Текст книги "Изоляция (ЛП)"

Автор книги: Bex-chan

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 49 страниц)

Но он чувствовал, что это было правильным.

Тонкс ушла в восемь, и Гермиона решила добраться до школы прежде, чем студенты, расслабленные беззаботностью выходного, проснутся и покинут свои комнаты. Она так нервничала, что разорвала в кровь губу, а значит, теперь придется зайти в ванную старост и залечить ее. Возможно, она тянула время.

Грейнджер провела несколько долгих минут, пока тщательно изучала свое отражение и пыталась придумать, как вести себя с Драко после того, что было два дня назад.

Решив, что и так долго оттягивает момент встречи, она направилась в дортуар; замешкалась у порога, а затем, глубоко вдохнув, пробормотала пароль. Она проскользнула внутрь, стараясь быть как можно тише, но порыв ветра с громким стуком захлопнул за ней дверь.

Черт…

Она услышала шорохи из противоположной стороны дортуара и замерла; звук был странным, словно доносился из ее спальни. Как только эта мысль пришла на ум, дверь ее комнаты распахнулась и явила взору довольно серьезно выглядящего Малфоя. Было совершенно ясно, что Драко только что проснулся; его волосы были беспорядочно спутаны, одет он был в пижаму; решительность и дикий блеск в его глазах заставили сердце Грейнджер замереть.

На миг он задержался в дверном проеме, внимательно осматривая ее, словно не мог определить, реальна ли она. Гермиона тряхнула головой, выходя из оцепенения; ярость накрыла Грейнджер, как только он уверенно шагнул в ее сторону.

– Ты был в моей комнате?

– Да, – бросил он, сокращая дистанцию.

– Черт, да как ты…

Драко не дал ей договорить, резко притянул к себе и, держа за затылок, захватил ее губы отчаянным поцелуем. Он рвано выдохнул, не заботясь, что Гермиона застыла и не отвечает ему; он действовал по наитию. Малфой отпустил ее, но не отстранился, смакуя ее легкое дыхание, щекочущее подбородок. Он сжал челюсти и закрыл глаза, подготавливаясь к ее отказу и возмущению, но Грейнджер наклонила голову и вернула ему поцелуй.

Жест был робким, но Драко и этого было достаточно; он грубо толкнул Гермиону к двери, проглатывая ее вздох. Его движения были беспорядочными и почти дикими, когда он посасывал и жадно покусывал ее прохладные влажные губы. Она не отставала: лизала, щипала в ответ с растворяющейся нервозностью, впивалась дрожащими пальцами в его плечи. Ладони Драко обрамили ее лицо, а затем погрузились в каштановые кудри, вызывая у Грейнджер стоны, которые заставили его бедра дернуться.

Малфой плотнее вжался в нее, провел кончиками пальцев по девичьей шее, плечам, груди, спустился к бедрам и зарычал, когда та запустила пальцы в его волосы, ногтями задевая чувствительную точку на затылке; это пустило приятную дрожь по всему телу. Их горячие дыхания сталкивались между поцелуями. Драко понял, что желает большего; жаждет большего.

Он оторвался от ее губ и передвинулся к шее, приятно удивившись, когда Грейнджер откинула назад голову и выдохнула с очевидным наслаждением. Как только он начал целовать жилку на ее шее, что быстрее погнало кровь по ее венам, она сильнее сжала его плечи.

– Останови меня, – еле слышно пробормотал он, опалив дыханием кожу.

Гермиона тяжело сглотнула, но не вымолвила ни слова, которое могло бы остановить их; слишком потерянная в ритме и страсти, что были для нее совершенно незнакомы. Она неясно осознавала, что Малфой стягивал с нее одежду, но мысль о том, чтобы остановиться, казалась смутным шепотом на краю сознания. Она почувствовала, как они опустились на пол; Драко поднял голову, чтобы украсть еще один поцелуй. Его теплые жаждущие ладони проскользнули под ее джемпер. Грейнджер опустила руки на его грудь и, движимая любопытством, провела линию от ключицы к шее.

– Останови меня, – прошипел он, на сей раз более надрывно, покусывая ее.

Руки Малфоя, едва касаясь кожи, прошлись вверх по ее телу, пока не достигли облаченной в хлопковое белье груди. Она поцарапала ногтями его живот, и он почувствовал, как начинает твердеть по мере ее продвижения вниз. И в этот момент реальность настигла его.

– Останови меня! – и отпрянул так стремительно, что отскочил на несколько шагов.

Гермиона ощутила слабость в конечностях и неуклюже прислонилась к двери; она пристально и с беспокойством изучала Драко. Тот выглядел разбитым и сломленным, словно все последние силы были отданы на то, чтобы отказаться от прикосновений к ней. Он медленно поднял голову, их глаза встретились: они были широко распахнуты от шока.

– Почему ты не остановила меня? – осуждающе прорычал он. – Ты что, блять, тупая, Грейнджер? Ты считаешь это нормальным?

Ее трясло.

– Я не…

– Ты хоть понятие имеешь, что это место со мной делает? – холодно спросил он. – Что ты со мной делаешь?

– Драко, прошу…

– Посмотри на меня! – заорал он. – Я не занимаюсь подобным дерьмом! Я так отчаянно нуждаюсь в трахе, что готов прикоснуться к грязнокровной девственнице…

– Не смей меня так называть, – гневно предупредила Гермиона.

– Как именно? – выпалил он в ответ. – Хочешь сказать, что кто-то уже пробрался к тебе между ног?

Гермиона вздрогнула, но сохранила молчание; Драко же ощутил болезненный укол ревности.

– Дай-ка догадаться, – мрачно усмехнулся он, – Уизли?

– Не твое дело…

– Теперь уже мое!

– Почему? – смело парировала она, расправляя плечи. – Ты прекрасно дал мне понять, что эта… ошибка была лишь попыткой по-быстрому трахнуться!

Он опешил от столь грубых слов, но мрачное выражение не покинуло его лица.

– А чего ты ожидала, Грейнджер? Что все твое про-грязнокровное дерьмо сработает.

– Я знаю, что отчасти мне это удалось, – уверенно сказала она. – И ты тоже это знаешь…

– Какого хера мне меняться, только чтобы угодить тебе…

– Дело не в том, чтобы изменить себя! – громко возразила Гермиона, слишком разъяренная для слез. – Суть в том, чтобы найти себя!

– Не трать на меня свою гриффиндорскую срань...

– Драко, ты когда-нибудь был счастлив? – спросила она с надеждой в голосе и осторожно подползла немного ближе к нему. – Ты когда-нибудь был доволен своей жизнью или делал то, что, как ты чувствовал, было правильным?

Он призадумался, углубился в свои надломленные воспоминания и постарался найти хоть одно, в котором он был счастлив. Единственный раз он ощутил умиротворение, это случилось в ту ночь, когда она спала у него на коленях; и, возможно, еще сейчас, когда он упивался ее вкусом, но до этого… лишь безысходность. Лишь ненависть к подобным ей, которая лишила всех шансов на радость.

– Посмотри мне в глаза, – мягко произнесла Гермиона, присаживаясь рядом с ним, – и скажи, что все еще веришь в то, что магглорожденные ничтожны, что я – отвратительна.

Он приоткрыл рот, чтобы разразиться потоком мерзостей и презрения, но не смог. Салазар был свидетелем, он хотел этого, но Гермиона выглядела так идеально, и он не смог даже притвориться, что она была грязной: припухшие губы, очаровательно взъерошенные волосы.

Нет, он не мог.

– Оставь меня, – пробормотал он в ответ, надеясь, что звучит хоть немного угрожающе, правда, сам сомневался в этом. Она приблизилась к нему и положила руку на плечо; покалывание, которое он при этом испытал, показалось ему слишком хорошо знакомым.

– Не прикасайся ко мне.

Она неохотно отвела руку.

– Тебе… нравится целоваться со мной, Драко? – беспокойно запнулась она.

Да…

– Спроси лучше, нравится ли мне предавать свою семью, – резко выпалил он в ответ. – Спроси, поступил бы я так же, не будь заперт в этом аду…

– Мне нравится целоваться с тобой, – призналась она поспешным шепотом. – Но я… я так устала от попыток убедить тебя не ненавидеть меня…

– Чего тебе нужно, Грейнджер? – спросил он.

– Не больше, чем ты можешь дать, – мягко произнесла она. – Я хочу, чтобы ты наконец-таки перестал притворяться и начал делать то, что чувствуешь правильным…

– И как же, блять, ты узнала, что для меня правильно? – полюбопытствовал он. – Считаешь, пара глупых поцелуев сотрут все, что я думаю о тебе и тебе подобных?

Она грустно вздохнула.

– Мы с тобой…

– Нет никаких нас с тобой! – горячо возразил он. – Я же сказал! Мне настолько сильно нужно потрахаться, что я готов…

– …опуститься до того, чтобы прикоснуться к грязнокровке, – закончила она. – Знаешь, при этих словах тебя передернуло.

Он запнулся.

– Нет, не правда…

– Правда.

Уверенность в ее голосе пробудила бабочек у него в животе, и, не успев остановить себя, он практически набросился на нее и снова поцеловал. Отголоски неудовлетворенности последним раундом саднили и съедали изнутри, но на этот раз он сумел остановиться прежде, чем увлекся. Он с громким рыком выпустил ее; задыхался от шумного и яростного дыхания: боролся со своими желаниями. Он зашел слишком далеко.

Гермиона с болью в сердце изучала его взволнованное выражение лица. Она заставила себя быть терпеливой и понимающей, но все равно задумалась, как много она еще сможет ему дать. Собрав волю в кулак, она решила, что подарит ему последний шанс исправить сложившуюся ситуацию, даже если это означало пожертвовать еще одной частью своего убывающего достоинства ради Пожирателя Смерти. Помоги ей Мерлин.

– Драко, – прошептала она, затаив дыхание, – посмотри на меня.

Он распахнул глаза и начал настороженно наблюдать, как она подносит нежную ладонь к его щеке.

– Это нормально, – произнесла она. – Я знаю, что…

– Ты, блять, и понятия не имеешь, – огрызнулся Малфой, снова отдергиваясь от нее и вскакивая на ноги. – Ты даже не можешь осмыслить, что это место делает с моим разумом!

– Драко…

– Я заявляю тебе, Грейнджер, что ничего подобного больше никогда не случится, – пообещал он, и его слова были такими выверенными и четкими, что она им поверила. – Мы закончили…

– Да, закончили, – ответила она, поднялась на ноги и расправила плечи; она достигла предела. – Я отказываюсь это продолжать! Я не заслуживаю подобного обращения! Черт, делай все, что тебе взбредет в голову – мне похер!

– Наконец-то! – воскликнул он. – До нее дошло! Рад, что ты все-таки решила проявить хоть немного сообразительности. Прими все таким, какое оно есть, Грейнджер: мне требуется скорый трах, и ты – единственный вариант…

– Проваливай с глаз моих! – прокричала она, доставая из заднего кармана палочку. Она чувствовала, как глаза наполнились слезами, и не пожелала дать ему увидеть свое падение. – Сейчас же!

Какое-то время он стоял неподвижно; его разгневанный взгляд бегал между ее лицом и волшебной палочкой. Затем Малфой развернулся и исчез в своей комнате. Грейнджер яростно дрожала; ее грудь начала вздыматься, когда она попыталась взять под контроль свои эмоции, но это оказалось невозможным. Она быстро наложила заглушающее заклинание и, рухнув на пол, захлебнулась в душераздирающих рыданиях. Легкие уже перестало жечь, но Гермиона все равно не могла остановиться, несмотря на ощутимую физическую боль в груди.

Это не убило бы ее, ведь, в конце концов, она столько раз испытывала на себе жестокое обращение Малфоя, но этот поцелуй…

Он ввел ее в заблуждение, дав обманчивое обещание, которое убедило обнажить перед Драко свою душу, а тот наплевал в нее. Она чувствовала себя обманутой и использованной; но самым худшим было то, что она не знала, в какой момент попросила бы его остановиться. Если бы вообще попросила.

К черту гриффиндорское упорство, она сдалась.

====== Глава 15. Стекло ======

Последние дни ноября были туманными и ненастными; декабрь настал раньше, чем Гермиона успела заметить.

Ночи нагоняли тоску; природа медленно умирала от мороза, погружаясь в холод и устрашающую тишину. Ветра стали редкими, и за это она была благодарна, но, Господи, тишина была такой навязчивой.

Грейнджер старалась загружать себя делами и как можно меньше времени проводить в Башне старост, порхая между библиотекой и организацией бала с Майклом и остальными старостами. После ссоры с Драко дортуар стал для нее удушающим, и она не осмеливалась проводить в обществе слизеринца более нескольких минут. Несмотря на то, что с момента их бурного выяснения отношений прошло уже больше двух недель, она по-прежнему чувствовала неловкость. Лишь один неудобный момент – и ее тело снова начнет реагировать: жар окрасит щеки румянцем, а в животе запляшут пикси.

Малфой же, с другой стороны, старался при любой возможности встретиться с ней; без видимых на то причин выскакивал из спальни, когда она была на кухне или в гостиной. За последнюю неделю они пересекались непривычно часто, и все это случалось лишь благодаря его стараниям и ужасно смущало Гермиону. Она старалась скорее избежать его общества, при этом не встречаясь взглядами, будто бы опасаясь, что его глаза поглотят ее; хотя пару раз Грейнджер все-таки уступила и заглянула в них. Дыхание куда-то исчезло и во рту пересохло, но, несмотря на это, она всегда старалась сохранять беспристрастное выражение лица и поскорее скрыться в комнате; он каждый раз глядел ей вслед.

После того дня, когда их поцелуи переросли в ссору, состояние Драко начало ухудшаться; его лицо выглядело побледневшим, а сам он – поверженным. Грейнджер до ломоты в костях желала общения с ним, лишь бы прогнать с его лица выражение боли, но она была полна решимости держаться от него на безопасном расстоянии. Разумеется, она продолжала готовить еду, правда, это было единственным, что теперь связывало ее с Малфоем, даже если ей очень хотелось сделать больше.

Он все еще был ей небезразличен. Даже не взирая на отчаянные попытки Гермионы оставаться в стороне.

Но сейчас ее многое отвлекало от мыслей о Драко: Майкл и подготовка к балу, конец семестра и Джинни, уговорившая отправиться по магазинам. Была суббота, и ученикам позволили посетить Хогсмид и купить все необходимое к торжеству; Гермиона надеялась, что праздничная атмосфера, царящая в деревне, поднимет ей настроение.

Она всегда любила Рождество, но в этом году веселье казалось притворным и неловким; Гермиону беспокоило то, что этот праздник ей не удастся провести с Гарри и Роном или с семьей. Это было бы слишком рискованным. И даже снег, который она обожала так же, как и в детстве, прятался от нее – этой зимой не выпало ни единой снежинки.

Но еще оставалось время.

– О чем задумалась? – спросила Джинни, выходя из примерочной.

Гермиона подняла на нее взгляд и искренне улыбнулась. Выбор Уизли пал на очаровательное черное платье с узором на лифе и швах; оно идеально подходило ей.

– Ну? – спросила она с нетерпением, перекидывая волосы через плечо. – Нормально?

– Ты выглядишь потрясающе, – с любовью в голосе произнесла Гермиона. – Правда, Джин. Тебе не нравится отражение?

– Здесь все зеркала зачарованы и треплются о том, что каждое платье прекрасно, – фыркнула она. – Ты же говоришь так не для того, чтобы не обидеть меня?

– Нет, – покачала головой Грейнджер. – Это платье создано для тебя. Ты прекрасна.

Джиневра улыбнулась и расправила складки на ткани.

– Спасибо, – сказала она. – Думаешь, будет нормально, если я сделаю несколько фото, чтобы показать Гарри, когда он вернется?

Если он вернется…

– Обязательно, – кивнула она в ответ. – Он начнет заикаться, как дурак, если увидит тебя в этом платье. Хотя, уверена, что у Невилла будет такая же реакция.

– Нет, – усмехнулась Джинни, – сейчас щенячий взгляд Невилла направлен на Ханну Эббот.

– Серьезно? Тогда почему он не пригласил ее?

– Ты же знаешь, какой он застенчивый, – с нежностью произнесла она. – Плюс, я появилась до того, как он успел хоть кого-нибудь позвать. Мне хотелось пойти с тем, кому я доверяю. И тебе стоило бы поступить так же.

– Майкл вполне безвреден…

– Он неровно к тебе дышит, – прервала ее Джинни тоном, не терпящим возражений. – Знаю, что они с Роном не были близкими друзьями, но все же, ему стоило бы хорошенько…

– Наши с Роном отношения никогда не были официальными, – напомнила Грейнджер, – да и Майкл для меня просто друг…

– Если он попробует подкатывать, то будет всю следующую неделю блевать слизнями.

Гермиона не удержалась и хихикнула, и это показалось таким нормальным.

– Твой брат тоже любит это заклятье.

– Даже после того, как оно отразилось в него? – ухмыльнулась Джинни, с интересом выгибая бровь. – Ладно, мне платье выбрали. На каком остановилась ты?

– У меня есть платье…

– Тебе нужно новое, – настояла Уизли, указывая на разнообразие нарядов в «Шапке-невидимке». – Вот это темно-синее тебе точно подойдет…

– Не вижу смысла покупать платье для бала, на который я даже идти не хочу, – возразила Гермиона, правда, платье привлекло ее внимание. – У меня нет никакого желания впечатлить своего спутника…

– Сделай это не для него, а для себя, – сказала она и направилась к висящему на вешалке наряду. – Цвет очень милый, да и платье совсем не похоже на расфуфыренное барахло, которое ты так ненавидишь.

Гермиона с сомнением протянула руку к шифоновому платью; в сравнении с остальными нарядами в магазине на этом почти не было никакой отделки, но Грейнджер всегда придерживалась принципа «меньше – лучше».

– Оно очень красивое, – задумчиво пробормотала она, – но я…

– Просто примерь.

Держа в руках рождественские подарки и чехол с новым платьем, Грейнджер шла в дортуар. Причиной этому было настойчивое поведение Джинни, но Гермиона готова была признаться, что после прогулки по магазинам и сливочного пива в празднично украшенном пабе она расслабилась; все изменилось, как только она очутилась перед входом в комнаты.

Как и всегда, она сделала глубокий вдох и распахнула дверь; увешанная пакетами, вошла внутрь и снова обругала себя за то, что не взяла с собой зачарованную сумку. Грейнджер хотела быстро и бесшумно пройти через гостиную, но этот план оказался провален в тот же миг, как она споткнулась, раскидав по комнате часть покупок.

– Блин, – пробормотала она и присела, чтобы собрать вещи.

Гермиона подобрала последнюю упаковку с пола, когда услышала звук открывающейся двери; она так и не подняла глаз, когда он появился в гостиной. Атмосфера в комнате в одно мгновение стала тяжелее; Грейнджер сглотнула нервный комок, встала и расправила плечи.

– Для чего оно? – изучающе спросил Драко, указывая на платье в прозрачном чехле.

Он преградил проход, и ответ сорвался с ее губ прежде, чем она успела словить его:

– Для Рождественского бала, – быстро промямлила она, неуклюже обходя диван, но Малфой снова встал на ее пути; задержал взгляд на платье. – Свали, пожалуйста…

– Ты избегала меня, – обвинил он хриплым голосом. – Почему?

Гермиона отвела взгляд.

– Ты знаешь причину, Драко, – бросила она. – Свали…

– И как долго ты планируешь испытывать меня молчанием? – сердито продолжил он. – Это начинает бесить…

– Я не стану повторять, – произнесла она напряженными губами, неуклюже ища в кармане палочку. – Отвали, или я тебя заставлю.

Он смотрел на нее взглядом, полным противоречивых чувств, от раздражения кусая щеку изнутри; затем отступил в сторону и смиренно вздохнул. Руки, сжатые в кулаки, затрясло, когда она проскочила мимо; Гермиона отчаянно старалась не обращать внимания на его успокаивающий аромат. Дыхание Малфоя задело ее ухо, но она решила заглушить дрожь, что угрожала выдать ее слабость.

– Грейнджер, мы и раньше спорили, – сказал он, пока она не скрылась за дверью; голос звучал почти удрученно. – Почему в этот раз… так реагируешь?

Она остановилась и почувствовала нарастающий в груди гнев.

– Ты просил оставить тебя в покое, – холодно ответила она, – именно это я и делаю…

– Но я…

– Ты сам сделал свой выбор, Драко, – сухо произнесла Гермиона, решив не развивать тему, – теперь живи с ним.

Непослушными руками она взмахнула волшебной палочкой, быстро наколдовала «Маффлиато» [1] и прошептала недавно измененный пароль – Живоглот. Она сомневалась, что Драко может знать кличку ее любимого питомца; вдобавок, теперь она была в курсе, что стоит быть осмотрительнее, произнося его. Гермиона слышала, как он прошептал что-то, пока она заходила в комнату, но решила пропустить это мимо ушей.

– Погоди, – пробормотал Драко, но Грейнджер уже захлопнула дверь.

На ум пришло одно ненадежное выражение, которое мать сказала ему, когда он впервые отправлялся в Хогвартс и отрицал, что будет скучать по поместью: «Ты не поймешь, чем обладаешь, пока не потеряешь этого». Спустя две недели, в течение которых они с Грейнджер едва ли обменялись жалкой парой слов, он начал жалеть об их бурной ссоре, ведь Гермиона была непреклонна в своем решении даже не смотреть в его сторону. Это медленно убивало решимость притворяться, что подобное положение дел его совершенно не беспокоит, но разрушительная для гордости правда была такова: он тосковал по ней.

Тосковал по страстному спору, по разумной дискуссии… по поцелуям.

По всему.

Среда тянулась невообразимо медленно, подобно хромому калеке.

Занятия наконец-таки подошли к концу, и остаток дня она провела, помогая завершить приготовления в Большом зале. Поняла, что пора бы сбежать от чрезмерно воодушевленных старост и провести несколько часов в библиотеке; поиски материалов о крестражах были весьма непродуктивными, и это расстраивало. Было уже около десяти вечера, когда глаза начали слипаться и она решила вернуться в дортуар, надеясь, что Малфой не будет ошиваться в гостиной.

Гермиона бесшумно проскользнула внутрь и только прошла на кухню и налила воды в стакан, как раздался стук во входную дверь. Он выпал у нее из рук и разбился; она выругалась под нос и бросила настороженный взгляд в сторону спальни Драко.

– Гермиона, ты там в порядке? – донесся из-за двери голос Майкла; Грейнджер закатила глаза. – Мне послышалось…

– Все в порядке, – выпалила она в ответ, – чего ты хочешь, Майкл?

– Есть вопрос…

– Я уже собираюсь спать, – сказала она, аккуратно обходя осколки. – Давай все решим завтра…

– Мне на минутку, – настаивал он. – Слушай, Гермиона, еще только десять.

Грейнджер вздохнула и принялась массировать переносицу, а затем, сделав глубокий вдох, обернулась и бросила на дверь Драко еще один недоверчивый взгляд. Конечно, он не покажется, пока у Гермионы гости, но ведь в большинстве случаев он был непредсказуем. Решив, что следует как можно быстрее избавиться о Майкла, она трансфигурировала одежду в пижаму и скинула обувь, сумку и волшебную палочку оставила на кухонном столе; подошла к двери и открыла ее.

– Можно войти? – спросил Корнер, как только Гермиона появилась в проеме.

– Нет, не сейчас, – она была слишком уставшей, чтобы придумывать отговорки. – Что тебе нужно?

– Ну, я просто хотел узнать, какой план на пятницу.

– Ты и так знаешь, – она нахмурилась, – я отослала тебе все детали.

– Я говорю о нас, – пояснил Корнер, потирая шею. – Мне зайти за тобой? Или ты…

– А, это, – пробормотала Гермиона, стараясь сохранить терпение, ведь не было его вины в том, что в последнее время она стала весьма раздражительна. – Нет, не нужно, Майкл. Мы же все согласились встретиться у входа в Большой зал, так и сделаем.

– Ладно, – кивнул он, едва скрывая разочарование. – Ты уверена, что не хочешь встретиться пораньше?

– Уверена. Как всегда все будут спешить, так что будет проще встретиться уже там, – разъяснила она и притворно зевнула. – Ты хотел что-то еще? Я очень измотана.

– Эм, нет, – он расстроенно пожал плечами. – Это все. До завтра.

– Спокойной ночи, – пожелала Гермиона и плотно закрыла дверь, прислушиваясь к эху удаляющихся шагов Майкла. Она уже успокоила дыхание, когда ощутила знакомое покалывание на плечах и спине; она знала, что он стоит позади нее.

– Во что ты играешь? – спросила Грейнджер, развернулась и, допуская ошибку, заглянула ему в глаза. – Хочешь, чтобы тебя поймали?

Бледные черты Драко исказились в болезненной гримасе, что заставило ее запнуться. Он выглядел… преданным.

– Ты сказала, что между вами с Корнером ничего нет, – мрачно проворчал он, отчего у нее что-то сжалось в груди.

Гермиона двинулась вперед, но Малфой ожидаемо преградил ей путь.

– Так и есть, – растерянно прошептала она. – Драко, отойди…

– Очевидно же, что-то происходит, раз ты собираешься с ним на бал, – продолжил он охрипшим голосом, медленно подбираясь к ней. – Никогда не считал тебя лгуньей, Грейнджер…

– Я не лгу, – возразила она и вздрогнула, вспомнив, что оставила волшебную палочку на кухонном столе. – Пропусти меня в комнату…

– Ты ему нравишься, Грейнджер, – произнес он. – Уверяю тебя…

– Не будь смешным, – фыркнула Гермиона, расстроенная его тоном. – И проваливай с…

– Заставь меня, – бросил Малфой. – Я еще не договорил об этом уроде.

Решив, что без волшебства с этой ситуацией не справиться, она перевела взгляд на оставленную палочку и рванула за ней. Грейнджер поскользнулась на воде, которую пролила ранее, и, вскрикнув, упала на деревянный пол и рукой угодила прямо на разбитое стекло.

Почувствовав, как боль пронзает всю кисть от самых кончиков пальцев, она всхлипнула и одернула руку. Опустила взгляд и скривилась, когда увидела зияющий порез размером с галеон, украсивший ладонь, и струящуюся между пальцев кровь. Она привстала, чтобы прислониться к одному из шкафчиков, но прежде, чем успела понять, что произошло, Драко очутился перед ней на коленях. Он был сосредоточен, но так же на его лице читалось беспокойство.

– Покажи мне руку, – приказал он, – нужно достать стекло…

– Нет, все в порядке, – прошипела она через сжатые от боли зубы, – просто подай мою палочку…

– Я не могу до нее дотрагиваться, – напомнил он. – Позволь мне достать его, и, когда успокоишься, сможешь залечить порез.

– Помоги мне подняться…

– Сиди спокойно, – строго произнес он. – Ну же, Грейнджер, покажи мне руку, и я быстро со всем этим покончу.

– Ай-яй-яй, – прохныкала она, когда Драко аккуратно взял ее за запястье и начал рассматривать рану.

Его неожиданные нежность и самообладание успокоили ее; она растерянно изучала его задумчивое, мягкое выражение лица, а затем покорно выдохнула:

– Хорошо. Я готова.

Гермиона подавилась вздохом, когда Малфой ухватился за край осколка и потянул его.

– Больно, – всхлипнула она, не удержавшись, – Драко…

– Все в порядке, – успокоил он, в последний раз дергая стекло и вытаскивая его из раны.

Драко наблюдал, как на ее медово-нежном лице проявляется облегчение, и почувствовал, как что-то перевернулось в груди. Кровь перепачкала его пальцы, засохла под ногтями; он знал, что это должно обеспокоить его, но все было не так. Малфой неосознанно рисовал большими пальцами узоры на ее запястье; она глубоко вздохнула, помогая колющей боли в ладони утихнуть. Между ними повисла напряженная тишина, он с надеждой смотрел на Грейнджер, ожидая хоть каких-либо слов.

– Акцио, палочка, – прошептала она, отводя взгляд.

Драко неохотно выпустил ее руку, и Гермиона принялась залечивать неприглядный порез; он остался сидеть у ее ног. Грейнджер не подпускала его к себе ни на шаг, поэтому Малфой не преминул использовать возможность насладиться ее близостью, пока она снова не начала его избегать. Он облизал губы, цокнул языком и заставил себя оставаться терпеливым; окинул ее оценивающим взглядом и решил, что ему следует вести себя тактично, поскольку желал, чтобы для него все закончилось, как надо.

– Я бы и без тебя справилась, – строго произнесла Гермиона, очевидно, довольная своими заживляющими чарами.

– Возможно, – произнес он, насупившись, – мне…

– Это ничего не меняет, – выплюнула она, отстраняясь и одаривая его предупредительным взглядом. – Я по-прежнему на тебя зла…

– Поэтому ты идешь на бал с чертовым Корнером? – прорычал он; к его разочарованию, в голосе сквозила ревность, – Чтобы доказать мне это?

– Мне не нужно тебе ничего доказывать! – прокричала она в ответ, вскакивая с пола и направляясь в свою комнату. – Ты прекрасно дал понять, что обо мне думаешь…

– Не убегай от меня, Грейнджер! – заорал он в ответ. – Какого черта в этот раз все иначе?

– Ты знаешь причину! – выкрикнула она; щеки горели румянцем, глаза наполнились слезами. – Я устала от того, что ты постоянно отталкиваешь меня и ебешь мне мозг! Я прямо рассказала о том, что чувствую к тебе, а ты…

– Что ты ко мне чувствуешь? – спросил он; сердце громыхало о ребра. – Что ты…

– Это уже не важно, – поспешно вставила она, ругая себя за то, что сболтнула лишнего. – Ты ничего от меня не хотел, вот ничего от меня и не получишь…

– Грейнджер, погоди! – крикнул он, но ответом ему был лишь резкий хлопок двери. – Да твою ж мать, – прошипел он в пустоту и направился в ванную, чтобы смыть кровь, что покрывала его ладони.

В этот раз он не стал беспокоиться и искать в ней признаки грязи; он знал – она была такой же, как и у него.

Малфой нагнулся над раковиной и открыл воду, наблюдая, как извивается бархатисто-красная жидкость, пока не превращается в бледно-розовую. Оскалившись и сжав край умывальника, он постарался взять себя в руки, несмотря на сжимающую боль в груди. Ее нежелание общаться опускало его на дно, и после прошедших двух недель Драко стал забывать, каково ощущать ее в своих объятиях, какова она на вкус.

В действительности, он не смел винить ее за подобное поведение, вот только возможность, что она отказалась от всего, что было между ними, ранила. Было забавно играть с ее чувствами, когда существовало негласное обещание того, что она будет упорно продолжать начатое, несмотря ни на что. Но он был слишком хорошо знаком с ее упорным характером, чтобы понять – в этот раз все иначе.

Он оттолкнул ее слишком далеко и поплатился за это.

Осознание этого причиняло боль, но он все еще желал ее; мощь и ярость этого желания с удвоенной силой кричала в его голове о неправильности всей ситуации. Он нутром ощущал необходимость поддаться своим страстным желаниям, и он сильно переживал, что скоро что-то должно произойти.

Его поглощала тревога.

Гермиона с безразличием посмотрела на свое отражение в зеркале и нанесла блеск на губы.

Небесно-голубое платье казалось бессмысленным, потому что она не чувствовала никакого всплеска эмоций от ожидания бала, но, чтобы хоть как-то скоротать время до торжества, она экспериментировала с сияющим макияжем. Джинни поделилась спреем, способным укротить ее кудри, похожим на тот, который она использовала перед Святочным балом; на этот раз она решила не собирать волосы в высокую прическу. Гермиона не сомневалась, что при иных обстоятельствах она бы чувствовала себя и элегантной, и воодушевленной; но сегодня ей никак не удавалось рассеять облако меланхолии, что окутывало ее сознание еще со среды.

Деликатное и спокойное поведение Драко, когда она поранила руку, полностью потрясло ее. В тот момент она с легкостью смогла бы нарушить данную себе клятву держаться от него подальше, но ей нельзя было терять здравомыслие. Воспоминание о брошенной им фразе – «обычный трах» – отрезвило ее, но даже после этого она обдумывала его заботливое поведение. Он обращался с ней словно с хрупким стеклом, и она была очарована его неожиданным вниманием. Возможно, ее отстраненность возымела над ним свой эффект…