Текст книги "С небес на землю, но только с тобой (СИ)"
Автор книги: Arne Lati
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 26 страниц)
Хорошее настроение не могли испортить ни мерзкая погода, ни грязная одежда, неприятно липнущая к телу, ни мысль, что отец непременно его убьет. Было почти болезненное спокойствие, словно все эмоции законсервировали, и выпустить их наружу не представляется никакой возможности.
Но все хорошее не может длиться вечно. Уже заезжая на охраняемую территорию особняка, Вик заметил припаркованный у крыльца знакомый Лексус и выдохнув, побрел домой как на казнь.
А в особняке было не все так радужно. Юрий, глава семьи и отец раздолбая сына, был явно не в духе. Хождения из угла в угол не помогали, а только нервировали, причем не его одного.
Не то чтобы Юрий слишком переживал за сына. Нет, безусловно, он беспокоился о нем и не мог не волноваться, просто что-то пошло не так в последнее время. Словно вся их хрупкая идиллия рухнула в один миг. Может, виной тому затянувшийся переходный возраст сына, а может, избалованное воспитание и вседозволенность, кто знает, но последнее время стало практически невозможно контролировать сына. Вик прекрасно мог постоять за себя. Для этого отец специально нанимал ему дорогостоящих учителей и наставников. У него всегда в машине лежал ствол, которым в случае надобности он смог бы воспользоваться, да и если взять во внимание взрывной характер сына, то не известно стоит ли защищаться ему или тем, кто волей судьбы решил перейти ему дорогу.
– Че не спим? – послышался недовольный голос от двери.
Вик стоял со сложенными на груди крест-накрест руками, не осознано выставляя перед собой защиту, это и не понравилось отцу.
– Шлялся где? – раздался голос с дивана.
Представительный молодой мужчина, развернувшись вполоборота, с изумлением смотрел на перепачканное нечто, от былой красоты которого остались только горящие недовольством глаза.
– Не твое дело, – огрызнулся парень, на что удосужился лишь ироничного смешка.
– Вик, я, если не ошибаюсь, сказал тебе, что нам нужно поговорить. Или я что-то путаю? – с каждым словом интонация становилась все монотоннее и тише, но эффект от этого был просто потрясающий. Хотелось сжаться, забиться в угол, лишь бы не слышать этого почти мертвого голоса пробирающегося в самую душу.
– Я забыл.
– Врешь.
– Вру, – согласился парень.
– Яр, оставь нас, – приказал мужчина, и блондин, ни минуты не раздумывая, спокойно встал с места и удалился, скрывшись на втором этаже. Он уже давно стал почти членом семьи, которому Юрий доверял практически всецело, поэтому иногда оставался здесь ночевать, это было нормальным явлением.
– Поговорим? – спросил Вик, подходя ближе к отцу, но не предпринимая попытки присесть. И дело было вовсе не в боязни испачкать дорогую светлую кожаную отделку мебели, а в намерении стоять выше, хотя бы зрительно казаться на равных с отцом.
– Как предпочтешь: кратко или основательно? – с легкой усмешкой спросил Юрий, так же поднимаясь со своего места и присаживаясь в полуметре от сына, на подлокотник большого кресла.
– По-быстрому, я спать хочу, – они смотрели глаза в глаза, считывая эмоции друг друга и стараясь настроиться на одну волну.
Несмотря на бунтарский характер Виктора и железный нрав Юрия, они были очень близки. Нет, они не ездили вместе в парк, не ходили на рыбалку, это было что-то внутреннее, родное, известное только им двоим.
– Во-первых: где ты был?
– Гулял.
– Вик?
– Я все сказал.
– Допустим. Подрался с кем?
– Марик, но с ним я сам разберусь. Даже не пытайся лезть в это дело.
Возникла минутная заминка.
– Говори, пап.
– Твоя будущая судьба не безразлична мне…
– Я сам в свое время сделаю свой выбор, – не смог не вспылить парень, от чего отец закатил глаза и сердито глянул на верх лестницы.
– Если ты хорошо подумаешь, то поймешь, что все мои действия, касательно тебя, были тебе во благо, – Юрий пытался осторожно подбирать слова, чтобы не спугнуть сына.
– Прекращай ходить кругами, говори прямо, – почти прокричал Вик, все-таки выдержки у него было в разы меньше чем у отца.
– Ты же знаешь, что моя компания рано или поздно перейдет тебе по наследству, – Вик закатил глаза, и хотел было отойти на пару шагов назад, прекрасно понимая, к чему ведет отец, но мужчина перехватил его за запястье и удержал на месте. – И так же я, в свою очередь, понимаю, что ты угробишь ее уже через месяц. Поэтому самым лучшим для нас решением будет либо объединить со временем компании с отцом Кирилла, и ты стал бы его законным супругом, в наше время это не новшество. Он бы ее возглавил, а ты спокойно смог бы заниматься херней, которой полно в твоей блондинистой голове. Либо ты заключаешь брак с Ярославом и дальше все то же самое, но смысл ты понял.
– Ты совсем? – парень от шока выдергивает руку из захвата и все-таки отходит на пару метров, ощущая кожей, как дышать стало легче. – С какого хуя я должен выходить замуж за МУЖИКА, да еще и за того, кто приглянулся тебе? Яр старый, он еще быстрее тебя копыта склеит, – на лестнице послышалось недовольное шипение, – а Кир пускай управляет, чем хочет, но только без меня. Заебись вообще, из меня родной отец подстилку сделать хочет. Все? Маразм попер? Стареешь?
Звонкая пощечина приглушила все звуки и разрастающуюся с каждым сказанным словом истерику.
– Не лезь в мою жизнь, отец. Пускай к хуям летит вся твоя компания, но свой выбор я сделаю сам, – Вик с вызовом смотрел в глаза отца, ища там поддержку, но кроме вселенского холода не видел больше ничего.
– Я даю тебе месяц на размышление, потом выбор за тебя сделаю я. И не надо цепляться за половую предрасположенность. Я прекрасно осведомлен, что ты спишь как с парнями, так и с девушками.
– Это низко, – все что смог выдавить из себя Вик и спокойно развернувшись пошел вверх по лестнице, не обращая внимания ни на разъяренный взгляд отца, ни на притихшую по углам прислугу, ни на Яра, незримой тенью стоящего у стены и с опасением смотрящего вслед удаляющемуся парню.
В доме наступила полная тишина…
Вик
Душ, переодеться, почистить зубы – все на автомате. В голове ни единой мысли, а лишь вселенская обида, и долбанный характер, не дающий даже возможности обдумать сказанное отцом.
Как может он благо своей гребаной компании ставить превыше счастья сына? И ладно бы бабу какую подобрал, нет же, мужика мне сует. Просто нет слов.
Устало падаю на кровать, уткнувшись лицом в подушку. Перед глазами сразу всплывает образ Глеба, его глаза цвета холодного металла, руки эти сильные, жесткие поцелуи… Не могу сдержать болезненного стона, понимая всю комичность ситуации. Несмотря на мой явный протест быть с выбранными отцом мужиками, я походу залип на совершенно другого парня.
И возможно в глубине души я понимаю, что брак это всего лишь формальность, как официальный документ, договор, и что спокойно можно будет вести личную жизнь помимо него, но сам факт загнать меня в установленные отцом рамки выбешивает.
Дверь в мою комнату скрипнула, и обернувшись, я даже обрадовался. Уж лучше этот извращенец, чем отец.
– Ну и что ты натворил, придурок? – присев на край кровати, он небрежно отбросил галстук через плечо и, расстегнув несколько верхних пуговиц белоснежной рубашки, вздохнул с облегчением.
– Изыди, а? – прошу по-хорошему.
– Видимо, жизнь тебя ничему не учит, – устало выдыхает он и падает на кровать, но то ли он промазал, то ли так и задумывалось, но лег он мне на поясницу, уложив туда свою пустую блондинистую голову.
Моя попытка скинуть его, увенчалась провалом, хватило всего нескольких его слов:
– Будешь дергаться, я на тебя целиком лягу, и не факт, что одетым.
– Гребаный педик, – вырывается раньше, чем успеваю себя тормознуть.
– Вообще-то, я «би», но для тебя могу быть «педиком», если тебе, лапа, так будет угодно, – явная издевка злит неимоверно.
– Будешь снизу? – удивленно приподнимаю бровь, все так же привстав на локтях.
– Нет, это вряд ли, если только в нашу первую брачную ночь в качестве моего тебе подарка.
– Пошел к ебеням, – дергаюсь и все-таки вырываюсь из-под него. Сажусь в позу по-турецки и зло сверлю его глазами, предусмотрительно бросив себе на ноги подушку.
– Давай нормально поговорим? – примирительно предлагает он, и одним плавным движением садится рядом со мной. – Если ты остынешь и включишь свою бестолковку, то поймешь, что не все так страшно.
– Ты про то, что можно заключить брак формально, а жить с кем захочу?
– Нет, это хрен тебе. По себе знаю, что если заполучить к себе в коллекцию такую дикую зверюшку, как ты, то делить ее ни с кем не захочется, – ухмыляется этот хищник, а у меня по позвоночнику мурашки начинают скакать стаями, а спину прошибает холодный пот.
– И где тот просвет, о котором ты толкуешь?
– Подумай... Что, вообще никак? – удивляется он, а я отрицательно качаю головой. – Ну ты и затупок.
Я бы, может быть, и обиделся, если бы не хотел услышать то, что он так хочет мне рассказать.
– Кирилл, твой дружочек, насколько мне известно, тоже на тебя давно слюни пускает, но вот с папочкой у него не такие доверительные отношения, как у тебя. Смекаешь?
– Нет.
Его выдох почти как ругательство.
– Отец твой может сделать меня своим преемником и под его влиянием наш многоуважаемый партнер будет вынужден отдать своего сыночка мне на растерзание. Несмотря на то, что детей у него трое, и Кирилл младший, он единственный, у кого есть мозги, но воспротивиться отцу он не сможет.
– Так это же здорово, совет вам да сто лет жизни без СПИДа и геморроя, – вскакиваю на ноги, но его шальной блеск в глазах вынуждает меня напрячься. – В чем подвох?
– А вот тут ты права, моя блондинка, подвох есть и существенный. Мне придется трахать того паренька, но это не столь страшно. Дабы снять стресс со своих плеч, я буду трахать тебя, в любое удобное для меня время. Так что от перестановки мест женихов, секс у меня не изменится, – его счастливый оскал прошелся скальпелем по сердцу.
– Сука, – выплевываю ему в лицо.
– Тогда я в любом случае выберу не тебя.
– Это глупо. Я, по крайней мере, дам тебе право жить нормально, а не быть моей прикроватной игрушкой для своих больных утех. Но думай сам, – он медленно встает и направляется к двери.
Мне нечего ему ответить, в голове святая пустота, поэтому хватает всего пары минут, чтобы после того, как дверь закрылась и нежданный гость покинул мою комнату, я заснул.
Всю неделю хожу сам не свой, полностью игнорирую отца и Яра, ловя на себе их обеспокоенные взгляды. Нет, может, их так просто пучило, но, по-моему, было видно реальное беспокойство.
В школу хожу как на каторгу, видеть Кира сейчас для меня хуже пытки, и друг упрямо делает вид, что не понимает, что со мной происходит. А я все чаще ловлю себя на мысли, что гипнотизирую телефон, жду звонка от Него, но как реалист понимаю, что такой человек как Глеб не позвонит первый, ну или у него денег нет на счету, что скорее всего.
Именно эта нервотрепка, накопившаяся за всю неделю, вылилась в банальное желание нажраться. Оставив машину на школьной парковке, чтобы отец не смог разыскать мое пьяное тело, поехал в один не самый дорогой, но довольно элитный клуб. Проблем с пропуском не возникло, в таких местах этого не случается. Если у тебя есть деньги, то вход всегда свободен.
За небольшим столиком ютятся несколько знакомых ребят, собственно к которым я и направляюсь. Банальные приветствия, треп ни о чем, и спустя некоторое время все утихают и дают мне возможность побыть наедине с собой.
Яркая атмосфера пестрит роскошью, стильно обставленное помещение притягивает взгляд к деталям, извивающиеся на шестах парни и девушки сексуальной внешности поражают своими умениями, но мне на все на это настолько похуй, настолько, что хочется закрыть уши, чтобы не слышать оглушающих звуков музыки, и глаза, дабы скрыться от ярких прожекторов в темень. Все это буквально достало. Странно, даже почти смешно, но сейчас я хочу оказаться в старенькой ванной, с еще советским кафелем на стенах и старым линолеумом, увидеть полные отрешенности недовольные глаза, услышать колкие шуточки и неосознанную грубость одного конкретно взятого человека. Так какого хера я тут сижу?
– Вик, ты куда? – меня дергают за руку, когда уже почти встаю на ноги.
– Домой, – отмахиваюсь от приятеля, зажравшегося папенькиного сынка, очередного из многих моих знакомых, и поспешно попрощавшись, ухожу.
С такими людьми, как они, нельзя враждовать. Искореженный и изувеченный деньгами и вседозволенностью ум может толкнуть их на самые безумные поступки, которые в последствии могут стоить тебе жизни.
Слегка пошатываясь, бреду на выход, понимая, что последний бокал шампанского был лишним. Отбиваюсь по дороге от приставучих ухажеров и почти не удивляюсь, когда у выхода мне заламывают руки и, закрыв рот, тащат в подворотню. Блядь, да тут даже подворотня элитная: тут тебе и диванчик, почти не пыльный, и столик рядом... Сервис, однако.
– Лапочка, и что это мы так рьяно отбиваемся-то, а?
Чего отбивался-то? Ну дал ему в морду на выходе, когда он хватанул меня за зад, это разве отбиваешься?
– Тебе на жизнь насрать или как? – решаю уточнить, пока досконально запоминаю его лицо, и еще двух мужчин, стоящих за его спиной.
– Какой дикий, прям заводит, – промурлыкало это недоразумение в розовой рубашке и белых брюках в обтяжку, отдаленно напоминающее мужчину.
– Ты че, машина что-ли, чтобы тебя заводить? Так слей масло в сторонке и иди себе с миром, а то пострадаешь еще, – не пытаюсь быть дружелюбным, не оглядываюсь по сторонам, ища, куда бы убежать, просто стою и с вызовом смотрю в его глаза, затянутые алкоголем и яростью.
– Как фамилия? – решает уточнить он.
Какой продуманный, сразу видно, крыша у него не самая прочная, кто поглавнее и сломать может.
– А тебя ебет какая у меня фамилия, имя, или адрес проживания? Ты со мной разговариваешь… – резкий выпад одного из мужчин стал неожиданностью. Пропускаю удар, за ним другой, и еще один, но все-таки взяв себя в руки, изворачиваюсь, и рядом стоящим столиком вырубаю ближайшего из свиты, слыша неприятный треск, то ли мебели, то ли его костей. Второму совершенно нечестно бью по яйцам, воспользовавшись его заминкой, и пока он корчится на полу и сжимает свое достоинство, вплотную подхожу к перепуганному недопарню, искренне получая удовольствие, видя страх в его глазах.
Мне не мешает ни стекающая по лицу кровь, ни боль под ребрами, ни ноющая рука – просто все равно.
– Ну что, лапа, ты хотел поговорить? Валяй, – мои глаза горят гневом, в венах кипит адреналин, а пальцы непроизвольно сжимаются в кулаки. Как же въебать-то хочется и, не дожидаясь его ответа, со всей дури бью в солнечное сплетение, краем уха слыша его судорожный выдох и хрип. Согнувшись пополам, он падает на колени и я, не задумываясь, с разворота бью ему с ноги в лицо. Он плачет, зажимает руками нос и сжимается в подобие комочка.
Когда ухожу, у меня нет ни грамма страха, ни раскаяния, ничего. Таких людей как они просто нельзя жалеть, да и жалость мне не знакома. Они сломали не одну молодую душу и, в лучшем случае, просто трахнули бы зашедшего на огонек случайного зрителя, ищущего приключений на свою задницу, а в худшем даже предположить сложно, что творится в их головах и извращенных фантазиях.
Найдя платок, кое-как привожу себя в порядок и поймав, не без труда, на дороге тачку, называю примерный адрес. Водила хоть и с неохотой, но все же везет, заранее взяв деньги.
Бреду по уже знакомой улице, дышу свежим воздухом, радуясь, что ветер стих и можно просто погулять вот так в ночи. Алкоголь притупляет боль и чувства, и ничего не хочется, кроме как просто идти вперед, это место действует на меня успокаивающе.
Неподалеку слышны пьяные маты, звуки гитары и веселое пение в разнобой. Кто-то смеется, кто-то ругается, а кто-то самозабвенно поет, и не важно, что все остальные поют другую песню, главное же орать всей душой, так чтобы кишки радовались.
В какой-то момент звуки немного стихли, и мне даже показалось, что атмосфера стала сгущаться. Еще тут мне пиздюлей отхватить, для полного счастья, и с чувством чисто выполненного долга прямиком под венец, блядь.
Так и иду прямо, намеренно не смотря по сторонам, но боковым зрением все-таки цепляю фигуру, стремительно направляющуюся ко мне, и я просто уверен, что почувствовал исходящие от него импульсы гнева и раздражения.
Шаги все громче, стук каблуков об грязный асфальт все более резкий, а я продолжаю изображать танк и медленно, но верно, иду в неизвестном даже мне направлении.
Рывок за руку, порыв ветра от резкой смены траектории хождения, капюшон с силой сдергивают с моей головы, и стоит только поднять глаза вверх, как раздается знакомо-раздраженное:
– Блядь, опять ты?
Губы сами собой растягиваются в ехидной усмешке, в глазах загораются искорки веселья и я, подавшись корпусом вперед, приподнимаюсь на носочках и томно произношу в самые губы парню, едва задевая его своими:
– Опять я! – и укусив его за губу и скользнув по ней языком, утыкаюсь ему в плечо, все так же стоя в непосредственной близости.
И нет болезненного желания обнять, расцеловать, залюбить до смерти. К чему эти розовые сопли? Просто хочу почувствовать его запах, смесь машинных масел, табака и ненавязчивого одеколона. Понять, что он именно тут и больше ничего.
Над головой сыплются хриплые маты, меня куда-то посылают, зачем-то отправляют и называют меня неизвестными в природе словами, но оттолкнуть не пытаются. Он все так же держит меня за руку, крепко сжимая запястье, почти до боли, но так даже лучше, хочу чувствовать его.
Часть 5
Глеб
– Глеб, да что с тобой?
Поворачиваю голову на звук и встречаюсь с обеспокоенным взглядом Сашки.
– О чем ты?
– Да ты же сам не свой, тебя трясет буквально, дерганный стал. Случилось что?
А вправду, что такого случилось? Ну, прошла неделя, как неделя. И почему я, интересно, взял отсчет с того дня, как пацан свалил из моей жизни? Мне словно чего-то не хватает. Нет, я не лезу на стены от тоски, не вздыхаю томно по ночам в подушку, хрень какая-то, просто в душе что-то надломилось. Я не стал другим, просто…
– Блядь, – выдаю вслух, не веря своим глазам.
Пока размышлял на тему своих перемен, атмосфера заметно изменилась. Запахло кровью, новизной и тем проклятым одеколоном, въевшимся мне в память. Окидываю взглядом всех собравшихся и только сейчас понимаю, что это не сон.
Вспомнил, твою мать.
Одинокая фигура, не спеша прогуливающаяся по ночной аллее рядом с заброшенной стройкой, изрядно покачивающаяся на ветру и никак не способная выбрать одно верное направление… Да это же этот пацан. Вон как парни напряглись, уже сейчас понимая, как неплохо можно поживиться с такой удачной жертвы.
Встаю с места, откинув в сторону руку Сашки, попытавшегося меня удержать, и иду прямиком к нему. В душе все кипит от гнева и ярости. Ну что за остолоп такой, что шляется здесь по ночам? Чего ему дома не сидится? Совсем на жизнь насрать? Здесь же убьют и тут же прикопают, и никакие связи, деньги или органы не помогут. Ночь скроет все и не найдется ни одного свидетеля, ни одного.
Оказавшись совсем близко, понимаю, что меня нагло игнорируют, дергаю его на себя, разворачивая лицом к лицу и сдергиваю капюшон с головы. На минуту замираю, что-то в душе екает. Хотя в какой душе? Свою я уже давно отдал демонам на растерзание. Но видеть на некогда красивом лице эти кровавые подтеки, эти губы разбитые и пьяные уставшие глаза, физически тяжело. И от этого злюсь еще сильнее.
– Блядь, опять ты? – вылетает сразу, как только в серо-зеленых глазах промелькнуло осмысление. И не боится же, поганец, ему вообще фиолетово, что его могут грохнуть в первой же подворотне и, кажется, это сделаю именно я.
Эта сволочь подается вперед, так неожиданно, что не успеваю отреагировать, словно инстинкт самосохранения рядом с этим недоразумением притупляется, обхватывает меня за шею и шепчет в самые губы, опаляя их своим горячим дыханием:
– Опять Я! – и мерзкая ухмылочка, которая сейчас выглядит просто пугающе.
Пока пытаюсь понять, что происходит, он кусает меня за губу и, зализав ее, от чего по всему телу начал расползаться жар, который в себе удержать просто невозможно, теснее подается вперед и утыкается носом мне в плечо.
– Ебаный пацан, и откуда только ты взялся на мою голову? Не живется тебе спокойно? Приключений захотелось? Ну что за ебанутое создание? – хрипло матерюсь, стараясь донести до него хоть одну здравую мысль, но судя по тому, что эта зараза улыбается, до него-таки не дошло.
И самое интересное, что все происходящее кажется таким правильным, словно происходило уже не один раз, что становится не по себе.
– Придурок, ты как вообще? Крыша не поехала? – задаю вопрос, отодрав его блондинистую голову за светлые пряди.
– Нет. Устал. Отнеси меня на ручках, – предлагает это недоразумение, именуемое человеком разумным, а у меня возникает желание, все отчетливее, допинать его ногами до дома и сдать на руки родителям, предварительно выпоров ремнем.
И вот видно, что гордость плещется в его глазах, как расправлены плечи, как напрягся взгляд, заметив двух парней идущих к нам, но упрямо продолжает мне улыбаться. Готов отдать ему должное, либо он просто великолепный актер и так умеет при мне скрывать свою избалованную сторону личности, либо он сказочный долбоеб и неизвестно, что из этого лучше.
– Глеб, не познакомишь нас со своим другом? – послышалось со спины.
В душе начинает закипать недовольство. Этому-то какого хера тут надо? Не слишком ласково обхватываю пацана за талию и притягиваю к себе. Не то чтобы желал его защитить, я и сейчас хочу ему устроить взбучку самолично, просто так хочу и все.
Он спокойно стоит рядом, но готов поспорить, что слышал, как он хмыкнул.
– Зачем? – спрашиваю закономерный вопрос у Ильи, смеряя его озадаченным взглядом.
– Ну как же? – искренне удивляется парень и театрально разводит руки в стороны. – Бродит такая лапа по нашим улицам, землю топчет, а вдруг чужие кто встретят? А вдруг обидят? – и на его лице просто красным маркером написано, кто именно это будет, и с какой жестокостью.
– Пускай попробуют, – из груди вырывается рык и Илья начинает сдавать, взгляд тускнеет и меркнет.
Эта «лапа», пока все втупляли, обхватывает меня за шею руками, виснет на мне, и томно шепчет, так, что слышали все:
– Может, уже пойдем, м?
Не могу скрыть улыбки и, отлепив от себя эту пиявку, разворачиваю его к себе спиной и, подтолкнув к подъезду, вынуждаю идти вперед. Он, не останавливаясь, топает прямо, изрядно покачиваясь, но при этом, умудряясь так соблазнительно вилять бедрами, что засмотрелся не только я, напевает себе под нос незатейливую песенку, и все это ну с такой гордой осанкой, что непроизвольно восхищаюсь его умением держать себя на людях.
– Вопросы? – с вызовом смотрю в глаза Илье и подошедшему к нам Сашке.
– Не приживется здесь пацан. Глеб, его же размажут, сам понимаешь. Да и больно он дерзкий для здешних мест. Убери пацана, прошу пока по-хорошему…
– А то что? – складываю руки на груди, понимая, что сейчас, возможно, будет драка.
– Я не угрожаю тебе, просто предупреждаю. Таких, как он, тут терпеть не будут. Не наших кровей парень. Его подставишь и сам подставишься.
– С этим я сам разберусь, если ты не против?
– Да мне похую, если честно, но я предупредил, – Илья хлопнул меня по плечу и, развернувшись, побрел прочь.
– Глеб… – начал Сашка, заставляя внутри закипать кровь от одних его жалостливых ноток.
– Съебись, – резво стартую с места и, догнав это недоразумение уже возле дороги, перехватываю поперек талии и закидываю к себе на плечо.
Не легкий, конечно, но так явно быстрее будет.
– Я вижу землю под ногами! – проорало это чудо и начало махать руками и ногами. – Я лечу!
Щас мы оба полетим, если он не перестанет так махать руками и ногами. Бью его по заднице, слышу вскрик, радуясь ему, как ребенок конфете, и уже спокойно несу свою ношу дальше.
С горем пополам затащил его в подъезд. Эта зараза никак не хотела туда заходить, мотивируя это тем, что ему, блядъ, страшно, и, вцепившись в дверной косяк, накрепко к нему прилипла. Ставлю его на землю, едва поборов желание оставить здесь, и приподняв его за подбородок, накрываю его губы своими. Он, потеряв бдительность, расслабляет руки, чем я тут же пользуюсь, схватив их одной своей, и заталкиваю его таки в помещение.
Когда оказываемся в квартире, удостаиваюсь ну такого разобиженного взгляда, что просто не могу сдержать злорадной усмешки.
– Пизды где получил? – этот вопрос давно меня интересует. Сам не пойму почему, но желание сделать больно тем, кто поднял руку на пацана, нестерпимое.
Вы посмотрите на него: эти глаза распахнутые, хоть и с многообещающим прищуром, эти волосы блондинистые– да он как дитя неразумное, я бы даже сказал безмозглое. Его жалеть надо, а не бить.
– В клубе, – все-таки ответили мне и, присев на корточки, а потом и на задницу целиком, стали стаскивать с себя кроссовки. Видимо, он здесь надолго. Причем во всех смыслах. Это недоразумение запуталось в шнурках и явно не скоро справится с ботинками, а уходить он вообще не собирается, вон какая морда счастливая.
– И кто тебя туда пропустил? – интересуюсь, присев перед ним на корточки и не развязывая – так стягиваю с него кроссовки.
– Деньги.
– Кличка такая?
– Нет, это которые шуршат, ну за них еще продукты покупают, ну ты их вряд ли видел, – и улыбка на пол-лица.
Даю ему подзатыльник и рывком ставлю на ноги.
Он, покачнувшись, падает на меня и крепко обхватывает за спину.
– У тебя просто отвратительно неровный пол, – выдало ЭТО и, оттолкнувшись, побрело в ванную.
– Жрать надо меньше и пол ровный будет. Ты, кстати, куда?
– Мыться!
– А у себя дома ты этого сделать не можешь? – следую за ним, и как знал, успеваю подхватить его возле двери, когда занос был максимально опасен.
– Тебе воды жалко? – вскидывает голову вверх и буравит меня взглядом, а в глазах такие чертенята пляшут и вилами размахивают, что все тело сводит легкой предвкушающей судорогой.
Он скользит взглядом по моим губам, перемещается на глаза и опять на губы. Словно провоцирует. И стоит мне только наклониться к нему, как он вырывается и все-таки заходит в ванную, закрыв за собой дверь. Это что сейчас такое было? Меня что совращать пытаются или нагло динамят? Ну поганец.
От автора
Когда Глеб зашел в ванную, то обнаружил интересную картину. Вик стоял возле раковины, сгрузив на старенькую стиральную машинку толстовку, пачку сигарет с телефоном и ствол, самый настоящий огнестрельный пистолет. Теперь неудивительно, почему он так спокойно блуждает по ночам, пронеслось в голове у хозяина квартиры.
Чуть оттолкнув в сторону парня, Глеб усаживает его на унитаз и не торопливо достает из аптечки все необходимое. Все происходит в полном молчании, и атмосфера с каждой минутой сгущается все сильнее.
Присев на корточки между его ног Глеб обрабатывает раны на лице обеззараживающим раствором, смазывает мазью, все это – не глядя в глаза нежданному гостю. Сейчас к парню пришло осознание, что пацан, разъезжающий на дорогой тачке и спокойно разгуливающий со стволом за поясом, не просто избалованный мальчишка, а вполне себе сын чьего-то влиятельного папаши и это может стать проблемой. Большой проблемой. Особенно для Глеба, человека у которого не то что крыши нет, даже самой элементарной возможности защититься не будет. И это сильнее подливало масла в огонь. Безусловно, парень был интересен сам по себе, да и что уж там, красив поганец, но его возраст вполне мог послужить серьезным препятствием.
– Сколько тебе лет? – Глеб и не понял, как голос стал тише и более грубее, будто здравый смысл сейчас брал верх над эмоциями и вырывался наружу.
– Трахнуть меня хочешь? – в голосе паренька не было ни грамма стеснения или раздражения, он будто спрашивал, как пройти в библиотеку.
– Хочу, – так же спокойно ответил Глеб и поднял-таки глаза на парня.
– Шестнадцать недавно исполнилось. Все еще хочешь? – этот вызов в серо-зеленых глазах, действовал лучше, чем любой афродизиак.
– Возможно. Здесь какого хера забыл? Или там, откуда ты прилетел, людей нет? – не смог не съязвить Глеб, поднимаясь на ноги и убирая уже ненужные медикаменты в ящик.
– Люди есть везде, вот только содержимое в них разное.
– О чем ты?
– Не вникай. Слушай, свали, а?
– А ты не оборзел? – изумился Глеб, но не смог скрыть улыбки, поражаясь наглости этого недоразумения.
– Я поссать хочу, или желаешь посмотреть? – парень встал и демонстративно начал расстегивать на себе фирменный ремень.
– Вот, поганец, – усмешка, и дверь захлопнулась, отрезая Вика от хозяина помещения.
Сделав все запланированное, Вик несколько минут просто смотрел в зеркало, стараясь найти там что-то такое, чего раньше не видел. Говорят, когда влюбляешься, появляется яркий блеск в глазах, а здесь ничего. Так почему от каждого прикосновения пылает кожа, от случайно брошенного взгляда волосы встают дыбом, а звуки голоса кажутся такими знакомыми и необходимыми, что просто голова идет кругом.
Усмехнувшись, Вик так же понял еще одну вещь, что он никогда раньше не был в пассивной роли, и Глеб вряд ли ляжет под него. Только не этот взбалмошный, непробиваемый упрямец.
Но стоит только показать ему страх, открыть тайну, что Вик девственник, в том самом смысле, он же его пальцем не тронет, в этом пацан был уверен на сто процентов. Что ж, придется играть роль до конца. В том, что Вик его хочет, он не обманывал себя, парень был красив, и несмотря, что примерно лет на десять старше, все равно привлекательный и манящий. У Глеба не было той неописуемой красоты, которой пестрят богатенькие мальчики, он не носил дорогих шмоток, но было в его образе что-то такое завораживающее. Его хотелось приручить, сделать своим, стать его, чтобы такой хищный зверь стал ручным котенком в твоих руках, и это становилось навязчивой идеей.
