Текст книги "Гарри Поттер и Лес Теней."

Автор книги: Constance_ice

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 78 страниц)

Он был смугл, черноглаз, и один глаз у него был кривой. Крупный, мясистый хищно изогнутый нос радостно зашевелился, впитывая запахи моря. Почему-то Гарри сразу решил, что неизвестный – скорее, житель востока, все в нем выдавало, прикинул парень, наверное, араба. Правда, смутил Гарри костюм пришельца – совсем не арабский. На незнакомца был боком нахлобучен напудренный парик, приблизительно, по прикидкам Гарри, эпохи Реставрации, костюм его отличался радужным разнообразием пуговиц и их общим количеством, явно переваливавшим за сотню. Благородные шелка и бархат старинного лапсердака совсем не сочетались с голыми ногами и отсутствием штанов. Кстати, Гарри только сейчас обратил на это внимание, ноги у незнакомца были совершенно удивительные. Ступней у него не было вовсе: смуглые голени, обильно покрытые жесткими черными волосами, таяли в пространстве, не доходя до земли, так что этот загадочный человек просто парил над пляжем.

Но человек ли он?

Незнакомец пошевелил кривым носом, заморгал кривым глазом и громко чихнул. Затем полез в карман своего камзола, достал чистейший шелковый платок и так радостно в него высморкался, точно не делал этого много лет. Затем решительно оправил на себя парик, предварительно приподняв его и остервенело почесавшись. Обнажился лысый череп, загорелый и блестящий. – Это что за страна? – оглядываясь спросил он. – А-англия, – пробормотал Гарри. – Великобритания. – И который час? – строго спросил его незнакомец. Гарри глянул на часы. – Два часа пополудни. Поправив на себе шелка камзола и тщательно проверив свежесть кружев на манжетах, незнакомец откашлявшись, пал перед Гарри на полупрозрачные колени, заставив парня отползти еще дальше по песку. – О великий господин, чья власть не имеет себе равных, а мудрость служит опорой твоему народу, подобно столпам, подпирающим небесную твердь! Твой презренный раб Джамаледдин Кудама ибн-Омар ибн-Алим абд-аль Азим слушается тебя и повинуется твоим божественным приказам! Повелевай! Прикажи, и я исполню три любые твои желания! Хочешь, – он возлетел с колен и приблизился к Гарри на опасно близкое, как тому показалось, расстояние. – Я разрушу город или построю дворец в твою честь? Хочешь, я добуду тебе в жены принцессу Срединной Империи? Только скажи – я возведу для тебя несокрушимую крепость или выращу сады, не имеющие себе равных по красоте! Повели – и я повергну всех твоих врагов! Если они не слишком сильны, конечно, – добавил незнакомец с некоторым сомнением, говорящим о его врожденной практичности. Он с надеждой ждал ответа от Гарри, онемевшего от изумления. Так с ним еще никто никогда не говорил. Даже называвший его "сэром" Глориан перед ним не преклонялся так... рабски. Что происходит? Гарри осторожно притянул к себе заросшую бутылку и посмотрел внутрь. Бутылка была пуста. У него тут же возникло одно подозрение, тем более что в прошлом году, копаясь в книжках по вампирологии, он случайно набрел в библиотеке на раздел, как ему теперь казалось, посвященный именно таким существам, как его сегодняшний собеседник. – Вы – джинн? – хрипло пробормотал Гарри, уже почти уверенный в своем предположении. Незнакомец с невероятно длинным именем просиял. – Воистину так, мой господин! Джамаледдин Кудама ибн-Омар ибн-Алим абд-аль Азим, уроженец Кордовы, пятый сын Омара Великого, внук Алима Премудрого, светлейшего звездочета и великого визиря султана Махмуда Мавританского! – похвастался джинн, вынимая из кармана крошечное зеркальце и придирчиво оглядывая в него косым глазом ту поверхность лица, которая была доступна взору в зеркальце размером дюйм на дюйм. – А могу ли я узнать прекраснейшее имя моего нового пресветлого господина, на службу к которому я поступаю? – спохватился джинн и спрятал зеркало. – Гарри. Гарри Поттер. Но вы вовсе не обязаны... – Как, о мой повелитель? – переспросил джинн, прикладывая ладонь к уху. – Простите, о великий, но имена неверных даются мне с трудом, иначе бы твой раб не посмел бы переспросить... – Гарри! – Гази? Гарри замотал головой. Ну и ну! Никогда не думал, что его имя столь трудно для понимания! – Хамза? – раб винной бутылки явно не отличался хорошим слухом. – О, простите, повелитель! Не будет ли вам угодно разрешить презренному рабу Джамаледдину звать своего господина благородным именем Малик-бей ибн-Асад? Имя это как нельзя больше подходит моему повелителю! – восхищенно закончил джинн. Гарри не возражал: все сгодится, лишь бы джинн утихомирился. – А как вы оказались в бутылке? – в свою очередь заинтересовался Гарри. Он подтянул под себя колени и сел поудобнее, чтобы слушать рассказ джинна. Он уже не казался ему ни пьяной фантазией, ни страшным чудовищем, уж больно был похож на тех хитрого вида арабских эмигрантов, торговавших тряпками, коврами и подделками под золото на Портобелло-роуд. Если бы не прозрачные ноги и замечательный шелково-бархатный наряд, джинн показался бы обычным человеком. – О, повелитель! – джинн просиял от такого вопроса точно Миртл, которую спросили о ее смерти. – Да будет тебе известно, о прекраснейший мой господин, что Джамаледдин ибн-Омар ибн... нет-нет, не буду утомлять тебя всеми именами, которые носит твой презренный раб!.. Итак, тебе угодно знать о преступлении, которое послужило причиной столько жестокого заключения несчастного раба твоего в границы этого презренного сосуда? Изволь: собака Джамаледдин был проклят и заточен в заговоренные глубины этой бутылки за убийство неверного! Что есть величайшая несправедливость, не находишь ли, мой господин? – уныло спросил джинн, ковыряя в носу. – Этот неверный был хитрый и могучий колдун, притворяющийся простым маглом на службе у короля Испанского. Маскируясь под монаха именем Доменико Сордо, нечестивый пес проник под видом посланника к моему султану и пытался залучить его на путь зла, совратив с пути истинной веры. Твой раб Джамаледдин тогда служил начальником охраны великого султана и однажды, когда подлый пес опаивал моего господина своими снадобьями, отнимающими разум, правоверное сердце Джамаледдина не выдержало, и он поднял саблю на преступника. К сожалению, он скрылся, змеей уполз из покоев господина, а пресветлый султан, очнувшись, за оскорбление посла милостиво пожаловал меня смертью через сдирание кожи. К счастью, Джамаледдин сумел бежать в ту же ночь. Он пробрался в покои неверного и заколол его заговоренным кинжалом. Но прежде, чем умереть, собака Сордо проклял Джамаледдина страшным проклятием, понуждавшим его служить хозяину бутыли, в которую его заточил негодяй испанец, исполняя три его желания. Как только желания будут выполнены, Джамаледдин должен сменить господина и служить уже новому повелителю. Твой презренный раб, о повелитель, – вздохнул джинн, уныло подпирая локтем смуглую щеку. – Служил уже более чем тридцати господам. В последний раз это было так давно... я не угодил тогда своему господину, и он, в ярости, что его желание не сбылось, выбросил бутылку вместе со мной в воды великого океана. Я томился, заточенный в зеленое стекло, почти триста лет, пока твои мудрые руки не освободили меня из трехвекового плена, за что собака Джамаледдин будет тебе обязан по гроб своей никчемной жизни! – и джинн предпринял очередную попытку пасть ниц перед Гарри. – Значит, вы – колдун? – уточнил Гарри. – О, да, повелитель! – закивал джинн лысой головой, с которой вновь съехал парик. Он стащил его с головы, чтобы немного остудить на воздухе пропотевшую под париком лысину, и объяснил. – Мы, джинны, рабы предметов, в которые нас заточило колдовство великих волшебников, у которых нам не посчастливилось встать на дороге, все колдуны! Кто-то сильнее, кто-то слабее. У каждого есть предел, о прекраснейший мой хозяин! Не скажу, что раб твой Джамаледдин может многое, но если твои желания будут разумны и умеренны, ты не будешь разочарован таким слугой, как Джамаледдин! Позволь лишь один скромный совет от своего преданного раба, господин: когда будешь желать чего-либо, формулируй свои мысли аккуратно, чтобы собака Джамаледдин не смог неверно истолковать их и выполнить совсем не то, что хочет от него повелитель! – невинно захлопал черными глазками джинн. Гарри сразу подумал, что этот Джамаледдин – тот еще хитрец. – Итак, каково же будет первое пожелание великого и мудрейшего Малик-бея ибн-Асада? – деловито осведомился джинн, доставая из кармана внушительную золотую чернильницу. Он заправски извлек из-за уха здоровенное павлинье перо и вытащил длиннющий пергаментный свиток из рукава, точно фокусник, извлекающий у себя из кармана бесконечную ленту. Край свитка упал на песок и развернулся на несколько метров. Джинн отчеркнул пером предыдущую надпись и накорябал что-то арабскими закорючками, а потом на чистейшем английском написал: "Малик-бей ибн-Асад", поставил арабскую цифру 1 и жадно впился в Гарри глазами. Гарри задумался. Какое у него может быть желание? Только одно... – А вы можете... сделать так, чтобы мои родители, которые умерли много лет назад, снова ожили и вернулись? – дрожащим голосом спросил Гарри, бросая мимолетный взгляд на кромку моря у самого горизонта, где были еле видны очертания двух плывущих назад силуэтов. Джинн пригорюнился. Он присел на корточки и вытер набежавшую слезу краем пергаментного свитка, размазав на нем чернила. – Как благороден мой господин! – подвывал он. – Как бескорыстен! Вместо того, чтобы пожелать себе богатства и славы, безграничной власти и поклонения миллионов подданных, он хочет вернуть к жизни своего отца и мать! Как мудр мой господин, как благороден и мудр! Нет, – решительно сказал Джамаледдин, скатывая свиток и пряча перо. – Этого я не могу сделать. Мертвых к жизни не вернешь, о мой повелитель. Они уходят навсегда, – грустно добавил он и виновато поглядел на Гарри. Парень вздохнул. Почему я знал, что это невозможно? Что же тогда можно пожелать? Кроме этого, у него все есть: друзья, любимая школа, почти настоящая семья... Что же ему не хватает? Нужно пожелать чего-то, что принесет пользу многим другим, не только ему. Он знал, что, кроме того, первого заветного желания, у него есть еще одно, но не знал, что ему на это ответит джинн. – А вы можете... – начал он неуверенно и замолчал. Джинн преданно смотрел ему в глаза, машинально почесывая волосатую ногу, и ждал, что пожелает Гарри. – Есть один... челове... В общем, один сильный черный колдун хочет покорить весь мир. Он убил уже многих моих друзей – и моих родителей, – при этих словах Гарри джинн вновь извлек шелковый платок и трагически высморкался в него. – Он бессмертен, и его ничего не может одолеть, но, может быть можете... Гарри запнулся, увидев, как сочувственно джинн качает лысой головой. Неужели, это значит "нет"? – Бедный, бедный мой юный повелитель! – драматично всхлипнул Джамаледдин. – Твой презренный раб был заключен в стекло этого мерзкого сосуда за убийство колдуна! – он в ярости пнул бутылку, и она покатилась по песку. – Поэтому, на мне лежит зарок – я не могу своими руками убивать людей! О, как такое

ничтожество, как я, может претендовать на то, чтобы служить такому благородному повелителю, как Малик-бей ибн-Асад! Я не в состоянии выполнить его высочайшие повеления! О, как я несчастен! – джинн нарочито громко зарыдал, выжимая платок. – Может, какое-нибудь другое пожелание, господин? – между двумя особенно громкими всхлипами осведомился джинн. Две плывущие к берегу фигурки приближались. Гарри вздохнул. – Я подумаю, можно? Знаешь... Джамаледдин... какое у тебя длинное имя, можно я буду называть тебя... – Называй меня рабом, господин! – с воодушевлением предложил джинн, прекращая рыдать. – Или нечестивым псом, как мой прошлый хозяин звал меня! Гарри поморщился. – Что ты скажешь, если я буду звать тебя просто Джим? Твое имя, он красивое, конечно, но чуточку длинновато для меня. – Твой презренный раб может отзываться на любое имя, господин мой, – закивал лысиной новоиспеченный Джим. – Если захочешь снова видеть меня или пожелать что угодно – открой бутылку, и твой раб немедленно явится на твой зов! – он превратился в смутный клуб дыма и заполз обратно в бутылку. Пробка подползла к горлышку и снова крепко заткнула его. Валери Эвергрин вышла из воды, тяжело дыша. – Ух и здорово поплавали! Гарри, мне издалека показалось, что ты разговаривал здесь с кем-то... – Да нет, просто мимо проходил один человек и спросил, который час, – почти не соврал Гарри, потихоньку заталкивая грязную бутылку подальше в пакет со свитером из Хэрродза. – Мисс Эвергрин, кажется, у меня уже проветрилось в голове, можно мне идти купаться?

Глава 8. Ореховый прутик и Пять Стихий.

– Так что ты хочешь мне показать? – Сьюзен сгорала от любопытства, пока Гарри тащил ее по лестнице в свою комнату наверх.

– Погоди, сейчас увидишь, честное слово, я и сам в это пока не верю! – Гарри раздувало от гордости и желания похвастаться своей находкой, пока взрослые пили кофе внизу в гостиной. Эммет Боунс взволнованно щебетал какие-то известные ему отрывочные сведения о Древних Эльфах, все еще изумленный, что один из них сидит как раз напротив и вежливо слушает его нервное стрекотание. Валери радушно подавала на стол пирожные и конфеты, сыр и печенье, периодически отодвигая Винки, судорожно пытающуюся быть полезной. Из угла комнаты на всю эту кутерьму неодобрительно взирал еще один гость: Уолли тоже пригласили на обед, но он, несмотря на присутствие Древнего Эльфа, чувствовавшего себя совершенно свободно, решительно отказывался нарушать традиции семьи Боунс и садиться за один стол с господами. Он искоса рассматривал Глориана с каким-то трепетным преклонением шестилетнего ребенка перед большой старинной игрушкой, но упрямо цеплялся, как называла это Гермиона, "за свои вериги".

Гарри открыл дверь в свою комнату, затащил внутрь Сьюзен и тщательно закрыл дверь. Потом прошел к письменному столу, отодвинул нижний ящик и вынул из-под горки старых конспектов почти дочиста отмытую старинную бутылку.

– Что это? – Сью с удивлением рассматривала по ее мнению совершенно бесполезный предмет. С куда большим удовольствием она оглядела саму комнату: большую и светлую, с внушительного размера письменным столом и многочисленными книжными полками, наполненность которых книгами за последний месяц внушала уважение даже самому Гарри. Ее взгляд остановился на большой картине, изображающей перевязанный тесьмой букет полевых цветов, лежащий на подоконнике, и она неохотно вновь перевела его на старую зеленую бутыль. – Откуда это у тебя, Гарри?

– Вчера из моря выудил, – Гарри осторожно выглянул за дверь. Убедился, что взрослые все еще попивают кофе внизу (отец Сью дотошно расспрашивал преподавателя своей дочки об успехах Сьюзен в Защите от Сил зла). И только тогда осторожно оттеснил Сью в угол и предостерег. – Осторожно, пробка может выстрелить! Только Сью, ничему не удивляйся и не кричи, а то сбежится народ, знаешь, какие чуткие у Винки уши!

Сью послушно отошла в уголок и удивленно уставилась на бутылку. Гарри вынул палочку профессора Эвергрин (он стащил ее, пока она готовила обед на кухне вместе с Винки) и наставил ее на бутыль:

– Ваддиваси!

Столб дыма, стрельнувший из горлышка, чуть не заставил Сьюзен закричать от ужаса, но она отчаянно сдержалась, зажав рот руками, и побелевшими глазами следила, как из вонючей туманной завесы сформировалась человеческая фигура. Потом Сью покраснела – фигура была без штанов.

– О, повелитель! – радостно помахал рукой Джим. – С добрым утром, мудрейший мой хозяин! Вы позвали своего ничтожного раба, чтобы дать ему какую-нибудь работу? Придумали свое первое желание, о мой великий господин?

– Джинн! – реакция Сьюзен была мгновенной. Гарри тут же пришло в голову, что и начитанная Гермиона, несомненно, среагировала так же быстро. – У тебя есть джинн, Гарри?

– Джим, познакомься, это Сьюзен Боунс. Сью, это Джамаледдин Кудама ибн-Омар ибн-Алим абд-аль Азим, джинн зеленой бутылки. Кажется, в ней было вино раньше...

– И хорошее вино, – уныло подтвердил Джим. – Когда мой первый хозяин нашел меня, я был совершенно пьян, и даже не смог как следует превратить его жену в козу – получилось просто ужасное чудовище. Но он, кажется, остался этим только доволен!

– Слушай, Джим, ты не находишь, что как-то неловко ходить перед женщиной в таком прикиде, как у тебя? Хоть бы штаны надел, – с сомнением протянул Гарри. Сьюзен хмыкнула.

– С радостью, о прекраснейший. Но собака Джамаледдин не так хорошо осведомлен в вопросах современной моды и плохо представляет себе, что надевают невер... твои соотечественники, – пожал плечами Джим. – Может, мой повелитель покажет, что носят подобные тебе?

Гарри и Сью порылись в книгах и журналах. Среди подшивок Защиты от Сил зла в школе отыскался потрепанный экземпляр Вога трехлетней давности с обведенным маркером гороскопом (мисс Эвергрин рассказывала об этом расследовании: три года назад она работала над делом маньяка, черного мага, выпускника Дурмштранга, убивавшего молодых манекенщиц, он работал в магловском журнале, составляя гороскопы, только по ним удалось его вычислить). Джим присосался к журналу, с наслаждением перелистывая страницы и автоматически меняя наружность: то он оказывался в стильном кожаном пиджаке и остроносых туфлях, то в белых джинсах, ворсистом свитере и при тропическом шлеме, то в облегающей черной майке и брюках клеш с прозрачными вставками – Сьюзен еле удерживалась, чтобы не расхохотаться. Вкус у Джима хромал на обе его прозрачные ноги. Наконец, он остановился на форме футболиста клуба "Вест Хэм", прицепил на себя симпатичный галстук в консервативную серую полоску и гордо повернулся к Гарри похвалиться результатом:

– Готово, повелитель! Теперь твой тупой и презренный раб не опозорит тебя!

Гарри и Сью, не выдержав, повалились от хохота. Джамаледдин расценил это, впрочем, как знак одобрения и гордо задрал горбатый смуглый носище.

– Джим, так одеваются только те, кто играет в футбол, это игра с мячом такая, – объяснил Гарри, вытирая глаза от смеха. – А галстук носят с костюмом, вот, гляди, – он перелистнул несколько страниц и указал на солидного итальянского бизнесмена, подписывающего контракт с фирмой по производству пуговиц. Джим недовольно изучил картинку и скривился:

– Как вы ходите в таких штанах, мой повелитель! Они же узкие!

Гарри вспомнил, как пару лет назад встретил колдуна в дамской ночной рубашке. Похоже, его новый приятель из той же компании. Джим неохотно обрядился в такой же костюм, как на фотографии и сейчас хмуро изучал систему застегивания брюк на молнии. Впрочем, теперь, по мнению Гарри, джинн стал выглядеть, по меньшей мере, как премьер-министр какого-нибудь маленького, но очень-очень богатого нефтяного государства. Новый гаррин свитер от "Хэрродз", который лежал в стирке, весь измазанный в песке, выглядел далеко не так солидно, как тот наряд, что до такой степени не нравился Джиму.

– Так сойдет, о величайший? – джинн уныло повернул к Гарри и Сью смуглую кислую физиономию.

– Здорово выглядишь! – подтвердила Сьюзен. – Тебе очень идет.

– Благодарю, госпожа. Это ваша наложница, о повелитель? – бесхитростно поинтересовался Джамаледдин, вызвав у Гарри обильное опомидоривание лица и радостное облегчение от того, что Рона нет поблизости. – Она свежа и благородна, как чайная роза из садов Кордовы! Желаю вам счастливых дней и долгих ноче...

Сьюзен остолбенела.

– Джим! – рявкнул Гарри, непроизвольно сжав кулаки. – Заткнись! Она вовсе не моя... Мы просто вместе учимся в школе!

Джинн мгновенно пал на колени, сминая штаны от Тома Форда.

– О, прости, прости, величайший и мудрейший из мудрых! Не погуби своего тупого раба, собаку Джамаледдина, о всемилостивейший! Что может сделать для тебя твой глупый слуга, чтобы заслужить прощение! О, знаю! – Джим испарился на долю секунды, но тут же материализовался вновь, протягивая Сьюзен гигантское блюдо с апельсинами, виноградом, бананами и прочими дарами востока. – Это не войдет в рамки нашего контракта, господин, – жалобно пояснил Джим. – Но твой глупый и бесполезный слуга должен же как-то замолить свой ужасный грех и оскорбление благородной госпожи Сьюзен-джан!

– О каком контракте он говорит? – заинтересовалась Сью, сгибаясь под тяжестью огромного, как мельничное колесо, золотого блюда.

– У нас с моим господином волшебный контракт, – важно заметил Джамаледдин, склоняясь перед Сью, чтобы подать ей украшенный драгоценными камнями нож для фруктов. – Я исполняю три самых заветных желания господина, а он не имеет ко мне никаких претензий.

– Об этом ты мне не говорил! – воскликнул Гарри, подавившись громадным персиком. – Погоди, Джим, это значит, что если ты неправильно выполнишь мое желание, или сделаешь что-то не так, то не несешь за это никакой ответственности?

– Именно так, о повелитель! – захихикал джинн, сразу становясь похожим на хитрого торговца с восточного базара. – Я же предупредил вас, что нужно хорошенько сформулировать свое желание, иначе может случиться нечто непредвиденное, – он довольно откинулся на стуле, извлек из воздуха здоровенную самокрутку и закурил, не обращая внимания на остолбеневших Гарри и Сью. В воздухе отчетливо заблагоухало кисловатым ароматом марихуаны.

– Гарри, ты хоть когда-нибудь читал о джиннах? – Сью закашлялась, зажимая нос. – Они же самые хитрые из магических существ! Да он сделает все, чтобы поскорее отделаться от тебя! Может, просто выбросить бутылку – в отчаянии предложила она. Джинн всплеснул руками.

– Сью, знаешь, может, это глупо, но если есть возможность исполнить самое заветное свое желание, то, я думаю, ошибкой было бы не попробовать... – Гарри было мучительно стыдно за свое мнение, но он упрямо решил, что джинн останется.

– Боюсь, что тогда желания загадывать придется осторожно, мне кажется, что он настроен делать пакости. Сперва надует тебя, а потом...

– О госпожа, обижаете! – демонстративно закатил очи Джим. – Как я могу надуть моего обожаемого господина! Я выполню любое его желание, что бы он ни хотел! Правда, люди всегда желают того, что им не приносит ни счастья, ни добра, но это же не мое дело! Выполнять их смешные просьбы всегда было так забавно для меня! А еще забавнее, что они всегда позволяют взять верх своим самым отвратным качествам: глупости, жадности, ревности или честолюбию... Один из моих хозяев, неплохой музыкант, композитор, потребовал сперва славы, а потом и богатства. Что ж, я сделал его знаменитым и богатым. Но потом у него появился соперник, более талантливый музыкант, чем он. Он возжаждал убрать его со своей дороги, причем, радикально. Я не мог убить человека, но принес хозяину яд, чтобы он сам сделал это. Он его убил и...

– И? – замирающим голосом переспросил Гарри.

– И – сам виноват! – его имя история сохранила не благодаря таланту, но лишь из-за его геростратовой славы. Кто ныне помнит музыку этого человека? Да никто, только немногие любители. А вот работы его соперника до сих пор обожают во всем мире. Удивительные судьбы – один колдун, другой – простой магл, а как повернулось дело! Их имена известны во всем мире, но о моем участии в их конфликте, к сожалению, история умолчала.

– Моцарт и Сальери, – тихо сказала Сьюзен.

– О да, госпожа! Именно!

– Магл завидовал волшебнику, это я могу понять, – задумчиво пробормотал Гарри, машинально вертя в руках кисточку винограда. – Завидовал его колдовскому дару, помогающему создавать магию новой музыки.

– Нет-нет, мой повелитель! Вы ошибаетесь! Сальери был магом, а маглом – Моцарт!

– Да-а-а... Слушай, Джим, выбрось ты эту гадость! Ужасно воняет! Что, если мисс Эвергрин придет и унюхает это? Мне так влетит, что мало не покажется! Убери эту дрянь!

– Это ваше первое желание, мой господин? – вскинулся Джим. В его руках немедленно оказался свиток и перо.

– О, черт! Нет-нет, Джим, не надо! – завопил Гарри в ужасе, видя, что перо вот-вот коснется бумаги. Но джинн, к счастью, правильным образом среагировал на его отчаянный вопль.

– Хорошо, господин. Я буду ждать вашего первого желания с нетерпением, – ухмыльнулся Джим и испарился вместе со свитком, пером и запахом.

– Я же говорила тебе, что джиннам нельзя доверять, – испуганно выговаривала Сьюзен Гарри, роняя нож на пол. – Они все ужасные мизантропы! Представь, что человек заточил тебя на веки вечные в какой-то предмет и заставил подчиняться его обладателям и выполнять их желания. Да ты бы сейчас же возненавидел их самих и их мелкие жадные страстишки! Джинны всегда стараются навредить людям! Возьми, например, эту историю с Моцартом и Сальери – один убит, другой – навсегда опозорен! Он просто мстит людям за то, что был их рабом!

Гарри задумался. Может быть, Сью и права. Следует быть осторожным в выражениях с Джимом, кто знает, что на самом деле у него на уме? Но три желания? Разве нельзя воспользоваться такой возможностью. Он мог бы пожелать что-то не для себя, а для других. Сделать мир лучше. Ни войн, ни смерти... Но на что тогда будет похоже человеческое общество, не станет ли оно каким-то другим, еще более страшным? Кто знает, как повернется история? Если бы он мог знать наверняка, что произойдет.

– Сью, а у тебя есть заветное желание? – уныло спросил он, с трудом ковыряя ананас ножом с бриллиантами. Нож был тупым. – Может, ты мне что-нибудь подскажешь?

Сьюзен вздохнула. Ее взгляд уплыл в сторону окна и безжизненно застыл на белых занавесках.

– Больше всего на свете я хочу, чтобы Вольдеморт исчез из этого мира, – тихо сказала она. – Но он здесь, и мое желание ничего не изменит. Он будет убивать, а мы будем бороться: такова наша судьба.

Когда все обитатели Дома на болотах собрались у камина, чтобы проводить гостей, Гарри тихонько отозвал Сьюзен в сторону и шепнул ей:

– Приезжай завтра к камням, я хочу кое о чем попросить тебя. Две вещи. Мне нужна твоя помощь, Сьюзен!

Он тут же начал сомневаться, правильно ли поступил, выбрав ее, а не Рона и Гермиону, своих самых близких и верных друзей. Но они были далеко, а доверить свои проблемы совиной почте Гарри не хотел. Никто не должен знать, что он – ментолегус. Гермиона, конечно, поймет, но вот Рон... Лучше, если не будет еще одной вещи, из-за которой он мог бы завидовать Гарри, Рон и так слишком многое вынес в этом году. А вот в другом деле, Гарри был уверен, ему может помочь только Сьюзен.

На следующее утро они встретились в условленном месте возле каменного круга. Сью была заинтригована. Гарри спрыгнул с коня, шлепнул его по крупу, и Риок, галантно выгибая шею перед Фиа, отправился пастись неподалеку. Юноша водрузил на камень громадный рюкзак и вывалил из него кучу книжек, напугав таким количеством Сьюзен.

– Создай сам свою волшебную палочку, – прочитала она заголовок на верхней брошюрке. – Гарри, зачем тебе это?

– У меня нет палочки. Я ее... словом, потерял пару месяцев назад. У меня есть волшебный ингредиент, перо феникса, но его же надо еще как-то поместить внутрь. И я подумал о тебе.

– Обо мне? – удивилась Сью. Она отбросила назад свои длинные светлые косы и изумленно поглядела на Гарри. Ее пальцы все еще машинально перелистывали страницы. – Почему?

– Я вчера всю ночь рылся в книгах, – пояснил Гарри, вручая ей потрепанный томик "Магическое самообразование. Том двенадцатый: Волшебные палочки и их изготовление в домашних условиях". – Везде говорится об одном и том же: поместить волшебное содержимое в палочку может только сильный волшебник и только при помощи мощной магии, без участия подручных инструментов. Это же ты, Сью! Только ты это можешь. Ты можешь просто нарастить палочку вокруг пера!

У Сьюзен зажглись глаза от предвкушения процесса.

– Слушай, Гарри, а ведь и правда, это возможно! Но ты считаешь, что у меня получится?

– Должно получиться, – храбро сказал Гарри, закатывая рукава. – Но ты же не одна будешь ее делать. Я тебе помогу.

– Так ты сперва объясни, что для этого требуется!

– Вот, держи, – перо Фокса оказалось в тонких пальчиках Сьюзен. Она повертела его, любуясь красивыми пурпурными отблесками на малиново-алом пере с золотистой остью. – А теперь действуй!

– Но, Гарри, у меня же просто получится новый росток! Волшебной палочкой он станет, когда в него вдохнут волшебную силу, а я не знаю, каким образом это происходит. Потом, нужно еще ее выточить, отлакировать... Ты представляешь, что все это придется делать в полевых условиях? Мы можем повредить не только перо, но и пострадать сами, – колебалась Сью, тем не менее, жадно разглядывая перо. Идея явно показалась ей ужасно любопытной, и ей страшно хотелось испытать свое мастерство, но было, несомненно, страшно. Гермиона на ее месте просто бы кинулась пробовать, что получится, подумал Гарри, а Сью боится. Взвешивает все "за" и "против". Хуффльпуфф, не Гриффиндор. Поэтому, он твердо сказал, стараясь смотреть Сьюзен прямо в глаза.

– Сью, честно, если я увижу, что тебе что-то угрожает, мы сразу же прекратим эксперимент, обещаю! Честное слово даю! И я возьму тебя за руку, если тебе страшно, хочешь?

Сью немного расслабилась и кивнула. Честное слово для хуффльпуффской девушки было законом. Она поверила Гарри.

– Ты точно знаешь, что делать дальше? – последний раз взволновано переспрашивала Сью, вытянув руку с пером перед собой. Гарри судорожно перелистывал книги.

– Да, да, Сью... Конечно. Ну, что, начнем? – он влез на камень и подал Сьюзен руку.

– Начнем! – дрожащим голосом прошептала Сьюзен и закрыла глаза. Перышко качнулось в ее руке и замерло. Гарри обхватил ее маленькую, мокрую от волнения ладошку и накрыл ее своей.

Гарри напряженно смотрел, как Сью полностью отключается. Ее веки расслабленно замерли, руки, сжимающие перо, прекратили нервно подергиваться. Она опустилась на колени посреди большого камня и высоко подняла голову. Каменный круг, в центре которого она сидела, был мощнейшим концентрическим образованием магической энергии, поэтому Гарри настоял, чтобы это происходило именно здесь. И теперь он, человек, волшебство у которого было в крови, чувствовал, как пульсирует вокруг них магия, как ее волны сотрясают их тела, как их руки, сомкнутые вокруг малинового огонька в пальцах Сью, становятся проводниками для чего-то большого и могучего. Энергия потекла в них потоком ветра и огня. Сьюзен дрогнула, Гарри еще крепче сжал ее пальцы своими и почувствовал, как перо внезапно зашевелилось. Оно дернулось, вытянулось вверх и начало изменять свою форму. Сьюзен, закрывшая глаза, этого не видела, но Гарри с изумлением наблюдал за этим невероятно захватывающим процессом. Малиново-алое перо сначала понемногу позеленело, пустило длинные ветвистые корешки, потом его цвет начал изменяться на серо-коричневый, потом – на темно-коричневый, на нем образовалась кора, и вбок потянулись крохотные веточки. Лопались почки, разворачивались маленькие листки, вокруг которых кипела энергия, потом вдруг листки опали, осыпались, росток последний раз вытянулся вверх и затих. Шумящее, давящее ощущение в ушах, которые секунду назад закладывало, точно от полета на метле (Гарри никогда не летал на самолете), пропало, точно и не было его никогда. И вот, не осталось больше ничего, только большой камень, с вырезанными на нем древними символами, и сидящие на нем парень и девушка, сжимающие в своих ладонях тонкий длинный прутик.