Текст книги "С небес на землю, но только с тобой (СИ)"
Автор книги: Arne Lati
сообщить о нарушении
Текущая страница: 22 (всего у книги 26 страниц)
Было элементарно страшно. Вик теперь не захочет иметь никакого дела с подстилкой, которую трахал собственный отец.
Я банально сломал парню жизнь. Сначала неосознанно и даже не догадываясь о его существовании, потом – когда влюбил в себя, теперь – открыв ему реальность произошедшего и встав между ним и отцом. Да лучше бы я сдох тогда, после первого изнасилования. Но все же можно исправить прямо сейчас…
Но стоило только зародившейся уверенности начать расползаться по венам, стремительно пробираясь в мозг, как взгляд наткнулся на одиноко стоящую в проеме двери фигуру.
– Ты че приперся? – не смог промолчать, быстро беря себя в руки и становясь самим собой. Демонстрировать свои слабости я точно не намерен.
– А ты не меня ждал? – не смог не подъебнуть Вик. Вот же маленькая дрянь.
– Я вообще никого не ждал. Если только старуху с косой, – ухмыляюсь, слишком недобро и в удивлении распахиваю глаза, когда мне прилетает не хилая такая пощечина.
– Ты ахуел, пацан?
– Теперь я пацан?
– А кто? – огрызаюсь, намеренно стараясь вывести его из себя. Я хочу, чтобы он ушел. Находиться рядом с ним невыносимо.
– Я думал, я твой любимый парень! – наигранное веселье не вызывает ответной злобы. Просто затихаю и устало опускаю глаза.
– Ты поиздеваться пришел? Тогда лучше уебывай, и без тебя тошно.
Но вопреки всем моим ожиданиям, сложившемуся мнению о его вспыльчивости, да и вообще представлением о людях, он не ушел, хлопнув дверью, а лишь вздрогнул и, сделав пару шагов, надавил мне на плечи, вынуждая распрямиться, и забрался ко мне на колени, лицом к лицу, так близко, что от его запаха начало кружить голову.
– А если не уйду? – шепот в самые губы, такой обжигающий и почти болезненный.
Смотрю в его глаза, ища подвох, но ничего кроме привычной открытости не нахожу. Да что с ним?
– Вик… – он затыкает меня на полуслове, прижавшись сухими губами к моим губам, сразу пропихивая почти силой язык мне в рот, и уверенно ведет в поцелуе. И этот поцелуй очень напоминает прощальный.
– Если я позову, ты пойдешь за мной? – его шепот проходится дрожью по телу. Эта близость, я не могу слышать, что он говорит, пьянею в его объятьях, совершенно теряя связь с реальностью.
– Это бред…
Он снова целует, слишком напористо, отчаянно, дерзко. Перехватываю инициативу, обхватываю его за спину и теснее вжимаю в себя. Пускай это последний поцелуй, но сейчас, всего мгновения, хочу чувствовать, что он мой, рядом, отвечает на ласку и сильнее жмется к моей груди, словно ища защиты, которую я не смогу ему дать.
Маленький мой, как же все в этом мире сложно и неправильно.
– Вик. Прекрати, – прошу его, с трудом разорвав поцелуй, когда он одним уверенным движением срывает с меня футболку.
– Нет, – снова поцелуй, пьянящий своей искренностью, но слишком отчаянный. Он словно стремится мне что-то доказать.
Страсть грубыми толчками затопляет разум, заставляя тело трепетать от предвкушения и возбуждения.
– Остановись, – прошу, упираясь ему в плечи и стараясь разорвать поцелуй, но как же это сложно. Он держит крепко, кусает мои губы и дрожит, кажется сейчас таким безобидным и ранимым, что выть от безнадежности хочется.
Не хочу его замарать, как он может прикасаться ко мне после всего? Мне самому мерзко от себя…
– Не отталкивай меня, – шепот на ухо, такой искренний и необходимый, такой живой и греющий, что крышу рвет на ура. Нервы трещат по швам, а все устои разлетаются миллионами осколков по беспокойной душе. Это он должен меня отталкивать, он ненавидеть, так почему у этого парня все так неправильно?
Запустив пальцы мне в волосы, стягивает их на затылке, вынуждая запрокинуть голову, и пройдясь едва ощутимой дорожкой поцелуев по шее, с силой сжимает губами мочку уха, едва задевает ее зубами и тут же зализывает. Что же ты со мной делаешь, парень? Таю от таких легких ласк, неосознанно обхватывая руками его бедра и с силой сжимая их.
– Вик, пожалуйста…
Снова поцелуй, словно он боится услышать что-то…
– Ты что удумал? – отдираю его от себя, потянув за волосы на макушке, и вынуждаю посмотреть себе в глаза. Но бросив взгляд на беззащитно оголенную шею, как мысль медленно начинает уплывать и растворяется в его тихом стоне, стоит только прижаться губами к бьющей жизнью венке на его горле и чувствительно сжать ее зубами.
– Глеб? – зовет он, а я боюсь поднять глаза, боюсь услышать слова прощанья. Целую его напористо, пробираясь холодными пальцами под свитер, и яростно сжимаю разгоряченную кожу. – Глеб? – уже более требовательно.
Оглаживаю выпуклый бугорок на его тесных джинсах и сдавливаю пальцами пах, убедившись, что ему приятно, быстро расстегиваю ремень и запускаю пальцы под белье, где уже горячо и влажно от возбуждения. Вся ситуация очень походит на безумие, но я готов стать безумным, если он будет рядом.
– Глеб! – почти вскрик, когда пройдясь пальцами по стволу, чувствительно сжимаю припухшую головку, кусаю за сосок, втягивая в рот бесстыдно торчащую чувствительную бусинку…
– Ты же сам этого хотел? – вот теперь это злость.
– Подожди, блядь, отпусти, Глеб… – срывается на стон, когда одним уверенным движением заваливаю его на кровать и нависаю сверху.
Почему он обнимает в ответ и сам прижимается к моим губам? Почему трется о бедро вставшим членом и тихо скулит в губы? Что вообще происходит?
– Глеб, скажи, ты его любишь? – все-таки выдает и выжидающе смотрит мне в глаза.
– Кого? – не сразу доходит, но когда все же понимаю о чем речь, достаточно взглянуть в его печальные глаза, как злость медленно перерастает в бешенство.
Вскакиваю на ноги и отлетаю от кровати, хватаюсь за голову, и начинаю заливисто смеяться, истерично, почти безумно.
– Ты псих? – ору, срываясь на хрип.
– Сейчас ты очень похож на психа, – делает мне замечание и ждет. Он реально ждет ответа. Сказочный долбоеб!
– Нет, я не люблю его. Тут скорее подойдет слово – ненавижу!
– Это ложь, – невесело улыбается он и садится. – Мне кажется, ты обманываешь сам себя. Просто та энергетика, что исходила от вас, – замолкает и делает вдох, – вы слишком гармонично смотритесь вместе. Зачем я тебе? Если сравнивать нас с отцом …
– И нахуя вас сравнивать? – не понимаю, к чему он ведет.
– Стоит ли мне бороться за тебя? Оно тебе вообще надо? – его грустная усмешка как нож в сердце. Вот же бестолочь.
– Я, по-моему, как-то тебе говорил, что именно к тебе чувствую. Зачем задавать такие вопросы? Если ты думаешь, что я выберу его, то ты глубоко заблуждаешься. Я лучше выберу земляную яму, глубиной пару метров.
– Скажи это, – просит он, не меняясь в лице, и медленно стягивает с себя свитер, слишком откровенно и эротично, намеренно провоцируя меня на безумные поступки.
А я как мальчишка, теряюсь при виде этого безобразия, готовый упасть на колени и скулить у его ног, лишь бы не уходил, не останавливался. Мир, как всегда, замирает рядом с ним, похоже, он моя новая зависимость.
– Скажи! – повторяет как заклинание, отбрасывая джинсы в сторону вместе с бельем и чуть раздвинув стройные ноги, совершенно бесстыдно облизывает губы, скользит кончиками пальцев по груди к паху....
Иду к нему, не осознавая, не думая, просто следую зову сердца. Я как кукла на веревочке, сломанная и ненормальная. А он безумный кукловод, держащий меня в своих руках.
– Скажи, – просит, почти спокойно, вот только голос дрожит и неестественно вибрирует.
Опускаюсь между его разведенных ног, перехватываю руку и притянув к себе целую в запястье, просто не могу этого не сделать. Отстраняюсь, так и не выпуская ладонь, и подавшись вперед, шепчу в приоткрытые искусанные губы:
– Люблю… – нет нежности или трепета, просто слово, сказанное с убийственной уверенностью и легким упрямством, но ему хватает и этого.
Все, самоконтроль слетает на раз, когда он, крепко обхватив меня за плечи, прижимается к моим губам.
Глажу его бедра, сжимаю ягодицы, трусь о его тело и никак не в силах разорвать поцелуй, словно стоит отстраниться и мир рухнет. Не могу заставить себя сделать ему больно, он словно подавляет меня.
– Хочу тебя, – шепчет, запрокинув голову к потолку и стаскивая с меня штаны вместе с бельем.
– Вик, не здесь…
– Я сдохну иначе, – почти скулеж, почти больно.
Трусь о его бедро болезненно пульсирующим членом, не могу оторвать от него взгляда. Все слишком ярко, живо, натурально, что перед глазами плывет и выть хочется, вот только от счастья или от безысходности – пока не ясно.
Переплетаемся на узкой кровати немыслимым клубком, едва удерживаясь на линии реальности. Он стонет мне в губы, изгибается от каждого прикосновения и сильнее насаживается на растягивающие тугое колечко мышц пальцы, словно намеренно делает себе больно.
– Вик, презерватив…
– Нет! – этот вскрик заставляет вздрогнуть от неожиданности.
Непонимающе перевожу на него взгляд, пытаясь понять, что опять пришло в его блондинистую безмозглую голову, но за пеленой возбуждения ничего не разобрать.
– Я хочу так.
– А я нет.
– Я не забеременею, будь спокоен, – огрызается, сам подается бедрами навстречу, трется об меня и провокационно закусывает раскрасневшиеся губы, не понимая, как сводит меня с ума своей открытостью, дерзостью, напором.
– Послушай, – как же тяжело говорить.
Но все слова застревают в горле, когда он, перевернув меня на спину, оказывается сидящим на моих бедрах, и почти сразу насаживается на меня, загоняя член на всю длину, глухо шипит, запрокидывает голову и морщится, и, черт подери, какой же он сейчас красивый. Слишком откровенный. Слишком сексуальный, в нем все слишком.
– Бестолочь! – шиплю от резкого давления испытывая почти болезненное удовольствие от тесноты и жара его тела. Он такой восхитительно узкий, и осознание, как долго у него не было секса, заставляет тело трепетать от волнения и почти счастья.
– Теперь, хочешь ты этого или нет, но если ты чем-то и болен, значит, мы загнемся оба.
– Вот же придурок, – притягиваю его к себе и нежно целую, улыбаясь ему в губы. Ну что за романтик недоделанный?
Сжав пальцами его бедра, медленно начинаю двигаться, не выпуская его губ из жаркого плена. Он тихо матерится, шипит и изредка стонет, лаская себя рукой. Пытается сам задать темп, начать двигаться быстрее, сильнее, резче. Но я надежно фиксирую его бедра, стараясь не сделать больно, и не давая возможности двигаться так, как ему хочется.
– Блядь, Глеб, что ты меня как девственницу нежишь, еби уже, я же взорвусь сейчас… – так разъярено на меня еще не стонали.
Ну сам напросился…
Все тормоза напрочь отказали, срываюсь на сумасшедший ритм, без конца вбиваясь в его тело, заставляя его выгнуться назад. Не свожу с него взгляда. Он смотрит на меня в ответ, не отводит глаз, прямо в душу, и за пеленой возбуждения блестит что-то совсем безумное и немного пугающее. Подается мне на встречу и беспрерывно стонет, слишком громко и откровенно для этого места, и я в упор не понимаю, почему на наши крики еще не слетелись санитары. Хотя сейчас я вообще мало что соображаю.
Он извивается на мне, рычит... Боже, да что же это?! Скольжу взглядом по припухшим и раскрасневшимся от поцелуев губам, по скулам, горящим ярким румянцем желания, ловлю слетающие с его губ стоны и просто отказываюсь верить, что это происходит со мной.
Он такой манящий, теплый, желанный, такой мой, что в груди разрастается болезненная ласка, низ живота сводит вспышками удовольствия, все тело в раз напряглось, пальцы на ногах сжались от давления и, утробно застонав, резко подаюсь бедрами вверх, до упора насаживая на себя вскрикнувшего парня, и изогнувшись под ним, бурно кончаю глубоко внутри него, задыхаясь сумасшедшим оргазмом, не в силах привести дыхание в норму.
Слышу на грани слышимости хриплое «Вот мудак», и он, откинув мои руки со своих бедер, упирается свободной рукой мне в грудь, царапая чувствительную кожу короткими ногтями, несколько раз насаживается на мой член и, прижав мою руку к своему члену, переплетает наши пальцы, делает пару фрикций и кончает, изогнувшись на мне немыслимым образом, что едва успеваю его придержать, чтобы не слетел на пол.
Дрожит, матерится, рычит и называет меня сволочью, шипит и жмется к моей груди. И я не могу сдерживать себя, начинаю смеяться, открыто так, до больного искренне, прижимаю матерящийся клубок нервов к своей груди, беспорядочно целую уворачивающееся от меня лицо и крепче сжимаю его в своих руках. Идиллия, ну не заканчивайся ты никогда.
От автора
Но они, так увлеченные друг другом, не видели тень у двери, наблюдающую за ними, не слышали удаляющихся шагов, не могли прочитать чужие мысли, именно поэтому не смогли ничего изменить…
Часть 31
– Я могу тебя попросить об одном одолжении? – лениво спросил Вик, натягивая на себя одежду и морщась от сказочных ощущений в районе задницы.
– Не трахать тебя так жестко? – ухмыльнулся Глеб, видя мучения парня.
– У тебя мозги вечно в одну сторону работают, извращенец.
– Это не я час назад меня тут насиловал, – безразлично пожал плечами парень, впрочем, можно было заметить, как дрогнули уголки его губ.
– Сволочь озабоченная! – подвел итог Вик. – Я о другом. Хотел попросить, точнее сказать, ну посоветовать…
– Когда ты начинаешь тараторить, то похож на ребенка, – заметил Глеб, поднимаясь с постели и так же надевая штаны.
– Короче. Посиди в больнице. Чтобы не произошло, побудь здесь и постарайся не выкинуть феноменальной хуйни, пока я попытаюсь разобраться во всем этом дерьме.
– Да что ты говоришь! – восхитился Глеб. – Я прям сяду и буду ждать. Пацан, ты ебнутый, не?
– Ты не понимаешь всей серьезности ситуации.
– Это ты меня учить вздумал?
Двое стояли друг напротив друга и прожигали разъяренными взглядами насквозь. И не поверишь, что только час назад их можно было назвать почти милыми, ну если издалека посмотреть, то вполне можно.
– Ты обещал побыть тут месяц, вот и сиди на жопе ровно.
– Я не могу ровно.
– А что ты предлагаешь? Пойдем к папочке и предложим жить втроем? – оскалился Вик и понял, что переборщил, когда Глеба дернуло как от пощечины, а глаза вмиг потемнели. – Я не это хотел сказать. Извини. Просто мне нужно время, я должен все обдумать и решить, как нам быть дальше.
– А я думать не должен?
– По твоей похуистической роже и не разберешь чего тебе вообще надо.
– Щас ударю, – предупреждающе прошипел Глеб и сделал шаг вперед. Атмосфера стала накаляться.
– Осади, – примирительно отозвался Вик, делая шаг вперед, а разумный человек убегал бы уже, сверкая пятками, подальше от взбесившегося монстра. – Мне надо немного времени, ладно? Я не хочу сейчас вот так все потерять только из-за того, что у тебя в заднице геройство проснулось.
– Ты…
– Я знаю, кто я, знаю кто мой отец, и знаю, что с ним лучше не ссориться. Я поговорю с ним, мне надо, ты только посиди здесь, где мала вероятность пропажи человека.
– Ты меня бесишь, – честно признался Глеб и устало уперся лбом в плечо парня, при том, что рост у них был довольно разный, со стороны это смотрелось забавно.
– Нет, ты меня любишь, – почти издевательски пропел Вик и оторвал от своего плеча голову парня.
– Кажется, уже начинаю жалеть об этом.
– Поздно, – шепот в губы и легкий поцелуй на прощание.
– Вик! – голос остановил парня уже у входа. – Что бы не случилось, как бы все не повернулось, узнаю, что трахался с кем, убью, – вроде и голос ровный, и не рычит почти, а эффект будто тебя граблей почесали. Вик вздрогнул, чуть заметно улыбнулся, и вышел за дверь.
***
Дни стали сменять один другой и медленно сложились в неделю. Вик пытался дозвониться до Яра. Просто чувствуя, что мужчина сможет помочь, пытался обдумать, найти выход, решить хоть что-то, но все бесполезно. Любая мысль сводилась к тому, что надо поговорить с отцом, но делать этого категорически не хотелось. До странного опасная вырисовывалась ситуация.
– Можно?
Вик зашел в кабинет отца без стука. Вроде бы все осталось как прежде, но стоило только переступить порог дома, как напряжение, буквально витавшее в воздухе, ударило по нервам и захотелось бежать. Словно в изученных до миллиметра стенах притаился разъяренный зверь, готовый в любую минуту вырваться наружу и разорвать любого. Странно, но Вик больше не чувствовал себя здесь как дома.
А Юрий действительно был похож на зверя, хищника, смертельно опасного и неуправляемого. В тот день, когда Юрий хотел спокойно попробовать с Глебом еще раз обсудить ситуацию, мирно уладить, увезти парня, дать им двоим понять, что с Виком у них всего лишь влюбленность. Но стоило увидеть, как двое занимаются любовью, несмотря на грубость, банальной еблей это было назвать сложно. Они слишком искренне отдавались друг другу, чувственные поцелуи завораживали своей нежностью, а грубые ласки просто кричали, как эти двое необходимы друг другу. И Юрий понял, осознал, просто смирился, что Глеб ему не будет принадлежать. Он растворился в другом человеке, распахнул свою душу нараспашку, полностью отдаваясь сыну.
И вот тут бы Юрию отойти в сторону и дать парням нормально жить, но… Он испытал истинную ревность, переросшую в агрессию. Все, о чем он мог думать, это как сломать Глеба и заставить его приползти к своим ногам. И план уже был готов, и люди принимающие участие в очередной ломке судьбы невинного парня получили гонорар, но что-то удерживало от финального звонка. Маленькая надежда, необходимость поговорить с сыном.
Вопреки всем внешним показателям, Юрий очень любил Вика. Возможно, сын был единственный, кого Юрий любил по настоящему, открыто и искренне, радуясь каждому его успеху и достигнутой цели. И сейчас этот барьер, выросший между ними, давил не меньше, чем могильная плита. Все-таки Юрий боялся одним своим решением навсегда оттолкнуть от себя мальчишку, вот и тянул, с каждым днем гложа себя изнутри и морально опускаясь туда, откуда уже не подняться.
Он помнил свои слова любви Глебу, в тот момент они были искренними, но сейчас, когда Глеб далеко, как всегда было банальное желание обладать, подчинить, сломать, и оно напрочь отключало разум.
– Заходи, – Юрий смог улыбнуться и отодвинул бумаги в сторону, все равно кроме бессмысленно прыгающих перед глазами букв он ничего не видел.
Вик едва удержался, чтобы не сесть рядом с отцом на крае стола, как обычно это делал, а разместился напротив, в небольшом кожаном кресле.
Это маленькое расстояние и перелом сложившихся традиций обоим давались тяжело.
– Я поговорить хотел, – начал Вик, не зная, что сказать.
– Я понял, говори, – Юрий улыбался, печально так, но все же. Просто он действительно был рад видеть сына.
– Эта история… Я… Я не ненавижу тебя, пап. Не спорю, не самая радостная новость узнать, что твой отец трахал твоего же парня, – Юрий поморщился, – обида за мать есть, и ты об этом знаешь, – Вик и не позволял ему забыть об этом на протяжении всей своей жизни. – Ты же понимаешь, что так оставаться все не может. Я устал бояться, что ты выкинешь в следующий раз и в какой канаве мне потом бегать и искать Глеба.
– Вик…
– Я просто хочу понять, что именно ты к нему чувствуешь и как нам быть дальше? Он не вещь, пап, а живой человек.
– Он мой, – как приговор.
– Это не ответ.
– Это факт, малыш. Еще много лет назад он стал моим и таким и останется. Я не отпущу его, думаю, ты уже это понял. Здесь дело не в тебе, не в его происхождении или чем-то еще. Просто он всецело принадлежит мне. Ты думаешь, я его всегда насиловал? – Вика затрясло, но он не подал вида, лишь сильнее сжал подлокотники кресел. – Он каждый раз, когда был со мной, получал удовольствие, и стонал подо мной, и кончал, и просил еще.
– Хватит!
– Ты просто понять должен, что его чувства ко мне хоть и специфические, но слишком сильные, чтобы он смог меня забыть. Он всегда жил и будет жить прошлым, без конца возвращаясь к нему, и рано или поздно сам придет ко мне. Я не хочу, чтобы ты лез в это дело.
– Не тебе решать за него.
– Ошибаешься, сын, как раз мне. Он сам не умеет распоряжаться своей судьбой. Это на вид он крутой мачо, каким ты его видишь, а на самом деле он просто взбалмошный, дерзкий подросток, не в силах отвечать даже за свою жизнь, не то, что за тебя. Он не распоряжается своей жизнью, потому что не умеет и не хочет. Он просто ребенок в теле взрослого парня, которому нужен рядом сильный человек, способный его подавлять, иначе он сорвется на наркоту, попадет в плохую компанию и загнется в ближайшей подворотне.
– Это бред.
– Это жизнь, Вик, и лучше тебе ее принять поскорее. На твоем месте я бы лучше пригляделся к своей невесте.
– На хуй эту дуру! Я не буду на ней жениться! – Вик вспылил и подскочил на ноги. Сейчас он был готов перевести тему в любую сторону, лишь бы не слышать отца.
– Это не тебе решать.
– Тебе не кажется, что ты слишком много на себя берешь?
Юрий медленно встал, в один миг изменившись в лице. Парень явно переходил все границы, и теперь перед ним стоял не его сын-подросток с ветром в голове, а вполне себе взрослый юноша, и вот эти перемены очень хорошо бросились Юрию в глаза.
– Знай свое место, – пригрозил отец и, обойдя стол, встал напротив Виктора, глядя на него сверху вниз.
– А где мое место? У твоих ног, так же как и Глеба, и Кира, и может еще кого, я же всех не знаю.
– Прекрати истерику, – поморщился Юрий, а так хотелось закрыть уши и просто не слышать таких колких слов, ранящих в самое сердце.
– Я спокоен. Просто сказать хотел. Решил меня женить? В случае отказа денег лишить? Валяй. Можешь себе их в зад… ний карман засунуть, вместе со своим родительским правом. Хватит лезть в мою жизнь. Ты же сам не видишь, как ломаешь мою судьбу и меня вместе с этим. Я исчезну, пап, навсегда исчезну, если ты не успокоишь свое больное самолюбие и ебаный эгоизм, и не отстанешь от нас с Глебом. Он меня любит, а я его, тебя нет в этой простой цепочке отношений.
Это больно. Но слышать правду всегда больно.
– Вик, а ты знал, что пока тебе не исполнилось восемнадцать я в праве распоряжаться твоей свободой? – между делом спросил Юрий, изменившись в лице до неузнаваемости. Если присмотреться повнимательнее, то можно было увидеть вокруг него черную ауру зла.
Вик похолодел, но остался невозмутимым, разве что внутри все замерло от страха.
– Вещи можешь не собирать, сам потом пришлю. У тебя час, потом тебя доставят вертолетом в Лондон. Там Яр присмотрит за тобой. На счет экзаменов не волнуйся, считай, что ты их уже сдал. Ты же рад? – легкая улыбка отозвалась болью в сердце.
– Ты намеренно добиваешься, чтобы я возненавидел тебя? Или боишься, что если буду рядом, Глеб пошлет тебя на хуй и выберет меня?
Юрий замахнулся и впечатал кулак в стол рядом с Виком. Рука дрогнула, он просто не смог ударить сына. Можно признать, что Вик был его единственной слабостью.
– Если бы ты мог, то уже давно бы меня возненавидел. Ты просто не понимаешь, что так будет лучше.
– Да пошел ты, – прошипел парень в лицо опасности, сам не понимая, почему так спокоен.
Возможно, Вик был уверен в Глебе, а может, не хотел осознавать, что отец реально отошлет его за границу, но он упрямо смотрел ему в глаза с неприкрытым вызовом.
– Телефон! – Юрий протянул руку сыну.
Вик, отойдя на два шага, достал телефон, вытащил из него симку и сломал ее перед отцом, флешку засунул в карман, и, замахнувшись, сильным ударом разхуячил телефон об стену на мелкие кусочки.
– Сам собери, если очень надо, – и развернувшись, вышел из кабинета.
Было страшно, было дико. Он не верил в реальность, когда его двое охранников вели к вертолетной площадке за домом. Он не вырывался, все равно бесполезно, да и нецелесообразно. Он не верил, когда вертолет поднялся в воздух и спустя бесконечные несколько минут покинул переделы города. Он не верил, когда его дезориентированного почти силком выдернул из вертолета Яр и на руках отнес в дом. Он не верил, что за несколько долгих часов можно разочароваться в том, кто всю жизнь был тебе примером.
В душе что-то лопнуло, тот болезненно пульсирующий нарыв разорвался и залил желчью саму душу. Хотелось плакать, скулить, умолять, вернуть все как было, но и до смешного стало легче, словно у него ампутировали давно болящую часть тела. Да, без него стало пусто и одиноко, но проще, понятнее, хоть и в разы тяжелее.
Остался один закономерный вопрос: Как отсюда съебаться и попасть к Глебу? Надо было срочно забирать оттуда парня, иначе случиться может что угодно. Вик уже не брался предугадать ходы отца, безумие сложно предвидеть, но вот сидеть без дела он был явно не намерен. Поэтому, когда спустя пару часов после прилета перестал наматывать сопли на кулак, задал Яру сразу два вопроса:
– Деньги есть? И дай позвонить…
Яр обреченно вздохнул, видя в глазах напротив пугающую решимость и предвидя скорейший выход на пенсию, или в другой мир, что более вероятно, кинул трясущемуся парню телефон.
Два месяца спустя…
– Ну Яр… – Вик канючил до неприличия противным голосом, заставляя внутри все нервно дергаться.
– Я сказал нет, – мужчина был решителен и твердо стоял на своем. Ну почти стоял… Маленькое чудовище загнало его на подоконник и все, что блондин мог, это отпинываться от него ногами.
– Ну пожалуйста…
– Уйди, исчадие ада, я не отдам тебе свою душу.
– Какую душу? У тебя ее нет и не было. Ты единственный, кто может мне помочь, – Вик не сдавался и отобрав у мужчины ботинок, почти трепетно прижал его к своей груди.
– Ты понимаешь, что это абсурд? Даже если я захочу…
– Так захоти, – не унимался парень.
– Нахуя? Мне и так хорошо живется.
– Яр, ты вообще-то мне крестный, имей совесть, возьми на себя за меня ответственность.
– Нет уж, лучше я перестану быть твоим крестным, зато живым не крестным.
– Сука бесчувственная! – Вик вылетел из кабинета, звучно хлопнув напоследок дверью, но затишье было не долгим, и уже спустя три минуты он вошел обратно…
– Ну Яр…
Мужчина тяжело вздохнул. Эта история продолжалась уже три недели и, мягко говоря, утомляла.
– Отстань.
– Тут есть прослушка? – серьезно спросил парень.
– Нет. Фильмов что ли пересмотрел?
– Ну телефон же…
– Это телефон, а это моя квартира, моя личная частная собственность, кстати, ты не вписываешься в интерьер, съебись отсюда.
Вик неожиданно оказался слишком близко и, обвив шею мужчины руками, прижался к его груди и прошептал прямо в губы:
– Пожалуйста…
Яр вздрогнул, замялся, облизал в момент пересохшие губы, и все же, взяв себя в руки, отвернулся в сторону.
А Вик был готов на все. Ему уже было глубоко насрать на совесть, честь и что там еще положено у приличных людей. Он бы с удовольствием продал душу дьяволу, лишь бы вернуться в Россию и увидеть Глеба, узнать что с ним все хорошо, но без помощи это было сделать достаточно проблематично. Предложений приобрести извращенную душонку не поступало, и он с завидной регулярностью продолжал доставать Яра.
– Вик, послушай меня, – Яр начал спокойно и подозрительно тихо, что парню пришлось прислушиваться к каждому слову. Яр в ответ обнял Вика за талию и притянул к себе, все так же продолжая смотреть в окно.– Твой план лишен всякого смысла. Во-первых, если я их и достану, тебе нет восемнадцать…
– Исправим.
– Внешность слишком запоминающаяся…
– Подрехтуем.
– Да заткнись ты, а то я щас сам тебе ее подрехтую, – вспылил Ярослав и повернулся к до тошноты упрямому подростку. – Если ты совершишь подобную глупость, твой папаша сразу об этом узнает.
– Ты стуканешь?
– Нет, есть и другие уши и глаза. Да и искать тебя будут у Глеба.
– Ты что-то о нем знаешь?
– Не меняй тему. Все слишком сложно, малыш. Твой отец влиятельный человек, у него много денег и он не пожалеет их потратить, чтобы разыскать твою задницу, а за одно и Глеба. Ты же себе жизнь ломаешь, своими руками, прямо сейчас. Все же перевернется с ног на голову и назад дороги не будет. Ты об отце подумал?
– А он много обо мне думал пока Глеба трахал?
– Прекрати истерить. Вик, я прошу тебя, даже может чуть-чуть умоляю, ну не пори ты хуйню.
– Если ты не поможешь, я все сделаю сам.
– Во-первых, это шантаж. А во-вторых, ты не выедешь дальше этого города.
– Мне уже нечего терять, у меня и так ничего нет.
Вик подался вперед, фиксируя голову мужчины за шею в одном положении, и прижался к чуть приоткрытым влажным губам. Вик не чувствовал ни вкуса, ни нежности, ничего. Его чувства давно притупились. Они словно впали в анабиоз, поэтому кроме привкуса табака на языке больше нечего не почувствовал. Но упрямо продолжал целовать шокированного мужчину, чувствуя, как тот отвечает в ответ и не пытается перехватить инициативу, просто наслаждается моментом. Он целовал слишком самоотверженно, стараясь вложить в поцелуй все, что чувствует, потому что слова и аргументы уже иссякли, так же как и нервы, терпение и здравый смысл.
Отстранившись через пару минут, с нескрываемой болью посмотрел в голубые глаза мужчины, желая найти в них поддержку.
– Еще раз так сделаешь – выебу, – на полном серьезе сказал Яр и попытался оттолкнуть парня, но Вик упрямо стоял на месте, не двигаясь сам и не позволяя этого мужчине.
– Выеби, только помоги, – в каждом слове слышна мольба. И было физически тяжело смотреть на то, как парень себя ломает ради необходимой помощи. – Яр, у меня кроме тебя никого больше не осталось. Мне некому доверять. Пожалуйста, блядь, я прошу тебя. Это не сложно. Немного денег и мозгов – и все будет нормально, – Вик уткнулся в сильное плечо лбом и затих. Он ждал… Ждал чуда.
– Ты понимаешь на что обрекаешь меня? Юрий не прощает предательства, и тебя не простит.
– Ты боишься?
– Не хочу рисковать.
