Текст книги "Изоляция (ЛП)"

Автор книги: Bex-chan

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 49 страниц)

– Драко, – осторожно начала она, – ты не вставал с кровати три дня.

От удивления он поднял брови. Три дня? Кажется, что все произошло только вчера, словно дождь по-прежнему хлестал его по коже, а прощальные слова Гермионы звенели в ушах. Разве время не должно исцелять? Прошло три дня, и он был уверен, что все их проспал. Очевидно, подсознание решило, что сон будет предпочтительнее пробуждения без объятий Грейнджер.

– И что? – сердито заявил он, принимая сидячее положение и кладя локти на колени. – Это что-то меняет?

– Во-первых, я должна предупредить тебя о запрете на имя Сам-знаешь-кого, – начала перечислять она, – а во-вторых, тебе нужно поесть.

– Я не голоден, – соврал он, не обращая внимания на болезненное урчание в желудке, что противоречило его словам. – Оставь меня одного...

– Это нездорово,– настаивала она, – ты можешь заболеть.

– Мне насрать, – холодно проворчал он. – Встану, когда буду готов.

– Послушай, – Андромеда вздохнула и с нетерпением в голосе продолжила, – самоизоляция в этой комнате не принесет тебе ничего хорошего...

– Что, думаешь, ломтик тоста и прогулка по саду смогут все исправить? – язвительно произнес Малфой. – Не веди себя, словно чертова...

– После еды ты почувствуешь себя немного лучше, – сказала она, и его желудок согласно заурчал. – Как, возможно, и после разговора с остальными.

– Кто, черт возьми, эти остальные, о которых ты постоянно говоришь?

– Люди, оказавшиеся в подобной твоей ситуации, – ответила она, и Драко почувствовал, как разгорается в нем любопытство. – Спускайся на завтрак и все сам увидишь.

– Пожалуй, я откажусь.

– Ох, да повзрослей уже, Драко, – Андромеда нахмурилась и взмахнула рукой. – У меня совсем нет времени, чтобы нянчиться с тобой.

– Тебя никто и не просит! – крикнул он в ответ. – По-моему, я ясно дал понять, что не желаю твоего присутствия.

– Что ж, не повезло, – она вздохнула, массируя переносицу. – В ящиках ты найдешь чистую одежду. Если через пятнадцать минут ты не будешь одет, я пинками выгоню тебя из постели...

– Я не готов! – выкрикнул он, ударяя кулаками по матрасу. Малфой почувствовал, как запал покинул его, плечи опустились, и тихая исповедь слетела с губ. – Я просто... хочу, чтобы меня оставили в покое. Я не... не готов с этим справиться.

Выражение лица Андромеды немного смягчилось.

– Я пытаюсь тебе помочь.

– Хочешь помочь? Тогда оставь...

– Нет, Драко, – сказала она твердым голосом. – Но я великодушно предложу тебе компромисс: если ты сегодня спустишься к завтраку, я больше не стану тебе докучать. Начну оставлять еду под дверью, а ты сможешь киснуть в этой комнате, сколько пожелаешь.

– А если я откажусь? – спросил он.

– Тогда я буду вытаскивать тебя из постели не только сегодня, но и каждый день, пока до тебя не дойдет, – предупредила она. – Не думай, что сможешь справиться со мной. На первом этаже есть несколько человек, которые в состоянии мне помочь. Уверена, ты не хочешь лишиться своей палочки, ведь ты только что вернул ее.

– Черт, уже тошнит от людей, которые указывают мне, что делать, – прорычал он, пряча лицо в ладонях. – Держу пари, тебе доставляет удовольствие наблюдать за сыном сестры, что предала тебя, в таком жалком состоянии.

Андромеда тяжело вздохнула.

– Это не правда, но у меня нет времени, чтобы переубеждать тебя, – сказала она, разворачиваясь и направляясь к выходу. – Я подожду тебя за дверью, и если ты не выйдешь через десять минут, тогда будем действовать по-плохому.

Драко услышал, как закрылась дверь, и снова зарычал в ладони, чувствуя горячий гнев, обжигающий глаза, когда мысли вернули его к Гермионе. Он никогда и представить не мог, что будет тосковать по пронзительному взволнованному голосу Грейнджер, но это было так. Он вспоминал свои первые недели в изоляции дортуара: безумие все ближе и ближе подкрадывалось к нему с каждым произнесенным ей словом, с каждым брошенным на нее взглядом; кислый привкус иронии его нынешнего положения почти заставил невесело рассмеяться.

Забавно, то, что однажды заставило его сомневаться в здравости собственного рассудка, теперь оказалось единственным, что ощущалось разумным и неподдельным.

Судьба та еще сука, притом со склонностью пудрить мозги.

По-видимому, так и должна ощущаться разлука с любимым человеком – словно кто-то запустил безжалостной Импедиментой в грудь, а после без каких-либо сожалений растоптал сердце. Он хотел кричать, уткнувшись в подушку, до боли в горле, или бить кулаками о стену, пока не раздерет костяшки; возможно, после этого он бы почувствовал себя немного лучше.

Он должен восстановить контроль.

В мыслях Драко видел Гермиону, говорящую ему принять предложение и прекратить всяческие нападки; она стояла, уперев руки в бедра, и закатывала глаза. Он готов был поспорить на свое сомнительное наследство, что она бы вспомнила день после того, как была вынуждена наложить Обливиэйт на родителей, и повторила бы ему его же слова, произнесенные в душе.

Поверь, бездействие сделает все только хуже.

И что? Будешь весь день сидеть в комнате и хандрить?

Возьми себя в руки! Ты сильнее обстоятельств.

– Драко, – позвала Андромеда из-за двери, выводя его из задумчивости, – у тебя осталось пять минут.

Он съежился от очередного болезненного спазма в желудке, обреченно выдохнул, понимая, что тело ослаблено отсутствием пищи. Малфой встал с кровати, подошел к комоду и рассеянно выбрал пару простых черных брюк и водолазку, оделся.

Направляясь к выходу из комнаты, он уловил свое размытое отражение в оконном стекле и замер. Воспаленными глазами он изучал полное муки лицо; его обычно ухоженные волосы были всклочены. Он выглядел слабым и неустойчивым, словно застрявший в лимбе призрак.

И ему было на это плевать.

– Ты ошибаешься, если думаешь, что я блефую, – предупредила Андромеда, – у тебя осталась одна минута.

Драко схватил палочку, бормоча под нос ругательства, выпрямил спину и, покинув спальню, одарил тетку негодующим взглядом.

– Счастлива?

– Я это не ради себя делаю, – спокойно произнесла она, шагая к лестнице. – Но да, я рада, что ты решил выбраться из кровати, показав хоть немного твердости характера.

– Я делаю это лишь для того, чтобы отвязаться от тебя, – обратил он внимание. – Не забудь, что ты обещала оставить меня в покое, если я спущусь к завтраку.

– Я помню свои слова.

– Тогда давай скорее покончим с этим, – пробормотал он, обгоняя ее и направляясь в предполагаемом направлении к кухне.

– Драко, – сказала Андромеда, нагнав его, – думаю, должна предупредить, что все в курсе твоего присутствия в доме, но я не говорила им ни где ты был все это время, ни с кем. Я решила, что ты сам должен принять решение, как много ты захочешь им рассказать.

Он нахмурился в замешательстве.

– Эти люди меня знают?

– О, да, – кивнула она, – и ты знаешь их.

– Тогда почему бы просто не назвать их имена?

– Отчасти потому, что будет легче их показать, – она пожала плечами, и он заметил, как дернулся уголок ее губ. – А отчасти для моего удовольствия.

Язвительный ответ вертелся на языке, но он промолчал, поскольку они остановились перед дверью, за которой, как предполагалось, находилась кухня. Аппетитный аромат каши и кофе наполняли коридор и вызывали много воспоминаний о неспешной воскресной рутине в дортуаре с Грейнджер, хрусте подгоревших тостов и ухмылке, вызванной ее по-утреннему спутанными волосами. Он прекрасно понимал, что Гермиона не будет той, кто окажется за дверью, Гермиона, утопающая в одной из его безразмерных футболок, с чашкой чая в руке и раскрытой на коленях книгой. Он понятия не имел, кто ожидает его на кухне Андромеды, но это точно не будет Грейнджер с ленивой, всепрощающей улыбкой, и неожиданная волна тревоги затопила его изнутри.

– Погоди, – сказал он, прежде чем Андромеда успела взяться за дверную ручку. – Эти люди, они знают, что я сделал?

Она недоуменно нахмурилась.

– Да, они в курсе того, что случилось с Дамблдором.

– Точно, – пробормотал он, испытывая отвращение к неловкости в голосе. – Тогда они ненавидят меня.

– Нет, – быстро возразила она, словно предугадала его реакцию, – они как я, Драко – запутаны и насторожены, но готовы дать тебе шанс доказать, что ты не тот злобный отпрыск, которым тебя все считают.

Она едва дала ему время, чтобы обдумать свои слова, открыла дверь и подтолкнула его вперед. Драко мгновенно потерял дар речи, как только увидел людей в кухне и попытался осмыслить происходящее. Пять пар глаз, полных сомнения и опаски, смотрели на него, и он даже не пытался скрыть свою озадаченность, беспорядочно переводя внимание от одного знакомого лица к другому.

Андромеда была права – он их знал. Знал хорошо.

Его мозг взрывался от вопросов, когда он посмотрел на Трейси Девис, сидящую на обеденном столе и нервно постукивающую пальцами по коленям. С одной стороны от нее с хмурым выражением на лице стояла Милисента Булстроуд, с другой – Майлз Блетчли, который был полон напряжения, словно готовился к нападению.

Драко перевел озадаченный взгляд на две фигуры, сидевшие за столом: Теодор Нотт, который с показной беспечностью развалился на стуле и скрестил руки на груди, все же не мог скрыть удивления; и наконец, Малфой перевел глаза на Блейза Забини и ощетинился под тяжелым изучающим взглядом бывшего одноклассника. Блейз сидел, упершись подбородком о руку, на лице – выученная маска безразличия. Только годы опыта позволили Драко заметить печать недоверия и печали на его лице.

И вдруг его осенило.

Когда-то он считал этих людей приятелями, некоторых даже друзьями, но больше они не были похожи на тех, кого он помнил. Это было настолько очевидно, поскольку на лице каждого читались сомнение и настороженность, которыми одаривают незнакомца, что ворвался в твое прибежище. Больше не было места уважению и духу товарищества, которые они делили в Хогвартсе.

Они не те, кем были прежде, и он – не один из них.

– Отшлепайте меня и назовите Морганой, – голос Тео, наполненный весельем, разрезал воздух. – Дромеда, мы думали, ты стебешься.

– Годрика ради, Тео, – пробормотала она, проходя в кухню и оставляя Драко стоять в дверном проеме, – сколько раз мне еще нужно предупреждать, чтобы ты выбирал выражения?

– Прости, что попытался скрасить неловкое молчание, – он пожал плечами, – Пожалуй, ожидается интересное утро.

Драко почувствовал, что снова может говорить.

– Какого черта здесь происходит? – выпалил он. – Какого черта вы все здесь делаете?

– Думаю, уместнее будет спросить, что ты здесь делаешь? – выпалил в ответ Тео, вытягивая руки над головой. – Все считали тебя мертвым.

Он вздрогнул и рассеянно посмотрел на Блейза, который до сих пор даже не моргнул.

– Все?

– Многие, – заговорила Трейси, и Драко заметил, что Блетчли занял рядом с ней оборонительную позу. – Говорили, что ты попал под перекрестный огонь, когда пытался бежать из Хогвартса.

– Но тогда как...

– Погоди, – быстро прервал Тео, облокотившись на стол, – по-моему, сейчас наша очередь задавать вопросы.

– Это не чертовы игры, Нотт, – отрезал Драко, слишком взволнованный, чтобы сдерживаться. – Я хочу знать, какого черта происходит...

– Как и мы...

– Ну ты и засранец...

– Еще раз назовешь меня засранцем, Малфой, и получишь в морду.

– Довольно, – Андромеда прекратила их перепалку. – Послушайте, вам нужно найти способ цивилизованно обо всем поговорить. Мне пора возвращаться в другой дом, и я хотела бы верить, что вы все достаточно взрослые, чтобы зрело во всем разобраться.

– Ага, это случится, когда рак на горе...

– Заткнись, Тео, – наконец, заговорил Блейз, бросая на Нотта предупреждающий взгляд. – Как долго тебя не будет, Дромеда?

– Лишь пару часов, – сказала она, и Драко понял, насколько комфортно его тетка чувствовала себя с его бывшими одноклассниками. – Милисента, я хотела попросить тебя пойти со мной. Мне может понадобиться помощь в сортировке припасов.

Булстроуд кивнула, и Андромеда вернула свое внимание Блейзу.

– Ты за главного, пока меня нет.

– Я в шоке, – Тео закатил глаза. – Ты и здесь в любимчиках.

– Не веди себя, словно ребенок, – она нахмурилась, жестом позвала Милисенту следовать за ней. – Не поубивайте друг друга.

Когда они покинули кухню, в помещение вернулась напряженная тишина, занимая свое место между оставшимися в доме, вгрызаясь в барабанные перепонки Драко. Блейз едва шелохнулся за время разговора, его голову все еще подпирала рука, он до сих пор изучал Малфоя с напряженной сосредоточенностью.

– Блетчли, Девис, – произнес он со вздохом, медленно поворачиваясь в их сторону, – вы не против оставить нас ненадолго?

Казалось, Майлз колебался.

– Как так?

– Думаю, сейчас Малфою будет проще поговорить со мной и Тео, – объяснил он, переводя взгляд на Драко. – Не переживай, у тебя будет шанс задать свои вопросы.

Майлз открыл рот, чтобы возразить, но Трейси положила свою руку на его и спрыгнула со стола, прошептала ему что-то на ухо.

– Хорошо, – сказала она, – зовите, если что-нибудь понадобится.

Когда пара обошла Драко и вышла из кухни, Блейз подтолкнул один стул и, кивнув на него головой, спокойно приказал:

– Садись, Малфой. – Он подождал, пока Драко послушается, а после продолжил: – Расскажи, где ты был.

– Нет, – он упрямо покачал головой, – сначала расскажите, какого черта здесь творится...

– Да, блять! – снова встрял Тео. – У тебя нет права...

– Передохни и успокойся, – сказал Блейз низким тоном. – И вспомни, что не так давно ты был в таком же положении.

– Да, но это не я впустил чертовых Пожирателей в Хогвартс.

– Но ты мог быть на его месте, – уверенно ответил Забини. – Это мог быть любой из нас.

Тео немного поколебался, а после цокнул языком и, сдаваясь, поднял руки.

– Ладно, – неохотно выдохнул он, – продолжай.

Блейз посмотрел на Драко.

– Пожиратели называют нас «отступниками» [1], а Орден – «просвещенными» [2], – сказал он. – Я предпочитаю думать о нас, как о тех, кому посчастливилось сбежать.

– Вы отступники? – повторил Драко. – Почему вы...

Его прервал звук распахивающейся задней двери, и на кухне появилась Луна Лавгуд со своим обычным видом блаженного неведения на лице. Удивление от ее внезапного появления выбило весь воздух из легких Драко. Она мельком взглянула на него и еле заметно улыбнулась, никак не показывая того, что могла быть возмущена или ошарашена его присутствием.

– Доброе, Лавгуд, – поприветствовал Тео обыденным тоном.

– Доброе утро, Тео, Блейз, – она повернулась, и Драко не смог упустить, как смягчилось стоическое выражение лица Забини, когда она произнесла его имя; так же он заметил, как Лавгуд провела ладонью по его плечу, когда проходила мимо. – И доброе утро, Драко.

– Какого черта...

– Вот видишь, – пробормотала она своим отсутствующим голосом, глядя прямо на Блейза, – я же говорила, что видела его в Хогвартсе на Рождество.

[1] Отступники (англ. defected) – дезертиры, переметнувшиеся в лагерь противника.

[2] Просвещенные (англ. enlightened) – вооруженные знаниями, свободные от предрассудков и суеверий.

====== Глава 27. Правда ======

Саундтрек:

Sanders Bohlke – The Weight of Us

Aqualung – If I Fall

D-side – Real World

Драко, раскрыв рот, уставился на Луну Лавгуд, словно она только что предсказала день его смерти. Она с невинным видом перевела взгляд с Блейза на Малфоя, на ее губах играла легкая улыбка, которая в этот момент показалась Драко умышленной и всезнающей, как будто она могла заглянуть в его голову и раскрыть все секреты. Затем она развернулась ко всем спиной и принялась мыть руки, напевая себе под нос, подобно легкомысленной девчонке, которой он всегда ее считал.

Полностью сбитый с толку, Малфой посмотрел на Блейза, который теперь хитро улыбался и выглядел как человек, обладающий всеми знаниями мира. Драко нахмурился и рискнул взглянуть на Тео, ожидая увидеть аналогичное выражение дерзкой осведомленности, однако Нотт выглядел таким же растерянным, каким чувствовал себя Драко.

– О чем ты, Лавгуд? – спросил Тео, оборачиваясь через плечо.

– Ни о чем, – беззаботно ответила она.

Тео приподнял бровь.

– Похоже, у нее снова один из этих веселых заскоков, – пробормотал он, и его голова дернулась от увесистой оплеухи Блейза. – Эй! Какого хрена...

– Следи за словами, – тихо предупредил Забини. – Трепливый придурок.

– Тебе бы прикупить чувство юмора, солнышко.

– Клянусь могилой Салазара, Теод...

– Я хотела заняться стиркой, – объявила Луна, и Драко снова обратил внимание, как при звуке ее голоса расслабилось лицо Блейза. – Может, кто-нибудь из вас согласен мне помочь? Я бы не отказалась от помощи.

– Прости, Лавгуд, – Тео дернул плечом, кивая в сторону Драко, – у нас тут кое-что важное происходит...

– Тео, иди и помоги Луне, – перебил его Блейз. – Я хочу поговорить с Малфоем наедине.

– Что? С какого это перепуга тебе...

– Потому что ты действуешь мне на нервы, но вместо этого мог бы сделать что-то полезное, – проворчал он, склонил голову и поймал взгляд Луны, извиняясь поджал губы. – Я не шучу, Тео. Дай мне час, а потом делай с Малфоем все, что захочешь.

– Но, Блейз...

– Тео, прекрати скулить, как первогодка с Хаффлпаффа, – предупредил он. – Помоги Луне или Дромеда снова заберет твою палочку.

Нотт бросил на Забини разгневанный взгляд, хлопнул ладонями по столу и, с жутким скрипом отодвинув стул, встал с места.

– Один час, – выплюнул он, направляясь к двери и бормоча под нос ругательства. – И напомни позже плюнуть в твой обед, раз уж ты такой засранец. Пойдем, Лавгуд.

– С чего бы тебе напоминать ему плюнуть в твой обед? – спросила Луна, следуя за Тео. – Мне кажется, это глупо.

– Он часто несет всякий бред, – ответил Блейз, протягивая руку, чтобы дотронуться до ее предплечья, когда она проходит мимо. – Если он будет вести себя, как придурок, кинь в него Петрифаем и запри в шкафу, а я после с ним разберусь.

– Хорошо, – кивнула Луна с улыбкой, и Драко чуть не подавился воздухом, когда она подняла руку и нежно прикоснулась к щеке Блейза. – Ты выглядишь немного напряженным. Выпей травяного чаю, что я принесла.

– Возможно, позже, – согласился он, провожая ее взглядом. – Сотри это выражение со своего лица, Малфой.

– Ты и Лавгуд? – недоверчиво произнес он. – Что это было?

– Тебя это никак не касается, пока я не решу иначе.

– Но она ведь...

– Закройся, – огрызнулся Забини. – Я пока не готов обсуждать с тобой подробности наших с Луной отношений.

– Если ты был в курсе, что я находился в Хогвартсе, то зачем спрашивал?

– Чтобы узнать, скажешь ли ты правду, – спокойно произнес Блейз, медленно и осторожно подбирая слова. – Ты бы сказал правду?

– С чего бы? Ты не был честен со мной.

– Я был с тобой предельно честен, Малфой. Я сказал, что мы отступили...

– Да, но не объяснил причин, – перебил он. – Не рассказал, как вы все здесь оказались. И какого черта здесь делает Лавгуд, если это убежище для отступников?

Блейз задумчиво поджал губы, протяжно вздохнул.

– Луна здесь, потому что они с отцом помогали Дромеде нас прятать.

– Ладно, а что насчет остальных?

Снова последовала задумчивая пауза.

– Мы с Тео пришли сюда спустя несколько недель после твоего исчезновения. Девис и Булстроуд уже провели здесь пару недель, а Блетчли появился через несколько дней после нас.

– Да, но как...

– На шестом курсе ко мне подошел Дамблдор, когда увидел, как я кулаком пробил оконное стекло, – продолжил он и ухмыльнулся, когда брови Драко взлетели вверх. – Да ладно, Малфой. Ты серьезно считал, что был единственным слизеринцем, за которым присматривал директор? Знаешь ли, мир не крутится вокруг тебя одного.

– Какого хрена? – Драко нахмурился и сжал кулаки так, что побелели костяшки пальцев. – Это не имеет никакого смысла. В прошлом году ты...

– Ты заткнешься и дослушаешь, или как? – огрызнулся Блейз, подождал, пока Драко снова откинется на спинку стула, и продолжил. – Сначала я не желал его слушать, но... – Запнулся, прочистил горло. – Но когда я увидел, в каком жутком состоянии ты был после принятия метки, осознал, что не хочу закончить, как ты.

– Поздравляю, дружище...

– Он попросил меня присмотреть за тобой, – продолжил он размеренным голосом. – Он знал, что тебе приказали сделать, и хотя надеялся, что ты сможешь отказаться от выполнения своей... миссии, понимал, что ты был непреклонен. В надежде, что ты изменишь свое решение, пока не стало слишком поздно, он оставил несколько поручений.

– Поручений? – повторил Драко. – Каких?

– Как думаешь, кто попросил Миртл поговорить с тобой в ванной старост? – заметил он легкомысленным тоном. – Ты считал совпадением, что магглорожденный призрак всегда оказывалась неподалеку? И почему, думаешь, Снейп всегда был рядом, чтобы уберечь от неприятностей?

– Ты не шутишь? – шокированно выдохнул Драко, быстро спрятав эмоции за рычанием. – Полагаю. Тео тоже шпионил за мной для Дамблдора?

– Нет, – ответил он, качая головой. – После того, как ты принял метку, все Пожиратели начали предлагать сделать то же самое и с их детьми, чтобы повысить численность армии Сам-знаешь-кого. Отец Тео был в числе первых. Когда я обнаружил Тео за разгромом школьной спальни, то предложил ему наведаться к Дамблдору, но потребовалось много настойчивости...

– Погоди минуту, – пробормотал Драко отсутствующим голосом. – Ты сказал, что появился здесь после моего исчезновения, но Дамблдор был мертв...

– Я подхожу к этому, – прервал Блейз. – Через несколько дней после твоего исчезновения моя разгульная мать сделала отца Тео своим восьмым мужем.

– Что? Так вы с Тео сводные братья?

– Технически, да, – кивнул Забини, закатывая глаза. – Но мы считаем, с учетом репутации моей матери, как семикратной вдовы, это не продлится долго. Короче, отец Тео, отменный придурок, выбрал нас двоих для принятия метки. Мы сбежали. Наверное, Дамблдор обо всем рассказал МакГонагалл, потому что «Ночной рыцарь» отвез меня и Тео в какой-то дом в Эссексе, в котором она ожидала нас, а после отвела к Дромеде. С тех пор мы здесь.

– Черт возьми, – пробормотал он. – Вас всего пятеро? А как же Крэбб и Гойл? А Пэнси?

– Крэбб и Гойл делают единственное, в чем они хороши, – следуют приказам, – заметил Блейз с оттенком отвращения. – Скорее всего, они сейчас стоят, с задранными задницами и услужливо раздвигают ягодицы. Что касается Паркинсон, последнее, что я слышал, – она сама решила принять метку, и сейчас в компании своего дражайшего папочки устраивает облавы на магглорожденных.

Драко ощутил прилив разочарования. Его бывшие приятели и девушка всегда были слабовольными, и это было одной из причин, делавшей их такими полезными союзниками; внезапно он осознал, насколько изменились динамика и обстоятельства с тех пор, как он находился в Хогвартсе.

– Охренеть, – прошептал он, – Пэнси приняла метку?

– Ты действительно удивлен?

– Нет, – признался он после минутного раздумья, уткнувшись лицом в ладони, массируя пульсирующие виски. – Просто все это... херня полнейшая.

– Ты хотел правды, так что получай, – напомнил Блейз, склоняясь вперед с выражением неприкрытой заинтересованности на лице. – Теперь твой черед быть честным.

– Ты уже знаешь, что я был в Хогвартсе. – вздохнул Драко, его голос был приглушен ладонями. – Что еще ты хотел бы узнать?

– Например, что ты делал на Рождество на черном озере вместе с Гермионой Грейнджер, – предположил Забини, по-слизерински ухмыляясь; Малфой молниеносно вскинул голову. – О, да. Луна мне и об этом рассказала.

Ей было необходимо выбраться из комнаты, и кухня, наполненная ароматами кофе и выпечки, казалась наименее удушающим вариантом, поэтому она оставила Живоглота дремать в одиночестве на кровати, а сама отправилась коротать часы в одиночестве, пульсирующем меж кухонных стен.

Ссутулившись над обеденным столом, Гермиона уставшими глазами просматривала документы, выискивая хоть что-нибудь полезное среди беспорядочной массы свидетельских показаний и аврорских отчетов со времен Первой магической войны. Шеклботлу удалось достать часть старых министерских документов и запрещенных текстов до вторжения Волдеморта, но бесконечные часы зависания над страницами до сих пор оказались пустой тратой времени, а капризная смесь из бессонницы и боли от разбитого сердца делала Гермиону беспокойной и раздражительной. Она внимательно всматривалась в лежащий на столе документ, когда с ресниц скатилась слеза и упала на пергамент.

– Мерлин, только не снова, – она вздохнула и потерла глаза. – Это же глупо.

В действительности, слезы никогда не прекращались, лишь затихали на время; и за последние дни Гермиона узнала три вещи.

Во-первых, легче было терпеть разрушительное воздействие недосыпания, нежели сражаться с увиденным в первую проведенную в одиночестве ночь кошмаром: точное повторение прощальных мгновений с Драко, вот только после поцелуя по его подбородку стекала кровь. Той ночью она проснулась от собственного крика и могла поклясться, что ощущала привкус железа на языке.

Во-вторых, грань между преданностью и одержимостью опасно тонка. Она стала зависима от своей решимости помочь ордену, поэтому тоненький голосок в голове нашептывал: если она забросит книги, то все произошедшее станет слишком реальным и она не сможет с этим справиться, как все того ожидали. Она окружила себя работой, заполняя стены спальни исписанными листками; она делала паузу лишь для того, чтобы перекусить, вздремнуть или попрактиковаться в защитных заклинаниях с Грюмом или Люпином. Мир вокруг казался размытым, глухим – именно таким он ей и был сейчас нужен. Любое отвлечение позволит ей сохранить здравость рассудка и не впасть в безумие.

И в-последних. Иногда не имело значения, насколько сосредоточена она была на выполнении заданий. Случайные вспышки воспоминаний – будь они наполнены блаженством или тревогами – почти ежечасно непочтительно лишали ее концентрации, всегда оставляя после себя послевкусие головокружения и дрожи. Момент слабости ми́нет, и она станет ругать себя за пошатнувшуюся внимательность, а после продолжать жить со страхом очередного мига уязвимости. Казалось, чаще всего они настигали ее в душе, порой были настолько яркими, что среди пара ей слышался голос Драко, поэтому она делала воду обжигающе холодной, чтобы позволить себе пройти через преследующие ее воспоминания.

По большей части, ей удавалось сохранять самообладание, но время от времени непрошеная слеза капала на страницу книги, как это случилось сейчас; она успела спрятать ее, пока никто не заметил.

Уязвимость не относилась к ее любимчикам.

– Гермиона, – она вздрогнула от теплого голоса Тонкс, – только не говори, что ты так и не ложилась.

– Нет, – без промедления соврала она, бросая незаметный взгляд на циферблат. Было почти восемь утра, и она задумалась, куда же пропали последние четыре часа. Она даже не заметила пения утренних птиц или слабого сияния солнца. – Я просто рано встала.

– Как скажешь, – произнесла Тонкс, определенно не убежденная ее ответом, и с небольшим трудом уселась на стуле напротив. – Мне кажется, ребенок понял, как нужно давить на мой мочевой пузырь.

Гермиона принужденно улыбнулась.

– Сделать тебе завтрак или что-нибудь еще?

– Нет, подожду, пока встанет Ремус, – сказала она. – Есть успехи с документами из Министерства?

– Ничего особенного, правда, я не совсем уверена, что нужно искать. Наверное, какие-нибудь подсказки о крестражах.

– Я помогу тебе после еды, – предложила она, бросая на Гермиону ободряющий взгляд. – С ним все будет в порядке, ты же знаешь.

Сердце Гермионы пропустило удар, а где-то в желудке затянулся нервный узел.

– Что? – спросила она хриплым голосом. – Кто будет в порядке?

– Тот, по кому бы ты ни скучала, – произнесла Тонкс так, словно ответ был очевиден. – Полагаю, это парень, о котором ты упоминала во время нашей встречи на Рождество?

– Тонкс, у меня все хорошо, – пробормотала Гермиона, возвращая внимание к книге. – Просто я скучаю по Гарри и Рону...

– С момента своего появления здесь ты едва ли разговаривала, и я узнаю признаки девичей тоски по...

– У меня правда все хорошо, – быстро перебила она, почти отчаянно. – Просто... сейчас мне нужно сосредоточиться на задании, поэтому я не могу...

– Если хочешь поговорить о нем, то поговори со мной, – продолжала настаивать Тонкс; Гермиона покачала головой. – Ты же понимаешь, что даже тебе нужно отдыхать, иначе сойдешь с ума.

– Тонкс, прошу, – попыталась она снова, – прекрати.

– Последний вопрос, и я закрою тему. Если ответишь честно, то обещаю, что не стану больше начинать этот разговор.

Разочарованно вздохнув, Гермиона отвела волосы от лица и нерешительно склонила голову в знак согласия.

– Хорошо. Один вопрос, и все.

– Ладно, – тихо произнесла она, делая паузу. – Он тоже тебя любит?

Гермиона закрыла глаза, чтобы Тонкс не увидела ее мучений. Слезы обжигали прикрытые веки, но она отказывалась выпускать их на волю.

– Честно, понятия не имею.

– Грейнджер, – повторил Драко, прежде чем смог себя остановить, потому что ее имя, произнесенное Блейзом, звучало совсем неправильно. Внезапно он почувствовал головную боль, сильную, до рези в глазах, и закрыл их, позабыв о маске безразличия.

– Значит, я угадал, – самодовольно заметил Забини. – Ты ее трахал.

Драко ударил кулаком по столу, сбросив стакан на пол, и Блейз осторожно заерзал на стуле.

– Не говори так о ней, – прошипел Драко, злобно скалясь, – Предупреждаю тебя, Забини.

У Блейза хватило приличия выглядеть слегка опешившим.

– Значит, это было больше, чем просто секс, – пробормотал он, не обращая внимания на раздраженный взгляд Драко. – Она тебе нравится.

– Забини, клянусь Мерлином...

– Угомонись, Малфой. Нет причин бросаться в защиту. У Луны были подозрения. Черт, теперь я должен ей пять галлеонов.

– Вздор, – с издевкой бросил он, – с каких пор Полоумная Лавгуд стала такой наблюдательной?

– Ты бы удивился, – ответил Блейз с хитрой улыбкой. – Так что, ты собираешься рассказать, что произошло между вами с Грейнджер? Или же хочешь, чтобы я сделал свои выводы?

– Я бы предпочел, чтобы ты не совал свой нос в чужие дела, – выплюнул Драко, почти дрожа от ярости. – К тебе это не имеет никакого отношения.

– Малфой, – нетерпеливо выдохнул он, – я пытаюсь сделать тебе одолжение. Если из-за Грейнджер твои взгляды на магглорожденных изменились, а я полагаю, что это так, тогда я мог бы доверять тебе, что намного упростит твое положение.

Драко подозрительно прищурил глаза.

– А как ты относишься сейчас к магглорожденным, Блейз? Ты ненавидел их так же сильно, как и я.

– Нет, не так же, – быстро возразил он. – Ты когда-нибудь слышал, чтобы я произносил “грязнокровка”? Единственный отчим, который не считал меня куском дерьма, был полукровкой с матерью магглой. Я повстречался с ней перед пятым курсом, она была славной...