Текст книги "Не скрыть (СИ)"

Автор книги: BornToRuin

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 31 страниц)

Девушка невольно вздрогнула, когда последние слова сорвались с его уст. Но не придала никакого виду.

– И единственная частичка Мирелы, которая у него осталась – тоже считается мёртвой. С месяц. Вероятно, ему сейчас чертовски нелегко, потому-то и захотел сделать с этим хоть что-то.

– А способны ли помочь деньги в такой ситуации?

– Не думаю. Но это лучше, чем ничего.

И она вновь с ним согласилась. Молодой человек не совсем понимал, какой был толк от этого разговора, но заметил, как решимость блондинки резко возросла.

Беловолосая девушка не обманула. До первых признаков некой цивилизации оставалось пройти совсем чуть-чуть; и на горизонте показался старенький одинокой домик, рядом с которым грозно возвышалась крепость замка. Где-то снизу бурлила река, а внезапно усилившийся ветер стучал в окна, завываниями разносясь по всем окрестностям, достигая Карпатских гор и возвращаясь обратно гулким эхом. Вдали, за деревьями, залаяли дикие собаки; и стало чрезмерно шумно для абсолютно безлюдного места, отчего по спине поползли мурашки.

– Мы пришли. – нежный голос Бэла тут же успокоил и страх мгновенно отступил.

– Ты уже была здесь?

– Единожды. Каким-то летом мы с Кассандрой решили покинуть пределы дома и погулять по лесу. Но дорогу запомнила настолько хорошо, что могло показаться, будто бываю здесь гораздо чаще, да?

– Угу. – Стефан глядел на большие врата в стене по левую сторону от ветхого домика. – Нам туда?

– Нет! – испуганно воскликнула ведьма и повернула голову парня вправо, взяв его за подбородок. – Во-о-т туда.

И взору предстал перекинутый через реку большой мост, каменные полуразрушенные небольшие ступени, ведущие выше, и массивные двойные двери, скрывающие за собой фамильные сокровища рода Димитреску.

– А там что? – полюбопытствовал он, пытаясь повернуть голову назад. Однако, хватка у колдуньи всё ещё оставалась цепкой.

– Ничего, – резко бросила та. – Просто старая часть замка. Не обращай внимания. – она выпустила лицо брюнета и двинулась к мосту. – Поторопись.

Он ещё какое-то время, наперекор ей, поглазел на "неинтересные" врата и направился следом. Что такого находится за ними, если его любопытство вызвало у неё такую реакцию? «Очередная загадка этого дьявольского места».

Парочка перешла старый, но, на удивление, надёжный мост из твёрдой древесины над шумной глубокой рекой и остановилась возле входа в сокровищницу. Бэла ладонями надавила на её тяжёлые двери, вследствие чего они с противным скрежетом приоткрылись. Проржавевшие петли издавали неприятный скрипящий звук, заставляя стиснуть челюсть, но колдуньи не было до этого никакого дела; она, совершенно не задерживаясь, протиснулась в приоткрытую щелку и исчезла за не до конца отворившимися массивными плитами. Стефану же идти туда не сильно-то и хотелось: почему-то возникало чувство, что за ними кто-то наблюдает, и Госпожа обязательно узнает об этом. В конце концов, кому известно, – кроме неё самой – на что ещё способна эта ведьма. Но жуткий волчий вой, раздавшийся где-то неподалёку, избавил от всяких сомнений и желание оказаться внутри за безопасными дверьми одержало победу. Перед тем как скрыться в сокровищнице, молодого человека напугал треск ветки и возвещённое карканье ворона, взлетающего с одинокой облысевшей липы. За этот месяц, прожитый в чудовищном замке, брюнет заметил, как начал пугаться абсолютно любого шороха. Проводив взглядом улетающую прочь за горы чёрную, сливающуюся с сумраком наступающего утра, большую птицу, он встряхнулся, что-то пробубнил себе под нос и не стал более задерживаться снаружи.

Зайдя в неприветливое здание, освещённое жёлтыми языками пламени, исходящих из множеств факелов на стене, парень увидел Бэлу, носящуюся из одной части помещения в другую, держа в руке горящую толстую палку. Она то показывалась его глазам, то вновь пропадал из виду; и молодой человек успел хорошенько осмотреть сокровищницу: название этого древнего хранилища было слишком громким, ведь в комнате не присутствовало ни намёка на то, что здесь находится кладезь родовых ценностей, передающихся из поколения в поколение. И это, по всей видимости, разочаровало не только его. Девушка нервно бегала туда-сюда и гневно дышала.

– Вот же отребья! – выругалась она. – Всё растащили! Для чего вообще здесь нужен сторож?!

И по новой скрылась в правой части помещения. Не успел брюнет что-либо сказать, как центральная дверь с грохотом и лязгом самостоятельно распахнулась, приглашая его зайти в новую комнату с единственным столом по середине. Он неуверенно сделал шаг вперёд, и блондинка появилась в поле зрения.

– Посмотрим, что есть там.

Она бросила почти догоревшую палку в чашу с огнём, прикованную цепями к потолку, и устремилась в открывшуюся часть сокровищницы, подзывая парня за собой. Стоило им только перейти порог, как Бэла остолбенела, бросив взгляд на стол, располагавший на себе фарфоровые вазы со свежими в них цветами, винные металлические бокалы и золотую большую статую во главе всей композиции, напоминающую женщину аристократку.

– Это… – начал Стефан, потерев затылок.

– Семейное сокровище…мама? – искренне удивилась она, подойдя ближе и совсем не услышав рядом стоящего парня.

Брюнет заметил, что столик был сильно похож на поминальный, который ставился в церкви, дабы люди приносили подношения в память о усопшем, и это озадачило ещё больше. Блондинка взяла в руки изваяние собственной матери и Стефан, внимательно оглядев его, подметил, что это тщеславие в самом чистом виде.

– Уверена? Может, это её предок? – предположил он, не выбрасывая из головы мысль, что столы подобным образом обставляли прежде всего для покойников.

– Да. Она совсем как в жизни … – ведьма прижала золотую статую госпожи к груди и вздохнула. – Я не могу тебе её отдать.

– Я не…

– Мне жаль. – с тяжестью на душе сказала она. – Какая же бессмыслица… – Бэла поставила большую фигуру Леди Димитреску обратно, а затем отошла в сторону, ближе к выходу из главной части сокровищницы. – Потащила тебя черт знает куда, обнадёжила, что окажу помощь, а теперь…но это мамино! Мне нельзя отдавать такую драгоценность. Я не знала…

– Бэла, всё хорошо.

– Нет, не хорошо! Я пошла против воли мамы за…за ничего? В этой вылазке не было никакого смысла! – воскликнула беловолосая колдунья. – Терпеть не могу, когда всё идёт не так, как задумано. Всё напрасно!

– Тише, – попытался успокоить раздосадованную девушку молодой человек, медленно приближаясь к ней. – Ты мне была ничего не должна, и уж тем более моему отцу. Переживёт. Я ни капли не жалею, что ты взяла меня с собой, вытащила из замка и составила свою компанию. Думаю, именно это мне и было нужно больше, чем что-либо ещё.

Колдунья окинула брюнета беглым взглядом, выпрямилась, полностью расслабляясь, и ответила:

– Мне нужно проветриться. Пойдем.

Покинув родовую сокровищницу, парень и девушка присели на край широкого деревянного моста, так, что их ноги едва не касалась серебряной глади реки. В воздухе слегка потеплело, а ранние сумерки только начинали синеть на непроглядном небе. Однако, время до рассвета у них ещё было.

– Не нужно переживать за меня. – попросил молодой человек. – Ты вообще не обязана была этого делать.

– Я не переживаю. И прекрасно знаю, что не должна. Но…я хотела.

– Почему?

– Ума не приложу. – безнадёжно покачала головой блондинка. – Ты просто…совсем не такой мужчина, что попадали к нам. Терпишь, покорно служишь, не пытаешься сбежать или навредить нам, как остальные. Вызываешь целый шквал эмоций, в конце концов!

Парень нервно сглотнул.

– Мама постоянно твердила, что люди никогда не примут нас. Не поймут. Что мужчины – эгоистичны, отвратительны, глупы и заботит их лишь удовлетворение собственных потребностей. Мы же научились оборачивать это против них же. Забавно наблюдать, как эти жалкие мужланы убегают в панике и молят о пощаде после того, как поведутся на красивую обёртку. “Мужчины любят глазами” – так она говорила. – ведьма прикрыла свои золотые очи пышными чёрными ресницами и приподняла голову, дабы вдохнуть прохладный воздух. – Когда мы сблизились в подземелье, ты сказал, что любишь меня. Но что такое любовь? Ты любил кого-то прежде? Ответь!

– Не знаю. – признался молодой человек. – Была одна девушка, но…

– Это Даниэла? Не хочешь называть имя, потому что любишь мою сестру? – судорожно посыпала вопросами блондинка.

Но он отрицательно помотал головой.

– Дочка старосты. Она волновала меня с юношества. И как рак таки из-за неё я здесь. Хотел произвести впечатление, а в итоге…

– Какой она была? – перебила его Бэла.

– Красивой. – тут же ответил он.

– И всё?

– Думаю, да. Я слишком наивно полагал, что она особенная, умная, добрая…однако, всё это придумал я сам. Мне совершенно ничего о ней неизвестно. Наше общение осталось в годах, когда мы были детьми. И тогда мне казалось – она та самая. Но сейчас понимаю, что испытывал чувства к фальшивому образу и главная их причина – её неприступность.

Стефан посмотрел на ведьму, что сидела рядом с ним, на краю моста, беспечно покачивала ногами, не позволяя лядиной воде дотронуться до кончика обуви, и украдкой улыбалась. Глубоко в груди стало приятно теплеть.

– Но знаю точно, что люблю ТЕБЯ. – внезапно, но уверено произнёс он. – Люблю твой запах. Твои волосы. Твою улыбку, которую ты всячески пытаешься спрятать от меня. Люблю холод, что исходит от твоего тела, на которое я готов смотреть веками. Люблю, как ты говоришь, люблю то, что ты говоришь. И, может, любовь – это трепет, который овладевает моим сердцем? Трепет, что даёт мне храбрости и решимости остаться с вами. С тобой. Потому что мне и самому неизвестно наверняка значение этого слова.

Беловолосая девушка интуитивно придвинулась к Стефану и её внимание привлёк уже он.

– Придаёт решимости? Храбрости? Мама уверяла, что любовь – слабость. И она только губит. Отнимает последние силы, истощает…причиняет боль, с которой даже холод не сравнится. Человек никогда не бывает настолько уязвим, когда любит.

– Возможно. Но и любовь бывает разной…

И молодой человек задумался: «Именно поэтому Димитреску не отпускает своих девочек в мороз, когда они незащищены от воздействий внешнего мира. Их гибель – её главная слабость. Никакой не Кинжал Цветов. Значит ли это, что она всё-таки способна на любовь, но свою? И она хорошо осознаёт уязвимость в этом; прекрасно понимает, как будет больно, если её этой любви лишат. Потому-то и внедряет в них бесчувственность, осторожность…но при этом отнимает возможность испытать что-то приятное».

– Кого-то она вдохновляет на подвиги, – продолжил он после копаний в собственных мыслях. – Кого-то разбивает…но определённо всех делает сильнее. В процессе или после. Каждый раз даёт нам шанс учиться на ошибках. Раз за разом.

Стефан робко приобнял колдунью за плечо и прижал к себе.

– И что же есть любовь, если не слабость? – спросила она с нескрываемым интересом.

– Безумие.

– Получается…я безумна.

Брюнет тихо усмехнулся.

– Как и я.

Бэла положила свою голову ему на плечо и прислушалась; как горячая кровь бежит по его телу, как сердце бьётся стремительно и громко, и как дыхание учащается. Он был тёплым. И это было нужнее всего в прохладное зимнее приближающееся утро.

– Стефан.

– М?

– Люби меня. И только меня.

***

Безмолвное и безлюдное здание перестало быть таковым, когда по его комнатам стали разноситься женские сладостные стоны и томное дыхание. Жаром пылали не только факела, из года в год вынужденные гореть, крепко закреплённые к древним стенам, но и два молодых обнажённых тела, удобно устроившихся в беспорядке разбросанной верхней одежды. Стефан целовал, ласкал свою возлюбленную промеж её красивых худых бёдер, вынуждая издавать протяжные любовные звуки; а она кусала кончики пальцев и охотно выгибалась навстречу, полностью отдаваясь его языку и губам. Небрежная отросшая щетина слегка покалывала и щекотала мягкую бледно-розовую плоть, отчего блондинка вместе со стонами выпускала из горла сдавленные смешки. Но это возбуждало его ещё больше. Он обхватывал ртом её половые губы, втягивал их в себя, покусывал, ласкал кончиков языка, бегая им по их внутренним сторонам, но Бэле хотелось большего; ведьма запустила пальчики в угольные длинные волосы, крепко сжала их в кулаке, а позднее надавали на затылок, приближая его горячее дыхание и колющее лицо ближе. И парень полностью зарывался в её промежности, ускоряя ловкий язычок, слизывая сочившуюся липкую природную смазку по бледно-розовой изнанке. Стеф ничего подобного никогда не делал; ни Даниэле и непосредственного кому-то ещё. Но он словно знал, как нужно правильно, где нужно правильно; и Бэла ему в этом помогала, направляя голову в место, куда получить поцелуй желалось сильнее всего.

Когда блондинка задрожала и голос её, полный страстного удовольствия, прозвучал намного громче, молодой человек коснулся устами её гладкого лобка, оставляя на них мокрый след и приподнялся. Бэла, будто прочитав его мысли, тоже привстала, положила свои ладони ему на плечи, и они поменялись местами. Брюнет откинулся назад на мягкой одежде, оперившись на руки и вытянул ноги, немного их расставив. Колдунья медленно спускалась вниз, к млеющему от неимоверного желания, твердо стоявшему члену, который готов был взорваться от переполняющего его удовольствия. Она одаривала своим холодным поцелуем каждую частичку мужской кожи на груди, на кубиках пресса, возле пупка и мучила парня томительным ожиданием. И когда, наконец, синеватые губы дошли до набухшего члена, девушка коснулась языком горячей плоти, проведя им к вверху, к головке. И она лизнула его ещё раз. И ещё. Но потом остановилась. Ведьма слегка приоткрыла рот и взяла в него кончик крайней плоти, поигрывая внутри с ним язычком. Однако, к большому разочарованию брюнета, она выпустила его также быстро, затем схватилась за детородный орган рукой и быстро направила в себя, заняв положение сверху. От такой выходки Стеф недовольно зарычал, подобно голодному злому волку.

– Нечестно! – обиженно буркнул он, обхватив тонкую талию руками. – Вот чертовка!

Парень резвым движением вскочил, плотно прижал к себе ведьму и сменил позу, повалив её на тёплые уличные вещи. Бэла бархатно засмеялась, взялась ладонями за его лицо, и их губы слились в жарком любовном поцелуе, нескончаемом до первых лучей редкого январского солнца.

Спустя время они оба лежали на самодельном ковре из собственной одежды, усталые, но чертовски довольные. Смеялись, болтали и позабыли абсолютно обо всех проблемах, обязанностях, выбросили из головы то, что не было ими. Но такая безмятежность, как и всё самое лучшее, когда-нибудь, но прекращается.

– Нам пора. – серьёзно проговорила блондинка, поднимаясь с кучи разбросанных вещей.

– Давай не будем уходить, – промолвил молодой человек, схватив её за запястье. – Останемся здесь навсегда… – он потянул ведьму к себе и заключил в крепкие объятия. – Будем жить в том доме, – Стеф погрузился лицом в её золотистые волосы, вдохнув цветочной аромат ванили и фрезии. – И никаких более забот.

Укусив колдунью за ушко, брюнет вновь принялся покрывать поцелуями её обнажённое тело, однако, она настроена на продолжение уже не была.

– Вот настолько-о-о, – Бэла ухмыльнулась и ткнула пальцем ему в нос. – Ты дурак, Стефан.

Затем стремительно приступила надевать на себя раскинутые вещи; и Стеф нехотя последовал её примеру. Когда с "наведением порядка" и облачением в верхнюю одежду было покончено, девушка остановила брюнета перед самым выходом их центральной комнаты.

– Пальто не забудь. – указала она на одинокую, брошенную шинель, лежавшую возле подвешенной медной чаши с огнём.

Стефан, в этой суматохе с одеванием и поспешной догонкой за колдуньей, дабы она не покинула сокровищницу без него, совсем забыл о дедовском пальто, что было единственным существенным напоминаем о доме. И он несомненно вернулся за ним. Но стоило ему поднять эту поношенную шинель, как в мыслях прозвучал нежный женский голос: «Старые вещи тянут нас назад, в старую жизнь». Стефан немного опешил, но потом, без лишних раздумий, бросил дедовскую вещь в тлеющие угли чаши; и голодные языки пламени тут же поглотили шерстяные ткани старого пальто, отнимая у молодого человека тоску о былых временах. Бэла только одобрительно кивнула, и они вместе отправились навстречу рассвету, возвращаясь домой с желтоватым небесным заревом, проглядывающегося на горизонте. Шла пара уже в обнимку, с задорным настроением и без всякой мысли о том, что замок успел проснуться к их приходу. Думать о плохом, особенно после произошедшего, как-то не хотелось, а надежда, что они не наткнутся на кого-то из семейства, была сильнее. В любом случае, сейчас всё было неважно. Всё. Кроме них.

XIII. Колдовство

Жизнь в замке шла своим чередом. Возвращение со спонтанной вылазки за его пределы осталось никем незамеченным, что обоим значительно сыграло на руку; Бэла и Стефан, переступив порог главного входа, разошлись по разные стороны, дабы соблюдать осторожность и не вызывать никаких подозрений, попрощавшись лишь лёгким поцелуем, едва коснувшись складками губ. Но это осторожное прикосновение было таким приятным и необходимым, что надолго останется в памяти, согревая одновременно два сердца в одинокие долгие ночи, проводимые во дворце. Им нельзя пересекаться, нельзя прикрывать к себе лишнее внимание своим резким тёплым общением, будет лучше, если всё останется так, как было. Однако…как было уже не будет никогда; и они это знают. В одну из ночей Бэла пришла к нему в комнату; неожиданно, без приглашения, словно вступила в собственную опочивальню. И тогда сон надолго покинул маленькую кладовочку, оставляя страсти возможность наполнить собою помещение. Но как только сомкнулись глаза, с наступлением первых признаков утра, она покинула его. Это был первый и последний раз, когда девушка позволила себе сблизиться с ним в стенах замка с того самого момента, как признание прозвучало из его уст. И проснувшись без лежащий на нём колдуньи, брюнет понял, что испытывала Даниэла, когда наутро он оставлял её одну. Казалось, прошло несколько недель с тех пор, как парень был последний раз в постели рыжеволосой ведьмы, хотя на деле не прошло и шести дней. После наказания и некого запрета на приближение к дочерям Хозяйки, Стеф находиться с Даной стал реже, будто младшая действительно побаивалась за то, что мамочка увидит, как любимая дочка совсем её не слушается и продолжает лезть к омерзительному мужлану. Это было совершенно на неё не похоже. Тогда Стеф даже начал побаиваться того, что она попросту теряет к нему какой-либо интерес, что могло значить лишь одно…

Громкий стук, раздавшийся за дверью, выбил молодого человека из раздумий и слегка напугал: из-за столь нежданного звука в позднее время рука дрогнула и острое лезвие опасной бритвы полоснуло по щеке.

– Зараза… – процедил он, дотронувшись до маленького кровавого пореза. – Открыто!

Стефан бросил нож для бритья в чашу с мыльной водой, протёр руки махровым полотенцем, перекинутым через шею, и повернулся в сторону двери, в которую, не церемонясь, входила горничная.

– Слава Матери Миранде, ты здесь. – облегчённо вздохнув, произнесла она, проходя в комнату.

– А где я должен быть? – усмехнулся тот в ответ.

– Не имею ни малейшего представления, где тебя черти носят, в последнее время. – Камелия в свою очередь сердито проворчала. Можно было вечно смотреть на три вещи: как горит огонь, как течет вода и как негодует главная камеристка. А злилась она на него частенько. – Вы оба как сцепи сорвались.

– Что? Оба?

– Ты да Илина.

Молодой человек недоумевающе смотрел на горничную и периодически касался небольшой царапины на щеке. Кровь из столь маленькой ранки сочилась очень стремительно.

– Чего ты на меня так глазеешь? Словно это я должна знать, что у тебя на уме! И что было у неё… – Камелия тяжело выдохнула и сделала глубокий вдох, будто хотела разбавить воздухом печаль в голосе. Она потёрла переносицу, затем продолжила. – До сих пор не вериться, что она осмелилась на такое. И ведь впоследствии вашего внезапного общения!

После услышанного у Стефа начали подрагивать пальцы на руках. Главная камеристка вела себя слишком необычно и этот визит перед сном не мог не настораживать. Она перестала общаться с ним, начала вести себя грубо, а теперь приходит в его комнату и требует объяснений? Что-то явно было не так.

– Что…что ты имеешь ввиду? – робко спросил парень, сняв полотенце с шеи, дабы протереть им лицо.

– Ничего. Вы все какие-то странные, словно я одна не в курсе происходящего вокруг себя! Ещё и этот Герцог…

– Герцог?

– Удивляешься? А вот он тебя знает. – Камелия скрестила руки на груди, вместо привычной позы, уперев их в бока; и тон её немного огрубел. – Он утром подозвал меня и спросил, чем ты занимаешься. Хотел, чтоб ты к нему зашёл.

– З-зачем? – искренне удивился брюнет.

Уже затряслись колени, а по спине потекли капельки холодного пота. «Я же сказал ему, что не стану продолжать! Какого дьявола?!». Мысль о том, что Герцог задумал что-то нехорошее заставляет тело двигаться, трепетать, отчего парень нервно хрустнул костяшками пальцев и размял шею. Не хватало того, чтобы этот хитрый интригант принялся его шантажировать.

– Это ты у меня спрашиваешь? – нахмурив свои светлые жиденькие брови, возмутилась она. – Он меня в “ваши” дела не посвятил. Да и что за общие дела у вас могут быть?!

– Никаких дел… – неуверенно ответил Стеф, метнув взгляд на кровать. С этими произошедшими событиями, что не позволяли побыть в одиночестве, он совершенно позабыл о масках, спрятанных в белом одеяле, под низом его скромного ложа. Осознание того, что парень всё ещё не избавился от мраморных объектов, кои быть у него не должны, отозвалось лёгким испугом; холодок пробежал по позвоночнику и вдарил в голову, будто окатили ледяной водой.

Этот беглый взор не остался незамеченным. Камелия с подозрением устремила свои голубые глаза в то самое место, куда подглядывал молодой человек.

– Я…спать собирался. – начал оправдываться Стефан, подойдя ближе к кровати. – А по поводу того торговца…возможно, ему что-то перетащить нужно было? В конце концов, я тут единственный, кто может поднять тяжёлый товар и дотащить его до нужного места.

Брюнет помассировал шею, присел на край своей постели и принялся расстёгивать пуговицы на рубашке до конца, тем самым намекая первой служанке, что время действительно ведёт ко сну.

– Возможно. – … согласилась она, продолжая смотреть на кровать парня с прищуром. – Не имею представления. Однако, спешу тебя огорчить – поспать сейчас не удастся.

– Почему? Рабочий день же закончился.

Камелия утвердительно кивнула.

– Я пришла для того, чтобы отправить тебя в Оперную Комнату. Мисс Бэла так приказала. – главная камеристка озадаченно помотала головой. – Чертовщина какая-то…ей-то ты зачем понадобился? Ничего не понимаю…

Слова горничной, об указе старшей дочери Госпожи, не смотря на некое подозрение в её голосе, разлились в груди приятным теплом. «Она хочет меня видеть…» – громко раздавалось в мыслях, заставляя кровь бурлить, а тело расслабляться. Это первый раз, когда девушка позвала его к себе и было абсолютно плевать куда: пусть хоть в те мрачные подземелья, по которым бродит нечто неизведанное и жуткое – с ней он готов находиться везде. Однако, быть вдвоём в этих чертогах слишком рискованно, и вряд ли ответственная, рассудительная Бэла желает видеть парня только потому, что сильно соскучилась. Скорее всего, его ожидал серьёзный разговор.

– Я тоже, – пожал плечами брюнет. – Видимо, мне предстоит та ещё работёнка. – изобразив натужное разочарование, произнёс он.

Главная камеристка ничего не ответила. Но по её выражению лицу можно было понять, что весь сегодняшний день казался ей слишком необычным. Да и предшествующие тоже. Служанка никак не могла отойти от трагичной смерти своей подопечной; и с сильными сомнениями верила в то, что скромная, пугливая Илинка могла задумать что-то из ряда вон выходящие самостоятельно.

– Ну-у-у, – протянул молодой человек, почёсывая затылок. – Раз уж сон отменяется – не буду заставлять юную Госпожу ждать.

Камелия согласно моргнула и покинула комнату первой. Стеф же, облегчённо выдохнув, приподнялся с кровати, быстренько вернул пуговицы в прежнее положение, схватил с изножья кровати аккуратно повешенный чистый фрак, резво накинул его на себя, даже не застёгивая, и поторопился выйти из кладовочки, дабы как можно скорее оказаться в оперной. Ему чертовски сильно хотелось знать, что задумала Бэла, и чем это может для них обернуться, посему, несмотря на какой-никакой, но риск, скорой походкой устремился в южную часть замка. А о Камелии, что вела себя мнительно, о Герцоге, который вновь напомнил о своём существовании, и масках, скрытых у него под кроватью, он обязательно подумает в следующий раз. Сейчас же ничем посторонним голову забивать не хотелось. Даже если оно было неимоверно важным.

***

Добраться до Оперной Комнаты, как и в прошлый раз, не составило никакого труда. Главная камеристка, пусть и час был поздний, дверь, ведущую в другую зону дворца, не закрывала, словно специально позволяла Стефану потянуть время до всеобщего "отбоя". Однако, перед глазами парня до сих пор маячил тот жуткий сон, где в этой же комнате сталкивается с собственной смертью, отчего входить в залу как-то перехотелось. Но деваться было некуда. Он, слегка мешкая, спустился с лестницы и увидел, как блондинка нервно металась по помещению, выжидая, надо думать, прихода молодого человека. К удивлению брюнета, на ведьме вновь не было чёрного привычного наряда с капюшоном, скрывающем половину красиво бледного лица и золотистые не длинные волосы. Она была одета в тёмное придворное платье с пышной юбкой в пол, скрывающее декольте под тонкими однотонными кружевами; руки её не облачены в кожаные перчатки, волосы собраны в небрежный пучок, а на лице ни намёка на макияж. Без своего устрашающего наряда и дерзкого раскраса с слегка потёкшими тенями колдунья выглядела ещё более привлекательной – подстать леди знатного рода, без сомнений. Стефу стало даже немного стыдно, что он, в свою очередь… куда менее презентабельно, совершенно неподобающе для молодой графини. Да и чего парень в общем-то хотел, если он обыкновенный слуга.

– Звала? – прозвучал ласковый мужской голос со стороны лестницы.

От неожиданности девушка дрогнула, развернулась боком к источнику малого испуга и перестала ходить по комнате.

– Ну наконец-то, – отозвалась она, приближаясь к молодому человеку, стоящему на пороге. – Нужно поговорить.

Бэла ладонью указала на зелёное небольшое кресло возле деревянных тонких колон; и Стеф, кивнув головой, тут же занял своё положение, удобно устроившись в этом мягком седалище, откидываясь на его спинку и забросив ногу за ногу. Он впервые за месяц представил, как смотрелся бы в роли хозяина этого мрачного места; как раздавал служанкам распоряжения, как бы обедал за главным столом вместе с госпожами, поднимался с постели, когда захотел, делал, что желалось, без всяких оков, как истинный член семьи. Но в мыслях прозвучал знакомый двоедушный голос торговца: «Это место никогда не станет вашим домом, Стефан». И это выбило из глупых грёз, заставило тело встрепенуться, выпрямиться, а ноги поставить прямо, сомкнуть, сводя колени вместе. Молодой человек поправил волосы и резво помотал головой будто отряхиваясь от наивных дурных фантазий, что посетили его невзначай. Да и мелкое упоминание Герцога вызывало в груди неприятное покалывание, напоминая о том, что брюнет натворил дел и пошёл на попятный, ранее обнадёжив этого хитрого лавочника, что закончит начатое. Стефа пугало то, что мог предпринять Герцог в будущем, дабы проучить пустослова и труса. Однако, идти к нему и разбираться, выслушивать не хотелось от слова совсем. Сейчас брюнета волновало одно – что за разговор поджидает его в этой чудесной оперной комнате?

– О чём? – слегка неуверенно спросил он, кладя руки на бёдра.

– О нас. – спокойно ответила Бэла, медленно двигаясь к его креслу. – О том что было…или не должно было быть. О том что будет…или более никогда.

Её слова звучали слишком безэмоционально, а движения были такими протяжными и плавными, что не могли не напрячь сидящего напротив парня. Смутная тревога внутри сразу дала о себе знать.

– С того самого дня, когда мы вышли наружу, когда сидели на мостике и разговаривали, когда позднее занялись…любовью…меня не покидали думы. Совсем. – подойдя к Стефану, блондинка присела у его ног, согнув колени.

– Для меня это всё так…странно. – она коснулась кончиками пальцев тыльную сторону ладони парня, чуть ли не осторожно, словно чего-то боясь, а её золотые глаза внимательно следили за каждой морщинкой на его лице, стремясь увидеть, как меняется выражение, дабы понять, удовлетворит ли реакция. – И я солгу, если скажу, что меня это не беспокоит, но…

Ведьма помедлила, прежде чем продолжить. А Стеф нервно ожидал конца фразы, опасаясь того, что ему он совершенно не понравиться. Брюнет попытался дотронуться до холодной щеки своей возлюбленной, чтобы разбавить неловкое молчание нежностью; и та, малость дёрнувшись, позволила фалангам дотянуться до впалого низа скулы.

– Но? – немного поторопил колдунью парень. Ему чертовски сильно натерпелось узнать, к чему она клонит.

– Но… – Бэла всё так же задумчиво тянула с ответом. Складывалось ощущение, что ей было попросту тяжело заявить Стефану о чём-то важном, глубоком и это неимоверно сильно тревожило сразу двоих.

И тут беловолосая колдунья резко вздёрнула подбородок, довольно натянула уголок губ вверх, словно её голову посетила замечательная идея, и дотронулась до чёрного ажурного чокера, обвивающего её тонкую бледную шейку.

– Вот! – воскликнула блондинка, вытаскивая из центра короткого ожерелья красный стеклянный камушек. – Бери. Он всё скажет за меня.

Ведьма взяла руку молодого человека, кою ещё совсем недавно гладила кончиками пальчиков, развернула, раскрыла ладонь и вложила в неё ярко-алый рубин.

– Продай его Герцогу. Он дорогой. Твоему отцу столько лей хватит на восемь лет вперёд. – и своей кистью накрыла его, спрятав под ней драгоценный камень.

– Бэла, я…я не возьму это.

– Возьмёшь.

– Не могу. Он твой.

– Именно. Мой. И я отдаю его тебе, чтобы закончил то, что мы начали три дня назад.

– Не надо. Забери. Я уже говорил, что ты мне ничем не обязана и…

Бэла стремительно подскочила, запрыгнула на мужские колени, подогнув свои под себя, и схватила парня за подбородок, смотря на него сверху вниз.

– Если ты сейчас же не возьмёшь рубин – я засуну его тебе туда, откуда без посторонней помощи этот камушек достать не получиться.