Текст книги "Изоляция (ЛП)"

Автор книги: Bex-chan

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 49 страниц)

Он нашел некое утешение в наблюдении за Гермионой в растрепанной форме: консервативная юбка ниже колена – не то, что у многих девушек, что предпочитали показывать свои ноги; рубашка застегнута на все пуговицы. Даже если бы ее жизнь зависела от этого, она не знала, как нужно одеться, чтобы выглядеть провокационно, и это ввело его в заблуждение, позволив поверить, что произошедшее утром было ни чем иным, как анатомическим глюком.

Разумеется, не будет никакого вреда от небольшой забавы с маленькой гриффиндорской сучкой, если это избавит его от скуки?

– Что ты делаешь на полу? – задал он встречный вопрос из кухни. – И какого хера ты такая дерганная?

Она сдержала нарастающую панику, когда раздалось очередное завывание ветра.

– Я… Я не дерганная…

– Ну, конечно, – он жестоко ухмыльнулся, изучая ее выражение лица опытным взглядом и узнавая все говорящие знаки. – Я уже и забыл о твоей жалкой проблемке с ветром…

– Заткнись, Малфой, – выплюнула она, поднимаясь с пола, и выпрямила спину, чтобы вернуть себе хоть немного достоинства. – Почему ты всегда должен что-то вынюхивать…

– Ничего я не вынюхиваю, – спокойно возразил Драко, оперся на кухонный стол и сложил руки на груди. – Я просто стою здесь…

– И… почему? – вопрос получился неуклюжим; Гермиона подпихнула сумку к дивану. – Обычно ты не просыпаешься, когда я возвращаюсь домой…

– И снова неверно, Грейнджер, – перебил он. – Я всегда просыпаюсь, когда ты возвращаешься домой. Просто обычно я нахожусь в своей комнате.

Она выглядела озадаченной и взволнованной, от чего самодовольная ухмылка Малфоя стала шире.

– Ты всегда просыпаешься?

– Пытаться спать под звуки твоих неуклюжих движений совершенно невозможно, Грейнджер, – прямо заявил он. – Как я и говорил ранее, это подобно тому, что живешь по соседству с великаном с диспраксией.

– Я не неуклюжая! Я…

– Шумная и надоедливая, – закончил он скучающим тоном. – А еще заноза в моей заднице…

– Погоди, – тихо пробормотала Гермиона, – получается… у тебя тоже проблемы со сном?

Дерьмо.

Драко слишком поздно осознал свою ошибку.

– Я прекрасно сплю, – сказал он, бросая на нее колкий взгляд. – Даже несмотря на то, что эти гриффиндорские кровати до нелепости неудобны.

Гермиона замолкла и подняла голову; ее медовые глаза осторожно блуждали по его телу.

– Тогда… что ты делал на кухне?

– Я собирался сделать себе попить, – он закатил глаза и указал на чайник, – но твое гребаное маггловское дерьмо сломано.

– Он не сломан, – сдержанно пробормотала она, переступая с ноги на ногу. – Я переоденусь и сделаю нам…

– Я не хочу, чтобы ты делала мне …

– Ох, да не веди себя как ребенок, – она нахмурилась, но выражение лица изменилось, когда послышалось очередное завывание ветра. Грейнджер беспокойно закусила нижнюю губу, и снова вернула себе гордый вид, прикрыв им страх и чувство внезапного одиночества. – Слушай, мне все равно нужно задать тебе пару вопросов, поэтому…

– Вопросов? – переспросил Драко. – С чего бы мне отвечать на…

– Малфой, прекрати, – презрительно бросила она, раздраженно фыркнув. – Я ничего не пытаюсь вытянуть...

– Ну, разумеется…

– Мои вопросы касаются твоего пребывания здесь и того, каким образом можно сделать его более… приемлемым для тебя, – объяснила она, направляясь в спальню. – Поэтому прекрати вести себя как…

– У тебя десять минут, – предупредил он, покидая кухню и падая на диван, на котором он однажды провел ночь. – Поживее, Грейнджер.

Гермионе потребовалось менее двух минут, чтобы переодеться в мешковатую футболку и домашние брюки; она прихватила одеяло, так как знала, что ветреная ночь снова погонит ее в гостиную. Драко нетерпеливо постукивал ногой по журнальному столику; Гермиона готовила две порции горячего шоколада и нервно покусывала язык, чтобы с него не вот-вот не слетели резкие слова.

– Итак, – выдохнула она, ставя на стол кружки и присаживаясь на диван напротив. – На этих выходных я иду в Хогсмид, и я подумала, что тебе что-нибудь понадобится…

– Мне от тебя ничего не нужно! – выплюнул он, яростным рывком вскакивая со своего места. – Сколько раз я должен повторять, Грейнджер? Ты что, глухая? Мне от тебя ничего не нужно…

– Я знала, что ты так отреагируешь, – сказала она чопорным уравновешенным тоном, словно присутствовала на деловой встрече. – Слушай, я не буду тратить свои деньги; это деньги Хогвартса, а учитывая, что твой отец является одним из попечителей, технически это деньги твоей семьи.

Это не было правдой. Гермиона сама собиралась заплатить за все, что он попросит, разумеется, если это будет ей по карману. Она ожидала, что Драко расценит предложение как оскорбление его гордости, поэтому и придумала свою небольшую ложь, чтобы убедить его. Она не была до конца уверена, почему так поступает, но ей хотелось, чтобы у Малфоя было несколько вещей, которые он мог бы назвать своими; возможно, это помогло бы успокоить его нрав, или же дело было в чем-то ином, суть чего Грейнджер пока не смогла уловить.

Гермиона ничего не могла поделать, но после попытки Малфоя к бегству и того, как он схватил ее за щеку своей окровавленной ладонью, она стала смотреть на него совершенно иными глазами. Она ни разу не рассматривала возможность того, что Малфой может быть нежным в своих действиях, посему его липкие прикосновения полностью покорили Грейнджер; они заставили беспокоиться о его нуждах и желаниях. Темная Метка, которую она увидела на предплечье Драко, должна была привести в ужас и только увеличить гнев по отношению к нему, однако этого не случилось. Но она услышала голос МакГонагалл, всплывший в сознании.

Было бы неплохо, чтобы вы, когда будете иметь дело с ним, помнили, что он был принужден к своей миссии.

Гермиона убеждала себя, что ей нет никакого дела, но от ненависти она перешла к равнодушию, а затем к чему-то другому. Просто пока не знала, к чему именно. Она изучала Малфоя спокойным взглядом, а тот осторожно сел на свое место и оперся подбородком на кулак.

– И ты предлагаешь принести для меня все, что я пожелаю? – спросил он с недоверием в голосе. – Зачем?

– Исключительно из эгоистичных соображений, – она улыбнулась. – Если у тебя появятся какие-либо предметы роскоши, ты можешь стать хоть немного более приятным.

Драко ухмыльнулся.

– Чтобы мое отношение к тебе стало более благоприятным, потребуется нечто большее, нежели парочка безделушек, Грейнджер, – решительно произнес он, смотря на нее из-под полуопущенных ресниц. – Ты ведь не ждешь ничего в ответ, помимо этого нелепого заблуждения?

– Я не сомневалась, что ты не согласишься ни с чем, что бы я ни предложила, – она пожала плечами. – Да, и у тебя нет ничего, что мне нужно.

Он почувствовал, как дернулась челюсть.

– Отлично, – резко проговорил Драко. – Меня уже тошнит от этих красных покрывал, так что прикупи мне парочку зеленых. И твой чертов шампунь…

– Подожди-ка, – сказала Гермиона и потянулась к сумке. – Я составлю список.

Она достала перо и пергамент, и в этот момент один из противоаллергенных шприцев выпал из сумки и подкатился к ногам Драко. Тот поднял его тонкими пальцами и стал внимательно изучать; затем поворочал в руках и приподнял бровь, увидев рисованную инструкцию на цилиндрическом объекте.

– Что, магглы уже и читать разучились? – с издевкой бросил он. – Стоило бы догадаться…

– Это картинки с указаниями, – сердито парировала Гермиона. – Если у меня случится аллергический шок и кто-то найдет шприцы, глядя на картинки, ему станет понятно, как сделать мне укол.

– Почему бы тебе не сделать его самой?

– На определенной стадии я уже буду не в состоянии, – объяснила она. – Это меры предосторожности…

– А если укола не сделать? – спросил Малфой, бросая осторожный взгляд на Грейнджер и осознавая, что слишком заинтересован. – Что случится тогда?

– Я могу умереть, – начала она, и Драко не понравилось, как легкомысленно прозвучал ее ответ. – Малфой, оставь шприц. Давай вернемся к твоему списку.

Драко отвернулся от нее с тревожным ощущением, поселившимся внутри, и его серые глаза снова обратились к странной штуковине в руках. Он бросил последний взгляд на картинки, а затем кинул шприц Гермионе и, задумчиво облизав губы, сложил руки вместе.

– Получается, ты боишься ветра, а какая-то ничтожная пчела может тебя убить, – повторил он охрипшим голосом. – Я полагал, что вы, гриффиндорцы, должны быть несокрушимыми, или же эта раздражающая черта присуща лишь шрамоголовому, с которым ты постоянно таскалась?

– Я человек, – тихо прошептала Грейнджер, намеренно ловя взгляд его мрачных глаз. – У меня есть свои недостатки, как и у остальных.

Драко нахмурился и вынырнул из своих малоприятных мыслей.

– Да пофиг, – прорычал он. – В любом случае, мне нужно зеленое покрывало и новый набор для душа. То дешевое дерьмо, что ты используешь, раздражает мою кожу.

– Не обнадеживай меня, – с сарказмом пробормотала Гермиона, заслужив колкий взгляд, и записала его заказ. – Что-нибудь еще?

– Пару коробок «Берти Боттc», – ответил он, – и несколько упаковок мятных нитей для чистки зубов [2].

– И ничего для твоей спальни?

– Сомневаюсь, что в Хогсмиде найдется что-либо, что поможет этой комнате приобрести менее трагичный вид, – цинично произнес Драко. – Разве что покрывало с этим справится.

– Ладно. Что еще?

Малфой задумчиво поднял голову.

– Если в «Книгах и свитках» [3] появились новинки, купи мне что-нибудь почитать. От твоего маггловского дерьма у меня мигрени.

Гермиона прищурилась.

– По-моему, ты сказал, что книги не так уж плохи…

– Я бы предпочел почитать литературу достойных волшебников, – угрюмо бросил он. – Книга, что ты дала мне почитать, пиздец какая странная.

– Ты читаешь книгу о Мартине Лютере Кинге? – спросила Грейнджер; глаза горели неподдельным интересом. – И как тебе?

– Полагаю, ты дала ее, предпринимая очередную тщетную попытку промыть мне мозги, заставив симпатизировать магглам, – с отвращением прошептал он, сопровождая свою речь язвительным взглядом. – Но твой глупый план возымел обратные последствия, потому что все это лишь доказало, насколько омерзительны магглы.

Ей стоило всех сил, чтобы не перегнуться через столик и не залепить пощечину.

– Ладно, – напряженно выдохнула она. – Почему ты так говоришь?

– Потому что, согласно этой книге, магглы порабощали черных магглов и обращались с ними как с дерьмом, – выплюнул Малфой, очевидно, весьма разозленный этой идеей. – Или же я неверно понял эту книгу?

– Нет, – вздохнула Гермиона, – все верно.

Драко насмехался над ней. Это казалось нелепой и чужеродной идеей, которая мгновенно захватила его внимание и вызвала отвращение; он никогда не рассматривал наличие данного вопроса в рамках какого-либо сообщества. Дискриминация по цвету кожи была неслыханной глупостью для истории волшебного мира, и эта мысль заставила его возненавидеть магглов еще больше. Блейз – возможно, единственный среди его друзей, которого он уважал, – был смуглым, и мысль о том, что с ним стали бы плохо обращаться лишь из-за цвета кожи, разозлила Малфоя и лишний раз подтвердила правильность его убеждений о варварстве и низости, присущих магглам.

– Гребаные придурки, – проворчал он и посмотрел на Грейнджер, поджимая губы. – И ты защищаешь эту мразь?

Гермиона сделала очередной успокоительный вдох и решила, что ей придется крайне осторожно выбирать слова, если хочет, чтобы сложившаяся ситуация сыграла в ее пользу.

– Это был позорный период, о котором магглы сожалеют…

– Позорный – неслабое преуменьшение, – сказал Драко, возмущенно постукивая ногой. – А я-то думал, что ты умная…

– Я никогда не говорила, что это было правильным, – добавила она защищающим тоном. – Я лишь сказала, что это было и…

– Это какая-то идиотская шутка, – прорычал Драко; его дыхание участилось из-за испытываемого гнева. – Поверить не могу, что ты принимаешь сторону тех, кто считает себя лучшим, обладая белым цветом кожи. Это же просто кожа. От тебя это не зависит.

Вот оно...

Гермиона проглотила нервный комок в горле и расправила плечи.

– Да, – как можно спокойнее произнесла она, – несправедливо осуждать человека за то, что от него не зависит, правда?

Драко вскинул голову, он хотел забрать свои слова обратно. Их горячий разговор перешел на скользкую тему – ее кровь.

Морщинки от настигшей его ярости медленно исчезли с бледной кожи, оставляя лишь широко распахнутые глаза и слегка приоткрытые губы. Его светлые брови сошлись на переносице; Малфой застыл в плохо завуалированном смятении и чем-то еще, граничащем с тревогой, что захватила каждый мускул его жилистой фигуры. Драко выглядел напряженным, но, когда Грейнджер взглянула на него поближе, смогла заметить неуловимые колебания сложенных рук, и она выровняла дыхание. Тишина казалась поглощающей, и Гермиона не посмела вздрогнуть, когда ее разрезал очередной гул ветра.

– Хитрая сучка, – тихо пробормотал Драко с пустым выражением лица. – Ты все подстроила...

– Я просто дала тебе историю и факты, – рассуждала она с обманчивым спокойствием, – а выводы ты сделал сам…

– Здесь нет ничего общего, Грейнджер! – категорично выкрикнул он, с пронзительным стуком ударяя кулаком по столу. – Обстоятельства, блять, совершенно иные!

– Обстоятельства всегда иные, – медленно произнесла она, игнорируя желание отвернуться. – Но… но суть и проблема всегда одни и те же…

– Да пошла ты, – прорычал Малфой. – Если ты думаешь, что это изменит мое мнение насчет магглов, то ты чертовски ошибаешься, Грейнджер!

– Все зависит только от тебя, – Гермиона пожала плечами с показным безразличием, но она могла заметить сомнение в серебристых глазах, и это было именно тем, чего она желала. – Принести тебе что-нибудь еще из Хогсмида?

Драко расслабил губы и откинулся на диван, не сводя внимательного взгляда с ее невинного лица.

– Знаешь, ты коварная дрянь, – вкрадчиво произнес он.

Несмотря на серьезность их разговора, Гермиона не смогла сдержать девичьего хихиканья, что сорвалось с ее губ.

– И это говорит слизеринец, – отметила она. – Я могла бы поддаться соблазну и расценить это как комплимент от тебя, Малфой.

– Не стоит, – сказал Драко; его голос стал заметно спокойнее, но все еще звучал напряженным. – Должен ли я напоминать тебе, что именно по отношению к факультету Слизерина существуют наиболее паршивые предрассудки? Так что можешь слазить со своего излюбленного конька, ведь ты и сама судишь.

Гермиона моргнула, внезапно удивившись.

– Я… думаю, ты прав, – неохотно призналась Грейнджер. – Но, к сожалению, ты подчиняешься стереотипам…

– Но ты пришла к подобным выводам еще до того, как мы встретились, – возразил он. – И у тебя сложилось такое мнение о каждом слизеринце.

Гермиона облизала губы и глубоко вдохнула.

– Ладно, – медленно начала она, – я прошу прощения за поспешные выводы, – она замолчала и посмотрела на него почти печальным взглядом. – Очень жаль, что ты жил, следуя им.

Драко отвел от нее взгляд и уставился на свои переплетенные пальцы, чувствуя очередную странную вспышку в груди, возникшую из-за того, что она сказала или сделала. Тело и разум продолжали реагировать на нее неприятными вздрагиваниями и ощущениями, и на какой-то краткий миг Малфой подумал, что это просто психосоматическое. Либо его здравомыслие действительно дало сбой, либо Грейнджер стала менее... раздражающей.

И он понятия не имел, какой бы из вариантов был предпочтительнее.

Это вышло случайно.

Драко не собирался снова засыпать на диване; убаюканный и погруженный в слишком идеальный сон ее мелодичным дыханием. Он проснулся с неуместной эрекцией и извращенным желанием прикоснуться к ней спящей.

Может, попробовать ее на вкус...

Утром аромат Грейнджер был ярче и упоительно мускусным, и он проникал в его нос. Этот запах напомнил ему о летнем зное; о лете, которое он был вынужден провести взаперти в Шотландии, и он жаждал его. Ее. Тихо поблагодарив Мерлина за то, что проснулся первым, Драко поспешно направился в комнату, чтобы избавиться от своей эрекции, но не смог удержаться и провел слегка дрожащими пальцами по беспорядочно разбросанным волосам Гермионы.

Ее губы еще никогда не выглядели настолько привлекательными, как в тот момент; немного сухие ото сна, они словно манили Драко. Но он не поддался этому отвратительному искушению, быстро кинулся прочь, молча ругая себя, пока не скрылся в спальне.

Он упал в углу пустой комнаты и уткнулся лицом в ладони, позволяя отвращению к себе сжигать его изнутри с пульсирующим жаром. Малфой не знал, кого в этот момент ненавидел больше – ее или себя.

И самое страшное: ее небольшая хитрость прошлой ночью поселила в нем вопросы, которые не давали покоя даже во сне. Грейнджер... все изменяла, отщипывала от него мысли, подобно увядшим лепесткам, и сбивала с толку ради собственного развлечения.

Что, блять, она с ним делала?

Утром Гермиона разомкнула веки и почувствовала себя прекрасно отдохнувшей, правда, немного дезориентированной. Не помня, как уснула, она задумалась: когда именно Малфой покинул гостиную; быстрый взгляд на часы дал знать, что она опаздывает, поэтому у Грейнджер не было времени, чтобы продолжать думать об этом. Она не пошла в душ, вместо которого решила обойтись Скорджифаем [4], а затем побежала на гербологию. Занятия тянулись бесконечно, обед Гермиона провела в библиотеке в компании бутерброда с ветчиной и своего исследования по крестражам.

Еще пара часов среди скрипа перьев и перерывов между уроками, и она решила вернуться в дортуар. Она петляла по пустым школьным коридорам; мысли о Драко вторгались в сознание, ворошили воспоминания о тяжелом разговоре прошлой ночью. Это был один из самых напряженных споров, в которых ей доводилось участвовать; хоть Грейнджер и была уверена, что ей успешно удалось достучаться до него, она ощущала это как обременяющую победу. Малфой выглядел озадаченным и потерянным, а это не соответствовало его характерным чертам лица или поведению в целом.

Чрезмерно сосредоточенная на мыслях о Драко, Гермиона не заметила непрекращающегося гула над головой, так же как не заметила и покрасневшее пятно на тыльной стороне руки, пока не потянулась к дверной ручке.

Она была ужалена.

– Вот черт, – прошептала она и ввалилась в гостиную, засовывая руку в сумку.

Теперь Грейнджер почувствовала его; яд пробирался к небу и пузырился в горле, вызывая аллергическую реакцию. Дыхательные пути начали закрываться и затруднять поступление воздуха, а она, плюясь и кашляя, лихорадочно рылась в сумке. Голова начала пульсировать и опухать, и Гермиона почувствовала, как от недостатка сил дрогнули колени, когда она пыталась сделать новый вдох.

– Малфой! – отчаянно захрипела она, оседая и разбрасывая вещи по всему полу. – Драко!

Последние силы ушли на зов; затем ее взор стал размываться, а зрение ослабло. Она услышала отдаленный звук открывшейся двери, краем взгляда ухватилась за высокую тень, но та была слишком искажена, чтобы Гермионе удалось что-то различить.

Драко обнаружил ее лежащей на полу; опасно подергивающуюся, с неровным дыханием и широко распахнутыми от ужаса глазами. Здравый смысл взял верх и убедил его, что у Грейнджер аллергический шок, но еще несколько секунд он неподвижно стоял на месте.

Он мог честно признаться, что подумывал развернуться и оставить ее умирать; закрыться в комнате, пока мелкая раздражающая грязнокровка не задохнется с последним ударом сердца. Может, тогда все закончится; ее медленное посягательство на его чувства и этот сдвиг его рассудка. Возможно, если ее устранить и вырезать из его существования, он снова сможет обрести самого себя, или, возможно, просто намного быстрее сойдет с ума.

Малфой двинулся быстрее, чем смог себя остановить; бросился вперед, упав на колени, начал рыться в разбросанных вещах. Взгляд метался в поисках разрисованной тубы, наконец, найдя ее меж книжных страниц. Развернувшись на коленях, он обратился лицом к замершей Грейнджер и показал ей шприц.

– Грейнджер, – рявкнул Драко. – Скажи, что мне делать, – ответа не последовало; в ее глазах не было никаких признаков, что она хотя бы узнала его. – Блять.

Он возился с цилиндром, изучал набор картинок и, стараясь подавить тревогу, пытался их понять. После четвертой проверки и гортанного вздоха Грейнджер он собрал свои нервы в кулак и подполз ближе к Гермионе. На секунду заколебался, затем склонился над ней и распахнул мантию; его пальцы слегка дрожали, когда он начал расстегивать пуговицы. Драко задрал ткань к груди и, в последний раз сверившись с инструкцией, ударил ее в бок чуть выше бедра и нажал большим пальцем на шприц.

Хоть он и не желал этого, пульс в паническом темпе разгонял кровь по венам, пока Малфой, замерев, ожидал узнать, насколько хорошо он справился. Дотронувшись до ее обнаженной талии, он сразу же ощутил, как начало изменяться дыхание Гермионы. Одной рукой он сжимал шприц, а ладонью другой проводил по ее шелковистой коже; пристальный взгляд не покидал полубессознательного лица.

Драко заметил каждую черточку ее очаровательного лица, ускользали неясные секунды и минуты; вместе с розовым оттенком, вернувшимся к ее щекам, осознание произошедшего вспыхивало в глазах Гермионы. Малфой находился достаточно близко, чтобы его усиленное дыхание задело волосы, обрамлявшие лицо Грейнджер; он не смог сдержать вздох, когда хриплый всхлип сорвался с ее губ и проник в его рот.

На вкус он был подобен сахару и солнцу.

Он проглотил этот всхлип; Гермиона несколько раз моргнула; Малфой почти ожидал, что она оттолкнет его подальше и отчитает за то, что тот находился слишком близко. Но ему следовало бы помнить, что не стоит пытаться предсказать поступки Грейнджер. Вместо этого она нежно взяла его лицо обеими ладонями, рассеянно водя большими пальцами по скулам Драко. Она смотрела на него прелестными, остекленевшими глазами, и Малфой не посмел разорвать их контакт.

– Спасибо, – устало прошептала Гермиона, и Малфой ощутил еще один глоток ее дыхания на своем языке.

Он понятия не имел, было ли это правдой, но был готов поклясться на могиле Салазара, что она сама подалась ему навстречу.

[1] ad lucem – к свету (лат.); RPG по альтернативной вселенной Гарри Поттера, действие в которой происходят в современном волшебном мире: http://www.harrypotter-rpg.com/

[2] Bertie Bott’s beans: http://savepic.org/2618342.jpg

Toothflossing Stringmints: http://savepic.org/2598886.jpg

[3] Tomes and Scrolls – книжный магазин в Хогсмиде, основанный в 1768 году: http://savepic.org/2570233.jpg

[4] Скорджифай (Scourgify) – чистит вещи.

Комментарий к Глава 9. Яд От автора: Упомянутый в главе текст – это «Автобиография Мартина Лютера Кинга», написанная Мартином Лютером Кингом-мл. и Клейборном Карсоном. Я понимаю, что эта книга была издана в 1997–98 годах, поэтому она может немного выбиваться из временного формата фф, но мне она была нужна для главы. Так что, давайте закроем на это глаза...

====== Глава 10. Вкус ======

Комментарий к Глава 10. Вкус От автора: Позвольте мне кое-что прояснить... как сказано в описании, сюжет соответствует канону до «Даров Смерти», и в моем фф Министерство и Хогвартс не захвачены Волдемортом… пока что. Но свадьба Билла и Флер не была прервана сообщением от Кингсли, плюс ожидается еще несколько небольших отклонений от канона.

Это ничего не значило.

Едва ли самую малость.

Но это было так прекрасно.

Лишь слабое столкновение дыхания, закрытые глаза, и верхняя губа Драко уже оказалась во власти уст Гермионы, а его язык украдкой прошелся по ее нижней губе. Лишь мимолетное соприкосновение плоти и вкуса, которое длилось не более двух секунд, а затем реальность жестоко разрушила момент.

Дикие серые глаза распахнулись, и Малфой рванул прочь, вырывая лицо из ее рук, как если бы над ним надругались; в ужасе отполз от нее. Грудь вздымалась от растерянности и шока, что жгли кости и боем отдавались в висках. Он слышал, тяжелое дыхание Грейнджер; проскользил взглядом по ее оголенному животу, когда чертов похотливый толчок вновь раздался в его паху.

Осознание происходящего медленно возвращалось к нему; зрение, звуки, все, что было вокруг нее. Драко опустил взгляд и, нахмурившись, посмотрел на пустой шприц в руке; он даже не понял, что выдернул его из Гермионы, когда отскочил прочь. Малфой с отвращением отбросил шприц, обвиняя его в сложившейся ситуации. В этой мерзкой, тошнотворной ситуации.

Как он допустил подобное?

Как Грейнджер позволила этому случиться?

И какого черта она не двигалась и ничего не говорила?

Их беспокойное и сбившееся дыхание – вот и все, что разрезало повисшую в гостиной тишину. Драко еще ощущал ее вкус; верхняя губа была влажной от мимолетного касания Гермионы. Он поспешно провел тыльной стороной руки по губам, повторил движение снова и снова, пока от трения кожа не стала гореть.

Бросив последний, полный ужаса, взгляд на Гермиону, которая по-прежнему лежала без движения на полу, он поднялся и, спотыкаясь, бросился в свою комнату, оставив за собой лишь пронзительный хлопок дверью.

Драко бы с радостью пожертвовал всем состоянием Малфоев, чтобы установить между ними как можно больше преград; это того стоило бы. По крайней мере, Грейнджер больше не маячила перед глазами, правда, его язык и нос продолжали гудеть от ощущения ее сущности и запаха; он не знал, желает ли растаять в их блаженстве или же заблокировать свои ноздри и вырвать язык, чтобы избавиться от нее.

Он дрожал от гнева и унижения; закрыл лицо руками, но навязчивые вспышки о податливых устах и обнаженной плоти Гермионы продолжали пульсировать в его сознании. Малфой зарычал, безуспешно пытаясь засунуть картинки поглубже в мозг, но они отказывались уходить; они не оставляли в покое. Мерлин, как же он ненавидел ее. Ненавидел себя. Ненавидел всю чертову цепочку событий, что привела к этому унизительному и оскорбительному инциденту.

Драко знал, что сошел с ума. Даже смешно; он никогда прежде не чувствовал себя более реальным.

На вкус она была опасно приятной.

Блять...

Гермиона вздрогнула от хлопка двери и порывисто вздохнула. Она хотела раствориться между половицами или молить МакГонагалл о Маховике времени, чтобы стереть этот случай из жизни. Хуже всего было то, что она понятия не имела, кто же стал инициатором их... этого происшествия; их полупоцелуя.

О, боже...

Она не смогла удержаться и облизала губы, наслаждаясь послевкусием Драко: что-то похожее на цитрус с оттенком мужественности и ноткой мяты. Грейнджер могла ощутить теплые отголоски его ладоней на своем животе и была уверена, что все еще чувствует на себе его вес. С тех пор, как Гермиона стала готовить Малфою еду, тот снова почувствовал себя в безопасности и несколько вальяжно.

С ночи после свадьбы Билла и Флер, когда они с Роном потеряли девственность в неуклюжих объятиях друг друга, она ни разу не наслаждалась мужской компанией, которую хоть отдаленно можно было бы назвать соблазнительной. Все, что она по-настоящему могла припомнить о той ночи, так это потные неумелые ощупывания и неловкое прощание, когда Рон с Гарри исчезли, отправившись на поиски крестражей; а она осталась с одной третью своего сердца и кучей вопросов.

А что было до Рона?

Несколько увлекательных поцелуев с Виктором, несколько неудачных соприкосновений губами с Кормаком. Великолепно…

Гермиона знала, что не являлась самой женственной девушкой Хогвартса, и ей придется пройти полную лоботомию, прежде чем она станет хоть немного похожей на самоуверенную и неразборчивую распутницу, но у нее были потребности и желания. Она обожала приятные ощущения, доставляемые интимной близостью, и, прокляни ее Годрик, Драко был подобен мечтательному покрову блаженного спокойствия, что удивительным образом усыпил ее сознание. Это было инстинктивно и импульсивно; напоминание, что у нее осталось нечто еще, помимо отчаяния.

Но теперь...

Ну, а теперь она чувствовала, что предала всех, кем дорожила, включая себя. Для той, что считалась самой умной ведьмой своего поколения, она сделала глупейшую из всех возможных ошибок. Ей был необходим глоток свежего воздуха; нужно было собраться с мыслями. Оптимальным на данный момент, пожалуй, было бы спуститься в больничное крыло и удостовериться, что ее аллергия была полностью подавлена лекарством.

Грейнджер осторожно села и почувствовала, как на лбу и над верхней губой выступили капли пота; она простонала, так как ослабевшие конечности протестовали против всякого движения. Ее пробирала дрожь, причиной которой могла послужить как аллергическая реакция, так и губы Драко; Гермиона не знала, в чем было дело. Руки поднялись к рубашке и пальцы судорожно принялись застегивать пуговицы, находя их по-прежнему теплыми от его прикосновений.

Превозмогая дрожь, она схватила волшебную палочку и доплелась до входной двери, благодаря позабытых богов за то, что дортуар находился поблизости от больничного крыла. Спотыкаясь, с трудом пробираясь по пустым коридорам, она завернула за угол и во второй раз за день испытала шок, когда обнаружила необычную оживленность в лазарете. Грейнджер застыла в дверном проеме, глаза метались по оживленному помещению; сконфуженный взгляд тут же наткнулся на Полумну, сидящую на одной из коек.

– Луна, – позвала она, уворачиваясь от двух третьегодок. – Что происходит?

– Обрушился один из ульев в теплицах, – ответила Лавгуд своим обычным скучающим тоном. – Многие пострадали, правда, мне кажется, что Деннису Криви посчастливилось отравиться.

Гермиона никак не отреагировала на странный комментарий.

– Все в порядке?

– Наверное, – Луна кивнула, указывая на небольшую сыпь на своем предплечье. – Мадам Помфри только что закончила с Лорой Мэдли, и, думаю, я следующая.

– И сколько еще после тебя?

– Все студенты вот там, – пробормотала она, указывая на толпу, состоящую из не менее чем пятнадцати студентов. – Наверное, пчелы прилетели в замок из-за холода. Почему ты здесь?

– Я была ужалена.

А затем я поцеловала...

– Разве у тебя нет аллергии на пчелиный яд, Гермиона? – вырвала ее из задумчивости Луна.

– Да, я только…

– Твои губы выглядят как-то иначе, – спокойным тоном проговорила Лавгуд, и Грейнджер почувствовала, как щеки печет от румянца, – и твои глаза немного похожи на глазурь.

Гермиона взволнованно сглотнула.

– Просто…

– Ох, мисс Грейнджер! – их прервал новый голос; Гермиона подняла взгляд и обнаружила весьма встревоженную МакГонагалл, которая направлялась к ней. – Вот вы где. Мистер Лонгботтом сказал, что вас можно найти в библиотеке, глупый мальчишка. Вас ужалили? Вы в порядке?

– Я… пожалуй, да, – заикаясь, проговорила Грейнджер. – То есть… да, меня ужалили, но я…

– Хорошо, – прервала ее директриса, призывая последовать за собой. – Пойдемте, я проверю ваше состояние. Когда дело касается аллергии, нельзя быть слишком осторожной.