Текст книги "Angel Diaries - 2 (СИ)"

Автор книги: AnnaSnow

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 27 страниц)

– У матери Рауля много детей? – спросила я.

Граф утвердительно кивнул. – Он у неё шестой. Правда, этот брак у неё всего лишь второй. Двое детей от первого мужа. И трое от второго. Так же она воспитывает своего крестника. Хотя он, возможно, такой же крестник, как и мой сын, – поведал он мне. Я увязалась за мужчинами в подвалы. Граф недовольно посмотрел на меня. – Незачем вам лицезреть эти ужасы снова. Подождите нас здесь, – указал он мне на место перед лестницей, ведущей вниз. Мужчины скрылись и какое-то время отсутствовали. Затем из подвалов раздался возглас Оливье.

– Матерь Божья! – в голосе слышалось неподдельное удивление, даже некий страх.

Вскоре они с месье Жаме вернулись. Оба сбитые с толку, удивлённые и растерянные одновременно. – Я никогда не видел такое чудо, – наконец, произнёс супруг.

– Я только читал о них, – признался месье Жаме, – В книгах писалось, что сие плод сношения человека и тёмных сил. Но я считал, что это больше легенда, нежели реальность.

– Что вы там обнаружили? – с любопытством спросила я.

– Мадам, я расскажу, если вы дадите слово молчать, ибо слухи об этом существе могут смутить жителей замка, – обратился ко мне Оливье.

– Я никому не скажу, даю слово! – пообещала я, честно глядя ему в глаза.

– Тело, которые вы обнаружили в лесу, на первый взгляд принадлежало даме. Но когда я снял с него лохмотья одежды, то половые признаки у него были мужскими, хотя грудь так же присутствовала, – пояснил месье Жаме.

– Но как такое может быть? – воскликнула я. – Их называют «гермафродиты». По легенде древних это дитя нимфы Салмакис и сына Гермеса и Афродиты. Влюблённые, по легенде, искупались в волшебном озере и слились в одно тело. От них и пошли эти существа. Но самое странное, что это чудо природы, лежащее в нашем подвале, было в положении. На ранних сроках, но живот уже понемногу стал округляться, – рассказал лекарь. – И, тем не менее, что бы это ни было, мы должны знать, какое имя оно носило. Ведь на существе была дорогая одежда и украшения, – подвел итог граф, – Оно одето в женское платье, значит, скорее всего, представлялось дамой. Поэтому я отправлю слуг поспрашивать в городке и деревнях о незнакомой женщине, красиво и богатой одетой, с рыжеватыми волосами, худощавой и с серыми глазами. Возможно, она проезжала через мои земли, – закончил он. Оливье так же решил написать письма ближайшим соседям, расспросив в них о возможных схожих ситуациях. Быть может, в их владениях так же пропадали молодые девушки, или были найдены останки несчастных жертв. Везде он упоминал незнакомку в дорогой одежде. Мол, может, она ехала с их стороны. Я же отправилась погулять во внутренний двор, раздумывая над необычным для себя открытием. Во дворике никого не было, хотя где-то недалеко раздавался звонкий голосок Рауля. Мальчик часто навещал своего пони. Он любил животных, особенно лошадей, поэтому часто бывал на конюшне, наблюдая за работой грумов и слушая их истории о разных скакунах и жеребцах. Я не стала отвлекать его, предоставив трём уверенным мужчинам отвечать на бесконечные вопросы ребёнка. В это время я увидела Бриджитт. Женщина, оглядываясь по сторонам и стараясь держаться в тени замка, подошла ко мне поближе и поманила к себе. Я быстро подошла так, чтобы расстояние между нами было минимальным.

– Вот, сударыня. Эту записку просила передать вам лично в руки красивая госпожа, – она сунула мне клочок пергамента.

Я удивлённо приняла его.

– Она не назвала своё имя?

– Нет, но сказала, что приезжала ранее к графу и у вас вышла неприятная ситуация с Раулем, – быстро выпалила крестьянка.

От удивления у меня вытянулось лицо – герцогиня де Шеврез решила написать

мне ? После этого Бриджитт быстро удалилась, выйдя через конюшню. Я развернула письмо и прочла:

“Дорогая Анна, прошу Вас дать мне шанс рассказать Вам о сложившейся ситуации, и прийти сегодня на встречу со мной, в восемь часов вечера, к опушке леса, что возле замка Оливье. Порой мужчины бывают глухи к доводам сердца, но женщина всегда может понять другую такую же несчастную душу. Молю, не говорите ничего графу. Боюсь, что узнав, он вас не отпустит. Приходите одна, дабы сохранить услышанное в тайне”.

Я быстро спрятала клочок в отворот своей перчатки. От конюшни шёл Рауль. Мальчик вежливо поклонился мне, затем озорно посмотрев по сторонам, подбежал ко мне. – Мама, а как вы думаете, граф согласится сегодня с нами на прогулку? И когда я смогу принять душистую ванну? – спросил он. – Дорогой, боюсь, у месье графа сегодня много дел. Он работает в кабинете. Что же про ванную – это будет не сегодня, так что выгулять Бриошь во дворике мы можем с тобой сейчас, – быстро ответила я. Мальчик кивнул и вскоре вернулся с пони. Но всю прогулку я была погружена в свои думы, отвечала на вопросы Рауля не сразу и невпопад. Взглянув на меня, мальчик нахмурился, но промолчал. Слуга позвал нас к ужину. Посмотрев на часы на башне, я увидела, что стрелки показывали ровно шесть часов вечера. Я окончательно решила пойти на встречу с герцогиней. Возможно, разговор с ней наедине расставит все точки над «и». Я не заметила, как клочок бумаги, исписанный убористым почерком мадам де Шеврез, выпал у меня из-за отворота перчатки. За ужином я была молчалива, и вяло ковыряла еду в тарелке. – Вы чем-то опечалены, моя нимфа? – спросил граф, сидя рядом со мной.

– Думаю над нашей находкой, – непринуждённо ответила я, – Хотя, я больше удивлена.

– Да, согласен. Чудна природа, и её дети не всегда обыденны, – ответил на это Оливье.

По всей видимости, его друзья были в курсе особенностей тела убитого существа, потому как аббат д`Эрбле тут же фыркнул: – Природа тут ни при чём, друг мой. Всё это происки Князя Тьмы. Обычно такие тела появляются после соития с ним. Так же говорят, что подобных детей производят мужчины, поддавшиеся Позорному Греху. Я непонимающе взглянула на него. – Простите, но что именно вы подразумеваете, говоря «Позорный Грех»? – спросила я аббата. Наступило неловкое молчание. – Сударыня, о таком молодой и приличной женщине знать не следует, – неоднозначно ответил Рене. – Это грех содомии, – тут же довольно спокойно ответил граф. Я смутно припомнила, что слышала нечто подобное. Но понимая, что подробности могут быть не слишком приятны и приемлемы для моих ушей и разума, уточнять, в чём конкретно его суть, я не стала. – В любом случае, его побочный эффект лежит в подвале замка, – заключил аббат Д’Эрбле. – Интересно, тот, кто убил это существо, знал о его особенности? – проговорила я, обращаясь больше к себе. – Разве такое можно скрыть? – удивился Д`Артаньян. – Да запросто! – ответил ему месье дю Валлон, – Мне вспомнилась труппа бродячих актёров, что давала развесёлое представление возле моего имения. Так женщин там играли мальчики. Они наряжались в женское платье, одевали длинный искусственный волос, да густо мазали своё лицо румянами. Кадыки прикрывали воротниками. Многие потом удивлялись: «Куда пропали те красотки?», когда актёры переоделись и собрали сцену. – Может, кто полез поухаживать за хорошенькой дамой, а под платьем нашёл разочарование и мужское начало? – задорно предположил гасконец.

– Вы хотите сказать, что из-за этого можно убить живое существо и разделать, словно свиную тушу? – спросила я.

Д`Артаньян лишь молча пожал плечами. – Вполне возможно, что там зашло несколько дальше обычного свидания. Ведь это создание было в положении, – задумчиво произнёс граф.

– Но, позвольте, как можно во время близости не заметить, что спишь не совсем с женщиной? – удивилась я.

– О, с этим, в плане понимания, как раз проблем нет, – вновь откликнулся аббат, – Кавалер мог быть пьян, в комнате могло быть темно… В конце концов, могли быть пущены чары и хитрости сокрытия иного полового признака. Я несколько смутилась, представив себе сию картину. Увидев румянец у меня на щеках, аббат улыбнулся: – Давайте сменим тему. Не стоит смущать мадам графиню пикантными подробностями этой омерзительной ситуации, – произнёс он, и все молча вернулись к еде. После ужина Оливье с гостями отправились к заветной комнате возле винного погреба. Я же, незаметно накинув на себя плащ, выскользнула во двор. Мне показалось, что я услышала шаги за спиной, но в сгущающихся сумерках никого не разглядела. Снег немного подтаял, мешался с землёй и превращался в холодную грязь. Кое-где сохранялись куски толстого льда, так что до опушки я шла постоянно поскальзываясь, и пару раз чуть не упав. Возле старых и кривых деревьев стоял паж с двумя лошадьми. Герцогиня уже спешилась и поджидала меня. На ней был знакомый тёмно-синий плащ и тяжёлое тёмно-изумрудное платье из бархата. – Я рада, что вы пришли, прочтя мою записку, – улыбнулась она мне. – Добрый вечер. О чём же вы хотели поговорить? – напрямую спросила я. Женщина несколько строго поджала губы и кивнула слуге: – Свободен! Отведи лошадей в город. Я вернусь потом сама, тут не далеко, – кивнула она в сторону городка Ла Фер, дорога к которому лежала прямо вдоль кромки леса. – Вы не боитесь диких зверей? – спросила я её. – Помилуйте, какие звери? Зная страсть Оливье к охоте, все они давно вымерли или разбежались. Он вас ещё не вывозил на неё? Вы ещё не участвовали в этом “прекрасном действии”, где вынуждены подпрыгивать на колдобинах в неудобном дамском седле, дабы полюбоваться, как загоняют оленя? – фыркнула она. – А вы были на охоте с ним? – приподняла я бровь. – Естественно, и не раз, – поморщилась она, видимо, не получая особого удовольствия от воспоминаний об этих мероприятиях. – Но, вернёмся к теме разговора. Я думаю, из моего прошлого визита вы поняли, что мы с Оливье были близки и плод этой близости Рауль. Прекрасное дитя, которое, увы, я не могу открыто прижать к своему материнскому сердцу, – с напускным сочувствием произнесла она. – Кто же вам мешал, мадам, приехать и пообщаться с мальчиком, ещё до моего появления в данной провинции? – с сарказмом произнесла я. – О, я так понимаю, что в силу своей юности вы не интересуетесь политикой и делами двора? – спросила она. Я пожала плечами. – Я была в трауре, мои мысли больше занимала смерть братьев и родителей, нежели сплетни и забавы Лувра, – несколько холодно ответила я. – Сочувствую, моя дорогая. Что ж, тогда понятно, почему Оливье так быстро выделил вас и, наверное, потащил под венец довольно стремительно, – сказала она. – Что вы имеете в виду? – посмотрела я на неё, попутно замечая, как мы постепенно углублялись в лес. – Мужчины обожают слабых женщин. Особенно он, а тут появились вы; такая несчастная, одинокая, благородного происхождения и с недурным личиком. Конечно, кавалер его уклада сразу выделяет такую девушку, дабы доказать себе свою силу, – объяснила она мне. – На вряд ли. Помимо меня в Провансе много сирот, либо девушек в трудном положении, – не поверила я ей. – Понимаете, как бы то ни было, но ваш скоропалительный брак навсегда отрезал Раулю шанс получить законных родителей, – заявила она. – Вы хотите сказать, что женили бы на себе графа после смерти вашего супруга? – приподняла я бровь. – Ну, конечно, это был бы длительный и трудоёмкий, но вполне выполнимый процесс. Оливье прекрасный любовник, благородный человек. У нас с ним даже могли быть ещё дети, кроме этого малыша. – Знаете, у вас было время дабы попытаться это сделать. Но мой супруг за всё это время даже не упомянул о вас. А о матери Рауля сказал, что она его бросила, – прервала я эту приторную тираду причитаний. – Я была слишком расстроена тем, что тогда меня окружало. В тот момент моей жизни Оливье подсунул мне один документ, который я имела неосмотрительность подписать, – с досадой поджала она губу. – Но, вернёмся к настоящему состоянию дел; я его жена. У вас, мадам, есть супруг, и, я слышала, дети, – вновь свернула я тему в неудобное для неё русло. – Да, конечно, ваш брак – вещь свершившаяся. Развод – организовывать затратно, долго, да и нет особых предпосылок. Как я поняла, вы не тяготеете к монашеской жизни. Я согласно кивнула. – Но вы могли бы разъехаться. Многие пары так живут. Встречаться можно по праздникам, ради приличия. Возможно, это сделать лучше после рождения общего наследника. Всё-таки Оливье нужно кому-то передать земли. Несмотря на всю любовь к Раулю, он не может дать ему право носить титул, – предложила она. От такой наглости у меня перехватило дыхание. – Вы предлагаете мне бросить человека, которого я люблю, ради того, чтобы вы развлекались с ним, а мне отправиться подальше и сидеть молча в глуши, с ребёнком? Мадам, вы явно не в себе! – Ну, что вы, дорогая! О глуши и речи не идёт. Я могу представить вас в Париже, при дворе, помочь вам найти прекрасного и юного кавалера… Ведь вы молоды и красивы, пользовались бы успехом. Насчёт любви – Оливье просто временно увлечён вами. Возможно, он решил немного развлечь себя, когда сидел тут в одиночестве, но из-за норм приличия ему пришлось жениться. Хотя, возможно, вы и ваша родня поспособствовали тому, чтобы он, как приличный человек, повёл вас под венец, – холодно процедила она мне. – Да, поэтому он чуть ли не насильно заставил меня подписать брачный договор, преследовал меня, добивался моего присутствия в замке?! – выпалила я. – Это на него не похоже, – нахмурилась де Шеврез, – Но даже если допустить, что у вас возникла чистая и крепкая любовь, то непонятно, зачем вам мой сын? Отдайте мальчика мне на воспитание. Скоро у вас самой появятся дети, и вам будет не до него. – Возможно, я вас удивлю, но любят не когда есть время или настроение. Любовь надолго поселяется в сердце, а вытравить её ради чьего-то каприза невозможно, – ответила я. – Неужели ваша связь с Раулем так сильна?

– Я спасла его от смерти. По-моему после такого связь становится нерушимой.

– От смерти ? – удивилась герцогиня.

Я рассказала ей о встрече с мальчиком.

– Какой ужас! Куда смотрел Оливье! – мадам была возмущена.

– Всё обошлось хорошо. Да и он не мог всё время следить за сыном, – попыталась оправдать я супруга.

– Но мальчик называет вас мамой, – обиженно заметила она.

– Ему надо так кого-то называть. Он же видит и понимает, что у всех есть матери, и они с любовью относятся к детям, – удивилась я её возмущению.

Мы незаметно вышли на прогалину в чаще леса. Этот звук мы услышали сразу за своими спинами; в морозной, лесной тиши он прозвучал похоронным набатом. Звук доставаемого из ножен меча. Одновременно повернувшись в его сторону, так же едино мы были поглощены волной ужаса: перед нами был всадник , на огромном чёрном коне. Незнакомец был облачён в чёрные одежды, руки облегали чёрные перчатки, а вместо лица зиял оскалившийся, белеющий во мраке череп. Вытащив длинный и, несомненно, острый меч, всадник повернулся в нашу сторону и пустил лошадь галопом. Первой в себя пришла я. – Бежим! – крикнула я, схватив герцогиню за рукав.

Мы бросились прочь, не разбирая дороги, поскальзываясь и спотыкаясь. Мадам де Шеврез кричала, зовя на помощь, следуя в том же, что и я направлении. Но обе мы плохо знали лес, его овраги и тропинки, в отличии от нашего преследователя. Всадник легко преодолевал нерастаявшие сугробы и поваленные деревья, в то время как мы боролись с длинными юбками и льдом под ногами.

Вскоре мы оказались возле большого озера. Оно располагалось недалеко от замка, и зимой было покрыто толстым слоем льда и снега. Сейчас же оба этих составляющих стали заметно тоньше.

– Мы в ловушке! – закричала герцогиня, остановившись на берегу, перед хрупкими корками льда.

Бежать отсюда в рассыпную мы не могли; кто-то свалил множество веток и старых деревьев вдоль по берегу. Видимо, таким образом, егерь отрезал животным возможность лазить зимой по льду озера. – Если мы останемся на берегу, то он нас убьет! На озере у нас будет шанс, – я перекрестилась и медленно пошла по льду. Всадник был уже совсем близко. Нужды приглашать герцогиню дважды не было. Она быстро пошла вслед за мной, перехватывая юбки. Лёд потрескивал, но всё ещё держал наш вес, даже когда мы достигли середины озера. Всадник остановился рядом с берегом. Лишь сейчас я заметила, что он не торопился за нами, словно его не волновало, убежим мы или нет. Но тут он спешился и, подойдя ко льду, со всей силы вонзил в него меч, разбивая ровную поверхность. Большие трещины, точно молнии с глухим треском раскалывали подтаявший лёд. Одна из них зазмеилась в нашу сторону. Лёд под ногами стал громко и зловеще трещать. Мы постарались ускориться и направились поближе к берегу, но это не помогло – льдины под ногами быстро разошлись. Обе мы оказалась в чёрной и ледяной воде. Всадник, вскочив на коня, быстро умчался в лес, оставив нас тонуть в озере. Вода сразу сделала наши одеяния неподъёмными. Плащи и юбки обвивали руки и ноги, утягивая на дно, а тугие корсеты лишь усугубляли положение, не позволяя вдохнуть воздух. Все попытки были тщетны; мокрые руки соскальзывали с расколовшегося льда, и, подняв фонтан ледяных брызг, я медленно погрузилась в толщи тёмных вод. Полупрозрачные осколки сомкнулись над головой… Я очнулась от громких криков возле своей кровати. – Из-за ваших интриг я потеряю жену!!! Чего вам не сиделось в своём замке?! – гремела гневная тирада графа, прерванная сильным приступом кашля. – Дорогой, у вас самого сильный жар! Не стоит так волноваться… К тому же разумно ли, лежать больному возле умирающей? – услышала я возражения герцогини.

– Рене, уведи её, иначе я за себя не ручаюсь! – крикнул Оливье.

Я приоткрыла глаза, заметив аббата, который вывел мадам де Шеврез, за руку.

– Мари, нам лучше их оставить в покое, – мелодично и тихо произнёс он.

Я чувствовала сильную усталость. С большим трудом я дотронулась до своего лица. Оно пылало. – Оливье, – прошептала я. Граф склонился надо мной. – Я рад, что вы очнулись, – он поцеловал мою руку. – Но разве я не утонула? – еле набравшись сил, спросила я. Граф, молча прилёг рядом со мной, накрыл нас поудобнее одеялом, и прижал меня к себе. – Я вас спас, – тихонько ответил он, – Рауль следил за вами. Он поднял ту записку, но смог прочесть только место и время встречи. Когда появился всадник и погнал вас к озеру, он примчался на Бриоше в замок и позвал на помощь. Я вытащил вас с Мари. Правда и сам простыл, как и вы. У Мари же здоровье покрепче. Зачем вы с ней встречались? – Она предлагала бросить вас и завести мне любовника в Париже, – честно ответила я. – И что вы ответили? – поинтересовался граф. – Что люблю вас и Рауля, и бросать не собираюсь, – я повернулась и хотела поцеловать его в щеку. Оливье молча отстранился и затем припал к моим губам, потянув меня поближе. Его руки гладили мою спину, мои же ласкали его плечи. – Мне сказали, что теперь я практически сирота, – раздался заплаканный и испуганный голос Рауля. Мальчик стоял на пороге. Я хотела было прекратить поцелуй и ответить, но Оливье не позволил сделать это, прижав меня к себе плотнее. Рауль с интересом наблюдал, как Оливье целует мою шею и плечи. – Более нельзя, ребёнок же смотрит, – прошептала я, когда рука графа потянулась к завязкам на моей груди. Поиграв с секунду лентами, Оливье вздохнул. – Как всегда, прерывают на самом приятном месте, – пробормотал он. – Это и есть тот поцелуй? – спросил мальчик, подходя ближе, и взбираясь на кровать. – Нет, это не он. Куда это ты собрался? – нахмурился граф. – К вам, конечно. Я сегодня чуть не остался без отца и матери. Аббат сказал, что возьмёт меня к себе в монастырь, если с вами что-то случится. Надеюсь, что это не произойдет. Просто я не хочу в монастырь, там ведь все молятся, едят один хлеб и спят на полу, – тараторил мальчик. – Как ты меня назвал? – удивлённо спросил Оливье.

– Ну, раз вы женаты на моей матери, то вы теперь должны называться моим отцом, – пояснил ситуацию малыш.

Забравшись на кровать, он подполз к нам. Поняв, что супруг не собирается выпускать меня из объятий, и давать ему место посередине, он подлез ко мне. Я приподняла одеяло, дабы он юркнул туда. – Только не надоедай Ангелу. Она больна. Да и я тоже… – вздохнул граф. Мальчик кивнул и прижался ко мне. К удивлению, он молчал. Постепенно целительный сон окутал всех нас.

====== Глава 6. Ссора ======

Когда я очнулась, то Рауля и Оливье уже не было рядом. Я встала, и подошла к шкафу, где находилась моя одежда. Найдя свежую ночную рубашку, я стащила с себя старую. – Вы красиво сложены. Теперь я не удивлена, что Оливье очарован вами, – услышала я голос с порога; мадам де Шеврез с интересом рассматривала меня. – Вас не учили стучаться? – холодно процедила я. – Не стоит сердиться, дорогая. Я просто подумала, что могу поговорить с вами о произошедшем, – она зашла в комнату, и плотно закрыла дверь, – Рауль совсем не хочет со мной общаться. Каждый раз, когда я подхожу к нему и пытаюсь поговорить, он то убегает, то закатывает истерику, – грустно поведала она, садясь в изножье нашей кровати. – Сочувствую. Но вы не вспоминали о нём достаточно долго. Он воспринимает вас как чужого человека, – ответила я, облачившись в чистую сорочку, и снова легла под одеяло. – Понимаю. Но сейчас, когда это исчадие Ада с мечом нарезает круги возле замка, мальчику опасно здесь находиться. Быть может, он пока поживёт у меня? Моё поместье совсем недалеко, и вы с Оливье сможете его часто навещать, – голос её звучал обманчиво примирительно, но даже сквозь жар лихорадки я понимала, что это очередная попытка привязать графа к себе. – Уверяю вас, рядом со мной он будет в безопасности. К тому же, у чужих людей он будет чувствовать себя плохо и переживать. А это сильно скажется на его здоровье, – возразила я. В это время в спальню вошёл граф. В руках его был поднос с едой. – Моя дорогая, вы должны подкрепить свои силы, – начал было он, но увидев герцогиню, тут же прервался, – Что вы тут делаете? – недовольно спросил Оливье, и поставил поднос на кровать. – Пришла навестить вашу жену, справиться о её самочувствии, – слащаво улыбнулась женщина, переводя взгляд на графа, – Заодно обсудить случившееся. Знаете ли, убить меня подобным образом, пытаются явно не каждый день. – Действительно. То, что случилось – странно и ужасно, – ответил мой супруг, сев поближе ко мне, и пододвигая еду, – Ешьте. Я не хочу, чтобы вы сгорели от жара. – Интересно, почему этот человек охотится на женщин? – высказала я своё недоумение.

Оливье намазал бриошь маслом, и передал мне в руки.

– Надо думать, подобное уже было и раньше? – спросила де Шеврез. Граф поведал ей о погибших девушках и о теле в лесу. Однако он умолчал об особенности трупа. – Я попросил Д`Артаньяна и месье дю Валлона осмотреть тропинку в лесу. Возможно следы лошади убийцы выведут к его логову. – Какой ужас тут творится! – воскликнула де Шеврез, – малышу Раулю определённо тут не место! Рядом с этим демоном, который сносит головы… – Мадам, ребёнок не ездит в лес один. Учитывая события, он не будет выезжать даже за пределы замка, – успокоил её Оливье. – К тому же, убийца не демон, а простой человек, – добавила я, жуя булочку. – Вы его рассмотрели, моя нимфа? – Я заметила, что его лицо было скрыто под простой чёрной материей, с нарисованным на ней оскалом черепа. Причём довольно небрежно, – ответила я. – Странно, что вы успели это рассмотреть. Мне казалось, что вы, визжа, ломились сквозь кустарник, – усмехнулась герцогиня. – Как и вы, мадам. Но в те первые несколько секунд, когда он выехал перед нами, ещё не размахивая мечом, я обратила внимание на его лицо. До того, как им был обнажён меч, я думала, что кто-то решил попросту глупо подшутить над нами, – возразила я. – Сударыня, возможно внимательность художника дала вам возможность это заметить, – задумчиво проговорил Оливье. – Ваша супруга рисует? – удивилась герцогиня. – И великолепно. Она делала наброски даже для витражей местной церкви, – ответил граф. – Мило, – кратко произнесла де Шеврез. – Хотелось бы, конечно, узнать имя той знатной дамы. Я отослал письма моим соседям, но пока ни одного ответа … – Ну, если эта женщина приехала, например, к любовнику, то никто не скажет вам и слова, – подметила герцогиня, – Допустим, лично я сказала супругу, что еду погостить к кузине. Граф усмехнулся. – Вот поэтому о браке между нами и не может быть и речи. – Я поняла, что чувства между нами остыли, когда спасать из озера вы бросились вначале свою супругу, а не меня, – произнесла де Шеврез с некой обидой. – Мадам, вас вытаскивали двое полуобнажённых, крепких, молодых парней. Мне казалось, что вы не были против их компании, – ехидно улыбнулся Оливье. – Как великодушно с вашей стороны; прислать мне двоих грумов, – фыркнула герцогиня. – Ну, что вы один из них – кузнец, а второй – сын лесника. – Действительно, такая честь… – Но вот что интересно; у этого всадника был быстрый и сильный конь. Он мог бы пустить его во весь опор, и отрубить нам головы на ходу. Но он гнал нас в сторону озера, заставил пойти по тонкому льду, и только после ударил по нему мечом, дабы расколоть. Для чего всё это делать? – вновь вмешалась я. – Боюсь, он сделал это из наслаждений вашими мучениями и страхами. Видимо, это ещё один последователь Кровавого Жана... – Кто это? – поинтересовалась герцогиня. – Это был один мушкетёр, убивавший ради своего удовольствия, – пояснила я ей. – Боже мой, да таких любителей полон Париж. Им поводом для дуэли может служить и обронённый платок, и случайно задетое больное плечо, – откликнулась герцогиня, явно пытаясь чем-то уязвить графа. – Дуэль – это совсем другое, мадам. Там вы видите своего противника открыто, и он, как правило, равен вам по силе. Я часто дрался на дуэли, но моими противниками никогда не были дети или женщины, – заметил Оливье. Я тихонько усмехнулась. – Мне знаком один граф, который нарядил в мужское платье девушку и фехтовал с ней на шпагах, – с сарказмом заметила я. – Да, среди аристократов встречаются больные люди, – подтвердила де Шеврез. – Это кстати ... – хотела было продолжить я, но Оливье с силой запихнул мне в рот булочку. – Не болтайте, ешьте. Вы слабы и вам нужны силы, – резко произнёс он. Я зло посмотрела на него, но быстро стала жевать сдобу. – Вот и правильно, давайте, ешьте, а после расскажете мне сказку. – Не знала, что вам нравятся детские истории, – с насмешкой сказала герцогиня. – Мне нравится сказочница, – уточнил граф. – Могу поведать сказ про любвеобильного вельможу, который женился, но так и не смог до конца порвать с любовницей. Вот так он метался от одной юбки к другой, – прошипела я, отодвинула еду, и накрылась одеялом, с головой, повернувшись к графу спиной. – Что ж, похоже, вы просто устали сегодня. Сказка у вас не ладится, какой-то бред получается… Оливье поставил поднос на прикроватный столик. – Мы с Мари оставим вас, отдыхайте. Оли

Мой супруг с герцогиней вышли. Прежде чем я смогла осознать, что происходит, ключ повернулся в замке, и меня заперли в комнате. Я уткнулась в подушку и тихо заплакала.

Жар не спадал, мучая, несколько дней, но периодически граф навещал меня. От месье Жаме я узнала, что он поправился быстрее, и вместе со своими друзьями ещё раз внимательно изучил лес. Увы, больше ничего странного они так и не нашли. Следы всадника были припорошены новым снегом, и никто не видел человека на чёрном скакуне, да ещё с такой нелепой тряпкой на лице. Во время своих визитов Оливье старался быть вежливым, чутким, но было видно, что его тяготит нечто. При разговоре со мной он всячески избегал тем о герцогине и Рауле. От всего этого у меня возникло странное гнетущее чувство. Когда я окончательно поправилась, хоть и будучи вполне здоровой, но уставшей от борьбы с лихорадкой, супруг пригласил меня в кабинет. Там же находилась и герцогиня. Был приведён мальчик. – Анна, знаете, я долго думал над словами Мари и над вашим отношением к Раулю. Я понимаю, как вы к нему привязаны, но, всё же, я принял решение: мальчик уедет со своей настоящей матерью. Ему лучше какое-то время побыть вместе с ней. Всё-таки он представитель и её рода, между ними должно наладиться общение, – говорил Оливье, с тревогой глядя на меня, а точнее в мои глаза, наполнявшиеся слезами. – Я не желаю никуда уезжать! Моей матерью является мадам Ангел, – упрямо проговорил ребёнок. – Рауль, твоими настоящими родителями являемся мы с мадам герцогиней, – спокойно пояснил граф. – Дорогой, у меня тебе будет хорошо, вот увидишь, – ответила мадам де Шеврез, попытавшись взять мальчика за руку, но тот лишь отдёрнул свою кисть. – Но вы говорили, что вы мне не настоящий отец? Значит, вы мне всё это время лгали! – воскликнул мальчик, – Вы говорили, что отдадите меня в монастырь, если я будут плохо вести себя, что, так как у меня нет родителей, только вы заботитесь обо мне! – Рауль, пойми, я не мог открыто говорить всем о нашем родстве. На то были причины, – начал было объяснять Оливье. – Ненавижу!!! – закричал ребёнок, и выбежал из кабинета. Я хотела броситься вслед за ним, но граф поспешно встал, и взял меня за руку. – Дорогая, у вас доброе сердце и вы балуете мальчика. Он не умеет сдерживаться, а это ещё раз подтверждает тот факт, что, возможно, ему лучше сменить обстановку, – Оливье попытался мне улыбнуться, – В конце концов, скоро у нас с вами будут заботы о своих детях. – Теперь даже не мечтайте об этом, – зло процедила я, и, дёрнув руку, вышла из кабинета. – Милый, похоже, тебе надо лучше воспитывать жену. Как и сына, – заметила с сарказмом мадам де Шеврез. Я поднялась наверх в детскую, желая успокоить мальчика. От решения супруга на душе было пакостно. Но мальчика в комнате не было. Нянька что-то штопала, сидя у окна. – Где Рауль? – спросила я. – Он прибежал, оделся, взял свою парадную перевязь и сказал, что погуляет с вами по саду, – удивлённо глядя на меня, проговорила няня. Предчувствуя нечто плохое, я сбежала вниз, чуть не налетев на графа. – Мадам, осторожней! Вы можете упасть и сорваться так с лестницы, – произнёс он, придержав меня за талию. – О, быть вдовцом вам не впервой! Да и желающая утешить есть, – фыркнула я, – Рауль исчез! – сказала я, глядя ему в глаза. – Дорогая, давайте не будем испытывать моё терпение и ссориться. Насчет мальчика – наверняка где-нибудь спрятался и сидит, надувшись, – ответил он спокойно. – Не думаю. Вы задели его слишком больно, – с горечью в голосе произнесла я. Я быстро накинула свой плащ, лежавший на скамье в холле, и направилась к конюшням. Пони Рауля не было на месте. Я приказала запрячь Донну, в это же время расспрашивая грумов о том, куда уехал ребёнок. Но они видели лишь то, как он гарцевал на Бриоше по внутреннему дворику. Но потом отвлеклись, и не увидели, куда он поехал. Забравшись в седло, я подстегнула Донну, и помчалась на ней к тому месту, где мальчик всегда хотел найти чудо – Колодец Желаний. Направляясь туда, я думала, чем смогу утешить ребенка. По всей видимости, Оливье принял решение окончательно. На этот раз мадам де Шеврез одержала победу. Мне стало казаться, что в её компании граф меняется, становясь не таким уверенным. А ещё закрадывалась скользкая мысль, что, возможно, он и правда сожалеет о поспешности нашего брака. Быть может, только привитое благородство и хорошее воспитание не давали ему права оставить меня, и, как говорила герцогиня, “разъехаться”. Хотя, была вероятность, что он просто выжидает и ищет предлог для вынужденного расставания. Ведь разрыв с супругой после недели брака вызвал бы осуждение, лишние вопросы в обществе... От злости и отчаянья я закусила губу. Конечно, сделать что-то подлое со мной он не мог. Но, вполне вероятным был шаг, через какое-то время предложить мне тихо и мирно переселиться в Берри. Или самому туда перебраться. Слёзы, хлынувшие от этих мыслей застилали глаза. Всхлипывая, я вытерла их перчаткой, пытаясь успокоиться – мои рыдания могли ещё больше опечалить мальчика. Когда я подъехала к колодцу, то никого рядом не увидела. Единственным местом, где ещё мог находиться Рауль, была Башня Генриетты. Я спрыгнула с лошади, и перелезла сквозь большую дыру в кладке. – Рауль, ты здесь? – позвала я. В ответ что-то зашевелилось в темноте возле стены. Я присмотрелась. Но это был не мальчик, а молодой мужчина, в тёмной мантии священника. Он сидел на старом большом камне, возле рухнувшей стены, и был погружен в чтение потрёпанной книжицы. – Простите, что отвлекаю вас… Но вы, случайно, не видели мальчика, на толстом чёрном пони? Есть основания полагать, что он поехал к «Колодцу Желаний», – вежливо спросила я, стараясь не всхлипывать. Мужчина поднял голову и посмотрел на меня. Незнакомец был красив. При одном взгляде на его лицо у меня даже сбилось дыхание. Бледная кожа, благородные черты с римским профилем, голубые проницательные глаза, чёрные, как воронье крыло, густые волосы. Мужчина был молод, не более двадцати пяти лет от роду. Он встал с места, и я увидела, что он ещё и прекрасно сложен и высок. – Он до него и доехал. Он в нём, – спокойной ответил священник. – Что?! – воскликнула я, и бросилась к колодцу. Перегнувшись через старые камни, я посмотрела в зловещую черноту. Ребенок висел, схватившись руками за пару выступающих из кладки камней. Увы, но он был гораздо ниже, чем я могла бы до него дотянуться. – Милый, ты как? Держись, я что-нибудь придумаю! – крикнула я ему. Мальчик поднял заплаканное лицо и посмотрел на меня. – Я всего лишь хотел сбросить сюда свою перевязь, чтобы герцогиня не увозила меня.. Но она зацепилась за выступ, я нагнулся, чтобы сбросить её и чтоб моё желание сбылось, но не удержался и свалился сюда сам, – пробормотал мальчик. Его руки уже посинели от напряжения и холода. Я судорожно соображала, что могу сделать в данный момент. Рауль не мог вылезти назад, над ним была гладкая стена. Чудом, что при падении он вообще смог зацепиться за те камни. Мчаться в замок за слугами я не могла – мальчик просто не провисел бы столько времени. Судя по его хныканью, ему было крайне тяжело держаться. В виду своего роста, дотянуться до него я не сумела бы, да и подтащить сил тоже не было. Если, будучи здоровой, я с трудом поднимала Рауля, то после лихорадки уже и этого не смогла бы сделать. Я бросилась к башне. – Месье, месье! – позвала я священника. – Моё имя отец Далматий, – довольно резко ответил мне мужчина, словно я высказала ему нечто неприличное. – Помогите, мальчик там еле держится! Его надо достать, иначе он умрёт! – пропустила я мимо ушей его тон. – Что ж, нынче дети часто мрут. Его душа уйдёт на Небеса практически безгрешной, – холодно заметил он, перелистнув страницу. Я опешила, не ожидая такого ответа от священнослужителя. – Но вы же духовное лицо и должны помогать, а не губить души! – воскликнула я с неким упрёком. – То капризное и упрямое дитя. Если бы оно слушало взрослых, а не бегало от них, то не оказалось бы сейчас в колодце, – непоколебимо рассуждал отец Далматий. – Но это просто несчастный ребенок, к тому же, узнавший сегодня горькую правду! Он просто очень раним, – попыталась быстро объяснить я. – Кем приходится вам этот мальчик? – поинтересовался священник. – Сыном! – выпалила я. – Вы лжёте, дочь моя. Вы слишком молоды, дабы быть его матерью. На вид вам не более пятнадцати-шестнадцати лет, – произнёс он, оценивающе взглянув на меня. – Не всё ли равно, кто он мне? Рауль очень важен для меня, я его люблю! – воскликнула я, поглощаемая отчаяньем и страхом с головой. – Любите, значит? И готовы заплатить за его спасение любую цену? – спросил мой собеседник. – Да! Говорите сумму, мой супруг даст вам любые деньги! В любом случае, у меня есть драгоценности, которые я могу продать и вернуть вам долг. Не теряя ни секунды, я быстро сняла все кольца, которые были у меня, кроме обручального. – Возьмите! Если вам и этого мало, то я могу прибавить серьги, кулон и заколки, – протянула я горсть драгоценностей. – Красивые… Но, увы, мне это не надобно. Готовы ли вы мне продать свою чистую душу, в обмен на спасение этого ребёнка? – внезапно спросил он меня. В это время Рауль закричал из колодца: – О, Ангел, я не могу дольше висеть! – Держись, милый! Из последних сил держись! Я скоро приду с подмогой! Я резко повернулась к мужчине. Было видно, что он не шутил. – Да, готова. Тащите ваш договор, я подпишу его своей кровью, если хотите! Но помните, Господь покарает вас за этот ужасный шантаж! – выпалила я, глядя отцу Далматию прямо в глаза. Мужчина не спеша закрыл старую книгу, предварительно загнув лист страницы, где он остановился. После, спокойно направился к колодцу. – Вы прошли мою проверку. Вы – чистая душа, пока. Однако не советую вам ставить, пусть и любимого, ребёнка на один уровень с Господом, – неожиданно произнёс он с некой отрешённостью в голосе, и попросил: – Скажите мальчику, чтобы он крепко закрыл глаза… – Зачем? – не поняла я причины. – Я не люблю, когда на меня пялятся! И это помешает мне сосредоточиться, – несколько резко ответил он. – Рауль! Сейчас мы тебя вытащим, только сильно закрой глаза и не подглядывай. Не спрашивай зачем! – умоляюще крикнула я в колодец. Но мальчик и не собирался расспрашивать. Он был напуган и уже медленно разжимал пальцы. Отец Далматий встал возле колодца и сосредоточенно смотрел на него какое-то время. Затем резко перегнулся и, схватив мальчика за воротник, выволок его оттуда, сбросив на мёрзлую землю. Рауль был без сознания. Я нагнулась к малышу, стараясь привести его в чувства, но он не реагировал на мои попытки. – Оставьте его, он сейчас погружен в сон, – заметил священник. – В сон?