Текст книги "Не скрыть (СИ)"

Автор книги: BornToRuin

сообщить о нарушении

Текущая страница: 27 (всего у книги 31 страниц)

Стеф не проронил ни слова. Просто-напросто не смог. Слова застряли в горле осколками битого стекла, не желая слетать с алых тонких уст, что дрожали от сильного волнения. Молодому человеку было необходимо возразить Герцогу, оправдать себя, выставить его лжецом и не дать отцу усомниться в собственной здравости, но рот не открывался, а губы сжались так плотно, что могло показаться, будто кто-то нарочно их склеил вязкой смолой.

Не услышав от сына попытки отрицать сказанное ранее лавочником, Михай метнул на него полный ярости, непонимания бледно-зелёный взгляд, затем, заметив в глазах родного ребёнка полную растерянности и неописуемый испуг, грозно зарычал и схватил мускулистую шею обеими руками.

– Паскудёныш! – гневно завопил мужчина, с силой сомкнув пальцы на горле, пережимая артерию. – Бился с Димитреску, значит, сволочь?!

Мощь фаланг отца была настолько сильной, что брюнет тут же побагровел; чувствуя как в глазах начинает темнеть, он задёргался, ухватился руками за бородатое лицо, стараясь впиться в кожу короткими ногтями, мучительно закряхтел и судорожно, со стоном хватал ртом свежий воздух, будто в последний момент, когда лёгкие уже разрываются болью от недостатка кислорода. Такой силе Кассандра могла бы позавидовать.

– Да я тебя самолично убью, чем позволю жить с таким позором, ведьмина ты подстилка!

Михай увереннее и настойчивее сжимал руки, точно собираясь раздробить шейные позвонки сына в костную муку, и его белые зубы скалились каждый раз, когда противный хруст раздавался под мощным давлением. Отец настолько погрузился в процесс, что кроме болезненных стонов Стефана совершенно не слышал громких криков товарищей, пытающихся его остановить. Бледно-зелёные глаза загорелись кровожадным огнём, и брюнет испугался, что дикий, звериный взгляд родителя станет последним видением перед тем, как его веки сомкнутся навсегда. Однако, в мутной пелене, что стояла перед очами, Стефан проглядел два силуэта мигом бросившихся к ним; Раду и Фабиан с трудом оттащили обезумевшего от злобы здорового мужчину, спасая тем самым жизнь молодому человеку. Стеф, как только вырвался из тисков отца, согнулся чуть ли не пополам, взялся за ноющее от синяков горло и жадно заглотнул воздух.

– Успокойся! – крикнул на Михая двоюродный брат. – Ты его удавишь!

– По-моему, он это и пытался сделать, Фабиан. – остроумно подметил Раду, блеснув нахальной усмешкой.

– Да всё-всё! – Михай, дёрнув плечами, освободился из двойного захвата с обеих сторон и оттолкнул от себя двух, пытающихся его сдержать, мужчин. – Я спокоен! Спокоен… подите прочь!

Раду и Фабиан послушно отошли назад, однако глаз с медленно надвигающегося на Стефана мужчину не спускали; если придётся – они будут готовы вырубить товарища, невзирая на то, что он ведёт их в наступление.

Когда брюнет выпрямился, вдоволь надышавшись кислородом, он встретился с мрачным взором отца, что едва не прервал его жизнь. Михай остановился в паре шагах от сына, стиснул кулаки и зубы, настолько яростно, что послышался неприятный скрежет друг о друга, а затем, хрустнув шеей в бок, ударил парня наотмашь, и белые костяшки с тошнотворным треском раздробила кость скулы. Такой удар сразу же повалил брюнета с ног, отдался в голове оглушительным шумом; перед глазами всё поплыло, а во рту почувствовался солоноватый вкус собственной крови.

Парень хотел было подняться, оперившись на локти, встать на четвереньки, попробовать дать отпор хотя бы родному отцу, что бессмертным и всемогущим не был, но мощный пинок пудовым сапогом по рёбрам нарушил все планы. Стефана подбросило от удара. Треск костей давал понять, что переломы будут неизбежны, а острая боль, отдававшаяся по всему торсу, проводила в чувства. Он сплюнул сгусток крови и вновь попытался приподняться. Но только, едва оторвав туловище от земли, тут же рухнул назад лицом в холодный снег, когда руки, из-за слабости в мышцах, подломились. Новая вспышки боли в груди заставила задохнуться и свернуться калачиком, а предательские слёзы, подступив к глазам, скатились ручьём по щекам, вызывая лёгкое пощипывание на обветренной, замёрзшей коже. Злость, обида, боль – всё смешалось в один клубок, давая побуждение по новой предпринять попытки встать на ноги и нанести ответный удар по бородатому лицу мужчины, но с каждым движением тело покалывало, ныло, не позволяло вернуться в драку. И собственная беспомощность ещё больше гневала. Стефан за месяц пережил столько истязаний, столько мучений, познал всю боль и узрел омерзительные секреты, что таила хозяйка замка; он жил с монстрами, по сути, хуже родного отца, посему пора перестать бояться, начать действовать и сломать его прямой нос, мощным ударом кулака.

И вот – трясущиеся локти, в конечном итоге, позволили его туловищу приподняться, как чья-то цепкая рука схватила чёрные длинные волосы на затылке и резко потянул назад.

– Куда собрался, монстролюб? – над ухом послышался грубый рык. – Мы ещё не договорили…

– Михай!

Отец раздражённо скрипнул зубами, но в сторону окликнувшего его брата не повернулся. Стеф продолжал чувствовать учащённое дыхание на своей коже.

– Я думал, ты умер, – серьёзно, полушёпотом, дабы слышал лишь сын, проговорил мужчина. – Как все остальные, что попадали к этой твари… я несколько недель запивал утрату и горе водкой! Не мог смириться с мыслью, что потерял последнего близкого человека. А ты, оказывается, всё то время был жив… жил с сучьими ведьмами! Да не просто жил… был их любовником! – брезгливо поморщившись, Михай громко отхаркнул, затем смачно сплюнул остатки горячей мокроты, скопившейся в лёгких, в сугроб, прямо близ лица молодого человека. – Лучше бы ты умер. Умер страшной смертью, чем отдавал своё тело и жизнь этим паскудам.

Пока Михай вёл свой монолог, Стефан предаваться отчаянию не собирался: набрал слюны, чтобы плюнуть в лицо отца, и попытался повернуть шею, дабы встретиться с бледно-зелёными глазами, но хлопок по уху заставил его сглотнуть и отвернуться.

– Ещё раз – и я сломаю тебе челюсть, – процедил Михай, резко дёрнув его за волосы. – Сейчас мы уйдём, но вернувшись… я принесу тебе труп одной из этих плотоядных баб и заставлю любиться. На глазах у всех.

Михай глянул через плечо и махнул рукой.

– Видать, плохо я тебя в детстве воспитывал… – Стефан услышал, как как-то присел на корточки с правой от него стороны, затем заломил ему руки за спину; и на запястьях парень ощутил холодную верёвку, туго связывающую кисти вместе. – Придётся эту дурь из тебя выбивать.

Здоровый мужчина, ткнув сына в холодный рыхлый сугроб носом, выпустил из рук его волосы и, отряхнувшись, встал в полный рост, гордо возвышавшаяся над обессиленным телом.

– Фабиан! – командным тоном крикнул он.

– Да?

– Поведёшь нас туда, где находится этот кинжал.

– Но мы же хотели…

– Никаких НО! – гарканье, походящее на собачий лай, заставило дядю вздрогнуть. – Отставить пререкания! Мы выдвигаемся сиюжеминутно. Отыщем клинок, и этот кусок дерьма, – пальцем Михай указал на лежащего в снегу Стефана. – Покажет нам путь, по которому выбрался.

Мужчины согласно кивнули и Раду, что стоял справа от молодого человека, принялся его поднимать.

– Не трогай, – прорычал отец. – Пусть валяется. Хорошенько подумает над своим поведением. Герцог! – внезапно он обратился к торговцу, что всё время с плутоватой улыбкой и иронично вскинутыми бровями наблюдал за семейной сворой. – Присмотри за выродком. Мы заберём его позже.

– С радостью, уважаемый Михай. – прислонив сигару к пухлым губам, ответил лавочник. – С превеликой радостью…

Когда группа взрослых мужчин покинула внешний двор дома старосты, скрывшись за большими воротами, брюнет, сквозь дрожащие от холода и злобы уста, произнёс:

– В-вы… ублюдо-ок.

Боковая часть лица была полностью погружена в снег, отчего начинала неметь, затрудняя отчётливо проговаривать слова. Герцога же оскорбление позабавило, нежели обидело.

– Ох, Стефан, я понимаю, что вы сейчас разгневаны, но не стоит уподобляться плебейскому поведению местных, реагируя на всё агрессивно. – лавочник медленно выдохнул тоненькую струю сероватого дыма и блаженно прикрыл глаза. – Разве то, что человек говорит правду делает его… хм-м… плохим?

– Правду?! – сердито рявкнул брюнет, чуть вскочив. – Да вы постоянно лжёте! Увиливаете, ничего не излагаете прямо! И только сейчас решили рассказать всё как есть?!

Глубокая затяжка карамельного дыма вызвала у торгаша хриплый кашель.

– Кх-кхе, – толстый кулак легонько побил по груди. – Я почти всегда был с вами честен, мой дорогой друг. Пусть и не до конца откровенен, но…

– Чушь собачья! – продолжил огрызаться Стефан, не позволив лавочнику договорить. Он встрепенулся, забрыкался ногами, громко кряхтя от острой боли, что возникала в рёбрах по причине резких движений, а после попытался подняться, из-за скованных за спиной рук это получалось плохо. Однако, парень сумел встать на колени. Разговаривать таким образом, хоть и унизительно, но было гораздо удобнее. По крайней мере, лучше, чем лёжа лицом в холодном снегу. – Вы мне лгали! По доброте душевной помочь хотели, да?! О! Наверное, ваше огромное сердце кровью изливалось, когда отец меня чуть в кровавое месиво не превратил? Особенно после вашей-то правды!

– Стефан…

– Заткнитесь, Герцог! Мне надоело, что мной вечно играют! Эти идиотские интриги… какого чёрта я в этом участие принимаю?! Вы, Гейзенберг… да в гробу я видал вашу помощь!

Выпустив несколько клубней дыма, торговец насупился.

– Вы слишком плохого обо мне мнения, мой друг, – его интонация стала значительно серьёзней. – Возможно, кровью моё большое сердце и не изливалось по вам, но… – и мрачное лицо вновь обрело загадочную широкую улыбку. – Я действительно хотел помочь, потому что не обделён сочувствием. И именно поэтому оказываю поддержку местным жителям. Во всём.

– Оказываете поддержку? – возмутился парень. – Да вы их на бойню отправили! Димитреску убьёт каждого одной своей когтистой лапой!

– Возможно. Но попытка – не пытка, а спрос – не беда, – желтоватые зубы торговца показались сквозь приоткрытые пухлые губы. – Они попросили помощи – я её любезно предоставил. Если бы не ваш отчаявшийся отец, который согласился действовать точно по моему плану – ничего бы этого не было. – тучный мужчина, не затушив, положил солидный окурок сигары в стеклянную пепельницу, затем устремил задумчивый взор куда-то в чёрное небо. – Ничего не напоминает? – сдавленный смех Герцога прозвучал как едкая насмешка. – Только вот, Стефан, ваш отец доделает дело до конца, чему бы ему это не стоило.

Молодой человек с особой силой стиснул челюсти, что зубы чуть было не раскрошились от переполнявшей его злобы, потом сплюнул остатки крови, наполнявшей рот ранее.

– Вы сказали, что честны со мной… – угрюмо начал он. – Так объясните же, почему вам необходима смерть Димитреску?

И вновь из широкой грудной клетки вырвался сухой кашель, только в сей раз вызванный, надо думать, обильной слюной, что, от столь неожиданного вопроса, попала не в то горло.

– Мне необходима смерть Леди Димитреску? – наигранно, раскрыв серые глаза, удивился торгаш. – Не припомню, чтобы хоть раз о таком обмолвился…

Стеф раздражённо цокнул языком.

– Прекратите. Вы сами рассказали об оружие, что способно навредить Альсине, лишь вы настаивали на продолжении его поисков, да так, что после отказала всё ещё желали меня видеть! А теперь и людей, которые безумно грезят о том, как вонзают ей лезвие в сердце, в это втянули…

Герцог таинственно улыбнулся. Брюнет бросил догадку и попал в самую цель.

– Что ж, – начал он, потерев свой двойной подбородок. – Иногда, чтобы избавиться от сорняка, необходимо найти места, куда он пустил корни. И уничтожить их. – лик торговца вдруг посерьёзнел. – Скажите, Стефан, вы же наслышаны о Матери Миранде? О жестокой правительнице этих краёв? Ну, конечно… вы же местный. Вам она хороша знакома по рассказам давних обитателей деревни, да и мне помнится, что некие занимательные подробности всплывали в наших беседах…

– Я вам больше скажу: мне посчастливилось увидеть её в живую.

– Да-а? И какова она, по-вашему?

– Красивая и… величественная.

Герцог скупо натянул уголок рта.

– А ещё коварная и опасная. – продолжил он за молодым человеком. – Представьте, женщину с деспотичным, твёрдым характер вашего отца – это Матерь Миранда. Она страшна и эгоистична. Её ничто, никто не остановит от задуманного; Матерь готова пожертвовать всем ради собственных интересов. Даже целой деревней. И это ужасно. – Герцог прислонился толстой пятернёй к деревянной дверце своей кареты и затарабанил по ней пальцами, выдавая своё волнение. – Я поведал вашему отцу и его товарищам о кинжале, выдал им ключ, что выменял у нашего общего хорошего знакомого на ценную информацию; я надеялся на ваше благоразумие, верил, что вы опомнитесь и вернётесь к попыткам раздобыть Кинжал Цветов Смерти, дабы раз и навсегда остановить сердцебиение прелестный Леди Димитреску… потому что деревне нужен спаситель, Стефан. Матерь Миранда слишком могущественна; её силы могут нанести вред и всему миру, если не остановить эту безумную женщину вовремя. Однако… людям свойственно заблуждаться и, видимо, на ваш счёт я сильно ошибся.

Торговец полностью оглядел связанного по рукам молодого человека.

– В любом случае, вы мертвец, мой дорогой друг, а мертвецы героями не бывают. По крайней мере, до… – мерзкая, отвратительно язвительная ухмылочка озарила полное лицо лавочника. – Когда-нибудь найдётся тот, кто сумеет одолеть самоназванное божество, не попав под влияния её созданий, не попав ни под какие "чары"… и его мотивы будут настолько сильны, что ни одно другое чувство их не сможет затмить. На каждую эпоху найдётся герой, Стефан. И я в это верю. Нужно просто немного подождать.

«Мертвец…» – от этого слова внутри всё будто перевернулось. Тело задрожало, и вибрация мускул отдала в голову ударом, словно дубиной огрели по затылку. С недавних пор Стеф всё чаще начал думать о своей смерти и, казалось, эта мысль настолько приелась, что должна была вызвать привыкание, отогнать страх, но пухлые уста Герцога произнесли его не как приговор, а как факт. И это не могло остаться незамеченным. Затем к тревоге молодого человека прибавилось и паранойя, когда тот ощутил пристальный взгляд откуда со стороны дома. Он медленно повернул голову и в одном из окон второго этажа мелькнула тень, поспешно задёргивая за собой штору, в попытке спрятаться от пойманных её глаз. Стеф сглотнул. Ещё одно чувство, что выдаст нарастающее напряжение, а этого торговцу видеть ни к чему. Брюнет потряс головой, а потом спросил:

– Значит, вам попросту небезразлична судьба мира?

– Можно и так сказать, – тепло ответил Герцог. – Я часто путешествую, уже многое поведал и уверенно заявлю, что этот мир по-своему прекрасен. Но вам меня не понять, любезный, вы огорожены от прелестей цивилизации, вам неведомо то, что творится вокруг. Все жители деревни живут прошлым, когда весь мир кардинально меняется. И всё это из-за женщины, которая создала культ личности, посветив его своей горделивой персоне. – одна лишь мысль о Матери Миранде заставляла Герцога морщиться. – Впрочем, если быть совсем откровенным, у меня личные… скажем так, обиды. И уверяю вас, дорогой друг, она заслуживает быть повергнутой.

Хотел было Стефан что-то ответить своему тучному загадочном собеседнику, как в ночной тиши раздался пронзительный волчий вой, походящий на бешеный оглушительный рёв огромного дикого зверя, содрогая просторную окрестность и заставив мурашки безумно заметаться по спине. Псы, что остервенело лаяли на приближающегося чужака, тут же умолкли, боязливо заскулили, а затем, вероятно, попрятались по будкам, не желая встретить хозяина такого страшного воя. Стефан испуганно встрепенулся и принялся нервно озираться по сторонам.

– Ч-что… – в полголоса промолвил он. – Что это было?

Метавшийся взгляд молодого человека остановился на необычайно бледном лице торговца, что ещё пару мгновений назад было цвета поросячий шкурки. Его серые глаза округлись так, что они вот-вот вылезут из орбит, а от крупной судорожной дрожи на его шее затряслись жировые складки.

– Светает, не находите? – сквозь натянутую улыбку перевёл тему Герцог. Его уголки губ дрогнули, не справлясь с фальшивым спокойствием.

Тьма зимней ночи и впрямь готовилась смениться густыми утренними сумерками, растворяясь в тёмной синеве наступающей рани.

– Я бы рад составить вам компанию до первых лучей солнца, но боюсь, что мне пора. Меня ждут… деловые встречи, переговоры и торговля различным сырьём, мой дорогой друг. Не обессудьте.

Торговец поджал под себя ноги, кое-как залез внутрь кареты, быстренько прикрыв за собой задние дверцы, и исчез в этой странной лавочке на колёсах. Вороная запряжённая кобыла отчаянно заржала, встала на дыбы, от хлеста кнута по крупу, а затем, ударив копытами в рыхлый снег, тронулась к большим воротам.

– Прощайте, Стефан. – послышался гнусавый голос где-то спереди. – Было удивительно снова видеть вас живым. – гигантская туша торгаша уселась на деревянный облучок, взявшись за повод.

– Надеюсь, мы больше не увидимся, – сквозь зубы буркнул молодой человек вслед уезжающий кареты.

Но Герцог лишь хрипло, но громко засмеялся и пропал. Канул за воротами в синеватом мраке, ложившегося на золотые пшеничный поля, оставляя брюнета наедине со своими мыслями и жутким завыванием оглодавшего животного.

***

Стефан не отпускал попытки разорвать прочную верёвку, коя невыносимо стягивала запястья. За всё то время, когда торговец покинул молодого человека, он то и делал, что старался высвободиться из путов, которыми его связали близкие люди. Пусть он и понятия не имел о своих дальнейших действиях, ежели получиться чудом избавиться от оков, парень точно знал, что умирать от холода, голода или быть съеденным той рычащей тварью, он явно не желал. Бездействие всегда губительно, а Стеф пережил слишком многое, чтоб просто погибнуть из-за глупой мешкотности.

С трудом поднявшись с колен на ноги, брюнет искал глазами какой-нибудь острый, выпирающий предмет, дабы трением разрезать верёвку о его лезвие, как наткнулся на медленно, с тихим скрипом, отворяющиеся входные двери дома старосты. Он оцепенел, когда из узкой щели показались светло-русые длинные локоны, затем и худенькая фигура, с накинутой только шубкой на плечах. Из-под расстёгнутой верхней одежды проглядывалась длинная белая сорочка, босые стройные ноги были облачены в высокие тёплые унты, а на голову девушка накинул меховой капюшон.

– Ма… Маришка? – робея, чуть слышно промолвил Стеф.

И та молниеносно бросилась парню на шею, как в детстве, подогнув колени. Он едва устоял на ногах.

– Стефан! – радостно вскрикнула девушка, прижимаясь своей щекой к его. – Это правда ты? Ох, слава Матери Миранде!

Молодой человек услышал её учащённое дыхание, ускоренное биение сердца, почувствовал как вздымается маленькая грудь, потираясь о атлетичное туловище; он ощутил как её тело полностью делится с ним необходимым теплом. И это почему-то оттолкнуло.

– Я думала, что мне показалось! Что я тебя с кем-то спутала… ах! – Маришка резко отпрянула от молодого человека, ступив ногами в снег. – Глазам своим не верю. Как ты смог вернуться?

– Долгая история. – сухо ответил он, повертев шеей, словно только что висела на ней не миниатюрная девушка, а тяжёлая гиря. – Поможешь? – и лёгким кивком головы за спину, указал на связанные запястья.

Дочка старосты мигом приступила освобождать своего – когда-то – спасителя, распутывая сложные узлы путов, крепко сковавшие его руки.

– Ох, Стефан, твой отец так переживал, так переживал… как же не верится, что ты жив!

– С чего вдруг Лука одобрил бунт? – бестактно перебив светловолосую, задал вопрос, что интересовал сильнее всего, брюнет. Когда Маришка справилась с верёвкой, он, испытав неимоверное удовольствие от долгожданного освобождения, сладко потянулся и размял плечи.

– Его никто и не спрашивал. – ответила та, кончиками пальцев коснувшись острых лопаток. Однако, дрожь, что вызывало подобное прикосновение раньше, не последовала, из-за чего девушка тут же отдёрнула руку. – Михай со своей "свитой" ворвались к нам в дом и поставили его перед фактом: либо папенька помогает, либо отправляется за отцом Эрнестом.

– Куда?

– В могилу.

Стеф вздрогнул.

– Они убили священника?

– Да. Забили до смерти. Прямо у статуи Девы Войны.

– Дикость какая…

– И не говори, – томно вздохнув сказала Маришка. – У них серьёзные намерения поквитаться с Владычицей из замка. И те, кто помешают – разделят участь бедного Эрнеста…

– Они и сами разделят его участь, стоит им только перейти порог… – но тут в голову парня проник необъяснимый страх: «Ночь… позднее время… Димитреску с дочерями спят. Кинжал Цветов Смерти. Им известно, где он спрятан. Она не успеет дать бой. Забьют женщину во сне…».

– Стеф, ты чего? – пощёлкав пальцами перед побледневшем лицом брюнета, поинтересовалась дочка старосты. – Ты в порядке?

– Нет, – резко ответил тот. – Определённо, нет. Прости, но мне нужно бежать.

– Как? Куда? Подожди! – Маришка собой загородила ему путь к воротам. – Я тебя не поблагодарила за то, что ты сделал для меня в тот день, когда…

– Забудь, – бесстрастно изрёк он. – Лучше дай пройти.

Но дочка старосты не послушала: настырно сделала шаг вперёд, положила свою ладонь на заросшую ланиту Стефана и потянулась к ней нежными губами. Молодой человек вздрогнул от таких наглых действий; когда горячий вздох девушки коснулся щёки он испытал такое омерзение, что невозможно передать словами. Ещё месяц назад он был готов умереть за этот невинный, но такой желанный поцелуй, однако, всё слишком быстро поменялось: сейчас Стефан схватил дочь старосты за плечи и отпихнул от себя как прокажённую.

– Иди в дом, Маришка. – строго приказал молодой человек. – Запрись и не высовывайся.

– Но…

Не успела девушка договорить, как на длинных ресницах заблестели солёные капли. Дочка старосты прикусила впалые щёки изнутри, поджала губы и сжала пальцы в кулаки, отчаянно стараясь сдержать набегающие к зелёным глазам слёзы. Отказы она явно принимать не умела, да и вряд ли ей когда-то выпадала возможность это делать. Всё юноши были от неё без ума.

Как только грозный взгляд парня встретился с её намокшими очами, девушка не выдержала и побежала в обратную сторону, откуда совсем недавно пришла, громко хлопнув за собой дверьми.

Стефан тоже задерживаться на участке Луки не стал, рванул к воротам и больно впечатался в них плечом.

– Зараза! – выругался он. – Были же открыты!

Тогда, не придумав ничего лучше, молодой человек с разбегу ловко взобрался на забор, спрыгнул с него, заваливаясь на бок, затем, оказавшись с другой стороны, поднялся с кучки снега, попутно отряхивая двубортный плащ. Пройдя чуть больше трёх метров, Стефан услышал зловещее рычание и смачное чавканье в высоких ростках пшеницы.

– Вот чёрт…

Парень попятился назад, но к, его невезение, тварь, что лакомилась какой-то маленькой животинкой в золотых колосья, услышала хруст снега под подошвой сапог и крадущимися шагами направилась в сторону источника шума. Из заснеженных жёлтых верхушек злаковых растений показался мохнатый горб. Зловонное громкое дыхание зверя почуялось на расстоянии, а его красные, словно смерть, глубоко посаженные глазёнки светились в ночи, яркими огнями пробиваясь через ростки пшеницы. Стоило сухой траве остаться позади – тварь предстала перед молодым человеком во всей своей ужасной сущности: зверь был огромный (с два трактора в ширь и высоту), вонючий, страшный, оголодавший… его туловище напоминало человеческое, если бы тот передвигался на четвереньках, но морда походила на волчью (такая же измазанная кровью, вытянутая клыкастая пасть, из которой разило чужими внутренностями), а обильный волосяной покров по всему телу так и кричал о схожести с животным. Все конечности твари были деформированы: руки и ноги слишком большие, когти длинные, а шея, которую связывал порванный канат, толстая. «Вот она – пропажа, что убежала от Моро… но… кого же тогда видел для?».

Стефан с трудом глотнул застрявший в горле ком.

– Хороший… пёсик…

Парень продолжал медленными шагами двигаться назад, вытянув перед собой руки, будто бы это смогло спасти его от нападения монстра. Однако, на удивление, тварь не атаковала: приближалась, следуя точно за его ногами, громко клацала острыми зубами, злобно порыкивая, но на брюнета не кидалась, словно играла с добычей прежде, чем отведать вкусной плоти. Когда спиной парень почувствовал холодный кирпич, он взмолился всем богам, которых только знал; и пусть это мало чем могло помочь, Стефану не хотелось умирать в большой вонючей пасти гигантского волка. Вдруг по всей округе раздалось гулкое карканье больших воронов, и чёрная стая птиц устремилась в атаку на жуткое чудовище. Скорость их полёта была настолько сильна, что несколько пташек влетели в бока монстра, пробив толстую кожу с необъяснимой лёгкостью. Тварь завыла; полный боли рёв наполнил всё поле, вынудив Стефана закрыть уши ладонями.

Зверь зашатался, взялся когтистыми ручищами за живот и вновь прорычал от невыносимых мук. Только он начал заваливаться на бок, как из грубой лохматой шерсти показались крылья, клюв; и ошмётки мяса разлетелись в разные стороны, разрывая огромное чудовище на части. Из отверстия в прорванной спине тут же образовался чёрный пернатый ком, постепенно раскрывающийся перед молодым человеком. Слова застряли в горле, прилипли к языку, он не мог ничего произнести, не мог кричать, как будто в один миг попросту онемел. Когда перьевая оболочка полностью открылась, широко распахнув крылья и раскидав остатки органов монстра по сторонам, лик парня побледнел.

– Ну здравствуй… Стефан.

Приятный, спокойный, величественный голос отдался эхом по всей округе, полностью пришёлся по телу молодого человека колеблющими волнами и заставил сердце в миг остановиться.