Текст книги "Вам повторить? (СИ)"

Автор книги: cup_of_madness

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 34 страниц)

Гермиона натянуто улыбнулась сыну, пытаясь сгладить впечатление, но злость так сильно бурлила в ней, что, казалось, открой она рот, и оттуда польются проклены в сторону Малфоя.

– Что ты еще помнишь о Волдеморте? – попытался отвлечь его Драко, отмечая, как легко произносит мальчик имя Темного Лорда.

– Немного, на самом деле, – все еще грустно пожал плечами он. – Но, говорят, что ему помогли вернуться. У него были приспешники, те, кто не потерял надежду после Второй магической войны. И самая ярая поклонница – Дельфи. Она как-то ранила тетю Джинни, я знаю это, потому что был тогда у вас дома вместе с Тедди, когда это произошло.

– Погоди, погоди, Дельфи? Кто это? – спросил Гарри, наклоняясь немного вперед, словно боялся пропустить какую-то важную деталь.

– Не знаю, но она очень похожа на фотографию тетки Беллы из нашего фамильного древа, я еще давно заметил, – повернулся ребенок к Драко.

– Лестрейндж? – свел брови на переносице Малфой. – Но у Беллатрисы с мужем не было детей.

– О, Мерлин! – воскликнула Джинни, прикрывая рот рукой. – А что, если это она и есть? Что, если она воскресла? Так же, как и Волдеморт тогда?

– Вы ее не знаете, если бы Беллатриса так сделала, то ни за что не взяла бы какое-то подставное имя – она слишком кичилась тем, кем являлась, – отмел эту версию Малфой, чувствуя, как начинает болеть голова.

– Я видел ее лишь однажды, но точно знаю, что Дельфи молодая. Даже очень. Она была даже младше родителей, – сказал Скорпи, вспоминая все, что могло бы пригодиться.

– Это странно, но я могу посмотреть родословную Беллатрисы, найти какие-то зацепки. У меня есть доступ к архиву, я получил его после смерти Сириуса, – произнес Гарри. – Возможно, там будут какие-то ее родственники или кузины.

– Думаю, это хорошая идея, – кивнул Забини, и Гермиона, переведя взгляд на него, подумала, что это, пожалуй, первый адекватный слизеринец, которого она встречала. – И мне кажется, на этом нужно закончить, потому что мне уже пора на работу. Суббота, между прочим! Министерство безумно!

– Да, мне тоже нужно бежать, – спохватился Гарри, который уже на пятнадцать минут опаздывал в аврорат. – Я сегодня немного задержусь на работе, сама понимаешь.

Он наспех поцеловал Джинни в щеку, и мужчины растворились в камине.

– Блин, шеф меня убьет – это уже второе опоздание за эту неделю, – закусила губу Гермиона, думая о том, что это так сильно непохоже на нее.

– Ты что, думаешь взять Скорпиуса с собой? – спросила Джинни, и Гермиона замерла.

Скорпиус. Каким-то неведомым образом она совершенно об этом забыла. Точнее, естественно, она помнила о мальчике все утро, но факт того, что его нужно с кем-то оставить совершенно вылетел у нее из головы.

– Малыш, ты знаешь, как кормить Живоглота? – улыбнулась Гермиона сыну.

– Три плошки сухого корма и одна мокрого? – переспросил он.

– Да, верно. Ты не мог бы его покормить, а то я так забегалась, и наш бедный кот все утро сидит без завтрака.

Правильно истолковав ее замешательство и причину, по которой Гермиона отправила малого на кухню, Малфой изрек:

– О, ты об этом не подумала. Из тебя получится прекрасная мать, Грейнджер, – сарказм сочился из каждого слова – бери и выжимай.

– Вообще-то ты – его отец, поэтому вполне мог бы взять это на себя, – вставила свои пять копеек Джинни.

– У меня сегодня тренировка после обеда, я и так пропустил основную. Я не могу просто явиться и сказать всем, что у меня за ночь появился восьмилетний сын, – огрызнулся Драко в полтона.

– Тренироваться каждый день – это маразм. Твои мышцы не успевают…

– Вот именно поэтому вам никогда не перебраться в высшую лигу, – хмыкнул он, припоминая, что Джинни также играет в команде по квиддичу, но в лиге пониже. – Так что избавь меня от своих советов.

Закатив глаза и решив, что не хочет тратить время на глупые споры с хорьком, Уизли повернулась к подруге.

– Я могу взять его к себе, сегодня у меня свободный день.

– Боже, Джин, ты бы меня спасла! – выдохнула Гермиона.

– Без проблем, – Джинни махнула рукой, смотря, как мальчик возвращается в комнату. – Ну что, справился, Скорпиус? Кстати, у тебя такое… необычное имя. Скор-пи-ус. Странно, – она произнесла слово по слогам, улыбаясь.

– Тоже никогда не слышала, – помотала головой Гермиона, вспоминая, что тоже подумала об этом вчера. – Не знаю, назвала бы я так своего ребенка.

– Назвала бы, если бы это был мой сын, – надменно произнес Драко. – В нем течет кровь Блэков – Скорпиус, очевидно, назван в честь созвездия, как и принято в роду у моей матери.

– У меня очень необычное имя, – улыбнулся мальчик, восприняв это, как комплимент.

– Так, мистер, иди бери мантию, сегодня ты проведешь день со мной, – взлохматила ему волосы Джинни. – Пока все будут на работе.

– Круто! – воскликнул мальчик и понесся в коридор за предметом одежды.

– Я знаю, что вы испытываете друг к другу, и уж тем более знаю, какой Малфой кретин, но перестаньте быть эгоистами, – сказала Уизли еле слышно. – Хотите того или нет, теперь у вас есть ребенок, общее обязательство. Ему не очень-то приятно смотреть, как родители перегрызают друг другу глотки.

Гермиона хотела что-то ответить, но в комнате появился ее сын с мантией в руке, и речь Джинни так и осталась без ответа. Так или иначе, сложно было отрицать правоту девушки. Из какой бы странной вселенной ни прибыл Скорпиус, очевидно, что в его мире они с Малфоем ладят, и если это сделает его счастливым, она готова потерпеть присутствие слизеринца без плескания ядом в его сторону, чего совершенно нельзя было сказать о нем.

Попрощавшись, Джинни и Скорпиус исчезли, объятые волшебным пламенем.

Гермиона перекинула волосы за спину, переводя дыхание. Джинни права. Так нельзя. Но это должны быть обоюдные усилия. Усилия терпимости.

Он стоял и ожидал, что она скажет. Предвкушал это, потому что маленькая грязнокровка была слишком предсказуемой в этой своей доброте. Черное платье обтягивало ее фигуру и пока она стояла спиной, он медленно прошелся по ней взглядом: она была стройной, но до модельной фигуры Астории ей было далеко. У Грейнджер бедра были более округлыми, грудь была чуть полнее и ростом девушка была ниже аристократки, над которой Малфой возвышался всего на сантиметров десять, а разница между ним и гриффиндоркой была на голову минимум. Она перевела дыхание и повернулась, видимо, собирая в себе силы. Внимательный взгляд заметил, что вместо скул у девушки были щеки – даже в лице была эта заметная округлость. Платье, что на ней было надето, обычно требовало аксессуаров, идеально собранной прически, но Гермионе было плевать. По какой-то совершенно нелепой случайности, распущенные кудрявые волосы идеально его дополняли, и даже голая шея, без всякого украшения, не помешала ему. Малфой скривился, думая, что это платье заслуживает гораздо лучшей хозяйки.

– У нас с тобой непростые отношения, Малфой, и… – начала она, повернувшись.

– У нас с тобой нет никаких отношений, Грейнджер, – прервал ее он, фыркнув.

– О, господи, перестань цепляться к словам! – цокнула она языком, едва удержавшись от того, чтобы топнуть ногой. Почему-то именно в присутствии Малфоя Гермиона чувствовала острую необходимость оттачивать свою каждую реплику, что неистово раздражало. – Мы не выносим друг друга, но слова Скорпиуса говорят о том, что… что мы можем проявлять терпимость.

– Ты так наивна в своих предположениях о том, что я способен тебя терпеть, – хмыкнул он, приблизившись к ней на несколько шагов.

Малфой задержал взгляд на ее лице, отметив, что губы у нее тоже были полнее, чем слизеринец привык видеть, и возле них расположилось несколько родинок. Вспомнив одинаковые рисунки на руках у них с сыном, Драко решил, что, видимо, родинки были ее отличительной чертой. И опустил взгляд ниже, в район ее шеи, где платье не закрывало тело тканью, чтобы убедиться – даже там были небольшие чайные пятнышки. Но потом, вспомнив, что пауза слишком затянулась из-за его идиотского разглядывания грязнокровки, он разозлился и прошипел:

– Еще непонятно, каким образом тебе удалось залететь от меня и женить на себе. Возможно, ты использовала Оборотное или еще какую-то дрянь.

Гриффиндорка оторопела от шока и захлопала ресницами, пытаясь совладать с собой, пока он нависал над ней.

– Ты… Мерлин, ты же не серьезно, – нервно хохотнула она, надеясь, что это какая-то извращенная шутка, лишенная морали. Под стать ему самому. – Малфой, ты последний человек, за которого мне хотелось бы выйти замуж. Потому что более недостойного мужчины вряд ли можно сыскать.

– О, ну я счастлив, что не попадаю под твое понятие «достойного мужчины», учитывая, кто твой парень, – усмехнулся Драко кривой ухмылкой, отступая.

Гермиона тут же ощутила, как в воздух вновь стал поступать кислород. Он пах мятой и едва уловимым мужским ароматом, который, впрочем, ложился на него идеально. Что за чертова привычка ущемлять личное пространство человека? Хотя, зная Малфоя, вряд ли он вообще знал о личном пространстве хоть кого-либо, кроме себя.

– Я пришлю тебе сову и скоро заберу Скорпиуса. И не смей его больше кормить всяким дерьмом, – бросил напоследок он и, выйдя за дверь, через секунду раздался хлопок аппарации.

Гермиона стукнула по столу, ненавидя весь мир. Мерлин, неужели она слишком мало мучилась, чтобы мир подкинул ей подобное испытание? Девушке казалось, что еще за время в бегах она искупила все свои возможные грехи, но, видимо, семи смертных ей оказалось мало, и в будущем Гермиона придумала себе еще один и вышла за него замуж.

***

Толкнув дверь, она влетела в небольшой кабинет, чуть не выронив солнцезащитные очки, которые успела захватить с тумбочки в прихожей, посмотрев на яркое солнце на улице.

– Сколько раз он уже меня проклял? Два? Нет, не меньше трех! – воскликнула девушка, бросая сумку на свое рабочее место.

– Тебе повезло, Мокридж еще не на месте, – флегматично ответила ее напарница, не переставая жевать булку.

– Серьезно? Слава Мерлину, а то у меня было… сумасшедшее утро, – выдохнула Гермиона, падая на стул и давая себе минутку, чтобы, наконец, выдохнуть.

Ее коллега была из разряда тех собеседников, с которыми можно было общаться, даже если они не произносят больше пяти слов за всю беседу. Мэри не была ей подругой и едва ли была приятной знакомой, но девушки не враждовали, потому что Мэри совершенно не смущали успехи Гермионы на карьерном поприще, так как сама она была больше увлечена едой и красавчиками на обложках низко интеллектуальных журналов. Хотя, судя по тому, что она, кажется, ненавидела косметику, физические упражнения и вообще любые женские атрибуты, созерцать их могла разве что только на обложках.

Гермиона слышала, как девушки из соседних кабинетов нередко посмеиваются над Мэри и, возможно, посочувствовала бы бедняжке, если бы не слышала неоднократно, как эта самая бедняжка перемывала кости остальным. Чертов токсичный круговорот. Грейнджер прекрасно знала, что ее ненавидят за то, что все, за что ни брались бы остальные, она все равно могла сделать в разы лучше, но ей на это было откровенно наплевать и именно поэтому она не хотела разводить эту грязь в собственном кабинете, держа с Мэри вежливую дистанцию.

– Грейнджер, перепроверь отчетности об учете упырей – там не сходятся показатели! – крикнул шеф, вбегая в их кабинет, как фурия, и никогда не здороваясь. – И еще, что там об анализах по поводу кентавров, которые должны были лежать у меня на столе еще вчера?

– Анализы были неточными, сегодня должны все исправить, – ответила Гермиона, бегло просматривая отчетности, брошенные мистером Мокриджем ей на стол. – Отчетности за апрель?

– Ну не за май же, Грейнджер! – воскликнул шеф еще более эмоционально. – Мерлин, и почему в конце весны вечно эта неразбериха!

Он велел Мэри сделать кофе и тут же удалился, скрывшись за дубовой дверью. У Гермионы с шефом были нормальные отношения, ей нравилась его подчеркнутая справедливость, хоть иногда раздражала чрезмерная истеричность. Мокридж ценил ее как особо талантливого сотрудника и всегда пытался дать ей дело, которое было бы выгодным для резюме гриффиндорки. Он знал о старательности Грейнджер, в отличие от той же Мэри, которая была на четыре года старше нее, но все еще была больше в роли секретарши, чем помощника.

– Что с тобой приключилось? Ты какая-то слишком нервная, – буркнула Мэри, смотря, как Гермиона торопливо наливает себе кофе, не отрываясь от документов.

– Да так… мелочи, – махнула рукой девушка, думая, что бы случилось с ее дражайшей напарницей, если бы ей на голову вдруг свалился собственный сын в восьмилетнем возрасте, когда даже от форс-мажорного экстренного дела, она впадала в панику. – Просто выходные должны быть выходными.

Она взяла папку и вышла из кабинета, решив сразу разобраться с анализами из лаборатории, потому что отчетности вполне могли подождать середины дня. Кофе был чертовски пресным, и Гермиона еще раз убедилась, что это не ее. Ей иногда хотелось чашку капучино, приготовленного ею самой или же из небольшой приятной кофейни на следующей улице от Министерства, но то, что подавали здесь было настоящей пыткой для вкусовых рецепторов. Выбросив стаканчик в мусор, она зашла в лифт. Субботним утром людей было значительно меньше, но это все равно не мешало бедному лифту быть наполненным под самую завязку. Большинство людей вышли на втором этаже, поэтому рядом с Гермионой освободилось место, чтобы открыть папку и еще раз просмотреть все те нюансы, которыми она оказалась недовольна вчера.

– Ты разве не выходишь, Грейнджер? – услышала она довольно высокий голос над ухом, когда все вывалились из тесной кабинки.

– Мне в лабораторию, – на автомате ответила девушка, взглянув на номер этажа, и повернувшись, увидела Гринграсс младшую.

– Как Скорпиус? – вдруг спросила она, и Гермиона вновь подняла глаза от документов.

Чудесно, кого он еще посвятил в подробности?

– Нормально, Астория, очень мило, что ты печешься, – вежливо ответила гриффиндорка.

– Он мне, все-таки, не чужой человек.

– Ну, это как посмотреть, – хмыкнула Гермиона.

– Ты так часто бываешь в лаборатории, да? – произнесла Астория, ехидно взглянув на нее.

– Приходится по работе, – Боже, никогда не замечала, что лифт так медленно едет.

– Да, понимаю, – кивнула слизеринка. – Просто, знаешь, очень странно, что никто не задумался о том, что один из главных, так сказать, участников этой истории постоянно мотается в лабораторию. Это могло бы дать отличные привилегии.

Гермиона медленно подняла глаза, услышав это заявление, сказанное как-бы «между прочим». Астория беспечно рассматривала свои длинные ногти и, кажется, строила из себя саму невинность.

– Ты полагаешь, что я подделала результаты теста? – спросила Гермиона, а в ее голосе смешался шок удивления вперемешку с неверием, что кто-то вообще мог бы до такого додуматься – попытаться, по сути, украсть чужого ребенка.

– О, ну я этого не говорила – ты сама сказала, – Гринграсс, наконец, оторвалась от своей ногтевой пластины, чтобы посмотреть Гермионе в глаза.

Да какого черта все считают, что она совершила какие-то махинации?!

– Если ты думаешь, что я подделала тесты, чтобы создать видимость, будто у меня с… – она на автомате оглянулась, хоть они и остались в лифте одни. – У меня с Малфоем есть ребенок, то ты явно спятила. Мне он не нужен.

– Могу поспорить, это отличная возможность для тебя влиться в богатую аристократическую чистокровную семью, – злобно хмыкнула девушка. – Но забудь об этом, потому что мы с Драко скоро женимся, и этот номер не пройдет.

Гермиона скривилась, буквально физически ощутив всю гниль, которую попыталась на нее выплеснуть собеседница.

– Говорят, что-то, в чем подозреваешь другого человека, не больше, чем просто нечто, на что способен сам. И если сомневаешься, то можешь спросить у самого Скорпиуса – он достаточно взрослый, чтобы узнать собственных родителей, – двери лифта открылись и Грейнджер ощутила, как стены перестали сдвигаться – настолько токсичным было общество слизеринки. Она вышла, но ступив несколько шагов обернулась и добавила. – И, знаешь, Астория, ты так переживаешь, что кто-то отберет у тебя его – это явные проблемы с самооценкой на лицо. Хорошо, что выходишь за Малфоя, ведь психотерапевты нынче очень уж больно дорогое удовольствие.

Двери лифта хлопнули, отправившись вверх, вместе со злым выражением лица Гринграсс, которое она безуспешно пыталась скрыть за маской равнодушия.

– Черт возьми! – сквозь зубы воскликнула гриффиндорка, стерев фальшивую улыбочку с лица.

Молодец, Малфой, просто прекрасно! Она медленно закрыла глаза, приказывая себе успокоиться. Это не стоит ее нервов. Грейнджер направилась к секретарше Эвелин, строго настрого приказав себе настроиться исключительно на рабочий лад, потому что работа – это единственное, что, подобно моральной физкультуре, сохраняло ясность ее разума, несмотря на безумие вокруг.

***

Стуча в дверь со странным рисунком гнома, у которого облупилась краска на щеках и теперь казалось, будто он распадается по частям, придавая жути картине, Гермиона нервно посматривала на часы. Спустя пару секунду младшая Уизли открыла дверь, перевязывая высокий хвост.

– Джинни, привет, прости, пожалуйста, я честно надеялась освободиться, как минимум, часа на полтора раньше, – поприветствовала она подругу, обнимая.

– Все в порядке, проходи, – отмахнулась Уизли, – у нас здесь целая…

– Мама! – мальчишеский крик не дал ей договорить и, увидев выбегающего Скорпиуса из-за угла, Гермиона улыбнулась, обняв его.

– Привет, Скорпи, ты скучал?

– Безумно, – расплылся в улыбке мальчик. – Мы с тетей Джинни приготовили шарлотку. С малиной, кстати. Я месил тесто волшебной палочкой! Малина немного растеклась, но…

Ребенок тащил Гермиону на кухню оценить произведение кулинарного искусства, пока она сбрасывала пиджак с плеч.

– Да, он сказал, что мы часто с ним готовим что-то, – пожала плечами Джинни, опираясь о стол. – И сказал, что у него уже получается лучше, чем у мамы. А потом добавил, что, наверное, даже если бы это была бы его первая попытка что-то приготовить, то у него все равно получилось бы лучше, чем у мамы.

Уизли рассмеялась, смотря на выражение лица Гермионы.

– О, это так мило! – с сарказмом произнесла она, прищурив глаза.

– Ну, мам, зато ты отлично справляешься с другими вещами, – пожал плечами мальчик, явно не считая шутку оскорбительной.

– Думаю, он слишком много общается со своим отцом, – заметила Джинни. – Ты будешь есть? Мы со Скорпиусом уже поели, я могу тебе положить.

– Да, я была бы не против, – кивнула Гермиона, наспех отламывая кусочек от небольшого пирога, разрушая идеальную сеточку из теста сверху него. – Это очень вкусно!

– Удивленная интонация немного оскорбляет, – сказал Скорпиус, деланно обидевшись.

– Ты просто очень талантлив для своих лет, – реабилитировалась Гермиона. – Собирайся, я сейчас покушаю, и мы пойдем покупать тебе вещи.

– Отлично! – воскликнул Скорпиус, побежав в гостиную, видимо, собирать все то, чем играл до прихода матери.

– Ты знаешь, он прикольный, правда, – сказала Джинни, ставя перед ней тарелку. – И остроумный. Но иногда мне кажется, что я разговариваю с Малфоем. Эти нотки в речи, знаешь? Даже жутко немного.

– Да, местами он очень на него похож, – ответила Грейнджер, вспоминая, что Скорпиус держится точно так же, как Драко, даже слышала от них одни и те же обороты речи.

– Но на тебя он похож гораздо больше! – прибодрила ее подруга, восприняв неоднозначный тон Гермионы за грусть. – И уже так круто справляется с метлой! Нет, я тоже, конечно, уже летала в его возрасте, но вряд ли также хорошо.

– Он говорил, что хочет стать ловцом, – вспомнила Гермиона.

– Ну, это не странно, – покачала головой Джинни. – Как ты? Справляешься?

– Я… – начала Гермиона, но мысли разбегались, будто пикси. – Честно говоря, понятия не имею. Это, наверное, прозвучит странно, но я будто действительно его знаю, понимаешь? Мне легко с ним. Возможно, конечно, это из-за возраста, потому что, Мерлин меня храни, если бы ему было два… Пеленки, подгузники…

– Да, я бы сошла с ума, если бы завтра мне на голову свалился младенец, – засмеялась подруга. – Тем более, если бы его отцом был Малфой.

– Это самая кошмарная часть, – ответила Гермиона, понизив голос. – Но, так или иначе, меня больше волнует основная причина того, почему он вдруг оказался в нашем времени. Я подумать не могла, что Волдеморт может вернуться. Это… немыслимо.

– Знаю, я постоянно думаю об этом, – вздохнула девушка, поднимаясь, чтобы помыть чашку. – Но, надеюсь, что Гарри сможет найти какую-то зацепку. Мы не позволим ему вернуться, Гермиона. Не позволим вам двоим погибнуть.

Она кивнула, сжимая вилку до белесых полос на кончиках пальцев. Гермиона привыкла, что смерть ходила вокруг да около нее, охаживая, будто галантный кавалер, так и норовя затащить к себе. Высматривала удобный момент, заглядывая в окна ее души несколько лет. Но ей удалось приучить себя, что все прошло, кануло в лету, развеялось, словно чертов туман Волдеморта, когда Гарри победил его. А теперь слушать о собственной кончине было кошмарно. От этих слов веяло флешбэками, наполненными Круцио от Беллатрисы и запахом жженых тел в огромном холле Хогвартса.

– Как Рон? Я отправляла ему сову, но не получила ответа, – Гермиона никогда не любила обсуждать личную жизнь, тем более с сестрой своего парня, но сейчас даже эта тема была более комфортной.

– Пришел вчера к нам чернее тучи, но мне не удалось с ним поговорить – я рассказывала Гарри, что произошло, – Джинни вытерла руки полотенцем. – Я могу его понять, ему тяжело осознавать, что…

– Гермиона? – заговорившись, они не услышали, как открылась входная дверь, занося запах весенних цветов и майскую духоту вместе с воздухом.

– Привет, Рон, – улыбнулась она, одновременно и рада его видеть, и испытывая неловкость.

– Я пойду проверю, как у Скорпиуса успехи в собирании вещей, – произнесла Джин и тактично удалилась, оставив их наедине.

– У тебя очень красивое платье, – произнес Рон, когда Гермиона встала.

Грейнджер улыбнулась, понимая, что он всегда так делал. Пытался сделать ей комплимент или соглашался с ее точкой зрения, когда испытывал чувство вины. Ее раздражала эта его привычка не потому что ей не нравилось внимание с его стороны, а потому что в остальные дни этого внимания не было. Она могла сменить прическу, купить новое платье, проколоть уши, но Рон был слишком погружен в собственные мысли и дела, чтобы придавать этому значение, и только лишь когда он чувствовал, что провинился, то замечал за ней какие-то детали.

– Спасибо, – кивнула Гермиона.

– Слушай, я знаю, что распсиховался вчера и слишком вспылил, просто… Это странно, понимаешь? Мне не стоило так себя вести, но и ты… – начал он, почесывая затылок.

– Послушай, Рон, я знаю, это все чересчур, и мы все в смятении, – подошла к нему Грейнджер, положив руку на плечо. – Эта новость, как снег на голову. Сейчас нужно понять, как предотвратить эту катастрофу, иначе…

– Но, честно говоря, меня больше волнует этот мальчик. Эти анализы, тесты… Ты вообще уверена, что их никто не подделал? – прервал ее Рон.

Злость вспыхнула в ней огоньком, пляшущим в глазах.

– Мерлин, Рон! Волдеморт… – она оглянулась и существенно понизила голос. – Волдеморт может вернуться. Убить Гарри, убить половину населения, убить твою семью! Вот о чем нужно думать!

У нее не укладывалось в голове, как человек, который прошел через эту дьявольскую бойню, кровавую мясорубку практически босиком, не понимает, что стоит на кону. Она могла бы понять кого-то другого, кто не стоял в первых рядах этой битвы, но не Рона.

– Это все слова восьмилетнего мальчика, Гермиона! Почему ты уверена, что это не какие-то проделки Малфоя? – прошипел он в ответ.

– Да ты себя вообще слышишь? Малфой что, украл ребенка, чтобы заставить меня поверить, что в будущем у нас будут общие дети? Ты в своем уме вообще?!

– Тогда как ты это все объяснишь? – потребовал ответов парень.

– Я не знаю! Не знаю, Рон, ладно?! – стукнула она по столу ладонью, больше не в силах сдерживать гнев.

Они молчали, громко дыша, каждый сосредоточенный на своей проблеме. Пожалуй, как и было всегда. Их интересовали совершенно разные вещи, даже в рамках одной и той же ситуации.

– Боже, Рон, я не знаю, что тебе сказать, – всхлипнула Гермиона, кажется, переполнив чашу своих сил. Стресса было слишком много. Чересчур много для одной девушки в последние несколько суток. – Но я пытаюсь делать то, что правильно. Неважно, чей он ребенок, но он ребенок, и очевидно, что ему нужна защита. В конце концов, ему нужна мать, его родители. Я не знаю, как могло так произойти, что у меня с Малфоем родился ребенок, но я знаю, что не это сейчас важно, господи…

Она чувствовала, как горячие слезы текут по ее щекам, а тушь на ресницах становится мокрой, щипая глаза. Рон вздохнул и обнял ее, ненавидя видеть ее слезы. Она обхватила его плечи руками, намочив футболку парня.

– Я просто хочу, чтобы этого никогда не повторилось, понимаешь? И я…

– Ладно, наверное, я был не прав, – вздохнул Рон, устав от пререканий. – Просто это все слишком сложно для меня.

Расскажи мне о сложностях, Рон.

– Пожалуйста, будь немного терпеливее. Мне сейчас как никогда нужна твоя поддержка, – сказала Гермиона, отстранившись и взяв бумажную салфетку со стола, чтобы промокнуть ею глаза.

– Давай проведем время вместе? Сходим куда-то, – предложил он.

– Сегодня я не могу, мне нужно купить вещи Скорпиусу. Но мы можем завтра.

Она добавила последнее предложение, проигнорировав закатанные глаза Уизли.

– Ладно, окей, – кивнул он, оборачиваясь назад, так как услышал шаги.

– Мам, я готов! – сказал Скорпиус, зайдя на кухню.

– Отлично, давай воспользуемся камином тети Джинни, чтобы попасть в Косой переулок, – преувеличенно бодро произнесла Гермиона, надеясь, что на ее лице не осталось следов от недавних слез.

Сердце щемило от холодности Рона, но она устала чувствовать вину за то, в чем была совершенно невиновна. Что за чертова презумпция виновности, когда Грейнджер еще даже ничего не успела сделать?

Выйдя из Дырявого котла, она обернулась на малого.

– Ну что, Косой переулок выглядит так же?

– Примерно, – прищурился он, смотря на пеструю витрину «Всевозможных Вредилок». – Только у «Совы» другой фасад и лавка Оливандера шире.

Они зашли в ателье мадам Малкин и, к счастью Гермионы, сегодня было полно клиентов, поэтому никто не донимал ее расспросами. Две помощницы быстро сняли мерки у Скорпиуса и предоставили ему подходящие по размеру мантии. Мальчик выбрал несколько черных, одну насыщенно бордовую и одну изумрудную. Такой выбор цветов показался Грейнджер довольно занятным, особенно учитывая его противоречивость. Еще пара рубашек, брюк и несколько мелочей, которые попали им на глаза, и они вышли под жаркое солнце, которое к вечеру уже успело раскалить небольшие магазинчики до такого состояния, что без охлаждающих чар внутри было невозможно находиться.

– Нужно забежать в «Волшебный зверинец» и купить Живоглоту корма, – проговорила Гермиона, пытаясь протолкнуться через толпу, держа сына за руку. – Вы с ним ладите там, в другом мире?

– Да, вы рассказывали, что когда я был маленьким, то часто таскал его за хвост, но Живоглот ни разу меня не поцарапал, – вдруг мальчик нахмурился. – Мне его очень не хватало.

– Не хватало? Он что же…?

– Да, когда тебя не стало, Живоглот не смог этого пережить.

Гермиона вздохнула, но обрадовалась, когда внимание Скорпи переместилось на всевозможных зверюшек, как только они зашли в огромный магазин, где можно было найти самые разные виды магических существ. Купив полтора фунта любимого лакомства для кота, она повернулась и, прислонившись к одному из стеллажей, наблюдала за Скорпиусом, который завороженно смотрел на феникса, что был во всей своей красе: молодой и сильный, перебирал броское оперение на радость наблюдателям. Мальчик был таким ярким и… живым. Такой живости не хватало им всем. Она давно забыла, как можно так заразительно смеяться, как искренне делал это он, когда птица, играючи, пыталась укусить его за палец. Ей давно позабылось, как может быть совершенно и абсолютно легко на душе. Гермиона едва ли пережила первый год после окончания войны – постоянные кошмары, крики по ночам, простыни, мокрые от пота, похороны. Количество панихид на которых она побывала, измерялось десятками, и то, потому что она не осилила видеть лица всех тех, кто пал в бою. Потом Хогвартс отстроили, дела немного пошли на лад, магическое сообщество вновь стало жить в привычном русле. Она не могла вечно сидеть в небольшом доме, который сняла, лишь бы родители не слышали ее криков по ночам. Ей действительно нравилась работа в Министерстве. Иногда это было слишком мелочно или скучно, но каждый раз, добиваясь новых улучшений законов в сторону магических существ, она понимала, чего именно хочет – сделать этот мир лучше. И как бы самодовольно это не звучало, у нее получалось. Но вряд ли у Гермионы была та живость, которая текла в Скорпиусе, несмотря на то, что он уже успел пережить. Словно плохой рок, уже которое поколение страдает от этой несправедливости. И этому все же должен прийти конец.

Вдруг девушка почувствовала, как кто-то за ней наблюдает. Она чувствовала на себе чей-то скользкий взгляд, словно чувствуешь чужую неприязнь в разговоре – слишком тонко, чтобы придраться и слишком явно, чтобы не заметить. Повернувшись, она буквально налетела на Луну Лавгуд.

– Мерлин! Прости, пожалуйста! – воскликнула она, увидев, что однокурсница рассыпала свои покупки.

– Не беда, – дружелюбно улыбнулась Луна, помогая Гермионе собрать все с пола, пока прохожие не растоптали товар. – Мы так давно с тобой не виделись.

Грейнджер и вправду вспомнила, что последний раз видела Лавгуд еще на прошлогоднем праздничном вечере в честь Победы.

– Да, просто кошмар какой-то с этой взрослой жизнью, – улыбнулась гриффиндорка. – Я слышала, ты скоро собираешься в очередную экспедицию?

– Очень много видов животных достойны того, чтобы найти свое место в официальном перечне, – практически пропела девушка, смотря по сторонам так, будто не была уверена, с кем именно говорит. – Например, морщерогий кизляк все еще нуждается в некоторых доказательствах, но я уверена, что после этого путешествия у Министерства не будет ни единой причины не признавать их существование. Поэтому они и вымирают – слишком обидчивы.

Грейнджер подняла брови вверх, слишком отвыкнув от странностей Луны, но слава богу, та не дала ей чувствовать себя неловко слишком долго, тут же переведя взгляд ей за спину.