Текст книги "С небес на землю, но только с тобой (СИ)"
Автор книги: Arne Lati
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 26 страниц)
– Ну, ну…
Этот разговор как всегда заканчивался одинаково. Не было в их дружбе напряга, да и дружбы как таковой не было. Просто они были очень заинтересованы друг в друге. Яр – в хорошем работодателе с неплохими перспективами, а Юрий – в отличном работнике, которому можно было доверить практически все. Именно поэтому Ярослав был единственным, кто хоть как-то мог повлиять на решения начальника, остальным это было не дано.
Юрий, как человек прошедший огонь и воду, разучился доверять людям, и правильно делал. В тех кругах, в которых он вращался, была лишь взаимовыгода, но не больше, и как только ты становился бесполезен, тебя выплевывали, как ненужные отходы. Единственный человек, который смог занять значимое место в жизни сильного мужчины, давным-давно исчез, растворившись в забытых воспоминаниях.
Часть 7
Глеб
Чертов пацан! И какого хера он мне это написал? Теперь в голове беспросветная каша, просто отвратительное настроение и поднимающееся из ниоткуда волнение. Куда его на этот раз понесло? Что-то мне подсказывает, что приключения и его жопа неразделимы. Ну не живется ему тихо, вечно влипает в неприятности. А я-то чего переживаю? Ну переспали, со всеми бывает. Силком, в конце концов, его не тащил, по своей воле на мне скакал, так какого хера накручиваю сам себя? И еще чувство это, от которого не сбежать, не скрыться, когда точно знаешь, что что-то сделаешь, но упрямо продолжаешь делать вид, что тебя это не волнует и ты так, конечно же, не поступишь. Бред!
Тело начинает заполнять легкая тянущая слабость. Пальцы немеют, их сводит судорогой, сердце бьется как заведенное, каждый его удар отдается в висках, терпеть уже невозможно. Да и зачем?
Спустившись с подоконника, неторопливо иду в ванную. А куда спешить? На том свете еще побывать успею. А вообще, было бы не плохо просто раствориться в пространстве, вот прямо сейчас. Исчезнуть, перестать существовать, сгинуть…
Опираюсь руками о раковину, по привычке не глядя в зеркало, и устало прикрываю глаза. Не проходит и пары секунд, как в ужасе распахиваю их, и с легким шоком смотрю перед собой, не видя ничего. Раньше, стоило только закрыть глаза, передо мной всегда была пустота, темень, мрак. А сейчас, как живой, передо мной стоит образ этого несносного мальчишки: улыбка его безумная, глаза, прищуренные на язвительный манер, ключицы эти выступающие…
– Черт! – звучно выругавшись, сползаю на пол и пошарив рукой под ванной, достаю оттуда пузырек с таблетками.
Не медлю, когда кладу одну из них под язык, не задумываюсь ни о будущем, ни о здоровье, просто все равно. А для чего жить? Для себя? Да прогнила моя душа насквозь, сломленная, потрепанная, она не ценится ни ангелами, ни даже демонами. Я – вселенский мусор, вынужденный существовать на Земле, в этой переходной точке между жизнью и смертью.
Таблетка тает под языком, дрожь постепенно отпускает, пульс выравнивается и становится совершенно все равно на окружающий мир, на всех вокруг, на себя самого. Полная эйфория. Пусть так, пусть это не заканчивается никогда.
Сворачиваюсь клубочком прямо на кафельном полу, не чувствуя ни тепла, ни холода, просто хорошо…
Вик
Просыпаюсь от неописуемого ощущения тревоги. Беспокойство такое сильное, что, кажется, вырывается из души и расползается по коже, заставляя тело дрожать. Это не предчувствие, не страх, это что-то ранее неизведанное. Не могу понять, что именно со мной, я словно хочу куда-то бежать, кого-то искать и самое бредовое – хочу обнять Глеба, будто ему нужны мои прикосновения. Черт.
Встаю и наматываю несколько кругов по комнате, ища место там, где его точно не найду. Из дома не выйти, это знаю точно. Но почему так необъяснимо тянет к нему?
«Спишь?» – отсылаю смс и больше часа жду ответ, а потом еще и еще, пока в беспокойном бреду не засыпаю, чтобы проснуться от сигнала будильника.
Он не ответил, может, и вправду спит? Вроде стало легче, словно отпустило. Чертовщина какая-то.
Когда среди дня, зазвонил мобильный, чуть не подпрыгнул от неожиданности. Вылетаю из ванной, едва успев захватить полотенце и обмотав его вокруг бедер, мчусь в комнату. Вот вы знали, что если бегать мокрыми ногами по скользкому паркету, можно упасть? Знали? А я, видимо, нет. Потому что, когда растянулся живописной матерящейся звездочкой на полу, почувствовал истинное удивление.
– Живой? – послышался над головой, до боли знакомый недовольный голос.
– Нет.
Сажусь на корточки, проверив на месте ли полотенце, и только тогда полностью встаю на ноги.
– Че приперся? – бросаю взгляд на Яра, и вырвав из его рук свой телефон, смотрю на экран, где светится пропущенный вызов от Кира.
– Черт, – само собой срывается с губ.
– Не его звонка ждал?
– Не твое дело, – нагло огрызаюсь и в упор смотрю на мужчину, на котором сегодня вместо привычного костюма красуются обычные темные джинсы и черная рубашка.
– Грубо! – делают мне замечание, и мои брови изумленно ползут вверх.
– Тебе, собственно, чего? – опять забыл комнату закрыть.
– Решил самолично отвезти тебя на детский утренник. Ты же не против? – о, я знаю эти игривые нотки. Что-то тут не чисто.
– А уж не шпионить ли ты за мной собрался?
Его снисходительная улыбка, и я понимаю, что он не расколется. Не в этот раз.
– Яр?
– Что, лапа? – терпеть не могу, когда меня так называют. Как бабу, ей богу.
Он обходит меня со спины, подкрадываясь словно зверь, да он и есть зверь: сильный, хитрый, опасный, и встав за мной, скользит кончиками пальцев по голому животу, хрипло шепчет на ухо, опаляя его горячим дыханием:
– Ты же сегодня будешь хорошим мальчиком?
Меня передернуло. Это было неприятно. Ни его прикосновения, ни шепот, ни нахождение в непосредственной близости от меня. Бесспорно, Яр красив, но он совершенно мне неприятен, по многим причинам.
– Конечно, – отвечаю, копируя его шепот, – Быстренько напьюсь и домой!
– Вот и чудно! – он отстраняется, хлопает в ладоши от радости и удаляется. А чего он вообще приходил?
Странный, не, ебнутый он.
Особо не выбираю что надеть, но все-таки сегодня хочется выглядеть особенно хорошо. Два раза глянув на брюки, плюю на эту бредовую затею, и достаю любимые светлые джинсы с прорезями чуть выше колена на правой ноге и зеленую безрукавку на шнуровке. Цвет верха отлично оттеняет глаза, делая их еще более выразительными, а джинсы, плотно облегающие ноги, сидят довольно низко, притягивая взгляд к бедрам, и держатся исключительно за счет широкого ремня с металлическими клепками. Да, я хорош, однако. Чуть растрепав волосы и сбрызнув их лаком, цепляю на запястья кожаный напульсник и запрыгнув в невысокие кожаные сапоги, цвет в цвет совпадающие с безрукавкой, придирчиво осматриваю себя со всех сторон. Да, я – красавчик! И пользуюсь этим совершенно бессовестно. Накидываю сверху светлую кожаную куртку и выбегаю за дверь, потому что время уже поджимает.
Конечно же, у выхода сталкиваюсь с Яром и показав ему средний палец, уже почти вылетаю за дверь…
– Вик!
– Да, пап? – торможу, сверкнув глазами на ухмыляющегося Ярослава, на пятках разворачиваясь к отцу.
– Ничего не забыл?
– Эм, поцеловать тебя на прощание? – изумленно изгибаю бровь, не в силах скрыть улыбки.
– Если только очень хочешь.
– Нет, так нет, – пожимаю плечами и снова разворачиваюсь к двери.
– Виктор! – уже более требовательно.
– Да блин! – закатываю глаза в потолок. – Не бухать, предохраняться, морды не бить, самому не подставляться, трупы закапывать тщательно. О, и вернуться до полуночи, а то превращусь в тыкву. Все сделаю.
– Я не сомневаюсь, что ты выполнишь все, что запланировал, но лучше, если ты этого делать не будешь.
– Пап, блин, кончай читать нотации, – почти прошу его, слегка наклонив голову вбок.
– Яр тебя отвезет, подарок в машине, – бля, еще же подарок надо! – По времени не ограничиваю, но дома быть до рассвета, а то твой домашний арест плавно перетечет в кадетский корпус. Я понятно излагаю?
– Более чем, – кланяюсь ему и, ухватив взглядом, как он закатил глаза и закрыл их ладонью, выскакиваю за дверь. Яр следует молчаливой тенью.
Все-таки хорошо, когда парковка охраняется, можно двери не закрывать. Прыгаю на водительское сидение и сразу завожу мотор новенького Лексуса.
– Борзеешь! – беззлобно ставит меня в известность Яр, усаживаясь на переднее пассажирское сидение.
– Сам позволяешь, – безразлично пожимаю плечами и плавненько трогаюсь с места, испытывая почти щенячий восторг от вождения.
– В принципе, могу тебе многое позволить, если ты захочешь.
– Не стоит, боюсь, потом отрабатывать замучаюсь.
Смотрю на дорогу, чувствуя, что он не спускает с меня взгляда, словно сканирует, ищет. Вот только что именно?
– Ты изменился, – как укол в сердце, затронувший что-то болезненное и тайное в самой душе.
– Расту.
– Нет, тут другое.
На время он замолкает, а я не спешу оправдываться или говорить с ним. Но от его утверждения настроение немного ухудшилось.
Уже возле въезда на частную территорию Алестеров, специально не заезжаю на парковку, а останавливаюсь неподалеку от ворот.
– Не хочешь мне ничего сказать? – оборачиваюсь к Яру.
– Глупостей не делай, накажу, – и его обворожительная улыбка прошла сквозь меня, утонув в моем безразличии.
– Си, непременно! – киваю головой и выскакиваю из машины, чувствуя на спине его прожигающий взгляд.
Огромная территория, задумывавшаяся как дача, плавно переросла в настоящий парк. Повсюду буйное разнообразие всевозможных деревьев, смешавшихся между собой по задумке архитектора, и образующих почти лес. Трехэтажный коттедж, который дачей назвать язык не поворачивается. В нем уместился и мини-клуб с танцплощадкой и баром, и зоны отдыха, и все, что только можно и нельзя. Красота, но для меня уже такая привычная. Не удивляют ни дорогой дизайн здания, ни причудливые клумбы возле входа, ни разряженные красавицы и красавцы, заполнившие своими телами все свободное пространство. Кажется, если сюда поместить Глеба, он будет выделяться. За него захочется зацепиться, а все остальное лишь мусор. Жестоко, но это именно так.
– Вик! – мне на шею повисло знакомое тело, облепив со всех сторон руками и ногами.
– Ирка, отстань, – отталкиваю от себя девушку, глазами выискивая виновника торжества, единственного, кто может усмирить эту особу.
– Ты все еще дуешься? – она надула губки бантиком и состроила умилительную мордашку, от вида которой затошнило.
– Что ты, как можно? Мне просто похуй, – копирую ее физиономию и, пока она впала в ступор, линяю куда подальше от этой мегеры.
И вот что странно: раньше она мне казалась привлекательной. Красивые голубые глаза, пухлые губы, аккуратный носик, фигура тоже в порядке, всегда подтянутая и ухоженная, но сейчас вся ее красота будто спала. Она стала для меня никакой, совсем. Не интересно.
Стоит только подойти ко входу, как оттуда на меня вылетает разодетое нечто и, набросившись ураганом, обхватывает за спину, приподнимает над землей и звучно чмокает в губы. Вот же, засранец.
– Пусти, придурок! – возмущаюсь, пытаясь отстоять свою неприкосновенность, да и люди криво смотреть начинают.
– Ты же так рад, что пришел ко мне? Ну же, скажи! – чуть пьяный Кир, счастливый дальше некуда, продолжает трясти меня в воздухе, непроизвольно выбивая из меня улыбку.
– Просто неебически счастлив. Поставь меня уже, щас стошнит.
Меня с горем пополам ставят на землю, но не выпускают из своей хватки.
– Эм… Поздравляю с днем рождения, желаю счастья в личной жизни, Пух! – не владею я всеми этими поздравлениями.
От его снисходительной улыбки стало не по себе.
– А теперь подарок! – почти проорало ОНО и, дернув меня на себя, впилось мне в губы. Пока в шоке хлопал глазами, этот монстр протолкнул язык ко мне в рот и чуть скользнув по моему языку, тут же прервал поцелуй.
Придя в себя, бью его под дых, от чего он закономерно сгибается пополам и хватается за ушибленное место.
Нет, не то чтобы мне было неприятно, просто было никак. Вот совсем. Ни бабочки не летают, ни противно – вообще никак. Но стоило все-таки спросить.
Сажусь перед ним на корточки, заглядывая в его обиженные глаза, но видя улыбку, сам не могу скрыть свою.
– Еще раз так сделаешь, целовалки вырву. Усек?
– Усек, – хрипит и, присев так же как я, протягивает руку вперед.
– Чего? – не понимаю я.
– Подарок давай, – ухмыляется эта дрянь и невинно хлопает своими глазищами.
– Вот же конь, – достаю из кармана куртки коробочку и протягиваю ее ему. Понятия не имею, что там, даже неинтересно, отец покупал.
Как оказалось, в коробочке фирменные часы, довольно неплохие на мой взгляд.
– Спасибо, буду одевать их по праздникам.
– Да мне хоть выкинь, вообще фиолетово, – возвращаю ему его улыбку и, оглянувшись по сторонам, не могу не прыснуть от смеха.
Вокруг нас сидят человек восемь, так же как и мы на корточках, и делают такой заинтересованный вид, что сдержаться просто нет сил. Смех разрезал тишину вечернего леса и даже перекрыл музыку. С этого момента понеслось все своим чередом.
Напитки лились рекой, кое-где запахло чем-то запрещенным, танцы становятся все откровеннее, а поведение более непозволительным. Народ веселится так, как могут отрываться только те, у кого нет ни комплексов, ни стыда, ни совести. Все тела сливаются в одно сплошное месиво, не раздражая, а просто создавая фон для хорошего настроения.
– Скучаешь, лапа? – рядом со мной плюхнулся Кир и протянул мне прикуренную сигарету. По запаху чую – там не табак, но все равно беру и делаю неглубокую затяжку, а после возвращаю ему, невольно задержав на нем взгляд.
Красив, тут не поспоришь. Светлые волосы, всегда уложенные в стильной стрижке, взлохмаченные в творческом беспорядке. На крепких плечах полностью расстегнутая белая рубашка, которая дает возможность рассмотреть рельефную грудь с проступающими кубиками пресса на животе. Светлые брюки облегают стройные бедра, приспущенные ниже положенного и открывающие едва заметную тонкую дорожку светлых волос.
– Нравлюсь? – поймав мой взгляд и наклонившись к самому уху, чтобы перекричать музыку, спросил хрипловатым, после очередной затяжки, голосом.
– Красивый, – говорю честно, чувствуя, как чудо-трава начинает действовать и приятная легкость заполняет все тело, каждую клеточку, расслабляя нервы и заставляя все прочее отступить на второй план.
– Ну так бери и пользуйся, все для тебя, – его усмешка была горькой, и это не скрылось от меня, хотя он и старался это скрыть.
– Кир, заебал, может, хватит?
– Пошли, подышим, – не спросил, а поставил перед фактом Кир и, встав на ноги, сдернул меня с дивана, таща за собой к черному входу.
Приятный ночной ветер прошелся обжигающим прикосновением по коже, вынуждая зябко передернуть плечами. Уже темно, часов одиннадцать, не меньше. На небе светит одинокая луна, едва пробиваясь сквозь набежавшие тучи, ни единой звездочки, и это завораживает.
Кир прижимается ко мне со спины, положив голову на плечо и вытянув руки на моих плечах, не обнимая, но касаясь.
– Опять? – устало выдыхаю, сжимая руки в кулаки и готовясь дать ему в морду.
– Не-а, – выдыхает мне в шею, делает затяжку все еще недокуренной сигареты и отбрасывает ее в сторону, – греюсь.
– На улицу зачем потащил?
– Поговорить.
– Говори.
– Перехотел.
– Протрезвел, что ли?
– Типа того.
– Ну раз перехотел, пошли обратно, холодно, – пытаюсь сдвинуться с места, но меня возвращают в исходное положение.
– Я тебе сейчас скажу, а там дальше сам думай, идет?
– Идет, – не понимаю, к чему он клонит.
– Я уеду скоро, – его голос стал до неприличия тихим, поэтому приходится вслушиваться, чтобы ничего не упустить. – Просто уеду и все. Отец не знает. Да никто не знает, – его болезненная усмешка прошлась тупой болью по сердцу.
– Что ты несешь? – пытаюсь развернуться, но он не позволяет, а лишь сильнее утыкается мне в шею, вдыхая мой запах, и молчит несколько минут.
– Я устал от всего. От отца, от его претензий, упреков, планов на МОЕ будущее. Устал трахать дочек его партнеров, когда ему это выгодно, устал быть марионеткой в его руках. Я просто уеду, бабки есть, не пропаду. Но я не это хотел сказать. Отец твой, ты осторожнее с ним. Он не тот, кем кажется на первый взгляд. Просто поверь мне и не пытайся сейчас понять мои слова, – он замолчал, а у меня в висках все стучит, сердце, словно сошло с ума и дышать враз стало труднее.
– Не отдаст он тебя мне, даже если я очень этого захочу, возглавлю компанию и стану просто ангелом для всех. Он либо скормит тебя своей акуле, либо… Короче женят тебя на Ирке, это уже вопрос решенный, я сам слышал их разговор и эта дура тоже в курсе, вот и ходит за тобой хвостом. Тут уже два выбора: либо ты компанию возглавишь, но даже тогда твой папаша найдет, как тебя усмирить и удержать на месте, либо со мной рвани. Но не уверен, что нас не найдут. Слишком ты дорог своему прародителю.
– Бред, – выдыхаю только сейчас, понимая, что задержал дыхание. Не верю ни одному слову, не верю.
– Не пытайся понять, со временем все станет ясно. Месяц тебе дали? – откуда он в курсе? – Осталась неделя. Вот тогда и проверишь. Тебя держит, что тебе нет восемнадцати, но это ненадолго. Я предупредил тебя, Вик. Помалкивай только, меня не подставь, идет? – и не дождавшись моего ответа, мимолетно касается сухими губами моей шеи и уходит, хлопнув за собой дверью.
С его уходом тело обдает холодом, только сейчас понимаю, как продрог, но еще больший холод разрастается в душе. Да как так-то? Почему отец с самого начала все прямо мне не сказал? Да и могу ли я верить словам Кира, если я ему-то самому не верю? Спит он? С дочками партнеров? Да бред! Кир – вечно упрямый и гордый, да он не прогнется ни под кого… Или я совсем не знаю человека, с которым общаюсь с детства, либо мир совсем не такой, каким кажется на первый взгляд. Это пугает.
До чертиков.
До зубного скрежета.
Не хочу так.
Чтобы бежать из дома.
Куда?
Зачем?
Слишком много вопросов в моей голове, на которые пока нет ответа.
Не задумываясь, достаю из кармана телефон и набираю смс-сообщение с адресом моего местонахождения. Теперь остается только ждать...
– Чуда! – выдаю вслух и, развернувшись, возвращаюсь в толпу веселящихся пьяных тел.
Глеб
«Улица Стационарная, дом 23. За домом, там, где высокое дерево и забор, третий кирпич справа, ну под луной, стой там» – три раза перечитал смс-сообщение и, подумав, не перечитать ли в четвертый, все-таки решил, что это не глюк.
– Ебнутый? – спрашиваю вслух сам у себя, не понимая, какого хера это значит. Но стоит только посмотреть на номер отославшего, как все встает на свои места. Чертов пацан!
Вот какого хера, а? Тушу окурок в пепельнице, где лежит пару десятков таких же, и встав с места и сверившись с картой города понимаю, что это пиздец.
За городом, пилить через весь центр, потом еще пехом. Да это же добираться только часа два. Не считая того, что сейчас одиннадцать и транспорт не ходит, и я вообще не хочу туда ехать и видеть этого придурка, который, скорее всего, пьян.
Пару минут раздумий и сам не понимая, какого хрена творю, переодеваюсь и распихав барахло по карманам, с силой захлопываю входную дверь.
Спустившись на два пролета вниз, звоню в звонок соседу, и не дождавшись ответа, с силой пинаю дверь. Как по волшебству, дверь открывается и на пороге стоит сонный и злой Сашка, смеривая меня разгневанным взглядом.
– По голове себе постучи в следующий раз. Чего тебе? – видя его сонную физиономию, шорты эти нелепые и мятую майку, становится ну совсем не страшно.
– Тачку дай, – не прошу, а скорее ставлю перед фактом.
– Пил? – строго спрашивает, осматривая меня со всех сторон.
– Нет, – раздражение начинает накапливаться все сильнее и вот-вот грозит перерасти в агрессию.
Уйдя в комнату и вернувшись через пару минут, бросает в меня ключами и захлопывает перед моим носом дверь. Какие мы нежные спросонья, прям жуть.
Старенькая девятка, поворчав, все-таки трогается с места и везет меня в нужном направлении. Водить я умею, даже права где-то были, но своей машины не имею. Во-первых, я частенько бываю пьян или обдолбан, а это уже проблема, а во-вторых, денег у меня на такую роскошь нет.
На дорогу уходит не больше часа, все-таки машина – это не автобус, да и из-за позднего времени суток трасса почти свободна. С трудом, матами и скуренными подряд несколькими сигаретами, все-таки нахожу нужный дом. Ну как дом? Особняк, с грохочущей музыкой и яркими всполохами огней. Точно не скажу, что там происходит, за высоким забором не видно, но если судить по радостным пьяным воплям, там весело. Вот только меня от этого веселья передернуло как от пощечины, а старые воспоминания, так неудачно полезшие в голову, заставили собраться.
Стою у задней части дома, припарковавшись возле забора. Нет, я кирпичи считать не стал, умом пока не поехал, но если сейчас это недоразумение не появится, я его грохну.
«Ты где, сучонок?»
Только отправляю, как слышу треск, мат, глухой стон и, кажется,... пение? Через забор, высотой больше трех метров, лезет пьяное нечто. Почему пьяное? А как трезвый человек может пытаться зацепить за идеально ровную стену веревку и со словами: « Я человек-паук» – спрыгнуть на землю. Упал, матерится, но живой вроде.
Не пытаюсь подойти и помочь. Зачем? Дураков жизнь учит. Это недоразумение, по ошибке названное человеком, молниеносно встает, прижимается спиной к забору и начинает красться вдоль стены.
Долбоеб?
Его в белых, ну почти белых, штанах и такой же куртке совсем «не видно» на фоне красной стены. Невидимка, не иначе.
Прикуриваю, и пока эта идиотина добирается до меня, скуриваю пол сигареты.
Посмотрев по сторонам, перебегает дорогу, ложится на асфальт и, перекатившись два раза, вскакивает передо мной на ноги. От неожиданности едва успеваю отставить руку с сигаретой в сторону, чтобы не обжечь пацана.
Он, резко подавшись вперед, запрыгивает ко мне на плечи и накрывает мои губы своими в диком поцелуе, сразу задавая такой темп, что ноги подкашиваются от адреналина, выброшенного в кровь. По инерции обхватываю его за талию свободной рукой, то ли удерживая, то ли крепче прижимая к себе, и перехватив инициативу, сам целую его, чувствуя на языке сладость его губ и вкус выкуренной травы. Вот где собака зарыта.
Он скучал, чувствую это, по ласкам его жадным, по крепким объятьям, и сам не могу понять почему, но его настрой передается мне.
Так же резко отстраняется, и вырвавшись, оббегает машину и запрыгивает на переднее пассажирское. Спокойно докуриваю, тушу окурок, выбрасываю его в кусты, сажусь за руль и только тогда перевожу взгляд на это раскрасневшееся, перепачканное чудо, с припухшими от страстного поцелуя губами, шальными глазами и безумной улыбкой. В паху сразу разливается знакомое тепло, а кончики пальцев начинает покалывать от нетерпения.
– Принц ты мой на, эм, ржавом корыте, увози меня отсюда нахер, пока нас не поймали и меня не заточили в темницу, под стражу гребаного дракона.
– Кто я, прости?– изумленно приподнимаю бровь, пропустив мимо ушей все вышесказанное.
– Глухомань, если не понял, что валить надо.
– За тобой следят, что ли?
– Ну, наверно, вроде, не уверен, но не исключено… Блядь, какой ты красивый, – и эта эротическая экспозиция снова кидается мне на шею, порывисто целует, словно за нами бегут и это последний наш поцелуй. Черт, и его просто не получается оттолкнуть, только сильнее прижимать к себе, пробираясь замерзшими ладонями под одежду, впитывать тепло его кожи и ловить сладкие стоны, смешивающиеся с хриплым дыханием. Это недоразумение действует на меня… да он просто действует, влияет, подавляет, черт подери. Рядом с ним я меняюсь, буквально кожей чувствую это и ничего не могу поделать. А может, не хочу?
– Мы едем? – спрашиваю у него, когда удается поймать его за пряди и оттянуть голову назад.
Черт, губы его чуть приоткрытые, влажные от поцелуя, и глаза полные желания и отчаяния. Не могу сдержаться, облизываю нижнюю губу, кусаю его, чувствуя металлический солоноватый привкус на языке.
– Больно, – шипит и отпрыгивает от меня в сторону.
– Мне с тобой тоже больно, – слова вылетают сами собой, и остановить их выше моих сил.
– Со мной? – раздается слишком серьезный и почти трезвый голос с соседнего сидения.
– С тобой, – соглашаюсь, не оборачиваясь, и плавно трогаюсь с места, сам еще не понимая, в какую беспросветную жопу я нырнул, и чем мне все это обернется в дальнейшем.
От автора
Старенькая девятка плавно тронулась с места, не спеша проезжая мимо неприметной серой вольво. Сидящий за рулем блондин, докурил сигарету, отдал приказ по рации: «Снять наблюдение» и ухмыльнувшись, недобро так, по-звериному, тронулся с места.
А двое в девятке, так увлеченные своими мыслями и эмоциями, просто не заметили машину, что проводила их до самого подъезда в доме старенькой пятиэтажки. Они просто не заметили, а зря. Возможно, тогда они смогли бы исправить хоть что-то…
Часть 8
– Тебе не пора домой? – спрашивает с дивана Глеб, разглядывая полуголый силуэт парня у окна.
– Пора.
– Так вали.
– Ты просто редкостная задница, – прозвучало почти обижено, и Вик, резко обернувшись, успел выхватить на безразличном выражении лица хоть и скрытый, но все же интерес к себе.
– Я и не утверждал, что ангел, – пожал плечами Глеб и, медленно встав с дивана, почти лениво, подошел к парню, совершенно не замечая того факта, что его вообще-то собираются убивать.
Обхватил руками все еще разгоряченное тело, и грубым рывком прижав к себе, прошептал в самые губы:
– Показать где выход?
Вик было дернулся в его руках, но тут же замер, словно прикованный к месту, таким неожиданным поцелуем.
– Прекрати меня кусать, зверь, блин, – оттолкнув довольно скалящегося парня, Вик с трудом нашел взглядом свою безрукавку и, схватив желаемое, натягивал ее уже в коридоре.
– Ничего не хочешь мне сказать? – уже взявшись за ручку двери, поинтересовался парнишка, не поворачивая голову в сторону недоброжелательного хозяина, подпирающего дверной косяк.
– Я буду скучать? – явный сарказм и вопросительные нотки выбили смешок у обоих, вот только Вику было совсем грустно.
– Ясно, – бросил на ходу парень и попытался выйти, но его тут же остановили грубым толчком в соседнюю стену. От неожиданности он не успел сориентироваться и приложившись затылком об косяк, болезненно поморщился.
– И что опять пришло в твою блондинистую башку? – Глеб нависал над ним, упершись руками с двух сторон от головы парня.
Стоило только открыть глаза и проморгаться, Вик увидел, почувствовал, как близко находятся их лица, и это смущало. Попытка оттолкнуть провалилась, все-таки Глеб был заметно сильней, и устав бороться, подался вперед, накрывая его губы своими. Сколько они так целовались? Минуту, мгновение, вечность? Неизвестно, но ни один из них не мог отстраниться первый. Пускай они практически не касались друг друга, но то тепло, что они отдавали безвозмездно, затопило собой все окружающее их пространство.
– Мне пора, – все-таки найдя силы оторваться, прошептал Вик, так и не поднимая глаз на нависающего над ним парня.
– Вали, – все те же язвительные нотки, та же грубость, но интонация изменилась, и Виктор, заметив это, не смог скрыть улыбки и проскользнув под рукой Глеба, выскочил в подъезд.
Но стоило только покинуть помещение и выйти на улицу, как улыбка испарилась.
– Подвезти? – холодные, почти шипящие звуки такого знакомого голоса выбили почву из-под ног.
Виктор, не ожидая такой нежданной встречи, замер на месте. О, сколько он успел передумать за то мгновение, когда длилась их зрительная дуэль, очень много, но все же найдя в себе силы, обошел машину и сев на заднее пассажирское сидение, откинулся на спинку и устало прикрыл глаза.
Приехали.
Ярослав
Его невозмутимый вид бесит неимоверно. Успев заметить растерянность, подумал, что он проявит хоть какие-то эмоции, как оказалось, зря.
– Не хочешь мне ничего рассказать? – сам не понимаю зачем, но все-таки надеюсь на его здравомыслие.
– Нет, – совершенно безразлично и сухо. Здравомыслием тут и не пахнет.
– Давай так…
– Я не буду с тобой разговаривать на эту тему.
– Значит так! – не смог не рявкнуть и, свернув на обочину и затормозив, оборачиваюсь к нему. Эта дрянь так и сидит, сложив руки на груди и не открывая глаз. – Значит, говорить об этом будешь с отцом?
Глаза распахнулись, видимо, запустился мыслительный процесс. Что это в его глазах? Страх?
– Молчишь? Ну молчи.
Только собираюсь тронуться с места, как голос с заднего сидения меня тормозит.
– Не лезь в это дело. Тебя оно не касается.
– Ошибаешься. Меня оно касается в первую очередь, – прозвучало слишком строго, но по-другому никак. – Я предлагаю тебе самому решить проблему. Ты уже большой мальчик и должен понимать, что к чему…
– Я не буду с тобой трахаться! – проорало это недоразумение с заднего сидения и подорвавшись, попыталось выскочить. Хорошо, что двери я блокировал, стоило ему только сесть в салон.
– У тебя мозги в одном направлении работают, да? Если бы я хотел, реально хотел тебя трахнуть, я бы это уже сделал, уж поверь.
– Отец бы тебя убил.
– Да ну? Не уверен. Да и кто сказал, что ты бы это сделал не по своей воле? Пойми, ребенок, если я захочу, то получу твое тело в свое распоряжение, хоть по-хорошему, хоть обходными путями, но смысл ты уловил. Сейчас дело в другом. Если судить по моим наблюдениям, и вообще по обстановке в целом, ты запал на нищеброда и, скорее всего, уголовника. Как думаешь, твой папочка обрадуется такому родству? Я уж не говорю о том, что ты, лапа, всегда бывавшая в активе, сейчас лег под него.
