Текст книги "Angel Diaries - 2 (СИ)"
Автор книги: AnnaSnow
сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 27 страниц)
– Он хорошо играл? – спросил граф.
– Восхитительно. Довольно часто исполнял роли дам. Притом никто почти подмены не видел. Я уж думал, не плохой куш сорвём с такой королевой или богиней. Но только приехали мы в Прованс, как он вдруг сорвался, и по девицам пошёл, – с горечью в голосе закончил месье Бюжо.
– По девицам? – не поняла я.
– Да, мадам. К нему стали бегать какие-то девки. Ну что ещё может делать с ними парень в спальне на постоялом дворе? Хотя, если честно, даже хорошо, что он исчез. А то бы остальные актёры побили его, за злую шутку, – продолжил он.
– И как же он пошутил? – спросил Оливье.
– О, он направил нас в земли месье де Лаваля, заявив, что тот обожает театр. Мы, как идиоты, приперлись туда. Даже одно представление успели дать. На нём был сын графа, а позже приехал и сам граф. А затем нас разбудили посреди ночи, и выкинули из графства взашей. Часть нашего инвентаря уничтожили, – возмущённо поведал месье Бюжо.
– Разве мог Онор знать ранее де Лавалей? – осведомилась я.
– Наверное. Он тут был ранее, это точно. Парень знал все тропы, куда повернуть… он нам дорогу-то и показывал в графстве.
– И вы не обеспокоились, после его исчезновения? – удивился мой дядя.
– Конечно обеспокоились! К тому же срочно требовалась замена на главные женские роли. Но он прислал записку, где сообщал, что встретил старых друзей, и уезжает с ними в Эльзас. А одежду и остальные вещи оставляет нам. Это очень благородно с его стороны – такое мы себе не могли позволить. Поэтому мы и искать его не стали, – пояснил наш собеседник.
В это время он увидел, как одна из «дам» знатно приложилась к фляге.
– Ланс, кончай пить!!! Тебе завтра юную и непорочную деву играть, а своим перегаром ты убьёшь зрителей, – закричал месье Бюжо, и, извинившись, поспешил продолжить воспитательную работу в рядах актёров.
Озвучив дяде намерение изъять мои старые наряды, я поднялась на верх в свои комнаты. Как ни странно, но месье де Бельфор и Оливье пошли в след за мной. Не став возражать, я начала вытаскивать из шкафа старые платья. Некоторые из них были уже слишком узки мне в талии, но должны были идеально сесть на Марианне.
– Мадам, сколько вы ели, раз носили такие размеры? – спросил граф, критически взглянув на одеяние из чёрного бархата, ширина в талии которого была чуть больше десяти дюймов.
– В те времена я сильно похудела от горя, – припомнила я давно минувшие дни, бывшие для меня, как в тумане.
– Тогда я застал её в очень плохом состоянии. Она всё время плакала, месье, причитала, и пила, преимущественно, воду, – тихонько подал голос мой дядя.
– То есть, обычное ваше поведение, Анна, – усмехнулся супруг.
– Думаю, эти наряды подойдут Марианне, пока она не оправится, – заключила я, игнорируя колкости Оливье.
Позвав служанку, я стала собирать вещи. В это время граф рассказывал моему дяде о Эммильене и племянниках, и их горе.
– Эти испанцы дикий народ, всегда говорил. Наша королева отличается от них, за счёт австрийской крови. А в прочем же – все их мелкотравчатые дворяне спесивы и глупы, – подвёл итог месье де Бельфор.
– Я вот думаю про ту записку – она и правда существует, или её всё же выдумал месье Бюжо? – подала я голос.
– Второе весьма вероятнее, – ответил граф, – Парень пропал, а их это не заинтересовало. Ведь из-за него их избили, поэтому они просто забрали его вещи, и уехали.
– Странный народ, вы, женщины. Как можно любить такого мужчину, что напяливает на себя юбки, да лицо румянами покрывает? Ведь срамота-то какая… Сразу вспомнился случай один, с Красавцем Леоном, – вклинился в разговор дядя.
– А это ещё кто такой? – спросил Оливье, удивлённо приподняв бровь.
– Слугой был у одного вельможи. Красив как Нарцисс, на девицу похож сильно был. Так хозяин наряжал его дамой, и знакомил с вельможами, на которых зуб имел. Представлял слугу дальней родственницей или просто знакомой. Намекал на её доступность, а Леон охмурял их. Ну потом, ясно дело, доходило всё до постели. «Дама» вначале предлагала использовать нечто пикантное. Не обычную позу. И вот, когда кавалер уже готовился отправиться в таком положении исследовать «грот любви», появлялся хозяин с несколькими свидетелями. Леон спешно стаскивал парик и панталоны, чтобы все видели, что он явно не женщина, и вопил о насилии, со стороны дворянина.
– Какой кошмар, – произнёс супруг.
– Но эти два шантажиста, требовавшие деньги за молчание, плохо закончили. Леона оскопили, и удушили, а его хозяина зарезали, что естественно, «неизвестные». Леон этот любил часто баловать себя косметикой, но, поганец, дамам нравился. Они прям млели от его парфюма, волос, и так далее, – с некоторым разочарованием закончил дядя.
Про истинный пол незнакомки сообщать дяде мы не стали. Поймав неоднозначный взгляд Оливье, я внезапно натолкнулась на одну мысль. По возвращению домой я высказала её вслух:
– А мог ли Онор поступить так же, как и тот развратник-Леон?
– Возлежать с дворянином, забеременеть от него, а потом шантажировать? Да, запросто. К тому же, если бы родился ребёнок, хотя, честно, не представляю, как, это был бы величайший позор для отца. Он отдал бы последние деньги, лишь бы Онор замолчал. Либо, что намного очевиднее, заставил бы его замолчать, – ответил мой супруг.
– Но разве этот актёр не понимал всего риска? – удивилась я.
– Возможно, что понимал. Поэтому он посвятил в это тех девушек. Может они помогали ему в этой авантюре?
Я согласно кивнула. В таком случае становилось понятно, почему их убили…
Когда мы вернулись, то заметили незнакомый экипаж во дворе.
– Рене не мог так быстро вернуться, – задумчиво заметил граф.
Но вскоре мы услышали настоящие вопли, и последовавшие за ними крики возмущения. Эти голоса мы с Оливье безошибочно узнали.
– Иди сюда, нечестивица! Позор моих седин! Как только приедет Оливье, то ты отправишься в монастырь! В Эльзас!!!
Граф Сазерленд втаскивал в холл Женевьеву, держа её за рыжую косу, а та завывала от боли, как иерихонская труба.
– Адам, я рад вас видеть, но что случилось? – граф помог мне спешиться и мы подошли к лорду Сазерленду, с возмущенно орущей дочерью.
– Отпустите меня! Мне больно! – пыталась она вытащить косу, из его крепких пальцев.
– Ещё раз пикнешь – обрею налысо! – рявкнул в её сторону лорд Адам, – О, горе мне – эта маленькая тварь опозорила весь наш род! – заорал он.
– Да не было ведь ничего! – взвизгнула Женевьева, рыдая от горя и унижения.
– Адам, отпустите свою дочь, отдохните с дороги, и после мне всё расскажите. Может, сумеем изменить вашу ситуацию, – спокойно предложил супруг, вытащив косу племянницы из рук графа, и перепоручил её мне, – Пройдемте в кабинет. Там у меня хранится отменный ром для сложных ситуаций, – и он повёл расстроенного отца в сторону библиотеки.
Я посмотрела на Женевьеву. На лице её были синяки. Видимо кто-то особо сильно отхлестал её по щекам. Тёмные пятна так же покрывали и её руки, а сама она ревела не переставая. Я отпустила волосы, насильно всучённые мне, и повела её в спальню, которую та занимала до отъезда.
– Спасибо, – сказала она, когда я предложила организовать ей ванную, и доставить ужин в комнату.
Более девушка не проронила ни слова. Она сидела, забившись в угол, обхватив голову руками. Вскоре я узнала, что печалиться было от чего.
Оливье пришёл в нашу спальню поздно. От него сильно несло алкоголем, но говорил он чётко, хотя и предпочёл сразу лечь, как только сумел раздеться.
– Да, ситуация очень плохая, – пробормотал он, – Женевьева с отцом отбыли тогда погостить у графа де Лоррена. Там она встретилась с его младшим братом: пройдохой и развратником. Тот, сразу поняв, что за златые горы наша рыжеволосая дурочка поднимет юбку, наобещал ей свадьбу, если она впустит его в «райские кущи».
– И она впустила?! – удивлённо взглянула я на супруга.
– Практически, виконт снял уже штаны, а она была нага. Но они забыли закрыть дверь, и вошедшая горничная Женевьевы подняла крик, решив, что девушку насилуют. Прибежал лорд Адам и хозяева. Все узрели это. Потом узнав, что, вроде как, непоправимого не случилось, выставили лорда Адама и его дочь из замка, пригрозив ославить девушку на всю Францию, если не успокоятся, – зло прошипел Оливье.
– Лорд Адам вызвал обидчика на дуэль?
– Нет, что вы. Ему пришлось замолчать и уехать. Они на самом деле крайне бедны. У Женевьевы нет ничего, кроме титула. Тягаться с богачами де Лорренами им не по силам. Да и на репутации моей племянницы большое пятно – слухи-то всё равно уже пошли.
– Какой ужас! Ей придется стать монахиней! – воскликнула я.
– Есть у меня запасной вариант. Но лишь если жених согласится взять такую девицу, – мрачно пробормотал граф.
– Кто же этот «святой человек»? – спросила я с сарказмом.
– Моя дорогая нимфа, не люблю загадывать наперёд. Он приезжает завтра. Вот тогда и узнаете вместе со всеми.
Однако на следующий день моё любопытство было удовлетворено и без пояснений графа, так как именно тогда прибыл месье дю Валлон. Оливье написал ему ещё до приезда Женевьевы и её отца, рассказав о ситуации с их другом Д’ Артаньяном, дабы тот приехал поддержать его. Я мысленно улыбнулась, поняв, кого строптивой девице пророчат в мужья.
Она ожидала явно не такого принца на белом коне. В принципе Исаак дю Валлон де Брасье де Пьерфон был человеком довольно добродушным, весёлым, и любившим вкусно поесть. По словам Оливье, в наследство от разорившегося отца ему досталось совсем мало земель. Поэтому поступление в роту королевских мушкетёров было, своего рода, попыткой улучшить своё материальное положение.
Однако, как выяснилось, ему в этом помогла не служба, а первый брак с госпожой Кокнар – вдовой преуспевающего адвоката. Она была старше мужа на двадцать лет. Детей в этом браке не было. Прожили супруги не долго, около пяти лет, а потом она скончалась от сердечного приступа. Второй брак месье дю Валлона был с некой девицей де Брасье, которая была единственным ребёнком в своей семье, и чьё имение перешло к месье дю Валлону. К несчастью, она умерла во время родов вместе с новорождённым сыном. Позже друг Оливье сумел приобрести ещё одно имение – «Пьерфон», и, с помощью образовавшихся связей при дворе, получить титул барона. Сейчас он был состоятелен, с обширными землями и доходами. По словам супруга, он вполне мог себе позволить то, что обычно было по карману лишь графам и маркизам.
Что же касается самого месье дю Валлона, то он был довольно высокого роста, его отличала хорошо развитая мускулатура, широкая грудь, сильные ноги и руки. Единственным минусом в его фигуре было небольшой живот, который мужчина пытался скрывать за достаточно свободным покроем камзола. У него были густые рыжеватые волосы, серые глаза, черты лица крупные, но довольно гармоничные. Месье дю Валлон был неиссякаемым источником шуток, редко пребывал в плохом настроении, а о еде и лошадях мог говорить часами.
Узнав о горе своего друга, он приехал в сопровождении небольшого обоза, прихватив бочонки с его отборным вином, окорока, туши лично им убитых оленей и зайцев. Как сказал Оливье, он любил кропотливо взращивать благородную дичь в своих угодьях, а затем и методично загонять.
Поэтому мне было немного жаль этого добродушного и несколько простоватого на вид мужчину, незамысловато подчёркивавшего роскошь своих нарядов. На мой взгляд Женевьева была способна довести до могилы любого нормального человека. С некоторым осуждением во взгляде я наблюдала за встречей графа и его друга.
– Вы, как всегда приезжаете не с пустыми руками, – улыбнулся супруг, наблюдая, как слуги таскают провизию в замок.
– Оливье, этого добра мне уже некуда девать, а тут оно будет быстро использовано в хорошей компании, – ответил барон.
– Я, кстати, слышал, что и у вас самого тоже горе. Рене писал, что мадам графиня была тяжело больна, – как можно тише, дабы не смущать меня, произнёс он, обращаясь к графу.
– Да, друг мой. Но она уже оправилась, всё хорошо, – кивнул, улыбнувшись, Оливье.
– О, чудесно! Надеюсь, что мой подарок её порадует!
С этими словами месье дю Валлон подозвал слугу с большой корзиной, откуда доносился странный шорох и возня.
– Мадам, примите в дар от меня этого прекрасного щенка, кобелька, прусской породы «Такс Крайгер», – указав на корзинку, торжественно произнёс барон.
– «Барсучий воин»? – быстро перевела я иностранное название.
– Верно! Охотится на барсуков, кротов… Иначе говоря, премилое создание, – согласился месье дю Валлон.
Сняв крышку, на дне, обложенным сеном, я увидела смешное создание. Это был низкорослый щенок с кривоватыми лапками, необычайно продолговатым туловищем, и с довольно длинными свисающими ушами. Острая мордочка и как и всё туловище его были чёрного, точно смоль, окраса, с рыжеватыми подпалинами и животиком. Увидев меня, животное довольно тявкнуло, и завертелось.
– Большое спасибо, месье, он просто чудесен! – невольно захлопав в ладоши от восхищения, улыбнулась я нашему гостю.
– Ну, теперь вы будете думать, как его назвать, – усмехнулся мой собеседник.
– Действительно! У меня никогда не было такой породы, а над именем надо поразмыслить…
Исаак заговорщически придвинулся ко мне и прошептал:
– А назовите его Атосом, мне кажется подойдет.
Я подняла удивлённый взгляд на барона.
– Зачем? Это больше похоже на название горы, – возразила я.
– О чём вы там шепчетесь? —полюбопытствовал Оливье.
– Месье дю Валлон предложил назвать собаку Атосом, но по мне, имя – как могильная плита. Больше подходит захоронению, зачем же издеваться над животным? – начала я.
Исаак вдруг громко рассмеялся, а Оливье поджал губы.
– Мадам, в мою бытность мушкетёром я носил сие имя. Поэтому называть им кривоногое и остромордое создание, не позволю, – процедил он.
– Надо же, – только и смогла произнести я.
Я была смущена и растеряна. Неловкое чувство того, что сим комментарием я могла обидеть супруга, прокралось в голову. Но откуда мне было знать? Затем внезапно меня озарила мысль.
– А давайте назовем щенка Рене? – предложила я.
– Отличное имя, для кобеля! – радостно закивал месье дю Валлон.
– Действительно и так подходит, и, самое главное, короткое, – согласился Оливье.
– А как обрадуется месье аббат, когда увидит это милое животное, – добавила я.
Мужчины рассмеялись, а я улыбнулась.
– Главное, не давайте Рене гадить в замке, держите поближе к псарне, – смеясь продолжил наш гость, проходя в холл.
– Мой друг, – внезапно, словно невзначай начал граф, – Неужели вам не одиноко в своих владениях, в компании гончих, да испанских жеребцов?
– Оливье, вы прекрасно знаете, что я просто изнываю от скуки. Поэтому приходится часто переезжать из замка в замок, дабы хоть как-то занять себя, – вздохнув, ответил месье дю Валлон.
– Почему бы вам тогда не жениться? – продолжил супруг.
– Да на ком, помилуйте?! Искать невесту – это целое дело. Да и теперь мне хочется выбрать девушку красивую, молодую… Увы, таких я знаю не много. К тому же, ещё не сосватанных, – пожал он плечами.
– А если же невеста не будет особо богата? – продолжил разговор граф.
– Боже, Оливье, мне сейчас этого и не надо. Я получил титул, у меня достаточно денег, если она будет молодой, симпатичной, но бедной, то это меня вполне устроит, – усмехнулся мужчина.
– Вам нравятся рыжеволосые девушки, с зелёными глазами?
– Да это же мой любимый типаж! – воскликнул, оживившись барон, – А что, есть на примете такая чаровница?
– Мой друг, пойдёмте в кабинет. Я вам кое-что расскажу, – кивнул граф, и друзья ушли в сторону библиотеки.
Вскоре послали слугу за лордом Сазерлендом, и мужчины долго о чём-то говорили. Я тихонько подошла к кабинету как можно ближе, хотя громкий голос месье дю Валлона был слышен с самого начала коридора.
– Нет, что вы! Мне не нужно проводить официальную проверку её невинности! Я верю вам на слово, граф Сазерленд.
– Но лекарь может это сделать, чтобы далее не возникало вопросов, – начал было отец Женевьевы, но барон его прервал.
– Вот ещё, мою будущую жену никто не будет там лапать, кроме меня. В первую брачную ночь я внимательно изучу всё сам, – прогремел он.
– Мы хотим свадьбу. И как можно скорее. Чтобы потом не было лишних вопросов, месье Жаме проведет эту проверку при вас, – спокойно возразил Оливье.
– Согласится ли леди Женевьева на такое? – спросил он внезапно.
– А её кто-то спрашивает? – зло фыркнул лорд-отец.
Я быстро прислонилась спиной к стене у двери библиотеки, когда Оливье вышел в коридор, и кликнул ошивавшегося в холле Гримо. Послали за лекарем. Вскоре тот пришёл в кабинет. На этот раз говорили мужчины намного тише, так что узнать о дальнейшем о их плане я не смогла.
В тот вечер леди Женевьева сидела с кислой физиономией, и ковыряла в тарелке жаренное мясо.
– Дорогая, – весело сказал её отец, когда покончил с первым блюдом, – Надеюсь, ты не расположена добровольно принять постриг?
– Нет, конечно, отец! Откуда такие мысли? – девушка удивлённо взглянула на него.
– Отлично! Поэтому я решил, что замужество это то, что спасёт тебя из нынешней ситуации, – промокнул он губы салфеткой.
– И кого вы выбрали мне в мужья? – с замиранием сердца спросила она.
– Месье дю Валлон попросил сегодня твоей руки. Я счёл его прекрасной партией для тебя, – ответил лорд.
– Что?! Как вы могли?! Да я лучше в монастыре поселюсь, в захолустье! – вскричала Женевьева, вскочив, и бросилась из-за стола.
– О, я вижу, что мадемуазель с норовом? – усмехнувшись, посмотрел в след убегающей девушке месье дю Валлон.
– Да, мой друг. Именно об этом мы вас и предупреждали. Она совершенно необузданна, – кивнул Оливье.
– Отлично! На мой взгляд, прекрасная кобылка, которую надо укротить, – хохотнул он.
Тем же вечером месье Жаме провернул хитрый план по проверке невинности этой леди. В питьё ей было добавлено сильное снотворное, и после того, как девушка заснула, лекарь совершил осмотр, подтвердив документально свои слова. Естественно, что сама Женевьева оставалась в неведенье относительно этой процедуры.
На следующей день мы сидели в оранжерее. Гертруда, будучи уже на шестом месяце, занималась вышиванием, а Эммильена чинила свою мантилью. По её словам, штопка успокаивала нервы. Я пыталась расшить цветок, и не запутать нити окончательно. Марианна училась делать стежки у Мод, показывавшей ей как пример вышивки на салфетке. Женевьева же меланхолично перебирала ленты в своей корзинке.
– Жаль, что мадемуазель Теофилия уехала, с ней было интересно, – проговорила она, достав обрывки кружев из корзинки, – Она не писала вам?
– Нет. Но я думаю, что компания нового знакомого ей приятна. Он показался человеком добрым, – улыбнулась я девушке.
Та несколько разочарованно поджала губы. В это время Оливье, граф Сазерленд и Исаак подошли к нам.
– Дорогая племянница, ваша свадьба с месье дю Валлоном назначена на конец недели, – начал супруг.
Сам барон с восхищением рассматривал её.
– Дядя, я не собираюсь за этого человека замуж! – возмутилась она.
– Пойдешь, как миленькая!!! – рявкнул лорд-отец.
– Нет!!! – внезапно вскочила Женевьева.
– Вы можете запереть меня в монастыре, но я не собираюсь связывать свою жизнь с этим старым громилой! – выкрикнула она, нагло глядя барону в глаза.
– Ну, козочка моя, не такой уж я и старик. Я даже младше твоего дяди на пару лет. То, что я здоров – это правда. Так дамы всегда это ценили, – усмехнулся он, подходя к ней ближе.
Женевьева настороженно попятилась от него.
– Не бойся, детка. Усмири свой нрав, и у нас всё будет хорошо, – протянул он к ней руку, но Женевьева резко шлёпнула его по ней.
– Прекрати себя вести, как дитя малое! – крикнул граф Сазерленд.
– Давай, дорогая, улыбнись мне, и возьми за руку, – снова попытался подойти к ней барон.
– Ни за что! – крикнула Женевьева, кинув в него корзинку, и бросилась бежать из оранжереи, подобрав юбки.
Но бывший мушкетер довольно быстро нагнал её в коридоре, и, прежде чем Женевьева успела опомниться, схватил её, и перекинул через плечо.
– Оливье, нам нужен срочно священник! Наша свадьба состоится сейчас! Видите, как кровь молодая кипит, – он похлопал Женевьеву по бёдрам.
– Отпусти меня быстро, дикарь! – во всё горло вопила та.
– Да, после венчания я буду твоим дикарём! – усмехнулся он.
К ужасу Женевьевы, никто не стал мешать графу и барону. Прямо в таком состоянии её потащили в часовню. Оливье принёс пару не особо дорогих колец, видимо, пылившихся на дне одной из шкатулок с семейными ценностями. В качестве свидетелей позвали всех домочадцев. Женевьева подвывала от злости и страха, когда её заставили встать на колени перед алтарём. Девушка пыталась оттянуть ненавистный момент, тихо бубня слова клятвы, из-за чего отец Доминик был вынужден просить её повторять их по нескольку раз. На вопрос о согласии, она замолчала, и закусив губы, уставилась в пол.
– Мадемуазель, скажите наконец «да», и ваши долги будут оплачены. Вы ведь хотите избавиться от них? – тихо прошептал барон.
– Да, но… – попавшись на удочку, ответила, не подумав, Женевьева.
– Отлично! Невеста согласна, объявляю вас мужем и женой! – заявил довольный отец Доминик, которому капризная девушка уже действовала на нервы.
Исаак притянул к себе Женевьеву, и с силой приложился к её устам.
– Я должна кинуть букет невесты! – отстранившись пробормотала молодая, – Но у меня его нет!
– Цветы любые должны быть? – поинтересовался барон.
Женевьева кивнула. Мужчина выгреб из вазы, что стояла возле алтаря, белые лилии, и вручил их жене.
– Прошу! Они, кстати, ещё не завяли…
Та вздохнула, собрала цветы, и бросила их в нашу толпу. Мокрые от воды стебли, полетели в лицо Эммильене, как раз поднимавшейся со скамьи, дабы пройти к выходу. Охапка белых бутонов накрыла так же и месье Д`Артаньяна; тот шёл рядом с сестрой графа, и так же получил мокрыми лилиями по лицу.
– Да что это вы творите?! Что за обычаи у вас варварские?! – возмутилась Эммильена, вытирая лицо платком.
Месье Д`Артаньян не стал распыляться на возмущения, и, просто утерев лицо рукавом, последовал за возмущающейся дамой.
– Мадам, вы хотите есть или пить? – внезапно спросил свою молодую жену барон.
– Нет, – удивлённо подняла на него глаза Женевьева.
– Прекрасно! Значит банкет пропускаем, и переходим к самой интересной части после венчания, – улыбнулся он.
Женевьева хотела было что-то возразить, но новобрачный бесцеремонно подхватил её на руки, и понёс в замок, в отведенную для молодых большую и светлую спальню.
Вскоре оттуда начали доноситься явные звуки борьбы. Казалось, что кто-то крушит мебель. Затем раздался женский вскрик, а после были слышны только громкие стоны, переходящие периодически на довольно громкое аханье. Молодоженов не беспокоили до утра. В шесть часов лорду Сазерленду и моему мужу из спальни была выброшена простыня с нужными пятнами. После сего к завтраку спустился только месье дю Валлон, заявив, что его супруга будет отдыхать весь день, так как она не выспалась за ночь. Женевьева и правда появилась только на следующее утро. Впервые я видела её такой тихой и покорной.
– Мы отбываем в мои владения. Моей жене надобно осмотреться в её новом доме. Там же и медовый месяц проведём, – радостно сообщил Исаак за завтраком.
Женевьева кивнула. По требованию мужа она собралась довольно быстро, хотя, вещей у неё было не много.
– Впервые за последнее время я не слышу истерик. Как ему удалось её утихомирить? – граф Сазерленд смотрел вслед дочери, отправившейся со служанкой за своими вещами.
– Хороший муж знает способы, – усмехнувшись, ответил Оливье.
В тот же день чета дю Валлон покинула нас, обещав навестить через пару месяцев.
– Что ж, этой девице ещё повезло, что на неё кто-то позарился, – пробормотала Эммильена с некоторым раздражением, глядя на удаляющийся от замка экипаж.
====== Глава 13.1 Клинок ======
Вечером прибыл аббат. Он был необычайно мрачен и молчалив. Даже на рассказ Оливье об удивительном и скоропалительном браке их общего друга, он отреагировал довольно вяло.
– Ну, когда-то это должно было случиться. Да и леди Женевьева вполне подходит ему по темпераменту, – пожал он плечами, а после и вовсе заявил, что ему надо поговорить с графом «тет-а-тет».
Разговор мужчин переместился в заветную комнатку возле погреба. Сие означало только одно – аббату д’ Эрбле было весьма погано на душе. Позже, посетив нашу спальню, и застав меня готовящийся ко сну, Оливье поведал о том, что Марианна и в самом деле была дочерью Рене. Итогом бурного романа стало рождение девочки, сразу после крещения переданной Камилле де Буа-Траси. Та, боясь ревнивого и подозрительного мужа, перепоручила малышку кормилице, и даже исправно платила ей. Но после расставания с Рене она увлеклась новым шевалье. О связи этой супруг её узнал молниеносно. Произошёл жуткий скандал, женщина была отправлена в их имение в отдалённой провинции, где её довольно строго охраняли. Там она проживала вплоть до смерти супруга. После его трагической кончины, она пыталась отыскать дочь. Но кормилица уехала вместе с ребёнком. Камилла, как и многие светские дамы высокого ранга, оказалась довольно легкомысленной в отношение к бастардам. Погоревав о Марианне, она вскоре забыла о ней, и вернулась к активной придворной жизни. В конце-концов, письма Рене начали ей докучать, поэтому не желая вновь встречаться с ним, и оправдываться, она беззастенчиво лгала о девочке.
– Но как её муж мог не заметить столь деликатного положения, когда она ждала Марианну?
– Ей помогла кузина. Зовут её Мари де Шеврез. Она отправила Камиллу в монастырь в Бельгии. Для всех мадам де Буа-Траси отправилась поклониться святым мощам вместе с родственницей. Но это имело место быть, когда фигура Камиллы уже преобразилась. До этого большую часть времени она проводила в свите королевы, а встреч с мужем старалась избегать, – пояснил Оливье.
– Не понимаю, как можно было оставить своё дитя? – пробормотала я, занимая своё место в кровати.
– Я тоже не совсем себе представляю подобное. Но, думаю, она просто не испытывала чувств к Рене, а после не хотела вспоминать об их связи, – предположил супруг, взбив себе подушку, и только приготовился отойти ко сну, как наше уединение прервали.
На пороге появился аббат. Пошатываясь, он вошёл в нашу комнату, и упал в кресло. Стойкий запах, свидетельствующий о том, что состояние нежданного гостя, мягко говоря, не вполне адекватное, мгновенно донёсся до нас.
– Я вас не разбудил, друзья мои? – непринуждённо поинтересовался он, устроившись поудобнее возле камина.
– Разбудили! На дворе ночь, мы хотим спать! – раздражённо ответила я, откровенно дивясь такой наглости.
– Что-то случилось? – приподнялся супруг на локте.
– Я несчастен, – скупо улыбнувшись, ответил тот, – У меня бессонница. Думы о том, что натворила Камилла, не дают уснуть. К тому же, друг мой, в вашем замке творится сущее безобразие; в коридоре на меня напала какая-то огромная крыса. Я запустил в неё башмаком, так она ещё и облаяла меня, – обиженно добавил он.
– Видимо это дети принесли Рене в замок, – тихо произнесла я.
– Рене??? Вы назвали то кривоногое создание моим именем?! – скривился аббат.
– Оно довольно милое, и громко лает. К тому же, так задорно гоняет крыс, – возразила я, полагая, что данное объяснение утешит маркиза.
– Это существо само едва отличается от крысы… Но скажите, мадам, откуда такая ненависть ко мне? – внезапно спросил Рене, с каким-то укором глядя на меня.
– Ненависть? Что вы, я просто не люблю наглых и эгоистичных людей, – фыркнула я, поворачиваясь к аббату спиной, не в силах более выдерживать сие винное амбре.
– Мой друг, чем же можем помочь в вашем горе мы в столь поздний час? – обратился к нему Оливье.
– Надо же мне кому-то излить душу…
Заметив рядом маленькую скамеечку, аббат подтянул её к себе, перекинув на неё ноги, и более вальяжно раскинулся в кресле.
– У меня есть прекрасное предложение; я пойду спать в другую комнату, а вы с Оливье будете изливать души друг другу хоть всю ночь напролёт, – не выдержала я, и, встав с постели, начала искать свой халат.
– Вы никуда не пойдёте, – спокойно произнёс граф, резко взяв меня за руку, и слегка дёрнув назад, отчего я невольно завалилась на кровать, – Во-первых, свободные комнаты для вас слуги не подготавливали. Там холодно, вы можете простыть, а будить весь замок ради смены спальни по вашей прихоти, я не буду. Во-вторых, вы спите беспокойно, и месье Жаме просил не оставлять вас ночью одну, – пояснил он мне причину отказа.
– Последнее звучит надумано, – не поверила я.
– Тем не менее, вы будете слушать Рене, и спать здесь, – категорично отрезал супруг.
– Хорошо. Надеюсь, ваш друг не затянет изложение сути своих проблем, – язвительно добавила я.
– Я волнуюсь перед разговором с Марианной. Я всегда хотел ребёнка. Правда, сына, – начал отрешённо аббат.
– То есть, вас теперь не устраивает пол вашего чада? – уточнила я.
– Если честно, отчасти – да. Сын бы решил мою проблему; мне некому передать титул и земли.
– Но, вы уже приняли обет безбрачия, так что о сыне остаётся только и мечтать, – напомнила я о том, что, по сути, и так было более, чем известно.
– Ну, что вы, мадам. Рождение ребёнка может быть и вне брака. Я не особо щепетилен в этом вопросе, – ответил аббат.
– Думаю, ваша дочь всё же примет вас. Ведь у неё никого более нет. А я так понимаю, что мадам де Буа-Траси особо не настроена на встречи и общение с ней, – успокоил его Оливье.
– Она совершенно не думала о ней всё это время, – с горечью отозвался Рене.
– Поэтому вы должны окружить свою дочь двойной заботой. Судя по внешности Марианны, она многое вытерпела, – заметил граф.
– Надеюсь, она будет расположена к общению со мной, – пробормотал аббат.
– Да, мой друг. Просто в сий поздний час вы довольно пьяны, ибо в трезвом уме у вас не бывает такой неуверенности, – заметил супруг.
Коротко усмехнувшись, Рене кивнул.
– Я верю, что всё у вас обойдётся. Вы наладите отношения с дочерью. В конце концов, пока не поговорите с ней – не узнаете этого. Всё-таки, у вас есть ребёнок. Радуйтесь. У меня, например, такого счастья более не будет, – произнесла я, чуть дрожащим голосом выговаривая последние слова.
В комнате повисло неловкое молчание.
– Послушайте, Анна, мы с вами уже обсудили всё это. Мы снова попытаемся стать родителями. Месье Жаме может ошибаться. Он сам допускает такую возможность. У меня достаточно денег и связей, чтобы отвезти вас к лучшим врачам Франции или Испании. Да что там – если угодно, любой лучший врач Европы будет выписан сюда по первому требованию, – уверенно ответил Оливье, и поцеловал мою руку, прижав меня к себе.
– Просто иногда мне совсем не верится, что в моей жизни может что-то измениться в положительную сторону. Спокойной ночи, – тихо произнесла я, повернувшись на бок, в надежде скрыть слёзы.
