Текст книги "С небес на землю, но только с тобой (СИ)"
Автор книги: Arne Lati
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 26 страниц)
– Это не твое дело.
– Закрой рот, я пытаюсь тебе помочь, – рычу, и выдернув сигарету из пачки и нервно ее покрутив в пальцах, все-таки прикуриваю.
– Ты же бросил, – язвительное замечание сзади, и я готов его ударить, прямо сейчас, и лучше ногой.
– С тобой бросишь, – еще одна затяжка и становится легче. Привычная слабость возвращается в тело и нервы, натянутые до предела, постепенно отпускает. – Слушай сюда, говорю один раз. Бросаешь этого парня, и никто не узнает о твоих ночных хождениях. Нет? Говорю сразу, Юрий терпеть такое самоуправство не будет. Он и парня сломает, причем, если судить по его состоянию, это будет несложно, или тебя.
– Деньги не все решают. Если они есть у отца – это…
– Деньги решают все! Уж поверь мне, особенно в умелых руках. Пока едем до дома, думай, от твоего ответа зависит не только твоя судьба.
Трогаюсь с места, заметив в его глазах сомнение, но оно пропадает слишком быстро, и обреченный вздох сам собой слетает с губ. Мне не нужно знать ответ, я уже сейчас его знаю, вижу по влюбленным глазам. Глупый мальчишка, что же ты делаешь…
Вик
Сказать, что мне стало не по себе – это ничего не сказать. В голове сразу замелькали кучи версий развития сюжета, планы, возможности, но все это было глупо и не обдуманно на данный момент. Пока я не могу точно знать, что Глеб ко мне испытывает, если этот человек вообще умеет чувствовать, что-то конкретно говорить пока сложно. Но одно знаю точно, отказываться от Глеба пока не собираюсь, слишком он интересен для меня.
Подъезжая к дому ловлю на себе пустой взгляд Яра и проигнорировав его, выскакиваю из машины, на ходу бросив:
– Делай, что хочешь, но в мою жизнь не лезь.
Я слышал скрип кожаной обивки руля от сильного сжатия пальцами, его тяжелый выдох и приглушенное «Идиот».
На улице уже светает, первые лучи восходящего солнца свидетельствуют, что я явился как раз к назначенному времени. Ну хоть одной проблемой меньше.
Не оглядываясь, захожу в дом, затем поднимаюсь по лестнице, душ и постель. Все на автомате. Возможно, это защитная реакция организма, а может, трава перестала действовать и начались отходняки, но мне стало глубоко фиолетово на все и на всех.
От автора
Зайдя без стука в комнату Юрия, Яр, не раздумывая, плюхнулся на самый край расстеленной кровати и с удовольствием потянулся.
– Могу я знать, какого хуя ты делаешь в моей комнате? – из душа вышел, как всегда с утра не в духе, Юра и, окинув взглядом развалившегося на его постели мужчину, не смог не удивиться такой наглости.
– Мимо проходил.
– А ты не мог бы проходить мимо где-нибудь в другом месте? – встав над лежавшем телом, он с нескрываемым раздражением смотрел на блондина.
– Между прочим, это по твоей милости я не спал больше суток, – опечалился блондин и, открыв глаза, все-таки сел на кровати.
– Есть новости?
– Есть, но тебе они точно не понравятся.
– Выкладывай, – почти рыкнул Юрий, садясь рядом с мужчиной.
– Вик и вправду был на дне рождения, примерно до полуночи, а потом слинял.
– Ты проследил?
– Не перебивай, – поморщился блондин и потер виски пальцами. От переутомления разыгралась мигрень, и это безумно мешало сосредоточиться. – Его забрал парень, и они вместе уехали с вечеринки.
– Кто такой? Знаешь его? – Юрий напрягся и даже не старался этого скрыть.
– Нет, не знаю. Обычный парень, из бедных. Большего сказать не могу. Они вместе провели ночь, а после я забрал Вика и привез домой.
– Не нравится мне это, – мужчина встал и сделав несколько кругов по комнате и продумав ситуацию, замер на месте. – Парня пока не трогать. Узнаешь о нем все. Надеюсь, адрес запомнил? – Яр кивнул, – Вику ни слова. Посмотрим, что будет дальше, возможно, это сыграет нам на руку.
– За Виком следить? – Яр уже сейчас почувствовал идущее от мужчины напряжение, и оно ему не понравилось. Что-то было в корне не так.
– Нет. Пока нет. Нельзя его спугнуть. Он сейчас все будет воспринимать в штыки. Не думаю, что это всерьез. Его сейчас притягивает темная сторона, то, что неизвестно ему, и бедность в том числе. Скорее даже не сам парень, а окружающая атмосфера, – Юрий улыбнулся, недобро так, почти кровожадно, что даже Яр вздрогнул, видя такое выражение лица у начальника впервые.
Юрий знал, на себе прочувствовал, что сейчас испытывал его сын, правда, надеялся, что у Вика будет все по-другому. Воспоминания прошлого неприятно заскребли когтями по сердцу, не причиняя боли, но доставляя болезненно-сладкий дискомфорт.
– Ты понял, что нужно сделать?
– Угу, – согласился Яр и, встав с постели, пошел прочь. Он предпочитал решать проблемы, как только они появлялись, чтобы не дать им разрастись.
А Юрий, оставшись один, с головой окунулся в воспоминания прошлого и к его великому удивлению возбудился. Это было и смешно и жутко одновременно. Прошло столько лет, а реакция осталась все той же…
Глеб
– Глеб, подавай уже, – из раздумий меня выдернул голос начальника смены.
Передав необходимый инструмент, за ним еще один, и еще, сам не заметил, как втянулся в работу. Мышцы нещадно ныли, казалось, что каждая венка вздулась и болезненно пульсирует, готовая вот-вот разорваться. И дело вовсе не в том, что полночи пришлось утихомиривать взбесившегося обдолбанного пацана, а потом остаток ночи сходить с ума, сгорая от страсти все с тем же паршивцем. Тут дело было в другом. С каждым днем, буквально с каждым приемом препарата, приходилось увеличивать дозу и сокращать срок между приемами наркоты. Не то чтобы я переживал по этому поводу, но ломка впервые застала меня на работе, и сосредоточиться было крайне сложно.
Чувствую, как подскочило давление, сердце колотится в районе горла и мешает нормально дышать, пот градом стекает со всего тела и уже пропитал собой всю футболку. Аппетита нет никакого, мысли начинают сводиться к белому пузырьку, в котором лежат необходимые, почти как воздух, таблетки.
Как дотерпел до конца смены, не понял, но это было титанически трудно, если еще учесть, что работа требует физической выносливости. До дома сам не дойду, поэтому звоню Сашке и говорю, чтобы забрал меня. Он соглашается, правда матерится, уверяя, что у него завтра экзамен и ему учить надо, но мне глубоко насрать.
– Ты отвратительно выглядишь, – за руку вздергивает меня на себя, вынуждая встать. От сидения на корточках сводит судорогой ноги, и каждый шаг дается с трудом.
Опираюсь на его плечо, морщась от собственной слабости и вынужденной помощи, лениво ковыляю к машине. Сашка что-то ворчит, все пропускаю мимо ушей, даже не задумываясь над его словами. Мысли вообще с бешеной скоростью покидают мою голову и это не пугает, нет, просто неприятно.
– И чем я тебе не угодил? – решаюсь завести беседу, чтобы хоть как-то отвлечься.
Тру запястья, разминаю руки одеревеневшими пальцами и почти молюсь, чтобы машина ехала скорее.
– Бледный, будто помирать собрался, щеки впали, небритый, дерганый весь, глаза шальные, про зрачки вообще молчу. Да ты на психа похож, ну и на труп немного.
– Не нравлюсь? – попытка улыбнуться умерла в зародыше.
– Нравишься. Но это уже перебор. Завязывал бы ты с этим дерьмом. Есть же клиники…
– Рот закрой, – рявкаю на него, не понимая, откуда берутся силы, и отворачиваюсь к окну. Еще мне его советов и нотаций не хватало.
Он сильнее сжимает руль, но все же молчит. И правильно делает, а то и уебать могу, просто так, для профилактики.
Бесит буквально все! Небо это ясное, солнышко над головой, пристальный взгляд Сашки, даже одеколон его бесит.
Сука!
Стоит только машине остановиться перед домом, вываливаюсь из салона и нетвердой походкой направляюсь к подъезду.
– Может, зайдешь? – Сашка догоняет меня уже возле второго пролета и, дернув за руку, вынуждает обратить на себя внимание.
Оглядываю его снизу вверх, мысленно сравнивая с Виком, и хмыкнув своим глупым мыслям, отрицательно качаю головой.
– В другой раз.
– Когда? – не унимается он.
– Как только, ты первый узнаешь.
Поднимаюсь выше, слыша как хлопнула его входная дверь. Какие мы нежные.
Пока искал ключи, в кармане завибрировал мобильный, и я, не глядя на экран, нажал на «принять вызов», а вообще-то сбросить хотел.
– Да? – удивляюсь, как сел голос, словно я без перерыва кричал несколько часов.
– Привет! Скучал? – знакомые язвительные нотки сменяются матами и громогласным сигналом тачки.
– Тебе не говорили, что за рулем по телефону разговаривать нельзя? – присаживаюсь на корточки, так и не найдя сил ни сбросить вызов, ни достать чертовы ключи и открыть дверь.
– Я на гарнитуре. Сука, куда прешь?!!! – орет этот монстр в ангельском обличии и снова жмет на сигнал. – Я че звоню, ты дома?
– Почти, – прикрываю глаза и откидываю голову на стену.
– Это как?
– Это значит, что я почти зашел в квартиру, – слышу недовольное сопение в трубку и не могу скрыть улыбки. – Ты, вообще, нахуя звонил?
– Соскучился. Приеду щас, – его обида неимоверно смешит, но после его слов на душе стало теплее.
Я не хочу этого, ни его тепла, ни заботы, ни его самого, но он, не слушая моих доводов, все-таки ворвался в мою жизнь.
– Через сколько?
– Часа полтора, чуть больше, по делам заскочу.
– Какие у тебя могут быть дела? – искренне удивляюсь.
– На тренировку надо. Все, некогда, – и сбросил вызов.
Какие мы деловые, однако.
С матами и уговорами самого себя, встаю на ноги, и все-таки поборов дверь, распахиваю ее настежь. Мне все еще кажется, что здесь пахнет им, его одеколоном. Скидываю ботинки, не утруждаюсь поставить их ровно, иду прямиком в ванную.
Искомый пузырек находится почти сразу. Я так и не переставил его на место, решив, что под ванной ему самое место. Конечно, могу пытаться переубедить себя, что так мне удобнее, но все дело в другом. Не хочу, чтобы пацан видел эту часть моей жизни. Мне не стыдно, я не намерен что-либо менять, уже свыкся с мыслью, что загнусь в одной из подворотен в нашем районе, просто не хочу, чтобы он знал, вот и все.
Кладу под язык сразу две таблетки. Скидываю с себя одежду и встаю под прохладные струи душа, смывая с тела усталость, пот и нервное напряжение. С трудом поборов сонливость, иду в комнату и замертво падаю на диван. Таблетки под языком уже растворились, пульс постепенно выровнялся. То болезненное чувство ломки отступает, погружаюсь в сон.
Стук в дверь доносится словно через плотную перегородку. Не то что вставать, мне даже глаза открывать лень. Когда стук перерастает в пинки ногами об мое имущество, все-таки открываю глаза и, не сдерживая себя в изощренных ругательствах, иду открывать тому счастливчику, который решил умереть в этот чудесный ясный день.
Этим кем-то оказывается мое недоразумение и проклятье одновременно.
– У тебя просто отвратительно помятый вид. Может, тебе утюг подарить? – это чудовище отталкивает меня в сторону и, не спрашивая разрешения, проходит в квартиру.
На пару минут задумывается, что-то кладет на тумбочку и все-таки разувается.
Глядя на его чуть склонившийся силуэт, слыша хриплые ругательства и видя эту соблазнительную полосочку оголенной поясницы, едва выглядывающую из-под футболки, не могу сдержать приступ не контролируемого сексуального влечения. Возможно, это последствия приема таблеток, скорее всего так и есть, но хочу его до безумия.
Закрываю дверь и сделав шаг вперед, как раз в тот момент, когда он выпрямился и стал снимать куртку, обхватываю его двумя руками за живот, вжимая спиной в себя. Он дергается от неожиданности и попытавшись вырваться, терпит поражение.
Склонив голову вниз, оголяет кусочек изящной шеи, куда я тут же впиваюсь зубами, слыша его болезненный хрип и маты.
– Придурок, вампир, пусти, нечисть.
Тут же зализываю пострадавшее местечко, покрываю шею невесомыми поцелуями, чувствуя, как он замер в моих руках.
– Мне в душ надо, я после тренировки, – попытка отстраниться провалилась сразу.
Не разворачивая его к себе, сдираю с него куртку и отбросив ее к двери, пробираюсь одной рукой к нему под футболкой, ощущая под пальцами все еще влажную кожу на животе, а другой сжимаю пах, едва сдержавшись, чтобы не сделать больнее.
– Пусти, ну? – просит он, неосознанно сильнее вжимаясь в меня, и трется своей упругой задницей о мой пах. Издевается, не иначе.
Шлепаю его по заднице, не сдерживая силу удара, и поймав его вскрик, разворачиваю лицо за подбородок, почти тону в увлажнившихся от боли, но с видимым желанием глазах, и целую его. Жадно, напористо, со всем тем неудержимым желанием, что так бурлит внутри меня, пульсирует по организму и никак не может найти выход.
Он отвечает, сильнее сжимая пальцы на моих бедрах, но все еще пытается вырваться.
Отстраняюсь, провожу носом линию вдоль изгиба шеи, вдыхая ни с чем несравнимый запах смеси все того же одеколона, его самого и легким оттенком пота, и просто плыву.
– Как же ты вкусно пахнешь, – рычу, и пока он глупо хлопал глазами, срываю с него одежду, оставив его в одних носках, снять которые просто не хватило терпения.
– Да пусти, блядь, Глеб, зверь… – его попытки вырваться лишь сильнее распаляют мое желание.
С трудом себя контролирую, но все-таки сумев взять эмоции под контроль, достаю из кармана джинсов презик и, чуть приспустив штаны, натягиваю его на член, морщась от болевых ощущений.
Прижав Вика к стене, подхватываю под бедра и вздергиваю вверх. Он по инерции обхватывает меня за поясницу ногами, а руками намертво вцепляется в плечи.
Как ему идет эта растерянность, нежелание подчиняться, глаза эти шальные, а блеск в них… Не могу терпеть, не хочу, хочу его. Сильно, сейчас, всего.
– Потерпи, – прошу почти ласково и, смочив пальцы слюной, сразу ввожу в него два, не растягивая, а скорее смазывая тугие стенки.
Он, видимо, осознав, что сейчас произойдет, успевает только открыть рот, но я тут же затыкаю его поцелуем.
Несмотря на то, что он не выглядит как хрупкая девица, да и тело в форме, все равно кажется таким маленьким и хрупким в моих руках. Дрожит, жмется к моей груди, рычит что-то бессвязное, и этим сводит меня с ума. Открытостью своей, нежеланием подчиняться, бешеной страстью. Сколько в нем всего?
На мгновение разрываю поцелуй и вытащив из него пальцы, смачиваю их еще раз слюной, обведя по кругу сжавшуюся пульсирующую дырочку, медленно вхожу в него.
Он замирает на выдохе, распахивает глаза, глядя куда-то в потолок. А я плыву, знаю, что ему больно. Стараюсь действовать как можно осторожнее, но та теснота и жар, окутывающие член, убийственно приятны.
Как только вхожу на всю длину, даю ему время передохнуть. Свободной рукой глажу бедра, ласкаю грудь, непрерывно покрывая поцелуями шею…
– Ты убиваешь меня своей нежностью, – слышится как из-под воды. Его голос до неприличия сел, но все те же издевательские нотки могут принадлежать только ему.
Теснее прижимаю его к стене, шлепнув по розовой ягодице, вынуждаю расслабить ноги. Он не смотрит на меня, уткнувшись мне в шею, просто молчит, но я уверен, что он кричать хочет, а еще лучше материться и попинать меня ногами.
Подхватываю его под колени, шире разведя ноги в стороны и сделав несколько легких толчков, практически сразу набираю темп. Он шипит, глубоко дышит и сильнее прижимается ко мне. Но стоит только подобрать правильный угол вхождения и скользнуть головкой по простате, как его выгибает дугой и, чтобы не уронить, еще сильнее вжимаю его в стену, продолжая входить под выбранным углом.
Стоны, вскрики, меня разносит на эмоции.
– Подрочи себе, – не прошу, рычу, понимая, что еще чуть-чуть – и не смогу сдержаться.
Отцепив одну руку от моей шеи, скользит ею вниз и быстро начинает ласкать сам себя. Стоит только увидеть его широко распахнутые глаза, в упор смотрящие на меня, этот несдерживаемый блеск подступающего оргазма, легкий румянец и смущение, которое он старается скрыть. С силой толкаюсь в него, прижавшись к его губам, первый не выдерживаю и прикрываю глаза. Стон. Мой или его? Не разобрать. Один оргазм на двоих сотрясает сразу оба наши тела. Он дрожит, дергается в моих руках, пока я кончаю глубоко внутри него.
Сползаю на пол и, отпустив его подрагивающие бедра, упираюсь ему лицом в шею. Боже, да почему он так обалденно пахнет? Когда слабость и эйфория отпускают, отдираю его за пряди светлых волос, вынуждая посмотреть на себя.
– Если ты скажешь, что мне пора, я дам тебе в глаз.
– Не скажу, – не могу скрыть улыбки и, заметив его заминку, сам теряюсь. – Что?
– Улыбка у тебя красивая, – он не смущается, но вижу как ему неловко, примерно так же, как и мне.
Это приятно, что ему во мне нравится хоть что-то, но как-то непривычно.
– Теперь мне можно в душ?
– Нет.
– С хуя ли? Тебе воды жалко? – его обида веселит и поднимает настроение на ура.
– Не жалко. Потом сходишь.
– И где логика?
– Тебе должно быть достаточно того, что так сказал я.
– Вот прям сразу растекся лужицей у твоих ног, – язвит эта дрянь и, оттолкнув меня, резво, ну почти резво, встает на ноги и в скоростном режиме укутывается в свою одежду.
– Сейчас вышвырну тебя за дверь и будешь там растекаться, или кучковаться, мне без разницы, – тоже встаю, перехватив это разъяренное создание уже возле входной двери, разворачиваю к себе и дав хорошего шлепка по заднице, толчком направляю в нужном направлении.
В душ я его так и не пустил, долго и мучительно выслушивая лекцию по поводу личной гигиены и моего незнания норм и правил этого предмета.
– Ты почему небритый?
Я сижу на диване, согнув одну ногу в колене, а Вик, плюхнувшись у меня между ног и прижавшись спиной к моей груди, с самым наглым видом разглядывает мою обстановку.
А что разглядывать-то? Диван, телек, шкаф, шторы. Минимализм, бля, в чистом виде. Ну, почти чистом.
– Ты бы еще спросил: ты где шлялся, скотина, – не могу сдержать нервного смеха, но стоит ему поднять на меня глаза, тут же затыкаюсь и делаю вид, что ищу на потолке нечто важное и жизненно мне необходимое.
– А если серьезно?
– В лом.
– Это веский аргумент. Расскажи мне о себе.
– А оно тебе надо?
– Если спросил, значит надо.
– Родился, жил, умер. Вот тебе прошлое, настоящее и будущее. Еще вопросы?
– Пожалуй, нет.
– Вот и правильно, – звучит почти ласково.
Его тарахтение приятно успокаивает, опускаю голову ему на плечо, даже не возмущаюсь, когда он, действуя скорее на автомате, запускает длинные пальцы в мои отросшие пряди и лениво перебирает их, посылая по телу приятные щекотные импульсы.
Впервые за долгие годы мне так уютно, так спокойно, что хочется задержать это обманчивое мгновение навсегда, раствориться в нем, сохранив в памяти эти воспоминания и стерев все остальные. И в то же время хочется бежать, бежать без оглядки, туда, где нет его, где нет этого ложного счастья, этих эмоций, ничего нет, а лишь суровая реальность, которая непременно скоро ворвется в мою жизнь.
Звонок сотового сообщил, что реальность ждать больше не намерена.
– Да? – не особо блещу дружелюбием, поэтому почти рычу в трубку.
– …
– А я там на кой хрен?
– …
– Блядь.
Сбрасываю вызов и откидываю голову на подлокотник.
– И как ты ходишь с таким телефоном? Не тяжело?
– Закрой рот, – прошу, обдумывая в голове кучу мыслей.
То, что мне надо быть у Илюхи на дне рождения – это не обсуждается, это почти святое, но и посылать Вика как-то неудобно…
– Случилось что? – спрашивает, извернувшись в моих руках и заглядывая мне в глаза.
– Нет.
– Врешь.
– Вру, – соглашаюсь.
– Я слушаю.
– Мне уйти надо…
– Я с тобой.
– Не стоит.
– Стоит.
– Вик.
– Отвали, я в душ, и только попробуй свалить, найду и грохну не задумываясь.
Пока я втуплял и поражался его непрошибаемой наглости, это недоразумение свалило из моих рук и зашумело в ванной.
Ну с ним, так с ним. Не думаю, что может произойти что-то ужасное.
Часть 9
Первые легкие сумерки спустились на город, прикрывая его жизнь темным пологом. Все добропорядочные граждане спешили с работы, желая поскорее оказаться дома, но были и те, кому эта темнота была на руку. Все, кто мог прикрыться неведением, выползали на улицу, как тараканы из логова, стоит только почувствовать, что опасности нет. Обычная пара, неторопливо прогуливающаяся возле одной из типичных потрепанных девятиэтажек этого района, ну совсем не вписывалась в атмосферу воцаряющегося безумия.
Глядя на них невозможно понять, что заставляет их идти рядом. Разница в возрасте сразу бросается в глаза, стиль, да что там стиль, полностью одежда и сложенный образ кардинально отличаются. На взрослом парне обычные черные потрепанные джинсы, заправленные в высокие ботинки, на плечах серая куртка и завершает образ тлеющая сигарета, зажатая в уголке губ. Тот, что помоложе, наоборот, выделялся среди серой толпы прохожих. Темные джинсы глубокого синего оттенка, белая майка, выглядывающая из-под распахнутой на груди толстовки, накинутый на голову плотный капюшон и высокие кроссовки. Вроде ничего необычного, парень, как парень, но, не смотря на простоту его образа, сразу видно, что вещи сделаны слишком качественно, используемый материал высшего качества, да и держится парень так, будто несет на голове корону. Он в корне не вписывается в это место, и редкие прохожие с любопытством, а кто и с завистью, оглядывают молодого парня ненавидящими взглядами.
Но этим двум, кажется, все равно. То ли они так увлечены своими мыслями, то ли им просто хорошо молчать вдвоем, но когда они рядом, то дополняют друг друга как пазлы одной мозаики.
– И что там за сборище? – сделав скучающий вид, спросил Вик, и из-под накинутого на голову капюшона глянул на рядом идущего Глеба.
Глеб, не оценив такого пренебрежения, остановился, чем вынудил затормозить спутника, и с явным недовольством, а может и злостью, посмотрел в глаза блондину:
– Попробуешь так ляпнуть там, куда мы идем, и будь уверен, обратно ты не вернешься, – произнесено достаточно твердо, что в действительности внушает уверенность в сказанных словах.
– Банда там орудует? – не оценив явного стеба, Глеб дернул парня на себя, в надежде увидеть страх в серо-зеленых глазах, но ничего кроме удивления не обнаружил.
– Бестолочь, помалкивай лучше. А может, тебя домой отвести?
– На чем? На автобусе? Я за тебя за проезд платить не буду, да и на автобусе не поеду, – издевается, и совершенно этого не стесняется.
– Щас допиздишься, – прошипел Глеб, и сильнее сжав пальцы на тонкой шее, теснее притянул к себе.
– От тебя вкусно пахнет, – прошептал Вик, ближе подаваясь вперед и едва задевая губы напротив. – Это одеколон?
– Нет, это я зубы почистил.
– М, здорово, почаще так делай, – и чмокнув дезориентированного мужчину в уголок губ, благо сигарета была уже отброшена на тротуар, тут же отстранился и весело зашагал дальше.
Глеб, привыкший почти ко всем испытаниям судьбы, сейчас пребывал в легком шоке. Его не шокировало ни то, как парень общается, ни его умственное развитие, явно превышающее возраст, ни больные замашки нездорового человека. Глеб даже не обижался на его попытку подшучивать над его бедственным денежным положением, он был не намерен менять что-то из-за пацана, считая, что свою судьбу он давно выбрал. Но такая явная показательность отношений, мужских отношений, на людях… не пугала, нет, скорее удивляла. Юношеский максимализм – это понятно, но, кажется, он набирает обороты и готов вот-вот перерасти в сумасшествие.
– Еще раз так сделаешь и… – Глеб, догнав парня, перехватил его за плечи и прижал к себе. Для этого было несколько причин: во-первых, пацан шел не в ту сторону, и им уже давно следовало обогнуть дом, а во-вторых, просто ему так захотелось. Но его нагло перебили, совершенно не обратив внимания на руку, опустившуюся на плечо.
– Сделаю, и не раз. Просто смирись, – уверенность в юношеском голосе пугала.
– Ты понял, как себя вести следует? – решив сменить тему, Глеб поступил разумно, разборки, тем более на улице, им ни к чему.
– Руками не трогать, ногами не пинать, рот держать закрытым. Да понял я, понял. Не бойся, тебя позорить не буду, да и в обществе я неплохо ориентируюсь.
– В обществе? – Глеб замялся, пока пытался сопоставить значение слова «Общество» и тех людей, которые соберутся сегодня. Но как ни старался, даже в одно предложение их уместить не получалось. – Просто не отходи от меня ни на шаг.
– Обещаю, прям с колен твоих не слезу.
– Это лишнее.
– Право слово, не лишнее, наоборот нужное и необходимое. Ну хочешь – я тебя на ручках подержу, м? – ленивые волны бешенства и предвкушения поползли по венам, постепенно заполняя собой все тело.
– Ты можешь быть серьезным хоть иногда? – устало выдохнул Глеб и, сам не осознавая, крепче прижал к себе парня, когда мимо них прошли трое парней бандитской наружности. Кивком поприветствовав их, пошел дальше, так и не разжимая рук.
– А зачем? Мне кажется, твоей кислой рожи хватает на двоих, а я буду мальчиком, блядь, зайчиком, чтобы в лучшем свете предстать перед твоими товарищами, – язвительно-обиженные нотки, кривая усмешка и Глеб, выдохнув, просто заткнулся, чтобы потом не пришлось утихомиривать это взбесившееся недоразумение.
Так, в молчании, они добрались до нужного дома. Зайдя в подъезд, Вик непроизвольно сморщился, а Глеб, заметив его реакцию, понимающе улыбнулся. Запах стоял такой, будто тут кто-то сдох и его забыли закопать. На лестницах горы окурков и старых газет, в воздухе словно туман, с верхних этажей доносится музыка и приглушенные крики веселья. Это явно не то, что рассчитывал увидеть парень. Не ожидая сам от себя, Вик теснее прижался к теплому боку парня и обхватил его свободной рукой за талию. Глеб только хмыкнул и продолжил подъем, совершенно не замечая того мусора под ногами, не наступать в который становилось все сложнее.
Стоило только подняться на шестой этаж, как к ним на встречу выскочил виновник торжества и воцарившегося хаоса. Молодой мужчина, на вид лет двадцати шести, с растрепанными рыжими волосами и шальными пьяными глазами, был искренне рад новым гостям. Но стоило только скользнуть взглядом по Вику, так тесно прижимающемуся к боку Глеба, как улыбка исчезла, но блеск в глазах остался прежним.
– Я тоже неебически рад нашей встрече, – почти ласково проговорил Вик и, отцепившись от Глеба, рука которого стала доставлять явный дискомфорт, прошел вглубь квартиры, напоследок произнеся «С праздничком», и скрылся за дверью.
Как только звуки музыки притихли и парни, оставшиеся на лестничной клетке, оказались один на один, Илья устало выдохнул:
– Ну нахуя?
– Нам уйти? – Глеб намерено подчеркнул слово «Нам», давая понять, что либо они остаются вместе, либо уходят все тем же составом.
– Хуйню не неси. Просто в толк не возьму, что в нем такого особенного? – Илья сполз по шершавой стене, ощущая плечами, там где ткань майки не закрывала оголенную кожу, все прелести не сделанного ремонта.
– Тебя ебет?
– Экстрима в жизни не хватает? Так спрыгни с парашютом и сядь на жопу. Ты знаешь, кто его отец?
– И знать не хочу.
– А я знаю, и будь уверен – это знакомство тебе придется не по душе. Глеб, ты подставишься и никто из наших не сможет вытащить твою задницу из того дерьма, куда ты сам ныряешь с головой, еще и пацана за собой тащишь. Он же ребенок, пацан, блядь, ты с ним в шахматы, что ли играешь? – недоумение и злость брали верх и Илья потерял грань дозволенного.
Глеб подскочив к нему, резко вздернул вверх, удерживая за горло. Илья поморщился, но вырываться не стал.
– Еще раз попробуешь сказать что-либо подобное, и я не посмотрю, что ты мне в свое время жизнь спас, придушу своими руками.
– Осади, ребенок, – Илья вырвался из захвата и не сильно оттолкнул от себя Глеба, – за тебя придурка переживаю.
Только Глеб хотел возразить, как входная дверь распахнулась, на пороге показался взволнованный и немного потрепанный Сашка в явно подвыпившем виде, и с укором глянув на двух баранов, делающих вид, что их всклокоченный вид – это новая мода, покачал головой, но тут же собравшись, выпалил на одном дыхании:
– Глеб, там твоего пацана пиздить будут.
Все трое ломанулись в квартиру, где им предстала поистине интересная картина.
Вик стоял в центре комнаты, перед ним в полуметре стоял Дин, один из самых буйных здешнего района, и почти молился. Вик, это недоразумение малолетнее, приставил пистолет к голове парня, вытянув руку вперед, и спокойно смотрел ему в глаза, и то равнодушие, что плескалось в серо-зеленых глазах, пугало собравшихся. Царило гробовое молчание, казалось, даже музыка притихла.
Глеб, чертыхнувшись, растолкал собравшихся, обошел Вика за спиной, осторожно выхватив из его рук пистолет, поставил на предохранитель и только тогда все выдохнули, правда, не на долго. Следующего не ожидал никто. Глеб притянул почти обиженного паренька к себе и сделав шаг назад, плюхнулся в кресло, утягивая того за собой.
– Продолжаем веселиться! – проорал Илья, и все поняли, что лучше продолжить и пропустить произошедшее мимо ушей, иначе Илюха реально силой заставит всех забыть случившееся. Если хозяин дома, а так же негласный предводитель этого общества, в своей квартире пожелал замять этот инцидент, то остальные просто не имеют права ослушаться.
Музыка стала громче, кто-то вернулся к танцам, кто-то без конца дымил у окна, но то и дело любопытные взгляды скользили по притихшей парочке.
– И что ты натворил, паршивец? – Глеб прошептал в самое ухо, потому что музыка основательно мешала слышать.
А что такого произошло? Ну зашел Вик как к себе домой, ну уселся на край подоконника и спокойненько закурил, игнорируя всех и вся. Это не понравилось отдельно взятой личности, его поддержали другие. Попытка словесно заткнуть парня провалилась на корню, потому что язык у парня оказался подвешен ниже некуда и он этим бессовестно пользовался. Как итог, один из смельчаков пошел на парня с желанием сделать больно, ну а Вик, никогда не считавший себя дураком, да и силы были явно не на его стороне, достал ствол. Несмотря на то, что Вик вполне себе неплохо умеет драться, и даже практикует это не только на улице, но и в спортзале с хорошим тренером, но в данном случае, он бы точно проиграл, стоило только упасть. Поэтому, дабы не испытывать судьбу, он спокойно выхватил из-за пояса пистолет и направил его куда следует, но тут не вовремя пришел Глеб.
