Текст книги "Девочка Дьявола. Без иллюзий. Книга четвертая (СИ)_"

Автор книги: Dave Gahan Admirer Violator

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 31 страниц)

Глава 4

Мне снился сон. Синее, почти черное покрывало океана, уходящее далеко за горизонт, яркое солнце, слепящее глаза, и белый прохладный песок, в котором утопали мои ноги.

Я стояла у самой кромки воды и наблюдала за бескрайней гладью Соляриса, который иногда окатывал мои ступни холодной водой, и был, как и подобает стихии, непредсказуем. Внезапно я услышала чей-то тихий голос и повернула голову – совсем близко, в полуярде от меня, на песке сидела маленькая темноволосая девочка лет четырех, опустив голову так, что я не видела ее лица. Она была одета в яркий детский купальник цвета морской волны и лепила замок из песка, напевая знакомую мелодию, которую я никак не могла вспомнить.

– Надо же, у меня был такой же купальник в детстве, – улыбнулась я ей, но она, не обращая на меня внимания, продолжала строить свой замок.

Прислушавшись к словам песенки, я наконец вспомнила ее и тихо, в унисон, начала ей подпевать “Лунная река, шире чем миля, Я переплыву тебя однажды…”

Прервав песню на полуслове, она вскинула на меня взгляд и тоже, как и я, щурясь от солнца, улыбнулась. Ее голубые глаза и улыбка показались мне знакомыми, я присмотрелась и внезапно осознала, что сейчас смотрела на саму себя, только совсем маленькую.

– Красивый домик? – спросила она.

– Да, – улыбнулась я и, присев, прошлась ладонью по мокрому песку, где все еще виднелись отпечатки маленьких ладошек ребенка.

Внезапно подул холодный ветер, солнце скрылось за облака, Солярис с присущей только ему мощью поднял волну, и наш красивый замок смыло, оставляя лишь ровную мокрую гладь песка.

– Зачем он он смыл мой домик!? Ведь я его так долго строила! – расплакалась девочка, а я, чтобы успокоить ее, подсела совсем близко и, обняв ее, тихо произнесла, вытирая слезы с ее щек:

– Не плачь, это всего лишь замок из песка. Он был ненастоящий.

Девочка, всхлипывая, начала успокаиваться, а я поцеловала ее в лоб и в следующую секунду почувствовала, что в моих объятьях уже никого нет. Я осмотрелась по сторонам и грустно улыбнулась – я вновь была одна в этом тихом пустынном месте наедине с собой и безбрежным океаном.

***

– Куда положить халат? – Джулия стояла в моей палате перед двумя сумками и смотрела на меня.

Правая сумка, “своя”, была предназначена для одежды, которую подруга должна была отвезти домой, а левую она демонстративно и с налетом презрения назвала “чужая”.

– Клади в “чужую”, – кивнула я.

Подруга уложила халат и вновь недобро посмотрела на сумку.

– Ты меня осуждаешь, да? – тихо спросила я ее.

– Нет. Но я недовольна, – призналась она. – Я бы хотела, чтобы Макс обеспечил твою реабилитацию.

– Джули, – устало вздохнула я. – Мы уже не раз говорили с тобой на эту тему.

– Знаю-знаю, ты не хочешь давать Максу ложную надежду, – недовольно ответила она и завелась по новой: – Я просто не понимаю, почему ты согласилась?!

– Это был мой осознанный выбор, – спокойно произнесла я, но Джулия продолжала штурм:

– В конце концов у тебя есть выход! Эмили, Майкл, да та же Кэтрин! Я понимаю, что Генри военный врач и привык к жестким быстрым решениям, что он был не в курсе всего твоего окружения, поэтому и предложил кандидатуру Барретта, как человека, который реально может быстро проспонсировать. Но ты почему не остановила Генри?

– Эмили с ее проблемами в семье я не буду грузить. Помощь ни от назойливого Майкла, ни от Кэтрин, у которой на уме неизвестно что, я не приму. Я им не доверяю и они мне чужие люди.

– А Барретту, значит, доверяешь? Барретт для тебя, значит, не чужой?

Я промолчала, потому что знала, что Джулия меня не поймет.

– Я надеюсь, Барретт не знает, что ты согласилась?

– Знает, – кивнула я, вспоминая разговор с Генри. – Доктору Митчеллу нужно было мое принципиальное согласие.

– Зачем?

– Потому, что если бы я была против, Барретт не стал бы навязывать своей помощи. А значит и звонить ему не было надобности.

– Блядь. Я бы ему эту его помощь в задницу засунула и позвонила бы Максу.

– Джули… не ругайся… – вздохнула я.

– Ну а как тут не ругаться? Мне все это дико не нравится.

– Почему? – пожала я плечами. – По-моему всё очень прозрачно. Генри позвонил Ричарду. Попросил о финансовой помощи. Барретт не отказал. Мне предоставили апартаменты, качественные условия для восстановления и приставили профессиональную и, как я понимаю, очень дорогую медицинскую сестру по рекомендации Генри, которая будет перед ним отчитываться.

– Барретт появлялся? – нарушила она молчание.

– Нет. Не приезжал. Генри лишь выдал мне конверт с ключами от апартаментов. Сказал, что я буду проживать там вместе с медсестрой.

– Ну и хорошо, – облегченно произнесла Джулия, а я улыбнулась, понимая, что подруга хотела всеми силами оградить меня от Барретта.

– Не переживай, со мной ничего плохого не случится, – попыталась я успокоить подругу.

Джулия внимательно посмотрела на меня и, вероятно, видя мой спокойное состояние, наконец произнесла:

– Отец знает?

– Конечно знает и также недоволен моим выбором… – и я грустно улыбнулась, вспоминая наш разговор. – Он всегда был за Макса.

– Еще бы! – и Джулия чрезмерно резко уложила мой несессер в “чужую” сумку.

– Я, правда, еще не успела ему сказать, что меня выписали сегодня утром. Сейчас звонить не хочу. Сорвется с работы. Уже с нового места ему сообщу о “новоселье”.

– Что там хоть за квартира?

– Понятия не имею. Со слов Генри знаю только, что апартаменты арендованы недалеко от медицинского центра. Адрес в конверте, – и я кивнула на тумбочку.

Джулия вытащила лист бумаги с адресом, выведенные неразборчивым почерком Генри и присвистнула:

– Это же на первой авеню. В элитном доме.

– Да мне без разницы, если честно. Главное, что недалеко от больницы.

– А это что? – и она указала на цифры, приписанные в низу листа.

– PIN от кредитки. На еду и бытовые нужды. Генри ее отдал медсестре. Она будет заниматься хозяйством, ходить за продуктами, готовить, возить меня на процедуры.

– Ты уже видела медсестру?

– Нет еще, – как можно спокойнее ответила я, но сердце было не на месте: а вдруг она мне не понравится. Зная себя, очень чувствительную к чужой энергетике, я волновалась – мне придется провести несколько месяцев рука об руку с этой женщиной и если она окажется отталкивающей, мне будет сложно с ней общаться. Но, в любом случае, здесь я ничего не решала. Генри, выбирая для меня сиделку, опирался прежде всего на профессионализм, а не на мою с ней совместимость.

“Ничего… потерплю”, – подбодрила я себя, когда в дверь постучали, и на пороге появилась незнакомая женщина.

– Здравствуйте, мисс Харт, – официально поздоровалась она. – Меня зовут мисс Аврора Малберри. Я ваша компаньонка на период восстановления.

Моя компаньонка была молодой круглолицей женщиной лет тридцати, высокого роста и крепкого телосложения. Ее темные волосы были зачесаны в тугой узел на затылке, а ее большие карие глаза лучились сосредоточенностью и серьезностью.

– Здравствуйте, мисс Малберри. Я не ожидала, что вы приедете за мной в больницу, – стушевалась я.

– Я здесь, чтобы помочь собрать вещи и отвезти вас.

Я кивнула и бросила быстрый взгляд на подругу, которая, определенно, была недовольна всем происходящим.

Аврора с профессиональной прыткостью начала помогать Джулии собирать мои немногочисленные вещи в полной тишине, а я лишь сидела на кровати и пыталась понять, нравится мне эта женщина или нет.

Не знаю, сколько бы еще продолжилось неловкое молчание, но на счастье в дверь опять постучали, и на пороге появился доктор Митчелл.

– Я вижу, вы уже готовы, – кивнул Генри, переговорил с Авророй относительно расписания моих процедур и перед тем, как попрощаться, обратился ко мне: – Если возникнут какие-то вопросы или трудности, звони мне или миссис Хоуп. Аврора тоже будет с нами на связи.

Я смотрела вслед Генри и чувствовала, что он остался доволен результатом своей работы – как военный врач, привыкший быстро и жестко принимать решения, он сделал все, чтобы обеспечить мне нужный уход и спасти от последствий аварии и пневмонии. Теперь дело оставалась за мной – и я решительно собиралась восстановиться.

Медсестра уверенно подхватила сумку и, аккуратно взяв меня под локоть, помогла встать. Я шла рядом с посторонней женщиной, чувствовала её уверенную руку, и мне было… спокойно.

Уже в лифте, опускаясь на этаж парковки, я улыбнулась Джулии, чтобы подбодрить ее, а она, крепко удерживая “домашнюю” сумку, уверенно произнесла:

– Я поеду с тобой. Только сумку в багажник закину. Потом машину заберу.

Аврора, услышав слова Джулии, как мне показалось, немного напряглась, но, бросив на меня внимательный взгляд, ничего не сказала, а уже через несколько минут мы с подругой садились на заднее сидение аккуратного темно-коричневого Бьюика Авроры.

Глава 5

Как Джулия и сказала, дом был элитный, со всеми атрибутами этого звания – с панорамными видами на гавань, любезным консьержем, солидной охраной, современной системой безопасности, изысканной мраморной облицовкой и собственным паркингом.

Апартаменты в стиле модерн с двумя просторными спальнями и большим залом тоже бедностью не отличались.

Джулия, бросив взгляд на светлую, в бежевых тонах, обстановку и просторную террасу с видом на залив лишь кивнула, но, судя по ее лицу, все равно осталась недовольна.

– Ваша комната уже подготовлена, – спокойно произнесла Аврора, занося мою сумку в большую хозяйскую спальню.

– Я сама разложу одежду, – тоном, не терпящим возражений, произнесла подруга и добавила: – Я завтра довезу твои вещи из квартиры.

Аврора, как мне показалось, осталась не в восторге от этой новости, а я, вспомнив о главном вопросе, который так и не успела задать Генри, посмотрела на мою компаньонку.

– Джулия может привезти вместе с вещами моего кота?

– Доктор Митчелл ничего не говорил мне об этом, – неуверенно ответила она, но, быстро сориентировавшись, добавила: – Я свяжусь с доктором и арендодателем квартиры, и если они не против, проблем не будет.

– Спасибо, я буду очень благодарна, если мне позволят перевезти моего Тигра, – улыбнулась я, а Аврора, кивнув, вышла из комнаты.

Проводив ее взглядом, я устало присела в уютное кресло у окна, а Джулия тут же прикрыла дверь и все с тем же недовольным видом начала раскладывать мои вещи по полкам в просторной гардеробной.

– Тебе не нравятся апартаменты? – тихо спросила я, когда она закончила.

– Ну почему же. Все по высшему разряду.

– Тогда почему ты сердишься?

– Я опасаюсь, что Барретт что-то потребует взамен.

– Я не боюсь, – спокойно произнесла я.

– Ты на него смотришь сквозь розовые очки и приписываешь ему какие-то достоинства, которых у него нет.

Я улыбнулась, вспоминая свой сон, в котором я простилась со своим детством и в котором все выстроенные мной песочные замки были смыты моим холодным Солярисом, моим хладнокровным мужчиной.

– Нет, Джули. Я уже давно поняла, кто такой Барретт, и не идеализирую его. Я не боюсь последствий. Я повзрослела и оставила все детские иллюзии в прошлом.

Наш диалог прервался стуком в дверь, и на пороге появилась Аврора.

– У вас по расписанию через пятнадцать минут обед, – уверенным тоном произнесла она, давая понять, что режим есть режим, и время для посетителей окончено.

Джулия метнула недовольный взгляд на медсестру, но промолчала, а я, чтобы разрядить обстановку, обратилась к подруге:

– Ты заедешь ко мне после работы с вещами?

– Могу и в перерыв, – пожала она плечами.

– Давай вечером. Посидим на террасе, если погода позволит, – предложила я и, повернувшись к Авроре спросила: – Ведь моя подруга может побыть со мной до ужина?

– Да, но ненадолго. У вас режим, – спокойно произнесла Аврора и удалилась на кухню, откуда уже доносились аппетитные запахи.

Я посмотрела ей вслед и поняла, почему при Джулии она держалась напряженно. Как человек, который был ответственен за мое восстановление, она дала возможность Джулии побывать в апартаментах, помочь мне обустроиться, чтобы я привыкла к новому месту, но воспринимала мою подругу как фактор, нарушавший мой режим.

Уже на пороге, прощаясь с Джулией, я ее обняла, а она тихо, чтобы не слышала Аврора, произнесла:

– Она зануда!

– Она ответственна за мою реабилитацию. Не сердись на нее, пожалуйста. Доктор Митчелл мне строго наказал слушать Аврору во всем. Вот и слушаю…

– Да я не сержусь. Просто ворчу, – недовольно произнесла Джулия и, поцеловав меня в щеку, вышла за порог.

Я закрыла за Джулией дверь и, прислонившись лбом к прохладной поверхности, вздохнула, чувствуя небольшую неловкость, оставшись наедине с чужим человеком.

– Мисс Харт, обед готов, – услышала я контральто своей компаньонки и направилась в зал. Обед получился вкусным, домашним. Сама Аврора держалась тактично, вежливо и дружелюбно. Мне казалось, она была не голодна и села со мной за стол, только для того, чтобы я к ней привыкла. Надо отдать ей должное, у нее получалось не вторгаться в мое личное пространство – вопросов не задавала и не пыталась со мной сдружиться или, напротив, показывать свои полномочия. Я в свою очередь ее ужасно стеснялась и понятия не имела, как нам дальше вместе сосуществовать.

Следующим пунктом моего режима была дыхательная гимнастика, разработка руки с массажем, и именно этот момент меня очень волновал. Когда Аврора впервые прикоснулась к моей руке, я вздрогнула, а она, не удивившись, лишь осторожно посмотрела на меня, будто спрашивая разрешения. Внимательно рассматривая лицо медсестры, я поняла, что для нее тоже было важно мое доверие, как пациента. Она не вторгалась в мое пространство на правах медсестры, а лишь просила позволения, отчего я улыбнулась и кивнула. Ладони у Авроры оказались теплыми, а энергетика не отталкивающей, что меня успокоило, и я мысленно поблагодарила Генри за удачный выбор медсестры.

– Очень хорошо, – подбадривала она меня, пока я сжимала силиконовый мячик в ладони и не сказать, что мне было приятно.

Видя мою скукоженную рожицу, Аврора на секунду задумалась и спросила:

– Вы когда-нибудь занимались рукоделием?

Я удивилась этому вопросу, но ответила:

– Да. В детстве. Мы с мамой вышивали немного.

– Вышивание, вязание тоже очень полезно для разработки руки наряду с физическими упражнениями, – пояснила она. – Развивают мелкую моторику.

– Я не против, – поддержала я идею. – Только надо папе сказать, чтобы он привез мои старые пяльца из дому, и какие-то нитки надо купить…

Она на это ничего не ответила, лишь молча направилась в свою комнату, а уже через минуту передо мной стоял несессер с вышивальными пренадлежностями и канва, натянутая на пяльца.

Деревянный ободок был старенький, немного потертый, похожий был и у нас, отчего я непроизвольно улыбнулась и провела по нему пальцем.

– Предлагаю начать с алфавита. Например ваши инициалы?

– Хорошая идея.

– Какой цвет будем использовать?

– Цвет морской волны, – улыбнулась я, вспоминая мамин любимый цвет, а Аврора, покопавшись в закромах нессера, достала моток мулине теплого голубого оттенка, и моя тренировка продолжилась в творческом русле.

Нельзя было сказать, что процесс вышивания был приятным – рука ныла и иногда тряслась, я часто роняла иголку, но это определенно было интереснее, чем механические движения с мячиком.

Аврора молча наблюдала за процессом, советами не надоедала, границы личного пространства не нарушала и только иногда помогала мне удобнее держать пяльца в правой руке. Делая очередной стежок на канве, я в какой-то момент осознала, что эта женщина мне не чужда, рядом с ней мне было комфортно. От этой мысли я тихо улыбнулась самой себе и, немного расслабившись, украдкой посмотрела на неё. Она ровно сидела на стуле, и внезапно я осознала, что она тоже волнуется, так же, как и я, для неё тоже было важно, чтобы у нас с ней был позитивный контакт.

– У вас получается, – вежливо подбодрила она меня, а я, чтобы показать ей, что мне не чуждо ее общество, тихо произнесла:

– У вас красивое имя Аврора Малберри.

– Ничего красивого, – махнула рукой она, а по ее тону я почувствовала, что и она немного расслабилась и, как результат, подпустила меня ближе: сейчас Аврора со мной говорила, как женщина, которая была совсем не уверена в своей красоте.

Я бросила на свою компаньонку ещё один взгляд и задумалась – может быть, ее и нельзя было отнести к разряду красавиц, но, как мне показалось, у неё была своя изюминка в этом ее круглом лице с ямочками на щеках и больших проницательных карих глазах.

– У Ван-Гога есть картина “Mulberry”. Яркая. Живая. Необычная, – тихо произнесла я, склонившись над пяльцами.

– Не знала…

Я сделала ещё один стежок и подняла на нее взгляд – она тихо улыбнулась, обозначая ямочки на щеках, и с этого момента наш с ней контакт стал комфортным для нас обеих.

Вечером, сидя в уютном кресле у окна, я наблюдала за погруженным в огни городом и разговаривала с отцом.

– Нет, пап, не надо завтра срываться с работы. Давай лучше на выходных. Посмотришь, как я разместилась с медсестрой.

– Как она?

– Аврора очень хорошая, – уверенно произнесла я.

– Ты слушай ее, дочка. Если ее назначил Генри, значит она и правда профессионал.

– Конечно, папуль.

– И все же то же самое тебе мог предоставить и Макс, – вновь начал он, и я вздохнула.

– Знаю, папа, – уже машинально ответила я.

– Почему ты выбрала этого своего Барретта, не понимаю.

Я опять вздохнула – сложно было объяснить отцу все причины моего осознанного выбора, но нужно было попробовать.

– Папа, ты часто мне приводил пример мамы, когда она заболела.

– Но ведь я любил маму и был с ней рядом. А у этого Барретта своя жизнь.

– Я знаю, что у него другая жизнь, но сам факт его косвенной помощи уже помогает мне. Поверь. Именно его причастность поднимет меня на ноги, как ты в свое время поднял на ноги маму.

«Потому что я всегда была и остаюсь его частью, его ребром, независимо от его отношения ко мне», – подумала я, но вслух не сказала.

Сейчас я чувствовала, что вновь приобрела своё Солнце, которое притянуло мою планету, установило для меня свою орбиту, и я пошла по своей траектории. У меня не было ни грамма сомнения, что я, греясь в лучах своего Солнца, восстановлюсь. Отец некоторое время молчал и, наконец, произнес:

– Ты так его и не отпустила.

– Я его люблю.

Я произнесла эти слова и облегченно вздохнула, признаваясь себе в этом факте, выпуская на свободу свое чувство, как трепыхавшуюся птицу, которую я посадила в клетку, желая идти вперед. Вновь вспоминая свой сон, в котором я простилась со своим детством, я в очередной раз убедилась в простой истине – я повзрослела и теперь другими глазами смотрела и на свою любовь, и на наше с Ричардом расставание. Я не знала, что произошло между ним и Максом, и может быть, мой мужчина поступил с точки зрения социума неправильно, но у него, как и у Макса, была своя правда. Как сказал в свое время Генри «Любому лидеру приходится брать на себя жесткие решения, которые другим не под силу. Решения, которые иногда могут противоречить канонам и догмам общества». Тогда, в день нашего расставания, я не приняла правды Ричарда, не приняла до конца своего мужчину таким, какой он есть – жестким, хладнокровным, эгоистичным, требующим беспрекословного подчинения, не склонным к сантиментам даже по отношению к своим. Я выстроила замок из песка, который и разрушил впоследствии мой мужчина. Сейчас я понимала, почему он отпустил меня – ему нужна была женщина, которая будет ему надёжным тылом, и даже если весь мир будет против него и его решений, она будет рядом. Я провалила этот экзамен, и сейчас сам факт моего согласия на его помощь был единственным шансом сказать ему, что я повзрослела и все переосмыслила. Может быть, Ричарду и не нужен был этот” диалог” со мной, но он был необходим мне.

– Сложно тебе будет, дочка, – услышала я тихий голос отца и грустно улыбнулась.

– Я знаю, но ты не бойся за меня. Я справлюсь.

– Ты стала совсем взрослая.

Я вновь вспомнила сон, где я уже одна, без маленькой девочки, стояла на берегу и наблюдала за темной холодной гладью Соляриса.

– Да, папа. Я стала взрослая.

Я попрощалась с отцом и, некоторое время взвешивая все “за” и “против”, все же открыла адресную книгу и, найдя заветный телефон, нажала на “отправить СМС”.

“Спасибо за помощь. Лили.”

Я перечитала запись и, уже не колеблясь, отправила сообщение.

Ответа не последовало, но я его и не ожидала. Одно я знала наверняка, что с того момента, когда я согласилась на помощь Ричарда, моя жизнь пойдет по очередному новому курсу, и я, как никогда, ощущала себя маленьким, но устойчивым корабликом на темной глади Соляриса.