Текст книги "Изоляция (ЛП)"

Автор книги: Bex-chan

сообщить о нарушении

Текущая страница: 47 (всего у книги 49 страниц)

Драко со вздохом переместился поближе к матери, и она обняла его прежде, чем он осознал это. Уткнувшись лицом в изгиб ее плеча, он почувствовал, как она шеей прижалась к его виску и тяжело сглотнула, пытаясь подавить всхлип. Он чувствовал себя маленьким мальчиком, ищущим утешение в объятиях мамы – это была отрадная ностальгия, это было именно то, чего он давно жаждал. На самом деле больше года.

Он не сказал ей, что скучал, и она не сказала ему, что скучала. Он не сказал ей, что был напуган, или что волновался, или даже что ощущал полную и совершенную радость от того, что она была на его стороне. Отсутствие слов казалось более проникновенным. Он чувствовал это в ее объятиях и надеялся, что она почувствует то же в его.

Спустя слишком короткое время он отстранился, чтобы посмотреть на Нарциссу, и заметил, как слеза скатилась по ее впалой щеке. Чувство вины охватило Драко из-за того, что он собирался сказать, но это было неизбежно:

– Я видел его. – Не было необходимости уточнять, о ком речь. – Как раз перед тем, как все вошли сюда, мы разговаривали снаружи.

Нарцисса склонила голову.

– И что же было сказано?

– Ничего хорошего. Я не знаю, где Люциус сейчас, но он ясно дал понять... ну, знаешь. – А потом еще тише: – Прости меня, мам.

– Ох, – прошептала она, прикрывая рот руками. Она заплакала еще сильнее, выплевывая слова: – О нет, Драко. Это я прошу прощения. Мне очень, очень жаль. Я никогда не думала... Мне так жаль.

Он потянулся и сжал ее дрожащие пальцы.

– Я не сержусь на тебя.

– А должен бы. Я сама на себя сердита.

Драко терпеливо ждал, пока ее слезы утихнут, держал за руку.

– А как же Люциус?

– Не знаю, – она пожала плечами, качая головой. – Он... нездоров. Он давно уже сам не свой, и я… не знаю. Но я хочу, чтобы ты знал, что ты мой сын, ты мой главный приоритет. Все будет так, как ты того хочешь.

Кивнув, он решил не торопить события. Часть его хотела проклинать и возмущаться перед ней из-за Люциуса, но он сомневался, что это принесет пользу кому-то из них. Он понятия не имел, через что прошли его родители, пока он был в изоляции, и, если честно, он правда больше не хотел обсуждать отца. У него было предчувствие, что в ближайшие дни эта тема будет часто обсуждаться, и уже ощущал бремя этой мысли. Кроме того, всегда будет существовать некая граница того, как много он сможет рассказать матери о жестокости Люциуса. Он отказывался ранить ее и без того разбитое сердце.

– Я оставался с Андромедой, – выпалил он, чувствуя необходимость прервать молчание.

Глаза Нарциссы расширились.

– Понятно.

– Она взяла меня к себе, оберегала.

– Это очень... мило с ее стороны.

– Она мне нравится, мама, – сказал Драко. – На самом деле, она мне очень нравится.

Нарцисса с сожалением поджала губы.

– Мне она тоже нравилась.

Драко подумал, не сказать ли еще что-нибудь, а потом почему-то решил спросить, как она относится к смерти Беллатрисы, но быстро передумал. Разбитое сердце. Разбитое все.

Заметив боковым зрением размытое пятно знакомых густых волос, Драко вернул внимание к толпе, в которой увидел Грейнджер. Она разговаривала с Лонгботтомом, но, наверное, почувствовала его пристальный взгляд, потому что встретилась с ним глазами и мягко улыбнулась. Нарцисса проследила за его взглядом до Гермионы, а затем снова посмотрела на него с нежным и задумчивым выражением лица.

– Ты ведь очень ее любишь? – спросила она.

Он кивнул.

– Она... моя причина. Причина всему. Не могу этого объяснить.

– Она... несомненно очень особенная девушка.

– Она спасла мне жизнь.

Нарцисса наблюдала за тем, как ее сын смотрит на магглорожденную гриффиндорку, и чувствовала ком в горле. Крепко сжав руки на коленях, она глубоко вздохнула.

– Драко, – медленно произнесла она, возвращая себе его внимание. – Я не собираюсь притворяться, что полностью понимаю или же смотрю на нее и не вижу... то, что видела всегда. Но я обещаю – я научусь. Я научусь, как научился ты. Обещаю, обязательно.

– Я уверен, так и будет, – ответил он.

– И я хочу, чтобы ты знал – я никогда, никогда не была так горда тобой, как сегодня.

Еще раз отчаянно обняв Драко, Нарцисса улыбнулась, а затем поцеловала в щеку так же крепко, как это делают матери. Освободив его из объятий, она подняла руку и погладила его по щеке. Ее глаза сияли от радости, которую лишь слегка подавляли блестящие слезы, а в уголках рта играла слабая улыбка, но все же она была.

– Мы можем поговорить обо всем позже, когда пыль осядет – как в прямом, так и в переносном смысле. Я обязана принести некоторым слова благодарности, и многим – извинения. – Она оглянулась на Гермиону, которая нерешительно приближалась к ним. – Это позволит вам какое-то время побыть вдвоем.

– Спасибо тебе.

– Я очень тебя люблю.

– И я люблю тебя.

С последней неуверенной улыбкой Нарцисса встала, и Драко с интересом наблюдал, как она направилась в сторону Гермионы. Грейнджер нервно переступила с ноги на ногу, когда Нарцисса остановилась прямо перед ней, и Драко напряг слух, чтобы расслышать разговор, но они стояли слишком далеко, и рев комнаты заглушал все, что он мог бы уловить. Он приподнял бровь, увидев, как после сказанных слов его мать притянула Гермиону для короткого, но, несомненно, неловкого объятия, которое выглядело совсем неудобным для них обеих. Несмотря на то, насколько неестественно это смотрелось, Драко почувствовал, как на губах появляется полуулыбка.

Это длилось всего несколько секунд, а потом Нарцисса ушла, оставив явно сбитую с толку Гермиону. Заметив удивленный взгляд Драко, она улыбнулась в ответ и подошла к нему, усаживаясь рядом. Она медленно дернула за рукав и закатала его до локтя, демонстрируя чистую кожу предплечья.

– Шрам исчез, – удовлетворенно сказала она. – Вырезанная проклятьем Беллатрисы «грязнокровка». Я почувствовала, как он исчез, когда та умерла. Блейз был прав.

С полной надежды настойчивостью Драко повторил ее действия и задрал рукав, также обнажая чистую кожу, незапятнанную Темной меткой, которая когда-то так беспардонно там находилась.

– Слава Мерлину, – пробормотал он. – А я и не... я не знал, исчезнет ли она.

– Все исчезло, – сказала Гермиона, потянувшись к его руке и поднеся ее к губам, чтобы целомудренно поцеловать место, где еще недавно виднелась Метка. – Как ты себя чувствуешь без нее?

Задумчиво склонив голову набок, он сказал:

– Знаю, это странное слово, но я чувствую себя... чистым.

– Я тебя понимаю, – кивнула она, а затем смущенно изогнула бровь. – Но вот что странно – ты сидишь на гриффиндорской скамье.

– Сегодня произошли куда более странные вещи.

– Например, когда твоя мама обняла меня?

– Это определенно в первой десятке, – сказал он, откидываясь назад и опираясь спиной на стол. – Что она тебе сказала?

Гермиона придвинулась чуть ближе, положив руку ему на колено и не обращая внимания на неприятную текстуру его грязных брюк.

– Она поблагодарила меня за спасение твоей жизни.

– И что же ты ответила?

– Я ответила, что не спасала тебя. Ведь ты все сделал сам.

Драко нахмурился, наморщив лоб. Он не согласился с ней, но тон ее голоса подсказал, что лучше воздержаться от возражений.

– Она ведь не совсем согласна с этим? – пробормотала Гермиона. – Я имею в виду нас.

Вздохнув, он пальцами помассировал ей шею.

– Пока. Но она изменится.

– Как ты?

– Как я.

Опустив руку на ее плечи, он рассеянно играл пальцами с прядями волос, венчавшими ее затылок. Он устал. Так невероятно устал. Он был бы счастлив положить голову на плечо Гермионы и позволить глазам закрыться.

– Устал? – спросила Гермиона.

– Угу, – буркнул он. Отяжелевшие веки болели, и, несмотря на все усилия, они закрылись. – Вымотан.

Он услышал, как скрипнула под Гермионой скамейка, и почувствовал, как ее волосы щекочут щеки, прежде чем она поцеловала его. Их первый поцелуй после поражения Волдеморта был нежным и тихим. Хриплый гул вибрировал в груди, пока дарящее онемение чувство спокойствия распространялось по всему телу, поощряемое настойчивым толчком усталости. Когда глубокая тьма надвигающегося сна начала затуманивать разум, он понял, что впервые за год закрыл глаза и почувствовал себя в полной безопасности.

– Поспи немного, – услышал он голос Гермионы, и она откинула волосы с его лица. – Я разбужу тебя через некоторое время.

Драко не успел заснуть. Не совсем.

Он пребывал в блаженном, но мучительном состоянии между бодрствованием и сном, осознавая происходящее, но не обращая внимания на время и окружение.

Низкий гул голосов вернул его в сознание, несмотря на все попытки избежать этого. Гермиона по-прежнему лениво рисовала рукой узоры на его макушке, и он почувствовал облегчение оттого, что она все еще рядом. Держа глаза закрытыми и внимательно прислушиваясь, он узнал голоса Блейза, Лавгуд, Уизли и Лонгботтома – все они вели беседу с Гермионой; послышалось еще несколько голосов, которые он не мог определить. Конечно же, они обсуждали сражение.

Победу.

Он медленно приоткрыл один глаз и посмотрел на небольшую компанию собравшихся вокруг них с Грейнджер, пока он пытался заснуть. Как и предполагал, здесь были Блейз, Лавгуд, Уизли и Лонгботтом, а также Джинни Уизли, Кэти Белл и Дин Томас.

Лавгуд и младшая Уизли болтали о чем-то, связанном с фестралами, в то время как Блейз и Томас обсуждали теории о том, как Поттер победил Волдеморта. Гермиона разговаривала с Лонгботтомом, выясняя, как он обезглавил Нагайну, а Уизли осторожно перевязывал опухшую руку Кэти Белл.

Когда он осмотрел всех, то подумал, что они в какой-то степени выглядели одинаково – каждый был полон противоречий. Все казались измученными, но бодрыми. Все казались спокойными, но встревоженными. Все казались счастливыми, но печальными.

Должно быть, он слегка пошевелился, потому что скамейка скрипнула, и Гермиона повернула голову, улыбаясь ему.

– Доброе утро, – сказала она.

Драко сел и вытер лицо пыльной ладонью.

– Все еще утро?

– Да. Ты уснул всего минут на двадцать.

– Трудно спать, когда все так чертовски громко разговаривают, – проворчал он, вздрогнув, когда Гермиона нерешительно хлопнула его по колену. – Я ничего не пропустил?

– Шеклболт, Грюм и еще несколько человек увели Пожирателей в подземелья, – сказал Блейз. – Вот и все.

Драко кивнул. Интересно, сколько времени потребуется, чтобы всех Пожирателей, включая Люциуса, отправили в Азкабан? Если их вообще туда отправят – в тюрьме явно были проблемы с безопасностью. И сначала им придется предстать перед судом. Даже при всем упорстве Ордена и совершенно мертвом Волдеморте, Министерству неизбежно потребуется время, чтобы снова утвердиться как действующей власти.

Пока эти мысли не давали ему покоя, Драко заметил, что Лонгботтом смотрит на него растерянно, прищурившись и слегка склонив голову набок. Драко поймал его взгляд, и тот моргнул, отвел глаза и неловко откашлялся.

– Извини, – громко выпалил Невилл, привлекая внимание всех остальных. – Но... я, в общем... должен спросить.

Драко обменялся быстрым понимающим взглядом с Блейзом.

– Тогда спрашивай, Лонгботтом.

– Значит, теперь у вас все хорошо?

Блейз ухмыльнулся.

– Определенно хорошо.

– Ну... – неуверенно начал Невилл. – Ты же знаешь. Как будто ты не... ну, знаешь.

– Мы не Пожиратели смерти, – сказал Драко.

– Не только это. В школе вы оба были... хм... вы были...

– Сволочами? – предложил Рон.

– Да! – воскликнул Лонгботтом и растерянно раскрыл рот. – Нет! Нет, подожди, я не это...

– Мы все еще сволочи, – сказал Блейз, пожимая плечами. – Но я думаю, что теперь мы... приличные сволочи.

– Приличные сволочи – подходящее описание, – согласился Драко.

Гермиона нахмурилась и наклонилась, чтобы чмокнуть его в щеку. – Мне так не кажется. Я бы сказала, что вы оба хорошие, порядочные люди.

– Извините, могу я еще кое-что уточнить? – спросил Невилл. – Вы двое, – Он указал на Гермиону и Драко. – и вы двое, – Переместил палец на Луну и Блейза, – ...вы... ну, знаете... вместе?

– Все вчетвером? – ухмыльнулся Драко. – Не совсем в моем вкусе, Лонгботтом, но не могу говорить за других.

– Я не это имел в виду... Ты просто издеваешься надо мной, да?

Гермиона прикрыла улыбку тыльной стороной ладони.

– Мы с Драко пара, Луна и Блейз тоже, Невилл, – объяснила она, нежно улыбаясь. – Есть еще вопросы?

– Только один. Как, черт возьми, это случилось?

Гермиона и Драко обменялись короткими, но многозначительными взглядами. Они и сами не знали, как это случилось. Чувства подкрались к ним обоим, как порыв ветра, сотрясающий деревья, прежде чем добраться до тебя.

– Прости, Невилл, – сказала Гермиона, – но это долгая история, и я слишком устала, чтобы ее рассказывать.

– Логично, – вздохнул он, поднимаясь на ноги. – Тогда расскажешь в другой раз. Уверен, это... будет интересно. Пойду посмотрю, не нужна ли профессорам помощь.

– Я с тобой, – сказал Дин.

– Я тоже, – добавила Кэти и, прежде чем встать, повернулась к Рону с почти застенчивой улыбкой. – Спасибо, что перевязал руку.

– Без проблем, – просиял он в ответ. – Увидимся.

Все трое помахали на прощание и ушли; Драко заметил адресованный ему сердечный кивок Лонгботтома. И кивнул в ответ. Вообще-то, парень обезглавил огромную змею, любимицу самого злого волшебника, известного в магическом мире. Уже одно это вызывало к Лонгботтому некоторое уважение, пусть и неохотное.

– Кэти – милая девушка, – небрежно бросила Луна. – Разве не так, Рон?

Он недоуменно заморгал, глядя на нее.

– Э-э, да, наверное.

– А разве вы не играли вместе в Квиддич?

– ...Да?

Она довольно усмехнулась.

– Ну, это ведь хорошо?

– Эм-м, конечно, Луна, – ответил он, неловко откашлявшись.

– А вы с Драко теперь друзья, – заметила она, – это тоже хорошо.

Драко медленно повернулся к ней, сверкнув глазами.

– Лавгуд, в тебе деликатности, как в горном тролле.

– Значит, вы не друзья? Кажется, вы неплохо ладите.

– Вполне неплохо, – сухо повторил Драко.

– Настолько неплохо, как, наверное, никогда уже не будем, – сказал Рон. – Думаю, «друзья» – это уже перебор, Луна.

– Я предпочитаю думать об этом как о… взаимной терпимости.

– Понимаешь, ты весьма неохотно признаешь, что у тебя есть друзья, – задумчиво пробормотала Луна. – И все еще не считаешь меня одним из них.

Драко сердито посмотрел на нее.

– Потому что это не так.

– О, это определенно так, – уверенно заявила она.

– Согласна, – согласилась Гермиона, самодовольно улыбаясь Драко. – Кстати, о друзьях. Я давно не видела Гарри.

– Когда я видел его в последний раз, он разговаривал с Аберфортом, – сказал Рон. – Может быть, он выскользнул ненадолго, чтобы проветриться. Не думаю, что у него была хотя бы секунда, чтобы кто-нибудь не поздравлял его.

– Как себя чувствовал Гарри, когда вы с ним разговаривали? – спросила Луна.

– Почти так же, как и все остальные, – ответила Гермиона. – Окрыленный и опустошенный одновременно. Мне кажется, он до сих пор не верит, что сделал это, правда.

– Должен сказать, – пробормотал Блейз, – я не думал, что Поттер действительно способен победить Волдеморта.

– Хм-м, – протянул Драко в знак согласия. – Несмотря на то, что Грейнджер настаивала на обратном, я тоже не думал, что он его убьет.

– Честно говоря, я тоже не был уверен, что смогу это сделать.

Тесная маленькая компания из пяти человек одновременно повернулась, с ошеломленными вздохами выискивая источник нового голоса. Прямо за плечом Гермионы парило бестелесное лицо Гарри, подпрыгивающее, как жуткий воздушный шар, и смущенно улыбающееся.

– Мерлиновы яйца, Поттер! – воскликнул Драко, переводя дыхание после шока. – Какого хера ты подкрадываешься к людям? Тебе не кажется, что в последнее время наши сердца достаточно пострадали?..

– Ш-ш-ш, Малфой, – прошипел Гарри, оглядываясь по сторонам. – Я не хочу привлекать к себе излишнее внимание.

– Ну, может, тебе стоило подумать об этом, прежде чем решил напугать меня до...

– Поздравляю, Поттер, – перебил его Блейз, сжав губы в искренней неловкости. – В смысле... молодец, да.

Когда Гарри дружески кивнул Блейзу, Драко попытался не обращать внимания на Гермиону, осторожно тыкающую его локтем в ребра; ее удары были настойчивыми и с каждой секундой становились все более болезненными. Кашлянув, чтобы прочистить горло, он скрестил руки на груди и принялся разглядывать свои ботинки, делая вид, что не замечает, как все медленно поворачиваются в его сторону.

– То же, что сказал Блейз, – пробормотал он, но, судя по взгляду Грейнджер, этого было недостаточно. – Молодец... все это героическое дерьмо... и так далее.

Помимо воли, Гарри ухмыльнулся.

– Это ведь лучшее, что я могу от тебя ожидать?

– Да. Хочешь верь, хочешь нет, Поттер, – сказал он, а потом, словно спохватившись, добавил: – Я получу свою палочку?

– Мне нужно кое о чем позаботиться, а потом она полностью твоя. Очевидно ведь, что я не про Бузинную.

– Гарри, – вмешалась Гермиона, – с какой стати ты надел мантию невидимку?

– У него есть мантия невидимка? – спросил Драко, а потом проворчал: – Конечно, черт побери, есть.

– Я хотел немного тишины и покоя, – сказал он, игнорируя комментарии Драко и переводя взгляд с Гермионы на Рона. – Мне нужно кое-что сделать. Вы двое со мной?

Без малейшего колебания Гермиона и Рон вскочили с мест и приблизились к парящей голове Гарри. Со звуком, похожим на шелест ткани, они исчезли вместе с его головой. Несколько мгновений раздавались шаркающие шаги, а потом не осталось ничего, кроме легкого следа от касания, где волшебная мантия Поттера тревожила пыль и мусор на полу.

Блейз перевел весьма веселый взгляд на Драко.

– Тебя не смущает, что твоя девушка только что исчезла с двумя парнями, используя магический артефакт, преследующий единственную цель – обеспечить конфиденциальность?

– Нет, – честно ответил он, – и это, в некотором смысле, само по себе тревожно. Хотя я слегка зол. У меня осталось довольно много вопросов, которые я хотел задать. Например, что Поттер говорил о Снейпе и как тот умер. – Он вздохнул и пожал плечами. – Думаю, их придется отложить на потом.

Блейз потер подбородок.

– У всех нас много вопросов, Драко. Ответы придут, когда все успокоится.

– Можно тебя спросить, Драко? – Луна наклонилась вперед с заинтригованным видом.

Он осторожно посмотрел на нее.

– Я уверен, что ты это сделаешь, несмотря на мой ответ, Лавгуд.

– Ты... был хозяином Бузинной палочки, но понятия об этом не имел?

– Ни малейшего.

– Но если бы ты знал, разве поступил бы иначе?

– Хороший вопрос, – заметил Блейз, его тон был немного мягче от любви.

– Никогда не был большим поклонником вопросов типа «а что если», – сказал Драко. Его собственная реальность была достаточно сложной, так зачем принимать во внимание еще другие возможные ее варианты? – Никогда не видел в них смысла.

– Да ладно тебе, приятель. Луна задала хороший вопрос. Развлеки нас.

Склонив голову набок в раздумье, Драко мысленно вернулся к тому времени, когда несколько месяцев провел со Снейпом в Шотландии, опасаясь за свою жизнь и постоянно оглядываясь через плечо, практически ожидая, что Волдеморт найдет его и убьет. Если бы он знал тогда, что сила Бузинной палочки была в его дрожащих руках, конечно, он бы использовал ее, но Луна с Блейзом спрашивали не об этом.

Они спрашивали его, не променяет ли он реальность, наполненную силой, на реальность, в которой живет сейчас – с Грейнджер.

Он попытался представить себе такую жизнь. Он попытался представить, что его никогда не заставляли остаться в ее дортуаре. Он попытался представить, что все их споры никогда не происходили. Он попытался представить, что она не разрезала его ладонь, а потом и свою, и не смешивала их кровь. Он попытался представить, что никогда не целовал ее после укуса пчелы. Он попытался представить, что они никогда не катались на коньках, не смотрели фейерверки, не занимались сексом, не читали Шекспира, не разговаривали, не плакали, не целовались, не кричали – ничего.

Он попытался представить отсутствие всего произошедшего, и от одной мысли об этом у него что-то заныло в самой глубине души.

Реальность без них обоих в изоляции от остального мира и всех событий, которые были этим вызваны – о таком он даже не мог помыслить.

– Вы и так знаете мой ответ, – тихо сказал он. – Я бы не стал ничего менять.

Луна улыбнулась ему с почти гордым выражением лица.

– Я знала, что ты это скажешь. – Склонив голову на плечо Блейза, она удовлетворенно вздохнула. – Все изменится и станет намного лучше.

====== Глава 48. После ======

Саундтрек:

Shearwater – I’m so glad

Angus and Julia Stone – The Devil’s Tears

Тело Люциуса Малфоя было обнаружено шестого мая, через четыре дня после победы Гарри Поттера над Волдемортом, события, которое стало известно как Битва за Хогвартс.

Через два дня после сражения началось восстановление Школы, и профессор Слизнорт обнаружил тело – вернее, его часть – во дворе под обрушившейся стеной.

Под обломками лежала левая нога Люциуса, половина туловища и запятнанная Темной меткой рука. Остальные части его тела нашлись только на следующий день двумя аврорами в Малфой мэноре.

С помощью избранной группы верных и заслуживающих доверия авроров Шеклболт и Грюм восстановили некое подобие правового порядка в Волшебном мире. Это маленькое импровизированное Министерство, состоящее не более чем из пятидесяти членов, медленно разбиралось с широкомасштабным ущербом, нанесенным всей британской территории, и окружало оставшихся Пожирателей смерти, заключая их в Азкабан, где те и дожидались суда.

Шеклболт приказал никому не входить в Малфой мэнор на случай, если Волдеморт, пока использовал поместье в качестве базы, применил силу каких-либо темных артефактов, которые могли навредить любому переступившему порог. После нескольких дней изучения особняка и проверки на наличие охранных и защитных чар с помощью зондирующих заклинаний, появились авроры и обыскали все имущество, чтобы убедиться в его безопасности.

Они обнаружили вторую половину Люциуса внутри поместья. Точнее, в спальне Драко.

Используя заклинание Приори Инкантатем, авроры подтвердили то, что и так подозревали: во время попытки аппарировать из Хогвартса в Мэнор Люциус Малфой расщепился насмерть.

Шеклболт лично сообщил об этом Драко.

Драко кивнул, сжал челюсти и просто сказал:

– Ясно.

Конечно, у Драко мелькнул вопрос: «Какого черта Люциус пытался аппарировать в его комнату?» Вероятно, этого он никогда не узнает, поэтому заставил себя не мучиться анализом всех возможных сценариев.

Наверное, ему лучше было бы не знать. В неведении кроется определенная свобода.

Прошло два дня. Драко казался невозмутимым, когда Андромеда ловкими пальцами завязывала черный галстук в идеальный узел на его шее. Они молчали: он не комментировал обгрызенные ногти своей тетки, а она не комментировала его напряженные плечи. Заглянув через ее плечо, Драко увидел безмятежно спящего и совершенно умиротворенного в люльке Тедди. Неведение – это блаженство. Пригладив галстук и спрятав его под воротник, Андромеда вздохнула и слабо улыбнулась.

– Ну вот, – сказала она, – в этом костюме ты выглядишь весьма элегантно.

– Очень на это надеюсь. Черт, ощущение, что это единственное, что я носил на прошлой неделе. С таким же успехом я мог бы в нем спать.

Конечно, это было преувеличение. За неделю, прошедшую после Битвы за Хогвартс, Драко посетил трое похорон: Ремус и Тонкс были погребены через три дня после этого события, Тед – на следующий день, а Тео – еще через день, рядом с ним.

Четыре человека, трое похорон.

Драко узнал о смерти Люциуса всего через час после того, как тело Тео опустили в землю. Когда Драко мысленно возвращался к тому дню, перед глазами вставали размытые образы черных одежд и обеспокоенных карих глаз. Глаз Грейнджер.

И, конечно же, этот черный костюм.

Мать купила его еще на пятом курсе, сразу после ареста Люциуса. Он надевал его почти год назад, когда впустил Пожирателей смерти в Хогвартс, после чего был вынужден скрываться вместе со Снейпом. Это был единственный костюм в его распоряжении до той ночи. До того момента, когда Пожиратели вторглись в Хогвартс, Драко надевал его только раз – два года назад на суд над Люциусом.

В этом была какая-то ирония, но он не обращал на нее внимания.

Тогда костюм был немного великоват, но теперь сидел идеально, и это еще больше раздражало.

Сегодня пройдут четвертые в его жизни похороны, и он будет наблюдать, как пятое тело погружают в землю, подобно мертвому, пустому семени. Тело Люциуса. Вот уж точно – пустое семя.

– Как ты себя чувствуешь? – спросила Андромеда.

Драко пожал затекшими плечами.

– Равнодушно.

– Я в это не верю.

– Ну, именно так я себя и чувствую.

Выдохнув, она печально покачала головой.

– Ты имеешь право что-то к нему чувствовать, Драко...

– Не уверен...

– Послушай меня минутку, – попросила она. – Ты думаешь, я ничего не почувствовала, когда узнала о смерти Беллатрисы?

Глаза Драко вспыхнули от шока.

– Правда?

– Да. Она была моей сестрой.

– Она убила твою дочь!

– Она все еще занимала место в моей жизни, – сказала Андромеда дрожащим голосом. – И когда я узнала, что она умерла, ощутила в сердце слабый, хоть и бессознательный укол – это была печаль. Да, я ненавидела ее. Клянусь душой, я все еще ненавижу ее и, возможно, буду ненавидеть до того одинокого дня, когда умру из-за всего, что она сделала со мной и моей прекрасной семьей. Она украла их у меня... – Андромеда замолчала, вытирая слезы, а затем глубоко, прерывисто вздохнула. – Но когда-то я любила ее. Я любила ее так же, как ты любил Люциуса.

Драко опустил глаза.

– Я чувствую лишь ненависть.

– Нет, это все, что ты предпочитаешь чувствовать, когда думаешь о нем, потому что так легче, – ответила она, положив руку ему на плечо. – Я понимаю. Правда. Но это нормально, Драко. Нормально чувствовать то, что ты не хочешь чувствовать к тем, кто этого не заслуживает. Если бы каждый мог подавить свои чувства к недостойным, мир был бы слишком совершенен. Мы всего лишь люди, но порой, когда чувствуем то, что не должны, мы становимся самой прекрасной версией себя.

Драко продолжал изучать пол, неловко шаркая ногами по плитке в кухне Андромеды. Во рту пересохло от отсутствия слов, а в голове было слишком много мыслей. К счастью, пронзительный крик спас его от собственного молчания.

Андромеда вздохнула, когда Тедди заплакал в люльке. Задержавшись на мгновение перед Драко, она большим пальцем убрала неподатливую складку на галстуке, а затем подошла к малышу и взяла его на руки.

– Он точно будет не из тихонь, – пробормотала она, укачивая Тедди. – Так же, как и его мать. Бедняжка.

Наблюдая за ними обоими, Драко почувствовал, как внутри нарастает напряжение – беспокойство, из-за которого все казалось немного выведенным из равновесия.

– Дромеда, – медленно начал он, – как, черт возьми, ты это делаешь?

– Делаю что, дорогой?

– Продолжаешь жить.

Она оторвала взгляд от плачущего внука.

– Я должна.

– Но ты потеряла всех.

– Нет, – ответила она. – У меня есть и Тедди, и ты.

Драко нахмурился.

– Разве нас достаточно?

– О боже, – пробормотала она, ужаснувшись тому, что он задал этот вопрос. – Ну конечно же. Без сомнения, вас обоих более чем достаточно. И, разумеется, со мной другие Просветленные. Блейз, Майлз, Трейси, Милли... Я очень люблю всех вас. Это может показаться глупым, но я… Мне нравится считать себя кем-то вроде вашей тетушки...

– Ты гораздо больше этого, Дромеда, – заверил он, и она улыбнулась в ответ. – И для Тео тоже.

– Да. Бедный Тео.

– Мне так и не удалось поблагодарить тебя, Дромеда. За то, что согласилась похоронить Тео рядом с Тедом. Ты не была обязана этого делать.

– Честно говоря, я польщена тем, какое влияние оказал мой муж на кого-то столь травмированного, как Тео, чтобы он попросил... Я так горда. Ими обоими.

Еще один пронзительный звук прорезал воздух. Когда засвистел чайник, крики Тедди стали громче, как будто он пытался перекричать свист.

– О боже, – пробормотала Андромеда.

– Давай его сюда, – сказал Драко, указывая на Тедди. – Я подержу.

– Нет-нет, мы же не хотим помять твой костюм.

– Дромеда, все в порядке, – настоял он, осторожно забирая Тедди. – Меня совершенно не волнует, как будет выглядеть мой костюм на похоронах Люциуса.

Казалось, Андромеда хотела что-то сказать, но, видимо, передумала и направилась к кипящему чайнику. Прижавшись к груди Драко, Тедди перешел с плача на тихое сопение и нежные, характерные звуки, которые издают новорожденные. За последнюю неделю Драко прошел ускоренный курс по уходу за ребенком от Андромеды и Гермионы и, честно говоря, постепенно привык к этому.

– Ты ему нравишься, – сказала Андромеда. – Гермиона пойдет с тобой на похороны?

– Нет. Она предложила, но я сказал, что ей там делать нечего. У нее вообще нет причин оплакивать Люциуса.

– Тогда где же она? Прошлую ночь она провела здесь или на площади Гриммо?

– Здесь, но сегодня утром вместе с остальными отправилась в Хогвартс, – объяснил он. – Разве ты не слышала, как они собирались?

– Мне показалось, я слышала, как уходили Милли и Трейси, но не остальные, – рассеянно сказала Андромеда. – Знаешь, Милли уезжает сегодня вечером.

– Правда?

– Хочет пожить какое-то время у дяди в Глостершире. Я познакомилась с ним вчера, он хороший человек. А Луна и Блейз на выходных переезжают в дом Ксенофилиуса, тот уже отремонтирован.

– Майлз и Трейси тоже, – сказал Драко. – Майлз унаследовал дом после гибели отца на войне, думаю, они планируют туда перебраться. Слышал, как они это обсуждали. Скоро ты избавишься от всех нас.

– ...Да.

Заметив нотку грусти в голосе Андромеды, Драко посмотрел в ее сторону.

– Что случилось?

– Ничего, – быстро ответила она, но затем задумчиво склонила голову набок. – Конечно, я знала, что скоро вы все уедете. Ваше проживание здесь всегда было лишь временным, но мысль о том, что в доме станет тихо... ну, не совсем тихо, здесь же Тедди, но все же...

Ее голос растворился в красноречивом молчании, которое заставило Драко слегка нахмуриться. Внимательно изучая Андромеду, он попытался поставить себя на ее место. Она едва ли была молода; к тому времени, когда Тедди станет подростком, ей будет далеко за шестьдесят. Напряжение последней недели – все смерти и попытки заглушить скорбь, вызванные заботой об этом малыше, – уже добавило седины в волосах и морщин на лице. Когда она наклонила чайник, чтобы налить немного воды в кастрюлю, Драко обратил внимание, что ее руки слегка подрагивают, и, несмотря на все усилия скрыть это, заметил следы слез на ее щеках, которые были там почти каждое утро.

Она невозможно хорошо справлялась, почти на нечеловеческом уровне, но у него сложилось ощущение, что с течением времени трещины в ее показной стойкости только начнут углубляться. Точно так же, как здания, даже самые сильные и гордые люди могут оказаться избитыми и потрепанными временем, если не войной.