Текст книги "Изоляция (ЛП)"

Автор книги: Bex-chan

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 49 страниц)

Дверь его комнаты резко распахнулась, достаточно сильно ударившись о стену, но Гермиона взяла верх над инстинктом и не дрогнула. Разбитый слизеринец показался перед ней, его высокое тело заполняло дверной проем. Он выглядел весьма неуклюже, одетый в брюки и расстегнутую черную рубашку. Но она не замечала этого. Она запретила своим глазам блуждать ниже уровня его ресниц, зная, что зрительный контакт являл собой власть. Он был контролем.

– Ты разрываешь мне мозг! – заревел он, его верхняя губа оголила зубы, а высокие скулы зарделись от раздражения. – Можно ли устроить еще больше чертова шума! Ты...

– Ты хочешь, чтобы я устроила больше шума? – ответила она, невинно склонив голову. Со свистом ее волшебной палочки все двери в дортуаре открылись, а затем с громким стуком закрылись вновь; вопреки своим рефлексам она даже не моргнула. – Так лучше, Малфой?

– Очень по-взрослому, Грейнджер, – усмехнулся он, и она могла ощутить всю силу его взгляда с другого конца комнаты. – Ты считаешь себя охуительно умной...

– Думаю, мы оба можем согласиться, что я охуительно умная, – отрезала она, чувствуя неудобство от использования бранного слова, но она хорошо с этим справилась. – Как ты столь красноречиво выразился...

– Прекрати так шуметь, – огрызнулся он, его голос грохотал дурным предвестником, повисшим между ними. – Прекрати греметь вещами, прекрати разговаривать, прекрати двигаться...

– Черт, в своей комнате я могу делать все, что захочу, – неуверенно возразила Гермиона, когда он обошел сундук и проследовал к ней. Она отступила к стене и подняла палочку, но он не прекращал своих размашистых шагов. – Не приближайся ко мне!

– Будто бы я, блять, собирался прикоснуться к тебе, – прорычал он, остановившись только тогда, когда конец ее палочки уткнулся ему в грудь. – Я бы скорее сдох...

– Ни в чем себе не отказывай, – быстро ответила она. – Это бы стоило того...

– Предупреждаю тебя, Грейнджер, – усмехнулся он. – Я это просто так не оставлю! Ты похожа на великана с диспраксией, запертого в маленькой комнате!

– Смирись с этим, – отрезала она, сильнее вдавив волшебную палочку ему в грудь, хотя могла бы поклясться, что это только оттолкнуло ее ближе к стене. Она резко запахнула халат вокруг себя, но даже если он и заметил ее банный наряд, вообще никак этого не показал. Слава Мерлину.

– Я не шучу, Грейнджер, – зло проговорил он. – Прекрати шуметь или нанеси заглушающие чары на мою комнату...

– И не подумаю тратить свое волшебство на тебя...

– Тогда, блять, заткнись! – выкрикнул он, ударив кулаком в стену рядом с ее головой. Магия замка обеспечивала минимальный ущерб – лишь небольшая вмятина; колебания от удара заскользили по ее ушной раковине и пробудили нежеланную дрожь. – Мне нужен отдых! Но я не могу его получить, если ты не закроешь свой рот, грязнокровка!

Она отвела свободную руку с намерением ударить его в сливочного цвета лицо, но, возможно, для него это было слишком очевидным. Ее сердитые глаза опустились к длинным пальцам, крепко сжимавшим ее запястье, и она почувствовала, как закипает кровь, словно подогреваемая катализатором кислота.

– Отпусти меня...

– На данный момент ты исчерпала лимит ударов, – сказал он спокойно. Слишком спокойно. – Придется подождать еще четыре года...

– Отпусти мою руку, – посоветовала она, выделяя каждый слог. – Или клянусь, я...

– Что – ты? – он бросил вызов, крепче сжимая руку и придавливая ее к стене рядом с вмятиной, оставленной его кулаком.

Ее следующий шаг был инстинктивным и быстрым, и ее палочка оказалась у его горла, упираясь между кадыком и веной, пульсировавшей от переполняющего его гнева. Она вызывающе посмотрела ему в глаза, не давая отважиться помыкать ею и далее. Гермиона не сомневалась ни секунды, что сможет заклясть его, и глазом не моргнув, если он продолжит испытывать ее хрупкое терпение, но его глаза едва заметно замерцали металлическим блеском, а хватка на запястье осталась твердой.

– Ну же, Грейнджер.

Именно его уверенность ошеломила ее больше всего; это побудило ее волшебство пролиться из палочки и опалить его кожу.

– Ты конченая сука! – крикнул Малфой, пятясь назад, спотыкаясь и хватаясь за свежий ожог на шее. – Ты заплатишь за это...

– Я сыта тобой по горло, – сказала она, по-прежнему направляя волшебную палочку на Малфоя. – Возвращайся к себе в комнату и поспи...

– Даже не пытайся мной командовать, мерзкая...

– Я ухожу, – сообщила Гермиона уверенным тоном, несмотря на то, что гнев так и просился вырваться наружу с ее словами. – Так что у тебя будет несколько часов безмятежного сна. Предлагаю тебе потратить их на...

– Тогда проваливай уже, – прорычал он, поворачиваясь к ней спиной и отправляясь в свою комнату.

Захлопнулась еще одна дверь, и на этот раз Гермиона позволила себе дрогнуть.

Ей нужно было выбраться отсюда. Гостиная заполнилась новыми, чуждыми запахами, и она почувствовала себя подобно затравленному барсуку, выкуренному из своей норы. Оторвав взгляд от его двери, она бросилась к себе в спальню и переоделась так быстро, насколько физически была способна. Одетая в джинсы и удобный джемпер, защищающий от холода, она быстро оставила свой дортуар и направилась в библиотеку.

Путь оказался намного дольше, чем ей помнилось; редко встречавшиеся в коридорах студенты наблюдали за ней. Она могла бы поклясться в этом. Но они не могли знать о ее гнусном госте... ведь так? Однако, их пристальные взгляды говорили об обратном, и она ускорила бешеные шаги, пока окончательно не перешла на бег. А затем она угодила прямо в высокую стену из плоти; но, по крайней мере, этот кто-то был достаточно вежлив, чтобы поймать ее, не дав упасть.

– Невилл, – выдохнула она, восстанавливая равновесие. – О, слава Богу...

– Гермиона, – сказал он с явным беспокойством. – Ты в порядке? Ты...

– Я в порядке, – бросила она, заправляя выбившиеся волосы дрожащими пальцами. – Извини, я не смотрела, куда я...

– Ты действительно бледная, – отметил Невилл. – Ты больна, плохо себя чувствуешь?

– Нет, я не больна, – она покачала головой, фальшиво улыбаясь. – Просто я еще не позавтракала.

– Мы сто лет тебя не видели, – сказал он, и она поняла, как он возмужал. – Вчера Джинни и Луна говорили, как соскучились по тебе...

– Я знаю, что в последнее время я была никудышной подругой, – она вздохнула, опустив глаза. – Мне очень жаль, я просто пыталась помочь Гарри и Рону...

– Тебе нужно отдохнуть, Гермиона, – сказал он ей. – Это не хорошо для тебя, и ты действительно плохо выглядишь. Давай все встретимся за ужином, позже?

Она была слишком уставшей, чтобы протестовать.

– Хорошо, – промямлила она довольно улыбающемуся другу. – Буду ждать тебя в Большом зале.

Она проскользнула мимо него, не дожидаясь реакции, и вновь побежала в библиотеку, вздрагивая всякий раз, когда голодное рычание грома вибрировало по коридорам. Но все было хорошо; сейчас она могла видеть цель. Она бросилась к двери и насладилась глубоким вдохом, наполнившим по-прежнему клокотавшую от нервов грудь.

Ее глаза окинули взглядом пустые стулья и заброшенные столы, инстинктивно понимая, что на всем этом огромном пространстве она снова была одна. Даже мадам Пинс проводила меньше времени со своими драгоценными книгами и фолиантами, предпочитая оставаться в обществе профессоров.

Некоторым людям было необходимо находиться среди других людей, чтобы отвлечься от страха и горя.

Она предположила, что большинство сочло более уместным наслаждаться компанией близких вместо подготовки к экзаменам, которые могли никогда не настать. Возможно, даже она бы пренебрегла своим любимым хобби, если бы могла провести время в обществе тех, кого на самом деле любила. Но она не могла...

Гермиона прошла к столу, за которым обыкновенно располагалась, стоящему поодаль от Запретной секции. Он был спрятан среди редко используемых книжных полок, давая ей так необходимое уединение, позволяющее откинуть в сторону все тревожные мысли и полностью окунуться в книги. Это было ее убежище.

Затерявшись в соблазнительных страницах, отмеченных чернильными поцелуями, она могла забыть обо всем на свете.

При помощи Акцио она призвала последний изученный ей текст по крестражам, и начала читать, мечтая, чтобы насмешливое лицо Малфоя исчезло из ее головы. По крайней мере, хоть на некоторое время.

Драко втащил сундук в свою комнату и критически изучил его содержимое. Ну, все могло бы быть значительно хуже. Хоть основную массу одежды составляло барахло, которое он сам бы себе никогда не выбрал, по крайней мере, среди материалов не было ни одного ужасающего намека на красный или золотой. Покопавшись внутри сундука, всего он нашел несколько пар черных брюк, белые и черные рубашки и еще три или четыре джемпера в черном и сером цветах. На дне ящика лежали простые жилеты и набор стандартных мантий волшебника, а так же черные ботинки, носки и нижнее белье.

Это было больше, чем он ожидал, но меньше, чем надеялся получить.

С горькой усмешкой он начал раскладывать вещи в шкафу маггловским способом. Мерлин, он скучал по своей палочке. МакГонагалл с таким же успехом могла оторвать одну из его конечностей. Чертова корова.

Его палочке удавалось хоть как-то его занимать, пока он был заперт в лачуге со Снейпом; занимался ли он просто усовершенствованием своего колдовского мастерства и навыков по трансфигурации или практиковался в новых заклинаниях; это всегда помогало ему скоротать время. А теперь тощая старая карга отобрала то единственное, что он мог использовать для отвлечения себя во время пустых часов небытия.

Он переоделся, а затем просто сидел на своей постели Мерлин знает сколько времени, пытаясь придумать, чем бы заняться.

Он был не дурак; он знал, что его бездействие и заключение окажут на него разрушительный эффект. Его сон уже был предан содомии, и это был только вопрос времени, когда его ум начнет замыкаться в себе. Он прочёл бесчисленное множество историй о глупых волшебниках, которые запирались в кабинетах и в итоге сходили с ума после созерцания одних и тех же четырех стен, и только стен.

Ему был необходим сдерживающий фактор; нечто, на чем можно сосредоточиться, что даст ему хоть какую-то цель. И не имеет значения, насколько неважной она может показаться.

Драко направился в гостиную, а затем зашел в кухню и начал бессмысленно открывать дверцы шкафчиков. Они были полны продуктов, но он понятия не имел, как приготовить их без магии.

Он остановился на двух зеленых яблоках и медленно просканировал окружение. Его глаза цвета бури задержались на множестве полок, практически сгибающихся под весом различных книг. Он смотрел на них в течение долгих минут, разумно решив, что чтение было бы идеальным способом занять себя.

Но нет. Это были книги грязнокровки. Он не хотел касаться ее вещей, если выбор был за ним.

Он продолжил изучать комнату, вгрызаясь в спелые фрукты, и начал рассеянно считать.

Она не встретилась со своими друзьями на обеде.

Это было сознательное решение, о котором она сожалела спустя несколько часов, но она честно полагала, что нашла кое-что интересное. Тем не менее, забыв, что французский и латинский переводы слова “crux” имеют совершенно разные значения.

Она быстро заскочила на кухню, чтобы забрать продукты, о которых просила ранее, и захватить бутерброд с ветчиной; но больше она не покидала библиотеку. Она едва заметила, когда день, наконец, начал приближаться к вечеру. Среди скрипящих книжных шкафов время теряло свои границы. Но когда ночь покрыла небо, и Люмос начал колебаться вместе с ее сосредоточенностью, она решила, что было бы лучше вернуться в свою комнату.

Уставший взгляд на часы сообщил ей, что уже полночь, и это было еще одним разочарованием дня, проведенного без какого-либо результата. В своей неспособности полностью отдаться выполнению задачи она винила отголоски спора с Малфоем, но учитывая все это, ее бессонница вряд ли поможет делу.

Таща ноющее тело обратно в комнату, она позволила себе облегченно вздохнуть, когда обнаружила, что дортуар погружен во мрак, а никаких следов слизеринского ублюдка, что должен бы был задыхаться в камере Азкабана, не наблюдается.

Пробормотав заклинание, чтобы осветить комнату, она принялась раскладывать пищу в соответствующие шкафчики и приготовила себе большую чашку чая. А затем она почувствовала на себе острый, словно вонзающий в затылок осколки, взгляд.

Она развернулась с испуганным вздохом и опрокинула чашку с горячим напитком, обнаружив его стоящим прислонившимся к дверному проему и наблюдающим за ней со свежей порцией раздражения. Он внимательно смотрел на нее, словно волк, пропустивший два приема пищи. Он ждал ее возвращения; неизбежная скука разожгла идею развязать с нею ссору в тот самый момент, когда она вошла в дверь.

– Нервишки пошаливают, Грейнджер, – спокойно отметил он, скрестив руки на груди. – Я заставляю тебя нервничать?

– Меня от тебя тошнит, – прямо заявила она, ее слова хрустели от искренности, которой они были пропитаны.

– Поверь, это чувство взаимно, – прорычал он. – Ты снова шумишь...

– Заткнись и вали спать.

– Нанеси на мою комнату заглушающие чары...

– Нет! – прокричала ведьма, её грудь вздымалась от частого дыхания. – Я ясно дала понять, что я не стану тратить на тебя свою магию!

– Нет, станешь, – спокойно ответил он, сделав несколько шагов и эффектно обойдя ее. – Я не должен был тебя слушать...

– Ну, не повезло, – отрезала она, ударяя ладонями по кухонному столу между ними. – Это моя комната! И это Я не должна тебя слушать, или даже смотреть на тебя!

– Не повезло, – повторил Драко; морщинки на его лбу стали глубже от нетерпения. – Уладь все со старой сукой и окажи нам обоим услугу...

– Заткнись! – крикнула она, закрывая глаза и дрожа от гнева. – Просто держитесь подальше от меня, Малфой.

– И как, блять, я должен это сделать? – начал он ответную атаку. – В том случае, если ты не заметила, я не могу покинуть твое маленькое дерьмовое жилье, и это едва ли самая просторная комната.

Ее взгляд мерцал глазурью надвигающихся слез, но она поборола их прежде, чем он смог это заметить.

– Тогда просто оставайся в своей комнате!

– Нет, – высокомерно прервал он, опираясь руками на стол и опуская к ней свое лицо. – Нет, я считаю, что наблюдать за тем, как ты корчишься, – слишком забавно, грязнокровка.

– Неужели ты честно думаешь, что это глупое словечко все еще задевает меня? – спросила она с нахмуренными бровями. – Ты действительно веришь, будто бы мне есть дело до того, что ты думаешь?

– Я считаю, что ты очень озабочена тем, как люди воспринимают тебя.

– Ты – не люди! – рявкнула она, еще раз ударив ладонями по крышке стола. – Ты просто... просто...

– Продолжай, Грейнджер, – призывал он обманчиво привлекательным голосом. – Что именно ты чувствуешь ко мне? Мне любопытно.

Она сделала паузу и, совершив пару горячих вдохов, окинула взглядом его резкое и выжидающее лицо. Его галечно-серые глаза были тверды, словно кварц; холодные и нечитаемые. Он не дрогнул, просто ждал ее ответа. Он хотел знать? Отлично, это жгло ее под кожей дольше, чем он мог постигнуть; дольше, чем она могла вынести.

– Ты самый избалованный и эгоистичный человек, которого я когда-либо знала, – спокойно сказала она, выделяя каждый острый слог. – Ты ничего не сделал в своей жизни, зато оскорблял людей. Ты не узнаешь и настоящего друга, даже если столкнешься с ним нос к носу, потому что ты слишком занят, взирая на все это сверху вниз, чтобы заботиться...

Он фыркнул.

– Я, да будет тебе известно...

– Я не закончила! – выплюнула она, направляя на него волшебную палочку. – В течение многих лет тебе только и удавалось, что избежать участи превратиться в точную копию своего отца, злобного...

– Ты не станешь говорить о моем отце, – крикнул он, слишком разъяренный, чтобы обращать внимание на палочку, направленную ему на грудь. – У тебя, блядь, нет чертовых прав...

– Ты хотел узнать мое мнение! – возразила она. – Я всегда знала, что ты мелкий подлый ублюдок, но я никогда не думала, что ты настолько извращен, что станешь Пожирателем Смерти! Гарри знал! Пытался нам рассказать, но нет! По каким-то идиотским причинам я думала, что в тебе осталась маленькая толика порядочности, и я ошиблась...

– Первый раз за...

– И ты превратился в то, что все ожидали, – она проигнорировала его, отстраняясь и делая несколько сердитых шагов в сторону. – Ты стал последователем Волдеморта и жалким подобием человека, потому что даже это ты не смог выполнить правильно!

Он зарычал. Вот он, еще раз кинуто ему в лицо, его провал.

– Ты закончила?

Она бросила на него ожесточенный взгляд, и он отметил, что это был самый глубокий взгляд из всех, что она когда-либо осмеливалась бросать на него ранее. Хорошо. За ее раздражением было чертовски весело наблюдать.

– Ты больной и злобный, – зашипела она, чувствуя, как магия трещит между ними, когда она пыталась успокоить свои разгорающиеся эмоции. – Ты всегда таким будешь, и я нахожу это весьма печальным. Ты хотел знать, что я чувствую к тебе? Жалость. Если бы ты мог позволить себе стать тем, кто ты есть на самом деле.

Другой гортанный рык задрожал где-то глубоко в его горле.

– Предсказуема, как и прежде, Грейнджер, – небрежно произнес он. – Всегда убеждена, что хорошее есть в каждом...

– Не в каждом, – прошептала она, и голос ее звучал почти несчастно. – Не в тебе. Уже нет.

– Ну, по крайней мере, ты научилась не заманивать себя в ловушку разочарования, – он скучающе пожал плечами и приподнял брови, когда она сделала несколько шагов в сторону от него. – Куда ты идешь?

– Спать, – буркнула она, бросив на него еще один взгляд золотисто-пряных глаз. – Для меня эта тема исчерпана.

– Погоди-ка, – запротестовал он, подскочив, чтобы преградить ей путь. – Теперь моя очередь...

– Я думала, что ясно дала понять, – пробормотала она напряженными губами, – что мне безразлично твое мнение обо...

– Меня тоже не волнует твое мнение обо мне, – медленно проговорил он, выпрямляя спину и нависая над ней.

– Но ты спросил...

– Потому что я думал, что получится забавно, – сообщил он с жестокой ухмылкой. – И я был прав.

– Мне известно твое мнение обо мне, – утверждающе заявила она, изо всех сил пытаясь выглядеть беспечно. – Грязнокровка то, книжный червь это. Ты довольно предсказуем, Малфой...

– Я могу тебя удивить.

Мерлин! Будь проклято ее любопытство, в сотый раз возобладавшее над здравым смыслом.

– Ладно, – проворчала она, настороженно глядя на него и сильнее сжимая пальцы вокруг палочки. – Что ты испытываешь ко мне, Малфой?

– Ты вызываешь отвращение, – усмехнулся он с неожиданной враждебностью. – То, что мы должны дышать одним воздухом, вызывает у меня рвоту. Ты омерзительна; словно тошнотворное пятно в магическом мире. Ты не заслуживаешь своей магии...

– Повторяющаяся ерунда, – она закатила глаза. – Я иду спать. Подвинься, или я заставлю тебя...

– Я только начал, – пообещал он мрачно, и нечто дикое и жестокое вспыхнуло в его каменных глазах. Она переступила с ноги на ногу, но не посмела отвести взгляд. Необходимо сохранить визуальный контакт. Контроль.

– Я не...

– Ты знаешь, что не заслуживаешь своей магии, – продолжил он, обнажая белые зубы в обвинительном рычании. – И именно поэтому ты так усердно работаешь, не так ли? Вот почему ты тратишь все свое жалкое время, изучая...

– Так уж случилось, что я люблю читать.

– Но ты ощущаешь необходимость, постоянно доказывать своё мастерство, – своим уверенным и снисходительным тоном Драко заставил ее замолчать, – потому что ты знаешь, что твоя магия принадлежит тебе не по праву, – желанная неуверенность отразилась на ее лице, и его губы с удовольствием растянулись в победной усмешке. – Потому что знаешь, что ты ничто.

Ее губы дрогнули. Его ухмылка стала еще шире.

– И именно поэтому тебя по-прежнему убивает то, что я называю тебя грязнокровкой, – закончил он, смакуя свое самодовольство и с гордостью кивая. Он видел, как гриффиндорское упорство бьётся за власть над ее языком, поэтому он отошел в сторону и направился в спальню, удовлетворенный тем, что она была надлежащим образом оскорблена. Что ж, по крайней мере, мерзкому маггловскому отродью с успехом удалось обеспечить ему хоть какое-то развлечение этим унылым днем.

Его пальцы только успели коснуться латунной ручки двери, когда он ощутил горячий толчок в позвоночник, бросивший его вперед. Он полетел головой вперед, ударяясь в смежную стену, и гулко выдохнул, когда соскользнул по холодной поверхности. Последствие толчка по-прежнему ощущались на его коже, но он знал, что вскоре боль сменится ускоренным сердцебиением или тяжелым дыханием.

Он поднял голову с непреклонным намерением наброситься на Грейнджер и впечатать ее в стену, но он едва ли мог уловить размытые очертания фигуры в ее комнате, прежде чем пронзительный удар закрывающейся двери на мгновение оглушил его. Боль утихла после нескольких секунд; остались лишь едва заметная шишка на лбу и боль в спине. Он быстро собрался и встал на ноги, а затем медленно осмотрел комнату; его расширенные зрачки вновь сфокусировались на книжных полках.

Ах, да. Вот то, что отвлекало его до возвращения грязнокровки.

Он всегда ладил с числами и решил, что счет поможет сохранить ему рассудок.

В гостиной Грейнджер находилась сто одна книга; пятьдесят шесть черных, сорок красных, три синих и две зеленых. На переплетах в общей сложности было четыреста шестьдесят слов, за исключением имен авторов. Он дважды проверил информацию и сохранил у себя в голове. Пристальный взгляд Драко продолжил блуждать по комнате в поисках следующего проекта для завтрашнего подсчета. Его очередного задания по сохранению здравомыслия.

Но затем взгляд автоматически упал на ее дверь, и он почувствовал, как гнев поднимает тонкие волоски на теле и проникает в поры. Как бы развлекательно все это ни было, девчонка вывела его из себя. Он еще найдет, что будет подсчитывать завтра.

Закрыв дверь, Гермиона осела на пол и торопливо пробормотала заглушающее заклинание, после чего позволила себе захлебнуться в рыданиях. Мерлин милостивый, она ненавидела его. Ненавидела его! Она грубо смахнула предательские слезы и, спотыкаясь, на дрожащих ногах пошла к своей кровати.

За всю ночь она глаз не сомкнула. Ее злость на скользкого слизеринца не отлипала от нее, пока с темно-синим утром на горизонте не показались первые птицы. Она презирала птиц.

И это был лишь первый день.

====== Глава 4. Счет ======

Драко проснулся на рассвете.

Ему снова снилась Астрономическая башня. Обстановка вокруг, звуки и запахи – все это безжалостно изводило его; столь яркое и живое. Даже его подсознание стремилось подразнить его красочными воспоминаниями; пробираясь глубоко в мозг, пока он спал, заставляя сцену повторяться снова и снова в его голове. Они приходили каждую ночь, одни более жестокие, чем другие, но всегда одни и те же. Ночные кошмары. Они мучили его. Не давали ему забыть.

Провал.

Провал.

Провал.

Он застонал в слишком мягкую подушку и перевернулся, щурясь от цепких солнечных лучей. Осеннее солнце раздражало и согревало лицо своим теплом, и ему это не нравилось. Оно было слишком ослепляющим и обманчивым; дурачило безнадежных глупцов, заставляя поверить, что за окном было вовсе не морозно. Когда Драко откинул одеяло и встал босыми ногами на жесткий пол, он явственно почувствовал, как холод ползет по коже.

Малфой дернул плечами, облаченными в мантию, которую ему дали, чтобы побороть холод, расправляя ее поверх белья и пижамной куртки. Мерлин милостивый, МакГонагалл могла бы обеспечить его нормальной пижамой, которая действительно согрела бы его в этот жуткий холод. Он выглянул в окно, но все, что увидел, были черепица, кирпичи и небо цвета меди, не слишком приветливое к солнцу. Какой смысл в окнах, если в них ничего не видно? Тупые гриффиндорцы.

Затем он понял, насколько тихо было вокруг; тишина, звенящая у него в ушах, слегка разбивалась лишь о далекое пение птиц. Драко в замешательстве изогнул бровь, понимая, что нечто в глубине его сознания говорило, что он уже просыпался сегодня. Если это все еще было сегодня.

Да, он определенно уже просыпался. Он мог ощутить шепот воспоминания, скользящего по нервам. Его снова разбудила грязнокровка со своим гребаным душем и громкими шагами. Малфой даже не забыл пробормотать список сочных ругательств в матрас, пока слушал ее шумные движения; всего четыре ругательства разделяло его от того, чтобы вскочить и выбежать из своей комнаты, ведомого весьма опасными намерениями. Но затем дверь со щелчком закрылась и звуки стихли.

Она ушла. Блять, ну, наконец-то.

Тепло и покой позволили ему вновь задремать. Вернуться к кошмарам.

Покинув постель, Драко выскользнул из комнаты в поисках какого-либо занятия и хоть чего-то съестного. Он налил себе стакан молока и взял хлопья, которые Грейнджер, должно быть, оставила, как напоминание о том, что ему стоило бы изучить несколько способов приготовления пищи без волшебной палочки, если он желал хоть когда-нибудь получить горячую еду. О том, чтобы попросить об этом Грейнджер, не могло быть и речи.

Малфой занимался приготовлением второй порции завтрака, когда его глаза остановились на часах, и он взволнованно выдохнул. Сейчас было вовсе не утро; и никакой не завтрак. Стрелки показывали почти три дня; официальный знак того, что привычный распорядок сна был утерян вместе с его палочкой. С его гордостью.

Глаза Драко обратились к входной двери; зная, что это было абсолютно бессмысленно, он поставил пиалу с хлопьями на стол и решил-таки попытать удачу. В то мгновение, когда пальцы коснулись ручки, искры пронзили всю его руку; они трещали в венах, расползаясь пламенными языками.

– Дерьмо, – выругался он, глядя на красные ожоги, венчающие кончики пальцев. С покорным вздохом Малфой вернулся в кухню и открыл кран с холодной водой, чтобы успокоить жжение на коже.

А затем его взгляд упал на кухонную плитку. И он начал считать.

Нужно чем-то заняться... Нужно оставаться постоянно занятым...

– Ты какая-то притихшая, – Невилл нахмурился, пристально глядя на нее. – Ты в порядке, Гермиона?

Ее губы растянулись в наигранно смелой улыбке.

– Все хорошо, – уверила она ровным голосом, водя руками по учебнику, который держала перед собой в защитной позиции. – Мне нужно сдать эссе по Нумерологии, и я просто пытаюсь думать.

Технически это не было ложью, и она дописала свое эссе четыре дня назад. Она ожидала наступления момента, наполненного неловким молчанием между ней и друзьями, когда согласилась поужинать вместе с ними в Большом зале, и целенаправленно подготовила отговорку, которую могла бы использовать для отвлечения от себя внимания. Кто осмелится оспаривать ее тягу к знаниям?

Симус, Дин, Джинни и Луна были явно удивлены, когда она вошла в Большой зал с Невиллом, и предприняли тщетные попытки увлечь ее беседой. Она была благодарна им за усилия. Правда, она была благодарна; но без ее участия разговор между четырьмя гриффиндорцами и одной когтевранкой выглядел достаточно неловким. Они вскользь задевали тему войны, Волдеморта, и это раздражало ее. Но этим утром Гермиона жаждала компании; общества людей, которых она понимала и могла смело назвать друзьями. В конце концов, не было ничьей вины в том, что неспокойные времена могут вносить напряжение в отношения; но сидеть рядом с ними казалось таким правильным.

Она просто кивала им и давала односложные ответы, изредка комментируя для создания иллюзии живой беседы.

– Никто особо не старается, чтобы написать свои эссе, – тихо проговорил Невилл, и остальные, даже если и расслышали его, не прервали разговора о квиддиче. – По-моему, каждый считает, что сейчас это немного бессмысленно. Но, зная, как ты относишься к занятиям, мне не следует удивляться.

Она искренне обожала Невилла и его неуклюжую непосредственность. Он был таким милым, что иногда заставлял ее сердце сжиматься от боли, и она знала, что не согласилась бы встретиться со всеми, если бы его здесь не было.

– Это помогает отвлечься, – пояснила она, слегка пожав плечами.

Невилл согласно кивнул, прежде чем Симус позвал его по имени, вновь вовлекая в разговор... О, черт, она понятия не имеет, о чем идет речь. Гермиона сделала вид, что вернулась к диаграммам на странице книги, но затем поймала себя смотрящую сонным взглядом на слизеринский стол.

Разумеется, тот был пуст.

Из двухсот пятидесяти вернувшихся студентов только тридцать два носили зеленый галстук. Все были четверокурсниками, а то и младше; они питались и общались с другими учениками, разбившись на небольшие группы. Никто из них не хотел быть связанным со стереотипами своего факультета, и они делали все возможное, чтобы избежать ассоциации со змеей на их гербе. Насколько она знала, слизеринцы даже не спали в подземельях, вместо этого заняв запасные кровати в спальнях других факультетов.

Это было очень печально.

Они отчаянно старались избежать подозрений и плохого впечатления, хотя их присутствие в Хогвартсе само по себе было достаточным доказательством их несогласия со взглядами Волдеморта. Будучи такими же, как все остальные, они надеялись на безопасность и молились, чтобы все поскорее закончилось.

Гермиона возненавидела Малфоя еще больше; за его непостоянство и соответствие стереотипам, которые достались с наследием Салазара. Ее взгляд провальсировал по столу, чтобы остановиться на месте, за которым она видела его сидящим в последний раз.

Она вспомнила, как ужасно он выглядел на шестом курсе, и отругала себя за излишнюю наивность, помешавшую заметить признаки надвигающейся беды. Грейнджер помнила свои комментарии на его счет, которые высказывал Гарри; помнила то, что выглядела почти обеспокоенной. Как она могла оказаться такой незрячей?

– Гермиона, – мягкий девичий голос вытащил ее из прошлого в настоящее, и она повернулась к Луне. – Ты в порядке? Ты выглядишь немного отстраненной.

Она боролась с желанием сощуриться на полный иронии комментарий.

– Я в порядке, Луна, – вздохнула она, указывая на книгу. – Просто немного трудно сосредоточиться на задании. Пожалуй, мне стоит пойти в библиотеку.

– Уже? – нахмурилась Джинни, и Гермиона отметила подлинность ее беспокойства. – Ты едва притронулась к еде.

Грейнджер взглянула на наполовину съеденное “Воскресное Жаркое”.

– Я не очень-то голодна, – она пожала плечами, отодвигая тарелку в сторону. – Я довольно плотно позавтракала.

Она видела нежелание друзей верить ей и не могла их в этом винить. Она знала, что потеряла в весе, когда Гарри и Рон ушли; но она похудела не настолько сильно, чтобы ее можно было обвинять в голодании или сокращении своего рациона; просто она питалась в неположенное время. Все снова сводилось к бессоннице. Возможно, ей стоит принять предложение Слизнорта и воспользоваться зельем Сна-Без-Сновидений.