Текст книги "Angel Diaries - 2 (СИ)"

Автор книги: AnnaSnow

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 27 страниц)

Между Оливье и мною споры о моём питании возникали довольно часто и всё это заканчивалось тем, что мне как ребёнку читали длинные наставления, а затем чуть ли не насильно заставляли поглощать довольно большие порции разнообразных яств.

– Я ходила успокаивать Марианну, – оправдалась я.

– Чем же она расстроена? – Оливье внимательно смотрел, как я приступаю к жаренной курице.

Я без утайки рассказала супругу всё о словах Эммильены и реакции дочери Рене на них.

– Я поговорю с ней, дабы она не так резко выражала свои мысли. Но, тем не менее, и Марианне, и Раулю надо привыкать к тому, что в обществе многим их происхождение будет казаться неприемлемым, – спокойно ответил он.

Он потёр переносицу, и сел в кресло возле камина, откинувшись на его спинку.

– Сегодня был тяжёлый день, – пробормотал он.

Я молча наполнила кубок, стоявший у меня на подносе, и подала ему.

Оливье устало, но тепло улыбнулся мне.

– Благодарю вас, моя нимфа, – прошептал он, и сделал большой глоток, однако, затем поморщился, возмутившись: – Это же не вино!

– Конечно, нет. Это прекрасный сидр, – пожала я плечами.

– Месье Жаме говорил, что вино вам полезно, не стоит игнорировать его слова, – ответил на это супруг.

– Я не смогла полюбить сей напиток, поэтому предпочитаю сидр. И месье Жаме говорил, что я не должна расстраиваться, а значит, вы мне должны, хоть в плане еды, но угождать, – возразила я, – Кстати, что по поводу гибели Аурелии?

– Ну, моя нимфа, как вы услышали, стоя возле моего кабинета, то мы смогли прояснить некоторые факты…

– Но откуда вы узнали? – удивлённо произнесла я.

– Дорогая, если захотите быть незамеченной, то вам не следует столь обильно пользоваться духами, которые вам презентовал Рене…

Я сильно покраснела.

– Я просто хотела узнать поболее о бедной девочке. Не каждый день в нашем озере можно увидеть труп ребёнка.

– Я не собираюсь вас корить за ваше любопытство, хотя вы и сами должны помнить о вреде волнения вашему положению, – слабо улыбнулся мне Оливье.

– Так значит, труп Аурелии будет завтра увезён? – спросила я, пытаясь уйти от темы о моём здоровье.

– Да. Сегодня месье де Брионн послал слугу с письмом к кузену. Завтра он отправится в его поместье со своей печальной ношей в сопровождении с супругой, если она будет в состоянии это сделать. Я же отдал распоряжение узнать в городке обо всех, кто въезжал или выезжал вчера. Возможно, нам удастся найти ту странную наездницу, – сообщил граф.

Решив, что сейчас самое время, я поведала супругу о том, что услышала на кухне.

– Вот как! – он быстро вскочил со своего места, – Я должен поговорить с Марселиной ещё раз. Не исключено, что она что-то могла не досказать вам.

В это время в дверь тревожно затарабанили.

– Войдите! – крикнул граф.

В комнату влетел слуга Жак. На его бледном лице было отчаяние.

– Что такое? – спросил Оливье.

– Гримо убили! – быстро выпалил тот.

– Что?! – воскликнул супруг, подлетая к нему.

От неожиданности я уронила бриош на поднос.

– Вам лучше спуститься вниз, ваша светлость. Месье Жаме возле его тела, в подвале, где мы его и нашли, – быстро затараторил слуга.

– Оставайтесь в спальне и заприте дверь, – приказал Оливье, и быстро вышел с Жаком из комнаты.

Я, будучи напуганной, не посмела ослушаться, и, быстро подбежав к двери, повернула в замке ключ. Смерть Гримо означала одно – убийца проник в наш дом!

====== Глава 17. Дар Ангелу ======

Когда Оливье ушёл, я просто не находила себе места – после такой новости даже кусок не лез в горло. Я нервно расхаживала по комнате; мысль о смерти Гримо буквально пульсировала у меня в висках. Ведь это по приказу Эммильены он спустился вниз, а та, в свою очередь, отдала такое распоряжение из-за моего желания узнать, что за звуки там, в подвале. От досады я закусила губу – смерть этого человека отчасти теперь и на моей совести, ведь если бы не моё любопытство, то он был бы сейчас жив.

Однако сам факт нападения на личного слугу графа поражал. Гримо в иерархии прислуги в замке занимал самое высокое место, наравне с управляющим. Он был единственным из слуг, кто знал практически всё о моём супруге – его привычки, слабости, секреты… То, что даже я не ведала.

В замке он пользовался безграничным уважением со стороны челяди и непоколебимым авторитетом среди слуг. По всей видимости, убийце это было неведомо – действия этого исчадия Ада были дерзкими, почти безрассудными и непредсказуемыми. Сначала невинная и странная Аурелия, а затем исполнительный и молчаливый Гримо… Мысль о том, что следующей жертвой станет близкий мне человек, была невыносимой.

В это время кто-то настойчиво постучал ко мне в дверь.

– Сударыня, откройте, это я, Мод. Господин граф попросил меня побыть с вами, – услышала я знакомый голос.

Я была рада видеть служанку, ибо страх от пребывания в комнате одной уже прокрался в мою душу.

– Подумать только, у кого-то хватило духу напасть на месье Гримо, – бормотала Мод, закрыв за собой дверь и подперев её стулом.

– Этот убийца лишил жизни невинное дитя, так что дерзости ему хватает, – заметила я.

В этот момент кто-то сильно задёргал ручку двери.

– Кто там? – с опаской спросила Мод.

– Это я, Марианна, – услышали мы голос девочки.

Я кивнула и служанка открыла дверь.

Девочка стояла в ночной рубашке и наброшенном сверху бархатном халатике.

– Я тут… В общем, мне не спится, – начала бормотать она.

– Заходи, тебе не следует оставаться одной в комнате, пока нет уверенности, что убийца покинул замок, – Мод впустила девочку в мою спальню.

– Мне кажется, что стоит сходить и проверить Рауля и Ксавье, – начала было я, как вдруг раздался душераздирающий крик в коридоре.

Он так же внезапно смолк, а затем мы услышали топот детских ног, и спустя минуту в нашу дверь бешено колотили, дёргая ручку. Только что упомянутый мной Рауль кричал, не переставая ломиться к нам:

– Ангел, это мы, откройте!!!

Мод тут же впустила детей. Мальчики были испуганы, их распахнутые глаза оторопело блестели, а от быстрого бега тела их вспотели и раскраснелись.

– Дама в Сером убила Марию, – выкрикнул Рауль.

От этой новости я чуть не села мимо кровати.

– Как убила? – ахнула Марианна.

– Мы проснулись от того, что кто-то рядом ходил, – начал возбуждённо рассказывать Ксавье.

– И тогда мы увидели её – фигуру в сером плаще и платье. Она шарила в столе, в нашей комнате, – продолжил Рауль.

– Мы закричали, – подхватил его друг.

– Мария, которая спала в кресле вскочила, а фигура схватила вазу с цветами и метнула её ей в голову, – воскликнул Рауль, резким жестом копируя движение призрака.

– Нянька обмякла и упала на пол, – возбужденно затараторил Ксавье.

– Она мёртвая, голова в крови, – перебил Рауль, – Мы бросили в Даму подушки и смогли сбежать из спальни.

– Какой ужас! – воскликнула Мод.

Но увидев моё бледное лицо, она спохватилась.

– Но нам здесь нечего опасаться, тут добротная крепкая дверь, да и кочерга есть… Ежели что, я отхожу эту даму, вдоль и поперёк её хребта за этих честных пострадавших христиан, – быстро добавила она и взяла длинную тяжёлую кочергу.

– Нам следует пойти и проверить Марию, возможно она просто ранена, – предположила я, – Или надо позвать месье Жаме – может, ей срочно требуется помощь…

– Я могу сходить за лекарем, – робко вызвалась Марианна.

– Нет! Пойду я, а вы останетесь здесь и запрёте дверь, подперев её стулом, – настойчиво произнесла Мод.

И только она направилась было к двери, вооруженная кочергой, как мы услышали шум, исходящий со стороны спальни Марианны. Кто-то что-то возмущённо выговаривал, а второй его собеседник хныкал и повизгивал.

Приоткрыв дверь, мы увидели, кто создавал данный шум. В подошедших к нам ночных визитёрах мы смогли узнать аббата Д’Эрбле и Эмиля. Разозлённый Рене тащил за воротник мальчика, периодически встряхивая его или награждая тумаком. Позади аббата расторопно трусил на коротких лапках его тёзка из мира животных, оглашая коридор задорным лаем.

– Что происходит? – спросила я обращаясь к аббату.

– Ах, мадам графиня, я так и знал, что данная суматоха в замке не даст вам заснуть! Как, впрочем, и любому нормальному человеку, – говоря это, он втолкнул Эмиля в мою спальню, пропустил вслед за ним собаку, и, наконец, зашёл сам, закрыв за собой дверь, – Что ж, я расскажу, что происходит… Мы с Оливье шли в сторону подвалов, где уже были слуги и месье Жаме, дабы посмотреть, что случилось с Гримо, как вдруг эхо коридоров разнесло чьи-то вопли. Ваш супруг отправил меня посмотреть в чём, собственно, дело, ну и заодно проверить вашу с Марианной безопасность.

Я почувствовала себя несколько неловко от последних слов Рене.

– И что же я обнаружил, при подходе к спальне своей дочери?! Сего молодого человека, который, стоя в полутьме, заметив меня, начал размахивать как дровосек этой ржавой шпагой, а рядом стоящее кривоногое создание облаивало меня и кидалось на мою сутану, – раздражённо продолжал рассказ аббат.

– Я не виноват, что в коридоре не горели факелы! Я думал, что вы – убийца! Сутана ваша в темноте похожа на платье, – начал оправдываться Эмиль.

– То есть ты принял меня за женщину в платье? Мило… Сударь, с таким зрением вам нельзя не то, что использовать оружие, но даже близко подходить к нему. Что было бы, если Марианна открыла дверь и твой клинок нечаянно угодил в неё?! Тебе повезло, что я смог быстро выбить эту опасную игрушку из твоих рук.

– Я никогда бы не причинил вред Марианне, я же наоборот пришёл, чтобы защитить её, – пробормотал Эмиль.

– От кого? Я ведь не кровная родственница месье де Ла Фер и не думаю, чтобы представляла интерес для Серой Дамы, – хмыкнула девочка.

– Так Гримо тоже моему дяде не родня. Но ведь убит. Да и та дурочка, что здесь гостила, в родстве с месье де Ла Фер не была, – продолжил было объяснять юный граф дель Альваро, но сильный шлепок по губам от месье аббата прервал его речь.

– Не смей говорить в издевательском тоне об убиенных, – зло прошипел Рене.

– Как вы смеете меня бить?! – Эмиль горделиво встал в позу.

– О, вы не поверите молодой человек, что я ещё смею с вами сделать. Кстати, на шпаге герб моего друга, а не вашего испанского рода. Где вы взяли это оружие? – холодно прервал начавшуюся тираду мальчика аббат.

– Ну… Я взял её здесь, в замке… Позаимствовал на время, – покрываясь красными пятнами, начал объяснять Эмиль.

– То есть украли, и скорее всего из оружейной, – пояснил для всех аббат, – Когда Оливье закончит с осмотром подвалов, то я поведаю ему о печальной ситуации с племянником-вором. Надеюсь, что он позволит мне вас пороть, – на лице Рене появился зловещий оскал, и Эмиль дёрнулся, отступив на шаг от него.

– Мне кажется воспитательный процесс следует отложить на потом. Сейчас надо пойти и посмотреть, что случилось с Марий, – вмешалась я в перепалку мужчины и мальчика.

Наскоро я пересказала то, что случилось в детской, повторив, что няньке, возможно, сейчас требуется наша помощь и лекарь.

– Я схожу, посмотрю, что с ней, – кивнул аббат, взяв с собой шпагу, но оставил с нами собаку, заявив, что от лая этого существа у него начинается мигрень.

Как только он ушёл, Мод сразу заперла дверь, вновь подставив под неё стул и для большей уверенности села на него.

– Надеюсь, что с мадам Эммильеной и нашими гостями тоже всё в порядке, – произнесла Марианна.

– Мою матушку всегда защищает Господь, она сама так нам об этом говорит. Поэтому я уверен, что с ней всё в порядке. А граф и графиня де Брионнн – их комнаты рядом, так что, полагаю, они тоже сумеют противостоять этой нечисти, – спокойно ответил Эммиль.

– То есть, ты считаешь, что Господь бы не пришёл мне на помощь? – поморщившись, заметила Марианна.

– Моя матушка говорит, что твоя вера не сильна и ты подвержена проискам Искусителя. Поэтому я посчитал, что эта Дама в Сером придёт прежде всего за неокрепшими душами, – постарался прояснить суть своих действий юный идальго.

Марианна явно готова была съязвить, но Мод быстро прервала их спор.

– Нам всем не мешало бы помолиться, когда такое опасное создание бродит по замку. Да и негоже пустой болтовнёй утомлять мадам графиню – она и так вся бледная от переживаний…

Её решительность и некая житейская мудрость произвели должное впечатление на всех. Даже на юного сеньора дель Альваро; было видно что мальчик несколько побаивался её.

Однако, долго шептать слова молитвы нам не дали, ибо минут через десять в коридоре раздались стоны и причитания, которые нарастали, двигаясь в сторону нашей с Оливье спальни. Вскоре в дверь постучали.

– Это мы! – раздражённо произнёс Рене, ожидая пока Мод отопрёт дверь.

В комнату вошёл аббат поддерживая за плечи Марию. Женщина стонала, плакала и причитала. Её голова, чепец и лицо были залиты кровью. Видимо она пыталась вытирать небольшие, но быстрые струйки крови рукавом, но в итоге ещё больше размазала её по лицу и обляпала ею платье.

– За что мне это наказание? Я честно зарабатываю на свой хлеб, хожу каждый день по три раза в часовню, исповедуюсь часто, за что Господь покарал меня? – причитала нянька.

– Помолчите, вы, глупая женщина! Вы наоборот должны быть благодарны Богу, что живы остались после такого броска вазой, – холодно заметил аббат.

Он усадил Марию в кресло возле камина, а Мод уже подбежала с тазиком чистой воды, что я использовала для умывания. В руках служанка сжимала чистую тряпочку.

– Я схожу за месье Жаме и графом, – произнёс аббат, но в это время в коридоре раздались голоса и в нашу комнату зашёл Оливье с сестрой и лекарем.

– Мне кажется, стоит осмотреть мадам графиню – она сегодня сильно переволновалась, – говорил он на ходу месье Жаме, однако все они оторопели, увидев Марию в крови.

– Святая Мадонна, что тут у вас случилось?! – воскликнула Эммильена.

Мария, постанывая, поведала, как она уложила мальчиков и вздремнула в кресле возле камина, где обычно любила сидеть. Проснулась она от шагов по тёмной комнате и шороха юбок. Возле стола была женщина – силуэт в сером плаще, с накинутым на голову капюшоном. Дама что-то искала; она открывала шкатулки, что были на столе, листала книги Рауля и трясла их, ощупывала одежду мальчиков, развешенную на стульях.

– Я возмутилась, подумала, может, кто из слуг подворовывает? Ведь потом и не докажешь, что это не я взяла брошь или монетки, – простонала Мария, – Я воскликнула: «Что вы тут делаете? Это не ваши вещи, прочь от них!». В это время мальчики проснулись и закричали. Женщина схватила большую вазу с розами, что стояла рядом с письменным столом, и запустила в меня, а я спросонья не увернулась. Боль была страшная, голова гудела, и я, наверное, потеряла сознание на какое-то время. Я пришла в себя, а в спальне никого нет. Подняться не могу – голова кругом идёт. Слава Богу, месье аббат подоспел, помог встать и дойти до этой комнаты, – всхлипнула Мария.

– Вы закрыли дверь в комнату, перед сном? – спросил внезапно молча слушавший её Оливье.

– Зачем, ваша светлость? Я ведь не знала о нападении на месье Гримо, а та девочка сама утопла, как я слышала. От кого же мне было защищаться? – воскликнула служанка.

– Всё, месье. Хватит расспросов. Мадам Марии сейчас нужно обработать рану, принять снотворное и лечь спать, – вмешался лекарь, – Мадам, пройдёмте в вашу комнату, – обратился он к пострадавшей.

– Я не могу идти, у меня кружится голова, – пробормотала женщина, попытавшись приподняться.

Выйдя в коридор, Оливье окликнул слугу. Через пять минут пришёл здоровый детина – сын главного конюха, двадцатилетний Дюпре. Он с лёгкостью взял на руки довольно полную Марию, и аккуратно понёс пострадавшую в её каморку. За ним проследовал и месье Жаме.

– Да, хлопотная ночка у нашего лекаря – врачевать голову уже второго пострадавшего, – проговорил граф, наблюдая за удаляющейся процессией.

– Но Гримо ведь был убит? – непонимающе посмотрела я на супруга.

– К счастью, только оглушён. Нападавший сильно ударил его по голове чем-то тяжёлым. Он не смог разглядеть орудие удара в полутьме, да и вообще помнит довольно мало. Только фигуру в плаще, которая склонилась над телом девочки, а потом кинулась на него, – ответил Оливье.

Но тут он заметил, что кроме меня, его словам молча, с неподдельной тревогой на лицах внимают и остальные присутствующие в комнате.

– Так, нам всем следует помолиться и лечь спать. Хватит на сегодня происшествий, – произнёс он с недовольством.

– Кстати, насчёт происшествий, мой друг. Вам следует получше запирать оружейную, а то некоторые ценные образчики её содержимого уже перекочевали в распоряжение одного юного, но не очень умного идальго, – холодно произнёс аббат и показал старую шпагу.

Эмиль понурил голову.

– Боже, дорогой, зачем тебе эта рухлядь?! – воскликнула Эммиильена, видимо, больше шокированная выбором сына, чем самим фактом воровства шпаги.

– Рухлядь, мадам?! Эта шпага принадлежала нашему прадеду – Гюго «Кровавому», так что проявите уважение. Однако, Эмиль, для чего ты её взял? – спросил граф, – Если тебе хотелось поупражняться в фехтовании, то в тренировочном зале всегда есть безопасное оружие.

– Я… я… Я хотел, чтобы шпага всегда была при мне, ведь после тренировки в зале оружие надо оставлять там же, мне его не давали вынести, – неуверенно пробормотал старший племянник Оливье, – А тут ещё я услышал крики, подумал, что с Марианной могло что-то случиться, они ведь доносились с того коридора, где была её комната…

Эммильена зло поджала губы, видимо, собираясь произнести нечто резкое по поводу поступка сына. Но Оливье поднял руку, заставляя её тем самым оставить эту попытку при себе.

– Что ж защищать честь и жизнь дамы – похвально. Однако если бы это была ваша вещь, сударь, – указал он на шпагу, – Я бы вам и слова не сказал. Но вы совершили низкий поступок – украли у человека, который взял заботу о вас.

Эмиль понурил голову.

– Меня выпорят? – спросил он.

– О своём наказании вы узнаете позже, молодой человек, но оно, непременно, будет. Сегодня же мы все устали, перенервничали и затевать что-то новое довольно поздно, – ответил мой супруг.

– Брат, мой сын побеспокоился об этой девочке, рисковал своей жизнью… Ведь он мог столкнуться с этим чудищем в коридоре! Прошу вас, оставьте его в покое, он… – начала было мадам дель Альваро, но Оливье прервал её.

– Мадам, напоминаю вам второй раз за последние дни: как и кого наказывать в этом доме – решаю я. Этот юный идальго будет следовать тому наказанию, которое я ему дам, а теперь, сударыня, спокойной ночи! – раздраженно произнес её брат.

– Дети мои, пойдёмте. Если бы не обстоятельства, то я никогда не потревожила бы своды этого замка своим приездом, – зло прошипела она, и схватив за руки сыновей, повела их вслед за собой, – Эту ночь вы проведёте в моей спальне…

– Я взрослый, я не хочу… – запротестовал Эмиль, видя улыбку на устах Марианны.

– Без возражений, – рявкнула Эмми8льена и посильнее дёрнуа на себя старшего сына.

Тот лишь обречённо вздохнул, и поплёлся следом.

– Мод, составите сегодня ночью компанию Марианне, – обратился к служанке граф.

Та молча и быстро сделала книксен, и вышла вместе с дочерью Рене.

– Я думаю, что присоединюсь к ним с моим напарником, – кивнул аббат в сторону собаки, и та, громко тявкнув, потрусила следом за ним.

После пожеланий доброй ночи, он вышел вслед за дочерью и Мод.

– Ну, а Рауль поспит в детской, с кем-нибудь из слуг, – продолжил граф.

– Я буду спать с вами, – упрямо произнёс мальчик.

Его голос доносился со стороны кровати. Повернувшись, мы увидели, что ребёнок уже забрался на наше ложе, расположившись посередине.

– Ты ещё будешь выбирать? – возмутился граф.

Но я легонько одёрнула супруга за рукав.

– Милый, сегодня день был очень волнительный, мне будет спокойней, если он проведёт остаток ночи с нами.

– Что ж, хорошо, – вздохнул Оливье, – Когда вы меня просите, я не могу вам возразить. Тем более когда вы в таком прекрасном положении, – он поцеловал меня в щёку, а после скомандовал Раулю: – Ты ляжешь рядом со мной.

– А почему не с Ангелом? – удивился тот.

– Потому, что спишь ты беспокойно. Ещё не хватало нанести вред нашему будущему ребёнку, – ответил Оливье, – Так, что прошу на этот край, – указал он на левую сторону кровати.

– Я упаду ночью, ударюсь и, может, даже убьюсь, – начал ныть Рауль.

– Ничего, я привяжу тебя к себе верёвкой, если боишься упасть на плиты, – усмехнулся мой супруг.

– Можно попробовать и другой вариант: вы обнимите своего сына и не дадите ему свалиться, – заметила я, укладываясь на свою сторону кровати.

В итоге Оливье поступил по-иному; он лёг посередине, обняв мой стан, а с другой стороны к нему прижался мальчик.

На следующий день у меня было крайне разбитое состояние из-за неспокойной ночи, к тому же я не сразу заснула, слушая, как ворочается во сне Рауль. Поэтому когда Мод пришла переодевать меня в платье к печальной церемонии отпивания девочки, то я была вялой и бледной, двигалась медленно и часто подносила надушенный лавандовой водой платок к лицу, дабы побороть приступы дурноты.

– Всё-таки, как хорошо, что месье Гримо выжил, – начала тихонько Мод, завязывая на мне юбки, – Говорят, что месье Жаме зашивал раны на его голове, а крови Гримо потерял столько… Целая лужа возле стола с телом была, – поделилась слухами служанка.

– Мод, хватит пугать мою супругу. Гримо просто оглушили и немного поцарапали лоб – ему всего лишь перебинтовали голову, – прервал её Оливье, ожидавший, пока я буду готова, сидя возле камина.

Рауля с утра увели в детскую. Теперь вместо Марии ему прислуживала более молодая служанка Жюли, которая, видимо, посчитала это временное назначение на должность няни своим счастливым шансом, и пыталась показать себя с лучшей стороны.

– Но интересно, что нужно было напавшему на Гримо человеку в подвалах, да ещё и тело девочки осматривать, – задала я мучавший меня вопрос.

– Ну, возможно, что это кто-то из недобросовестных слуг решил что-то снять с мёртвого ребёнка. Ведь одежда на ней была добротная, а платье, помнится, расшито жемчугом, – предположил граф, – Нам стоит опросить всех, кто в служит замке. Я думаю, мы быстро вычислим вора.

– Вздор всё это, – пробормотала тихо Мод, но я расслышала.

– Отчего же? Ведь жемчужины можно снести ювелиру, – заметила я.

– Говорят, что чулочки на ней были приспущены, да платье задрано – навряд ли бы вор стал копошиться там, если просто хотел срезать жемчуг, – возразила служанка, – Да и украшения на лифе остались не тронутыми.

– Откуда вы знаете? – быстро спросил граф, прищурившись.

– Так об этом уже весь замок судачит; хотите знать последние слухи – идите на кухню, – пояснила Мод, – Люди уже говорят, что это, мол, Дама в Сером напустила на чью-то хрупкую душу тьму, и человек одержимым стал, да пошел «осязать» труп, – настороженным шёпотом произнесла она.

– Что за мерзость?! Да и зачем этой Даме такое творить?! – возмутилась я таким нелепицам.

– Зачем это ей – не ведаю. Но люди говорят, что, видимо, на это семейство Дама имеет зуб, – ответила, пожав плечами, женщина.

В это утро я облачилась в скромное тёмно-зелёное платье без особых изысков, с одним лишь белым кружевом. Из украшений – тонкая золотая цепочка с крестиком, а волосы я покрыла чёрной мантильей. На Оливье был тёмный камзол с незамысловатой серебристой вышивкой, высокие чёрные ботфорты, тёмные кюлоты, сверху простой чёрный плащ и шляпа с чёрно-белыми перьями.

– Может, детям не стоит участвовать в церемонии? – спросила я, когда мы вышли из комнаты.

– Нет, мадам, стоит – они достаточно взрослые, дабы понимать происходящее перед ними действо. И мы должны выразить нашу скорбь убитым горем родителям, – холодно ответил супруг.

Спустившись в холл, я увидела опечаленного месье де Брионна. На нём была та же одежда, в которой он приехал к нам, но вычищенная и приведённая в порядок. Рядом стояла Флоренс. На ней было платье из бархата цвета бордо, украшенное чёрным кружевом. Опалы снова украшали её, зловеще мерцая в полутьме замка. Чёрная вуаль была наброшена на голову графини, так что было не понятно, какая гамма эмоций сейчас на её лице.

– Примите ещё раз наши соболезнования, – пробормотал Оливье. Видимо, данная церемония его тяготила.

Супруги де Брионн молча кивнули, и мы, не говоря ни слова, отправились в часовню.

Тело девочки было подготовлено к отпеванию и лежало возле алтаря. Грязное платье исчезло. Сейчас на ней была длинная чистая, белоснежная рубашка из шёлка, волосы были причёсаны, лицо и тело омыто. В руках девочки был букетик из белых роз, однако само её тельце, как и вся часовня, утопали в лилиях.

Непроизвольно я тихо застонала, почувствовав их тошнотворный, приторный запах, который окутывал меня, и явно проигрывал тонкому спасительному аромату лаванды батистового платочка.

Оливье, молчаливый и задумчивый, сидел рядом со мной, периодически поглядывая в мою сторону. Видимо, бледный цвет моего лица его настораживал.

Флоренс с супругом сидели поближе к телу. Время от времени, чёрным кружевным платочком мадам де Брионн вытирала слёзы под вуалью, которую она, однако, так и не подняла. Её супруг был несколько нервозен, покусывая губы, и избегая взглядов в сторону Аурелии – он топорно изучал свои сложенные в молитве руки.

Эммильена с сыновьями сидела возле прохода. Она внимательно слушала священника, изредка делая замечания Ксавье, чтобы тот сидел ровно, и прекратил рвать лепестки цветов, коими был украшен проход. Эмиль сидел с явной обидой на лице. Надувшись, он периодически посматривал в сторону Марианны. Та же сидела рядом со своим отцом и выглядела довольно печальной. Пару раз Рене обращался к ней, что-то тихо говоря на ухо.

Рауль же был необычайно молчалив и сосредоточен. Он сидел неестественно прямо. На его щеках блестели слёзы, и он неотрывно смотрел на тело девочки, поджав губы. Было видно, что её смерть сильно задела его.

Здесь были месье Лурье, Жаме, управляющий с супругой, Мод… Однако я не заметила Ребекки, хотя, возможно, она была занята сбором вещей своей госпожи перед отъездом, ведь сегодня чета де Брионн должна была отбыть с телом Аурелии.

Сильный приступ дурноты, навеянный удушливым ароматом лилий, снова накрыл меня. Он примешался с обильным чадом зажжённых свечей и духоты, которая, из-за присутствия множества людей в относительно небольшом помещении, стала довольно ощутимой. Перед глазами всё поплыло, но я успела схватить Оливье за руку перед тем, как потолок завертелся над моей головой. Слова священника слились в непонятный гул, а затем я провалилась в небытие.

Пришла в себя я уже в собственной спальне. С меня сняли сапожки, накидку и распустили корсет. Месье Жаме поднёс к моему лицу пузырёк с нюхательной солью, и резкий аромат паров, исходивших оттуда, вернул меня к реальности.

– Ничего страшного, просто глубокий обморок от духоты и реакции на запахи, – пробормотал он видя, что я прихожу в себя.

– Это всё лилии. У госпожи на них и до её деликатного положения так организм реагировал, – услышала я голос Мод, у изножья моей кровати.

– Дорогая, вам лучше? Как вы себя чувствуете? – подошёл поближе ко мне супруг, и наклонился.

– Сильная слабость и голова кружится, – прошептала я, и постаралась сесть на кровати, но месье Жаме запротестовал.

– Вам сейчас лучше отлежаться, – решительно сказал он.

– А отпевание? – тихо спросила я.

– Уже прошло. Граф и графиня де Брионн сейчас спустились вниз дабы позавтракать, после они соберутся в дорогу, – ответил Оливье, – Вы же оставайтесь здесь. С вами посидит Мод, – кивнул он служанке, и та похлопала меня по руке, сев затем в кресло возле камина.

Вскоре по просьбе лекаря меня оставили одну со служанкой, дабы я могла спокойно отдохнуть. Предварительно месье Жаме заставил меня выпить горький порошок, разведённый в сидре.

– А я ведь говорила мадам Эммильене о вашей реакции на них, когда она выбирала цветы для часовни, – проворчала Мод, и подойдя ко мне, поправила одеяло.

– А что она? – вяло спросила я.

– Заявила, что всё это ваши капризы, мол, вам надо учиться держать себя в руках, – буркнула служанка.

В ответ я лишь вздохнула. От сестры Оливье я иного не ожидала. Было очевидно, что выбор своего брата в области брака она не одобряет. По всей видимости, я была не достаточно родовитой, богатой, здоровой и религиозной для такого прекрасного рода, как де Ла Фер. Так же довольно часто ею упоминался мой нервный срыв после потери первенца. Эммильена говорила не напрямую, но довольно ясными намёками, что, мол, у меня очень строптивая и капризная натура, которая ещё даст о себе знать. Но так как Оливье крайне негативно относился к этим замечаниям, то обычно она говорила об этом с теми, кто был готов её слушать беспрекословно – слугами. Правда если она замечала Мод, готовую вступиться в мою защиту, то сразу замолкала. Несмотря на разницу в сословиях, моя служанка и в обществе была способна выступить против высокомерной графини, даже под угрозой сурового наказания.

– Хотя, возможно, графиня дель Альваро позабыла о моём предостережении, занятая хлопотами – вчера она распекала прислугу в оранжерее, – пожала плечами Мод.

– А что случилось? – спросила я, желая отвлечься от дурноты хотя бы слухами замка.

– Служанки срезали лилии, когда одна из них заметила, что Ребекка, эта горе-нянька, крутится возле дорогих тюльпанов. Не иначе как хотела стащить пару луковиц – слушок о дороговизне этих цветов дошёл и до черни ведь… Её окликнули, а эта неблагодарная девица толкнула корзину со срезанными лилиями, перевернув её. Так мадам Эммильена напустилась на нашу Доминику, и ни слова не сказала на дела Ребекки – словно нарочно ничего не заметила.

– Интересно, что бывшая гувернантка Аурелии делала в оранжерее?

– Ну… Скорее всего выискивала, что плохо лежит. Настырная, хамоватая – думаю, решила прихватить из нашего замка что-нибудь на память, – хмыкнула Мод.

Однако наш разговор был прерван громкими голосами со двора. Движимая любопытством, я медленно встала с кровати, несмотря на протесты служанки, и подошла к окну.

Двое здоровых парней втащили во двор незнакомую мне девицу. Девушка была рослой, дородной, хотя одета довольно невзрачно и неряшливо: чёрная юбка по колено заляпана грязью, на некогда светлой рубахе какие-то тёмные разводы, длинные каштановые волосы всклокочены, а корсаж местами разодран. Она довольно активно упиралась, но сильные мужчины, всё же смогли протащить её к ступеням главной лестницы.

– Оставьте её, оставьте! – услышала я надорванный женский голос, приоткрыв окно.

Позади них бежала низкорослая, полноватая женщина. На ступенях стоял Оливье, с управляющим. Он ожидал пока один из стражей доложит о том, кто пред ним.

– Ваша светлость, вот… Как вы и просили, мы нашли её – всадницу, что поздно вечером вернулась в город, – указал слуга на девицу, стоявшую молча, опустив глаза, – Это Катарина Леду, дочь кузнеца. Её узнали дозорные. Когда она вернулась в Ла Фер, они закрыли за ней ворота. Кроме нее более девиц в город не въезжало ни ночью, ни рано утром, – доложил он.