Текст книги "Не скрыть (СИ)"

Автор книги: BornToRuin

сообщить о нарушении

Текущая страница: 29 (всего у книги 31 страниц)

Однако, юноша, как и предполагалась, не отреагировал. Его синие губы продолжали трястись, а глаза безумно уставились в одну точку. Из груди вдруг вырвался беспомощный громкий хрип; и палец, с трудом приподнятой правой руки, подрагивая указывал куда-то вверх, за спину брюнета.

– Что… что такое?

Стеф медленно обернулся. И в один миг его объял неописуемый ужас, сковавший всё тело. На крыши церкви, согнув колени, сидели две похожие друг на друга твари: у одного ликана в плотно сжатом кулаке была кирка, а у второго – горящий факел, освещающий их уродливые звериные морды. Они внимательно наблюдали за действиями молодого человека и не нападали. Но до тех пор, пока тот не заметил их пристальной слежки: увидев, что парень обнаружил засаду, существа, как по команде, насторожились и начали потихоньку вставать с корточек, попутно угрожающе рыча и стуча клыками. Их бледно-серые зрачки неотрывно глядели на испуганного парня c неистовым желанием разорвать на части, вкусить молодой плоти, наполнить пасть горячей густой кровью; и сделав он одно неверное движение – чудовища пойдут в атаку.

Когда тварь, что держала в когтистом кулаке факел, полностью выпрямилась, она, вытянув руку в бок, разжала пальцы и выбросила зажжённую толстую палку близ себя, прямиком на деревянную черепицу. Крыша начала воспламеняться, словно до этого была покрыта горючей смесью – стремительно и сильно. Пока языки пламени разгорались, ликантропы синхронно спрыгнули на снег, дабы не мешать огню охватывать церковь и не получить неприятные ожоги. Они были умны. Очень умны.

Утробный рык начал доноситься со всех сторон, заглушая болезненный стон юноши, который вскоре и вовсе умолк. Растерянный молодой человек нервно озирался по сторонам, видя, как за решётчатым забором подкрадываются ещё три таких же монстра, а впереди, со стороны поля, через свободный проём прошла тварь намного массивнее остальных: лохматая голова ликантропа была спрятана под железным шлемом с выпирающимися длинными шипами, а руки облачены в различное холодное оружие, связанное между собой грязным тряпьем.

Тогда Стефан выставил перед собой ружьё, нацелившись на самого большого монстра, что мог представлять угрозу намного больше, чем остальные.

– Ну, давай, здоровяк, – стараясь скрыть страх, процедил он. – Иди к папочке!

Крупный гибрид человека и зверя вскинул конечности вверх и заревел так грозно, что другие особи поменьше замерли, выжидая, когда вожак даст сигнал для наступления. Не растерявшись, парень спустил курок, но ружьё предательски щёлкнуло. И ещё раз. И ещё… сухой щелчок чуть ли не выбил слёзы из глаз. Патроны в нём кончились.

– Сука.

По всему телу безумно заметались мурашки, кровь вдарила в голову огромным потоком и он, бросив уже ненужное огнестрельное оружие в сугроб, ринулся изо всех сил в калитку, которые ещё не успели оккупировать монстры. Ещё один истошный, звериный вопль донёсся за спиной, в унисон звонящему колоколу и треску горящих досок. И рёв сильнейшей особи подхватили остальные. Гул стоял такой, что хотелось закрыть уши ладонями, стиснуть зубы, а затем намного громче закричать от страха и беспомощности, заполонявшие его изнутри. Но останавливать было нельзя. И он бежал. Бежал до тех самых ворот с девой и демоном, которые считались проходом в лого страшной смерти, но для него же они могли стать спасением.

Добежав до массивных дверей, Стефан поздно понял, что они закрыты. Практически всегда. По телу мигом разлилось отчаяние, жуткое, неизбежное. За ним велась погоня: несколько кровожадных, голодных, жестоких чудищ бежали за ним попятам. И лишь одним богам было известно, как быстро они расправятся с пойманной добычей; будут ли они упиваться каждой оторванной частью тела, медленно разрывая мышечные волокна, пока он надрывает глотку в страшных муках? И эта пугающая мысль возобновила неимоверное желание выжить, благодаря чему в голове брюнета возникла идея. Он немного сдал назад, разбежался и, оттолкнувшись от каменной высокой ограды, зацепился пальцами обеих рук за разрушенную временем поверхность. Нащупав подошвой, выпирающий из стены кирпич, он опёрся на него ногой и тут же стремительно вскарабкался наверх. Далось ему это непросто: острое покрытие разодрало всё грудь, усталость напомнила о себе, отчего сил поднять своё изнеможённое тело не хватало, а изувеченная левая рука постоянно соскальзывала. Однако, несмотря ни на что, он всё же сумел взобраться на ограду.

Чуть переведя дыхание, Стеф собирался спрыгнуть на другую сторону, как вдруг острый наконечник стрелы, вонзившись очень глубоко, угодил прямо в лопатку.

– Ч-чёрт! – прохрипел тот и, дёрнувшись, завалился вперёд.

Расстояние от верхушки ограды до земли было довольно-таки большим, и падение не могло не отозваться болью по всему телу. Стефан упал лицом в снег, сразу же окрасившейся его кровью, затем замер, словно почувствовал как рёбра от удара о твёрдую землю сломались, отчего лишние движения станут причиной новых невыносимых мук. Однако, дышать он всё ещё мог, тошнотворного хруста костей не последовало, а значит, ему вновь повезло – отделается пару ушибами. И это, в последнее время, сильно удивляло. Он получил столько ран, столько травм, лишился пальцев и всё равно продолжает жить и бороться. Разве люди способны вынести так много боли? Пережить все эти страшные увечья? И что имела ввиду Матерь Миранда, когда говорила про закалку? Вопросы… вновь множество вопросов не дают покоя. Однако, в любом случае, думать обо всем этом было трудно. Недовольный вой кровожадных тварей, раздающейся прямо за высокой каменной оградой, мигом возвращал в реальность, напоминал о том, что нужно двигаться дальше.

Стеф, закинув руку за спину, взялся за тоненькое древко и, резко дёрнув, попытался вытащить стрелу из лопатки. Но она не поддавалась. Кровь хлынула сильнее, а неприятная резь вынудила страдальчески застонать. Тогда он попробовал ещё раз, намного сильнее; и, набрав воздуха в легкие, одним мощным рывком выдернул наконечник из спины.

– А-А-а, – сдавленно вскрикнул он, когда каменное острие с мерзким звуком разрывающейся плоти покинуло его лопатку. – Зараза…

Отбросив стрелу в сторону, парень кое-как перевернулся на спину и его измученный взор устремился в небо.

Ночь постепенно рассеивалась, оставляя за собой багровый полумрак, покрывающий всю округу кровавыми оттенками. Выглядело это так, будто вместе с горящими крышами церкви, домов, верхушками деревьев, пылал и небосвод. «Поистине адская выдалась ночка…».

Голубые пустые глаза следили за летящими огненными стрелами, что пускали твари, не имевшие – по какой-то странной причине – возможности достать молодого человека. Высокая каменная стена явно не была для них преградой (ликаны вполне могли оказаться на другой стороне, с лёгкостью преодолев ограду, будь она хоть в высоту четыре сарая), но они почему-то предпочли атаковать на расстоянии, словно территория замка для них являлось запретной. Это давало небольшой шанс чуть отдохнуть, перетерпеть боль и собраться с силами, дабы продолжить путь, посему парень просто лежал в луже таявшего – из-за тепла его тела – снега, собственной крови и взирал на густой чёрный дым поднимавшийся к верху.

Когда ему внезапно стало интересно сколько литров алой густой жидкости он потерял, в небольшом сугробе, рядом с бедром Стефан заметил переливчатое блистание драгоценного камня. Он тут же поднял слегка закопанный в кучке снега минерал и, взявшись за округлённые края двумя пальцы, повертел красный камень над лицо, всматриваясь в своё искажённое отражение. Его фаланги плотно сжимали тот самый рубин, что ему подарила Бэла. И грустная улыбка на мгновение согрела замёрзшее лицо парня. Он прикрыл глаза, сунул драгоценный камень, что ранее выпал, обратно в карман брюк, затем с тяжёлым вздохом встал на ноги, помотал головой, прогоняя возникшие перед очами чёрные пятна и кое-как заковылял к открытым воротам, путь к которым лежал через опущенный небольшой мост.

***

Стеф наизусть выучил дорогу к замку Димитреску: пройдя мост, простирающийся над неглубоким водоёмом, тропа заведёт тебя в узкий освещённый тоннель, являющийся неотъемлемой части слегка порушенного подобия погреба с выходами к старинным шахтам; далее обречённой душе необходимо пройти к подъёму, ведущего прочь из подземелья, но для этого, дёрнув за рычаг, необходимо избавиться от препятствия, что возникло над дверьми – толстые металлические решётки, благодаря запущенному механизму, с громогласным звуком поднимутся, а тяжёлые врата, распахиваясь, позволят выйти к большим виноградникам. Аллея, из повешенных на длинные палки, трупов притягиваетя прямиком к входным массивным дверям, а иссохшие тела, оставленные на потеху воронам, провожают несчастного в адскую обитель, прямиком в костлявые руки смерти.

Весь путь он шёл едва передвигая ноги. Местами даже заваливался набок от бессилия, чуть не терял сознание и ощущал, как всё тело начинало неметь от холода. Следом за ним тянулась длинная выразительная кровавая полоса, отчего могло показаться, что кровь из него вытекла почти вся. В принципе, чувства были такими же. Однако, парень смог дойти до порога замка без происшествий.

Оперевшись рукой о большую дверь, он немного отдышался, затем, кое-что осознав, стукнул себя ладонью по лбу: «Чёртов умник! И каким образом ты попадёшь внутрь? Их же на ночь закрывают» – он грязно выругался, смачно сплюнул и удручённо вздохнул. «И каков выход? Только в окно?». Когда Стеф и Кассандра возвращались с неудачной охоты, та как-то обмолвилась о том, что в замок можно проникнуть через окна, но разве они открывается? Отсутствие ставней и шпингалета на раме вполне давало понять об обратном. «Если и отворяются, то исключительно изнутри».

Тогда Стефан решил удостовериться, действительно ли были закрыты входные двери. В конце концов, Матерь Миранда держала его довольно долго, да и нападение ликанов тоже заставило помедлить. Что если он опоздал? Что если деревенские уже раздобыли Кинжал Цветов Смерти, ворвались внутрь и напали на хозяек? Столь паранойяльная мысль хоть и была чересчур глупа, но вызвала такой заряд злости с навалившемся одновременно страхом, что молодой человек со всей мощью толкнул массивные плиты и буквально залетел внутрь. Двери со скрипучим шумом отворились, отчего вызвали неописуемое удивление. «Я что, не успел?» – вдруг вспыхнуло в голове оглушительным взрывом. И вот – он уже, не отдавая отчёт своими действиям, мчался по знакомым коридорам, в которые возвращаться более и не надеялся, превозмогая боль, усталость, с пугающей мыслью о том, что бежать ему больше не к кому. Однако, он ошибся.

Выбежав в Зал Четверых, брюнет услышал знакомых громогласный бархатный голос Хозяйки.

– Я сказала нет, Кассандра, – спокойно изрекла она, обращаясь к средней дочери. – Даже не обсуждается.

– Но…

– Даже. Не. Обсуждается.

Осознав, что пререкаться с матерью бессмысленно, брюнетка лишь обиженно фыркнула.

– Когда же она уже придёт, мама? – звонкий голос Даниэлы наполнил душу непонятным теплом. Он так давно его не слышал.

– Как освободится, милая, – серьёзный тон Госпожи мигом сменился на ласковый. – Если она сказала, что посетит нас – значит, так и будет.

– Мы её уже второй час ждём! – внезапно вернулась в разговор Кассандра.

– И подождём ещё, ежели потребуется. У Матери Миранды полно важных дел…

– А-ах, – сонно зевнула рыжеволосая. – Я уже хочу спать.

– Ступай в комнату, моя дорогая. Сёстры разбудят тебя, когда явится Матерь.

Но Дана ничего ответила. В Главном Зале на мгновение воцарилась тишина, прерываемая только тихим треском горящих в камине поленьев, слышным томным дыханием и сладким сопением, от которого из груди Альсины вырвался чарующий искренний смех. В холле стояла слишком безмятежная атмосфера, совершенно не тронутая ужасами, что творились за её пределами.

Стефан не желал прерывать семейный уют, нарушать покой матери и дочерей, но он вернулся не за тем, чтобы наслаждаться их столь дивным времяпровождением; молодой человек принёс дурную весть, за которую его, вероятно, подвесят (если не убьют раньше за удачную попытку сбежать) над этим самым камином, у которого с удовольствием грелись четыре женщины; однако, сообщить её он был должен. В конце концов, кому известно, что произойдёт, если единственное орудие, способное навредить трёхметровой женщине попадёт в руки людям, страстно желающих пролить её кровь.

Парень неспешно поднялся по широкой лестнице, идя так осторожно, что казалось словно он парит над ступенями, затем осмотрел всех четырёх женщин, повернутых к нему спиной: Альсина Димитреску сидела на роскошном диванчике, потягивала бокал своего излюбленного вина и трепетно кого-то поглаживала у себя на коленях. На её голове отсутствовала большая узнаваемая шляпа, а вместо пеньюара – одета в белое повседневного платье с глубоким декольте. Три сестры, по примеру мамочки, тоже не переодевались в ночную одежду будто бы спать не собирались вообще: девушки были облачены в чёрные привычные наряды, внушающие страх и вожделение одновременно, но каждая капюшон с головы скинула, позволяя густым волосам трёх цветов – золотой, рыжий и чёрный – блистать в огнях свечей. Самая старшая – Бэла Димитреску – стояла близ камина, скрестив руки на груди, вторая – средняя дочь, Кассандра Димитреску – сидела, положив ногу на ногу, на деревянном, не очень удобном, подлокотнике и внимательно разглядывала собственную ладонь, словно любовалась наточенными ноготками, а самая младшая – Даниэла Димитреску – удобно устроилась на всём седалище, положив голову на колени матери.

Сделав ещё пару мерных шагов, Стефан случайно привлёк внимание Госпожи. Она, облегчённо выдохнув, приподняла с себя задремавшую дочь, отчего та мигом вскочила, положила бокал на чайный столик и встала с дивана.

– Ох! Какое счастье, – волнительным тоном выдала она. – Матерь Миранда, я так польще…

Но плавно развернувшись, с лица Госпожи мигом пропала сияющая улыбка, стоило её золотым глазам столкнуться с тревожным, пустым взглядом их пленника.

– О! – нервно удивилась Леди Димитреску, начав неторопливо приближаться к Стефану. – О, гнусная… грязная крыса.

Однако, брюнет быстро отвёл взор от изумлённой гигантской женщины и устремил его на трёх не менее удивлённых девушек: Дана широко округлила глазки, даже приоткрыла ротик, её лицо так и кричало о том, что живым она видеть его уже не планировала; Кассандра же на миг озадаченно выгнула тёмные брови, затем изогнула губы в ехидной усмешке и глянула на старшую сестру, что разочарованно вздыхала, приложив руку к лицу. Брюнетка несомненно обо всём догадалась. «Она всегда обо всём догладывается…». И этим завладела его вниманием.

– Как ты выбрался, мерзавец?! – в порыве ярости из-за недоумения воскликнула Хозяйка.

Когда она заметила, как незваный гость взирает на её среднюю дочь, сразу же окинула Кассандру грозным взглядом. И та, словно испепеляющие глаза матери обожгли всё девичье тело, повернулась в её сторону. Насмешка и ехидство мгновенно канули в Лету, а на смену им пришли смущение и ошеломление. Касс не была виновна, но Альсина всё решила для себя сама.

– Кассандра, – укоризненно процедила Димитреску. – Я же просила не оставлять в живых тех, с кем тебе вздумалось поиграть. – трёхметровая женщина коснулась пальцами переносицы и тяжело вздохнула. – Воспитанные леди всегда убирают за собой, дорогая. Все-гда.

– Но, мама! Это не…

– Мы поговорим об этом позже. – слова Госпожи не являлись приказом, но звучали именно так. – А теперь, что касается тебя, мерзкий крысёныш!

Леди Димитреску угрожающе возвысилась над Стефаном, как громадная башня её замка. Дыхание женщины стало учащённым, отчего большой бюст ходил туда-сюда, в глазах пылал неподдельный гнев, а челюсти она стиснула так, что, казалось, можно было уловить скрежет зубов. Парню резко захотелось отступить, дать дёру, невольно попяться, дабы не стоять с не настолько близко, однако, он сдержался. Так или иначе, вернуться сюда – исключительно его решение.

– Какая живучая тварь… – продолжила оплёвывать молодого человека оскорблениями Госпожа, аккуратно потирая запястье. – Ну ничего, я это исправлю. – и из длинных пальцев женщины вырвались огромные острые когти. – Ты совершил величайшую ошибку, что показался мне на глаза, омерзительный, жалкий… червяк!

Когда она подняла руку, дабы нанести лезвиями удар по сбежавшему пленнику, Стеф неосознанно выставил ладони перед лицом, в столь, надо думать, смешной попытке заслониться от пронизывающих когтей и закричал, что было сил:

– НЕТ! ПОСТОЙТЕ!

И острые внушительные лезвия полоснули воздух в дюйме от его лица, словно женщина вовремя отдёрнула руку.

– Как смеешь…

– Позвольте объяснить! – бестактно перебил её парень. – Прошу, дайте хотя бы минуту!

– Каков наглец! – возмущённо вскрикнула леди. – После всего, что ты сделал?! Нет тебе оправдания!

Тогда молодой человек, с трудом припав на колени, склонился перед Госпожой, позволяя ей полностью насытиться своей властью над жалкой смертной душой и, высоко задрав голову, пристально уставился на женщину. Поведение бывшего слуги Леди Димитреску польстило, отчего та даже расслабила конечность с торчащими из пальцев когтями и, кажется, готова была его выслушать.

– Знаю, что бессовестно воспользовался вашей милосердием, Госпожа. Знаю, что нет мне прощения, но выслушайте меня! Я не пришёл слёзно молить о пощаде… я вернулся в замок, чтоб предупредить вас о бунте. Что толпа местных…

И на всю залу раздался бархатный громогласный смех, эхом отражающийся от стен. Хохот матери поддержали и девушки: Даниэла и Кассандра безудержно залились едкими насмешками, а Бэла утробно захихикала. Складывалось впечатление, что парень изрёк какую-то неплохую, но до жути глупую шутку. Однако, весь ужас и серьёзность происходящего он видел собственными глазами, и реакция женщин заставила недоуменно захлопать ресницами.

– Думаешь, мне неизвестно о том, что творится в моих владениях? – прекратив смеяться, поинтересовалась она. – Думаешь, я слепа и ничего не вижу? Или решил, что я глупа? Отвечай, мерзавец!

«Не исключаю, Альсина. Ох, не исключаю…».

– Нет, моя Госпожа. Но дело совершенно в другом!

– Да? – наигранно удивилась та. – И в чём же?

– Им известно о Кинжале Цветов Смерти.

Красивое лицо трёхметровой женщины исказила гримаса ошеломления, страха и презрения одновременно. Она наклонилась к брюнету с такой лёгкостью, с такой грацией, не поддающейся искусству, затем взяла его за ухо и чуть приподняла, приближая боковую часть лица к своим губам. Горячее дыхание мигом обожгло мочку; Альсина буквально дышала ненавистью. И парень невольно почувствовал себя маленьким беззащитным ребёнком.

– Неужто ты и впрямь уверен в том, что я поверю твоим словам? – ядовитый шёпот вызвал дрожь, пробежавшую по ногам, рукам и всему телу. – Если кому из посторонних и известно о нём, то только тебе – что меня крайне удивляет, – крысёныш. А значит…

– Н-нет, – прохрипел он. – Герцог… Герцог знает. Это его рук дело!

Тяжёлая кисть, со спрятанными ныне когтями, со всего размаху огрела молодого человека по щеке, выбив из глаз искры.

– Лжец! – яростно завопила Хозяйка. – Подлый смертный! Не смей клеветать на…

– На хитрого лиса? – вновь перебил трёхметровую женщину молодой человек. Возможно, такое хамство ей очень быстро надоест и в следующий раз она пройдётся по его ланите уже когтями, но единственный шанс произнести хоть что-то – не дать ей закончить. – У меня нет доказательств, кроме моих слов и свидетельств, но послушайте: Герцог рассказал мне о масках, о склепе, кинжале, но я быстро стал ему бесполезен; и тогда этот плут поведал местным о тайном проходе в…

Золотая радужка сверкнула холодным, безжалостным блеском.

– Да откуда тебе… ему об этом знать?!

– Боюсь, ему известно многое…

– Довольно! – суровой возглас Госпожи вызвал странное дежавю. Он был таким знакомым, но в то же время совершенно чужим. – Не думаешь же ты, что я поверю в этот… бред! Я больше склоняюсь к тому, что это дурак Гейзенберг тебе всё растрепал. Помощь ему понадобилась… как же! Пустоголовый заносчивый болван! Не удивлюсь, если это он подстрекает чернь на этот сюр. – от одного лишь упоминания о Карле Гейзенберге Леди Димитреску вся раскраснелась со злобы. – Хлеба и зрелищ захотел… вот же идиот! Ну ничего, я доложу Матери Миранде, когда она придёт, о его глупых играх…

Внезапно Стефана осенило: «Миранда – единственная, кто имеет влияние над Димитреску. Может, я смогу её переубедить иным образом? В конце концов, именно она отпустила меня сюда».

– Матерь Миранда знает, – резко выдал Стеф. – Она всё знает. Она отправила меня к вам, Госпожа, дабы… предупредить.

Альсина, не сумев сдержать в себе очередной порыв смеха, по новой залилась насмешливым хохотом.

– Что-о? – с иронией протянула высокая женщина. – Тебя?! Глупец! Что за бессовестная ложь! Кем ты себя возомнил, омерзительный мужлан?!

– “Узрев Тёмного Бога воочию, я обрела древние познания…” – точь-в-точь повторил слова божества молодой человек. Он попытался изобразить ту самую строгую, высокомерную интонацию, с коей сорвалась с пухлых губ Миранды таинственная фраза, чтобы точно уверить Хозяйку в подлинности его заявления. И по её внезапно побледневшему лицу можно было понять, что ему это, отчасти, удалось. – Я сбежал из темниц, Госпожа. Выбрался из замка, из которого нет выходов. Был снаружи и чуть не стал кормом для огромного монстра, похожего на помесь человека и волка, созданного, кажется, Лордом Моро. Но Матерь спасла меня… клянусь вам, спасла. Обернулась стаей огромных воронов, напала на страшную тварь, а затем вырвалась из её тела.

С каждым произнесённым словом парня, и без того бледный лик Альсины всё больше белел, теряя какой-либо цвет.

– … я думал, она убьёт меня за всё, что сделал. Однако… отпустила, позволила вернуться сюда, дабы я смог предупредить вас о злобных помыслах местных. – брюнет внезапно встал, стараясь унять дрожь в коленях, повернулся полуоборотом и указал рукой на кровавый след, что простирался под его сапогами. – А потом меня чуть не разорвали остальные твари, напавшие на деревню. Отделался лишь стрелой в лопатку… я уже не боюсь смерти, Госпожа. И если вы убьёте меня прямо здесь, то только облегчите страдания.

Ноги слегка подкосились, и парень чуть было не повалился обратно на колени, однако, сильная рука Димитреску, подхватив его за локоть, помогла удержаться на двух собственных. Она всё ещё была заинтересована в разговоре, а значит время у него есть; и падать замертво пока рано.

– Простите, Госпожа, но сомневаюсь, что Матерь Миранда вообще придёт… – он не мог знать наверняка, но чувство, что той безразлична судьба потомства, было неимоверно крепко. Видимо, она назначила ей встречу до того, как предстала перед его глазами, но, отпустив, до сих пор не явилась, а это уже говорило о многом. – Посему я здесь. Добрался до замка, дабы доложить о плане деревенских: они узнали о тайном проходе ведущий в склеп вашего покойного предка и готовятся выкрасть Кинжал Цветов Смерти, чтобы…

– Как я могу быть уверена, что это не ловушка? – холодно отчеканила Альсина, гордо задрав подбородок. Она перебила его на том самом моменте, когда должны были прозвучать слова о её опасном ранение, словно и слушать о нём не желала. – Что если ТЫ задумал мне навредить? Отомстить… заявился в мой дом и делаешь из меня дуру!

– Боюсь, что дурака я сделал побольше из себя, нежели из вас… Мои намерения, может, и не совсем понятны, – Стеф украдкой взглянул на дочек Хозяйки. – Но чисты. И если Матерь всё же объявился – подтвердит мои слова. – «Наверное». – Несмотря на то, что я пытался сделать, вы… – неожиданно к горлу подкатил непонятный большой ком, который сглотнуть почему-то получилось с трудом. – … вы остаётесь моей Госпожой, а я – вашим покорным слугой, чья плоть и душа полностью принадлежат дому Димитреску.

Возможно, Стефан был и не совсем искренен в своих произнесённых словах, но он хорошо помнил о ненасытном тщеславии Альсины Димитреску, которое запросто можно потешить полным повиновением, лестью и признание того, как она могущественна; и это воспоминание отлично сыграло на руку.

Леди Димитреску раздражённо фыркнула, всем своим видом выражая безмерное отвращение к бывшему слуге, потом выпустила его локоть из хватки и отпихнула парня в сторону. От такого толчка Стеф едва сумел устоять на ногах.

– Бэла! – приказным тоном обратилась Димитреску к старшей дочери.

– Да, мама?

– Закроешь входную дверь, а затем принесёшь мне маски.

Трёхметровая женщина, грациозно развернувшись, подошла к чайному столику, взяла наполовину полный большой бокал, залпом осушила его, а потом подняла с дивана свою чёрную громоздкую и надела её на голову, трепетно поправив полы.

– Мамочке нужно наказать мерзкую деревенщину, что, набравшись смелости, решила осквернить нашу собственность своим на неё посягательством!

Блондинка сдержанно кивнула матери, но на лице её мелькало сомнение.

– А что до тебя, Кассандра… хватит игр! Я желаю видеть его голову у себя в тарелке к завтраку! – высокая леди неприлично (особенно для её статуса) указала пальцем на стоявшего в оцепенении молодого человека. – Ты меня поняла?

– Конечно, мама!

И Альсина Димитреску, поцеловав в макушку каждую дочь напоследок, направилась к ступеням, спускающихся в Зал Четверых, где на постаментах располагались туловища ангелов, лишённых своих ликов.

Стоило только Госпоже покинуть пределы Главного Зала, как Кассандра одним молниеносным рывком подлетела к брюнету и со всей силы ударила кулаком в солнечное сплетение. Атаку предвидеть было просто невозможно, посему защиты никакой не последовало. Издав приглушённый выдох, Стефан обнял руками живот и согнулся пополам. Ведьма несомненно вложила в удар всю свою мощь и накопившуюся ненависть.

– Кассандра! – едва слышно прошипела Бэла, дабы мать, что находилась в другой части, ничего не услышала.

– Это за то, что попытался сбежать! – сквозь зубы выплюнула брюнетка, будто бы игнорируя старшую сестру – А это, – растворившись в рое насекомых, она мигом оказалась за спиной Стефана, и незамедлительно пнула беднягу под зад. – А это просто так! Чтоб не расслаблялся.

Парень чуть ли не пролетел всё помещение, если бы не спинка дивана, в которую он неплохо так впечатался.

– Как ощущения? – прыснула Кассандра, глядя на то, как Стеф, ухватившись за спинку седалища пытается подняться. – Ох, вот мы развлечёмся! Как же я ждала этого момента…

Ноги парня не хотели держать измученное тело от слова совсем; боль сковывала каждую клеточку, каждую частичку и каждую конечность, отчего встать было крайне тяжело. Однако, чья-то сильная рука, схватив его за чёрные длинные патлы, с лёгкостью потянула брюнета вверх, настырно приближая к себе.

– Бедный, Стефан, – звонкий нежный голосок Даниэлы раздался над его головой. – Ты так сильно соскучился, что решил вернуться?

Злорадный смех Кассандры, наполнив собой зал, тут же отчётливо напомнил одну из причин, почему он желал сбежать, второй же стала непредсказуемость Даны. И действительно лишь боги выдают, что сейчас она с ним сделает.

– Прекратите! – вовремя вмешалась блондинка. Её голос звучал повелительно, строго, как подобает старшей, разумной сестре. – Сейчас не время для игр.

– О-о, не ревнуй, Бэла, – с издёвкой произнесла Касс. – И тебе достанется. Я самолично прослежу, как ты ему яремную надрежешь. А то мало ли опять отпустишь.

– Я его не отпускала!

– Да? А кто же тогда? Эта напыщенная камеристка или та безмозглая тварь?!

– Думай, что хочешь, Кассандра. У меня нет времени на твои глупости!

– А на его глупости есть время?!

Брюнетка указала в сторону дивана, где проворная Даниэла уже во всю упивалась сладостной кровью молодого человека. Рыжая ведьма чуть приспустила двубортовый плащ, оголяя плечо, лопатку парня, крепко обвила его грудь руками и принялась жадно, точно кошка, слизывать алую горячую жидкость, вытекающую из раны, оставленной стрелой умного ликана. Когда язычок касался кожи, когда на вкусовые рецепторы попадала солоноватая субстанция девушка постанывала от удовольствия, затем ускоряла темп, желая большего, и ещё громче издавала сладостные звуки. Сам же Стефан лежал в её объятиях безвольной куклой: он совсем не шевелился, не пытался отстраниться, сопротивляться, лишь периодически хрипел и жалобно постанывал.

Столь комичная картина вызвала у средней сестры издевательский хохот, а старшая же только томно вздохнула и двумя пальцами потёрла переносицу. – Ха! – воскликнула Кассандра, наблюдая за тем как Дана испивает из пленника всю жизнь. – Правильно мыслишь, сестричка.

И когда рыжая ведьма насытилась вволю, грубо оттолкнула от себя лакомство, облизнула перепачканные в крови пальчики, а затем расслабленно облокотилась на спинку дивана. Стефан зашатался, начал терять равновесие; его швыряли из стороны в сторону, голова мигом пошла кругом, а в глаза постепенно застилала тёмная пелена. Но Кассандра, внезапно взявшись из ниоткуда, придержала молодого человека, подхватив его тело руками.

– Моя очередь! – довольно заявила брюнетка. – Ох, чувствую до завтрака не протяну. – и собиралась было прильнуть губами к оголённой ране, как старшая сестра остановила её.

– От вас никакого толку! – раздражённо буркнула она. – Только и делаете что развлекаетесь! Даже сейчас, когда происходит что-то неладное.

– Успокойся, зануда. Тебя что, напугали эти деревенские отребья?

– Меня ничем не напугать, Кассандра. Но проявите хоть каплю серьёзности!

– Мы серьёзны как никогда, сестрица, – невозмутимым тоном ответила Кассандра. – И наши намерения полакомиться – тоже.

Тогда брюнетка, на зло старшей сестре, смотря ей прямо в глаза, словно бросая вызов, высунула язычок и лизнула потёкшую кровь со спины Стефана. И сделала это ещё раз, когда скула Бэлы предательски дрогнула, выдавая её напряжение и раздражение. А потом ещё. И ещё… янтарная хищная радужка продолжали неотрывно наблюдать за реакцией беловолосой ведьмы, которая старалась всеми силами скрыть свой нарастающий гнев.

Молодой человек, морщась от неприятно щиплющих ощущений, украдкой взглянул на неё и заметил, как изменился взгляд золотых глаз, холодно, точно зимний рассвет, взирающих именно на него, а не на Кассандру; в них словно проглядывалось осуждение и читалась фраза: “Зря ты вернулся. Больше возможностей у тебя не будет”. И из-за этого сердце сжалось в прочные тески.

Бэла, недовольно помотав головой, что-то проворчала себе под нос, а затем, нахмурившись, произнесла: