Текст книги "Гарри Поттер и Лес Теней."

Автор книги: Constance_ice

сообщить о нарушении

Текущая страница: 66 (всего у книги 78 страниц)

"Не говорите так о нем, сэр", – отрезала Гермиона.

Позади Гарри послышалось какое-то смущенное шевеление.

"Вы все еще любите его?" – гордо спросил Роберт, пристально глядя девушке в глаза. Она промолчала. – "Или вы все еще надеетесь вернуться? Леди Валери Эвергрин, конечно, искала заклятие, которое могло бы вернуть всех вас назад, но я не думаю, что..."

"Здесь не мой дом", – Гермиона осторожно высвободила свою ладонь из рук Роберта и встала. – "Здесь для меня все чужое и страшное. То, что произошло с Хогвартсом, то, чему стали свидетелями десятки маленьких детей – вся эта кровь и смерть! – неужели вы думаете, что это нормально, сэр Роберт? Неужели вы считаете, что мы должны все это принять таким, как есть и жить здесь дальше, как будто ничего не случилось?"

"Раньше вы этого не говорили, леди Гермиона", – сумрачно сказал Роберт, высокомерно глядя на нее.

"Раньше я была испугана. И глупа", – признала Гермиона. Она отошла к полке и стала автоматически перебирать рукописи, которые на ней лежали. – "Я прошу меня простить, сэр. Вы – удивительный человек. Я восхищаюсь вами: вы так умны, так отважны, так стойко выносите все удары судьбы... Вы научили меня столь многому, из того, что я никогда бы не смогла постичь сама. Но я никогда не смогу стать частью этого мира, а, значит, частью того, что вам близко и дорого. Я – другая. Мне хочется надеяться, что вы найдете свою судьбу и будете счастливы, что вам не придется страдать, а еще – обманывать и убивать ради своей цели, какой бы благородной она вам ни казалась. Можно достойно прожить жизнь не будучи бароном или графом. Вы – прирожденный учёный, сэр Роберт, вы столько всего знаете. Я не уверена, все ли из того, что вам известно, доступно даже сэру Годрику или леди Ровене, так почему бы вам не заняться тем, к чему у вас действительно лежит душа? Вам не кажется, что вы многое потеряете, если посвятите жизнь бессмысленной борьбе за завоевание места в магловском обществе?"

"Женщины не всегда могут по достоинству оценить устремления мужчин", – несколько высокомерно заметил Роберт, явно уязвленный. – "Но когда дело касается их комфорта и статуса в обществе..."

"Вы считаете, что я способна согласиться на ваше предложение только из соображений комфорта в своей будущей жизни?" – вздернула голову Гермиона.

"Нет, конечно, нет, прошу простить мою дерзость", – склонил голову Роберт. – "Я не имел в виду ничего оскорбительного для вас".

Они помолчали. В повисшей неловкой тишине Гарри послышалось, что Рон тихо вздохнул. Гарри понимал, что сейчас Рон весьма и весьма уверен в том, что если на ристалище или на магической дуэли он бы сумел показать себя не хуже Роберта Эверетта, то мозгами он никогда не сможет с ним тягаться. А что же важнее Гермионе?

"Так что же вы скажете, леди Гермиона?" – осторожно спросил снова Роберт. – "Вы не согласитесь ждать меня? Вы чувствуете, что не могли бы примириться с такой жизнью даже ради меня?"

"Простите меня, сэр", – прошептала Гермиона, роняя свитки и прижимая руки к груди в жесте, полном отчаяния. – "Простите... Роберт... Вы – самый лучший, вы – самый смелый, самый умный, вы... но – нет. Я не могу. Вы... слишком другой. Мне очень жаль".

Роберт опустил голову на руки и некоторое время молчал. Видно было, что Гермионе действительно безмерно жалко его, настолько, что ее глаза наполнились слезами. Она всхлипнула, и этот звук заставил Эверетта поднять голову.

"Я огорчил вас?"

"Нет", – изо всех сил сдержала эмоции Гермиона. – "Это я виновата, я... надеюсь, что вы когда-нибудь найдете достойную вас девушку, и она составит ваше счастье..."

"Боюсь, миледи, вы ошибаетесь", – слабо улыбнулся Роберт и тоже встал. – "У рыцаря может быть лишь одна дама", – он с нежностью смотрел на Гермиону, нервно комкающую в руках проклятущий свиток. – "Что ж, спасибо, леди Гермиона, что вы не побоялись сказать мне правду. Я думаю, что вы будете счастливы".

"Вы же не верите в предсказания, сэр Роберт", – Гермиона улыбнулась сквозь слезы.

"И вы тоже".

"Куда вы теперь?" – теперь она с напряжением смотрела на то, как Роберт спокойно набрасывает плащ.

"Куда?" – задумался Роберт. – "Думаю, сперва в Сордо. Может быть, мне удастся получить хоть что-нибудь из наследства отца, если его родня ничего не успела растащить. Впрочем, я же незаконнорожденный... но, посмотрим, что из этого выйдет. Все равно я собирался когда-нибудь побывать на его родине. Никогда не был в Испании".

"Будьте осторожны, сэр. Там сейчас к колдунам относятся не очень-то..." – невпопад пробормотала Гермиона.

"Спасибо", – улыбнулся Роберт. Он подошел к двери и оглянулся на Гермиону с какой-то странной последней надеждой. – "Миледи Гермиона, скажите, а если бы все получилось иначе? Если бы вы... если бы вам не нужно было возвращаться обратно, мы могли бы..."

Плечи Гермионы поникли, и Роберт понял все без слов.

"Прощайте", – тихо сказал он. Его плащ обмахнул проем двери, заколыхались пыльные занавеси, и в библиотеке осталась лишь одна Гермиона. Бесшумно всхлипывая, впиваясь зубами в худенький кулачок, чтобы никто не услышал, как она плачет, Гермиона тоже прощалась с человеком, который, наверное, как никто другой, сумел понять то, что было ей дорого.

Гарри неуклюже выбрался из своего укрытия. Сзади уже напирал Рон.

"Иди, Гарри..."

"Чего?"

"Иди, говорю. Оставь нас одних".

"А, понял, понял", – Гарри покосился на съежившуюся в уголке Гермиону, не замечающую ничего вокруг, и, пятясь, отступил в сторону двери.

Когда он вышел во двор, солнце уже припекало совсем по-летнему. Гарри устало облокотился о перила балюстрады и некоторое время опустошенно наблюдал, как маленькие фигурки нескольких работников и учеников возятся у разрушенных стен, пытаясь хоть как-то возместить ущерб, нанесенный Хогвартсу. Заклинание Париус Петрус использовалось, однако, не слишком часто, потому что львиную долю работы торжественно возложил на себя Джамаледдин Кудама ибн... короче, верный гаррин слуга и друг. Джим порхал вокруг разрушенных укреплений, периодически изящно взмахивая пальцами, и в стенных пустотах, повинуясь мановению его рук, появлялись заплатки из подручного материала, подносимого работниками. А после того, как Алистер, шумно пыхтящий и потеющий от натуги, прикатил полную тележку глиняных кирпичей, взмахнули палочки, и дело пошло еще веселей. Джамаледдин отряхнул руки от каменной крошки, довольно взглянул на дело своих рук и спикировал возле следующей дыры, чтобы помочь латавшим ее людям. В развалинах конюшни тоже копошились волшебники, вытаскивая из-под завалов раздавленные ясли и упряжь, другие же осторожно переносили большие бревна с помощью заклятий в безопасное место. В толпе работников Гарри заметил отирающегося возле волшебников юного принца Дэвида. Он восторженно взирал на колдунов и был абсолютно счастлив потому, что ему разрешили участвовать в процессе восстановления замка. Слева от конюшни чинили замковые ворота, изрядно помятые троллями, причем, среди знакомых ему лиц Гарри заметил радостно суетящегося от предвкушения покомандовать сэра Кэдогена, нескольких норманнов и двоих стрелков из телохранителей принца Александра, с боязливым восхищением ловящих на верху крепостной стены балки и камни, поднимаемые к ним с помощью заклятия Левитации. Сам же мрачный отпрыск великого Канмора вскоре тоже обнаружился в поле зрения у Гарри: возле невысокой стены, отделявшей хозяйственные постройки от фруктового сада, он о чем-то беседовал с Мартином Морвеном – бледным, все еще с трудом передвигающимся после страшной раны, нанесенной ему копьем. Потом Мартин не спеша перекрестил Александра, тот коротко поклонился и вышел за ворота, туда, где на поле за Хогвартсом паслись его лошади, а Мартин вновь принялся осторожно, стараясь сильно не нагибаться, окапывать до сих пор цветущие яблони.

Гарри решил, что не дело ему болтаться без всякого занятия. Довольно он в последние три дня занимался самоедством, тут люди работают, а он стоит и мух ловит. Гарри решительно направился к той группе, которая работала с самой большой дырой в стене, явно разрушенной ретивыми пятками троллей. Алистер, увидев Гарри, радостно замахал ему. Укладывающий рядом камни Росс Кэмпбелл (они с Алистером за последние пару дней стали закадычными друзьями) тоже взглянул через плечо на Гарри и подмигнул ему, автоматически небрежными движениями палочки запихивая в стену большую каменюку. Гарри достал свою палочку, закатал рукава и встал в строй.

Некоторое время они работали молча, не считая редких и весьма средневековых шуток, которыми работники развлекали друг друга (шутки заключались в умении неожиданно сбрасывать переносимый камень вместо нужного отверстия в стене на голову ничего не подозревающему партнеру), вызывающих взрывы смеха только у них самих. Потом Гарри, решив, что молчание, нарушаемое усталым сопением, слишком уж затягивается, и светским тоном поинтересовался у стоящего рядом Росса:

"А как твой отец?"

"Что – мой отец?" – подозрительно поинтересовался юный слизеринец, тут же натягивая на лицо маску равнодушия.

"Ну, он дал о себе знать как-то?" – замялся Гарри, поздновато осознав, что тема для беседы была выбрана не слишком удачно. – "То есть, я хотел сказать..."

"А ничего не надо объяснять", – холодно проинформировал его Росс, с деланным увлечением заталкивая особо упрямый камень в ровно лежащий раствор, только что наколдованный Алистером. – "Я ему не писал. И вообще, я не хочу больше возвращаться домой".

"Совсем?"

Алистер бросил предостерегающий взгляд на Гарри, но Росс вполне спокойно ответил на его вопрос.

"А то как же. Совсем. Мне и в Хогвартсе хорошо. Вот доучусь и попрошу у мастера Годрика разрешения остаться здесь. Буду заниматься усовершенствованием своего порошка, который дон Салазар использовал для перемещения..."

"Кружаной муки?" – вытаращил глаза Гарри. – "Так это ты ее ... того?"

"Я", – довольно подтвердил Росс. – "Думаю, что с помощью этого зелья еще многое можно будет сделать. К тому же, теперь никто не скажет, что эта штука принадлежит не мне, а ему... Он всегда прибирал к рукам все наши выдумки, а мы страшно боялись, что кто-то со стороны узнает, что не он – хозяин изобретений. Мы решили, что он тогда нас вообще со свету сживет".

Гарри все никак не мог опомниться. Надо же! Заносчивый задира Росс Кэмпбелл – изобретатель кружаной муки! Росс поймал его потрясенно недоверчивый взгляд.

"Что, не похож я на великого изобретателя?" – с ехидной ухмылочкой поинтересовался он. – "Ты, небось, думал, что все ученики дона Слизерина совсем другие, ан нет. Годвин хоть и был величайшим пройдохой и трусом, но с детства знал пять языков, и здесь еще четыре выучил – у него были удивительные способности к запоминанию, дон Салазар часто пользовался им, как переводчиком древних текстов. Рене уже третий год занимается усовершенствованием заклятий окаменения, а леди Матильда знала все обо всех волшебных артефактах, которые когда-либо существовали в мире. Прости, Алистер", – виновато моргнул Росс, заметив, как вздрогнул Макъюэн, вспомнив, что именно Матильда стала причиной гибели девушки, которую он любил. Остальные подробности были пока ему неизвестны. – "А мэтр Робер Д'Эвре или, как его по-здешнему называют, Роберт Эверетт, вообще гений, не зря дон Салазар его за самого близкого ученика держал, многие даже, говорят, тайны открывал, из тех, что ему самому были известны".

Да, подумал Гарри, налегая на лопату с песком (песок никак не получалось переносить с помощью заклинания, все высыпалось по дороге, поэтому пришлось применить физическую силу), и как я мог быть так слеп в отношении слизеринцев? Всегда все факультеты в Хогвартсе считали, что Слизерин – прибежище самых отъявленных карьеристов, подлецов и наушников, кичащихся своей чистой кровью и всегда готовых на любую гадость. Видимо, не все из них карабкались по головам рядом стоящих, дабы достичь высот, достигали кое-чего и собственным умом, не чурались ни труда, ни отваги. Гарри вспомнил, как еще недавно рядом с ним бок о бок сражались и Монтегю, которого он всегда считал тупым амбалом, и Уоррингтон, ум которого, по мнению Гарри, оставлял желать лучшего, и Блаунт, которого держал за подлого доносчика на побегушках у Снейпа, только потому, что он был старостой. Вот и личные ученики Слизерина тоже оказались не такими уж злодеями. Гарри вспомнил, как обозленные Крэбб и Гойл кидались на бросившего их Малфоя, когда его привели в Большой Зал. Кроме полубезумной Панси Паркинсон, закатившей великолепную истерику у всех на глазах, его никто защищать и не подумал, даже бывшие прихлебатели не побеспокоились о его свободе. Крэбб и Гойл всегда казались Гарри безмозглыми шавками Малфоя, не умеющими соображать без его подсказок, теперь же они настолько взбунтовались против своего бывшего господина и повелителя, что Хельге пришлось их осаживать с помощью Петрификус Тоталус. Строить из себя оскорбленного страдальца Малфой даже и не подумал, когда увидел столько ненавидящих глаз вокруг. Посовещавшись, преподаватели решили не подвергать жизнь Малфоя опасности, давая ему относительную свободу поблизости от былых друзей, жаждущих мести, поэтому у Драко отняли палочку и закрыли в каком-то подземелье, впрочем, весьма комфортабельном, где он даже имел возможность читать книги. Приносившие ему обед работники, однако, уверяли, что он большей частью бросается ими в стену и ругается неизвестными им словами, по всей видимости, вошедшими в обиход веками позже. Что с ним, предателем, делать, пока так и не решили. Разные слизеринцы бывают, разные...

Из задумчивости Гарри вывел знакомый хвастливый тенорок Джамаледдина:

"О чем размышляет мой юный господин и повелитель? Он обозрел ту работу, которую проделал собака Джамаледдин, и остался ею доволен?" – подмигнул Джим Гарри, спускаясь пониже. На нем был кожаный фартук каменщика, украшенный аппликацией в виде симпатичных полосатых снитчей.

"Все замечательно, Джим, спасибо", – улыбнулся Гарри. – "Знаешь, я даже не могу выразить, как я тебе благодарен..."

Джамаледдин обалдело уставился на Гарри, зависнув в воздухе и слегка покачиваясь на ветру.

"Мой господин сказал, что он мне благодарен?" – неверяще переспросил он, подплывая поближе, дабы удостовериться, что правильно расслышал.

"Еще бы, Джим", – проникновенно подтвердил Гарри. Он покрепче уложил камень в ряд и широко улыбнулся джинну. – "Без дураков, ты вроде как спас наш Хогвартс. Даже не знаю, как я отплачу тебе, дружище".

Огромные темные глаза Джима заполнили слезы счастья.

"Мой хозяин называет себя другом собаки Джамаледдина?"

"Да прекрати ты себя так обзывать, Джим. Можно подумать, я к тебе отношусь, как к невольнику какому-то! Конечно, ты мне друг, а как же иначе можно относиться к человеку, которому я обязан жизнью?.." – Гарри не успел закончить фразу, как тут же оказался подхвачен мощными лапами Джамаледдина и почувствовал, что тот на радостях поднимает его на кошмарную высоту. Джим, громогласно гогоча от счастья, воспарил над башенками Хогвартса, сжимая Гарри в дружеских объятиях. Привычный к квиддичным кульбитам Гарри, тем не менее, удержался от того, чтобы посмотреть вниз, потому что падать с такой высоты было бы действительно страшновато.

"Мерлин, Джим, что ты делаешь?!"

"Я счастлив! О, как я счастлив сегодня!" – радостно пропел Джамаледдин, закружив Гарри в воздухе так, что у него захватило дух. – "Ни один из моих хозяев еще никогда не называл себя другом Джамаледдина! Это счастливейший день в моей жизни! Клянусь бородой великого Сулеймана ибн-Дауда, я еще никогда не был так сча-а-а-а-а..." – он на бреющем полете ринулся вниз, радостно проделал мертвую петлю в угрожающей близости от земли и мягко приземлился возле главной лестницы Хогвартса, не примяв даже травинки. Гарри, тяжело дыша, выкарабкался из его ручищ.

"Ой-ёй-ёй, Джим... Я, конечно, понимаю, что ты рад, и все такое, но больше так не делай!"

"Не извольте беспокоиться, о, прекраснейший, мудрейший, благороднейший!.." – джинн все еще находился под впечатлением того, что его назвали другом.

"И не называй меня так больше, пожалуйста", – покосился Гарри на шотландцев, разинувших рты от ужаса. У одного из них даже выпал камень из рук. – "Люди смотрят!"

"Мой господин даже не знает, насколько я ему благодарен", – серьезно заметил джинн, мимоходом вытаскивая из уха случайно залетевшую туда птичку. – "Он не только позволил мне называться другом умнейше... Да-да, я помню... Но еще и дал мне возможность расквитаться с самым ненавистным мне врагом!"

Гарри вспомнил огромную руку, тянущуюся к нему из темноты, вспомнил кровавые куски, оставшиеся от Салазара Слизерина, и его передернуло от отвращения. К горлу подступил колкий комок, а запах крови и отдаленный лязг мечей вновь всплыл в памяти, точно страшный сон.

"Этот негодяй!" – восклицал Джамаледдин, не обращая внимания на то, как поежился Гарри. – "Вообрази, хозяин, мою ярость, когда я узнал, что мерзкий предатель, отравляющий душу моего господина Махмуда Мавританского, и тайный легат проклятого демона Гильдебранта – жив! И стоит передо мной! И снова покушается на жизнь моего хозяина, моего доброго юного хозяина... Что я мог сделать? Только то, что должен был", – хищно захрустел кулаками Джим. – "И я раздавил эту мерзкую тварь. Какой бы сильной она ни была, мое желание стереть ее с лица земли оказалось куда сильнее", – горделиво отметил он и подбоченился. – "И теперь я ощущаю невероятную легкость во всем теле! Невероятную! Точно я стал в тысячи раз мощнее, лучше, добрее... Я таскаю камни так, точно это перышки!" – похвастался он, демонстративно подхватил целую пригоршню кирпичей и принялся жонглировать ими на глазах у высыпавшей на двор и лестницу малышни, у которой как раз закончились уроки. Дети, разинув рты, наблюдали за тем, как Джим с легкостью поднял громадную глыбу, водрузил ее себе на макушку, пробалансировал с ней через весь двор, а потом зашвырнул за крепостную стену. Послышался громкий плеск, и сквозь дыру в стене Гарри увидел, как изо рва с водой на берег набежала громадная волна, плеснула пару раз и исчезла.

Аплодисментам зрителей не было предела.

"Спасибо, спасибо", – раскланивался Джамаледдин, прижимая к груди растопыренную пятерню. – "Не стоит внимания, пустяки, так сказать... Я еще и не то могу! Вот возьму и восстановлю весь ваш замок за сегодняшний день! И без всякого желания!" – добавил он, щедро подмигнув Гарри.

"Вы и так сделали больше, чем мы были вправе вас просить", – Годрик Гриффиндор, сопровождаемый Хельгой Хуффльпуфф и Ровеной Рэйвенкло, выковылял на крыльцо. Его и без того кривые ноги сейчас выглядели еще ужасней из-за наложенных на них повязок на плохо срастающиеся после ранения кости. На его плечи был наброшен знакомый потертый клетчатый плащ, а на рыжую поросль на подбородке отбрасывали тень широкие поля шляпы.

"Да что вы! Я еще много чего могу!" – кокетливо склонил голову Джим и принялся смущенно разглядывать свои прозрачные ноги. – "И совершенно бесплатно! И плевал я на Высший Диван Джиннов – старых маразма..."

"Г-хм..." – грозно нахмурилась Ровена, и Джим моментально стушевался.

"Ну, то есть, я хотел сказать, что теперь эти мараз..., о, прошу простить мои грубые слова, о прелестнейший бутон Британии! Просто это ощущение силы в мне... оно удивительно, просто удивительно! До сих пор в себя прийти не могу!.."

"Все дело в том, мой дорогой друг", – Годрик похлопал Джима по могучему плечу. – "Что, уничтожив Салазара Слизерина, вы, маг, обрели его собственную силу. А она была огромна, поверьте мне, огромна. Я не знаю наверняка, как он смог получить ее, убив величайшего волшебника, который, возможно, и человеком-то не был..." – тут он осекся под пристальным взглядом Хельги. – "Так что теперь вы – сильнейший из слуг волшебных предметов, и, пожалуй, сами сможете диктовать свою волю вашей Высшей э-э-э... кушетке?"

"Дивану!" – возвела очи горе Ровена.

"Ах, да, конечно-конечно! Я хотел сказать, что мы благодарны вам за помощь. Сами мы и в несколько лет бы не справились с ремонтом замка, даже учитывая то, что новый шотландский сюзерен обещал нам помочь после своего воцарения".

Черты лица Ровены несколько смягчились.

"Ух ты! Значит, теперь я самый-самый-самый сильный, да?" – Джим на бреющем полете взмыл до самой крыши, сделал на радостях пару кругов почета и вновь вернулся к собравшимся на ступеньках магам. – "Надо испробовать свои возможности!" – он довольно потер руки. – "Начну-ка, пожалуй, с главных ворот", – и он тут же испарился, а через несколько секунд в отдалении раздался его недовольный голос.

"Куда ж ты тащишь такую тяжесть, магл несчастный! Дай-ка помогу. Да не убегай ты от меня, дурень, я ничего плохого тебе не сделаю! Эй!.."

Все Основатели дружно хмыкнули.

"А куда вы собрались, сэр Годрик?" – спросил Гарри, разглядывая дорожное одеяние старого мага.

"Ну, сынок, много дел еще надо сделать. Во-первых, надо к Совету Магов обратиться, известить их о кончине Слизерина и о том, что нас берет под свое покровительство другой государь из-за того, что эти земли переходят под его начало. Потом, надо уладить подобные же дела при дворе этого рыжего норманнского жадюги – ох, уже предчувствую свары, которые начнутся после передачи этих земель шотландской короне..."

"Ты выстоишь, Годрик", – улыбнулась старушка Хельга и ласково похлопала Гриффиндора по плечу. – "Мы верим в тебя. Ты – великий шотландец!"

"Да какое там!.. Все эти политические свары – ничего хорошего из них не выходит. Сама посуди: при всем норманнском дворе к нам благосклонно отнесся только младший брат этой рыжей скотины, да и то, полагаю, потому что имел на магов какие-то виды в своих придворных интригах. Принц Генрих, конечно, по сравнению со своим братцем куда более умен, но..."

"Эдгару он не нравится", – вмешалась Ровена.

"Все они одним их поповским миром мазаны, эти короли и герцоги", – пробурчал Годрик, подтягивая кожаный пояс повыше. Привычно звякнули ножны и из-под тартана плаща показались острия дротиков. – "Как в таких условиях мы будем набирать новых учеников – неизвестно. Опять бродить по стране? Это сейчас намного опаснее, чем десять лет назад. И кого мы будем набирать теперь: благородных отпрысков известных магических фамилий или простых ребяток? Я-то всем сердцем за второе, тем более, с ними возни меньше, но при всей моей нелюбви к Салазару, нужно отметить, что и он выбирал далеко не глупцов..."

"Я позабочусь о его теперешних учениках", – заметила Ровена. – "Но меня беспокоит другое..." – она задумалась и медленно пошла мимо бегущих по коридору детей. – "Кто будет учить детей, когда нас не станет? И каких? И как?"

Гарри, затаив дыхание, последовал за ней, протискиваясь между галдящими учениками.

"Ты так молода, детка, и уже думаешь о смерти?" – широко улыбнулся Годрик. – "Будет тебе, пусть в мокрой пропасти Аннуина сгинут твои страхи! Наберем кого-нибудь".

"Но я не согласна, чтобы те, кто будет учить здесь детей после меня, набирали кого-нибудь", – упрямо возразила Ровена Рэйвенкло. – "Те качества, которые я ценю в своих учениках – ум, любовь к знаниям и чувство юмора, без которого любой маг легко может стать занудным книжным червем, – я хочу, чтобы сюда и дальше попадали все дети, обладающие ими!"

"Миледи Рэйвенкло, но, может быть, можно обучать всех, кто сюда придет сам? Не выбирая?" – спросила старая Хельга, теребя фартук. – "Я согласна брать к себе всех детей, если они способны и трудолюбивы, конечно. Без этих качеств не постичь все секреты магии".

"Видите, мистрисс Хельга, вы тоже предпочитаете брать к себе каких-то определенных учеников, обладающих качествами, которые вы цените больше всего", – торжествующе выпалила Ровена и нетерпеливо перебросила роскошную косу с одного плеча на другое. – "Вопрос в том, как будут выполняться наши традиции после того, как нас не станет".

Маги помолчали. Годрик снял шляпу и задумчиво почесал рыжеватый пушистый затылок.

"М-да... Еще проблема... Может, нам молодое поколение что-то присоветует?" – он заговорщицки подмигнул Гарри. – "Как по-вашему, сэр, каким образом можно набирать учеников в Хогвартс без утомительных путешествий по всей стране в поисках детей с нужными нам качествами?"

Гарри открыл рот. Закрыл его. Посмотрел на шляпу Годрика, такую чертовски знакомую шляпу, и снова открыл, но так и не решился произнести ни слова. Мисс Валери говорила, что здесь даже неосторожным словом можно изменить будущее. Не делаю ли я это прямо сейчас? Но мало ли, как мы его уже изменили, участвуя в битве за Хогвартс? Он содрогнулся.

"Мастер Годрик, сэр!" – Гриффиндора настойчиво потянули за руку. Он обернулся – сзади него с наихитрейшей физиономией стояла Клара. Северина выглядывала у нее из кармана, и Гарри мог поклясться, что у белки была такая же ушлая мордочка, как и у ее хозяйки.

"Что тебе, детка?"

"Я слышала, о чем вы здесь говорили!" – выпалила Клара и сверкнула глазами в сторону Гарри. – "И у меня есть идея!"

"Не смей, Клара!" – зашипел в ее сторону Гарри.

"А что тут такого?" – надулась юная герцогиня. – "Ты думаешь, что это может изменить нашу историю, да, Гарри? Так мы уже ее изменили! Мы постоянно меняем ее, что-то делая, что-то совершая каждый день. И не только здесь, в прошлом, – всегда. Мы изобрели квиддич, мы, то есть, Джамаледдин", – поправилась она, – "уничтожил Слизерина. Почему бы нам не изобрести и Сортировочную Шляпу?" – уставилась она на Гарри совершенно невинными глазами.

"Нет тут Гермионы, она бы рассказала тебе, что в "Истории Хогвартса", небось, говорится, о том, как Сортировочную Шляпу изобрели намного позднее".

"История Хогвартса", – рассмеялась Клара. – "Моя любимая, моя настольная книга! Это Гермиона дала мне ее почитать, кстати. Так вот, там не сказано, когда именно впервые положили Шляпу на тот табурет".

Годрик, Ровена и Хельга слушали этот спор, не совсем понимая, о чем идет речь.

"Что такое Сортировочная Шляпа?" – недоуменно поинтересовалась Ровена.

"Да вот это", – Клара торжествующе ткнула пальцем в головной убор Годрика Гриффиндора. – "Вы можете заколдовать эту штуку и вложить в нее все свои предпочтения относительно будущих учеников, чтобы Шляпа сама выбирала, чьи мозги для какого факультета годятся?"

"Разве мне нужен целый факультет учеников?" – засмущалась Хельга. – "Десяти и то слишком много".

"Но у вас и будет целый факультет!" – рассмеялась Клара.

"Слушайте, а это мысль!" – просиял Годрик. – "Это же элементарная Трансфигурация – оживить шляпу, а? По-моему, блестяще сказано, моя маленькая леди, это чудесный способ разрешить наши проблемы. В этом случае нам не придется ездить по всей стране самим, достаточно будет разослать письма будущим ученикам и пригласить их на сортировку".

"Видишь, Гарри!" – Клара вся светилась от гордости – ее похвалил сам Годрик Гриффиндор. – "Я же говорила, что все будет в порядке!"

"Это безрассудно, Клара", – только и сумел вымолвить Гарри. Общее восхищение планом Клары заглушило его возражения, но сомнение все еще осталось.

"Гарри, не будь занудой", – махнула Клара рукой. – "Честное слово, ты сейчас нудишь, как профессор Снейп, когда я сунула в котел вместо мяты болотной перечную мяту... Ты же видишь, что все в порядке, все так, как и должно быть – мастер Годрик сейчас заколдует свою шляпу, все вложат в нее свои пожелания, и отныне она станет Сортировочной!"

"Интересно, как ты предполагаешь вложить в нее мысли Слизерина", – ядовито поинтересовался Гарри, прервав восторги Основателей. – "Или ты планируешь его для этого воскресить?"

"А разве обязательно вкладывать в шляпу его предпочтения?" – пробормотала Клара, смущенная его вопросом. – "Ну их к черту".

"В этом случае ты точно изменишь историю магии", – резко подвел итог Гарри и отвернулся.

Хельга, Годрик и Ровена в затруднении переглянулись, не совсем понимая, о чем говорят Гарри и Клара. И надо же было, чтобы именно в этот момент во дворе появился Роберт, спокойный и собранный. Он вел под уздцы свою лошадь, на которую были навьючены его немудреные пожитки, состоящие исключительно из свертка с книгами и старых доспехов.

"Доброе утро, господа", – сумрачно сказал он, нервно наматывая на руку уздечку. Его лошадь в ожидании переступила с ноги на ногу. – "Извините, что я беспокою вас, но... в общем, я ухожу".

"Куда же ты собрался, сынок?" – тут же забеспокоилась Хельга. Лицо старушки жалостливо сморщилось. – "Да и зачем тебе уходить?"

"А вы думаете, мистрисс Хуффльпуфф, что мне теперь будут рады в этом замке?" – невесело усмехнулся Роберт. – "Как на меня посмотрят другие ученики, когда узнают, кем был мой отец?" – он внимательно оглядел Основателей. – "Я так понимаю, вы – знали. Знали, да? Но никому не сказали. Спасибо вам за это, но больше под вашим кровом я находиться не могу. Этот замок ваш по праву, теперь, когда мой отец умер. Я, как незаконнорожденный сын иностранца и убийцы, вряд ли когда-нибудь смогу получить право на владение Хогвартсом. Или любым другим земельным наделом в Британии".

"Мальчик, я понимаю, как тебе тяжело, но тебя никто не гонит отсюда", – выпучив глаза, возразил Годрик. – "Что ж ты, так сразу – и бежать, а? Ты – самый талантливый ученик из всех, что у нас были, не считая, конечно, моей дорогой девочки", – покосился он на Ровену. – "Твоя помощь была бы неоценима, ты смог бы преподавать здесь после нас, кто лучше тебя сможет..." – эта идея, по-видимому, только что пришла Годрику на ум, и он с радостью за нее ухватился. – "А я бы лет так через десять оставил школу на тебя, купил бы надел земли в какой-нибудь валлийской лощине на берегу моря, и отправился туда доживать свой век в покое".

"Спасибо, но – нет", – сухо ответил Роберт, сквозь опущенные ресницы рассматривая восстановленные стены замка. – "У меня никогда не было ни таланта присматривать за детьми, ни, тем более, желания этого делать".

"Почему ты все-таки хочешь уйти, юноша?" – Ровена пристально смотрела на него, и Гарри почти физически чувствовал, как она читает мысли высокого и мрачного молодого человека. – "Дело ведь не в том, что ты боишься неприязненного отношения к тебе с нашей стороны или со стороны учеников. Ты вообще ничего не боишься, верно? Дело в..."

"... В другом", – уклончиво ответил Роберт. Гарри увидел, как сжались его руки, держащие поводья.

Гермиона.

"И куда же теперь пойдет молодой, талантливый колдун, который считает, что ему нигде не рады, что он сам должен встать на ноги и заработать себе на хлеб и неважно, каким образом, честным или нет?" – возле большой, окованной острыми металлическими шипами двери замка стоял профессор Снейп, опираясь на косяк. В его глазах мелькнуло что-то, похожее на понимание. Роберт поднял голову и враждебно посмотрел на него. Снейп медленно начал спускаться по лестнице. – "Он уедет в далекие страны, чтобы там под палящим солнцем, весь покрытый кровью и потом, добывать себе славу безжалостного убийцы? Вот тогда вы действительно подтвердите репутацию сына вашего отца".