не сделала целенаправлено, будто желая подчеркнуть, что она здесь гостья.

“Умна…” – вздохнула я, понимая насколько грамотно она себя ведет.

– Хорошо, давайте поднимемся в "Sky", – предложила я и прошла к ресепшну, чтобы предупредить менеджера ресторана о своем возвращении в VIP-ложу на десерт, если можно было считать десертом разговор с Мартой.

Пока мы молча шли к лифту, у меня в голове крутилась только одна мысль: “Знает ли Барретт об этой встрече?”

Я бросила взгляд на вышколенный персонал за отполированной стойкой ресепшена, на мужчину из службы безопасности в деловом костюме, неприметно стоявшего рядом с лифтами, и мысленно покачала головой. Марта не стала бы назначать мне встречу здесь, если бы хотела утаить этот факт от Ричарда. Отсюда напрашивался вывод – либо Марте была безразлична реакция Барретта, либо он сам дал разрешение на эту встречу, и я склонялась ко второму варианту.

Как только мы сели вновь за стол, официант Лукас посмотрел на нас обеих в ожидании заказа, пряча свою растерянность, и мне его стало жаль. Определенно, он знал Марту не один день и сейчас застыл перед столиком, не понимая, кто же из нас здесь хозяйка, а кто гость.

Надо отдать должное Марте, она вела себя скромно, но с достоинством – не кичилась своим положением бывшей хозяйки, которую здесь все знали достаточно долгое время, в отличие от меня, но и не выглядела “бедной родственницей”.

– Мисс Вернер, вы будете ужинать? – первая спросила я, нарушая молчание, и Лукас быстро сориентировавшись в субординации, немного расслабился.

– Нет. Благодарю. Я буду эспрессо, – улыбнулась она официанту.

– Латте, пожалуйста, – сделала я свой заказ, Лукас с достоинством направился к выходу, но, судя по тому, что его походка была быстрее обычного, он был бы рад передать свою смену кому-нибудь другому.

– Так о чем вы хотели со мной поговорить? – спросила я первая, понимая, что Марта заняла позицию гостьи.

– Как забавно, вы не находите? – улыбнулась она, отпивая воду из бокала.

– Что именно?

– Что нас по-прежнему сводит судьба.

Я молчала, решив держать паузу, как Джулия Ламберт, но отметила, что под судьбой она конечно имела в виду Барретта, давая мне понять, что этот мужчина значит для нее очень много.

– Тянете паузу, – кивнула она.

– Да. Вы искали со мной встречу не просто так. У вас есть определенная цель и есть что сказать.

– Мне нравится ваш настрой на откровенность. Я вообще за откровенность в разговоре.

– Я тоже, – кивнула я и уверенно продолжила: – Поэтому спрошу прямо. Что именно вы хотите мне сказать, чтобы я отвернулась от Ричарда?

– Аборт.

Она это сказала тихо, без интонации и предисловий. Но это слово прозвучало неожиданно и резко, как внезапный выстрел в упор.

Я вздрогнула от неприятных ощущений, будто через меня пропустили ток, и теперь была ее очередь выдерживать паузу, наблюдая за мной.

– Много лет назад, в Бангкоке, – наконец продолжила она, – когда мы уже некоторое время встречались с Ричардом, я забеременела. Случайно. Так бывает. Я просила его сохранить ребенка. Но Барретт поступил по-своему. Он нашел профессионального гинеколога и заставил сделать аборт.

Я вспомнила их разговор на яхте про маленькую квартирку на какой-то бангкокской улице, и вопрос возник сам собой.

– Может быть, потому что Ричард тогда был бедным, без денег… решил, что не сможет вас с ребенком обеспечить…

– В то время Ричард уже основал компанию в Бангкоке, я уже встала на ноги, и мы могли обеспечить ребенка всем необходимым, – покачала она головой.

Я слушала Марту, и мне не хотелось верить в эти слова. Я пыталась найти в них подвох, опираясь на тот факт, что Марта пришла сюда с одной целью – отодвинуть соперницу.

– Что значит нашел гинеколога? В любом мед. центре есть специалисты.

– В Тае запрещены аборты, – пояснила она. – Следовательно и абортарий был подпольный.

Меня внутренне передернуло от этого слова, но я все еще пыталась докопаться до истины.

– Почему вы пошли на это? Вы ведь могли оставить этого ребенка.

– Я удивлена вашему вопросу, – серьезно произнесла Марта.

– Почему?

– Я думала, что вы достаточно хорошо знаете Барретта. А если это так, то вы должны понимать, что если он не захотел этого ребенка, то ребенок исчез, – вымолвила она и, немного помедлив, будто принимая решение, добавила: – Я плакала, просила, но он спокойно подошел ко мне, обхватил мою шею, и я отключилась…

Услышав это, я опустила глаза, чтобы спрятать боль от режущей, словно острый клинок, правды. Я знала, про какие точки она говорит, вспомнив ночь покушения, когда Барретт слегка меня придавил, чтобы я его отпустила.

В воздухе повисла неприятная тишина, которую нарушал лишь звук фонтана и официант, принесший кофе. Я наблюдала за тем, как Лукас молча сервировал наш стол к кофепитию, как он бесшумно удалялся, но мои мысли были далеко.

Теперь у меня к этой женщине, сидевшей рядом, было двоякое чувство. С одной стороны, я по прежнему воспринимала ее, как соперницу, которая желала от меня избавиться, но, с другой стороны, мне было искренне жаль и ее, и ее неродившегося ребенка. Я молча изучала красивое лицо Марты и видела женщину, у которой была своя история любви с Барреттом.

– Вы поэтому не могли иметь детей со своим мужем? – осторожно спросила я.

– Если вы о том, могу ли я иметь детей после первого аборта. Да. Могу. У моего бывшего мужа были проблемы с фертильностью. Он лечился, но тщетно. Его семья предлагала взять ребенка из приюта, но для него это была больная тема – он не хотел воспитывать чужих детей. Я не настаивала и, признаться, была с ним солидарна в этом вопросе.

Я кивнула, принимая ее ответ, но мне, как маленькому ребенку, хотелось верить в сказку.

– Уже здесь, в Сиэтле… Ричард вам лично сказал, что не планирует детей? – вскинула я на нее изучающий взгляд.

– Конечно, – пожала она плечами. – Вас ждет тот же разговор. Вы можете сейчас позвонить и спросить, сказала ли я вам правду. Он позволил мне провести эту встречу.

Ее взгляд был спокойным, а голос уверенным. У меня не было оснований ей не доверять. Барретт сразу сказал о контрацептивах, а более долгоиграющие вопросы он еще элементарно со мной не обсудил. Когда бы ему? За те пятнадцать минут в кабинете он бы всю свою жизнь не стал рассказывать. А еще… зная Ричарда, я уже давно поняла – у таких людей как он, порядки ко всем строгие. По принципу запрещено всё, что не разрешено. Соответственно, нужно считать, что он этого не хотел, если не говорил обратного.

– Ему не нужны дети и семья. Слишком независим, самодостаточен, эгоистичен, – между тем продолжала Марта. – У мужчин вообще к детям в целом и к беременности в частности более приземленное отношение. Они настроены не так романтично, в отличие от нас, женщин.

Я промолчала, не показывая ей своей реакции, но понимала, что она говорит правду – Ричард Барретт не хотел детей и не захочет в будущем. И это было больно – сердце кровоточило все сильнее, не желая принимать реальности, а разум уже работал. Скорее всего именно поэтому Барретт и не возражал против этой встречи, считая нужным расставить все точки над “i”.

Я вспомнила спокойное лицо Ричарда, когда меня увозили на чистку после выкидыша, вспомнила, как он с момента нашей первой встречи всегда следил за моей контрацепцией, и эти вспышки пазл за пазлом складывались в очередную мрачную картину – портрет Дьявола, который был настолько самодостаточен и независим, что ему не нужны были ни дети, ни семья. Конечно, я могла после этой встречи поговорить с Ричардом, спросить, врала ли Марта, но я уже достаточно долгое время знала Барретта, чтобы распознать, где правда, а где ложь.

– Пришло время вам посмотреть правде в глаза. Ричард такой, какой есть, – констатировала она спокойным, но жестким тоном. – Его уже не исправить. Не надейтесь, что через год-два-десять он захочет иметь детей. – Ее голос звучал по нарастающей, становясь все хладнокровнее: – А теперь задайте самой себе главный вопрос. Что вы будете делать, когда этот человек насильно заставит вас сделать аборт? Готовы ли вы убить своего неродившегося ребенка, если случайно забеременеете? – ее спокойный холодный голос уже бил колоколами в моих висках, но она не останавливалась: – Готовы ли вы казнить ради любви к мужчине. Готовы ли вы простить его за это. Готовы ли вы любить именно такого Ричарда Барретта. Готовы ли вы прожить всю жизнь без детей?