Текст книги "Гарри Поттер и Лес Теней."

Автор книги: Constance_ice

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 78 страниц)

Гермиона улыбнулась сквозь слезы и кивнула. Рон увел ее куда-то к лестнице, ведущей на первый этаж.

– Что у вас сейчас? – поинтересовался Гарри. – Ты что-то на урок не торопишься!

– Гербология. Профессор Спаржелла не будет меня ругать: сегодня мы проходим Ромовые Ромашки, а с ними я с детства привыкла возиться в саду. Думаю, она и вас с Роном простит, когда узнает, что вы помогали Гермионе. Знаешь, Гарри, – Сьюзен смотрела на Гарри своими огромными серыми глазами, в которых танцевала безумная радость. – Я рассказала ей о нашем эксперименте, и профессор Спаржелла настаивает на том, чтобы мы продолжили его! Говорит, что таланты нужно развивать, – счастливо заключила девушка. – Наш декан сказала, что постарается раздобыть кое-какие магические составляющие для волшебных палочек в ближайшее время для наших опытов. Ты не против провести еще один эксперимент?

Естественно, Гарри не был против.

– Идет, Сью. Только и ты будешь мне дальше помогать с мыслечтением, заметано?

– С удовольствием, – порозовели щечки Сьюзен. – Только...

– Да, Сью?

– Только бы Джастин не обиделся, – отчаянно прошептала скромная девочка из Хуффльпуффа.

– А Джастина я на себя возьму, – уверил ее Гарри, проклиная про себя кучерявую шевелюру Финч-Флечли, так нравившуюся хуффльпуффским девушкам.

Они завернули за угол и наткнулись на презабавную картину. Посреди коридора с полтора десятка домовых эльфов создавали изрядную давку, выстроившись в очередь, чтобы припасть к стопам нового профессора по Древним Колдовским Языкам. Глориан хмурился и становился мрачнее тучи с каждым восторженным возгласом в его честь. У него слегка дрожала рука, когда очередной домовый эльф с благоговением прикладывался с ней, дабы облобызать эту священную длань.

– Здравствуй, Гарри, – с некоторым облегчением вздохнул наследный принц Глендэйл, осторожно протискиваясь меж торжествующе покачивающихся длинных ушей и взволнованно блестящих глаз. Эльфы замерли в тихом экстазе, словно морально готовились к схватке за его автограф. – Э-э-э, ты не мог бы проводить меня до кабинета мисс Эвергрин? Дело в том, что я еще не очень хорошо ориентируюсь в замке, а просить этих милых господ мне бы не хотелось. Они и так из-за меня побросали работу... Добрый день, мисс Сьюзен, отлично выглядите.

– Здравствуйте, сэр. Спасибо, сэр.

– Конечно-конечно, Глориан, – закивал Гарри и они втроем завернули в нужную сторону. Эльфы завороженно следовали за ними. – Это на втором этаже, мы спустимся вон по той лестнице, она по понедельникам как раз ведет на второй этаж. К тому же по четным числам она неподвижна, очень удачно, что сегодня как раз...

– Так-так, мистер Поттер. Почему вы не на уроке? – знакомый черный силуэт вырос как будто из-под земли. Мантия колыхнулась, как живая, и ее крылья с шелестом окутали долговязую фигуру профессора Зельеделия. Ледяной голос вновь зашелестел. – Мисс Боунс, мой вопрос относится и к вам в той же степени, – Снейп стоял, меряя ядовитым взглядом смешавшихся от неожиданности Сьюзен и Гарри и не обращая ни малейшего внимания на Глориана Глендэйла. – Добрый день, профессор Снейп, – холодно заметил наследный принц в должности преподавателя Древних Колдовских Языков, видимо, считая необходимым напомнить и о своем присутствии. Снейп смерил сверху вниз таким взглядом маленького сэра Глендэйла, что последний должен был бы давно провалиться сквозь землю, но почему-то не провалился, к величайшей досаде профессора Зельеделия. Они с Глорианом настойчиво глядели друг другу прямо в глаза, сверлили друг друга такими мрачными взглядами, что Гарри изумился той ярости, что бушевала и в черных бездонных зрачках Снейпа, и в фиолетовых мятежных глазах Глориана. Мягкого и спокойного принца Древних Эльфов почти никогда нельзя было увидеть в таком душевном состоянии. Пальцы Эльфа спустились на рукоять драгоценного меча, висевшего поверх серого костюма, и медленно сжали ее. Снейп так же медленно смял свою ладонь в костлявый кулак. Пальцы предупреждающе хрустнули. – Добрый день, – прошипел он в ответ, тотчас забывая о Гарри и Сьюзен. Им бы следовало воспользоваться моментом и дать деру, но Гарри, завороженный агрессией, которую излучали двое мужчин, не отрываясь, наблюдал, как они осторожно выпрямляются, не выпуская друг друга из виду. – Мистер Глендэйл, если не ошибаюсь? Мы, кажется, не были вчера представлены друг другу? – Отчего же, профессор, директор Дамблдор попытался нас познакомить на вчерашнем банкете. Но, кажется, прошлым вечером вы не были расположены к общению, – пальцы Глора медленно скользили по драгоценным камням короткого меча. – Я вообще не стремлюсь к общению с существами, подобными вам, – прошелестел Снейп своим шелковым голосом, который использовал в случаях самых изощренных издевательств над учениками. – Вы сказали – с существами? Гарри почти с ужасом представил, как Глориан молниеносно выхватывает свое оружие и рассекает Снейпа надвое. Еще в начале прошлого года он бы почти с радостью полюбовался на этот процесс, но сейчас он подумал об этом с содроганием. Снейп поджал губы, а затем они расплылись в ехиднейшей ухмылке. – Вы, кажется, находитесь в родстве с господами, которые толпятся вон там, в ожидании вашего благоволения? – он небрежно кивнул в сторону прижавших уши эльфов, скопившихся в конце коридора и с нежностью взирающих на своего принца. – Не угодно ли вам будет приказать им не создавать затор? Я тороплюсь на занятие. – В отличие от многих существ, подобных вам, – отразил удар Глориан. – Я никогда не приказываю им. Я их просто люблю. Физиономию Снейпа перекосило. Он еще раз бросил взгляд на эльфов, угрюмо толпившихся возле Глориана, точно защищая его, и нервно бросил. – Безумно приятно было познакомиться, – профессор Зельеделия с трудом протиснулся сквозь строй притихших эльфов и направился вниз по лестнице, ведущей в подземелья. Гарри перевел дух, Сью расслабилась, а Глориан повернулся к эльфам, и его голос медленно и мелодично что-то пропел им. Взгляды у маленьких ушастых созданий просветлели, и они заторопились по своим делам. Через две секунды домовые эльфы испарились, а Глориан обернулся к Гарри. На его красивом лице полыхал гнев. – Будь очень осторожен с этим человеком Гарри! От него прямо-таки разит Злом! Вечером, когда Гарри вновь оказался в гриффиндорской гостиной, а Гермиона и Рон после вечерней прогулки ворковали в большом кресле у камина, он нашел в себе силы осмыслить сказанные Глорианом слова о профессоре Снейпе. Интересно, Древний Эльф, необычайно чувствительный ко всем проявлениям Тьмы, уловил внутреннюю суть самого Снейпа или понял, кто его отец? Гарри до сих пор прибывал по этому поводу в некотором смятении и поэтому не сразу услышал, как Гермиона рассказывает сочувственно кивающей ей Джинни об ужасном испытании, выпавшем на ее долю сегодня утром. – И она сказала: брось даже думать об этом, Гермиона! Возможно, твой талант заключается совсем не в стирке-готовке. Может быть, твой талант еще спит или только начинает развиваться. Ты так хорошо знаешь точные магические науки. Ты ведь не расстраивалась, когда бросила Прорицание? Отнесись к своей неудаче в Магическом Домоводстве точно так же. Подумай о своем даре левитации: вдруг это – твое призвание? – И как ты думаешь поступить? – спросила Джинни. Она водила пером над пергаментом, тщательно выверяя сочинение на Защиту от Сил зла. Отвлекшись, она бросила опасливый взгляд на Невилла, который в другом углу пыхтел над домашней работой по Заклинаниям вместе с Тоби. Невилл, точно почувствовав ее взгляд, по-дурацки счастливо заулыбался. Джинни нахмурилась и вновь повернулась к Гермионе. Гарри, наблюдавший это невербальное общение поверх тетради по Истории Черной Магии, фыркнул и тут же закрылся листом пергамента, чтобы не обидеть Джинни. А Гермиона, была все еще погружена в свою проблему: еще бы, ситуация грозила выйти из-под контроля! Неужели она могла позволить себе роскошь больше не быть первой ученицей по всем предметам? Нет, только не это! – Я, конечно, понимаю профессора Эвергрин, у нее есть домовый эльф, который о ней заботится, поэтому она имеет возможность уделять больше времени основной работе. Но я-то не могу! Нет, Джинни, мне нужно подтянуться по Магическому Домоводству. – Я могу рассказать тебе о Кухонных Заклинаниях, – с готовностью предложила Джинни. – Я маме с детства на кухне помогаю. – Спасибо, Джинни, но Сьюзен Боунс уже пообещала мне помочь. Какая милая девочка, она все умеет делать с такой легкостью, все ей дается, не правда ли, Гарри? Гарри нахмурился и смутно пробормотал что-то, вероятно, выражающее согласие. – А еще она очень симпатичная, верно, дружище? – состроил хитрую рожу Рон. – Кто, кто симпатичный? – Симус Финниган свесился с лестницы, на которой он стоял уже полчаса, заигрывая с Лавандой, весьма недовольной тем обстоятельством, что ей преграждают дорогу к очередному номеру журнала "Современная Хиромантия". – Я ее знаю? – Староста Хуффльпуффа, – с ехидной ухмылкой выдала Клара Ярнли тайну гарриного сердца. – А что, и правда, Гарри, неплохой выбор! Когда у вас следующее свидание? – Свидание?! – в ужасе схватился Гарри за голову. – Следующее? – захихикал Рон. – Гарри, ты подумай, подумай, куда можно пригласить девушку, если Хогсмид теперь недоступен, – втолковывала ему Клара, счастливая оттого, что можно забросить домашнее задание по Зельеделию. Второклассникам несказанно "повезло" с первым уроком в новом учебном году: говорили, что Снейп еще никогда так не бушевал, как в этот раз, и вознаграждал взысканиями учеников даже за то, что они смотрят во время урока не на котлы и ингредиенты к зельям, а друг на друга. – Ты уже придумал, какие цветы ей подаришь? – заинтересовался Невилл. – А какие она любит? – поднял бровь Колин. – Гарри, наверное, знает, – пискнул его младший брат, Деннис. – Только нам не говорит. – Ей пойдут ромашки, – начала прикидывать вслух Парвати. – Но в это время года, пожалуй, более уместны хризантемы. – Желтые, – уточнила Лаванда. – Желтые. Или белые, – согласилась Парвати. – Эй, эй, вы чего? – заголосил Гарри, не зная, куда деваться от смущения, и всем сердцем желая, чтобы все его заботливые одноклассники провалились сквозь землю. Рон захохотал так громко, что сверзся с кресла. – Какие свидания? Какие цветы! У нее есть парень! Гриффиндорцы разочарованно замолчали. Потом Клара решительно заметила. – Не проблема! С ним может что-нибудь случиться. Например, его может укусить взбесившийся вервольф из Запретного леса или на него случайно выльется Зелье, Отнимающее Память, и он забудет, что Сьюзен ему нравилась. Или, – у нее в глазах зажглись характерные искорки, и Гермиона многозначительно кашлянула, призывая к порядку шкодливую герцогиню. – Да, все может случиться! – воскликнул второклассник Гордон Макъюэн. – Но, главное, что Гарри не откажется от нее, верно, Гарри? – Специалисты! – взвыл Гарри, бросая в оглушительно хохочущую Клару огромной Энциклопедией Черной Магии. Клара ловко увернулась, и книжища угодила в Невилла. – Заткнетесь вы, наконец? – А, по-моему, – раздался тихий голос Дина Томаса. Дин спокойно сидел в углу и что-то рисовал, не участвуя в бурном обсуждении гарриной личной жизни. – По-моему, Гарри и сам поймет, что ему нужно делать. И советчики в таком деле не нужны. Верно, Гарри? – Верно, – с немалым облегчением подтвердил Наследник Гриффиндора, красный как рак. – Точно. Вот, только один нормальный человек нашелся! А что это ты рисуешь, Дин? – Гарри подошел поближе, чтобы рассмотреть набросок, который лежал на коленях у Томаса. Сменить тему! Срочно нужно сменить тему! – Я показывал мисс Инь свои рисунки сегодня после обеда, – спокойно ответил Дин, заштриховывая какую-то деталь в правом углу рисунка. Симус многозначительно поднял вверх палец, но Дин не обратил не его издевку ни малейшего внимания. – Она сказала, что мне нужно больше работать над тенью и фигурами людей и животных. Посоветовала для начала скопировать какую-нибудь картину, где есть и то, и другое. – И что ты выбрал? – Сэра Кэдогена, – Дин Томас со вздохом продемонстрировал набросок всем гриффиндорцам. По гостиной пронесся вздох сочувствия. – Неплохо выходит, как думаете?

Глава 14. Факультатив по мыслечтению.

Утро началось ужасающе. Во-первых, Гарри проспал. Все было бы ничего, тем более, что перспектива поспать подольше ему обычно ужасно импонировала, но процесс пробуждения оказался кошмарным, точно так же, как и сам сон. Гарри подскочил от пронизывающего холода, точно на него вылили целый ушат ледяной воды. Профессор Биннз меланхолично просочился сквозь его тело еще разок и недовольным голосом объявил:

– Подъем, лодырь!

От удивления – такой эмоциональности от Биннза Гарри никак не ожидал, на уроках он был скучен и равнодушен, – и неожиданности парень отшвырнул одеяло на пару ярдов и попал им в Симуса. Симус тут же грохнулся на Дина, несшегося из ванной с баночкой шампуня в руке. Шампунь угодил в Рона, и по его робе и всей мужской спальне шестого класса Гриффиндора распространился аромат абрикоса и гамамелиса. Невилл закашлялся от крепкого запаха магловского зелья для мытья волос и звонко чихнул прямо в подставку с сухими красками, которые смешивал Дин, надеясь добиться нужного эффекта в магической живописи: оживления картины. Краски плавно спикировали на пижаму Гарри. Такого бардака уже давно не случалось.

Профессор Биннз недовольно взирал на бедлам, который ухитрились сотворить гриффиндорцы и умиленно прослезился. Прозрачная слеза карикатурно повисла у него на самом кончике носа:

– О Мерлин! Как же давно я не видел подобного гриффиндорского разора! Честное слово, быть просто призраком куда приятнее, чем быть учителем!

Ребята слушали его, раскрыв рот. Наконец, Рон очнулся.

– Мы на него дурно влияем, – он с жалостью оглядел профессора Биннза, безнадежно пытавшегося сохранять на бледном лице подобие строгости. Затем Рон недовольно стянул мантию через голову и скомкал ее. – Дин, почему это чертово зелье такое вонючее?! Гарри кинь, пожалуйста, мне другую. Вон, она висит на стуле!

Гарри, ворча, не помещаясь одной ногой в штанине, а другой – в носке, попытался дотянуться до ронова стула и грохнулся на кровать.

– Чует мое сердце, сегодня будет ужасный день, – напророчил он, скомкав мантию и швырнув ее Рону.

– Шрам болит? – тихо поинтересовался Рон, пытаясь застегнуть мантию снизу вверх и путаясь в застежках. – Или приснилось что-то жуткое?

– Да нет, – помотал головой Гарри, ни за что не желая признаться Рону, что он только что видел во сне.

Рыжая голова в крови. Огромное поле, покрытое трупами гоблинов, людей и мерзкими вонючими тушами троллей. Смрад от кровоточащих тел и горелого мяса. Крики мужчин и рыдание женщин. Он видел стада кентавров, мчащихся прочь от безумия битвы. Он слышал звон оружия, стоны раненых и чавканье мечей, жадно входящих в живую плоть, корчившуюся от боли, бьющуюся в агонии...

Рыжая голова в крови. И – ужас от того, что сейчас его больше не будет, от того, что смерть этого человека означает и его смерть. Никогда еще Гарри не было так страшно, как в этом диком, бесчеловечно жестоком сне. Никогда еще он так не хотел умирать.

Рыжая голова в крови. Неужели это был кто-то из Уизли? Рон? Джордж? Билл? Чарли? Перси? Неужели это был не сон, а настоящее видение. Снова Вольдеморт? Гарри украдкой потер лоб. Он не соврал Рону: шрам не болел.

Гарри потихоньку вздохнул и посмотрел на свою пижаму, новую, купленную мисс Эвергрин на Диагон-Аллее прямо перед школой. На пижаме были нарисованы снитчи. И теперь негодяйские золотые шарики как бешеные летали по всей поверхности пижамы, там, где на нее попала краска.

Вот проклятие!

Гарри кое-как умылся и на всех парах понесся за Роном на завтрак. Завтрак уже заканчивался, и Гермиона, окруженная толпой промерзших второклашек, сворачивала свою переносную библиотеку. Люк Дэниэлс и Тоби Табби спешно записывали последние Огненные Заклинания: они не приготовили домашнюю работу потому, что вчера весь вечер обсуждали с братьями Криви, каким образом возможно довести профессора МакГонаголл до белого каления и остаться в живых. Тема была животрепещущая: Клара ухитрилась упустить в окно белку, которую профессор ей вручила для превращения в пепельницу и заработала минус десять баллов и взыскание. Собственно, белку Клара упустила нарочно, чтобы, как она объясняла в гостиной, никому не пришло потом в голову затушить сигарету об ее симпатичный хвостик. Но профессор все равно ужасно наорала на нее, что было строгой МакГонаголл совсем не свойственно. Под вечер оказалось, что белка совсем не сбежала от них, а, напротив, забралась в гриффиндорскую башню, в спальню девочек третьего класса, что обнаружилось, когда одна из третьеклассниц села на белку в постели. Поднялся безумный визг, и дикий бедлам продолжался до тех пор, пока Клара, ворча что-то про истеричных девиц, не пришла за несчастным животным и не забрала его. Она устроила белку в гостиной, где та быстро освоилась и с удовольствием хрустела предложенными ей Всевкусными орешками и орешками обыкновенными, не обращая ни малейшего внимания на Криволапсуса, то задумчиво переводившего на нее свои фонари, то изредка отвлекавшегося, чтобы полюбоваться Цирцеей, лазилем Парвати. Клара с наслаждением провела несколько экспериментов над окрасом белки с помощью заклинания Колорум, и, остановившись на угольно-черном цвете, мстительно назвала белку Севериной, заставив Гриффиндор хохотать до слез: зубы у белки были такие же желтые и длинные.

– Где вы были так долго? – прошипела Гермиона, пока Гарри и Рон забрасывали себе в рот обжигающую овсянку. – Сегодня жутко ответственный урок по Трансфигурации, забыли?

Гарри, и правда, забыл, что профессор МакГонаголл объявила о начале занятий по Креативной Трансфигурации с октября. То есть, с сегодняшнего дня. Это означало, что шестиклассники приступали к самому сложному разделу этой науки: созданию материальных предметов из ничего. Для этого требовалась предельная концентрация и знание заклинаний на латыни и иногда на других мертвых языках, включая эльфийский. Впрочем, с последним проблем не возникало. Глориан, эльф с тысячелетним прошлым, весьма успешно начал свою преподавательскую деятельность в ХХ веке. Классы были от него без ума, его легкие, летучие объяснения такого сложного предмета, как Древние Колдовские Языки, оседали в головах учеников с невероятной простотой. Те же ученики, и, особенно, ученицы, которые не могли усвоить тяжелые спряжения эльфийских глаголов или разветвленную систему одушевленности в родном языке Глориана (разной степенью одушевленности обладали все виды деревьев, трав, животных и магических существ, причем, некоторые из них имели больше ее признаков, чем люди), старались только из-за того, что не хотели доставить неприятности такому учителю, как Глор. Он тут же обзавелся кучей поклонниц и теперь по количеству обожательниц мог заткнуть за пояс Локхарта, но наследный принц Леса Теней к этому не стремился. Он одинаково терпеливо и неизменно доброжелательно относился ко всем: от Дамблдора до Невилла Лонгботтома, который был не в состоянии даже проспрягять эльфийский глагол "цвести". Некоторую проблему вначале создавали уроки у слизеринцев, на которые Глор ходил с содроганием, но через некоторое время Гарри услышал о том, что в гостиной вечного соперника Гриффиндора состоялось несколько яростных ссор между представителями сильного и слабого пола. Представительницы последнего защищали профессора Глендэйла зубами и когтями в буквальном смысле. Драко Малфой после одной из таких стычек долго ходил с повязкой на лице под глумливые перешептывания гриффиндорцев, а Панси Паркинсон, по слухам, написала домой категоричное послание с приказом прислать из дому целую батарею зелий для выведения веснушек.

Гарри потихоньку занимался со Сьюзен. Когда Рон интересовался, чем они так заняты, Гарри честно и благородно отвечал, что они оба развивают свои скрытые способности должным образом, что было чистейшей правдой. Профессор Спаржелла предоставила в их распоряжение кабинет Магического Домоводства и несколько обрезков шерсти единорога, так что они оба могли без помех совершенствовать скрытые дарования. Гарри и Сьюзен убирали парты и стулья, садились в центр комнаты и брались за руки. Тонкая шерстинка единорога дрожала в потоке светящейся магии в хрупком кулачке Сью, крепко обхваченном рукой Гарри, и медленно отращивала корешки и почки. Профессор Спаржелла была поражена успехами, которых они достигли и восторженно поведала о них профессору МакГонаголл, которая сперва весьма скептически отнеслась к занятиям Гарри (слово это она произносила с величайшим подозрением), но потом смирилась, сделав, правда, парню суровое внушение на будущее: Трансфигурация, мол, очень обширная наука, и нельзя уделять только одному ее аспекту так много времени. Декан Хуффльпуффа помогла Гарри еще и в другом. После недели занятий в ее кабинете к Гарри решительно подошел Джастин Финч-Флечли и хриплым голосом потребовал объяснить ему, что Гарри подолгу делает наедине с его, Джастина, девушкой. Гарри попытался объяснить это нормальным языком, но Джастин, кажется, был не расположен понимать по-человечески. Тогда разговор стремительно перешел в фазу оскорблений и почти подошел к фазе синяков и шишек, если бы не подоспела профессор Спаржелла. В весьма категоричных выражениях она велела Джастину не беспокоить Сьюзен и Гарри, чем довела его до состояния бешенства, никогда не свойственного раньше кроткому хуффльпуффцу. Гарри его понимал: хотя он сам клялся Джастину, что в их занятиях со Сьюзен нет ничего личного, каждый раз, когда ее головка склонялась к его лицу, чтобы получше рассмотреть очередной стебелек ольхи или ясеня, его щеки багровели, кровь начинала бежать быстрее, мысли путались, и он понимал, что врет Джастину. Но ничего поделать с собой Гарри не мог. Он тщательно выводил идиотские прыщи, вновь обсевшие его нос и щеки, и думал о том, что Сью скажет ему после того, как увидит, какой сюрприз он ей припас на этот раз. Гарри приносил ей цветы, каждый раз новые, эту идею ему подкинули в тот самый вечер, когда разговор о его личной жизни всколыхнул всю гостиную Гриффиндора. Почему-то выращивать целые кусты роз для Сьюзен с помощью своей новой палочки для него не составляло труда, а, напротив, было ужасно приятно.

С мыслями было все намного хуже. Каждый раз, когда они со Сьюзен заканчивали "вытворять эти фокусы", как ехидно называл их занятия Рон, Гарри и девушка тут же начинали болтать и спохватывались только когда уже начинало темнеть. Немало нервничал Гарри и из-за того, что их занятия с Глорианом тоже потихоньку сошли на нет: он был слишком занят из-за Сью, а Глор был увлечен процессом проведения уроков по Древним Колдовским Языкам настолько, что у него уже не оставалось времени на эксперименты с мечом.

Гермиона тоже вовсю старалась. Как и Гарри, она по возможности оставалась после уроков в классе, в данном случае – в кабинете Трансфигурации, и усердно занималась левитацией. Если учесть и дополнительные занятия по Магическому Домоводству, на которых Гермиона упорно пыталась преуспеть при помощи Сьюзен и Джинни, то несчастная староста Гриффиндора трудилась, как пчела. Профессор МакГонаголл умилялась, видя, как тяжело работает Гермиона: спустя неделю после начала занятий девушка уже вполне могла перемещаться по воздуху вверх-вниз. Правда, продвигаться в горизонтальном положении у нее пока не получалось, но Рон, как правило, сидевший тут же и бренчавший на гитаре, как он выражался "для вдохновения", утверждал: даже за лето Гермиона не достигла таких результатов, как сейчас, и скоро она сможет играть в квиддич вместе с Гарри, только без метлы.

С квиддичем была еще та проблема. Гарри, не имевший метлы теперь, зато занятый целой кучей личных и не очень дел, даже не думал о том, чтобы упрашивать школьное руководство возобновить соревнования и тренировки. Делегация гриффиндорцев, состоящая из Клары Ярнли, Симуса Финнигана, Стеллы Таргет и возглавляемая Колином Криви потерпела фиаско, столкнувшись с упорством профессора МакГонаголл, не желающей даже слышать о возобновлении соревнований в такое время. Клара была в бешенстве: новенький Всполох, подаренный ей отцом, пылился в углу, и под ним пристрастилась спать Северина. По школе туманом плыл страх перед неизвестным будущим, перед возможной атакой Вольдеморта, тем более что в газетах, теперь нечасто попадающих в школу, некоторые волшебники в открытую призывали признать власть Вольдеморта, и многие сумасшедшие с ними соглашались. Драко Малфой расхаживал по школе с многозначительным и наглым видом, вызывая у Гарри с Роном жесточайшие подозрения ("глаза и уши Вольдеморта", как-то в сердцах назвал его Рон). Фудж почему-то опять не подавал никаких вестей, говорили, что и Национальная Квиддичная Лига была распущена в связи с активизацией темных сил и ослаблением охраны Азкабана. Мадам Хуч была тоже недовольна тем, что она с должности преподавателя в этом году из-за отсутствия первого класса и соревнований между факультетами была переведена в должность смотрителя. Дамблдор, по слухам, поручил ей облетать на метле все школьные владения и проверять сохранность защитного укрепления. Иногда к мадам Хуч, весьма недовольной такой работой, но сознающей ее ответственность, присоединялись и другие преподаватели. Гарри раньше почему-то думал, что это зрелище невозможно себе представить, но факт остается фактом: однажды он увидел на метле даже профессора МакГонаголл. Гарри долго хохотал: суровая деканша оказалась точь-в-точь похожа на тех ведьм, которых обычно рисуют в детских магловских книжках. С высокой шляпой, из-под которой вылетали выбившиеся из тугой прически седые патлы, с торчащими в разные стороны ногами в викториански скромных высоких полусапожках и в развевающейся по ветру мантии декан Гриффиндора представляла собой крайне комичное зрелище. Смешно выглядел на метле Флитвик – крохотное нечто, притулившееся на краешке старинной "Серебряной стрелы", старательно совершающее повороты, дабы не упасть с метлы. Профессор Астрономии Синистра и профессор Арифмантики Вектор обычно вылетали на дежурство вместе, два одинаково сухих сгорбленных вопросительных знака в широких старомодных дамских брюках. Пухленькая профессор Спаржелла никогда не садилась на метлу во избежание перегрузки оной. Профессор Снейп, по слухам, как Дракула, вылетал чаще ночью и внимательно контролировал не столько наличие защитной преграды вокруг Хогвартса, сколько наличие зажженных окон в часы отбоя. Говорили, что он чуть не довел до истерики двух несколько засидевшихся у окошка рэйвенкловцев, когда на всех парах поднесся к ним и внезапно заорал: "Брокльхерст и Стэнфорд! Тридцать баллов с Рэйвенкло за нарушение распорядка и антиобщественное поведение!" Что именно Снейп назвал "антиобщественным поведением", провинившиеся преступники сообщить отказались. Профессор Эвергрин решительно отказалась от дежурств, мотивируя это тем, что она слишком стара для того, чтобы вновь овладевать премудростью полета на метле после перерыва лет этак в пять-шесть и что она предпочитает спорт другого рода.

Она взяла за привычку периодически исчезать из замка по вечерам, и Гарри, которому она строго велела приходить к ней докладывать о своих достижениях в учебе, с чистой совестью мог состроить обиженную рожу, если встречал ее в коридоре, и невинно сказать, что он был у нее, но не застал. Так что тайна ковра и бутылки пока была соблюдена. Джинна он больше не "выводил погулять", хотя тот частенько стучал изнутри, заставляя бутылку перекатываться на дне сундука. Соседи Гарри по комнате считали, что у них завелись мыши, Криволапсус игнорировал шум в сундуке, не желая связываться с хозяином страшной высоко летающей штуковины, пахнущей тиграми, а Гарри и Рон молчали в тряпочку, чтобы одноклассники не узнали о существовании джинна.

Новый учебный год нагрянул в этот раз с кошмарным объемом учебной нагрузки. Мало того, что у них ввели новые предметы, каждый из которых был обязательным: Магическая Медицина (которую преподавала Инь Гуй-Хань) и Древние Колдовские языки. Почти каждый предмет у шестиклассников перед своим названием ставил еще и слово "Высшая". Высшая Арифмантика (от которой пухли мозги), Высшая Астрономия, Высшая или Креативная Трансфигурация. На трансфигурации в этот день профессор МакГонаголл объявила, что намерена проверить личные способности к этому разделу магии у каждого ученика. Невилл приуныл, а Гермиона привычно вытянула руку выше всех.

– Основное заклятие Креативной Трансфигурации звучит так: Фасере Экскассус! – гордо объявила она, как обычно счастливая ощущением значимости собственного знания.

– Верно, мисс Грэйнджер, – одобрительно кивнула профессор МакГонаголл. – Пять баллов Гриффиндору. Произносить заклятие можно и про себя, но главное – отчетливо представлять себе, что именно вы хотите создать. Во всех подробностях. Начнем. Мистер Уизли, вы первый, – скомандовала Минерва МакГонаголл.

– Что я хочу создать, что я хочу создать... – нервно бормотал Рон, совершая надлежащие движения палочкой вверх-вниз. Что бы он ни хотел создать, у него почему-то получилась целая пригоршня гвоздей, с шумом рассыпавшихся и раскатившихся по полу. – Но я хотел другое! – пожаловался Рон. – Я думал, что у меня получится...

– Неважно, что вы хотели, мистер Уизли, – Профессор МакГонаголл поджала губы. – Мне все ясно. Следующий!

Следующим был Невилл. Все отодвинулись подальше, девочки зажали уши руками в ожидании грохота и разрушений. Но ничего не произошло: палочка Невилла жалобно пискнула и выпустила из одного конца тонкую струйку воды. Вода попала на Тревора, как обычно мирно дрыхнувшего на краешке парты Невилла. В отличие от профессора Трансфигурации Тревор остался доволен результатами, зато сам Невилл вновь приуныл. Симус сумел произвести на свет чайник с отломанным носиком, Парвати – хрустальный шар, немного сплющенный с одной стороны. Потом настала очередь Гермионы.

– Фасере Экскассус, – пробормотала она и тут же еле-еле увернулась от чуть не упавшего ей на голову огромного камня. Профессор МакГонаголл к счастью успела вовремя среагировать, и мраморная глыба повисла в воздухе.

– Что ты хотела создать? – удивленно спросил Рон, откачивая перепуганную Гермиону. – Неужели обломок скалы? Сумасшедшая!

– О чем ты говоришь, Рон! – Гермиона привела в порядок свою растрепанную шевелюру и не мене растрепанные мысли. – Я почему-то подумала о мраморной статуе Лоренцо Веронского, ну, той, что стоит возле класса Магического Домоводства. Я так часто туда хожу, что мне везде мерещится эта кривоглазая физиономия. Жаль, что творческая жилка у меня не так сильна, саму статую создать не получилось.