Текст книги "Приключения блудного барона. (СИ)"
Автор книги: Анатоль Нат
сообщить о нарушении
Текущая страница: 26 (всего у книги 45 страниц)
Стою, как дурак, перед Боровцом и хлопаю глазами! А он мне постановление Совета зачитывает и в нос его тычет!
В конце концов, могли бы и где-нибудь в стогу с сеном переночевать, за городом, – Сидор сердито посмотрел на совсем загрустившую компанию. – Лето на дворе. Не сахарные, под дождиком не растаяли бы.
Тем не менее, жаль, что вы одни оказались такими умными и предусмотрительными, – раздражённо буркнул он. – В отличие от остальных ваших не таких сообразительных подельщиков.
Сюда к нам, в южный конец города, городская стража по ночам оказывается давно уже не суётся. Видать боится схлестнуться с ящерами или с охраной нашей землянки. Ночь, темно, никто разбираться не будет кто там и чего припёрся. И какого рожна лупит сапогом в калитку.
Видать тоже не дураки, раз боятся словить в глаз арбалетный болт. А о том как местная охрана хорошо стреляет на звук, все прекрасно осведомлены. Как и о том, что сначала они будут стрелять, а лишь потом разбираться.
Поэтому за вами заявились с рассветом, когда светло уже было, всей своей здоровущей толпой вооружённых до зубов нетерпеливых почитателей-стражников из Совета и с письмом-претензией оттуда же. И весь день сегодня вся эта толпа ваших самых горячих поклонников стоит перед воротами, и с нетерпением ждала своих кумиров. А заодно теперь и решает вопрос. Или они забирают вас с собой, чтобы завтра поутру устроить над вами всеми аутодафе, или… Что?
Прервавшись, Сидор внимательно посмотрел на виновников сегодняшнего торжества. Не дождавшись ответа, сухо бросил:
– К сведению, – ещё более холодно проговорил он. – Нет! – Сидор встал со своего кресла, подошёл к столу и взял в руки лежащую там бумагу. – Лучше я вам зачитаю текст постановления Совета. Чтоб не нарушать выспренний слог сего эпохального по наглости заявления.
Это… не здесь, не здесь, – заскользил он глазами по тексту. – Ага! Вот! – остановил он свой взгляд на так понравившейся ему фразе.
"…в связи с особым общественным резонансом… опасностью повторного прецедента… недопустимостью пожаров в деревянном городе… Городской Совет города Старый Ключ постановляет арестовать всю банду дебоширов, хулиганов и отморозков, устроивших немыслимые допреж безобразия, бесчинства и беспокойства честным гражданам нашего тихого города…".
О! Слышали? Уже банда! Особый общественный резонанс! И естественно не забыли упомянуть о пожарах.
А! Вот! Ниже ещё интереснее, – просмотрел дальше длинный текст постановления Сидор. – Вот!
"За нарушение общественного спокойствия… наложить на каждого члена означенной банды денежный штраф в размере всей суммы ущерба, заявленной пострадавшими владельцами питейных заведений за весь означенный период, за семь прошедших дней. Сумма определяется в семьсот золотых".
Каждому! – совершенно ледяным голосом, закончил зачитывать текст постановления Совета Сидор. – Каждому, это с учётом и вас, пятерых, и той пятёрки, что скрывается частично в Долине, у девочек Димона, или валяется в госпитале у ящеров.
И это особо оговаривается в этом пасквиле, – Сидор раздражённо помахал в воздухе зажатой в руке бумагой.
Я имею в виду нашего Лёху и Олега с Гайратом, с обоими их подругами Лизками.
Все они в ваших погромах участия активного не принимали, но тем не менее, поименованы в розыскных листа, как особо опасные заводилы и смутьяны.
И знаете какая интересная странность, ребятушки, – вдруг тихо, едва слышно проговорил Сидор. – За тех сорок с чем-то душ, примкнувших к вашей банде дебоширов, хулиганов и отморозков – местных лудистов на общественных началах, главы их кланов сразу же внесли этот безумный по величине штраф.
Не успели их арестовать, а денежки штрафные тут как тут. Пожал… те. И никаких возражений со стороны кланов этих лудистов, никаких претензий к Совету. Ни по сумме штрафа, ни по тому, с какого бодуна они вообще должны что-то кому-то платить. Тем более что сами кабатчики уже получили компенсацию за погромленное имущество. И вполне ею довольны.
И хоть никогда ранее ничего подобного не было, заплатили без звука. И создали прецедент. Всё страньше и страньше, – мрачно ухмыльнулся он.
И все арестанты, естественно, уже на свободе.
Кроме наших парней.
А вот за наших семь десятков парней, их кланы почему-то отказались платить. Что ещё более удивительно. Сказали, что раз господин барон всего лишь за год умудрился так развратить вполне нормальных в прошлом парней, то пусть он за них сам этот штраф и заплатит. Он богатый. Раз его банк опять начал выплаты по замороженным было вкладам, значит, денежки у него есть.
А нам такие буйные члены, за которых приходится такими огромными суммами отвечать, в кланах не нужны.
Теперь вы должны или сами выплатить по семьсот золотых из своего кармана, или отработать на общественных работах всю сумму долга.
– Мы отработаем…, – неожиданно подал голос Толян.
– Заткнись, – жёстко оборвал его Сидор. – Не мешай наслаждаться процессом воспитания. Я ещё не всё сказал.
– Продолжаю, – ещё раз недовольно покосился он на перебившего его парня.
Значит, по их мнению выходит, что за вас должен заплатить некий барон, подбивший невинных дитятей на сие сугубо преступное деяние.
Ибо! В случае отказа от платежа или от его отработки на общественных работах, – совсем уже ледяным тоном проговорил Сидор. – Всем вам светит изгнание из города.
И запрет на проживание на подвластных городу землях, пока виновные не рассчитаются по всей сумме штрафа. С соответствующими карами в случае нарушения данного постановления Совета.
– А вас, всех пятерых, как главных зачинщиков беспорядков: тебя Андрюха, Лёху, Гайрата, Олега и тебя Толян, так даже из родительских домов повыгоняли. За убийство человека ваши семьи от вас отказались, как от неисправимых буянов. Ну, и как результат, нет дома – нет прав гражданина. Вы теперь вообще никто. Вам десятерым официально запрещено появляться в городе, даже если вы и заплатите штраф.
– С другой стороны ещё хлеще.
– Родственники умершего от нанесённых вами побоев охранника виру за смерть приняли, но оказалось, что это ничего не значит. Они просто пополнили свой карман за наш счёт, но как и прежде жаждут вашей крови и готовы на всё, лишь бы отомстить.
– Но если б они были одни, – тяжело вздохнул Сидор. – Так ведь ещё и семья лежащего при смерти Чернухи жаждет вашей крови. И Пахом Бялый подал в Совет жалобу на оскорбительное избиение своей дочери, повлекшие за собой самые тяжкие для неё последствия. Её, видите ли теперь, как вожжами поротую, никто больше замуж не возьмёт. И если раньше, даже с кривой рожей и бельмом в глазу у неё, из-за о-очень большого приданого, ещё были вполне реальные шансы на достойное замужество, то теперь – абсолютно никаких.
Ну и зачем было девке жизнь ломать? Даже если она некрасивая и дура? – Сидор с осуждением покачал головой.
И все они требуют вашей казни.
– Как это? Какой казни? – Андрюха, вслед за остальными удивлённо вытаращился на Сидора. – Вы же сказали, они виру приняли.
– Гражданской казни, гражданской, успокойтесь, – с флегматичным видом уточнил Сидор. – Официального прилюдного вашего покаяния на главной площади города перед зданием Совета, с последующим вашим изгнанием навсегда из города.
Всё это мне подробно поведали в Совете, а до того ещё и всё утро сам Боровец с мрачной мордой по ушам ездил, – мрачно буркнул Сидор. – Который вместе со своей толпой ваших добровольных почитателей-стражников весь день толпится возле наших ворот, в ожидании выхода своих кумиров. Ждёт-с. До сих пор, между прочим, ждёт-с.
Проговорив всё это, Сидор замолчал, с любопытством ожидая реакции, и глядя на парней с девчонками с каким-то непонятным, странным выражением на лице.
– Ну и? – напряжённый голос Андрея нарушил установившуюся тишину в комнате.
– Ну и ква, – ухмыльнулся Сидор. – Пришли в Совет и официально послали всех их с такими претензиями на три буквы. Установка новых законов и требований задним числом действительной не является. Немного поругались, они с нами вынужденно согласились. Что подобный штраф возможен только в будущем к кому-либо предъявить, и с обязательным утверждением на Всерос…, – запнулся он, соображая что ляпнул, – … на общегородском съезде Советов. Но никак не задним числом начислить. Тем более что пострадавшие уже как бы виру то получили.
Только вот неизвестно, как бы оно всё повернулось, – Сидор вдруг нахмурился, хотя, казалось бы куда ещё больше, – если бы не деяния присматривающей за вашим подвигами группы поддержки.
Если б не Юрась со своей группой диверсантов с Ягодного острова, то неизвестно ещё чем бы всё это дело для нас закончилось, – холодно проговорил он.
– А пока! Сюрприз!
Сидор несколько раз громко хлопнул в ладони.
Глядя как здоровенные двухметровые ящеры вводят в комнату укутанную в покрывало с головой человеческую фигуру, он ещё несколько раз негромко хлопнул в ладоши, привлекая всеобщее внимание.
– Серафим Корчага! – на манер фокусника, Сидор с ехидно насмешливым смешком одним резким движением сорвал с головы введённого человека покрывало. – Прошу всех любить и жаловать! Невинно убиенный царственный младенец несчастного города Углича.
Видя опять ставшие сразу непонимающими глаза всех присутствующих, с коротеньким смешком пояснил:
– Говоря нормальным языком, случайно нанятый на время в кабак охранник-вышибала. Это когда в очередном жертвенном кабаке у хозяина вдруг сказываются больными половина охранников, а их старшему охраннику, вдруг какие-то неизвестные лица накануне разбивают голову. Да так, что тот, видите ли, не может исполнять свои профессиональные обязанности.
"Случайно" нанятый, подчёркиваю, – недобро усмехнулся Сидор.
Который, стоило только завертеться потасовке, как сразу выходит на сцену, – Сидор неприятно улыбнулся. – И самоотверженно, не щадя живота своего, бросается защищать хозяйское добро, до которого ему по трезвому разумению нет ни малейшего дела. И "естественно" гибнет на посту.
Потом, какие-то вдруг сразу оказавшиеся на месте знахари констатируют смерть несчастного охранника. И на пустом месте созданная легенда сразу начинает свою самостоятельную жизнь. А ещё потом, каким-то неизъяснимым образом труп вдруг оживает и исчезает из морга, то бишь из ледника, – поправился Сидор. – Извините, ребята, оговорился, моргов здесь нет.
Но, благодаря бдительности некоторых, специально приставленных наблюдать за вашим процессом развлекухи товарищей, оказывается сразу перехвачен прямо за стенами города, когда наш зомби пытался скрыться в неизвестном направлении.
Имеется в виду отрабатывающий практику Юрась со товарищи, – с усмешкой уточнил Сидор, – чтоб не допустить исчезновения свидетелей и сокрытия улик.
Нет, сейчас нам конечно известно в каком таком неизвестном направлении этот зомби пытался скрыться, но к нашему данному разговору данный факт пока не имеет отношения. Поэтому этот вопрос пока отставим в сторону.
А потом, вдруг, неожиданно оказывается что и лежащий как бы при смерти кабатчик, господин Чернуха Николай Андреич, тоже удивительным образом не так сильно пострадал, как говорилось. И отделался лишь одной сломанной челюстью, а никак не пробитой насквозь головой, сломанной челюстью и носом, переломанным хребтом, выбитым глазом и прочими, прочими распространяемыми среди любопытствующей публики страшилками. И не лежит при смерти, почему-то.
И это всё документально зафиксировали посетившие семью кабатчика врачи ящеры.
А спорить с нашими врачами дураков в городе нет, – усмехнулся Сидор. – И в невинной просьбе ящерам позволить им освидетельствовать больного, им естественно не отказали.
Странно было бы иначе, – хмыкнул он. – Все болеют, а лишиться квалифицированной помощи знаменитых врачей мало кто решится. Вот и семья Чернухи предпочла признаться в подлоге. Точнее, в невольном обмане, как они выразились.
Что конечно не освободило их от виры за обман, каковую они сразу же, без звука и выплатили, дабы не выносить сор из избы, – Сидор как-то неопределённо, многозначительно хмыкнул. – Поэтому и претензий с их стороны к вам не будет. По крайней мере, официально. Как оно потом там будет на самом деле, вы я думаю и сами догадаетесь, но формально претензий к вам нет.
Тем не менее, в ближайший год появляться в пределах их доступности, лично я бы вам не советовал. Убьют. А не убьют, так искалечат.
Ну и как апофеоз всего этого безобразия, предъявление живого, хоть и изрядно помятого тела якобы убиенного вами охранника, сразу же сняло все претензии городского Совета и к вам, и к нашей компании. О чём и будет объявлено завтра во всеуслышание.
И даже принесло компании сахарную косточку в виде новой учреждённой гильдии спиртозаводчиков и виноделов. С вашим милостивым слугой во главе оной, – Сидор как-то недобро, многообещающе усмехнулся. – Так сказать, боролся за качество продукта, вот и займись данным вопросом на более основательном уровне. И не занимайся самодельщиной вроде погромов не понравившихся тебе кабаков и избиением кабатчиков.
Так, или почти так, звучит напутствие городских властей вашему милостивому слуге с обязательством служить на благо и процветание города. Отныне и во веки веков. Аминь.
– А что с теми знахарями, что констатировали смерть охранника? – внезапно встрепенулся Андрюха, злобно, многообещающе посмотрев на мнущегося посреди комнаты бывшего охранника. Тот зябко поёжился.
– А ничего, – Сидор безразлично пожал плечами. – Они оказывается смерть вышибалы не констатировали. Они лишь сказали что с такими ранами не живут и больше уже тела пострадавшего никто из них не видел. И они даже не знали куда его потом отнесли, занявшись каждый своими делами.
Кто-то потом сказал что тело уже снесли в ледник, кто-то сказал что уже даже похоронили. Всё по формуле АБС – одна баба сказала.
Таким образом легенда получила путёвку в жизнь. Уже все сами посчитали что раненый умер, а трактирщик вот-вот умрёт. И пошло поехало. Легенда зажила самостоятельной жизнью, независимо от фактов.
Вернее будет сказать, ей придали нужно направленный импульс, – Сидор бросил в сторону охранника злой взгляд. – И использовали в своих целях.
Ошибка. Якобы врачебная ошибка, в которой сами врачи, то есть местные знахари не виноваты, потому как ничего подобного не говорили. Их, видите ли, е так поняли.
Одни что-то не то увидели, другие якобы не так выразились. Третьи что-то не так подумали.
А что наш зомби потом из разгромленного кабака сбежал – так говорит испугался за свою жизнь, потому и пустился в бега. Моя, мол, ничего не знай. Моя испугалась.
В общем – никто не виноват, никто ни за что не отвечает. Так получилось. Винить некого.
Так что от штрафа вас нам удалось отбить, – Сидор скупо ухмыльнулся. – Но, от изгнания – не получилось. Тут Совет встал в позу, требуя демонстративного сурового наказания буянов, и сдвинуть их не получилось.
Поэтому все вы, все восемьдесят человек, завтра утром за буйства и дебош, организованные в городе, будете официально изгнаны из города. С условием что в ближайший год и нога ваша не ступит в его стены.
Амазонкам, – повернулся он к внимательно слушающим его девчонкам, – какое-то время, до особого распоряжения, запрещено появляться в городе вообще. Иначе, наказание воспоследует самое жестокое и ужасное.
Что именно за наказание воспоследует – в Совете не говорят. Видать сами ещё не придумали. Но грозятся зело злобно и ненасытно.
Лишившись халявы в размере пятидесяти шести тысяч золотых, Совет пребывает в крайне грустном и раздражённом состоянии. И от такой малости, хоть чем-то нагадить нашей гнусной компании, отказываться не намерен.
– Откуда так много? – удивлённо уставилась на него вся компания
– Семьдесят ваших товарищей из сотни. И вас, ещё десять человек, – флегматично уточнил Сидор. – Сложи всех вместе и умножь на сумму штрафа каждого в семьсот золотых. И ты поймёшь отчего они там все злые как шершни и почему от мелкой мсти отказываться не намерены, – холодным, жёстким голосом уточнил Сидор.
Всё, заканчиваю, – усмехнулся Сидор, видя нетерпение засидевшихся на одном месте девчонок.
Таким образом, завтра, на центральной площади перед зданием Совета, на глазах у всех должно произойти прилюдное избиение всех неугодных, посмевших связаться с нашей компанией.
С этим всё, а завтра, к восьми часам утра, быть на месте.
– Мы будем, – тихо, обречённо проговорил Андрей, подымаясь со стула. – От лица всех заявляю что завтра мы будем.
– Не сомневаюсь, – холодно отчеканил Сидор. – Завтра вы все там будете. Уж я-то за этим прослежу.
Но с тобой и с вашей пятёркой я ещё не закончил. Сядь на место.
А этого зомби уберите, – брезгливо бросил он ящерам. – Передайте это тело Боровцу, он у ворот ждёт.
Дождавшись когда за вышедшими из комнаты ящерами захлопнулась входная дверь, продолжил:
Поскольку вы теперь уже официально и окончательно изгнаны из своих семей, то и разговор с вами будет особый.
Как не владеющие никаким недвижимым имуществом, вы не можете являться городскими жителями со всеми надлежащими правами. И менять своё решение ваши семьи не намерены. На этом они стоят твёрдо и не покобелимо.
Непо…ко…, – запнулся Сидор, вспоминая правильную транскрипцию сложного слова.
Поэтому, чтобы их поколебить, – Сидор опять, уже в сильном раздражении снова замялся, – не-по-ко-бе-лить, – поправился он.
Тьфу ты…, – совсем уже раздражённо выругался он. – Короче, чтобы изменить эту поганую ситуёвину, нами были предприняты некоторые меры.
Подойдя к камину, он взял стоящую на каминной полке небольшую расписную лаковую шкатулку. Подойдя к обеденному столу он с негромким стуком опустил её на столешницу и откинув крышку, достал оттуда кипу каких-то пергаментов.
– Здесь пять дарственных на очень интересные хутора возле города, – негромким, чётко акцентированным голосом проговорил он.,
Подержав их перед собой и задумчиво посмотрев на кипу пергаментов у себя в руках, Сидор аккуратно положил стопку на стол.
– Пять хуторов на пять семей. Старожилые места, более ста лет освоения, дающие владельцу такого хутора право коренного жителя без всяких ограничений. Вам с вашими теперешними птичьими правами изгнанных из дома, а с сегодняшнего дня и вообще лишённых гражданства чужих здесь людей, – покосился он на замерших у стены амазонок, – наверное, самое оно будет.
Это вернёт всё на круги своя.
Кто хочет, может получить здесь и сейчас, кто желает другого – говорите сразу. Потому что мест, где можно свободно поселиться – полно. Здесь же участки небольшие – по двадцать, тридцать квадратных десятин пахотной земли. Но к хуторам ещё прилагаются участки для заготовки дров и разнообразные лесные угодья: ягодники, хмельники и прочие. Так что, расти в перспективе есть куда.
Но начальные условия владения довольно жёсткие. И, сразу предупреждаю, сам лично прослежу чтоб они выполнялись неукоснительно. Потому как слишком дорого оно стоило – вернуть месту законный статус. Поэтому, хозяйский дом и ряд некоторых обязательных хозяйственных построек должны стоять на старых фундаментах. Никаких вольностей не допускается. Городские власти обязательно будут проверять и перепроверять.
Шаг вправо, шаг влево – и у вас уже не старожильный хутор, а выселки, с соответствующим поражением в правах. То есть вы не коренные жители, а новосёлы, со всей положенной им атрибутикой: три года освоения, десять лет поражения в правах и прочая лабуда.
Желаете поселиться на выселках – флаг вам в руки и барабан на шею. Но не на этих хуторах. В предгорьях и на озёрах места свободного полно. Бери себе участки хоть на сто, хоть на тысячу гектар. Но вот таких хуторов вам тогда не видать.
Выбор за вами.
Это в первую очередь тебя, Галочка касается, – посмотрел он на молча сидящую в углу амазонку. – Очень уж ты самостоятельная и независимая личность, – сердито проворчал он. – Всё по своему норовишь сделать. Сказано было беременным в драку не соваться, так ты не утерпела, сунулась.
Следующее, – Сидор повторно, сердито покосился на мрачную Галку. – В городе вам по любому оставаться нельзя. Семья Чернухи, конечно к вам претензий официально не выставила, да и виру повинную за невольный обман уже заплатила. Да и Бялый тоже помалкивает. Но это ровным счётом ничего не значит.
Знающие люди говорят, что некоторые члены этих двух семей заняли наблюдательные места возле всех внешних ворот города и отслеживают всех, кто и куда выехал из города. Поэтому, незаметно город вы не покинете. Поэтому и в Долине, как Олег с Гайратом, не отсидитесь.
Если вы вдруг вздумаете сейчас уйти на покой, и прям завтра же начать осваивать свои подаренные хутора, предупреждаю сразу. В Управе всякие посторонние личности уже интересовались точными ориентирами мест расположения ваших хуторов. И что интересно, в противу всех правил, получили их. Так что соваться вам туда, без крепкой охраны за спиной, я бы о-очень вам не советовал. Убьют. А пуща скроет все следы.
Поэтому завтра город вы покинете все вместе, вооружённые до зубов и до места вашего назначении, точнее отбывания наказания, – Сидор нехорошо так, многообещающе улыбнулся, – вы добираться будете все вместе.
Вот там на месте, где вам укажут, все вместе вы и будете отрабатывать провал операции, чтоб знали, что ни одно доброе деяние не остаётся безнаказанным.
Заметив лёгкое оживление с противоположной стороны, холодным, резким голосом уточнил:
А ваших подружек, что на глазах у всего города демонстративно отомстили за не могущих сами себя защитить всяких подавальщиц в трактирах, горничных, свинарок, пастушек и прочих, прочих, прочих несчастных молоденьких девчонок, очень желают видеть в своих доблестных рядах. Некая…, – Сидор наморщил лоб, вспоминая. – То ли Илона, то ли Игрена?
– Илона Бере?жная, – тихо проговорила сидящая возле самой двери Галка.
В отличие от своих оживившихся товарок, была она какая-то вся смурная и поникшая, словно внутри её что-то мучило, словно она не знала что делать и чем себя занять.
– Угу, – согласно кивнул головой Сидор, внимательно посмотрев на неё. – Она самая, дрессировщица двух каких-то ни на что не пригодных сотен амазонок, что застряли на несколько последних месяцев в нашей Райской долине и только тем и занимаются, что стаптывают казённые сапоги и портят казённую одёжу, которую до сих пор они так и не отработали. И занимались бы этим и дальше, если б мы не нашли им работку по специальности.
– И последнее. Надеюсь, теперь уж действительно последнее.
Сидор замолчал, какое-то время молча разглядывая сидящих напротив парней с девчонками.
– Оглашения приговора будет происходить на площади перед зданием Совета. Вы все перед ним выстроитесь в каре.
Сразу после оглашения, вы развернёте флаг вашего первого егерского полка, который вам вручат прямо здесь, и сейчас. Флаг, как и ваш полк – новьё, пошитое сегодня днём белошвейкам баронессы Изабеллы де Вехтор по спецзаказу. И под барабанный бой, свиристелки и флейты вашего сводного полкового оркестра, который тоже сегодня был сформирован из местных пацанов с окрестных улиц, браво печатая шаг и распевая песенку про бедного Джона Брауна, сидящего уже у меня во всех печёнках, отправитесь вон из города. В изгнание! И промаршируете парадным шагом до южных ворот включительно.
А потом, браво печатая шаг, отправитесь в Сибирь, на остров Ягодный, повышать индивидуальное профессиональное мастерство. Все восемьдесят изгнанников.
И учиться будете до посинения, чтобы ни одна сволочь в будущем не могла вас так простенько подловить, как получилось с вами в этот раз.
И чтоб я не видел уныния на ваших противных рожах, – холодно проговорил он. – Иначе мстя моя, я не знаю какая будет.
В конце концов, могу я за свои потраченные нервы увидеть представление, какое и мне самому понравится. Поэтому, улыбаться будете от уха – до уха!
Вот теперь можете быть свободными, – скупо улыбнулся он.
А про тело невинно убиенного вами младенца, про нашего зомби, я вам советую забыть. Пусть в Совете с ним сами разбираются. Для нас свою функцию оно выполнило.
И не надо было на него так недобро коситься. Человек честно отрабатывал выплаченные ему денежки. Немалые между прочим. Он сам в том признался.
Ну да на каторге они ему не помогут. Жизнь на строительстве укреплений на границе с ящерами яркая, запоминающаяся, бурная и богатая впечатлениями, но недолгая. Так что можете успокоиться. долго там не живут. По крайней мере, гораздо меньше того срока, который ему назначат.
Тем более что этот дурак так и не выдал имя своего заказчика, надеясь на его помощь в дальнейшем. То есть жить ему ровно до того момента, пока не окажется на границе. А дальше – вы, думаю и сами догадаетесь о его дальнейшей судьбе.
Поэтому, отомстить ему вы просто не успеете. Без вас найдутся желающие.
Засим, я с вами прощаюсь, – поторопил он на выход всю публику.
Дождавшись когда все встанут и потянутся на выход, негромко бросил в спину выходящих из комнаты девчонок.
– А вас, Галочка, я попрошу остаться.
А вы идите, ребята, идите, – поторопил он всех остальных. – Не задерживайтесь. У вас ещё дел, чтоб к завтрашнему дню подготовиться, полно. С вами у нас разговор окончен. Нам с Галочкой надо погутарить.
Дождавшись когда все выйдут, Сидор указал на стул, на котором сидела до того девушка.
– Садись, Галя. Разговор, я думаю будет долгий, но, надеюсь полезный для нас всех.
Про твои отношения с Чернухой мы тебя спрашивать не будем. И так нам всё известно. Чернуха, когда его прижали, не скрывал особых меж вами отношений и тут же вывалил всё. Но можешь на сей счёт не беспокоиться. Ни от нас, ни от ящеров, которые только и присутствовали на допросе, никто ничего не узнает. А его шевелюрой, как и всем остальным, вплотную займётся его жена, вдруг почему-то страстно возжелавшая пройтись скалкой по рёбрам своего дражайшего муженька.
Нас интересует другое.
Что тебе такого интересного Имра Строгая сказала, что ты после вашего разговора с ней ходишь мрачная и задумчивая который уже день.
Не торопись отвечать, подумай. От того что ты сейчас скажешь многое зависит. И в частности наше будущее отношение к тебе. Сможем мы тебе и дальше безоговорочно доверять, или нам следует опасаться от тебя удара в спину.
Ведь, насколько мы знаем, Имра Строгая была твоим сотником на Девичьем Поле. А сейчас она сноха Головы, жена его любимого младшего сына и мать его внука.
Не последний человек в его доме.
В том то и дело, что последний, – тихо проговорила Галка. Опустив глаза в пол, она сидела смурная и старательно не глядела на Сидора с Беллой. – И вот это, с её то высокими амбициями, Имру и не устраивает. Хочет большего.
Она ведь из знатной в нашей республики семьи, – Галка подняла тяжёлый, мрачный взгляд на Сидора. – Из очень знатной. И очень богатой.
Но пока в городе такое уничижительное отношение к амазонкам, и особенно к тем, что были захвачены на Девичьем Поле, ничего в таком пренебрежительном отношении лично к ней не изменится. А ей бы хотелось перемен.
Вот она и пыталась обговорить со мной возможность привлечения наших ещё оставшихся в городе девочек, к делу погромов трактиров и кабаков. Надеялась что это что-то изменит.
Но поскольку, вы сказали, что программа сворачивается и задача снимается, то, думаю и говорить больше не о чем.
– Я так не думаю, – внезапно нарушила своё молчание Изабелла.
Сид, ты иди, погуляй, – обратилась она к мужу. – А мы тут между собой, по бабьи потолкуем. О своём, о девичьем. Тем более что нам явно есть о чём поговорить.
Иди, иди, – поторопила она замешкавшегося Сидора. – Есть вещи, которые мужикам лучше не слышать.
– Есть ещё кое что, что вы должны знать, – холодным, лишённым эмоций голосом продолжила Галя. Не обращая на сердито нахмурившую брови Беллу никакого внимания, Галка, глядя прямо перед собой, тихим, безцветным голосом продолжила.
– Имра Строгая не простая личность. Она никогда не удовлетворится ролью младшей жены младшего сына. Любимый он там, не любимый, ей это не важно. Речь идёт о ней и только о ней. О её личном статусе, к которому она очень трепетно относится.
И вот за этот мифический статус, Имра Строгая пойдёт по трупам и ни перед чем не остановится. Ей надо быть выше всех. Поэтому, сегодня она с вами, а завтра продаст вас, если ей это даст хоть малейшую выгоду. Для неё существуют лишь её личные интересы и ничьи более.
Будут её интересы совпадать с вашими, она будет с вами. Разойдутся интересы – продаст не задумываясь при первой возможности. Я её знаю десять лет и надеюсь за этот срок хорошо в её характере разобралась.
– Вот теперь я действительно сказала всё, – тихим голосом закончила Галка свой монолог.
– А что она нам может дать? – после недолгого молчания нарушил тишину в комнате Сидор. – И что на данный момент нужно ей?
– Ей нужно десять броневых кольчужек, производства мастерских Кондрата Стальнова. Полный комплект, включая шлемы и поножи. Продукция, производства стекольного завода Марка её не интересует.
– Кто б сомневался, – едва слышно пробормотал Сидор.
– И ещё её интересуют ящеровые арбалеты. Но не новые, что делаются в Трошинских мастерских, а старые, имперские, с армейских складов. Десять штук.
За всё это она заплатит. Заплатит столько, сколько скажите. Полную цену. Но чтоб завтра же оно всё у неё было. Тогда в любой момент она может обеспечить переход к вам на работу не менее двухсот человек из числа амазонок, задержавшихся ещё в городе и окрестностях. Не наберётся в городе, такое тоже не исключено, она обеспечит поставку работников из-за реки. Для неё это не проблема. Повторяю, семья её одна из самых богатых у нас в республике и связи у неё с домом есть. Так что верить её словам можно.
И ещё, – совсем тихо проговорила Галка. – Тут между ребят последнее время идут какие-то непонятные разговоры о чудо-оружие. Так вот, как только слухи дойдут до Имры, она потребует обязательно предоставить ей такой броневик. По принципу: "Ни у кого нет, а у меня шоб было".
– "О! – шальная, злая мысль пронеслась у Сидора. – Вэлыка пани желае иметь эксклюзив? Будет! За три цены – нет проблем. У нашего мастера как раз куча бракованной фанеры образовалась, вот из неё, персонально для нашей велыкой пани броневичок кособокий и смайстрячим. Чтоб через год – развалился. А если фанеры такой не хватит, то скажем мастеру, чтоб специально для Имры брак сделал. Нехрен. И претензий никаких обратно не примем, потому как она не одна такая будет. У нас тоже к тому моменту развалятся бочки из-под нефти. Так что с этой стороны мы чистые. Сырой, не отработанный ещё до конца продукт. Нестабильные свойства материалов. Никак выдержать технологию не можем. Увы и ах".
