Текст книги "Angel Diaries - 2 (СИ)"

Автор книги: AnnaSnow

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 27 страниц)

– Если вы будете себя хорошо вести, то, я думаю, мы свозим вас в Париж, – пообещал Рене.

– Боюсь, учитывая её норов, это будет не скоро, – усмехнулся супруг.

– Я мечтаю побывать во Флоренции или Венеции, – честно призналась я. – Браво, хороший выбор. Это достаточно красивые города, – одобрил аббат. – К тому же, там у меня есть виллы, доставшиеся в наследство. Хотелось бы посмотреть, – ответила я. – Ах, так у вас итальянские корни?! А я думаю, откуда такой темперамент? – улыбнулся он мне, и вытер губы от крема. – Правда, пока об этих корнях напоминает только, разве что, медальон, что сейчас на мне, – в этот момент мне сунули в рот новую порцию выпечки, и я вынуждена была её проглотить. – Позвольте взглянуть? – спросил аббат, и, дождавшись моего одобрительного кивка, поднёс медальон поближе к себе. – Да, мой друг, меня это тоже удивило, – усмехнулся граф, когда аббат рассмотрел герб, и изменился в лице. – Не может быть, – протянул он. – Что ж там вы такое увидели? – с интересом спросила я. – Медальон довольно красивый. Такой редкой работы Рене не видел, – попытался пояснить мне Оливье. – Странно. А я думала, вас удивил герб Медичи, – спокойно ответила я. – И давно вы обзавелись этим знанием? – поинтересовался мой супруг. – Когда готовились к свадьбе, у меня было свободное время. В вашей библиотеке я нашла книги по геральдике, – ответила я. – А кто вам разрешил гулять по библиотеке без моей компании? – холодно произнёс граф. – Не хотела отвлекать вас от дел. Да и с книгами была осторожна, – постаралась я его успокоить. – И как же вы нашли эти книги? – Они как-то сами быстро попались мне под руку, – пробормотала я.

Ведь не могла же я рассказать им о помощи месье Филиппа.

– Что ж, ваша супруга любит читать, и в этом я не вижу ничего плохого. Нынче все дамы стараются улучшить своё образование, – постарался аббат перевести тему в другое русло.

– О, да, Анна любит читать. Только тут вопрос, что ей обычно попадает в руки, – с иронией проговорил граф. – Пожалуй, мы отвлеклись от завтрака, – напомнил Рене. Оливье кивнул, и, взяв бриошь, помазал его мёдом. – Слишком сладко, – возразила я, когда вторая булочка была нацелена мне в рот. Оливье обильно покрыл хлеб янтарной тягучей сладостью, и, когда он подносил его мне, то большая часть её просочилась мне на шею, а точнее, в зону декольте. Внезапно он отложил булочку в сторону. – Запрокиньте голову, – приказал он. – Зачем? – возмутилась я. Не дожидаясь ответа, Рене насильно запрокинул мне голову. – Когда вам приказывает муж, то надо выполнять его желания, – прошипел он мне на ухо, – И расслабьтесь, это будет приятно. Не успела я спросить, что именно, как граф наклонился, и стал языком подбирать сладкие дорожки мёда, опускаясь по шее всё ниже. – Расслабьте ей корсет, Рене, – скомандовал он. Аббат быстро выполнил просьбу. Супруг, стянув эту часть платья, добрался до ложбинки грудей, и приник языком, собирая мёд до последней капли. Странно, но его прикосновения были приятны, моя голова была запрокинута, а глаза закрыты. И когда мои губы получили глубокий и настойчивый поцелуй, то я не сразу сообразила, что он не от супруга. Оторвавшись, я увидела довольное лицо аббата, и сразу отпрянула. – Да как вы смеете! Я порядочная женщина!! – попыталась я встать, но Рене привлёк меня к себе. – Мадам, никто не утверждает обратное, – поцеловал он меня в щёку.

Рассерженная этим самовольным поцелуем, я попыталась вскочить с его колен. Но мужчина держал меня достаточно крепко, и после нескольких бесполезных рывков я успокоилась.

– Развяжите мне руки, – попросила я.

– Вы пока не всё съели, – ответил граф.

– Если я съем ещё кусок, то меня стошнит. Причём, на вашего же друга, – несколько грубо ответила я. – Наверное, ей не стоит начинать завтракать подносами. Может, надо делать это постепенно? – предложил Рене. Наконец, мне дали встать, и развязали руки. – Какой кошмар, размазали по мне мёд! Теперь всё тело липнет, – с раздражением воскликнула я, и, придерживая платье руками, дабы оно не упало, я помчалась к себе наверх. За то время, что я, с помощью воды, смывала с себя липкие следы, граф и аббат отбыли к моему дяде, дабы поболее узнать о труппе актёров. Я не желала сидеть всё это время в замке. Гораздо больше мне хотелось побывать на свежем воздухе. И, желательно, одной. Поэтому сменив платье, я приказала подготовить мне Донну для прогулки. Видимо, запрет на верховую езду пока ещё не был наложен, потому как грумы быстро и безукоризненно выполнили мой приказ. Подумав немного о своей прогулке, я решила навестить отца Далматия. Как ни странно, но беседы с ним многое проясняли. Проезжая мимо поместья дяди, я видела лошадей Оливье и аббата во дворе. К счастью, самих всадников не было поблизости. Пришпорив толстую лошадь, я вскоре подъехала к развалинам башни. – Не ожидал вас увидеть, – произнёс отец Далматий, стоя возле руин, – Месье Филипп рассказал, что вы обезумили от горя, потеряв дитя. Примите мои соболезнования в связи с утратой, – он спокойно посмотрел на меня, но в его голосе не было сарказма или насмешки. – Да, я чувствовала себя не очень хорошо после падения, – мрачно ответила я. – Я думаю, что вам следует смириться с утратой. Дети часто мрут в младенчестве. Женщины теряют плод и на более поздних сроках. И это не нонсенс, а законы природы, – несколько нравоучительно сказал он мне. – Здесь дело не в самом выкидыше. Мой муж изменил мне со своей старой любовницей, матерью Рауля, – всхлипнув, объяснила я. – Мужчины-однолюбы в природе встречаются редко, – пожал он плечами. – А вы были однолюбом? – Увы, но да. И это привело меня к гибели. Если бы я смог тогда утешиться, то сейчас бы не бродил в сумерках по развалинам, – грустно ответил он. – Почему в сумерках? – В это время у меня больше сил, и я могу ходить на дальние дистанции, -рассказал он мне об особенностях загробного мира. Внезапно он довольно осязаемо схватил меня за плечи, подтянув к себе, и зло прошипел: – Никогда больше не смейте пытаться укорачивать свою жизнь! Я с трудом вырвалась, хотя через пару минут его руки всё равно ослабли бы. – Откуда вы знаете? – удивлённо проговорила я. – Мне, знаете ли, трудно одновременно выбивать ваш любимый стул от двери, и исчезать, – буркнул он. – Вы были в моей спальне, когда я была вне себя? – недоумевающе взглянула я на него. – Да. Неужели вы думаете, что я мог бы проигнорировать ваше состояние? – ответил он, и отвернулся. – Но откуда такая привязанность ко мне? – Будете меньше знать – дольше проживёте, – вновь прошипел он мне в ответ с обидой. – Простите… Но могу я задать нескромный вопрос? – немного помявшись, обратилась я к священнику. – Вы знаете, что он неудобен, но всё-таки его задаёте, – фыркнул отец Далматий.

– Как вы умерли?

Наступила гнетущая тишина.

– Уходите, – глухо произнёс призрак.

– Простите, я правда не хотела вас обидеть. Но я ничего не знаю о вас… – начала было оправдываться я.

Подумав, отец Далматий жестом поманил меня поближе к себе. Я подошла. Он снова сосредоточился, и на время закрыл глаза. Внезапно он впился своими холодными губами в мои, его руки прижали меня к своей груди. Реальность тела была лишь на полминуты, а затем он стал таять. Быстро отстранившись, он снова принял привычные очертания. – Вот, что вам следует знать обо мне. А сейчас уходите, вы измотали меня, – несколько капризно произнёс он, и исчез, уходя в старую стену башни. Несколько минут я стояла ошарашенная. Потом вновь вспомнив, как нормально дышать, стала выбираться из руин, точнее вылезать из дыры в стене. Цепкая рука в перчатке схватила меня за локоть. – Помочь? – услужливо спросил аббат. Я резко дёрнулась, но вторая рука схватила меня за ворот. Она принадлежала Оливье. – Куда-то собрались? – поинтересовался граф. – Прекратите! Вы порвёте мне платье! – зло зашипела я, пытаясь вырваться. – Мадам, помолчите! Я хочу познакомиться с вашим тайным любовником. Рене, обыщем-ка мы эти камни, может, найдём что интересное…

Оливье чуть отодвинул меня в сторону, и залез в дыру. Аббат последовал за ним.

– Ну-с, где этот молодой человек, который пленил ваше глупое сердце? – с напускной непринужденностью произнёс супруг, и пошёл заглядывать по углам башни. – Господа, по-моему, вы выпили на дорожку больше, чем того нужно . Здесь никого нет, разве что, только ветер гуляет, – пожала я плечами, и постаралась отойти от них, но аббат довольно сильно сжал мою руку, придвинув поближе. – Что же вы сюда приехали, так неожиданно сорвавшись? К тому же, мы с Оливье видели тень, что была рядом с вами, и это, определённо, были не камни, – раздражённо произнёс Рене. – Сударыня, я жду объяснений. В прошлый раз была сказка о колдовстве, а сейчас что вы мне расскажете? О танце с тенями? – поинтересовался граф. – Я просто приехала сюда к Колодцу Желаний. Я старалась говорить спокойно, дабы мой голос не дрожал, и указала в сторону старого колодца. – А потом зашла побродить по развалинам. Это же очень романтичное место… Что до теней, то, ещё раз повторюсь: вам надо меньше пить креплёного вина у моего дяди. Тогда и не будут мерещиться странные любовники, – ответила я спокойно. – Он, наверное, старше меня, или моего возраста? – внезапно спросил Оливье. – Нет, ему всего двадцать шесть, – ответила я, не подумав. Повисла гнетущая тишина. – Анна, пока я не собираюсь вас бить. Вашему незнакомцу же мы всего лишь намнём бока. Пара сломанных рёбер и нос – вот всё, что ему грозит, – зло произнёс мой супруг. – Хорошо. Я приехала сюда поговорить с отцом Далматием. Он священник, он видел, как убивали тех девушек, но говорить, как свидетель, отказывается. Вообще это довольно странный человек. Мы просто поговорили и он ушёл. – Вот теперь вы практически говорите правду, – кивнул граф, – Он вас сначала поцеловал, и потом ушёл?

Я закусила губу и уставилась вниз.

– А, может быть, у вас зашло до нечто большего? – опасно тихо прошептал Оливье. – Это на вряд ли, учитывая, что мой труп сгнил лет двадцать восемь тому назад, – спокойно произнёс призрак, выходя из стены. От неожиданности Оливье и аббат отшатнулись, заметно побледнев. Выпученными глазами они уставились на священника, не решаясь произнести ни слова. Рене попытался перекреститься, но отец Далматий лишь лениво махнул на него рукой. – Пустое всё это. Я и сам могу вас перекрестить, на меня это не действует. Как и на остальных, кто здесь бродит… Призрак довольно меланхолично сел на камень, и достал из рукава не большую книжицу. – Отец Далматий призрак, он может на несколько секунд становиться осязаемым, – пробормотала я, поясняя ситуацию. – Уже пара минут – я совершенствуюсь, – поправил меня священник.

Первым пришёл в себя аббат.

– И вы обитаете здесь? – указал он на развалины. – Да. Я люблю тишину и покой. Так тут и было, пока вы не стали здесь ездить толпами, – буркнул призрак. – О, Боже, – проговорил граф. – Кстати, почему и они вас видят сейчас? – спросила я. – Потому что я так захотел. Это могут все призраки, – объяснил отец Далматий, – Я не хотел, чтобы они сделали вам нечто плохое, – добавил он. – Вы, наверное, бродите, потому, что ваша душа не закончила свои дела на земле? – спросил аббат.

– Нет, я брожу потому, что свёл счёты со своей судьбой, преступив закон Всевышнего – повесился в лесу, когда узнал о смерти девушки, которую любил, – с болью в голосе ответил он.

– Прискорбно, – сочувственно ответил граф, – И Анна вас видит? – Да, меня и остальных, – кивнул наш собеседник. – Остальных?! – Здесь есть ещё призраки, – быстро произнесла я, – Но, нам лучше оставить вас наедине с вашим Святым Писанием. Кстати, погибшее существо было актёром, – добавила я. – Не удивлён. В нём было что-то жеманное, от Позорного Греха, – признался отец Далматий. – Если вам интересно, то труппа актёров сейчас гостит у моего дяди, – добавила я. – Нет, не интересно. Я терпеть не могу кривлянья в лохмотьях, которые они зовут костюмами. К тому же, не думаю, что там будет нечто на религиозную тематику, – поморщившись, ответил он, – Но всего доброго. Выход из башни там, – указал он нам на дыру. Мы медленно побрели к ней. Оливье помог мне выбраться. Он был бледен и задумчив. – Вы должны мне многое рассказать, – требовательно ,но спокойно произнёс он. – Хорошо. Если пообещаете не хвататься за сердце, и не кричать на меня, – ответила я. – Мне кажется, нам всем надо выпить, – предложил аббат, и впервые я была с ним согласна. В полнейшем молчании мы прибыли в замок. Местом распития успокоительного выбрали мою спальню, перед этим заказав туда сытный ужин. К удивлению, передо мной поставили сидр. – Я не против выпить крепкого напитка, – несколько обиженно сказала я. – Мадам, это мы в шоке от увиденного. Вы же, по-моему, уже ко всему этому привыкли, – возразил аббат, и налил бургундского себе и Оливье. – Итак, как долго у вас это продолжается? – спросил граф, сделав большой глоток. – Продолжается что? – не поняла я. – Общение с этой нечистью, – уточнил он. – Знаете, призраки не нечисть, а просто несчастные люди, которые допустили некоторые ошибки перед смертью, – постаралась объяснить я. – А вы не боитесь, что это демоны, которые обманывают вашу глупую душу? – спросил аббат. – Я не видела демонов. Пока призраки мне помогали. Хотя, в замке было одно агрессивное привидение, но оно исчезло, – пожала я плечами. – А кто ещё здесь ходит? – поинтересовался Оливье. – Ну, я пока знакома только с месье Филиппом и отцом Бертраном… – Это кто? – спросил Рене. – Отец Бертран раньше был здесь священником, он любил эти земли. Наверное, поэтому и остался. Он появляется редко. – Месье Филиппа вы упоминали часто, – припомнил Оливье. – Да, он познакомился со мной ещё зимой на пикнике, когда я собирала хворост для костра. – Пикник зимой?! Я, видимо, что-то не знаю о начале ваших отношений? – удивлённо спросил друга аббат. – Месье Филипп – это ваш отец, Оливье. Он не ушёл. Он остался в замке, – собравшись с духом, ответила я. Граф подавился вином, пролив полбутылки на себя. – Анна, если эта шутка, то очень злая! – раздражённо сказал он.

– Эта правда, – возразила я, – Кто же ещё мог рассказать мне, что он был отравлен вашей первой женой , которой вы отрубили голову?

Наступило неловкое молчание. – Почему я его не вижу? – наконец, спросил граф. – Потому, что это вредно для вашего рассудка. Я не была с ним связана родственными отношениями, и вначале приняла за простого жителя замка. Отец Далматий явился вам, видимо, по тому же принципу, – пояснила я, и, указав на третью бутылку, которую собирался открыть граф, попросила: – Прошу вас, не надо столько пить. – Сударыня, мне так легче осмысливать эту ужасную информацию, – возразил он, возясь с пробкой. – Мне не нравятся мертвецки пьяные люди. Если продолжите в том же темпе, то я уеду отсюда, – раздражённо ответила я, – И почему же информация ужасна? – Я-то считал, что мой отец на Небесах, а не бродит по замку как тень, – с отчаянием в голосе воскликнул Оливье. – И чего я не видел в ваших Небесах? По мне так скука смертная: слушать вечность слащавый хор и отрывки из Библии. Да там ведь и заняться нечем – выпивки нет, карт нет, к даме в декольте не залезешь! Зачем мне там находиться? – спросил раздраженно месье Филипп, выходя из угла комнаты. – О, Боже, – прошептал мой супруг, перед тем как потерять сознание. – Какой позор! Мой сын ведёт себя, как изнеженная инфанта! И вот эти воины стоят на страже нашей страны?! Бедная Франция, испанцы и англичане могут заезжать и вселяться, их никто не остановит! – возмутился призрак. Аббат шлёпнул Оливье по щекам, после чего, недолго подумав, вылил ему на голову холодное вино из погреба. – Мне кажется вы слишком строги к нему. Если бы я увидела своих родных в призрачном состоянии, то, наверное, сошла бы с ума, – покачала я головой. – О, нет, они не стали призраками. Я наводил справки, – пояснил мне месье Филипп.

– Где же вы их наводили? – спросил аббат.

– У меня есть связи, знаете ли, – фыркнул он, – Ну, мне некогда ждать пока мой остолоп очнётся. Кстати, как я выгляжу? – спросил он у меня. Я заметила, что камзол призрака был более нарядным: тёмно-зелёного цвета. – Как же вы меняете наряд, когда вы без плоти? – изумлённо спросила я.

– Сила мысли и моего воображения. Для призрака это основа всего, – поведал он мне, – Так как?

– Отлично, и зелёный вам идёт, – честно призналась я. – Замечательно.У меня сегодня свидание с одним очаровательным созданием. Надо соответствовать. Может, даже и цветок страсти сорву, – подмигнул он мне, и вышел через стену. – Интересно, как? – прошептал ему вслед Рене. – Без понятия… Как видите, он довольно живо выглядит. Поэтому я приняла его за человека, – ответила я. Оливье застонал, и открыл глаза. – Он уже ушёл? – пробормотал он. – Да у него свидание с дамой. И, по-моему, он счастлив быть призраком, – улыбнулась я.

– Что ж, это похоже на моего отца, – кивнул граф.

Рене помог ему подняться, и сесть в кресле. – Мне кажется, лучше смириться и принять это, – начала я – А ещё молчать, если не хотите внимания Святой Инквизиции, – довольно серьёзно произнёс аббат. Все дружно согласились с этим. После довольно непродолжительного разговора, который Оливье и Рене уже вели, в основном, между собой, меня начало клонить в сон. – Сонливость – побочный эффект от общения с ними, – шепотом пояснила я, и, сняв сапожки, легла на кровать. Ответа не последовало. Мой супруг и его друг уже мирно спали в креслах.

====== Глава 11. Семейные узы ======

Я проспала бо́льшую часть дня, и очнулась уже одна в своей спальне. Приближалось время ужина, а урчание в животе подсказало, что я пропустила обед. Вызвав Мод дабы та помогла мне привести себя в порядок после сна, я решила заодно расспросить её о данном до моего горя задании.

– Ты узнала что-нибудь интересное тогда в городе? – спросила я, когда она поправляла мне причёску.

– Ну, в принципе особо ничего важного мне не рассказали. Девиц тех в городе не жаловали – Барбару и Бриджитт за их свободный нрав, а Пьеретту за любовь к чужим вещам.

– Она была воровкой? – не поняла я.

– Пьеретта на вид была кроткой и воспитанной. Но она ничего не могла с собой поделать, когда видела блестящие вещи или безделушки красивые – тащила всё, что плохо лежит. Родители потом с извинениями часто возвращали эти вещи владельцам, но в городе об этой страсти девицы знали. Она себя не контролировала во время кражи, поэтому всё улаживалось её отцом.

Однако, одна торговка поведала, что все трое часто наведывались в труппу бродячих актёров, которая на границе с землями де Лаваля была. Она думала, что, видимо, у них там возлюбленный был. Или ещё хуже – актёрками стали, – поведала служанка.

– Возле труппы, говоришь, часто крутились?

– Да. И, кстати, у них снова хорошие деньги стали водиться. Объяснить дома откуда они их взяли, девицы не смогли. У Бриджитт даже скандал по данному поводу возник. Муж решил, что она там юбку поднимает за монеты, хотя внешность той явно столько не стоила.

–Ты сказала”снова», значит такое внезапное обогащение у них уже было?

– Совершенно верно. В прошлом году после ярмарки. Приехали с кучей новых вещей и уверяли, что нашли кошель с золотыми на дороге. Только вот всё это ложь. Знаю я, как такие кошельки находят. Как правило, подобные им зарабатывают монеты оголяя ляжки перед пьяными господами, – фыркнув, ответила Мод.

– Возможно, что девицы и правда их так заработали, и всем врали. Но смущает другое. На ярмарку съехались многие миловидные и молодые женщины из разных графств, с разными нравами. Если бы так хорошо платили за эти услуги, то кошели нашёл бы не один десяток девиц. А так, по сути, только эти трое и обогатились.

– Так вы думаете, что они всё же что-то украли? – уточнила Мод.

– А возможно, они узнали нечто, скажем, ценное и опасное… Им заплатили за молчание. Либо они помогли в каком-нибудь мерзком деле, – предположила я.

Служанка кивнула, согласившись, и вернулась к своей работе. Я задумалась; существо, похороненное на деревенском кладбище, тоже было актёром. Деви́цы посещали актёрскую труппу, затем все они крутились возле одного места, пока их не убили. Может, они все знали друг друга? Узнали тайну этого «чуда природы»? Но сам гермафродит был убит одним из первых, в самом начале – шантажировать его они не могли. Значит, либо они знали, кто его убил, либо… Суть и решение этой тайны крутились рядом, но ускользали от моего внимания. Поэтому когда я спустилась вниз ужинать, и застала там Рене с Оливье мрачных и молчаливых, то решила поделиться своими соображениями.

– Вполне вероятно, раз та девица, Бриджитт, пошла на встречу с этим мерзавцем, – согласился Оливье, когда я упомянула и то, что видел отец Далматий.

– Мы выяснили у труппы, что эти девушки приходили к Онору и долго шушукались с ним, – кивнул Рене, – Это подтверждает слова Марина. Он видел их рядом с этим человеком.

– Что же мы имеем: Онор внезапно едет из Парижа в провинцию. Если учесть, что это тот самый младенец, которого приказали убить, то он, возможно, узнаёт правду о своём рождении, и едет поздороваться с родителем?

– Нет, что-то тут не сходится. Вы забыли о том, что первый раз деви́цы получили большую сумму денег год назад, а не только сейчас, – заметил Оливье.

– Я вот думаю; а что если он приехал проведать родителя в обличье юноши? Даже встретился с графом, – задумчиво проговорил Рене.

– Интересно было бы узреть всю гамму эмоций де Лаваля, когда Онор предстал перед ним, – хмыкнул Оливье.

– Учитывая слухи о его крутом нраве, мне кажется странным, что он не свернул ему шею, – заметила я, нарезая мясо в тарелке.

– Ему, наверное, помешали это сделать, – предположил граф, наблюдая за мной, – Я вижу, обсуждение данного случая пробудило в вас аппетит, моя нимфа.

– Я просто пропустила обед, – пожала я плечами.

Вскоре, закончив приём пищи, оставшаяся часть которого прошла в тишине, я, встав из-за стола, направилась в сторону холла.

– Куда это вы собрались? – спросил Оливье.

– Подышать свежим воздухом. Или я теперь пленница, и не могу свободно передвигаться? Кстати, мой кавалер, уже ждёт меня во дворике, – я улыбнулась супругу, и стала ожидать пока Мод спустится с моей накидкой.

Оливье приоткрыл двери, и увидел Рауля, который молча ходил по дворику.

– Он уже может передвигаться не морщась? На парне побои заживают, как на собаке, – хмыкнул он.

Рауль увидел его, и обиженно отвернулся.

– Ты смотри, он ещё и дуется, – прошипел граф.

– Мальчик просто пытается понять взаимоотношения взрослых. А наша острая реакция для него – нечто странное, – пояснила я.

– Для этого обязательно задирать нам, спящим, рубахи? – Оливье с укором посмотрел на меня.

– Тут вы правы, это перебор, – согласилась я, выходя во двор с наброшенной на плечи накидкой.

Оливье пошёл со мной, видимо, собираясь прочесть сыну очередную лекцию о правилах поведения в обществе, как вдруг мы услышали цокот копыт и грохот подъезжающего экипажа. После небольшой заминки стражники впустили его во двор. Лошади были истощены и облезлы, с трудом таща старый, разбитый экипаж. В его дверях были дыры от пуль и огромные царапины. Большие бурые пятна покрывали место возницы и его спинку. Сам кучер был одет в запылённые грязные одежды. Его плечо было перевязано тем, что раньше, наверное, было рукавами блузы. Они, однако, были багрового цвета, а мужчина морщился при каждом движении, но исправно гнал коней.

– Вы кого-то ждёте? – спросила я Оливье.

– Нет, – пробормотал он, нахмурившись, и быстро подошёл к экипажу.

Дверца открылась, и оттуда вышла женщина, с заплаканным лицом. Мгновение, и она бросилась на шею моему супругу.

– Они его убили! Они всех убили! Господи, как я рада, что, наконец, смогла добраться до вас! – зарыдала она графу в плечо, а затем уткнулась в грудь.

– Эммильена? Вы ли это? – удивлённо воскликнул граф, крепко обнял даму, и поглаживая её по голове, – С вами кто-то ещё прибыл? – спросил он, указывая на экипаж.

– Мои сыновья и кучер Элизио. Он сильно ранен в руку, и ему нужна помощь, – быстро вспомнив о слуге, проговорила женщина, отстранившись от брата.

Граф подозвал управляющего, который появился к тому времени на ступенях.

– Проводи этого господина к месье Жаме, а затем отведи ему место для сна и накорми, – приказал он.

После того, как Элизио с трудом слез с ко́зел, и, хромая, побрёл за управляющим, граф подошёл поближе к экипажу. Там находились двое детей – двенадцати и пяти лет. Мальчики выбрались из кареты, и испуганно уставились на нас.

– Эммильена, кстати, познакомься – это моя супруга Анна, а это мой сын Рауль, – указал он на нас, – Дорогая, это графиня Эммильена дель Альваро, моя младшая сестра, – представил её Оливье.

Я внимательно рассматривала прибывшую даму и её сыновей. Эммильена была высокой, худой, я бы даже сказала измождённой. У неё была бледная кожа, выраженные синяки под большими карими глазами, по всей видимости, от усталости и бессонных ночей, а также волосы, чёрные, как воронье крыло, и убранные в причёску на испанский манер. Чертами лица она походила на Оливье – прямой нос, тонкие губы, высокие скулы. На графине было чёрное бархатное платье, со знакомым мне испанским корсетом, который делал её фигуру абсолютно плоской.

Дети были сильно похожи на мать; мальчики были довольно худые, бледные, с огромными карими глазами, чёрными прямыми волосами, одетые так же, как и она в траурные одежды.

– Это Эмиль и Ксавье, – представила она сыновей, мальчики тот час поклонились, грациозно сняв свои бархатные береты, – Оливье, мне больше некуда пойти, и не к кому обратиться… Я потеряла всё, – всхлипнула она.

– Тише, дорогая. Вы теперь здесь, в безопасности, под моей защитой. И правильно сделали, что вернулись домой. Но прежде, чем вы поведаете о своём горе, вам надо вначале отдохнуть после дороги и поесть, – проговорил Оливье, обняв сестру, и погладив её по спине.

Женщина всхлипывала, утирая слезы батистовым платочком, который частично был в бурых пятнах крови.

– Ну, пойдёмте, я прикажу слугам принести ваши вещи в замок, – граф улыбнулся сестре.

– У нас нет с собой вещей, – довольно грустно, и, несколько пристыженно, ответила графиня.

Мы с мужем переглянулись.

– Я успела только одеть сыновей, и сбежать, – она подошла к карете, и вытащила бархатную сумочку, с некими бумагами.

– Мне удалось увезти завещание супруга, купчие, свидетельства о собственности и бумаги, о рождении сыновей, – и она протянула их брату.

– Это самое главное, – сказал Оливье.

Он вынул из сумочки документы, прочёл их быстро, и кивнул.

– Вы взяли самое ценное.

– Пойдёмте, у меня достаточно одежды, так что мы подберём вам платья, пока вам не пошьют новые. А для Ксавье подойдёт одежда Рауля, – я взяла женщину за руку, и повела в замок.

– А для Эмиля моя старая, – откликнулся граф.

Он сделал мальчикам знак рукой, и они последовали за ним.

– А так же этих молодых людей осмотрит месье Жаме, – сказал спокойно супруг, – На руках у них царапины и синяки…

– Это следы борьбы, – ответил Эмиль, с некоторой гордостью.

– Я вижу, – кивнул граф, – Поэтому вам надо к лекарю.

Однако помощь месье Жаме понадобилась и матери мальчиков. Она попыталась снова поведать Оливье о горе, но смогла только разрыдаться, едва начав рассказ. Поэтому лекарь заставил её выпить успокоительное. Я отдала Эммильене свою комнату, решив с супругом, что нам вполне хватит его спальни.

Ксавье, ввиду своего возраста, быстро, видимо, отошёл от потрясений. Вскоре я нашла его в детской Рауля, где последний с гордостью показывал сундучок с игрушками. Мальчик с радостью согласился разделить свою комнату с новым гостем. Казалось, появление сверстника его особо обрадовало.

В отличие от брата, Эмиль был молчалив и мрачен. Глядя в глаза Оливье, он жёстко заявил, что как только немного передохнет, то вернётся в Испанию, дабы перерезать глотки убийцам своего отца.

– Обязательно вернётесь, юноша. Но только лет через десять. Сейчас вам следует заняться прилежно образованием и вашим здоровьем, – ответил очень серьёзно граф.

Для сеньора дель Альваро была отведена отдельная комната. Оливье подчёркнуто обращался с Эмилем, как со взрослым, что, по всей видимости, сразу расположило к себе мальчика. Он-то и рассказал о том, что случилось пока его мать спала.

Его отец получил от дяди Бернардино, герцога Македа, прекрасные земли, замок и титул, так как герцог не имел законных наследников, а своего племянника очень любил, и воспитал, как сына.

Но у герцога всё же был сын – бастард, прижитый от мещанки. По словам Эмиля, «отвратный, с чёрной душой». Дон Македа дал ему образование, вывел в люди, и даже подарил небольшой надел земли. Но мерзавец Хорхе посчитал себя обделённым, когда узнал завещание. Он вошёл в заговор с врагами рода: Диего дель Альваро, герцогом дель Ихар и его братьями. Они всегда мечтали захватить эти прекрасные земли, да и выпустить кровь у ещё одного опостылевшего им дель Альваро. Они напали на отца Эмиля, когда тот возвращался в замок. В это время Эммильена с сыновьями совершали паломничество к мощам святого Кукуфаса, в Каталонию. С ними так же решено было покончить.

Убийцы выдвинулись к монастырю, где находилась графиня с детьми. Но она укрылась в церкви, хотя несколько особо остервенелых идальго попытались вытащить детей из храма. Монахи, пришедшие на шум, попытались вразумить убийц, однако один из них всё же достал кинжал, дабы пустить кровь Эмилю. Но его вовремя спас кучер, кинувшийся отбивать мальчика, и ещё пара слуг. Эммильена и дети смогли спрятаться в подвалах церкви, куда их вывели братья ордена святого Доминика. С наступлением ночи, они нашли им экипаж. Так они уехали, правда, сестре Оливье пришлось за это отдать все драгоценности, что на ней были. Отряд убийц, по словам мальчика, их заметил, и кинулся в погоню. Но они смогли оторваться, когда рискнули поехать по опасной и узкой горной тропе.

– Нас спасло само Небо. Как только мы проехали перевал, кусок скалы обвалился, и не дал им нас нагнать, – несколько пафосно закончил подросток.

– Без сомнения, – мрачно ответил граф.

Отчасти слова сына в дальнейшем подтвердила и сама Эммильена, заметив, что ей нагло предложили после смерти сыновей, принять постриг.

– Да какая же мать согласится спастись ценой жизни детей?! – возмущённо добавила она к своему рассказу.

– Дорогая сестра, здесь никакой де Ихар или же Хорхе не доберётся до тебя и детей. Как только Эмиль подрастёт, я помогу ему вступить в наследство. А если эти мерзавцы будут чинить препятствия в плане закона, то я обращусь к связям, которые остались после Этьена, в Испании, – уверенно пообещал он.