Текст книги "Angel Diaries - 2 (СИ)"

Автор книги: AnnaSnow

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 27 страниц)

– Что вам угодно? Избавиться от бремени? Любовное зелье? – несколько равнодушно спросила она, наливая воду в большой котёл.

– Ты правда ведьма? – спросил с любопытством Дидье. – Скажем так, я достаточно много знаю, – ответила старуха.

– Госпоже стало плохо. Мы нашли на полянке тело, – пробормотала Бриджитт.

Я попросту молча кивнула. – Что-то я вас, сударыня, не видела ранее, – спокойно ответила Хельга, пропустив новость о теле. – Я относительно недавно появилась в замке. Я жена графа де Ла Фер, – сказала я. – Ах, вы та девочка, на которой он женился, несколько дней назад, – улыбнулась старуха. Она подошла к полке, на которой стоял кувшин, и налила какой-то отвар в относительно чистую чашку. – Выпейте, это отвар из мяты, – я благодарно кивнула и приняла питьё из её рук. – Тело, говорите, нашли? – вновь переспросила она у Бриджит. – Да, какой-то знатной дамы. У неё дорогущие кольца на руках, – ответила та. – Это опасно, – пробормотала женщина. – В чём опасность? – не понял юноша. – В том, что убивший её – дерзкий и самоуверенный человек, – ответила Хельга.

– Вы знали убитую?

– Я даже тело в глаза не видела, – сказала знахарка, – Но человек, убивший дворянку, если это так, да ещё и зашвырнувший её тело, на земли графа, очень уверен в себе.

– Какой приятный напиток, – заметила я, протягивая обратно Хельге пустую чашку.

– Я вам дам с собой этого травяного сбора, ваша светлость. Этот отвар и головную боль снимет, и сон улучшит, и при женских недомоганиях поможет. Старуха стала суетливо собирать маленький пучок с небольших, свисающих с потолка хижины снопов трав. Я поблагодарила её, но тут же вспомнила, что у меня нет с собой денег. – Не стоит беспокоиться. Это вам плата за то, что я обитаю на ваших землях, и граф меня не беспокоит, – проговорила старуха, – Ежели вам что понадобится – приходите ко мне, я умею делать многие сборы, которые и во время беременности и после родов помогают, – продолжила она. – Но я пока не в положении, – пробормотала я, чувствуя неловкость. Дидье и Бриджитт стали внимательно рассматривать мою фигуру. – Госпожа, муж, как правило, быстро исправляет эту ситуацию, – усмехнулась Хельга. В это время за дверью домика раздались голоса. – Оливье! Мы нашли её лошадь! Правда, она, по всей видимости, не одна совершала прогулку, – голос Д`Артаньяна звучал очень серьезно и натянуто. – Послушайте, друг мой, не стоит делать поспешных выводов. К тому же, я не думаю, что эта старая хибара знахарки, как вы говорите, лучшее место для свиданий, – увещевал голос аббата. Ответа не последовало. Я слышала только шаги, которые приближались к хижине. – Мой муж и он убьет меня! – прошептала я, бледнея. Шевалье Дидье судорожно вжался в лавку, на которой сидел, а Бриджитт с довольно оживлённым интересом наблюдала за происходящим. – Глупости всё это, ваши новомодные порошки. В Париже, наверное, и грязь из лужи лекарством зовётся, – громко вдруг стала разговаривать со мной Хельга, – Вот, заваривайте это. Лучше пить на ночь, после еды, – она протянула мне пучок душистой, сухой травы, перетянутой красной ниткой, – И питайтесь лучше, если хотите в скорости понести, – добавила она. – Сударыня, что вы себе позволяете?! – прошипел раздраженно граф, появившийся на пороге, – Уезжаете из замка, не сказав никому ни слова! Благо, слуга увидел, что вы поехали к лесу. Я виновато поджала губы. По всей видимости, свободное передвижение у меня отныне под запретом. – А вы что делаете на моих землях? – возмущённо спросил мой супруг у Дидье.

– Добрый день месье! Я младший сын графа де Лаваля, шевалье Дидье де Лаваль. Вы дали моему отцу позволения посещать ваши земли. Я решил проехаться, подышать свежим воздухом.

– Во-первых я давал разрешение на проезд через мои земли графу, а не вам. А во-вторых, месье, у вас есть ваш клочок земли, вот там и дышите свежим воздухом, – резко произнёс Оливье. Выдавив улыбку, я встала и подошла к графу. – Возможно, я, не спросясь, поехала в лес, но я познакомилась с мадам Хельгой, и она подарила мне этот прекрасный пучок полезных трав. Он даже помогает… – я поманила графа, и тот нагнулся, – Месье, этот мальчишка приезжал «осязать» ту полную девицу, под елями в вашем лесу, и не более, – тихим шёпотом ответила я быстро, – Правда чудесная трава? – спросила я более громко. – Вне всяких сомнений, – буркнул граф, – Что же вы вводите меня в заблуждение, молодой человек, и не сказали, что просто приехали насладиться красотами моих елей? – саркастично произнёс Оливье, повернувшись к Дидье. – Что?! Ах, да… Точно… Люблю деревья, особенно высокие, – промямлил шевалье. – Оливье, так же мы с шевалье де Лавалем и девицей Бриджитт, нашли в лесу нечто страшное, – вклинилась я в их разговор. – Да, труп дамы. Похоже, знатной. На ней обрывки бархата и парчи. Даже кольца с камнями остались, – подтвердил Дидье. – Её порубили на куски, как свинью, – рассказала о главном Бриджитт. – Мне стало дурно, когда я это увидела. Благо, шевалье Дидье сопроводил меня к знахарке, иначе бы я упала там в обморок. Сия отвратная картина до сих пор стоит перед глазами, – закончила я рассказ Граф сильно изменился в лице, и раздражённо поджал губы. – Пойдемте, юноша. Покажите то место. А вы, сударыня, пока останетесь в хижине, – сделал он предостерегающий жест, как только я захотела встать со скамьи. Мне ничего не оставалось, как повиноваться и сесть на место. Как только мужчины вышли, Бриджитт, посидев пару минут, тоже двинулась к выходу из домика. – Я пойду, а то меня муж хватится. А он такой же ревнивец, как и ваш, – сказала она напоследок, и ушла, оставив нас с Хельгой одних.

– У вас с супругом ссора? – спросила старуха.

– Нет, с чего вы взяли? – удивилась я. – Он ведёт себя странно. В нём борются несколько чувств: вина и страх. Это всё превращается в страшную ревность и делает из человека чудовище. Хотя, человек он, как раз, не плохой, – пояснила мне Хельга.

– Ну, разногласия, наверное, бывают у всех супружеских пар, – неуверенно ответила я.

– Верно. Только запомните, милочка; ваш супруг – ревнивый, обидчивый. Он безумно вас любит, так что вам придётся приспосабливаться к его характеру постепенно и осторожно, – спокойно, но поучительно ответила она. – Ваша речь не похожа крестьянскую, – заметила я, вслушиваясь в её слова. – А кто сказал, что я крестьянка? – усмехнулась Хельга, – Однако вам всё же не стоит бродить одной по лесу, раз убийца орудовал совсем рядом с замком, – произнесла старуха. – А почему вы решили, что убийца, а не, скажем, убийцы? – спросила я. – Ну, если бы там было много людей, то, наверное, они бы шумели, могли привлечь моё внимание. Да и егерь графа иногда ходит тут. Он бы заметил большое количество следов. А так кто-то пришёл, убил бедняжку, а его следы быстро припорошило снегом. Вот и всё. К тому же, убить женщину мужчине легко. Особенно аристократку – у большинства из них кости тонкие. Наверняка, чахоточная была, – заметила она. – Надеюсь, что её смогут опознать и похоронят по-христиански, – мрачно ответила я на это, – Кстати, вы слышали о других девушках, которых обнаружили сегодня? – Да, с утра приходили за успокоительным зельем для матери Пьеретты. Несчастная рвала на себе одежду и волосы, когда узнала о смерти дочери. А вот мать Барбары особо не удивилась. Сказала мол, что та была пропащей душой, и рано или поздно нашла бы так свой конец, – отозвалась Хельга. В это время мы услышали голоса за дверью. – Тело будет перевезено в замок. Будьте добры, шевалье, опросите так же ваших соседей. Может, где пропадала ещё не старая дама, – прозвучал голос графа.

– Я попрошу отца приехать посмотреть на тело, если позволите. Он лучше меня знает большинство жителей наших земель в лицо, – подал голос Дидье.

– Кстати, вашему супругу интересно будет узнать, что в городке Ла Фер появилась группа монахов, – как бы между прочим сказала старуха.

Оливье приоткрыл дверь.

– Группа кого? – переспросил он.

– Монахов, месье. Неприятные люди, смущают народ разговорами о греховности и просят всех покаяться, – с неприязнью в голосе отозвалась Хельга. – Что же здесь странного? Набожные люди довольно нестерпимо относятся к обыденному разврату, проявлению греха в быту, – заявил аббат, входя в хижину следом за графом. – Да, но они не выманивают у простоватых крестьян за это практические новые вещи, не отбирают под этим предлогом деньги. Их поведение, такое же неестественное, как и ваш духовный сан, молодой человек, – несколько дерзко ответила старуха.

– Что вы имеете в виду? – спросил холодно аббат д`Эрбле.

– Сударь, вы более похожи на придворного, чем на истинного служителя церкви. Хотя, кто в наше время не натягивает на себя сутану. После паскудника Борджиа я уже ничему не удивляюсь, – с этими словами старуха подошла к корзине и стала рыться в травах. Мы удивлённо переглянулись. – Вы, может, слышали недавно звуки борьбы? – спросил граф, стараясь сменить тему. – Нет. Но пару недель назад кто-то проезжал довольно поздно вечером на лошади. Как раз в том направлении. Я ещё подумала, кому захотелось побродить ночью в чаще? Но выходить и спрашивать – желания не было.

Старуха достала нужные травы и положила в деревянную чашу. Всё это время аббат внимательно рассматривал её.

– Эта женщина была убита так же, как и сегодняшние несчастные. Их рассекли на несколько частей... мечом, – произнёс Оливье, скорее всего, более для себя.

– Мечом? Но это же оружие аристократов, – удивлённо уточнила я.

– Естественно. Не удивлюсь, если у нас в провинции завёлся какой-нибудь безумный дворянин. Богатые сеньоры в зимний период тут с жиру бесятся. Вот, видимо, нашли новое развлечение, – бормотала Хельга, измельчая травы пестиком. – Сударыня, если что-то услышите или вспомните о смерти этих несчастных, то вы обязаны дать мне знать, – произнёс граф, – Дворянин это совершает или нет, мне всё равно. Этого человека надо остановить и судить. – Не беспокойтесь, ваша светлость. Я дорожу тем клочком земли, на котором стоит этот дом. Мне самой не очень уж нравится, когда рядом с моей хижиной валяются части человеческих тел. Это плохо влияет на посещения, – кивнула ему собеседница. Граф открыл мешочек с деньгами, что висел у него на поясе, отсчитал пять монет и положил на стол Хельге. – Это за траву для моей жены, – сказал он. – Что вы! Травку графине я подарила. А вот эти монеты я лучше возьму за услугу по добыче информации, – усмехнулась старуха, и быстро сгребла деньги, спрятав в медную кружку на полке. – Сударыня, я слышал, что вы ворожите. Колдовством промышляете? – строго произнёс аббат. – А что, вам любовное зелье надобно или приворот сделать? – поинтересовалась Хельга. – А вы знаете, как это карается? Про Святую Инквизицию слышали? – зло прошипел аббат. – Да, те ещё жмоты и развратники. Правда, и фанатики среди них попадаются, но всё реже нынче. А рассказать вам, что они творят с юными девами, которых в том колдовстве обвиняют? Как имеют их по несколько человек за раз? Да что девушек, даже детьми не брезгуют, – зло прошипела старуха. – Так, нам пора! Всего хорошего! Пошли, Рене! – торопливо и громко оборвал её граф, и быстро взял меня за руку, увидев удивление на моём лице от услышанного. Он подтолкнул меня к двери. Аббат несколько униженно закусив губу, поплёлся следом за нами. – Не понимаю, друг мой, как вы терпите эту женщину на своих землях, – осуждающе произнёс он. – Она помогает горожанам, да и остальным местным жителям. Без этой старухи смертность в моих владениях была бы выше, – непринуждённо ответил Оливье.

Он помог мне залезть на Донну. Шевалье Дидье нигде не было видно. Судя по всему, он уже отбыл.

– Всё-таки странно; зачем убивать этих девушек, зачем тела двоих бросать в людных местах, а третье – прятать в чаще? – проговорила я, поравнявшись с графом.

– Не знаю. Возможно, убийство первой произошло спонтанно, – предположил граф, – А может, этот человек одержим смертью.

– Как «Кровавый Жан» ? – спросил аббат, Оливье кивнул.

– А кто это? – заинтересовалась я.

– У нас в полку один дворянин был, явно не с французскими корнями, – начал было мой супруг.

– Да, он был испанец, – откликнулся месье дю Валлон, ехавший впереди нас с месье Д`Артаньяном. – Хотя имя его было французское, и по протекции дальнего родственника он поступил в роту. Он был помешан на убийствах. Убивал не только врагов в бою, но и мирных селян. Тех, кто был слабее него. Его облачения всегда были пропитаны чей-то кровью, – продолжил аббат.

– Какой ужас, – выдохнула я.

– Ещё бы. За это его и казнили, – подвёл черту граф, – Когда многочисленные убийства уже нельзя было замять. – Надеюсь, что он горит в Аду, – добавил месье дю Валлон. В тот же день тело несчастной было доставлено в замок, и размещено в холодном подвале. Я медленно шла в нашу спальню, раздумывая над происшествиями. Мой путь лежал мимо кабинета господина Жаме. Дверь туда была приоткрыта, образовав практические незаметную щель. Я увидела месье Жаме и Гертруду, стоявших возле стола.

– Послушайте, мы должны ему все рассказать! Месье граф будет не рад, если узнает всё это посредством чужих сплетен, – произнёс лекарь.

– Я не знаю. Я боюсь. Он довольно вспыльчив, – лепетала девушка, – Он может вас прогнать, а меня отправить в монастырь.

– Я не думаю, что он так поступит. Хоть и не уверен, – лекарь подошёл к Гертруде.

Он обнял её, а затем они слились в длительном поцелуе. Я быстро отошла от двери и удалилась.

Тем вечером я решила не мстить графу. Он был молчалив, на лице была видна усталость. Оливье уже лежал в нашей постели, в то время, как Мод снимала с меня платье. – А сколько месье Жаме лет? – спросила я его. – Да примерно, как и мне. Просто у него больше седины в волосах, – ответил супруг. – А он женат? У него есть семья?

– Жена давно погибла. Как и ребёнок. Там был несчастный случай. Родни у него нет… Но к чему эти вопросы?! Он прекрасный лекарь, и этого вполне достаточно.

– Вы были бы против, если бы он снова женился? – не унималась я.

– Нет, конечно! С чего бы я должен быть против? Он ведь не раб, волен сам строить свою жизнь, – усмехнулся граф.

– Мадам графиня просто не может сказать вам то, о чём знает уже весь замок, – фыркнула Мод, не выдержав.

– О чём же? – удивлённо спросил Оливье.

– Гертруда и месье Жаме… Скажем, они стали очень близки, – ответила служанка.

Вначале граф потрясённо уставился на неё, а затем, поджал губы, и быстро вскочив с кровати, набросил на себя халат. – Куда вы?!

– Разбираться с этими горе-любовниками, – сухо ответил он.

– Я с вами! – кинулась я к дверям.

– Сидите здесь! – рявкнул супруг, – Это мужской разговор! – Мод, прошу! Проследи за месье графом! Если он будет убивать месье Жаме, надо будет позвать хоть кого-то на помощь! – быстро воскликнула я. Служанка кивнула, и выбежала из комнаты. Я ждала графа в течение часа. Вернулся он довольно раздраженным и, швырнув халат в кресло возле камина, лёг в постель. – Их свадьба завтра, – сказал он озлобленно. – Так скоро? – удивилась я. – Потому, что Гертруда в положении! Уже на втором месяце! И всё это время они не решались, видите ли, мне сказать! Видимо, ждали, пока живот у неё достаточно округлится, чтобы я заметил сам! – граф откинулся на подушки. – Надеюсь, что вы не прогоните месье Жаме за это, – с опаской спросила я.

Поправив тонкую рубашку, что была на мне, я легла возле графа.

– Нет, он мастер своего дела. К тому же, вам ещё не раз рожать. Гетруда получит от меня приданое в деньгах, переедет жить в его комнату.

– Значит, вы скоро станете дедом? – с улыбкой спросила я.

Граф нахмурился.

– Сразу чувствую себя старым сеньором, – мрачно произнёс он.

Улыбнувшись, я поцеловала его в щёку.

– Я не замечаю вашего возраста, – тихо прошептала я.

Прижавшись к нему, я стала было погружаться в сон, но он потряс меня за плечо.

– Мадам, кто сказал, что сегодня ночью вам предстоит спать? – спросил он, – Я пробыл долго у месье Жаме, так как он искал специальную мазь.

– Для чего? – не поняла я. – “Природная страсть”, – просто произнёс Оливье.

– О, нет! – попыталась я отползти от него.

– О, да! – воскликнул он.

После этих слов он набросился на меня, заставив встать на локти и колени, и задрал подол рубашки как можно выше. Я слышала возню у себя спиной, и неожиданно запахло розовым маслом. – Постарайтесь не сопротивляться и расслабиться. Если станет совсем больно, то я прекращу движения, – пообещал мой супруг.

Я почувствовала, как он стал медленно входить меня. Его достоинство, смазанное кремом, легко входило в мой узкий проход. Я застонала, чувствуя, как меня распирает изнутри, но за счёт медленного продвижения острой боли не было.

– О, да, потерпите, – я услышала хриплый от возбуждения голос Оливье.

Затем он стал более интенсивно двигаться во мне. Темп и ощущения отличались от того, что я испытала ранее. Всё ощущалось более остро, более ново, словно я прежде не знала его проникновений. Моё тело прогибалось, само собой следуя навстречу его порывам. Вскоре довольно приятная волна накрыла меня, и наши стоны слились в один. Пика мы тоже достигли вместе, завершив его ощущением приятной тёплой жидкости заполнившей моё лоно. Я упала на кровать, тяжело дыша. Оливье лежал на мне, придавив своим телом, но быстро осознав это, он отодвинулся в сторону.

– Всё не так плохо, как я думала, – пробормотала я.

– Вам надо научиться доверять мне в этом вопросе, – ответил граф, улыбнувшись. Я улыбнулась в ответ, но продолжить интимное уединение далее мы не смогли. В коридоре раздался испуганный детский крик.

– Да, что же это такое?! – пробормотал граф.

Набросив на себя халат, он, встав, отпер дверь и выглянул наружу. – Чего ты орёшь посредине ночи, на весь замок? – сердито крикнул он Раулю.

Мальчик ничего не ответил на это. Он быстро подбежал к нему, и воскликнул:

– Там был скелет на коне! – испуганно залепетал он, – Это был Смерть!

Лицо его было бледным, он выглядел не притворно испуганным.

– Где же ты увидел это чудо? – поинтересовался Оливье.

– В окно, в своей детской! Он был возле леса, он мчался сюда! Вдруг он пришёл за мной или за Ангелом? – прошептал испуганно ребёнок.

– Пошли, я отведу тебя в детскую, – граф уверенно взял его за руку.

– Нет! Я не смогу уснуть один! – заупрямился мальчик. – Мария тебе на что? – рявкнул мужчина. – Пожалуйста, не отправляйте меня туда! Мария не верит мне! Она никогда меня не обнимет! – стал причитать мальчик. – Ничего, ты уже большой, можешь полежать в темноте без объятий, – Оливье схватил его за руку и попытался потащить по направлению к детской. -Мама! Мама! – закричал на весь коридор Рауль так, словно его резали. Не в состоянии это более слушать, я быстро накинула халат на рубашку, и вышла в коридор. Увидев меня, ребенок улыбнулся и попытался вырваться из рук графа. – Мне страшно там спать одному! – потянулся он ко мне. – Привыкайте, сударь! Хватит вертеться возле женской юбки! – Оливье приподнял его, перехватив туловище поперёк, и собравшись просто отнести мальчика. – Дорогой, но Рауль и правда выглядит напуганным! Может, позволим ему провести эту ночь с нами? Он ведь столько пережил, – попыталась я уговорить мужа. – Мадам, не стоит потворствовать глупым детским фантазиям! – холодно отрезал граф. – Тогда я буду громко плакать! – рассерженно пообещал ребёнок. – Да хоть тресните от натуги, молодой человек! – усмехнулся его отец. – Оливье, если вы хотите, чтобы наш договор продолжил соблюдаться, особенно тот пункт, вы поставите Рауля на пол. И он поспит с нами эту ночь, ничего страшного не случится, – прошипела я. – Это шантаж! – возмутился Оливье. – Без своего поцелуя останетесь! – холодно ответила я. – Хорошо, пусть это маленькое чудовище с нами поспит. Но с вас два поцелуя, сударыня, – начал он вести торг со мной. – Неужели он так вам нравится, что вы его так желаете? – удивлённо спросила я. – Мадам, любой мужчина об этом желает! Это самые острые и приятные ощущения для нас, – пояснил мне граф. – Что это за поцелуй такой? – заинтересовался Рауль.

– В лоб! – выпалила я.

– Ну, меня целовали часто в лоб, ничего особенного, – мальчик пожал плечами. – Только, надеюсь, что перед этим поцелуем месье граф освежится, – сказала я, глядя в глаза мужа. – Мадам, мы больше чем освежимся. Мы с вами примем ванну, умастим друг друга восточными маслами, – пообещал Оливье. – Я обычно свой лоб протираю платком и, по-моему, этого вполне достаточно, – поделился опытом Рауль, – Кстати, а что такое «умащать»? – спросил он у графа. – Натирать, – пояснил он. – Но если вы натретесь маслом, то будете грязными, а тело жирным, и будет вонять, – скривился Рауль. – Мой дорогой, это не то масло, которое ты ешь по утрам с булочкой. Оно не такое жирное, но пахнет намного приятнее, как розовая вода, – попыталась я объяснить ребёнку. Возможно, все на этом бы и закончилось, если бы дверь комнаты аббата не открылась, и он не выглянул бы в коридор. – Что за шум? – спросил он. – Ничего, мы идем спать, Раулю приснился скелет на коне, – объяснил граф. – Не приснился, а я видел его довольно ясно! – упрямо сказал мальчик. – Сын мой, тебе стоит пойти помолиться, а не докучать по ночам взрослым, – нравоучительно ответил на это аббат.

– Я всё равно эту ночь буду спать с ними! – победно констатировал Рауль.

– Вы балуете мальчика. Не стоит идти на поводу у него, – покачал головой месье д`Эрбле. – Послушайте, он много пережил, за последний месяц. Пара ночей совместного сна не повредит, – возмутилась я. – Иначе вы не получите свои поцелуи, – с некоторым ехидством проговорил Рауль. – Какие ещё поцелуи? – спросил с интересом аббат. – Не знаю точно какие, но их называют «Королевскими» и для этого надо натирать лоб дорогим маслом, – быстро и деловито объяснил мальчик. Возникла неловкая пауза. Аббат, видимо, понял о чём именно идёт речь. Он широко улыбнулся графу. – Да вы счастливый человек, друг мой, если об этом заходит речь у вас в спальне! – радостно проговорил он. Густо покраснев, я схватила ребенка за руку и потащила его в нашу спальню. – Рене, если вы об этом кому-то расскажете, то нашей дружбе придёт конец! – услышала я раздражённый голос графа. – Оливье, друг мой, я нем, как могила! И желаю, чтоб мадам графиня исполнила своё обещание, – он крикнул больше мне в след. Я рассерженно закрыла дверь. – Ангел, я что-то не то сказал? – испуганно спросил Рауль. Я посмотрела на красивое детское лицо, выражавшее неподдельную озабоченность. – Нет, всё нормально, милый. Ложись рядом со мной, и забудь про того страшного всадника, – скользнула я под одеяло. Мальчик улёгся рядом. Вскоре вернулся Оливье. – Дорогая, не обижайтесь на Рене. У него своеобразное чувство юмора, но нас более никто не слышал и особенности нашей интимной жизни останутся не разглашёнными. А если этот молодой человек, хоть единой живой душе проболтается, то я его выпорю, – сердито произнёс граф последнее предложение. – Не надо сердиться на мальчика, он не понимает о чём речь, – сонно произнесла я, – Рауль сегодня спит посередине, – пояснила я.

Оливье хотел было возразить, но я прервала его:

– Так ему будет теплее… Мой супруг вздохнул, и поцеловал мою руку. – У вас доброе сердце и это мне более всего в вас нравится.

С этими словами он лёг рядом с мальчиком.

– Ангел меня поцеловала на ночь, – сказал Рауль. – Прекрасно, – буркнул граф. – А вы ведь тоже должны меня поцеловать, – подсказал ему мальчик. – С какой стати? Юноша, вы ведёте себя отвратно, – заявил Оливье. – Дорогой, поцелуйте вы его в лоб и давайте уже спать! – попросила я, зарываясь лицом в подушку.

Мужчина вздохнул и исполнил мою просьбу.

– От вас пахнет вином, – прокомментировал Рауль. – Спи, – отрезал граф. – А разве вы не должны были натереть мне лоб душистым маслом? – не унимался малыш. – Я сейчас возьму свою перевязь и так отхожу ею тебя по мягкому и непослушному месту, что сидеть ты неделю не сможешь! – рявкнул Оливье, натягивая одеяло на себя. – Ну как же без масла, – не мог уняться мальчик. – Дорогой, если ты сейчас заснешь, то обещаю, что искупаю тебя в розовой или лавандовой воде, – пообещала я. – То есть, я смогу искупаться с вами? – уточнил ребёнок. – Ты будешь плескаться в лохани отдельно, но в воду Анна просто добавит те же масла, что и нам, – прервал приятные предвкушения мальчика граф. – Ладно, – вздохнул ребёнок, – Кстати, тут есть ночная ваза, а то я выпил много сидра? – В углу, – буркнул Оливье, – А теперь давай спи, иначе отправлю в детскую одного, по коридору, в темноте. Там со своим скелетом и встретишься. – Нет, там скелетов нет. Я обычно встречаю месье Жаме ночью и ещё одного месье, но сразу засыпаю на месте, когда вижу его, – пробормотал мальчик, проваливаясь в сон. – О ком он? – поинтересовался Оливье. – Ну, месье Жаме, видимо, иногда навещал Гертруду ночами, раз она понесла от него, – предположила я. – Да нет, насчёт лекаря тут всё понятно. Что эта за другой месье ходит по моему замку? – удивился Оливье. – Возможно, у слуг бурная ночная жизнь. Может, у вашего управляющего бессонница? – быстро предположила я. Граф пожал плечами. – Ладно, я не стану будить Рауля, что бы узнать об этом. Если честно, после такого насыщенного дня хочется побыстрее уснуть, – ответил он мне. – Я согласна с вами. И не сердитесь на ребёнка, он просто хочет нашего внимания, – произнесла я. Оливье вздохнул и задул свечу на прикроватном столике. Комната сразу погрузилась в темноту.

====== Глава 5. Длань разящая ======

На следующее утро, проснувшись, я обнаружила, что Рауль лежит поперёк на нас. Его голова покоилась на моей груди, а тело на Оливье. Ночью мальчик пару раз вставал к вазе, но, перелезая, он всегда будил супруга, что вызывало долгое бурчание. Граф осторожно взял сына, и понёс его досыпать в детскую. Нам же предстояло хлопотное утро, ведь сегодня Гертруда выходила замуж. Их венчание должно было пройти в обед. Граф решил, что подойдёт часовня возле замка. В городе сейчас было не до свадеб; оплакивали зверски убитых девушек. Молодожёнам отвели старое крыло замка, несмотря на убеждения месье Жаме, что им достаточно будет и пары комнат. – Там всё равно никто более не живёт. А я и так вам обещал новый, более просторный кабинет. Да и где вы будете ютиться с женой и ребёнком – в одной комнатушке?– ответил на это граф. С утра слуги перенесли большую часть вещей месье Жаме и Гертруды в пару больших комнат. То крыло, куда они переехали, было практически заброшенным. Ранее его занимал дед моего супруга. Туда он перебрался после свадьбы своего сына, дабы не мешать молодым. Единственным, о чём ещё раз упомянул граф, была старая лестница, ведущая из этого крыла в прачечные. – Она ветхая и не выдержит веса взрослого человека. Так что не пользуйтесь ею, – в который раз напомнил Оливье. Однако лекарь прекрасно знал о ней, как и Гертруда, так как они довольно долго жили в замке. Мне же эта информация была в новинку. Вскоре мы приступили к другим хлопотным приготовлениям. У месье Жаме был прекрасный, выходной наряд из бархата коричневого цвета, с золотистой вышивкой. Новые башмаки, шляпа и плащ, которые он когда-то приобрел в Мадриде, где жил до знакомства с графом. Но у девушки же попросту не было ничего нового. В замке она ходила в старом платье из чёрного сукна, доставшееся ей от матери, как и белый чепец с передником. Выходным нарядом было простое серое платье с белым кружевным воротником. На него Гертруда долго копила, и смогла позволить только на свой шестнадцатый день рождения, заказав в городке. Ситуация возникла откровенно неловкая. Я понимала, что Оливье просто не задумывался о таких насущных вещах, как одежда для девушки, а Гертруда была слишком робка, чтобы просить у отца помощи в этом вопросе. Не раздумывая, я отвела её в свою старую спальню, к свёрткам с покупками, что я делала с герцогиней де Монтуар. Их хотела забрать Теофилия, но Мод, невзлюбившая легкомысленную девушку, “забыла” ей о них напомнить. Проще говоря, спрятала эти обновки. К венчанию я подарила невесте бархатное платье цвета охры, с золотистым кружевом и бежевыми шелковыми юбками. Корсет его был расшит бордовыми цветами на золотистом фоне. – Мадам, я не могу принять этот наряд, – с нескрываемым восхищением взирала на него Гертруда. – Конечно, можете! Ваш отец всё-таки граф, а мужем станет преуспевающий лекарь, – возразила я. Девушке были отданы мои относительно новые бежевые туфельки. К тому же, они были разношены и прекрасно подходили ей по ноге. Гертруда с восторгом взирала на шёлковые чулки и облако из лент и кружев, которое звалось ночной рубашкой. Длинные локоны невесты мы приподняли шпильками. Я решила, что моя серебристая вуаль, в которой я ходила в церковь до траура по Луи, идеально подойдёт вместо фаты. Месье Жаме прислал невесте золотую цепочку с небольшой рубиновой подвеской и жемчужные серьги. Самое венчание было скромным. В часовне присутствовали: я, Мод, Гримо, пара слуг, нянька Рауля, сам мальчик и трое друзей графа, взиравших на церемонию с интересом сторонних наблюдателей. Оливье вёл бледную невесту к алтарю. Отец Доминик, не старый, но довольно надменный человек, вёл себя так, словно оказывает месье Жаме и его невесте большую честь. Его напыщенное поведение несколько раздражало, однако он не задавал лишних вопросов по поводу поспешности брака. После того, как молодые дали обет и поставили подписи в церковной книге, все вышли из часовни. Гертруда, закатив глаза, медленно осела на землю. Месье Жаме быстро подхватил её на руки, и в сопровождении Гримо и Мод понёс приводить свою супругу в чувства. – Похоже, что брачная ночь уже прошла успешно, – усмехнулся месье дю Валлон, выйдя следом за ними и наблюдая за удаляющимся лекарем.

– Главное, что ребёнок родится в браке, – буркнул на это Оливье.

Брак дочери и её положение не вызывали в нём особо радостных чувств. Теперь он распорядился освободить юную мадам Жаме от всех тяжёлых работ в замке. – Будет составлять вам компанию при занятиях рукоделием, – пояснил мне Оливье.

– Но я не особо люблю это занятие, – ответила я.

– Мадам, вам придётся ломать свои старые привычки. Жёны всех знатных вельмож занимаются им. Вы тоже будете заниматься вышивкой или плетением кружев, – категорично отрезал граф.

Так же отныне у Гертруды было усиленное питание. Это означало, что она могла брать с кухни пищи сколько угодно и когда угодно. Вскоре, мы встретили месье Жаме. Он направлялся в ледник, осматривать найденное вчера тело. – Я вижу, что вы преданны своему долгу, – подчеркнул граф. Мужчина покорно кивнул. – Моя жена спит. Я дал ей успокоительное. Лучше её не тревожить. У меня же есть свободное время для осмотра останков, – пояснил он. – Дамы в положении всегда теряют сознание? – обеспокоенно спросила я. – Не все и не всегда, мадам. У разных женщин проистекает всё по-разному. Я знавал одну даму, которая спокойно рожала детей, и через час после родов выходила к гостям. Беременность её отмечалась без негативных признаков, – поделился наблюдениями лекарь. – Да, я тоже знаю одну такую… Рожает детей, как крольчиха, в перерывах между ссылками и интригами, – мрачно заметил Оливье.