Текст книги "Изоляция (ЛП)"

Автор книги: Bex-chan

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 49 страниц)

Она знала, что у него к ней были какие-то чувства; он сам себя выдал. Его нежность прошлой ночью заставила ее чувствовать себя защищенной; но она знала, насколько он может быть упрям. Она нисколько не была уверена, предпочтет ли он остаться или решит, что их связь зашла слишком далеко, но она точно знала, что, если он уйдет, это опустошит ее. Она почти пожалела о своем ультиматуме, но она отказывалась видеть его каждый день и чувствовать себя отвергнутой и использованной, а затем выброшенной по причине его разбитой гордости.

Если он предпочтет остаться, для нее этого будет достаточно.

К воскресному вечеру Драко был готов сойти с ума.

Грейнджер ушла субботним утром, спустя не более часа после того, как высказала ему свое мнение об их дальнейшем общении, и до сих пор не вернулась. Он понятия не имел, где она провела ночь; в какой-то момент он поймал себя на мысли, что переживает, не случилось ли с ней чего. Но логика все расставила по местам: он понял, что в таком случае МакГонагалл уже нанесла бы ему визит; хотя даже несмотря на это его озабоченность ее состоянием полностью отрезвила его.

Было бы разумно принять предложение Грейнджер сменить эту тюрьму на новую и уйти в завязку от одержимости ею, но в реальности он даже не рассматривал такой вариант. Каким-то способом ей удалось перестать быть наиболее раздражающим аспектом этого ада, и стать той причиной, по которой ему все еще удавалось сохранять здравый рассудок. Он знал, что без нее он разобьется словно морская волна об утес. Он желал снова к ней прикоснуться; он жаждал этого, хотя по-прежнему понятия не имел почему.

Просто это… имело смысл.

В итоге он пришел к заключению, что это являлось побочным результатом его изоляции, и, если Грейнджер необходима ему, чтобы не потерять рассудок, так тому и быть. Как только он обретет свободу, все вернется на круги своя, и никто и никогда не узнает о его постыдном поведении.

Все, что происходит в этой комнате, остается между нами.

Он услышал, как открылась и закрылась входная дверь, прислушался к красноречивым шагам своей ведьмы, когда та зашла в спальню; он мог распознать ее замешательство. Затем она вышла из комнаты и направилась в ванную; включила душ. Знакомый шелест спадающей одежды возродил воспоминания о пятничной ночи, и перед глазами встали образы синего платья и оливковой кожи.

Он обдумал все дважды, а после еще раз; вскочил на ноги. Опасные намерения заставили пах напрячься.

Он слишком долго представлял ее в душе.

Он бесшумно подкрался к ванной, надеясь, что она забыла запереть дверь – сегодня удача определенно была на его стороне. Он проскользнул внутрь и сделал целительный глоток наполненного вишневым ароматом пара; принялся снимать одежду, не отводя глаз от танцующей за душевой шторой тени Грейнджер.

К тому моменту, как он сбросил белье, пульс бешено грохотал в ушах; он услышал стон Грейнджер и с нетерпением шагнул под душ.

Он смотрел на ее обнаженную спину, на капельки воды, стекающие с длинных волос, задерживающиеся в очаровательной ямочке чуть выше ягодиц, а после скользящие вниз по стройным ногам. Он протянул руку, чтобы прикоснуться к ней, и в тот самый момент, когда его пальцы задели ее плечо, она обернулась и, уставившись на него полными ужаса глазами, попыталась прикрыть свою наготу.

Он заглушил ее крик голодным поцелуем, наслаждаясь непривычными ощущениями от капель воды, скользившими между их губ. Пару секунд Гермиона вырывалась, но, когда он провел ладонью по ее шее, нежными движениями поласкал мочку уха, Грейнджер сдалась. Он медленно подтолкнул ее к стене и нахмурился, когда она разорвала поцелуй и уперлась ладонями ему в грудь.

– Что ты делаешь? – спросила она, тяжело дыша.

Лишь до тех пор, пока ты не выберешься отсюда…

Движимый обманчивой безопасностью своего заблуждения, что как только он покинет эти комнаты, одержимость испарится, он сжал челюсти и решительно посмотрел ей в глаза.

– Я остаюсь.

====== Глава 17. Звезды ======

Гермиона застонала в подушку, когда будильник прогнал прочь тихий шепот игривого сна. Прошлой ночью Драко был безупречен, как и в их первый раз: терпеливый и щедрый, но по-прежнему со сквозящей упрямой беспечностью, которая была полностью в стиле Малфоя, от чего он становился еще желаннее. Нервозность снова взяла над ней верх, но в этот раз Грейнджер определенно чувствовала себя комфортнее; вода, струящаяся между их телами, успокаивала ее разум и деликатно, восхитительно ласкала кожу.

Охвати ногами мою талию.

Ее ноющие мышцы сжались от воспоминания о его губах, ласкающих ее шею, убеждая отправиться в безопасные места, окутанные грехом. В наполненной паром и ароматом розы ванной комнате, в которой эхом раздавался звук льющейся воды, Гермиона позволила прижать себя к кафелю и пробудить внутри пульсирующее тепло. Как и в пятницу, она дрожала и самозабвенно стонала; Малфой отнес ее в спальню, дал время прийти в себя, а затем они вновь слились воедино, доставляя друг другу сладкое наслаждение.

Грейнджер…

Уже пресыщенная, она околдованно наблюдала, как он достигает собственного оргазма. Его лицо смягчилось, и на какой-то краткий миг он стал выглядеть совершенно беззаботным; Гермиона принялась бездумно осыпать поцелуями его лицо и шею. Внимательно изучала Драко, а затем мысленно решила, что он никогда прежде не выглядел таким прекрасным и свободным. Она поцеловала его, сильно, когда последние спазмы покинули его тело. Простыни все еще были влажными от их пота и мокрых после душа тел, и хотя она знала, что рядом с ней уже никого нет, все равно из-под опущенных ресниц осмотрела постель. Просто чтобы убедиться.

Она осталась одна, но это было… нормально.

Малфой пришел к ней прошлой ночью, и на данный момент этого хватало. Его гордость сильно пострадала; Гермиона была достаточно мудра и понимала, что ему требуется некоторое время, чтобы привыкнуть к их… странной ситуации, как это сделала она. По правде говоря, она не знала, чего хотела добиться, но была уверена, что он ей нравится; слова Луны соблазняли действовать импульсивно.

Порой войны могут принести нечто хорошее. Они могут научить людей держаться того, что правильно, даже если ради этого придется рискнуть.

У нее было предчувствие, что судьба будет не на ее стороне, но на этот единственный раз она решила, что станет плыть по течению – и будь что будет. Мерлин свидетель, ей было безумно тяжело не анализировать странные отношения, что сложились между ними; она изучала Драко и спешила принять решение или найти ответы; даже если знала, что они окажутся бесполезными.

Грейнджер взглянула на часы и обнаружила, что слишком долго провалялась в кровати и теперь немного опаздывала; она быстро умылась, оделась и отправилась на встречу с МакГонагалл. Занятия уже закончились, поэтому директриса приступила к отправке учеников по домам на рождественские каникулы; Гермиона и остальные старосты помогали ей. К сожалению, среди них присутствовал Майкл, а это означало, что ей наконец-таки придется объяснить свой беспричинный побег с бала.

Она уже скормила Джинни и другим приятелям причину своего отсутствия – внезапно заболевший желудок, – когда заглянула в гриффиндорскую гостиную субботним вечером; Гермиона надеялась, что ее невинная ложь станет веским оправданием и для Майкла. Шествуя по знакомым коридорам, она проверяла свое отражение в морозных окнах, чтобы убедиться, что наспех использованные гламурные чары смогли скрыть все отметины, оставленные Драко.

Смущение окрасило скулы румянцем, как только она услышала знакомые голоса: МакГонагалл, Майкл, Невилл, Джинни и остальные старосты. Если после поцелуев Малфоя ее накрывало чувство вины, то теперь паранойя доводила ее до безумия. Они ведь не заметили припухлость ее губ? Или проблеск плохо скрытых синяков от грубых ласк? Не могли же они уловить нотку мужского аромата, исходящего от нее?

Глубоко вдохнув, она распахнула дверь и вздрогнула, когда на нее уставились двенадцать пар глаз.

– Простите за опоздание, – промямлила она и случайно перехватила взгляд Майкла, – я проспала.

– Все в порядке, Гермиона, – заверила ее МакГонагалл и жестом пригласила присесть. – Вам известно большинство из уже сказанного. Я объясняла, что первая группа учеников отправится домой сегодня около трех пополудни. Мадам Максим согласилась предоставить нам своих пегасов, они прибудут около двух. Возможно, Хагриду понадобится ваша помощь.

– Сколько будет учеников? – спросил Невилл, делая пометки на пергаменте. – Не хочу никого потерять на пути домой.

– Двадцать два, включая вас, мистер Лонгботтом, – ответила она. – После того, как все дети будут развезены, кони отвезут вас домой, а затем сами вернутся в Шармбатон. Каждый из вас должен убедиться, что не потерялся ни один ученик из списка.

– Кто сопровождает группу в среду? – спросила Джинни.

– Я, – Ли поднял руку. – Мы ведь едем на Ночном Рыцаре?

– Полагаю, что так, – МакГонагалл кивнула, – все детали указаны в расписании, которое я вам разослала.

– Профессор, а сколько учеников остается? – спросила Гермиона, стараясь не смотреть в сторону Майкла.

– Совсем немного, – пояснила Минерва, – всего шестеро.

Ребята продолжили свои расспросы, а Гермиона, осознав, насколько одиноким окажется для нее это Рождество, тихо загрустила. Винить в этом она могла лишь саму себя; Джинни предлагала ей поехать с ней на каникулы, но, к большому раздражению Уизли, Гермиона отказалась, потому что находила неправильным проводить праздники в Норе без Гарри и Рона. К тому же, Драко оставался в дортуаре, и она чувствовала ответственность за его безопасность; плюс ей нужно было помогать МакГонагалл справляться с делами в Хогвартсе. Горькая правда заключалась в том, что Гермиона хотела, чтобы в этом году Рождество не отличалось от любого другого дня.

Слишком много всего происходило за пределами замковых стен, и это портило ощущение праздника, подобно густому ядовитому туману. Отсутствие близких друзей и родных порождало пустоту в груди; компанию ей составлял лишь угрюмый слизеринский любовник, которого Грейнджер изо всех сил пыталась понять. Она не сомневалась, что ее ждет мрачный день.

– Итак, – голос МакГонагалл вырвал ее из тоскливых раздумий, – если вы готовы проследить, чтобы нужные ученики были собраны к двум, тогда на этом все. Или же у кого-нибудь есть вопросы? – Ответом ей стал лишь звук собираемых вещей. – Хорошо, увидимся позже. И, если встретите кого-нибудь на улице, напомните им о выпавшем снеге. Гермиона, вы не могли бы задержаться на пару минут?

– Конечно, – она нервно кивнула и неуверенно улыбнулась ребятам, когда те покидали кабинет. – Что-то случилось?

– Все в порядке, – заверила Минерва и наложила на дверь Силенцио. – Я хотела узнать, как обстоят дела с мистером Малфоем?

Только бы не покраснеть.

– Нормально, – ей удалось взять себя в руки. – Думаю… он немного свыкся.

– Значит, он успокоился? – не унималась МакГонагал. – Перестал вести себя враждебно?

– Да… успокоился, – отрешенно произнесла Гермиона, – он просто стал… лучше. Думаю, мы притерлись друг к другу.

– Хорошо, – согласилась она. – Я хотела еще раз поблагодарить вас за то, что не покидаете школу на Рождество. Мисс Лавгуд до сих пор не уверена, останется ли она. Я знаю, что теперь здесь у вас не так уж много друзей, а дома сейчас…

– Все в порядке, – Грейнджер пожала плечами. – Ведь это будет просто еще один день. Иногда Хогвартс кажется мне домом, хотя без Гарри и Рона все иначе.

– Знаю, что в ваших комнатах сейчас не совсем уютно, – понимающе продолжила МакГонагалл. – Хочу, чтобы вы знали, что не только я, но и остальные преподаватели будут рады, если вы присоединитесь к нам…

– Спасибо за приглашение, профессор, – робко перебила ее Гермиона, – но, пожалуй, я останусь у себя, притворившись, что ничего не происходит.

– Вы не против провести праздники в компании мистера Малфоя? – спросила Минерва, выгибая бровь.

– Мне просто хочется, чтобы этот день ничем не отличался от всех остальных, – ответила она, стараясь сохранить невозмутимое выражение. – К тому же будет неправильно… оставить Драко в одиночестве на Рождество. Он и так чувствует себя всеми покинутым.

Минерва задумчиво хмыкнула.

– Вы… смягчились по отношению к нему?

– Я просто… – Гермиона замерла, осознав, что сболтнула лишнего. – Я стала лучше его понимать. Сомневаюсь, что решение бросить его одного принесет ему какую-либо пользу.

– Полагаю, вы правы, – скептически согласилась МакГонагалл. – Что ж, если ваше мнение изменится, обязательно приходите.

– Спасибо, – сказала она, поднимаясь с места. – До встречи, профессор.

Минерва напутственно улыбнулась, и Гермиона выскользнула из кабинета, мысленно напоминая себе следить за тем, как она отзывается о Драко в присутствии МакГонагалл. Повернув в соседний коридор, Грейнджер выдохнула, но воздух застрял в горле, потому что она почувствовала, как сильная рука ухватила ее за локоть.

– Майкл, – порывисто выдохнула Гермиона, когда узнала тревожно наблюдающие за ней карие глаза. – Ты меня напугал.

– Прости, – неловко пробормотал он. – Я надеялся, мы поговорим о произошедшем на балу.

– Конечно, – она отрешенно кивнула. – Да, конечно, я…

– Может, давай у тебя?

– Я бы лучше прошлась, – быстро сказала Гермиона. – Давай где-нибудь прогуляемся и поговорим. Сегодня мне не очень-то хочется сидеть в комнате.

– Ладно, – согласился он и медленно направился по коридору. – Слушай…

– Мне очень жаль, – пробормотала она, заправляя за ухо непослушные пряди, – что бросила тебя вот так. Я не совсем хорошо себя чувствовала.

– Все в порядке, Гермиона, – он насупился, – тебе не нужно ничего придумывать. Я знаю, что ты думала о нем, и это…

– О нем? – быстро повторила Грейнджер. – Я…

– О Роне, – пояснил Майкл со знающим видом. – Прости, я не понимал, насколько у вас серьезно, но Джинни мне все объяснила.

– Ясно, – произнесла Гермиона, ощутив неудобство, но отбросила в сторону совесть, что клокотала внутри. – Да… ну, я…

– Не хочу между нами никакой неловкости, – перебил Корнер, сворачивая за угол к библиотеке. – Я считаю тебя другом и не хотел бы, чтобы все…

– Я не против быть твоим другом, – честно ответила она. – И мне жаль, что я сразу не дала знать, какие отношения между нами с… Роном. Сейчас, когда он далеко, все сложнее, да и война не помогает.

– Все в порядке, – Майкл кивнул. – Хочешь, чтобы я проводил тебя до комнаты?

– Наверное, я немного позанимаюсь в библиотеке, – сказала она. – Мне нужно кое-что закончить, но все равно спасибо. Увидимся позже.

Драко наблюдал за пушистым снегом, кружившимся за окном.

Он никогда его особо не любил, но после недель наблюдения за неизменным видом из окна этой комнаты он был вынужден признать, что искрящийся белый пейзаж выглядел, словно ожившая картина. После стольких недель, что Малфой провел в этом гадюшнике, он стал забывать, каково было снаружи, и, честно говоря, скучал по свежему воздуху.

Он слышал, как Гермиона ушла более часа назад, но она по-прежнему оставалась здесь. Ее запах витал в воздухе, он мог ощутить его у себя на языке; Драко пытался вспомнить момент, когда именно ее аромат перестал раздражать и превратился в нечто, приносящее успокоение.

Несмотря на данное самому себе обещание, что перепих с Грейнджер будет разовым, он уже смирился с тем, что сделает это снова, пока не исчезнет пожирающая изнутри потребность в ней.

Если исчезнет.

По крайней мере, ему удалось проснуться первым. Каждый уважающий себя мужчина знал, что лишние минуты в кровати, в которой ранее у вас был секс, означает нечто большее, нежели просто получение физического удовольствия среди смятых простыней; он бы скорее заклял себя Круциатусом, чем позволил подобному случиться.

Это было лишь на одну ночь…

Если судить по их шалостям в душе, этой маленькой теории суждено было ссохнуться и умереть. Он винил во всем угрозу смены своей тюрьмы.

Драко мог бы поставить под сомнение причины, побудившие преследовать Грейнджер, и, возможно, надорвался бы в процессе; ведь в обдумывании ситуации, не имеющей выхода, не было никакого смысла. Даже зная, что пожалеет, он решил воспользоваться ранним советом Гермионы и просто делать то, что, как он чувствовал, было правильным.

Рядом не было никого, кто мог бы осудить его или обругать за неприличное и опасное поведение; поскольку она была единственным элементом его изоляции, который заставлял инстинкты звенеть, а кровь быстрее бежать по венам, вариант отказать себе в желании прикоснуться к ней он даже не рассматривал.

Если это было безумием, получается, все разговоры о счастье в безумии наконец-таки обрели смысл.

Проведя несколько часов за изучением книг о крестражах, Гермиона попрощалась с Невиллом и другими учениками, когда те покидали Хогвартс, отправляясь к своим семьям. Они немного выбились из графика, потому что пятикурсники решили вздремнуть и опоздали, поэтому, когда карета, запряженная пегасами, пошла на взлет, темное зимнее небо уже начало тонуть за белыми холмами.

Грейнджер обнаружила, что пару последних часов блуждала по заснеженным холмам, вслушиваясь в приятные скрипучие звуки собственных шагов. Она присела и запустила пальцы в сахарную пудру снега, не заботясь о морозе, заставляющем руки гореть.

Затем все-таки наложила согревающие чары и, присев на поваленное дерево, запрокинула голову и посмотрела в чистое небо. Она обожала такие ночи; не было видно ни одного облака и звезды, подобно ледяным веснушкам, сияли на фоне темно-синей вселенной.

Гермиона нашла созвездие Лира по его самой яркой звезде, Веге, и мысленно соединила линиями сияющие огоньки. Ее изучающий взор неосознанно переключился на Дракона, и она проследовала взглядом по извивающейся линии длинного звездного шлейфа. Небо подмигивало ей; какое-то время она продолжала смотреть на него, оценивая красоту и совершенство, а затем решила, что уже слишком поздно и темно, чтобы сидеть здесь одной.

Вернувшись в стены Хогвартса, она сразу направилась в дортуар; всю дорогу Грейнджер беспокойно размышляла о том, как вести себя в присутствии Драко после двух ночей, проведенных под его чарами. Погруженная в свои мысли, она прошла на кухню, когда почувствовала, как кто-то дернул ее за мантию, вернув в реальность.

– Черт возьми! – выдохнула она, схватившись за сердце, резко развернулась и смущенно посмотрела на скукожившегося домового эльфа. – Извини, Добби. Ты меня до смерти напугал.

– Добби просит прощения, мисс, – искренне извинился он. – Добби искал вас! У Добби есть подарок для вас!

– Подарок? – повторила Гермиона, нахмурившись. – Тебе не нужно мне ничего дарить, Добби.

– Это рождественская ель, – объяснил эльф, засовывая руку в потертый карман и доставая небольшое деревце. – Я решил приберечь одно для вас, мисс! Оно красивое! Мисс нужно использовать заклинание Фините, и оно снова станет елью, которую я выбрал для вас!

Гермиона вяло улыбнулась:

– Это очень мило, Добби. Но не думаю, что в этом году буду украшать ель. Возможно, кто-то из профессоров захочет…

– У мисс должна быть ель! – воодушевленно возразил он, впихивая небольшое деревце ей в руку. – Мисс нужна ель на Рождество!

Гермиона приняла продуманный подарок, решив, что с ее стороны спорить по этому поводу было бы бесполезным и неблагодарным.

– Спасибо, Добби, – она кивнула и дружелюбно похлопала его по спине. – Это очень мило.

– Всегда пожалуйста, мисс! – домовик лучезарно улыбнулся. – Добби нужно идти, Добби должен помочь Винки с уборкой!

Он исчез со щелчком пальцев; Гермиона взглянула на небольшое деревце на ладони, а затем продолжила путь в свою спальню. Сначала она не собиралась ничего делать с елью, но затем это показалось чем-то жестоким, ведь Добби потратил время, чтобы выбрать для нее дерево. Она распахнула дверь своей комнаты и обернулась на спальню Драко; ощутила, как маленькие пиксии заплясали где-то в животе – теперь всегда так происходило. Стряхивая с себя нервозность, она поставила деревце в самый темный из углов гостиной, отступила назад и произнесла заклинание.

Как только она прошептала необходимые слова, ствол начал увеличиваться, являя взору длинные ветви с тяжелым зеленым массивом иголок. Прекратив свой рост, ель превратилась в прекрасное дерево высотой около двух метров и, как и обещал Добби, оказалась прекрасным образцом совершенных пропорций.

Гермиона убрала палочку и почувствовала сильное желание украсить дерево, которое вертелось на кончике языка, но она медлила. Грейнджер опустила руки и направилась в свою комнату, встала на колени перед зачарованным сундуком, стоящим возле кровати, и достала красно-золотые украшения, которые перед возвращением в Хогвартс дала ей мама. Гермиона грустно улыбнулась, подумав, как же сильно она соскучилась по родителям; взяла с собой небольшую сумку, к которой были применены расширяющие чары, вернулась в гостиную и начала бессистемно развешивать шары и мишуру на крепких ветвях.

За этим занятием и застал ее Драко; взгляд Грейнджер был далеким и несчастным, когда она перебирала пальцами орнамент из снежинок. Малфой с любопытством выгнул бровь и сделал несколько шагов в ее сторону, остановился у нее за спиной и кашлянул, когда она так и не подала признаков того, что обнаружила его присутствие.

– Почему ты не используешь магию, чтобы украсить ее? – резко спросил он. – Ты попусту тратишь свои силы и время.

Он услышал грустный вздох Гермионы; та повесила на ветвь блестящую мишуру.

– Мне так нравится, – ответила она. – Это напоминает мне о доме.

– Красный и золотой? – ехидно заметил Малфой. – Как предсказуемо, Грейнджер.

– Это никак не связано с Гриффиндором, – произнесла она пустым голосом. – Моя семья каждый год украшает ель этими цветами. Я всегда считала, что зеленый, красный и золотой очень подходят друг другу.

Он собирался поспорить с ней, но побежденная сутулость ее плеч заставила его остановиться. От одной мысли о том, что он слишком много думает о чувствах Грейнджер, Драко закатил глаза; упал на диван и окинул ее внимательным взглядом. Малфой почувствовал, как внутри все начало зудеть от зарождающегося желания почувствовать ее в своих руках.

– Сколько дней до Рождества? – спросил он.

– Сегодня четырнадцатое, – пробормотала Гермиона. – Одиннадцать дней.

Драко прочистил горло.

– Ты остаешься в школе?

– Да, – кивнула она, продолжая развешивать украшения. – Это было самым безопасным вариантом.

– Я относил тебя к ярым поклонникам Рождества, Грейнджер, – отметил он ровным голосом, – но ты кажешься… безразличной.

– В этом году едва ли есть что праздновать, – она вздохнула и, наконец, развернулась к нему лицом. – Ты хочешь что-нибудь на Рождество?

Он сощурился и бросил на нее холодный взгляд.

– Освободиться из этой чертовой дыры?

– Ты знаешь, что это невозможно…

– Значит, нет, – буркнул он и уперся локтями в колени. – Если тебе плевать на праздник, тогда зачем нужна ель?

– Это подарок, – Гермиона пожала плечами. – Если вдруг передумаешь, я собираюсь сходить в субботу в Хогсмид…

– Мне ничего не нужно, – грубо повторил он. – Раз уж мне суждено провести праздники в этом месте, тогда я лучше вовсе их проигнорирую.

Она кивнула, соглашаясь:

– Поддерживаю.

Гермиона словно через силу повесила на ветвь последний шар, и между ними проскользнуло печальное молчание; Грейнджер потянулась к сумке, чтобы достать последнюю, самую важную деталь – звезду, венчающую рождественское дерево. Она принялась изучать замысловатое украшение: провела пальцами по лучам, пересчитала красивые блестки, исследовала их сложный узор.

– Обычно звезду на ель надевал мой отец, – прошептала Гермиона, не уверенная, слушал ли он ее вообще. – Дома это всегда было мужской обязанностью. Традиция, что ли.

Она подняла взгляд и увидела, что Драко смотрит на нее затуманенными глазами; его губы сжались в тонкую линию. Спустя несколько мгновений он выдохнул и тряхнул головой, словно злился на самого себя, а затем посмотрел на нее печальным понимающим взглядом.

– У нас была такая же традиция, – нехотя признался он.

Гермиона проглотила нервный комок, стоявший поперек горла, и потянулась к нему, предлагая звезду.

– Думаю, здесь это будет твоим делом, – сказала она. – Окажешь честь?

Драко оттолкнул ее руку.

– Здесь не дом, Грейнджер.

– Это все, что у нас есть, – грустно предложила она. – К тому же мне не дотянуться…

– Я не собираюсь надевать ее, – подытожил он. – Брось, Грейнджер.

Она насупилась и положила звезду на журнальный столик, постаралась собрать всю храбрость в кулак и, переступая с ноги на ногу, пробормотала:

– Драко, я тут подумала…

– Я в шоке…

– Может… мы поговорим о нашей… ситуации?

– Нет, – ответ был быстрым. – Разговоры ничего не изменят…

– Но я…

– Оставь все как есть, Грейнджер, – проскрипел он через сжатые зубы. – Разве это не ты говорила, что стоит плыть по течению?

От этого замечания ее глаза немного расширились.

– Точно, я.

– Тогда, полагаю, ты не следуешь собственным советам, – прошептал он, глядя в пол. – Прошлой ночью я ясно дал знать о своем решении, и я не хочу что-то снова обсуждать.

Осознав, что хочет быть с ним этой ночью, Гермиона закусила губу. Причиной тому было лишь то, что сегодняшний день стал горьким напоминанием о том, какими одинокими окажутся ближайшие две недели. Она глубоко вдохнула и постаралась собрать воедино ту толику гриффиндорской храбрости, которая всегда увядала в присутствии Драко.

– Наверное, я пойду спать, – сказала она дрожащим голосом, – ты… придешь?

От изумления он слегка изогнул бровь, а затем покачал головой и ответил:

– Нет.

Гермиона изо всех сил постаралась скрыть боль и обиду.

– Ладно, – безжизненно пробормотала она и направилась в спальню, чувствуя себя крайне униженно, – тогда спокойной ночи.

– Грейнджер, – окликнул Драко до того, как она дотянулась до дверной ручки. Он закрыл глаза и помассировал переносицу, принимая тот факт, что его разодранное в лохмотья здравомыслие с данной минуты находилось под большим вопросом. – Не запирай дверь. Я могу передумать.

Гермиона улыбнулась самой себе и зашла в комнату, оставляя Драко наедине с так и не украшенной до конца елью. Долгое время он сидел неподвижно; в его мыслях шла борьба, взгляд то и дело возвращался к лежащей на столике звезде. Он с рыком схватил украшение и прошагал к дереву, поднял руку и без труда надел его на макушку, завершая начатое Грейнджер дело.

Он отступил на пару шагов, чтобы критически оценить вид, и втайне решил, что зеленый, красный и золотой действительно очень хорошо дополняют друг друга. С последним ворчанием, сообщающим о его полной капитуляции, он развернулся и направился прочь из гостиной; у него и в мыслях не было возвращаться в свою спальню.

====== Глава 18. Подарки ======

Саундтрек:

Danny Elfman – Ice Dance

Грейнджер почувствовала, как прогнулся под ней матрас, и постаралась сдержать зарождающийся в горле стон, как только Драко закрыл за собой дверь.

В постели всегда становилось холодно, когда он покидал Гермиону в одиночестве, полную разочарования, притворяющуюся спящей; именно так все происходило в последние несколько дней, и она была достаточно умна, чтобы не поднимать этот вопрос вновь. Малфой и так ясно дал понять, что их странные отношения больше не обсуждаются; с понедельника в их рутинном жизненном распорядке все пошло своим чередом.

Каждое утро проходило одинаково: Драко покидал ее в измятых простынях, хранящих память обо всем, что происходило ночью, и безмолвно возвращался в свою спальню. После она готовила для него еду, а затем отправлялась в библиотеку или к МакГонагалл, чтобы продолжить заниматься безопасной доставкой учеников по домам. Вечера встречали их жаркими ожиданиями и неловкими взглядами, которые она особенно ненавидела. Гермиона знала, что это был побочный эффект от постепенного привыкания ко всей их ситуации; оба были с норовом, поэтому она начала скучать по их страстным перепалкам с колкими аргументами.

Она никак не могла избавиться от ощущения, что рано или поздно они будут готовы перегрызть друг другу глотки; возможно, сразу, как только исчезнет ее неуверенность, а нервы придут в норму, как только Драко примет тот факт, что его привлекает магглорожденная.

Когда вечер сменялся ночью, она проскальзывала в свою спальню, оставляя дверь незапертой, чтобы он мог к ней присоединиться. Была пара ночей, когда его гордость брала верх, и он удалялся к себе. Грейнджер находила это нормальным, ведь ей самой была необходима передышка. Но она все равно ловила себя на мысли, что ждет Драко, чтобы просто поспать рядом с ним, скрывшись в объятиях друг друга от ночного одиночества.

Но он никогда так не делал.

Малфой приходил в ее спальню, целовал ее, словно в последний раз, раздевал ее и раздевался сам, всегда убеждался, что она была удовлетворена, даже если иногда начинало казаться, словно на это уходили часы. Из болтовни Лаванды и Падмы о сексе она узнала, как трудно женщине дойти до точки наслаждения, но Драко был решителен в своем желании довести ее до оргазма и не отступал от цели, пока она не начинала стонать и дрожать в его руках, оставляя их обоих полностью выбившимися из сил.

Но, насладившись, он никогда не обнимал ее.

Никогда не проявлял каких-либо признаков симпатии после достижения желаемого удовольствия.

Никогда не оставался более чем на пару часов.

Она слышала, как он уходит, и на короткий миг ее сердце охватывала боль, пока она не убеждала себя, что он все еще борется со своими предрассудками.

И затем все начиналось сначала.

Настали последние выходные перед Рождеством, и Гермиона вместе с Джинни отправилась в Хогсмид, чтобы докупить оставшиеся подарки. В воскресенье Уизли возвращалась в Нору; несмотря на то, что из-за отказа Гермионы присоединиться к ней на праздниках отношения между ними стали немного напряженными, она все равно уже начала скучать по Джинни.

– У меня для тебя сюрприз, – улыбаясь, сказала та по пути в деревушку. – Бьюсь об заклад, он заставит тебя улыбнуться.

Гермиона приподняла бровь.

– Я заинтригована.

Уизли достала из сумки два подарка: один был небольшого размера, безобразно упакованный в красную бумагу; второй – немного больший, обернутый в золотистую фольгу. Гермиона растерянно перевела взгляд с одного подарка на другой, а затем вопросительно посмотрела на Джинни.

– Это для меня?

– Конечно, – кивнула та в ответ. – Они от Гарри и Рона.

Гермиона раскрыла рот от удивления.

– Что? Как…

– Они прислали их маме еще в октябре, – объяснила Джинни, отдавая Гермионе подарки. – Она хотела устроить тебе сюрприз, потому что знает, как ты скучаешь по ребятам.