Текст книги "Изоляция (ЛП)"

Автор книги: Bex-chan

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 49 страниц)

Вот оно...

Ничто так не предвещало близости к блаженству, как эта дрожь по телу, означающая начало конца. Кульминация. Все и ничего. Словно легкое перышко, скользящее по холодной стали. Не контролируя себя, он вскинул голову и проскользнул взглядом по ее лицу, наполненному восторгом: глаза зажмурены, рот приоткрыт; ее тело напряглось, когда она позволила удовольствию растечься по венам, мышцам, костям. Везде, куда оно могло добраться.

Драко просунул руку между ними и вновь принялся стимулировать ее клитор, чтобы еще на какое-то время продлить момент наслаждения. Он позволил ей провести в бездумном безумии каждую миллисекунду, ожидая, пока она окончательно не расслабится, а затем с парой резких толчков нашел свое освобождение.

Он задушил свой сдавленный стон в поцелуе и вышел из нее; взгляд был затуманен. Он отдался ей полностью. Его оргазм был недолгим. Все, что он делал, он делал исключительно для нее, ее потребностей и желаний, позабыв о себе, и это его не волновало. Все было ради нее.

Нее. Нее. Нее.

После всего произошедшего Драко охватила усталость, он собрал всю силу в руках, чтобы удержать Грейнджер, и опустился на колени. Они сидели в обнимку под струями воды, соприкасаясь лбами, захлебываясь беспорядочным дыханием.

Гермиона безвольно лежала в объятиях Драко, который, собрав последние силы, прижал ее крепче и, запустив руку в ее волосы, медленно перебирал спутавшиеся кудри. Дрожа. Трепеща. Смакуя. Капли воды рассеивались по их разгоряченным телам, медленно возвращая нормальные ощущения и успокаивая чувства.

Пусть все уйдет.

Пусть раны затянутся.

– Я... – попыталась заговорить Гермиона, справляясь со сбившимся дыханием. – Наверное, я немного увлеклась... – закончила она, и Драко смог представить, как в этот миг румянец заливает ее скулы. – Изви...

– Не смей извиняться, Грейнджер, – прорычал он.

Одному Мерлину известно, как он донес до спальни и усадил на подоконник ее, укутанную в одеяло и влажные полотенца; она откинулась спиной на его грудь. Он не удержался от ухмылки, когда услышал ее удовлетворенный вздох, после которого между ними повисло ленивое молчание.

– Теперь чувствуешь себя лучше? – спросил он дерзким тоном.

Он практически слышал, как заработал ее мозг.

– Ты ведь специально меня довел? – медленно спросила Гермиона.

– Как проницательно, Грейнджер, – ответил он, еле сдерживая улыбку. – Да, специально.

– Позволь спросить почему?

– Тебе нужно было избавиться от напряжения, – он неопределенно пожал плечами. – Несмотря на всю ту чушь, что вы, гриффиндорцы, проповедуете, иногда верный ответ – это гнев.

Гермиона обдумала его мысль и облизала губы.

– И ты подумал, что раздражать меня, не имея палочки, будет отличной идеей?

Драко фыркнул.

– Я решил, что ты не станешь запускать в меня заклинания, Грейнджер, – сказал он. – Уверен, что нужен тебе в рабочем состоянии...

– Думаю, я бы сорвалась, если бы ты начал со мной носиться, – нерешительно предупредила она. – А ты вел себя как последний негодяй...

– Но это сработало, – тихо напомнил он, – поэтому теперь мы покончили со всяким дерьмом типа «я в порядке» и можем двигаться дальше.

– Годрик, ты такой коварный мерзавец, – пробормотала она с тенью раздражения. – Я полагаю, секс был приятным бонусом твоего плана?

– Я не знал, что ты на меня набросишься, – весело произнес Драко. – Думал, ты просто будешь кричать какое-то время, возможно, дашь пару пощечин. – Его смех завибрировал по ее спине. – Но это оказалось достойным сюрпризом.

Она задумчиво свела брови.

– Ты вправду этого не планировал?

– Я планировал вывести тебя из себя, – объяснил он, снова пожав плечами. – Я не был уверен, как ты отреагируешь, но, как я и сказал, тебе нужно было избавиться от напряжения.

Гермиона только решила продолжить разговор, как тут же закрыла рот, пока слова не успели покинуть его. Соблазн отметить, что он совершил нечто опасно близкое к бескорыстному покалывал кончик языка, так что она слегка прикусила его. Ощущения от расслабляющего пара душевой еще чувствовались на коже, поэтому она не осмелилась на комментарий, который мог бы заставить Драко обороняться, разрушив спокойствие. Она чувствовала себя... снова нормальной; все еще расстроенной ситуацией с родителями, но определенно лучше.

Он помог ей почувствовать себя лучше.

Он думал о ней.

Молчание затянулось, когда она взглянула на его ногу и склонилась вперед, очертя пальцами шрам, который не замечала ранее.

– Откуда он у тебя?

– Упал с метлы во время матча по квиддичу, на втором курсе, – ответил он после недолгой паузы.

Она хмыкнула, видимо, вспомнив этот эпизод.

– А этот? – спросила она, проведя пытливыми пальцами по шраму на другой ноге чуть ниже колена.

– Та же история.

Заинтригованная, она развернулась к нему лицом и, стянув с Малфоя одеяло, оставила его лишь в полотенце, обернутом вокруг бедер. Проигнорировав подозрительный взгляд Драко, с блеском в глазах начала изучать его тело, пока не наткнулась на широкий след на руке.

– Пожалуй, об этом я знаю, – указала на шрам с широкой улыбкой. – Гиппогриф?

– Ага, оборжаться, – протянул он, выгибая бровь. – Ты закончила?

– Нет, – шутливо ответила она, приблизилась к груди и нашла еще один. – Этот?

Драко сжал челюсти и встретился с ней взглядом.

– Один из шрамов, который остался после проклятия Поттера в прошлом году.

Почувствовав между ними неизбежное напряжение, Гермиона отчаянно принялась искать еще один шрам, который могла бы прокомментировать, но, по-видимому, остальная часть его тела была безупречна.

– Это все?

– Один пропустила, – сказал он с ухмылкой, указывая на едва заметную отметину возле носа. – Есть соображения?

Ее глаза расширились, когда она увидела крошечный изъян.

– От моего удара? – спросила она и ухмыльнулась, когда Драко кивнул и охотно забыл о теме шрама от Сектумсемпры. – Знаешь, я за это так и не извинилась.

Драко фыркнул.

– Я и не просил.

– У меня тоже есть один, – улыбнулась она, показывая ему слабый след на костяшках. – Нужно было подумать дважды, прежде чем бить твое острое лицо.

Он удержался от ответной саркастической реплики, когда заметил длинную белую отметину на ее плече:

– Раз мы еще обсуждаем шрамы, – произнес он, указывая на след, – откуда этот?

– В прошлом году, – сказала Гермиона, склоняя голову и бросая на него взгляд, – Рон случайно столкнул меня с дивана, и я ударилась о стол.

Драко закатил глаза.

– Уизли на редкость криворукий мудак, – пробормотал он и прищурился, когда увидел довольно неприглядный шрам у нее на ребрах, выглядывающий из-под полотенца. – Как, черт возьми, ты умудрилась получить этот?

– Отдел тайн, – она нахмурилась и поправила полотенце, чтобы полностью скрыть его. – Долохов запустил в меня одним заклятием. Не самым приятным.

Вернулось неловкое молчание.

На мгновение Драко задумался, как он мог упустить недостатки ее поцелованной солнцем кожи, но, возможно, он никогда не видел ее по-настоящему, или же ему потребовалось время, чтобы ее рассмотреть. Странное волнение внутри вернулось с удвоенной силой; в последнее время он не знал, как с этим справиться. Он старался не придавать значения, как Гермиона медленно развернулась и снова прилегла ему на грудь.

Он знал ее, знал ее недостатки; и это, казалось, только усиливало растерянность и непонятное чувство внутри.

Она оставила на нем след, пометила шрамом.

И речь шла не об отметине на его лице.

Гермиона тоже находилась в смятении, но лишь потому, что точно могла определить неуправляемые ощущения внутри себя. Просто она не знала, что с ними делать.

Пугающая мысль просочилась в ее сознание.

Гарри и Рон. Ее родители. Все исчезли.

Разлука с Драко была неминуема, независимо от того, сколько еще времени она будет игнорировать этот факт.

Что она будет делать, когда...

– Хочешь почитать новую книгу? – суматошно спросила она, призывая палочку.

Он вздохнул.

– Давай.

– Что-то определенное?

– Только не очередную депрессивную пьесу, – сухо заметил он и тихо вздохнул, радуясь возможности отвлечься. – Шекспир, которого ты так обожаешь, скорее всего страдал суицидальными наклонностями или же хотел, чтобы его читатели страдали.

– Он еще и комедии писал, – пробормотала Гермиона и при помощи Акцио призвала одну из любимых книг. – Мне очень нравится эта.

Она почувствовала, как Драко уперся подбородком ей в плечо, когда она перевернула первую страницу, приспосабливая книгу на коленях так, чтобы и ему было удобно читать. Она выбрала «Сон в летнюю ночь» – книгу, пронизанную магией, противоречиями и запретной любовью.

Книгу со счастливым концом.

Гермиона закрыла глаза.

Такое случается только в сказке.

====== Глава 22.Гроза ======

Саундтрек:

Blue October – Ugly Side (для Драко)

Muse – Butterflies and Hurricanes (для Драко)

Stateless – Bloodstream (ко всей главе)

В хорошей компании минуты летят незаметно.

Время становится незначимым.

Прошло несколько дней с того момента, как Гермиона сорвалась в душе, с того момента, как все в дортуаре стало более непринужденным, наполненным спокойствием; утренние пробуждения и неспешные дни купали в умиротворении. Все казалось легким и естественным, даже минуты, наполненные язвительными спорами, которые состоялись скорее ради развлечения, нежели разжигания вражды, и уютное молчание, во время которого ни один из них не решался разрушить момент тишины.

В этой тишине Драко часто ловил себя на том, что наблюдал за очаровательными чертами Грейнджер, рассеянно считал веснушки на ее носу или втайне улыбался, когда она, поглощенная чтением, неосознанно что-то бормотала себе под нос. Он всегда успевал спохватиться до того, как она замечала и бранила за такое поведение, вот только его взгляд всегда возвращался к ней, подмечая каждую черту ее лица.

Вопросы без ответов о родителях Гермионы не покидали Малфоя. Она больше не упоминала ни о матери, ни об отце, и он не затрагивал эту тему в попытке сохранить расслабленную атмосферу; но он нуждался в ответах. Внутренний голос убеждал, что все было как-то связано с войной; после всех месяцев, на которые он застрял здесь, его тошнило от одной мысли, что и дальше придется оставаться в неведении.

Что-то происходило. Нечто значительное. Эта мысль царапала его изнутри.

Гермиона тоже это чувствовала – жуткое мерцание в воздухе, смердящее черной магией. Снег начал светлеть, значит, скоро пойдет дождь, способный смыть прекрасный белый пейзаж, который она любила, уступив дорогу суровым грозам.

Пусть Годрик проклянет ее за эгоистичность и некоторую наивность, ведь на последние несколько дней она решила позабыть о войне и насладиться компанией Драко. В его присутствии она чувствовала нечто безумно близкое к удовлетворенности, пользовалась каждым оправданием, чтобы коснуться его и запомнить ощущение от контакта с его телом. Будь то поиск голубых вкраплений в его дымчатых глазах, или изучение того, как смягчалось выражение его лица в момент, когда он засыпал, она наслаждалась каждой его частичкой и вспоминала, каково это – улыбаться.

Потому что знала, что все временно.

Словно затишье перед бурей.

Гермиона извивалась в постели, тем самым разбудив Драко; он покрепче обнял ее, чтобы удержать ее на месте. Он прекратил пытаться сохранять дистанцию в кровати, его тело всегда продолжало стремиться к ее теплу; всегда было инстинктивно приятно просыпаться окутанным ее руками и ногами, жаром ее тела.

Ее волосы защекотали нос Драко, и он только решил уткнуться в них глубже, как замер, почувствовав – что-то не так. Обычно шелковистые кудри сейчас казались жесткими. Малфой медленно открыл глаза и встретился взглядом с рыжим мехом, а не каштановой гривой, к которой привык.

– Что за… – пробубнил он, с отвращением уставившись на кота; поморщился, когда животное имело наглость подползти к нему ближе, и протянул руку, чтобы растолкать Гермиону. – Грейнджер. Грейнджер, да просыпайся.

Проворчав в подушку, сонная Гермиона повернулась к нему лицом и прищурилась от лучей восходящего солнца.

– Что случилось?

– Твой гнусный кот лапает меня, – рыкнул Драко, – забери его.

– Не называй его гнусным, – сказала она и хмыкнула, когда поняла, что Живоглот действительно пытался получить от Малфоя немного ласки. – Просто ты ему нравишься.

– Ну, а мне он не нравится, – проворчал он, подхватил кота и бросил Гермионе на колени. – Нечесаная, чертова животина…

– Прекращай, – Гермиона старалась не рассмеяться, – ему немногие нравятся, так что ты должен быть польщен.

– Ага, я в долбаном экстазе, – протянул Драко, закатывая глаза. – Но это не оправдание, когда он будит меня в такую рань в субботу.

– Сегодня суббота? – она нахмурилась, взглянула на свой зачарованный календарь, потом на часы. – Блин, у меня скоро встреча с МакГонагалл.

Он выгнул бровь.

– Что за встреча?

– Сегодня возвращается Майкл, – объяснила она, не замечая вспышки ревности, которая изменила его в лице, когда Гермиона вскочила с кровати. – Скоро все вернутся, нам нужно обсудить приготовления…

– Это надолго? – резко спросил он, раздраженный тем, что Главный староста лишил его шансов на утренний перепих. – Долбаный Коннер.

– Не начинай, – сказала она, набросила одежду и произнесла заклинание, чтобы привести себя в порядок. – Это ненадолго, час или около того. Ты не мог бы покормить Живоглота? Пожалуйста.

– На мой взгляд, для общества будет намного лучше, если он поголодает, – пробормотал Малфой и дернулся, когда она шлепнула его по руке.

– Не будь таким…

– Ладно, – неохотно проворчал он и хитро улыбнулся. – Конечно же, я попрошу об ответной услуге.

Она улыбнулась в ответ, и румянец окрасил ее скулы.

– Мне позволено узнать, о чем идет речь?

– Уверен, я что-нибудь придумаю к твоему возвращению, – Драко пожал плечами, и его глаза расширились, когда Гермиона без предупреждения прильнула к нему в быстром поцелуе. Она отстранилась и одарила его идеальной улыбкой. Малфой бросил на нее любопытный взгляд, неспешно облизал губы и медленно изогнул бровь. – А это за что?

– Разве должна быть причина? – спросила она, развернулась и направилась к выходу. – Скоро вернусь.

Драко задумчиво смотрел ей вслед, пока щелчок дверного замка не вернул его к реальности; он потряс головой, пропуская пальцы сквозь волосы. Сейчас их отношения казались такими естественными, он больше не оборонялся в ее присутствии, ощущал полный комфорт, но в минуты одиночества ругал себя за их близость.

Он слишком к ней привязался.

И мало что мог с этим поделать. Его заинтересованность в ней вросла в его организм, текла по его венам, заставляла сердце биться быстрее, когда Грейнджер была достаточно близко, чтобы сделать вдох. Пусть раньше ее воздействие Малфой воспринимал как заразу, теперь же это ощущалось как бренди – чем-то теплым и приятным.

Война же стала его похмельем. Головная боль, тошнота, реальность.

Буря.

Как только Гермиона переступила порог комнат, сразу поняла – что-то случилось.

Воздух был густой и влажный; выйдя из дортуара, она заметила, что все магические портреты притихли, если вообще не покинули свои рамы. Тихий гул далеких звуков вибрировал в коридорах: слишком низкий, чтобы быть различимым, но зловеще последовательный, чтобы Гермиона смогла проследовать к его источнику. Когда устрашающий приглушенный крик коснулся ее ушей, она ускорила шаг и достала волшебную палочку.

К тому моменту, как Грейнджер начала отчетливо различать крики паники, она обнаружила себя бегущей к медицинскому крылу Школы. Металлический запах крови затопил ее чувства, жаля глаза и обжигая язык.

Ворвавшись в один из классов, она резко остановилась и охнула от окружавшего ее хаоса: в небольшой палате толпилось около тридцати человек; кроватей не хватало, поэтому многие лежали на полу, и все корчились от боли. Она попыталась понять смысл происходящего, сфокусировать затуманенный взгляд на пожилом волшебнике с кровоточащей раной на виске, затем на молодой ведьме, чья рука была согнута под неестественным углом. Затем на другом пострадавшем. И еще одном. И еще…

Кто-то окликнул ее…

Грейнджер подняла голову и встретилась взглядом с МакГонагалл, рассеянно замечая, что Директриса, мадам Помфри, профессор Спраут и пара колдомедиков как могли ухаживали за раненными, но тех было слишком много…

– Гермиона! – снова позвала МакГонагалл. – Ступай в соседний класс, Горацию нужна помощь.

– Что… Что происходит? – задыхаясь, спросила Грейнджер. – Что…

– Святого Мунго атаковали! – она старалась перекричать шум. – Ты должна помочь Горацию! Иди! Скорее!

Тупо кивнув, она развернулась и помчалась в соседнее помещение, в котором обнаружила такую же тревожную картину: около пятнадцати жертв беспорядочно лежали вдоль парт, стульев, на полу, запачканные кровью, бьющиеся в агонии. Профессор Слизнорт и один колдомедик сновали между ранеными, неистово бормоча Исцеляющие заклинания и пытаясь влить в пострадавших зелье.

Гермиона моментально замерла на месте, когда начала осознавать все происходящее.

Вокруг было… слишком много крови…

Красные лужи блестели по всему полу, разносились отпечатками обуви и руками людей, ищущих помощи. Многие задыхались от кровяных сгустков в горле, кашляли, выплевывая их на колени вместе со рвотой и желчью. Скрученные конечности, плоть в глубоких порезах, черные синяки покрывали каждый видимый ей сантиметр кожи.

Вот она.

Реальность военного времени.

Буря.

Гермиона глубоко вдохнула и бросилась на помощь.

Ее взгляд бегал по помещению, быстро оценивая, кто нуждается в скорейшей помощи. Она подбежала к волшебнику с ужасной раной в брюшине, лежавшему на полу; казалось, он еле дышит. Падая на колени и не обращая внимания на хлюпанье от приземления в лужу крови, мгновенно пропитавшей джинсы, она осторожно изучила его порез и постаралась отключиться от всего вокруг, чтобы сконцентрироваться на помощи этому незнакомцу.

Гермиона использовала палочку, чтобы удалить с тела пропитанную кровью одежду, и вздрогнула, увидев всю тяжесть его ранения: переломанные ребра торчали из грудной клетки, широкий разрез краснел на животе; она сжала зубы, игнорируя рвотный рефлекс, и произнесла Исцеляющее заклинание. Подняв взгляд, она увидела, что на нее смотрит мужчина средних лет, и неосознанно в успокаивающем жесте свободной рукой коснулась его лица.

– Все будет в хорошо, – ободряюще прошептала она, – все будет хорошо.

Хотелось бы ей в это верить.

Уже шестой раз за последние сорок минут Драко бросал на часы недовольный взгляд.

Когда Грейнджер не вернулась через час, как обещала, он заскрежетал зубами и отдался в плен ревнивых мыслей о намерениях Коннера. Но когда прошло пять часов и утро превратилось в день, он начал беспокоиться. Кот Грейнджер вел себя довольно нервно; пусть он не обращал внимания на рассказы Гермионы о невероятной интуиции Живоглота, все же надоедливая мысль на задворках сознания предупреждала его не терять бдительность.

Разочарованно вздохнув, он направился в спальню Гермионы, чтобы найти какую-нибудь книгу и отвлечься. Рассеянно перебирая ее обширную коллекцию, он случайно задел стопку книг рукой и сбросил их на пол. Проворчав проклятие, наклонился, чтобы все собрать, и недоверчиво прищурился, заметив одно из названий.

Фолиант был старый и потрепанный, даже название было частично затерто, но он с тревогой рассмотрел буквы «К», «Р» и «Ж». Разумеется, она не может читать о…

Малфой потянулся за книгой и нахмурился. Когда из нее выпало несколько пергаментов, украшенных поспешными каракулями и подписанных «Г и Р», он не удержался и закатил глаза. Да поможет им Салазар, Поттеру и Уизли никогда не постичь искусства шифрования; но у него не осталось времени на обдумывание, когда взгляд зацепился за первую страницу книги, подтверждая его подозрения.

Крестражи.

Видимо, Поттер с Уизли искали их.

И он понятия не имел, что об этом думать.

Он презирал Волдеморта, существо, назначившее цену за его голову из-за провалившейся попытки убить Дамблдора, вынудившее его провести столько времени в изоляции. Все имело смысл, когда он был зациклен на чистокровных идеалах. Пусть сейчас он принимает тот факт, что кровь Грейнджер больше не беспокоит его, что это просто Грейнджер, он не знал, как относиться к остальным магглорожденным.

Возможно, он желал смерти Волдеморту, но идея присоединиться к толпе поттеровских обожателей была далека от желаемого.

Он не знал, что обо всем этом думать. Он. Не. Знал.

Засунув письма назад в книгу, он вернул ее на место к остальным, покачал головой и сжал пальцами переносицу. Мерлин, его жизнь превратилась в безумный бардак.

Гермиона рукавом вытерла пот со лба.

Из пятидесяти одного волшебника (жертвы и персонал), которые сбежали из Святого Мунго, четверо умерли, и были большие сомнения, что еще несколько доживут до утра.

Исцеляющие чары забирали энергию у использующего их волшебника и передавали ее пациенту, но когда все запасы бадьяна, Раноочищающего зелья и другие полезные смеси закончились, им пришлось воспользоваться волшебными палочками. Гермиона взяла два флакона Витамикса [1], чтобы оставаться на ногах, после чего в течение шести часов применяла все Исцеляющие заклинания, которые знала, отказываясь останавливаться, пока не поможет каждому.

Мышцы Гермионы болели от усталости, а голова кружилась, но она не могла уйти, пока не залечит рану на бедре молодой девушки. Поежившись от звуков вправляемой кости, она оглянулась в поисках следующего пострадавшего, нуждающегося в ее помощи; казалось, всех уже осмотрели.

Сейчас ощущалось некое подобие порядка; стулья и парты были трансфигурированы в кровати, раненные – укутаны в пушистые одеяла; в черные, если их уже успели осмотреть, и в белые, если нет.

Помимо ведьмы рядом с ней и волшебника, которого лечил один из колдомедиков, все были укрыты черными одеялами; Гермиона чуть не заплакала от облегчения. Она знала, что конец был далеко, что пострадавшим потребуется наблюдение в течение всей ночи, но самое сложное было сделано, и за одно это она была благодарна.

– Хорошо справились, мисс Грейнджер, – устало кивнул профессор Слизнорт, – пока на этом все. Может, вам стоит взять перерыв.

– Нет, – отказалась Гермиона, – Я могу еще чем-нибудь помочь.

– Единственное, что им поможет, – это отдых, – мягко произнес он. – К сожалению, у меня не хватает зелья Сна без сновидений, нужно сварить еще.

– У меня есть немного, – прошептала она, вставая с пола, – правда, не уверена, что достаточно. Я схожу за ним, а когда вернусь, помогу вам сварить еще.

– Раз уж вы пойдете в свою комнату, вам стоит остаться там и вздремнуть…

– Я в порядке, – заверила она, намереваясь уйти, пока он не начал возражать. – Вернусь через минуту.

После утра, проведенного в комнате, заполненной безутешными умирающими, прогулка по коридорам казалась нереальной, а воздух в легких – слишком чистым. Она заглатывала его жадными глотками, параллельно пытаясь покрытыми засохшей кровью пальцами расчесать спутавшиеся волосы. Она отстраненно заметила, что ее джинсы и белый свитер были покрыты красными пятнами, но ей было все равно; учитывая обстоятельства, это было неважно.

Она приблизилась к дортуару медленными и усталыми шагами, подняла трясущуюся руку и открыла дверь, молясь про себя, чтобы суметь войти и выйти, оставшись незамеченной для Драко. Однако другая ее часть желала свернуться в его объятиях, согреться в его тепле; но у него обязательно появятся вопросы, а ее ум был слишком перегружен сегодняшними событиями, чтобы давать Малфою какие-либо ответы.

Гермиона потеряла равновесие и почти ввалилась в комнату, встретившись с диким взглядом Драко; он изучал ее состояние, смотря с озабоченностью и непониманием.

– Дерьмо, – хрипло пробормотал он, вскакивая с дивана и бросаясь к ней, – черт побери, Грейнджер, ты…

– Я в порядке, – перебила она, жестом останавливая его, – это не моя кровь.

– Ты с головы до ног покрыта…

– Знаю, – прошептала она, пытаясь пройти мимо него, – Драко, мне нужно…

– Ты ранена? – требовательно спросил он, схватив ее за локоть и удерживая на месте. – Ты выглядишь чертовски…

– Отпусти, Драко, – сказала она, вырываясь, – мне нужно вернуться и помочь.

– Кому помочь? – спросил он. – Что вообще происходит?

Побежденно вздохнув, Гермиона положила ладони ему на грудь и закрыла глаза.

– Святого Мунго атаковали, – произнесла она обманчиво спокойным голосом, – некоторым удалось вовремя сбежать, теперь они здесь.

– Атаковали? – повторил он. – Что это значит?

– Это значит, что война началась, – она нахмурилась, отходя от него, – это значит, что тебе придется принять определенные решения.

Драко насупился.

– И какого хрена ты имеешь в виду?

– Волдеморт набирает мощь, Драко, – объяснила она. – Если следующая атака придется на Хогвартс, тогда тебе придется определиться, на чьей ты стороне.

– Это несправедливо, Грейнджер, и ты знаешь об этом.

– Не смей рассказывать мне о справедливости! – выпалила Гермиона. – Я только что наблюдала, как пятьдесят человек боролись за свои жизни, так что даже не думай корчить из себя жертву!

– Ты хоть осознаешь, о чем просишь меня, Грейнджер? – выплюнул он в ответ. – Я не прыгну на сторону долбаного Поттера только потому, что какой-то психопат желает моей смерти.

– Эта война намного важнее твоих жалких проблем с Гарри, Драко! – разочарованно выкрикнула она. – Мы больше не дети! Ты должен начать думать собственной головой и больше не пытаться быть своему отцу…

– Не упоминай моего отца! – предупредил он. – Именно так заведено в моей семье, Грейнджер! И я ничего не могу с этим поделать.

– Ты мог бы постоять за себя! – упорствовала Гермиона, скомкивая в кулаки его рубашку на груди, глядя ему в глаза. – Пусть в твоей семье есть Пожиратели смерти, но ведь в ней были и хорошие люди…

– О чем ты толкуешь?!

– Вспомни Сириуса и Регулуса! – быстро продолжила она. – Они оба пошли против семьи, чтобы одолеть Волдеморта…

– А ты вспомни, что с ними случилось! – выплюнул Малфой, вырываясь от Гермионы. – Они, блять, мертвы!

– А как же Андромеда.

– Чего ты от меня хочешь, Грейнджер? – рявкнул Малфой, возбужденно взмахивая руками. – Чтобы я сражался против собственной семьи?

– Мне хотелось бы, чтобы ты сражался ради того, во что веришь!

– Я больше не знаю, во что верю! – прорычал Драко, бросая на Гермиону ледяной взгляд. – Ты все перевернула с ног на голову!

Гермиона покачала головой.

– Я знаю, что теперь ты не думаешь, как прежде, – уверенно произнесла она, – Я знаю, что ты не…

– Не рассказывай мне, что я думаю!

– Но это правда! – парировала она. – Ты можешь продолжать утверждать, что я промыла тебе мозги, но ты ведь знаешь, что сам пришел к своим выводам.

– Завязывай со своим психоаналитическим дерьмом, Грейнджер, – мрачно выругался он, – я признаю, что с моей ненавистью к тебе покончено, но это не значит, что мои взгляды на других маггллорожденных тоже изменились…

– Да, изменились, – тихо сказала она, – Можешь отрицать, но я вижу, что ты стал другим.

Он фыркнул.

– Ты видишь лишь то, что хочешь…

– Ты больше не тот, кем был! – возразила она, охватив его лицо ладонями, заставляя смотреть себе в глаза. – Я знаю тебя, Драко. Знаю…

– Ты так торопишься найти что-то хорошее в каждом, Грейнджер, – прошептал он, смотря на свое отражение в ее глазах. Поднял руку к ее щеке, стер пятно крови и тут же прошелся пальцем по ее нижней губе. – Почему мы вообще должны сражаться, Грейнджер? Почему мы не можем просто… уйти?

Гермиона моргнула.

– То есть сбежать? – уточнила она, морщась, когда он опустил голову. – Ты же знаешь, что я не могу. Если Волдеморт победит, то все магглорожденные, включая меня, будут убиты. Я должна сражаться.

– Это не так…

– Именно так, Драко! – закричала она, пятясь от него. – Я умру, но буду сражаться! Я не сбегу, как какой-то трус! Поступай как хочешь, это твое дело!

– Не называй меня трусом, – прошипел он, – никогда больше не называй меня трусом!

– Тогда сумей постоять за себя! – выпалила она и сделала глубокий вдох, готовясь к следующему вопросу. Вопросу, который сжирал ее с тех самых пор, как она начала ему симпатизировать. – Если Волдеморт согласится принять тебя назад в качестве Пожирателя смерти, ты согласишься?

Он заколебался, и она почувствовала, как ее сердце упало. Не в состоянии смотреть на него, она отвела глаза и направилась в свою комнату, напоминая себе, что не просто так вернулась в дортуар.

– Не уходи, Грейнджер! – позвал Драко, следуя за ней. – И, черт, не смотри на меня так!

Отказываясь признавать его присутствие, она достала из сундука три флакона, развернулась и врезалась в его крепкое тело.

– Пропусти меня, Драко.

– Мы еще не договорили…

– Договорили, – перебила она, затаив дыхание, не отводя взгляда от его груди. – Я не могу… поверить, что ты допускал мысль встать на сторону Волдеморта после всего, что было между нами…

– Я никогда не говорил, что поступлю так.

– Ты не смог мне прямо ответить, – грустно напомнила она, – ты не смог…

– Все не так просто, Грейнджер. Все сложно…

– Нет, не правда.

– Грейнджер, – прошептал он, пытаясь приобнять ее за плечи, но она сбросила его руку. – Гермиона, послушай…

– Я не могу сейчас находиться рядом с тобой, – прошептала она дрожащим голосом, – я даже смотреть на тебя не могу.

Дерзкий вид Драко спал после таких слов, и он сжал кулаки, когда она прошла мимо него.

– Куда, черт возьми, ты идешь? – просил он, направляясь следом за ней. – Эй! Не смей меня игнорировать!

– Я иду помочь остальным пострадавшим.

– Сколько времени это займет?

– Я не знаю, Драко! – крикнула она через плечо. – Столько, сколько потребуется!

Он открыл рот, чтобы возразить, но пронзительный хлопок дверью его остановил. Выдох сорвался с его губ, когда он обхватил голову руками, впиваясь ногтями в кожу. Одному Мерлину известно, почему он направился в ванную и согнулся над раковиной, выплевывая желчь, что собралась в горле.

Тебе придется принять определенные решения…

Грудь вздымалась, слова Грейнджер гремели в сознании, пульсируя в висках и заставляя чувствовать себя словно в бреду. Жаркий гнев растекался по венам и дрожал под кожей; Малфой стащил рубашку через голову, игнорируя чувство дежа вю, когда его руки уперлись в край раковины. Пальцы побелели, испарина проступила на лбу, капля пота упала на фарфор.

Возможно, он был смешан с его слезами. Возможно, не был.

Ты должен начать думать собственной головой…

Он закрыл глаза и крепко зажмурился, прикусил язык, а после наблюдал, как розоватая ленточка слюны, извиваясь, исчезает в сливном отверстии. Открыв кран с холодной водой, он умылся и осторожно обратил свой неспокойный взгляд к собственному отражению. Увиденный в зеркале человек разозлил его.